ЛИПЯНОЙ ДЮК
Авторы:
Евгений Кривяков Сергей Цура
Пьеса в пяти картинах ( в основу положены реальные события)
Действующие лица:
Матвей Кузьмич — колхозный сторож
Марфа Ефимовна — его жена
Анатолий — внук
Лидия Григорьевна — соседка Матвея Кузьмича, колхозница
Наташа — ее дочь, учится в десятом классе
Николай — друг и сослуживец Анатолия
Михаил — работает шофером в колхозе, недавно вернулся со службы в армии
Геннадий
Виктор
Павел — выпускники средней школы, одноклассники
Люба
Маша
Дуся
Артем Иванович — колхозный бригадир, коммунист, фронтовик
Милиционер — 1
Милиционер — 2
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Новогодний вечер в доме Матвея Кузьмича. Большая комната с русской печью
на заднем плане сцены. Посредине комнаты сдвинуты два стола. На стол накрывает Марфа Ефимовна, ей помогает Матвей Кузьмич. Печь и левая часть
сцены заднего плана задернута ситцевой занавеской; из-за нее выносит на стол
все необходимое Марфа Ефимовна. В комнате — большой окованный сундук,
на котором можно сидеть; почти черный квадрат, низкого бельевого шкафа
со множеством блестящих ручек. На полу домотканные дорожки. Стулья.
Марфа Ефимовна — А я все думаю, дед, пора бы уже нашему Анатолию и
жениться. 25 лет, а он все холост, никак не нагуляется. Пора бы уже о семье
подумать, о детях; а то он все ходит с друзьями, да водку пьет; давно уж пора
остепенится.
Матвей Кузьмич — То-то и оно, что вы бабы, только и умеете, что думать. (передразнивает) «Думаю, думаю», а делом, кто будет заниматься «хрен моржовый».
Марфа Ефимовна - Ах ты пень трухлявый, что ж я по твоему, должна невесту
ему искать. Нет, дед, отошли те времена, что при «Николашке» были. Как ты женился, теперь так не женятся.
Матвей Кузьмич — Я? Я? А что я?
Марфа Ефимовна — Да, ничего. А вспомни дед, что ты вытворял перед женитьбой. Только и бегал к отцу, да уговаривал; все сватов засылал, да
замуж меня сватал. Я ведь тебя до самого венчания знать не знала; видела,
конечно, видела; а близко мы знакомы не были. Ты хоть один раз до женитьбы
проводил меня с гулянки; али мы с тобой до петухов у речки сидели, да
целовались?
Матвей Кузьмич — Нашла, бабка, чего вспоминать. Взяла бы и не выходила
замуж, коль я тебе не по нраву был.
Марфа Ефимовна — А то, разве, я бы пошла? Ведь замуж отдали без моего
согласия; обидно было. Ты, вспомни Матвей — три раза сватов присылал
и целую зиму отца самогоном спаивал. Ну он и отлупил меня в сарае вожжами,
так что сидеть не могла от боли. Не то что нынче. Попробовал бы он при комиссарах меня принудить; они бы его быстро «зверюгу» к стенке поставили
и в расход.
Матвей Кузьмич - Хватит, хватит Марфа. Чего вспоминать прошлое. Что было,
то было. Давай лучше поговорим об Анатолии; разве ты ничего не замечаешь?
Марфа Ефимовна — Что-то я дед тебя не пойму. О чем это ты?
Матвей Кузьмич — А ты что, не видишь, как Анатолий в деревню приезжает,
так и норовит с Наташкой встретиться, нравится она ему, смотри, какими
глазами на нее смотрит.
Марфа Ефимовна — Ах вон оно что. То-то я и гляжу, как он приедет, все меня
про Лидию Григорьевну спрашивает; а мне старой и невдомек.
Матвей Кузьмич — До тебя, Марфа, пока дойдет: «Рак на горе свистнет».
Марфа Ефимовна — Ну какая она ему невеста, уж очень молода, еще и
восемнадцати нет и робкая какая-то, тихая.
Матвей Кузьмич — Эх бестолковая ты бабка, бестолковая. Где же это видано,
что б парню, молодая да статная девка не по нраву была. Замужем год, другой
побудет, знаешь, какой боевой станет; не обрадуешься. Все, вы бабы, поначалу,
такие тихие и скромные, а потом аж жуть берет.
Марфа Ефимовна — (вздохнув) — Прожил ты жизнь, Матвей, а так ничего
и не понял.
Матвей Кузьмич — Десятилетку нынче весной кончает, чего тебе еще, Марфа,
надо.
Марфа Ефимовна — Да и то правда, раньше вон при царе и в шестнадцать лет
замуж выходили и сразу в семью. А семья то, человек десять, а то и поболее и
ведь жили, да еще детей рожали.
Матвей Кузьмич — То-то и оно и ничего справлялись.
Марфа Ефимовна (мечтательно) — Вот ежели бы Анатолий на нашей деревенской
девке женился, куда бы, как хорошо было; и в отпуск к нам бы приезжал; тут тебе
и теща и родня, кругом все свои. А ребятишки появятся, опять к нам; вон ведь
сколько в деревню летом понавезли, в каждом дворе по двое, по трое; а у нас
никого.
Матвей Кузьмич — Ты вот, Марфа, и соображай. Умом то своим бабьим пораскинь
немного, да пока и не поздно; иди и с Лидией Григорьевной потолкуй; да намекай
ей, намекай, что Анатолия давно женить пора. А там глядишь и к осени свадьбу
сыграем, ребятишки пойдут, все нам утешение на старости лет будет.
Марфа Ефимовна (качает головой) — Ну ты, дед и хитрец, за всех все решил
и обдумал.
Матвей Кузьмич (смотрит на часы) — А молодежь та наша чего-то задерживается,
видать все никак не нарядится; а по мне за столом так в чем хошь сиди,
лишь бы выпить было. (Поднимает графин, смотрит, крякает, вздыхает тяжело,
ставит на место).
Марфа Ефимовна — Эх дед, тебе бы скорей за рюмки, а там пусть, хоть и трава не растет, лишь бы самогон был.
Матвей Кузьмич (лукаво) — Помидоров соленых ты чего ж, Марфа, на стол
не поставила, чем закусывать будем?
Марфа Ефимовна — Без тебя, дед, знаю, что и когда ставить. Ступай в сени, там
они стоят, охлаждаются.
Матвей Кузьмич (равнодушно) — Сама ставила, сама и неси.
Марфа Ефимовна — Все самой приходится делать, на тебе дед: «Где сядешь,
там и слезешь». (уходит)
(Матвей Кузьмич быстро наливает стопку и пьет. Возвращается Марфа Ефимовна.)
Марфа Ефимовна — Да что ж ты, Матвей, ходишь вокруг стола, да ходишь,
как кот на сметану облизываешься, подождать не можешь; трубы горят,
так не терпится тебе, ей Богу, как маленький.
(Без стука открывается дверь, входит Павел, в руках у него патефон, здоровается.)
Павел — Добрый вечер, Матвей Кузьмич, с наступающим Марфа Ефимовна,
сейчас, остальные ребята подойдут; в клубе, в Казачьем Дюке, малость
подзадержались.
Матвей Кузьмич (обрадованно, весело) — Заходи, заходи Паша, раздевайся.
Этот ящик давай вот сюда поставим (относит патефон и аккуратно ставит его
на сундук). Мне тебя, Пашка, сам Бог послал; я уж тут совсем заскучал,
вас ожидаючи. С бабкой я здесь день и ночь болтаю. (суетится, значительно
повеселев после выпитой рюмки) Давай Паша, не стесняйся, садись на стул.
Пока то, да се (двигает к себе графин и две рюмки) проводим старый год.
Павел — Ну что ж Кузьмич, дело говоришь. Наливай по одной.
( чокаются, пьют)
Матвей Кузьмич — Я вот с тобой, Паша, сейчас хочу о жизни поговорить.
Так ты мне скажи честно, куда мы идем?
Павел (смотрит на деда строго и внимательно, задумался) — К Коммунизму
Кузьмич, к Коммунизму.
Матвей Кузьмич — Объясни Паша старому человеку; как?
Павел (серьезно) — Да вот смотри, Кузьмич, клуб какой в Казачьем Дюке
на колхозные деньги отгрохали; все наши ребята и девчата и на танцы и в кино туда ходят. Фельдшер, когда занеможешь, к тебе ходит, ходит, а если надо то из
Шацка, сразу скорая приедет и заберет в больницу. А что, Советская Власть,
деньги с тебя за лечение берет? Нет. Лечит всех бесплатно. Детский сад, школа,
институт — все бесплатно. Я тебе больше дед скажу, председатель колхоза,
что надумал, библиотеку решил строить; все для народа коммунисты делают,
лишь бы людям жилось хорошо; а это уже прямая дорога в Коммунизм.
Матвей Кузьмич (ехидно) — А что, Паша, и при Коммунизме будем из колодца
воду ведрами носить, да дровами избу отапливать.
Павел (улыбается) — Но ты и язва дед, все подковырнуть норовишь; и воду и газ, все проведем, дай только срок, все сделаем.
Матвей Кузьмич — Да вот что я еще хотел спросить Паша; ты как, в город поедешь или в деревне останешься после окончания школы.
Павел — Никуда я не поеду Кузьмич, в колхоз пойду работать, в бригаду
к Артем Ивановичу, здесь мое место в деревне.
Матвей Кузьмич — Ну что ж посмотрим, Паша, какой из тебя работяга выйдет.
Павел — Не иронизируй дед, я комсомолец и буду работать на совесть,
стыдно никому не будет.
(Входят, также без стука: Анатолий, Михаил, Виктор, Наташа, Геннадий, Люба,
Маша, Дуся; шумно, весело вваливаются, раздеваются, здороваются с Марфой
Ефимовной и Матвей Кузьмичем): «Здрастье, с наступающим». (Анатолий
входит в дом первый и теперь и потом чувствуется его руководящая роль
на вечеринке)
Анатолий — Парни не оставляйте девушек одних, помогите им раздеться и
проводите к столу. Не стесняйтесь, будьте как дома. Марфа Ефимовна,
Матвей Кузьмич, а вы, что стоите, как гости незванные, присаживайтесь.
( Анатолий старается посадить рядом с собой Наташу, Геннадий садится
напротив)
Марфа Ефимовна — А мы с дедом, вот тут, скраешку присядем, мы то свое
уже отгуляли, встретим Новый год и спать пойдем, что б вам молодым не мешать.
Анатолий — Ну как все устроились, а теперь прошу минуточку внимания.
(Поднимает рюмку, встает) Я хочу произнести тост: «Сегодня мы прощаемся
со старым годом и будем встречать Новый. Так выпьем же за все хорошее,
что было в этом году, что б все печали и невзгоды остались в прошлом,
а в будущем каждому повезет еще больше».
(Все тянутся друг к другу с рюмками, чокаются и пьют)
Михаил — Ребята, а у нас ведь не все путем идет; за столом с нами Матвей
Кузьмич сидит; ему, наверное, есть что сказать нам, молодежи, поделиться
опытом. (Шум и одобрительные возгласы): «Давай Кузьмич, говори».
Матвей Кузьмич (смущенно) — Мне что же? Жизнь я свою прожил и чего
в ней только не было и горе и радость, все было. А вот у вас молодых
все впереди. Дай вам Бог счастья! (Все встают, чокаются, пьют)
(Марфа Ефимовна встает из-за стола и собирается незаметно уйти, немного
помедлив, собирается взять с собою и Матвея Кузьмича. Он отчаянно жестикулируя, сопротивляется и, наконец, выпив еще одну рюмку, неохотно
идет за ситцевую занавеску)
Машенька — Ой, девочки, а давайте споем. Гена, миленький, бери баян и
нашу хороводную. Ну ладно, не ломайся, я тебя очень прошу.
Геннадий — Пусть Пашка, свой патефон крутит.
Павел (шутливо) — Это кто там на меня бочку катит? Выйдем, объяснимся.
Виктор (приносит баян Геннадию) — Гена, не связывайся с Пашкой, он выпил
и теперь может трепаться аж до утра.
Павел — С тобой я еще разберусь, соглашатель, взяли манеру, как что,
так у них сразу Пашка виноват.
Наташа - Гена, не дури, мы сейчас споем все вместе.
(Геннадий берет баян, идет проигрыш)
Синева ночная, дремлет гладь речная,
Волны улеглись под бережок.
В лунную порошу, к девушке хорошей
Вышел на свиданье паренек.
У реки, у яра, дружно ходят пары;
Месяц, как изогнутая бровь.
И баян бегучий, песней самой жгучей,
Говорит открыто про любовь.
Анатолий (встает, жестом прерывает развеселившихся ребят) — Я предлагаю
небольшой тост.
Михаил — Давай, Толя, говори.
Анатолий — Так вот, уважаемые парни и девчата; выпьем, за теплое и ласковое
отношение к нам девушек. (Пристально смотрит на Наташу)
Михаил — Ну как за такое не выпить. (Разливает) Взяли и опрокинули.
(Все встают, дружно чокаются , выпивают, садятся, закусывают)
Люба (Встает из-за стола и тянет за собой Виктора) — Пашка заводи свою
шарманку, танцевать охота.
Павел (Встает, берет пластинку, идет к патефону) — Как прикажите, я тоже
не против. (Объявляет) Фокстрот: «Цветущий май» (Ставит пластинку, играет
музыка, обращается к Маше) Прошу Вас, Машенька.
Анатолий — Наташа, разрешите Вас пригласить.
Наташа — Я согласна. Ой, никогда я не была такой пьяной, что-то голова ужасно
кружится. (Прижимается в танце к Анатолию)
Анатолий — Может быть выйдем на свежий воздух, проветримся и тебе станет
лучше.
Наташа — Нет не нужно, сейчас посижу немного, кваску попью и мне станет
хорошо.
(Наташа и Анатолий присаживаются на стулья, Наташа облокачивается на Анатолия, тот обнимает ее за плечи и прижимает к себе. Появляется Геннадий,
останавливается и смотрит на Наташу и Анатолия, бледнеет; следом за ним
показывается и Машенька. Она одно мгновение смотрит, оценивает ситуацию,
берет его за руку и пытается увести.)
Маша — Гена не дури, пойдем потанцуем, мне без тебя скучно.(Уходят)
(Все танцуют модный и современный танец. На первом плане Геннадий и Машенька)
Павел — Гена, а теперь бери баян, мы с Виктором будем петь частушки.
Виктор (уже успел повязать на голову женский платок, передает баян в руки
Геннадия) — Давай скорей, а то до Нового года не успеем.
(Идет проигрыш)
Павел — Ты, куда меня ведешь
Такую молодую.
Виктор — На ту сторону реки,
Иди не разговаривай.
Павел — Меня милый разлюбил,
Пойду с горя утоплюсь.
Виктор - И кому какое дело,
куда брызги полетят.
Павел — Ты за что меня ударил
Балалайкой по спине?
Виктор — Я за то тебя ударил,
Не смотри по сторонам.
Люба — Мальчики, хватит вам с нескладушками, я плясать хочу. (Подходит
к Геннадию). Гена давай нашу русскую, только с выходом.
(Геннадий начинает играть, вначале, очень медленно, постепенно убыстряя
темп. Люба пляшет, вызывает плясать Михаила. Теперь они пляшут вдвоем.
В самый разгар пляски Павел смотрит на часы и кричит во всю мочь: «Ребята
до конца года осталось пять минут». Пляска и музыка прекращаются. Все
несколько мгновений смотрят друг на друга с вопросом: «А что дальше?».)
Люба (удивленно осматривает всех) — А где же Анатолий?
Дуся — И Наташи нет.
Павел — Да вон они за столом сидят, обнимаются. (Геннадия передергивает)
(включают приемник, все рассаживаются за столом, из-за занавески выходят
Матвей Кузьмич и Марфа Ефимовна, садятся вместе со всеми. Часы бьют
двенадцать, все чокаются и поздравляют друг друга с Новым годом)
ЗАНАВЕС
КАРТИНА ВТОРАЯ
Полдень. Тишина изредка нарушается кудахтаньем кур или пением петуха.
Застекленная веранда деревянного дома. Прямо — дверь в сени, ближе
к авансцене; слева дверь на улицу. Справа, внутри веранды, небольшой стол,
накрыт скатертью, два стула. В левой стороне у стены перевернутая вверх дном
кадка, рядом коромысло и два пустых ведра, резиновые сапоги, кастрюля
с картошкой. Все расставлено в определенном порядке, на стенах легкие
тюлевые занавески. У стола — с книгой Наташа, она настолько увлечена чтением,
что не замечает, как мимо в дом и обратно проходит ее мать Лидия Григорьевна,
обращаясь каждый раз к Наташе: «Сходила бы на родник за водой». Наконец,
Лидия Григорьевна подходит к Наташе, трогает ее за плечо и внимательно
смотрит в лицо.
Лидия Григорьевна — Обалдела ты что ли со своими книгами? Три раза уже прошу пойти за водой, а ты все не слышишь, оглохла что ли?
Наташа — Сейчас, сейчас, маманя, вот самое интересное место дочитаю, еще
пару страниц и сбегаю.
Лидия Григорьевна — И дались тебе эти книжки, только и знаешь, что целыми
днями читаешь и что в них хорошего, не понимаю я этого. (Ворчит, уходит
в сени, возвращается с ножом и кастрюлей, садится на кадку, чистит картошку.)
Учатся, учатся; читают, читают, а какой в этом толк, проку ведь нет никакого,
одни только выдумки и ничего больше. Поедут сдавать экзамены
в институт и одна за другой возвращаются (с иронией), не прошли по конкурсу.
Чай ведь там в институтах профессора сидят, сразу видят, что за человек к ним
пришел, деревенскую ту — за версту видно. Тебе , дочка, когда аттестат дадут?
Наташа — Скоро, маманя, скоро; на выпускном вечере вручать будут.
Лидия Григорьевна — Получишь, ты его получишь, а куда с этим аттестатом
деваться будешь; у меня прямо голова раскалывается, никак ничего не
придумаю.
Наташа — А ты, маманя, голову не забивай, было б здоровье, да руки, ноги целы,
а работа всегда найдется. Вот возьму и останусь с тобой жить, в колхозе буду
работать.
Лидия Андреевна (испуганно) — Что ты, милая, что ты. Да у нас на всю деревню
ни одного парня путного нет и замуж здесь не за кого выйти. Вон Мишка,
немного посправнее будет; да и тот далеко не ушел, все по колхозу на машине
ездит, да за девками гоняется. Погляжу я на вас на всех — оторопь берет,
ну никакого интереса к жизни; на уме только танцы и книжки, клуб да кино;
как же вы жить думаете? Все вам подай, да купи. Правду ведь в народе
говорят: «Малое дите — спать не дает; вырастет — сама не уснешь».
Наташа — И чего Вы, маманя, так разгуделись сегодня?
Лидия Григорьевна — Да как же доченька, не гудеть, коль за тебя душа болит.
Еще и этого нелегкая в клуб принесла, как он появился, так до третьих
петухов теперь молодежь табунится. (Обращается к Наташе) Он что же,
работать в клубе будет или как?
Наташа — Пока временно, а Генка ему помогать будет; все лучше, чем никого.
Лидия Григорьевна — Ах вот оно что. С виду то он вроде ничего, образованный;
а дури то, наверное, в голове тоже много, раз из города в деревню приехал
работать.
Наташа — Самостоятельности хочет.
Лидия Григорьевна — Да чего уж тут хорошего, поживет здесь год, два;
все равно в город обратно уедет. Вон постарше вас ребята года на три, на четыре;
так все уехали, ни одного в деревне не осталось. Кто учится, кто работает и
на жизнь что-то не жалуются; а приедут к празднику, явятся в клуб, такие
все расфуфыренные и не подумаешь, что в деревне выросли.
Наташа — Ну Вы скажите, маманя, хорошо живут. Кто на частной квартире,
кто по общежитиям обитает; да и чем они от нас деревенских отличаются,
что они там по музеям, да по театрам ходят?
Лидия Григорьевна — Так я гляжу на тебя, ты вроде бы совсем раздумала
в город ехать?
Наташа (Подходит и обнимает мать) — Ты ведь ничего не будешь против иметь,
если я с тобою дома останусь?
Лидия Григорьевна — Я ведь твоя мать и плохого тебе никогда не пожелаю;
только ведь, если, ты в деревне останешься, так работать идти нужно, не будешь
же дома без дела сидеть. А у нас работа на ферме, чай сама видишь — я вот
чуть свет встаю и домой затемно прихожу. Только что в обед и время есть
отдохнуть да поесть.
Наташа — Вот я и останусь и буду тебе помогать, вдвоем то веселее будет.
Народу на ферме прибавится, двухсменку введут и тебе полегче станет.
Лидия Григорьевна — Целый год об этом долдонят, что в две смены работать
надо, только у председателя, что-то, дальше разговоров дело не идет.
Наташа — Не идет дело, правильно, доярок не хватает; а мы придем и все наладим.
Лидия Григорьевна - «Мы» - это кто такие.
Наташа — Да все девчата из нашего класса. Мы подумали и решили остаться
работать в колхозе.
Лидия Григорьевна — Это вы сейчас такие прыткие, а как месяц другой на
ферме поработаете; так помаленьку, потихонечку, одна за другой, кто куда,
разбежитесь — только вас и видели.
Наташа — Нет, мам, мы серьезно, у нас в школе председатель с парторгом
собрание проводили; сказали, что будут решать дела о нашей дальнейшей
работе в колхозе; если что — обращаться прямо к ним -- помогут в любом вопросе.
Лидия Григорьевна — Как раньше целыми семьями из колхоза уезжали; никто,
что-то, заседать и не думал; а теперь видишь ли спохватились, нашли работничков! Эх, горе ты мое, горькое.
(У двери с улицы появляется Матвей Кузьмич)
Матвей Кузьмич — Здорово, Лидия Григорьевна.
Лидия Григорьевна — Здорово, Матвей Кузьмич.
Наташа — Здравствуйте, дедушка Матвей.
Матвей Кузьмич — Чего это ты, соседка, раскудахталась ныне, аж за версту
слышно, ворчишь и ворчишь весь обед, к непогоде что ли, кости ломит
или не с той ноги встала?
Наташа (захлопнув книгу) — Пойду я за водой, мам.
Лидия Григорьевна — Иди, иди; давно уже надо было бы сходить, работнички,
те еще.
Матвей Кузьмич — И то правда. Тут я на порожке присяду, я ведь ненадолго
заскочил, пришел на минутку. Марфа то, за поросенком пошла, а мне корову
велела подоить. А я уж вокруг нее и так и этак, по всякому, не дается
«проклятая»; вот я и пришел к тебе, Лидия Григорьевна, помощи просить.
Лидия Григорьевна — Ну, что ж схожу, по соседски, авось невелика работа.
Я вот тут давеча с Наташкой разболталась, а про картошку совсем забыла.
Сейчас вот дочищу и пойдем. Так вы разве поросенка еще не покупали?
Матвей Кузьмич — Нет не покупали, вот только, только собрались.
Лидия Григорьевна — А я вот уже, как два месяца назад купила и все время
молоком пою, да «каржавый» попался, растет плохо.
Матвей Кузьмич — Вот и я говорю, прошлым летом двух покупал, одного
пораньше, другого в эту же пору, а к осени оба сравнялись, догнал то второй.
Холодновато на дворе было, вот он маленький и не растет. Нынче, с бабкой
решили одного взять, нам хватит, а на продажу и возиться не стоит.
Лидия Григорьевна — С кормом то, что собираешься делать; где брать будешь?
Матвей Кузьмич — Как председатель с работы отпустит, недели на две,
в лес уйду. Здесь, поблизости, совсем ничего нет, колхозные стада все
повыбивали, охапки не скосишь.
Лидия Григорьевна — Думаю, Матвей, продавать осенью корову, уж больно
стало трудно корм на зиму заготавливать. Конечно, не хочется продавать,
да видно так и будет. Вон ведь сколько возни с ней надо: корми ее каждый день,
да уход за ней «окаянной» какой нужен. В Тюрино то, колхозники всех
коров распродали, молоко с фермы берут и ничего, живут.
Матвей Кузьмич — Осенью многие продавать собираются; на зиму, на всю
деревню, хорошо, если пять, шесть останется; уж очень тяжело стало,
людям держать скотину. Да и в правлении обещали, ближе к зиме отпускать
молоко с фермы.
Лидия Григорьевна — Наташка в Рязань уедет, а мне одной то и молока надо
по литру в день, да и то не всегда.
Матвей Кузьмич — Наташку, говоришь, в город хочешь отправить.
Лидия Григорьевна — Да не уж то в колхозе останется. Молодежь то, нынче,
вся из деревни уезжает, никто не задерживается.
Матвей Кузьмич — Мне на днях Анатолий письмо прислал; пишет, что хорошо
устроился, комнату снимает, деньжат прикопил и машину купил «Москвич 402»,
на днях хочет приехать.
Лидия Григорьевна (заинтересованно) — В отпуск или на выходные?
Матвей Кузьмич — На выходные, с зимы не был.
Лидия Григорьевна — А кем он сейчас работает?
Матвей Кузьмич — Часовым мастером. Зарплата у него не очень; а вот
халтуры, рассказывал, хватает. Зимой приезжал (доверительно) — иной день
без сотни и не приходил. Малый он деловой, умеет деньги зарабатывать,
ничего не скажешь; сама видишь, уже на своей машине ездит.
Лидия Григорьевна — Ему то уж сколько лет 26 или больше.
Матвей Кузьмич — 26 недавно стукнуло. Парню давно уж жениться пора,
да вот все никак не соберется. Погляжу я, Лидия Григорьевна, Наташка та твоя
по нраву ему будет; Анатолий, как не приедет все о ней спрашивает.
Лидия Григорьевна — Что ж, Наташка моя, девка справная, не избалованная
и по хозяйству, и по дому все делает; да пойми этих молодых, много они родителей слушают, все норовят по своему сделать, сладу с ними нет никакого.
Матвей Кузьмич — Что не говори, а родительское слово тоже кое-что значит.
Если им не подсказывать, да не подталкивать, таких бед набедокурят: «Мама не горюй»; всю жизнь расхлебывать будешь и не расхлебаешь. У кого парни в доме;
тем, конечно, поспокойнее; а вот за девчатами: «Глаз да глаз нужен».
Лидия Григорьевна — Ты чего, Матвей, аль знаешь что? Ты уж мне скажи,
не тяни.
Матвей Кузьмич — Да я так рассуждаю; что я там знаю?
Лидия Григорьевна — У тебя, Матвей, вся деревня на виду, ты уж сказывай,
если, что увидишь. За день так наломаешься на ферме, что к вечеру, не знаешь,
как и до постели добраться и опять, встаешь чуть свет и бегом на работу,
первая дойка на рассвете ведь начинается.
Матвей Кузьмич — Может, оно и не ко времени сейчас; а поговорить бы нам,
Лидия Григорьевна, просто необходимо. Вот что я думаю (Далее разговор принимает заговорщицкий тон), может и правда женить их.
Лидия Григорьевна — Это ты кого имеешь в виду, что-то я тебя не пойму.
Матвей Кузьмич — Да будет тебе прикидываться; я об Анатолии и Наташе говорю.
Лидия Григорьевна — Ты что ж, Матвей, за свата что ли пришел, вон куда
разговор клонишь.
Матвей Кузьмич — А хоть бы и так, что ж в этом плохого.
Лидия Григорьевна — Так ты бы, Матвей, не тянул; а то ходил вокруг да около,
сразу бы сказал зачем пришел.
Матвей Кузьмич — Куда ж тут скажешь; Наташка, тут вон, под ногами все время
крутится..
Лидия Григорьевна — А ты что ж думаешь, замуж отдать без ее согласия что ли.
Сейчас так не поступают; им жить, пусть сами и решают.
Матвей Кузьмич - Оно, конечно, так; сами должны договариваться, но и нам
все обдумать нужно; твоя Наташка, вишь еще молодая какая.
Лидия Григорьевна — Восемнадцать в апреле исполнилось. Как подумаешь, ведь
недавно маленькой вот такой была (показывает), а сейчас вот выросла (ехидно,
смотрит на Кузьмича) — уже сваты ходят. ( после паузы) Я ведь и сама, Матвей,
молодой замуж выходила; помню, мне только-только шестнадцать исполнилось;
а посватались и вышла. Время то какое было, как раз перед колхозами, еще
по единоличному жили, пахали на себя до седьмого пота, не то, что сейчас
в колхозе, а.... (машет рукой)
Матвей Кузьмич — Вот и я про то же самое говорю. Анатолий, парень уже
взрослый, самостоятельный, зарабатывает хорошо, ну чем не жених.
Лидия Григорьевна — Подумать надо, Матвей, над твоим предложением,
нельзя же, вот так вот сразу «с бухты-барахты» соглашаться; да и что толку
в этом, разве нынешняя молодежь родителей слушает.
Матвей Кузьмич — Не скажи, не скажи Лидия Григорьевна; девки, они завсегда
матерей слушаются. А как сговоримся по настоящему; то осенью свататься
придем, обязательно; а пока к свадьбе будем готовиться; как ты на это смотришь?
Лидия Григорьевна — Ничего я тебе, Матвей, на это не скажу, ихнее это дело,
как решат, так пусть и будет; но я не против, что б Наташку за Анатолия замуж
отдать.
Матвей Кузьмич (встает) — Ну вот и хорошо, о чем тут еще разговаривать;
а ежели, когда и потолковать с Наташкой, так ведь от этого только польза будет.
(смотрит на улицу) Вон и она с водой идет; пошел я что ли. (уходит)
Лидия Григорьевна (встречается на пороге с Наташей) — Ты погоди, малость,
обожди меня, вместе обедать будем. (уходит)
Наташа (ставит ведра, коромысло) — Хорошо мам. (Усаживается снова за книгу)
(В дверь осторожно входит Люба, подкрадывается на цыпочках сзади, закрывает
ладонями глаза Наташи)
Наташа — Ой, кто это? Не дури... не узнала. Дуська ты что ли? Опять не узнала.
А..... Любаша!
Люба — А я к тебе на минутку забежала, проведать. Послезавтра выпускной. Ура!
(тормошит Наташу, вместе кружатся) Ура! Отучились. Я сейчас билеты пригласительные разношу. Вот это твой. Велели приходить с матерью.
Наташа — Они, что там с ума спятили? Что мы, первоклашки, сами дороги
не найдем.
Люба — Чего ты так разволновалась — председатель колхоза, парторг — все
будут; даже Мишку пригласили, как лучшего шофера. Я ему только что билет
отдала — такой важный, прямо умора. После торжественной части мы их сразу
домой спровадим; им же на работу, рано утром вставать. Наташа, а у тебя
платье к выпускному готово?
Наташа — Показать?
Люба — Нет, не надо; лучше я на тебя в нем на выпускном вечере посмотрю.
Наташа — Ну как хочешь, тебе виднее.
Люба (спохватившись) — Ой! Разболталась я тут с тобой, а у меня еще дел полно.
Ну я пошла, вечером в клуб приходи.
ЗАНАВЕС
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Июньская ночь, берег небольшой речушки Дюк, близ околицы деревни.
Рядом две старые ветлы. Берег пересекает сцену по диагонали слева направо.
Здесь, любимое место вечерних прогулок сельских ребят и девчат. Где-то,
неподалеку, сторожка Матвея Кузьмича. Тишины нет. Голоса июньской ночи
очень выразительны, громко распелись лягушки. На сцену, справа,
выходят Геннадий и Наташа. Они незаметно ушли с выпускного вечера.
Наташа — Гена, подожди, не говори ничего; сколько
различных звуков кругом, можно сидеть и слушать часами и не надоест,
так хорошо. Лягушки, что-то, сегодня особенно громко расквакались; ну прямо,
как наши деревенские бабы на празднике или перед собранием.
Геннадий — Весна. У них, наверное, свадьбы в самом разгаре, вот их
распирает, любовь..... (вздыхает)
Наташа — Сейчас я уже поняла себя. Мне, Гена, хорошо с тобой, давай
где-нибудь посидим.
Геннадий — Давай лучше, Наташа, пойдем погуляем; здесь, обязательно, кто-нибудь появится, а мне хочется побыть только с тобой одной до самого рассвета.
Наташа — Да ты сегодня весь вечер на баяне играл, а я с девчонками танцевала,
ноги так и гудят; пойдем посидим на берегу, смотри, какая трава здесь мягкая.
(Наташа идет к берегу, садится, свесив ноги к реке; теперь она сидит, почти,
спиной к зрителям)
Геннадий — Там берег подмыло, немудрено и в воду свалиться. (Подходит
и садится рядом с Наташей)
Наташа — А теперь давай будем слушать деревья, журчание речки и все,
что нас окружает. Мне с тобой очень хорошо, только ты молчи, я все понимаю,
ничего не говори. (Наклоняется ближе к Геннадию, он молча обнимает ее,
целуются.)
(Некоторое время из-за сцены слышится всплеск воды; затем, справа, выходят на сцену Геннадий и Наташа. С противоположной стороны сцены, сильно
подвыпивший, входит Матвей Кузьмич.)
Матвей Кузьмич (трет глаза) — Никак кто-то кричал или мне померещилось?
(Увидев Матвея Кузьмича, Наташа прячется за дерево; а когда Матвей Кузьмич
подходит к Геннадию, убегает со сцены. Матвей Кузьмич вопросительно
смотрит на Геннадия)
Геннадий — Берегом, Кузьмич, из клуба шел; оступился, берег подмыло и
упал в воду. Да пустяки это, лето сейчас, быстро обсохну. Закурить не найдется,
а то мои спички и сигареты намокли.
Матвей Кузьмич (подает папиросы) — Кури (сильно заплетающимся языком
и с трудом выговаривая слова) и домой иди. Ходят тут всякие, в реку лезут,
кричат; а Кузьмич за них отвечай — иди, иди тебе говорят.
Геннадий — Да что ж ты меня гонишь, Кузьмич. Давай лучше посидим,
покурим, а там и идти можно.
Матвей Кузьмич — А что я, я; да я на посту! Понял? Карповники стерегу.
Я, брат, у..... меня на «мякине не проведешь». Я, парень, все знаю,
все про всех знаю, мне отсюда вся деревня, как на ладони видна.
Ты, что думаешь, Матвей Кузьмич, так себе, какой-то там сторож колхозный.
Нет, брат, шалишь — он все видит и замечает, даже то, что ему и не следовало
бы знать. Хочешь, такое тебе расскажу, тебе только одному и никому больше.
Геннадий (придвигается поближе) — Говори, Кузьмич, я не против.
(оба садятся около ветлы)
Матвей Кузьмич — А что тебе сказать?
Геннадий — Говорите все, что знаете.
Матвей Кузьмич — Э...., парень, какой ты шустрый. Я — не такой, что мне
попало — могила; ни одна живая душа ничего не узнает; как « в воду канет».
Геннадий — Да ладно, Кузьмич, нельзя так нельзя; по большему счету мне
все равно.
Матвей Кузьмич - А ты мне лучше скажи; с кем ты здесь был? Голос, вроде бы
женский кричал.
Геннадий — Не понял, о чем это ты?
Матвей Кузьмич — Брось, парень, дурака валять. Я не раз тебя с ней здесь
видел. Ты ведь с Наташкой был, чего девке зря голову морочишь.
Геннадий — А тебе то что, Кузьмич; кого хочу, того и провожаю,
чего ты раскипятился, не твое это дело.
Матвей Кузьмич — Мне до других девок дела нет, а Наташку не тронь,
виды у меня на нее есть, хочу Анатолия на ней женить.
Геннадий — Да, что она твоя собственность что ли, что ты за нее решаешь,
как ей жить дальше, сейчас по любви женятся. Пошли лучше, Кузьмич спать,
поздно уже.
Матвей Кузьмич — Погоди, вон, кажется еще кто-то идет.
Геннадий (всматривается) — Это Мишка домой возвращается.(Встает и
быстро уходит)
(Входит Мишка)
Матвей Кузьмич — Эй, Мишка, не проходи мимо, садись, покурим.
Михаил — Устал, как собака. Кузьмич, который час? Ну и вечерок был.
Матвей Кузьмич — У тебя что, своих часов нет? Два скоро будет, смотри
уже светает.
Михаил — Ремонтировать отдал, все никак не заеду, времени нет. Что за жизнь,
Михаил туда, Михаил сюда; загоняли бедного Мишку: то на работу, то на
репетицию, то на гулянку и выспаться некогда..
Матвей Кузьмич (ехидно) — Забегался ты Мишка, женится надумаешь,
а с тебя смотришь и «песок посыпется».
Михаил — Уснул бы сейчас здесь и проспал до обеда. Слышь, Кузьмич,
твою сторожку, когда ломать собираются.
Матвей Кузьмич — Председатель сказал, как плотники на коровнике
освободятся, так и за мою сторожку примутся. Переносить ее собираются
к лесу поближе, на ту сторону реки.
Михаил — Давно пора тебя туда отправить; хватит тебе здесь наших
ребят и девчат караулить, (иронично) суешь дед свой нос где надо и не надо;
а карповники без присмотра остаются; лови, кто хочешь.
Матвей Кузьмич — Ты говори, да не заговаривайся, кто туда ночью сунется.
Михаил (иронично) — Рыбаки всегда найдутся.
(Слышится петушиное пение, сначала одного, потом нескольких, с разных
концов деревни)
Матвей Кузьмич — Это уже третьи петухи.
Михаил — А то что в карповнике люди бывают, так это я точно, своими глазами
сегодня видел; но далеко был и узнать их не смог.
Матвей Кузьмич — Пойду, посмотрю в чем дело.
Михаил — Поздно, Кузьмич, час назад, как уехали. На машине приезжали,
за посадкой поставили, что б не видно было. Опять выспаться не удалось,
ладно, осенью женюсь, вот тогда и высплюсь, как следует. (Уходит)
Матвей Кузьмич (ехидно) — Женится, отоспится; это еще, какая баба попадется,
а то и вовсе спать перестанешь.
ЗАНАВЕС
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Вечер в клубе. Довольно просторная комната. Стол с газетами и журналами,
несколько небольших столиков для игр в шашки и шахматы. На стене стенды:
«Передовики колхозного производства», Экономические показатели колхоза
имени Ленина за 19 — 19... года». Входная дверь с левой стороны. Справа
Геннадий за столом, он играет на баяне. Входит Маша. Геннадий настолько
увлечен, что не замечает ее.
Маша (некоторое время стоит молча, слушает) — Гена, здравствуй.
Геннадий — Маша привет.
Маша — А мы, сегодня, первый день на ферме отработали.
Геннадий — Ну и как?
Маша — Да ничего, справились. Я и раньше, сколько раз, мать на ферме
подменяла, так что работа знакома. Гена, а когда фильм следующий
показывать будут?
Геннадий — Завтра.
Маша — Что-то ты, в последнее время, по вечерам стал в клубе задерживаться.
Геннадий — Да ладно, Машка, я, как и все, из клуба — и сразу домой.
Маша — Не хитри, Генка, думаешь я ничего не вижу.
Геннадий — Послушай, Маша, а зачем тебе все видеть и замечать.
Маша — Мало ли зачем. Может быть, я о тебе забочусь.
Геннадий — Ну, Машутка, удружила, как маленького опекаешь.
Маша — В нашей деревне, что-нибудь скрыть трудно. Люди разное говорят.
Геннадий — Не понял? Что ты имеешь в виду?
Маша — Да ничего. Вспомни Новый год.
Геннадий — Маша, а ведь Наташа твоя подружка. Ну обнималась с Анатолием,
только и всего.
Маша — Говорят, скоро свататься придут. Ну я пойду, Гена, рано видать еще
пришла.
Геннадий — Заходи попозже. Все придут. Потанцуем.
Маша (обрадованно) — Правда?
Геннадий — А почему бы и нет.
Маша — Непременно приду. Вот забегу к Любаше и обратно. (Уходит.
В дверях сталкивается с входящими в клуб Павлом и Виктором. Они так
спешат, что чуть не застряли в дверном проеме) Мальчики, вы, что с ума
спятили; куда вы так торопитесь?
Павел — Нет, Маша, что не говори, а тут дело серьезное. Привет Генка.
(Маша уходит)
Геннадий — Здорово ребята.
(Павел проходит к шахматному столику, быстро расставляет фигуры.
Геннадий продолжает оставаться на своем месте и чуть слышно наигрывает
мелодии.)
Павел (обращается к Виктору) — Такая была позиция?
Виктор — Ну, вроде, такая.
Павел — И ты опять будешь со мной спорить, что через три хода, я поставлю
тебе мат?
Виктор (делает ход) — Давай ходи, меньше языком трепи, «гроссмейстер».
Павел (делает ход, улыбается) — Вперед «Чешский лев».
Виктор (делает ход) — А вот, что ты, на это скажешь?
Павел (делает ход) — Ну вот и все — шах и мат.
Виктор (внимательно смотрит на доску, потом смахивает фигуры со стола) -
Ладно, в следующий раз отыграюсь.
(Входит Михаил)
Михаил (Павлу, Виктору, Геннадию) — Здорово мужики. (Подходит к каждому
и жмет руку) — А что, девчонки еще не приходили.
Геннадий — Скоро придут, куда они денутся.
Михаил (Виктору) — Что сегодня возили?
Виктор — Зеленку на скотный.
Михаил — Садись на Петькину машину. Его сегодня на год прав лишили.
Виктор — Это за тот случай, когда бутыль самогонки выпил и козу задавил.
Михаил — Ну, да.
Виктор — Нужна мне его развалина, сам на ней езди.
Михаил (улыбается) — На старой тебе только и учится.
Виктор — Ну спасибо, а еще друг называется; езжу я не хуже тебя, подожду,
пока новую дадут.
Павел — Ладно, хватит уже о работе. Вот я вам сейчас случай расскажу,
обхохочитесь. Пошли мы в обед с Виктором на речку искупаться, только
раздеваться собрались; смотрим, чуть подальше, за ветлами, Кузьмич
с удочкой сидит и дремлет. (В это время открывается дверь и появляется
Матвей Кузьмич. Услышав свое имя, он не торопится заходить в клуб,
остается в дверях и прислушивается.)
Виктор (перебивает) — Постой, Пашка, давай я лучше расскажу.
(Виктор сопровождает свой рассказ пантомимой и подражает голосу
Матвей Кузьмича) Мы уже было хотели поздороваться с ним, а сами думаем;
а зачем ему рыба, ведь, Кузьмич карповники сторожит; решили понаблюдать.
Смотрим, Кузьмич глянул по сторонам, никого нет; и удочку тащит, а там вместо
крючка бутылка висит. Ну он отпил прямо из горла, пробкой заткнул и обратно
в речку бросил. Сразу довольный такой стал и песню запел, как ее: «Скакал
казак.....» - это его любимая. Посидел минут пять, смотрим опять завозился,
потянуло его в кустике по «нужде». Только он на берег поднялся, мы бутылку
отрезали, а удочку на место поставили, как ни в чем не бывало.
(Во время рассказа Матвей Кузьмич, стоя в дверях, снимает с ноги галошу.)
Приходит Кузьмич и за удочку сразу тянет, а там (разводит руками) — пусто.
(Виктор в роли Матвея Кузьмича. Копирует его голос: «Ядреный корень, куда
она подевалась проклятая, а ведь крепко привязывал. (Смотрит и даже нюхает
леску.) Снимает с себя рубаху, штаны и в воду.
Павел — Мы там, с Виктором, чуть не умерли со смеху. Он ныряет, ногами дрыгает, плавает, на берег вылезет и матерится и матерится; а потом опять
в воду.
Матвей Кузьмич (Больше не выдержав, подходит сзади к ребятам и бьет
галошей сначала Виктора, а затем Павла.) Вот вам, шалопаи, беспутные.
(Виктор и Павел разбегаются в разные стороны и отступают к двери.
С галошей в руках, яростно ругается Матвей Кузьмич: « Что б вам пусто было,
что б вы подавились этой бутылкой; черти мазанные, бугаи кладенные.»
Преследует ребят до двери и выходит вслед за ними.)
Михаил (Смеется, обращаясь к Геннадию, тот тоже хохочет) — Кузьмич теперь
целый вечер будет ходить за ребятами, пока они бутылку не отдадут.
(Входят девушки: Наташа, Маша, Люба, Дуся; здороваются: «Здрасте мальчики».
Маша и Наташа подходят к Михаилу и Геннадию.)
Маша — Мишь, а что вы смеетесь, что случилось?
Михаил — Да вот, Виктор с Павлом, у Кузьмича бутылку самогонки увели.
Ну и умора была.
Маша (с иронией) — А вы все, мальчики резвитесь, никак не успокоитесь?
Наташа — Гена привет. А танцы сегодня будут?
Геннадий — Конечно, весь вечер будем танцевать.
(Входят Павел и Виктор, ужасно довольные. Подходят к Геннадию, Михаилу
и Наташе)
Павел — Сказали Кузьмичу, где бутылку спрятали и сразу же помирились.
Виктор (смотрит в окно) — Девчонки, держитесь, женихи приехали.
Маша — Виктор, кто это?
Виктор — Сейчас увидите.
(Входят Николай и Анатолий)
Анатолий — Привет труженикам села от рабочего класса города Рязани.
Павел (насмешливо) — Пролетариям, наш пламенный, физкульт- Ура!
Анатолий — Вы, ребята, все подкалываете, а просто так ответить не можете.
Ну, да ладно.
(Подходят, здороваются со всеми за руку. Во время этой сцены, Наташа уходит
от приветствия Анатолия в правый угол авансцены. На противоположном,
левом краю авансцены оказываются Николай и Маша.)
Анатолий (вкрадчиво) — Ну что ж ты от меня, Наташа, все скрыться пытаешься.
Вспомни Новый год, как мы с тобой обнимались.
Наташа — Полгода прошло, я уж думала ты не приедешь.
Анатолий — Я, «чертовски», был занят; дел было по горло.
Наташа — Ну и оставался бы в Рязани, раз дел много, чего тебе в деревне надо.
Анатолий — Да ты будто бы и не рада моему приезду.
Наташа — А мне как-то все равно, что ты есть, что тебя нет.
Анатолий — Ну ты эти штучки брось. (Наташа делает движение, чтобы уйти.
Анатолий пытается ее остановить.) Постой.
Наташа - Ну что ты еще хочешь?
Анатолий — Я ведь к тебе приехал, к тебе только одной и ни к кому больше.
Ты в праве на меня обижаться, я понимаю, и я готов извиниться и исправиться.
Пойдем выйдем, мне просто необходимо с тобой поговорить, да не будь же
такой упрямой.
Наташа — Хорошо, давай выйдем.
Анатолий — Ну вот и отлично. (выходят)
Анатолий — Я никак не могу понять, почему ты не веришь, что у меня было
много дел? Я, ведь, правду говорю.
Наташа — Почему же не верю, верю.
Анатолий — Тогда, прекрати на меня обижаться.
Наташа — Да я и не обижаюсь, «на обиженных воду возят».
Анатолий (Пытается обнять и поцеловать Наташу.) Эх, ты моя, глупенькая.
Наташа (отстраняется от Анатолия) — Не надо.
Анатолий (оправдываясь) — Ну сколько может продолжаться твоя обида.
Ты пойми, не мог я раньше приехать, никак не мог, связался с этой
покупкой машины. Ты даже не представляешь, какая эта волокита — купить
новую машину.
Наташа — Надоели вы до смерти со своими машинами, не нужны они мне.
Анатолий (зло) — Дура.
Наташа — Что ты сказал? (хочет уйти)
Анатолий (Продолжает резко говорить и удерживать ее, взяв за руку.) -
Ты, что думаешь, этот пижон с баяном даст тебе больше, чем я?
Поднакоплю деньжат и через три года построю свой дом. Все для тебя сделаю,
все, что захочешь, только не уходи.
Наташа — Да не надо мне от тебя ничего. (Испуганно смотрит на Анатолия,
пытается вырваться и убежать.)
Анатолий (Старается обнять Наташу, привлечь к себе и поцеловать.) - Я не могу
без тебя, я хочу, чтобы ты была со мной сегодня, завтра, всегда. Да что с тобой
случилось?
Наташа (Старается освободится и выскользнуть из объятий Анатолия) — Пусти,
пусти, мне идти надо. Зачем все это?
Анатолий (умоляющим тоном) — Не уходи, не могу я без тебя; люблю я тебя,
слышишь, жить без тебя не могу. (Пытается снова поцеловать Наташу.)
(Хлопает открывающая дверь. Понимая, что кто-то вышел из клуба, Анатолий
отстраняется от Наташи. Воспользовавшись моментом, она быстро уходит в клуб.
Из комнаты вышел Геннадий, увидев, что Наташа прошла в клуб, хочет пройти
мимо Анатолия.)
Анатолий (зло) — Стой.
Геннадий (с иронией) — Других приказаний не будет?
Анатолий — Что, не понял?
Геннадий (насмешливо) — Лечь! Встать! Какие еще команды будут?
Анатолий — Может тебе морду набить?
Геннадий — Попробуй, если ты такой борзый, приехал тут свои порядки устанавливать, плевать я на тебя хотел, купил машину и считаешь, что тебе
все можно, буржуй «недорезанный».
Анатолий — Ах ты деревня, язык «тянешь». (Размахивается и бьет Геннадия
кулаком, тот ловко уворачивается и уклоняется от удара. В это время открывается
дверь и на веранду выходят Виктор, Павел, Михаил. Появление ребят останавливает Анатолия от дальнейших действий.)
Михаил (обращаясь к Павлу и Виктору) — У кого есть курить?
Виктор - «Беломор».
Павел - «Прима».
Михаил (Берет сигарету, закуривает) — Ты что, Гена, кулаки сжимаешь.
Геннадий (показывает на Анатолия) — Да вот хотел с ним отношения выяснить,
да вы, ребята, помешали.
Михаил — Ну, друг, это не дело; мы здесь все свои, деревенские; можно, как-нибудь и по другому разобраться, зачем сразу в драку лезть.
(Входят Николай и Маша, увидев Геннадия начинает кокетничать с Николаем.)
Маша (шутливо) — Вот видите, как у нас здорово, не то что у вас в городе,
мы вам всегда рады, а сейчас пойдемте потанцуем.
Николай — Я не против.
Анатолий (подходит к Николаю) — Хватит «травить», пойдем.
Николай — Ты что, ведь только пришли.
Анатолий — Я же сказал, нам тут делать нечего. (Уходит не с кем не попрощавшись.)
Николай — Вот ненормальный. Танцы только начнутся. (обращается к Маше)
Будете в Рязани, обязательно позвоните, рад буду, опять, встретиться с Вами.
А сейчас, (подает руку) до свидания.
Маша — Надеюсь, Вас снова увидеть, сами же говорили, что на машине ехать,
почти нечего.
(Николай уходит)
Геннадий — Да пусть уходят, «скатертью дорога»; без них жили, как-нибудь,
проживем и дальше. Айда, ребята танцевать. (все уходят в клуб)
ЗАНАВЕС
КАРТИНА ПЯТАЯ
Лунная ночь. Берег колхозного пруда. Небольшие березки и кусты подступили
почти к самому берегу. За деревьями слышится шум подъезжающей машины
с погасшими фарами. Осторожно хлопают дверцы. На сцену выходят Анатолий
и Николай.
Анатолий — Ну вот и на место приехали, посидим малость, осмотримся; может
какой осел поблизости бродит: «Чем черт не шутит».
Николай — Мне твоя затея все меньше и меньше нравится. Ладно там уж,
браконьерить, сетями на реке или на озере; а здесь карповники, засыплемся,
штрафом не отделаешься, могут и срок впаять.
Анатолий — Не бубни так громко, по воде далеко слышно. О стороже меньше всего беспокойся. Я ему бутылку водки поставил, когда в клуб заходили, так
что спит твой сторож давно, десятые сны видит.
Анатолий — Может и мы пропустим по рюмашечке, место хорошее здесь,
располагает к приятному отдыху.
Анатолий — Сначала сети поставим, а потом можно и расслабиться. Пойдем,
из машины заберем рюкзаки. (Уходят, через минуту возвращаются, вынимают
из рюкзаков одежду,переодеваются.)
Николай — Где ты только такой френч откопал? В нем еще, наверное, в первую
мировую войну воевали.
Анатолий — Для рыбалки — в самый раз. Как машину купил, всегда в багажнике
вожу.(Анатолий развертывает резиновую лодку, берет насос, надувает ее.)
Ты, когда-нибудь, плавал на резиновой лодке?
Николай — Нет, не приходилось.
Анатолий — Тоже мне рыбак. Дело не хитрое, но определенная сноровка, все таки,
потребуется. (показывает) Весла поднимай и опускай ровно. Старайся, чтобы
не было шлепков об воду. Понятно?
Николай — Наука не хитрая. Чего уж тут не понять?
Анатолий (Кладет в лодку мешок с сетями и весла) — Теперь пошли.
(Вдвоем берут лодку и идут к берегу.) Ставь на воду и садись. (садится сам,
уплывают)
(Несколько мгновений сцена пуста, затем со стороны пруда слышится всплеск
воды и приглушенные голоса Анатолия и Николая.)
Анатолий — Вот теперь, можно и бутылочку раздавить, неси сюда портфель,
а я пока расстелю газетку.
Николай (Приносит портфель, достает водку, еду, раскладывает все на газете;
затем разливает водку по стаканам.) - За успех, что б все прошло гладко, без сучка и задоринки.(выпивают)
Анатолий — Ух ты, зараза, хорошо пошла, как «Христос по душе босиком
протопал».
Николай — Давай бутылку допьем, (разливает) а то кайфа, никакого, с первого
захода.
Анатолий (берет стакан) — Пожалуй ты прав, мешкать нам тоже нельзя,
через полчасика пойдем снимать сети.
Николай — Уже?
Анатолий — А ты, что думал, до утра их что ли в карповнике оставлять,
в каждую ячейку по карпу влезет, сети не вытянешь.
Николай (захмелевшим языком, насмешливо) — Смотри, Толя, как Генка
за Наташкой ухлестывает, проходу не дает, все старается поближе к ней быть;
куда Наташка, туда и он.
Анатолий — А что Генка, дурак он этот Генка. В этом году, ему, как раз,
восемнадцать исполнится; вот тебе «друг» и повестка в военкомат
и загребут нашего бедного парня на три года в армию. (иронично)
Служи, Гена, Родине и не забывай, что это почетная обязанность, каждого
гражданина Советского Союза. Так что, Коля, любовь Гене, на ближайшее
время, но никак не улыбается.
Николай — А скажи, Толя, ты на Наташке жениться собираешься или так,
погуляешь и бросишь.
Анатолий — Девица она, конечно, красивая, тут ничего не скажешь
и характер подходящий — добрая и ласковая. А теперь вот представь себе,
женился я, так ведь «товарищи» или на ферму работать пошлют — навоз
целый день лопатить, или на комбайн посадят — зерно убирать с утра до ночи.
Нет, в колхоз я — ни ногой; пусть «товарищи», строят свое светлое будущее
без меня, без Анатолия; мне с ними, но никак не по пути. Да и вообще, была б
моя воля, связал бы их в одну связку и в воду, со всеми ихними идеями и утопиями; там им самое место в болоте; пусть проповедают свой коммунизм
лягушкам да пиявкам; а мы без них, во как заживем! (Поднимает большой
палец правой руки вверх.) Как же они надоели со своими лозунгами:
«Раздать и поделить». Вот они, где сидят. (Проводит ребром ладони по горлу)
Я, лично, делиться не с кем не собираюсь; а все, что удастся урвать от жизни,
потрачу на себя и на своих друзей; а «товарищам».... (показывает кукиш)
(после паузы, продолжает)
И в Рязань ее привезти не могу, сам ведь комнату снимаю и что эта за жизнь -
по разным углам мыкаться. Так, что женитьба, Коля, откладывается
в «долгий ящик».
Николай — Ну, а если, Наташка, прочухает, что ты ее за нос водишь
и замуж выскочит; что тогда делать будешь?
Анатолий (с иронией) — Ревновать не буду, зачем мешать чужому счастью;
что у нас, Коля, в Рязани баб мало что ли — она не первая, и не последняя.
(Неожиданно, бесшумно появляется Артем Иванович, колхозный бригадир)
Артем Иванович — Ну вот, ребята, я вас и застукал; давно по деревне слухи
ходят, что кто-то на машине, в выходные дни, на карповники приезжает
и сетями рыбу ловит.
Анатолий (со злостью) — Ну тебе бригадир не в колхозе, а следователем
идти работать надо; вон ты нас, как из засады вычислил.
Артем Иванович (спокойно) — На фронте, в разведке воевал, так, что опыт
имеется.
Николай (нервно) — Так что же вы с нами делать будете? В милицию сдадите?
Артем Иванович — Ну, на первый раз, предупредим и отпустим; сети и лодку
конфискуем, как снасти незаконной рыбной ловли. В следующий раз
попадетесь, без разговоров, отведем в милицию; а за браконьерство и расхищение
социалистической собственности, вам парни, грозят очень приличные сроки,
подумайте на досуге над этим.
(Ненависть перекашивает лицо Анатолия, резким движением он поднимает
с земли топор и с размаху бьет бригадира в спину, тот замертво падает на траву.)
Николай (руки у него трясутся) — Толя, ты убил человека. Зачем? (уходит)
(На сцене появляются милиционеры и встают по обе стороны от Анатолия.)
ЗАНАВЕС