(Хроники Нарнии. Клайв Стейплз Льюис)
Солнечный Лев ходил по пустой бездне и своим грозным и прекрасным рыком творил мир. Мир чудесный, мир необыкновенный, мир Нарнии. Каждому знаком этот мир, даже тому, кто не знает, что он зовется Нарнией. Это мир детского живого восприятия всего сущего, … детского, непосредственного, наивного, простодушного. Нарния – это не сказка, Нарния – это внутренний миф, это реальная конкретная личностная действительность. И только в детстве она так ярко образна и предельно конкретна.
Действительность эта живая и сущностная, и иначе быть не может, если жива и сущностна наша душа. Она, душа, не может иначе. Она живет в общении с живыми сущностями и наделяет сущностной сутью все, к чему с любопытством и интересом прикасается. Она оживляет и анимирует все, что ее окружает. И растет и ширится за счет этого окружения, создавая, творя, проявляя тем самым свой собственный внутренний мир, в котором совсем по-другому течет время и совсем другим оказывается пространство, и в котором царят истинные законы красоты и справедливости. Впрочем, законы эти не сразу открывают себя, а постепенно. Для этого и нужны походы в Нарнию. Походы непременно героические. Во всем нарнийском цикле герои попадают в Нарнию для того, чтобы спасти ее от очередной беды. И беда эта – всегда беда замутнения душевных истоков. Драконы и короли-предатели – это мы сами, забывшие про Нарнию.
Клайв Льюис сначала пишет книги, рассказывающие о приключениях детей в Нарнии. И только предпоследней появляется книга о возникновении Нарнии. А последняя книга рассказывает о ее гибели. Таким образом, семь книг стали историей рождения, развития, роста, мужания, старения и смерти необыкновенного и чудесного мира, попасть в который можно только детьми, но при этом важно всю жизнь хранить ей верность.
Королева Сьюзен, одна из легендарных королев Нарнии, перестала быть другом Нарнии. "Что за чудесная у вас память. Удивительно, что вы еще думаете об этих смешных играх, в которые играли детьми", – отмахивалась она. Ах, это все детские сказки, Стоит ли об этом вспоминать? Стоит ли всерьез относиться к ярким, но давнишним наивным и простодушным детским переживаниям? Это ведь те самые вопросы, на которые большинство отвечает, что нет, не стоит.
Мы вырастаем и дорога в Нарнию через платяной шкаф или калитку заброшенного сада нам навсегда заказана. И вот тогда Нарнию становится очень легко предать и разрушить.
Нарнию предает обезьян Хитр. Он обряжает ослика Лопуха в львиную шкуру и выдает его за Аслана, за того самого солнечного Льва, сотворившего Нарнию. Нарнию предает ослик Лопух, который больше верит обезьяну Хитру, чем своим чувствам. Нарнию предают многие жители Нарнии, которые верят смутному образу льва, появляющемуся из хлева, от имени которого творятся чудовищные для Нарнии дела. Эта смесь детской доверчивости и взрослой предприимчивости и составляет суть предательства Нарнии. Ради сиюминутных выгод, ради упрощения личностных взаимоотношений, ради комфорта и удобства предаются идеалы юности, которые и лежали в основе всех наших детских походов в таинственную Нарнию. Предаются тихо, буднично и незаметно. Всего лишь внутренней убежденностью, что детское прикосновение к красоте и идеальной гармонии – это детские сказки, иллюзия.
И ведь … да, это так. Это действительно детская сказка, это действительно иллюзия. Нарния, куда можно попасть только детьми, всего лишь тень подлинной Нарнии. Поэтому и нет туда доступа взрослым. Взрослый осознает ее иллюзорность. Но тень Нарнии – это тень чего-то вечного, падающего в нашу временю и конечную реальность. Вот это что-то вечное и надо суметь почувствовать, разглядывая его тень. В этом вглядывании в тень Нарнии и состоит преданность ей.
Тени обманчивы. Их рисунок сложен. Никогда нельзя быть уверенным в окончательной интерпретации того, что же они означают. Тень – это очень искаженная проекция Истины. И все-таки пусть и искаженный, но это ее след, через который душа может прикоснуться к красоте и гармонии. Именно по ним, по звучащим в душе красоте и гармонии, и опознаются следы вечной Истины.
В Нарнии живут вместе говорящие звери, природные духи, мифологические существа. Но правят ими только люди, дети Адама и Евы. Нарния – это пространство нашего воображения. Пространство это нереально и реально одновременно. Оно реально, потому что воображаемые образы вызывают реальные чувства, эмоции, настроения. Оно нереально, потому что образов этих нет в действительности, как минимум в данный момент, если в нашем воображении появляются реальные образы близких или далеких людей или вещей, и как максимум их вообще не существует, если в воображении появляются мифологические, фантастические, сказочные персонажи. И то, и другое очень важно для нашей души.
В детстве человека и человечества нереальность воображения переплетается с реальной действительностью. Это переплетение рождает не только сказки и мифы. Оно рождает стиль и образ жизни, определяемый традициями, обрядами, обычаями, которые сначала родились в коллективном воображении, а затем стали нормой жизни. Но постепенно отрываясь от своих воображаемых истоков, эти обряды и традиции со временем всегда становятся пустой формой, которая еще определяет образ жизни, но давно уже не несет в себе живого сущностного глубинного переживания. И тогда Нарния умирает. Умирает миф, как Миф, как система образов, вызывающих архитипические переживания.
Что же это за сила, творящая прекрасную Нарнию? Кто он такой великий, грозный и прекрасный Лев Аслан Клайва Льюиса?
Лев всегда символ силы, могущества, власти, символ божественной, солнечной, огненной энергии. В христианстве лев – символ евангелиста Марка, один из четырех живых существ, которые являются стражами четырёх углов Трона Господа и четырёх пределов рая. У Клайва Льюиса Лев Аслан обладает божественной творческой силой. Он искра, отблеск Божественной творческой энергии.
“Чей-то голос начал петь, так далеко, что Дигори даже не мог разобрать, откуда он доносится. Порою казалось, что он струится со всех сторон. Порою Дигори мерещилось, что голос исходит из земли у них под ногами. Самые низкие ноты этого голоса были так глубоки, что их могла бы вызвать сама земля. Слов не было. Даже мелодии почти не было. Но Дигори никогда не слышал таких несравненных звуков”.
Это Аслан своей песней творил прекрасный и гармоничный мир, но мир этот не вечен, потому что он всего лишь тень Вечности. Он подвержен проникновению в него зла, потому что в сложном переплетении теней не так-то просто понять и опознать Истину. Она не столько распознается разумом, сколько чувствуется душой. И чувство это раскладывает ее на фрагменты, чтобы потом объяснить разумом. Затем разум все эти объяснения оформляет в виде заповедей, законов и правил. Усвоенные и заученные они становятся автоматической рациональной схемой, но не живым чувственным переживанием. Это они став, “большущими драконами, гигантскими ящерами и птицами с крыльями без оперения, как у летучих мышей”, истребили Нарнию.
“Драконы и гигантские ящеры были теперь в самой Нарнии. Они шли, рвали деревья когтями, грызли их, как будто это были стебли ревеня. Через несколько минут все деревья были уничтожены. Страна стала голой, и был виден весь ее рельеф, все бугорки и впадины, незаметные раньше. Трава умерла. Тириан обнаружил, что смотрит на мир из земли и голого камня. Трудно было поверить, что здесь было что-то живое. Сами чудовища состарились, упали и умерли, их плоть сморщилась и показались кости, и вскоре только огромные скелеты лежали тут и там на мертвых камнях. Они выглядели так, как будто умерли тысячи лет тому назад”. Но все живое оттуда успело уйти в Дверь, которую отрыл Лев Аслан.
За Дверью открывался путь в страну Аслана. Путь этот шел через … Нарнию, но другую, преображенную, через Англию, но другую, такую, которая особенно дорога. В общем, путешествие в Нарнию – это путешествие в … любовь, в ее суть, в ее структуру, в ее пространство. В любовь как в силу души, способную прозревать в любимых существах и вещах вечное, беречь это вечное и возвращать его своей душою в Вечность. Этой любовью спасается и сама душа. Ею она живет, через нее не умирает. Умрет все, что не было ею любимо. А то, что она любила, очистившись от ветхого, случайного, наносного, засияет новыми красками и гранями.
Нарния – пространство любви в наших душах. Не зря в Хрониках Нарнии Клайв Льюис с каждой книгой все расширяет и расширяет ее пределы. Это расширение заканчивается вместе со смертью ее героев, смертью внешней. Но любимая Нарния спасает их внутреннюю жизнь.
– Вы еще не такие счастливые, какими я хотел бы вас видеть.
– Мы боимся, что ты пошлешь нас назад, Аслан, – ответила Люси. – Ты так часто отсылал нас обратно в наш собственный мир.
– Не бойтесь, – промолвил Аслан, – разве вы не догадались?
Их сердца забились в отчаянной надежде.
– Это было настоящее крушение, – ответил Аслан мягко. – Ваши родители и вы, в том мире, Мире Теней – мертвы. Учебный год окончен, каникулы начались. Сон кончился, это утро.
И говоря так, Он больше уже не выглядел как Лев, и все, что случилось потом, было таким великим и прекрасным, что я не могу это описать. Для нас тут конец историй, и мы можем только сказать, что с тех пор они жили счастливо, и для них это было началом настоящей истории. Вся их жизнь в нашем мире и все приключения в Нарнии были только об ложкой и титульным листом, теперь, наконец, они открыли Первую Главу в Великой Истории, которую не читал никто в мире: истории, которая длится вечно, и в которой каждая глава лучше, чем предыдущая.