ОПЕРАЦИЯ
“КОТА В МЕШКЕ”
Кубинский дневник
ГЛАВА 4 1962 ГОД НОЯБРЬ
После только что отшумевших событий у нас наступило относительное затишье. И вдруг большой переполох среди женщин: некоторым из них предложили уехать на родину. Согласились уехать только двое, остальные замужние женщины заявили, что уедут только с мужьями (твердые декабристки). Тане сказали, что она может и не мечтать об этом. Наша соседка по палатке Тася на нас дуется — ей тоже предложили уехать. При чём же здесь мы? Наша вина, по-видимому, только в том, что мы живем вместе с ними. Никак не сложатся у нас с ними искренние добрососедские отношения. Мы стараемся быть взаимно вежливыми, но деланность этого так и чувствуется. Причиной всему этому, мне кажется, является разница возраста и жизненного опыта, разница понятий и взглядов на жизнь, а также резкие и несправедливые высказывания Таси в адрес Тани еще до нашего вселения. Тася — довольно-таки бесцеремонная, болтливая женщина, потерявшая с годами всякий стыд. Ее муж изо всех сил старается установить с нами добрые отношения. По правде говоря, такая жизнь всем нам осточертела: в маленькой палатке две молодые семьи — это издевательство. Мы только мучаем друг друга. Я уже пожалел, что Таня поехала сюда.
С заместителем командира полка Даниленко, старым угрюмым служакой, мы отправляемся в дивизионы. Он будет выбирать запасные позиции, а я буду осматривать личный состав. Даниленко сейчас немного приутих после того, как офицеры демонстративно прокатили его на выборах суда офицерской чести. Всё свободное время он усиленно изучает испанский язык, слов знает много, но связывает их плохо. Изучением испанского языка он заразил и меня, я тоже пытаюсь его изучать, но дело поддается туго — у меня ведь никогда не было таланта на иностранные языки. Как я убедился, общаясь с Даниленко, это довольно развитой товарищ,
о чём я раньше не подозревал. Он окончил военную академию и свое дело знает хорошо.
В дивизионе Яковлева, куда мы прибыли, все сидят по уши в грязи. Правда, эти дни нет дождя и грязи мало, но, судя по следам на почве, здесь в дождь сущее светопреставление. Нытья здесь среди личного состава меньше, чем у других, беспорядков же — полно. Чувствуется, что вожжи в подразделениях ослаблены. Так же, как и в других дивизионах, ракеты здесь привязаны к пусковым установкам, полуприцепам, тягачам и даже к земле, так как прошел слух, что американцы хотят вертолетом стащить нашу ракету и уже где-то делали такую попытку.
Говорят, что пришли в Камагуэй письма и должны скоро прибыть в подразделения. Все в ожидании — это сейчас самый больной вопрос. Писать письма разрешили месяца полтора тому назад, все написали, но ушли ли они и идет ли ответ — никто не знает. Очень захотелось поскорее уехать в полк и тоже получить письмо.
Будучи в дивизионе Герченова, мы попали в гости к командиру кубинской дивизии. Замаскированы их подразделения прекрасно. Командир дивизии, молодой симпатичный мужчина, угостил нас обедом. Подают обед на подносе, разделенном на ячейки. В одной ячейке прекрасно сделанное рыхлое, как вата, мясо, в других — рис, вареные бананы, подлива с бобовыми, вилка и ложка. Затем подали кофе и булочки. На столе стаканы с холодной водой и фрукты: бананы, апельсины. Обед нам очень понравился. Кубинцы говорят, что это еще слабо.
В дивизионе Герченова нам рассказали историю, касающуюся их перебазирования на Кубу. При подходе к Кубе их начал облетать на очень низкой высоте небольшой винтовой самолет. Летчик не рассчитал, и самолет бултыхнулся в воду. Когда наши выбежали на палубу, самолет еще держался на воде, а затем вместе с летчиком утонул.
У Юршина мы вынуждены были выбираться из грязи на быках. Машина залезла в грязь основательно. Не успели мы оглянуться, как к нам со всех сторон бегут кубинцы. Так их вроде не видно, а тут вдруг откуда они взялись, набежала большая толпа, что-то лопочут по-своему. Быстро пригнали двух огромных быков, которые без всяких усилий вытащили машину.
Рядом с дивизионом Юршина находится кооператив с красивым названием «Маргарита», где я впервые в жизни увидел растущий хлопок. Его кубинцы для пробы сеют первый год, семена взяли у нас, обучились хлопководству тоже у нас. Хлопок получился не высокий, но очень урожайный, на одном кусте мы насчитали 32 бутона. Одни бутоны уже созрели, другие — зеленые, третьи цветут. Не знаю, так ли это у нас? Машиной, мне кажется, убирать такой хлопок трудно, а кто будет его убирать здесь вручную — неизвестно. Женщин здесь на работе не видно. Работа — это удел мужчин.
На состоявшейся на Кубе ассамблеи женщин, имевшей своей целью привлечь их к труду в построении социализма, «за» высказалось 60 %. Женщины говорят, что если они будут работать, то не смогут создавать домашний уют, рожать большое количество детей и ухаживать за ними. В этом они, надо сказать, правы. Но ничего, новый строй заставит их работать. Уже сейчас женщины начинают заменять ушедших в армию мужей. С этого начиналось и у нас. Семьи у них, как правило, большие, за детьми они, на наш взгляд, ухаживают мало. Один наш товарищ как-то пошутил: «Захожу в хижину, детишек — штук десять, один другого меньше, половина раздета совершенно, половину родители не знают даже как звать».
Замужние кубинские женщины ходят в обтягивающей фигуру одежде, выставляя напоказ все свои прелести и недостатки. Представьте себе, двигается этакая туша с огромным обтянутым животом или огромными бедрами. Очень невыгодная, на мой взгляд, для некоторых женщин мода. Для чего только она придумана? Может быть, для привлечения мужчин, в частности, иностранцев? Ведь Куба раньше была фешенебельным американским курортом, ее прозвали страной «холуев и проституток». Сюда приезжали состоятельные янки отдыхать в свои летние отпуска, при этом мужчины им прислуживали, а женщины их обслуживали. Дело нередко доходило до того, что за хорошие деньги женщины обслуживали американских гостей с ведома своих мужей. Характерно, что даже беременные женщины ходят в обтягивающей одежде, выставляя напоказ свои животы. Может быть, они это делают по привычке?
Кубинки интенсивно пользуются косметикой, особенно не щадят они при этом глаза: веки, ресницы, брови обрабатывают не жалеючи. Верхнее веко бывает выкрашено в различные цвета.
Сегодня с утра начались сплошные неприятности: Петр Иванович обвинил меня в беспорядках в санчасти, имевших место во время моего отсутствия. Я не стерпел, огрызнулся, а это для него
— «нож в сердце». Мне же он должен писать представление на капитана. Затаив против меня злобу, он его писать не желает. Прижатый к стене всеми, вынужден писать. Это он использовал для предъявления мне и Тане ультиматума, суть которого в общем такова: я для тебя всё сделаю и буду делать, но ты будь паинькой. Если я тебя оболью грязью — молчи. Но очень трудно молчать, выслушивая его несправедливые замечания в свой адрес. А чего стоят его циничные заявления в адрес больных: «С больными у нас всё в порядке, мы их помаленьку нае...ваем». Как черт ладана, он боится больных, в мое отсутствие приемы не ведет. Главное для него — не было бы жалоб со стороны больных. Его лечение почти всех болезней крепким чаем, его сваливание всех причин болезней на курение стали притчей во языцах. По правде говоря, среди врачей-администраторов в армии распространено отрицательное отношение к больным, в Пете же всё это сконцентрировано, как в фокусе. Признаться, я тоже чуть не поддался его влиянию в этом отношении, но вовремя спохватился. Я, по его мнению, в основном отвечаю за лечение больных, а идя по его пути, можно запросто нарваться на неприятность, и он же меня утопит.
Нас посетила комиссия из Группы: начальник медслужбы Группы полковник Шевцов, с ним терапевт, хирург и инфекционист. Каждый из проверяющих взял себе по врачу и давай нас мучать. Меня проверял терапевт, Таню — хирург, Петра Ивановича — инфекционист. К моему удивлению, терапевта интересовала не наша практическая готовность к оказанию медицинской помощи, а мои теоретические знания некоторых разделов терапии, в частности, лечение гипертонического криза, отека легких, астматического состояния. Понятно, что я уже кое-что подзабыл и начал «плавать». В целом комиссия осталась нами довольна: ведем истории болезней, есть аптечка неотложной помощи, ведутся журналы. По сравнению с хозяйством «Ржевского», мы — небо и земля. Хорошо, что нас заблаговременно предупредил начмед дивизии Кротов, и мы кое-что успели исправить к проверке.
Начальник политотдела Зверев довел до нас содержание выступления Микояна на военном совете Группы. По словам Микояна, выводом своих стратегических ракет мы добились обещания американцев не нападать на Кубу, а выводом самолетов ИЛ-28 — снятия морской блокады Кубы. Какая арифметическая точность в политике! А еще, оказывается, Хрущев своими предложениями и призывами к трезвости опередил американцев на 12 часов и предотвратил чуть не развязанную из-за Кубы войну. Выходит, сначала поставил мир на грань ядерной войны, а затем предотвратил ее. «Мы не собирались создавать базу на Кубе», — сказал Микоян. Скорее всего, база не удалась. «Мы не ожидали такой сговорчивости американцев», — уверял он.
Командир привез новость о решении командования Группы об обучении кубинцев: обучим их и поедем домой. Сейчас запрещено даже говорить о существовании Группы войск на Кубе, мы — военные специалисты.
Послан командиром («до моей команды») в дивизион Яковлева по поводу массового поражения личного состава ядовитым кустарником. Солдаты побегали во время боевой тревоги по росе и покрылись зудящей сыпью. Привезенные мною лекарства съели в тот же день, дальше лечить было нечем. Пришлось действовать по поговорке: «Медицина — искусство занять больного всё то время, пока его лечит природа». Однако чувствую я себя здесь плохо, как высланный на позор.
По радиосвязи неожиданный звонок от командира. Он спрашивает меня, почему я не доложил о случае интимной болезни в полку. Я объясняю ему, что ко мне обратился солдат с очень запущенной лобковой вшивостью, вши у него были даже в бровях и на голове, что заразился он, конечно, еще в Союзе, поэтому я и не доложил. Во время разговора я, не подумав, пару раз назвал его «товарищем полковником». Он возмутился и бросил трубку. Великие конспираторы! Думают, что американцы не знают, что на Кубе есть наши полковники. Трудно работать с нашим командиром, вникает в каждую мелочь, а большого часто не замечает.
Ко мне обратился капитан с жалобами на кашель, требует направить его на рентген. Я его послушал и говорю, что срочности в рентгене нет. Он мне отвечает: «Вы мне не авторитет». Так в армии считаются с врачами.
До сих пор не отосланы мои документы на звание, уже оформлены, но не подписаны командиром. Возможно, он их и не подпишет. У нас с ним испортились отношения после нашего выселения из санчасти, а тут еще эта «интимная болезнь» и «товарищ полковник».
За пьянку на октябрьские праздники троим лейтенантам задержали звание до 1963 г., а Гавриша предают суду офицерской чести: напился в стельку, не реагировал на приказания старших, приставал к кубинским женщинам. Тогда же в пьяном виде подрались два майора — Семенов и Скоров. На праздники почти все офицеры и сверхсрочники были пьяны до безобразия. Пили в основном алколин — это денатурат с несколькими каплями одеколона. Этот дешевый «русский коньяк» кубинцы используют для чистки ванн, раковин и одежды.
Денежной единицей на Кубе является песо, состоящее из 100 сентаво. По нашему официальному курсу песо равно нашим 90 копейкам. Цены у них примерно такие же, как и у нас, за исключением фруктов, которые дешевле. Правда, отдельные товары стоят дорого: авторучка — 25 песо, очки — 18 песо. Некоторые товары первой необходимости можно приобрести только по талонам.
При назначении заработной платы, на наш взгляд, у них нет никакой логики. Колебания ее большие, и часто она зависит от недостатка некоторых специалистов. Например, врачу при 4-часовом рабочем дне платят 500 песо, зубному врачу — 450 песо (плюс к этому частный прием), начальнику электростанции — 400 песо, директору государственной конторы — 210 песо. Минимальная заработная плата составляет 70 песо. Как видно, уровень заработной платы у них значительно выше нашего.
В части ходит полуанекдотичный рассказ о похождениях нашего сверхсрочника Каткова, который взял три куска мыла и пошел в кубинское село, где обменял мыло на спирт, напился и потребовал сеньору. Ему подсунули седую черную ведьму. Ночью он очутился спящим на дороге. Им занялись наши чекисты. Расслабился народ после Карибского кризиса! Как сказал на совещании командир, пьяниц здесь будут выжигать каленым железом.
19 ноября открылся Пленум ЦК КПСС, рассматривающий предложения об улучшении партийного руководства народным хозяйством и организации партийно-государственного контроля за исполнением решений партии и правительства. В основу построения партийных органов сверху донизу предполагается положить производственный принцип и таким путем обеспечить более конкретное партийное руководство промышленностью, строительством и сельским хозяйством. Здесь по этому поводу говорят, что Хрущев вовсю раздувает бюрократический аппарат. Снова им овладел реорганизаторский зуд.
В США арестованы четыре кубинских гражданина, за которых назначен выкуп до 250 тысяч долларов за каждого — это ответ на подобные же требования Кастро в отношении контры, захваченной на Плайя-Хирон. 19 ноября на кубинский корабль, идущий на Кубу с картошкой, сброшено 11 бомб, ни одна из них в цель не попала.
21 ноября Советское правительство дало указание Министерству обороны провести следующие мероприятия: отменить повышенную боевую готовность во всех родах войск, отменить задержку увольнения из Советской Армии старших возрастов, а также задержку отпусков — всё это в связи с отменой американцами 21 ноября морской блокады Кубы.
По данным официальных лиц Вашингтона, в Гватемале в ближайшее время создается кубинское правительство в эмиграции.
30 ноября были с Таней у Юршина, где делали осмотр личного состава. Как и у нас, там все живут ожиданиями ближайших перемен. «Утки» стаями летают в воздухе. Кинотеатр у Юршина назвали «Веселые москиты», стадион — «Скорпион», столовую — «Сквозняк».
Купил себе в Манати русско-испанский и испанско-русский словарь и решил основательно заняться изучением испанского языка.
Отослали, наконец, мои документы на звание в Камагуэй, когда они достигнут конечной цели — неизвестно.
На днях отметили 10-летний юбилей части, на котором мне объявили благодарность — знак того, что начальство считает меня не совсем плохим, вполне смирившимся служакой.