*
Есть женщины, не только в русских селеньях.
Словно белоснежные океанские лайнеры среди утлых судёнышек в речном порту, неспешно и величаво скользят гигантских размеров женщины по улицам городов и посёлков, не обращают внимания на суетливую публику тесных тротуаров.
Вдрызг пьяный, ухоженный, крепко сбитый мужик на улице губернской столицы - редкость, а разного калибра шушеры с претензией, то каждый второй.
В строгой величавости проплывает по улицам русская, да любой народности лебёдушка.
Мерно покачиваются ласкающие мужской глаз округлости бёдер. Не худые, под стать фигуре, длинные ноги укрыл спадающий до пят сарафан с кружевной вышивкой иль броской пестроты, свободного кроя, ниже колен юбка, да и эпатажные, супермодные джинсы, тоже не редкость.
Колышется грудь, упругим парусом наполняет застёгнутую на все пуговички блузку. Массивный высокий каблук изящных туфель не цокает, а с элегантной лёгкостью скользит по асфальту.
Идёт, мужчин не замечает.
Но,– коль в голубушке проснётся озорство, то не милой улыбкой кротости одарит, а с молниеносной лихостью, которою представить порой трудно, завернёт к мужичку меньше средней упитанности, для которого зелёный змий раскачивает землю, да не ко всякому, а чтоб приятной внешности и к одежде прикоснуться не рвотно.
Крепко обхватит за плечи и прижмёт меж колыхающихся куполов груди так, что исчезает в дородном богатстве женских форм тщедушная мужская плоть, лишь туфли мужичка торчат каблуками вверх.
Пьянчужке и так зелёный змий взор дымкой застилал и землю морской волной раскатывал, шёл обходя ямки на ровной дороге, боролся с ветром и земным притяжением, а тут взмыл и полетел куда-то в вакуум - утонул в женском избытке форм. Ртом воздух хватает, а его нет – везде грудь. Ножками болтает, рожей вертит, ручонками упирается, глазёнки выпучил , слюни текут, побагровел, но пыжится... Ах, как вырваться хочет.
Отпустит барышня пьяного мужичка, тот на пятую точку иль на колени шмякнется. Задерёт голову, а над ним, закрыв солнце, нависают женские прелести пышущие жаром страсти.
Сразу трезвеет пьянь, коль соль жизни мужской сохранилась, ведь во многие разы вела мужика по жизни не голова, а встающая на дыбы головка.
С воплями о Божьей каре за неправедное житие, да о белочке и заразе водке, бросается наутёк, куда глаза поведут, главное, чтобы куда-то подальше…
**
Женщина гигантских форм в желаниях и поступках сплошная загадка, как и любая женщина, но бывает, её душа теряет благость духа, стремится показной грубостью и вульгарной надменностью защититься от липкой грязи обывательских суждений о женской красоте.
Некогда дух, охваченный жаром любви, стремился разорвать оковы шаблонных мнений и стереотипы поведения, отдать ручеёк непорочной скромности и приобрести бурный поток страсти, глоток счастья - взаимной любви, но искренность порывов натолкнулась на злые шутки и язвительное пренебрежение.
Горечь несправедливости пронзает сердце щемящей болью - сметаются чувства в хлам.
Обломились крылья желаний возносившие ввысь к будущему, померк свет путеводных звёзд, страсть любви скукожилась в ненависть к себе и окружающему миру. Капля за каплей - исчезает женственность и проявляется сварливая баба. Рождается чёрной зависти сука, от чужих житейских радостей беснующаяся в плевках желчи и истекающая зловонной жижей по людским несчастьям.
Всему виной природы щедрость, не в радость давшая женщине избыток телесных форм.
***
(а)