Раньше Тося думала, что существует огромное множество вариантов. Она думала, что существуют в действительности такие обстоятельства и ситуации, попав в которые, чёрное становится белым. Это уже потом она решила, что черное всегда остается черным, а белое, соответственно, белым. Главное, уметь отличить выцветший чёрный от грязного белого.
В какой-то момент Тося даже засомневалась в необходимости намёков. Потому что это нечестно. Намёк, будучи явлением неоднозначным, часто бывает неверно понят или же не понят вовсе. В таких ситуациях не то что чёрное покажется белым, но и существование черного и белого будет поставлено под сомнение, ведь в палитре света нет этих цветов. Потом уже она поняла, что в подавляющем большинстве случаев все намёки оказываются понятыми. А жалкая попытка унизиться в глазах «намекающего» и позволить ему убедить себя, что намёк не понят, на самом деле является однозначным ответом на однозначный вопрос.
Получается, что нам редко что-то кажется. Любая реакция вполне может быть логически обоснована и экспериментально подтверждена. Любое действие может быть понято. Люди в большинстве своем предсказуемы и однотипны.
Поэтому Тося знала, что всё зависит только от неё. Всё зависит от её отношения. И если она решит видеть чёрное белым, то так она и будет видеть. Но истина при этом останется неизменно одной-единственной, и, рано или поздно, она станет очевидной.
Когда Тося вернулась домой, Сергея ещё не было. Она приняла душ, переоделась в домашнюю одежду и заглянула в телефон, который специально оставила дома, чтобы её нельзя было найти, ; пропущенных звонков не было. Она собиралась продолжать разыгрывать из себя жертву. Естественно, такое поведение в итоге привело бы к чувству вины, которое испытывать должен был именно Сергей. Он вёл себя как совершеннейшая свинья. Но вот в чем дело. Она-то его очень хорошо понимала. Более того, она сама поддерживала эту игру. И хоть уважения в ней к нему почти не осталось, её все равно мучили угрызения совести.
Да он не любил её. Никогда не любил. И всё, что представляла из себя их семья, ; шаблон, куда они вляпались по неумению жить собственными жизнями. Она не понимала, зачем Сергей на ней женился. Но точно знала, что в мотивах его не было любви. В них не было страсти. Той, из-за которой всё ещё существует искусство. Она сама не дала ему возможности полюбить себя, она так отчаянно бросилась стать для него идеальной, что забыла дать ему страдание. А она лучше других, может быть, понимала, что любовь всегда идет рука об руку со страданием.
А что сейчас? Чего сейчас она добилась? Она знала только, что больше не хотела его любви. Он был совершенно не тем. Он был слаб, гораздо слабее её. Что она получит от него взамен на её страдание и её любовь? Тося всё-таки была не так консервативна, чтобы обрекать себя на жизнь с человеком, за которого по какому-то легкомысленному вдохновению вышла замуж. Стоит ли обрекать себя за штампик, который только штампик и больше ничего? Сергей, кроме как фактом её победы или поражения, ничем другим для неё не являлся. Каким-то странным образом она что-то в нём сломала. Она видела его искренним, и тогда, казалось, что он любит. Но достаточно ли этих моментов, чтобы быть счастливой?
Сергей вернулся к обеду. Он был помят, и от него пахло выпитым накануне спиртным. Тося окинула его холодным взглядом и пошла в комнату.
Говорить ему или нет? Тося понимала, что, с одной стороны, ей вся эта ситуация на руку: она сидит дома, в домашней одежде, он пьяный, только что вернулся неизвестно откуда. «Да и не пошла бы я никуда, если бы он в очередной раз не повел себя по-свински», ; думала она. Но с другой стороны, она чувствовала свою вину. Пусть косвенно, но он теперь обоснованно ревнует. А её доводы по поводу измен Сергея в один момент превратились в недоказуемую чушь.
В любом случае Тося решила пока ничего не говорить. Она взяла книгу и демонстративно села в кресло читать. Герои классических романов при повторном прочтении одного и того же произведения часто видятся другими, а их поступки порой способны перевернуть весь сюжет. Онегин - самодовольный пижон, а Печорин… А Печорин тоже самодовольный пижон!
- Ты будешь читать? - Сергей вошёл в комнату и остановился напротив кресла, в котором сидела Тося.
Он прекрасно понимал, что всего лишь нашёл повод, чтобы поругаться. Если бы он пришёл вечером или не уходил бы вовсе, то он мог бы и дальше отстаивать свою позицию оскорбленного мужа. Он имел бы полное право устроить скандал, или даже истерику! Даже при условии, что все доказательства были косвенными: эта стирка с утра, эти пачки из-под сигарет нарочно так запрятанные в мусорное ведро, что он мог, и правда, не заметить их, если бы не вытряс мусор на улице и не разворошил ногой содержимое.
Но разве он не так же себя ведёт? Разве у неё нет подобных улик против него? Конечно, есть! Куда больше есть. Только вот себя он хорошо знал. У него всегда была масса оправданий на любой счёт. Он знал, что даже если бы Тося поймала его за руку, то он и из этой ситуации бы выкрутился. Тося никогда не узнала бы наверняка, что он ей изменяет.
Он хотел сказать ей, что «был обижен, психанул. А теперь пришёл мириться». Он придумал это, чтобы оправдать свою измену. Он думал об этом, когда пил, думал, когда курил, думал, когда…
«А Тося? Что делает Тося? Она сейчас сидит и как ни в чём не бывало читает книгу!» Это поразило Сергея.
Он лишь на долю мгновения понял, что она его разлюбила.
- Да. А ты что-то хотел?
Что он хотел? Что он мог ответить на этот вопрос? Ну, что он хотел, чтобы она хоть по морде ему съездила за то, что он не пришел ночевать. Или, например, плакала, потому что он её обидел. Он ведь её унизил своим поступком. Он хотел, чтобы она делала вид, что она спокойна, а сама едва сдерживалась бы. И он бы это видел. Но она и в самом деле была спокойна. Неужели он больше ничего не может с этим сделать?
Тося отложила книгу на столик:
- Ты считаешь, что ты нормальный? Ты считаешь, что имеешь право так со мной поступать? У нас с тобой проблемы, большие проблемы! И если ты не захочешь идти мне навстречу, то я сдамся тоже. Скажи, ты меня любишь?
- Да… Я тебя люблю, - промямлил, не ожидавший такого вопроса, Сергей.
- Как ты меня любишь? Когда ты решил, что полюбил меня? Уверен ли ты, что это была любовь? Сергей, я тебя любила… - Тося поражалась. В душе было пусто, чувства, являя сбой противоположности, схлопнулись в ноль, образуя стерильное безразличие.
- Любила? То есть сейчас ты меня уже не любишь? - Сергей смотрел на неё и не верил своим ушам. Этого ведь не может быть. Так не бывает.
- Речь сейчас не об этом. Ты меня любил до нашей свадьбы? У тебя было чувство влюбленности?
- Я к тебе всегда очень тепло относился… - Сергей запнулся.
- Ну вот! Ну вот же оно! А я ведь, дура, думала, ты любил меня! - Тося впервые услышала то, что еще недавно не смогла бы расслышать, даже если бы рота солдат прокричала ей на ухо: «Он тебя не любит!»
- Да любил я тебя! - Сергей присел перед Тосей и посмотрел на неё грустными глазами, теми самыми, в которых Тося рассмотрела когда-то одиночество и что-то там ещё. Ей стало смешно. Всё это напоминало игру плохого актера.
Да, досада была настоящей, но боли в ней не ощущалось. Было такое чувство, что она только что очнулась от гипноза, что карты вот-вот будут раскрыты и не будет смысла продолжать строить из себя того, кем не являешься. Сергей думал о том же. Любил ли он её? Нет. Он не любил. Он никогда никого не любил.
- Не любил. - Тося сделала небольшую паузу и изучающее посмотрела на Сергея, - я теперь это отчетливо вижу. Хочешь знать, почему я это вдруг поняла? (Сергей молчал) Я просто подумала: а как бы я поступила, если бы не любила человека, в этой ситуации и во многих других ситуациях? И знаешь что? Я бы поступила как ты! Представь: ты приезжаешь с командировки, я выношу тебе мозг своими допросами, подозрения, проверяю твой телефон, одежду, карманы, нахожу доказательства твоей неверности, ведь все может стать доказательствами неверности, если искать. Потом, когда ты не выдержишь давления и сорвешься, я обижусь, уйду из дома и пойду развлекаться!
Сергей, молча, смотрел на неё и никак не мог понять самого главного: даже если он сейчас свернет для неё горы, он уже не сможет вернуть её любовь. Никогда.