Проект "Ребенок"
Интересно, знал ли Эрик Эриксон русский язык? Я это к тому, что «кризис идентичности» – им же, в сущности, и открытый – он иногда называл «кризисом ролевого смеШения». Имея в виду, что подросток или молодой человек (или девушка) в разных ситуациях играют различные роли, причем очень индивидуальные. Но к тому времени, когда «маски» для этих ролей формируются, кризис идентичности уже разрешен ментальным выбором психотипа личности: человек «нашел себя». Вот только показать себя людям (в т.ч., психологам) он не может – потому что не действует в обстановке, адекватной его психотипу; а «идеальный» образ жизни, в котором он мог бы играть по-настоящему «свою» роль («самоактуализоваться» по А. Маслоу), существует пока только в его воображении.
Это неразрешимое противоречие между желаемым и возможным составляет суть кризиса «ролевого смещения», которым завершается Третий (14-20 лет) Возраст. Оно (противоречие) ни в коем разе не может быть снято выбором предпочтительной «роли» и доминантной «маски» – хотя и приводит к такому выбору, уже за пределами Возраста. Смысл кризисного конфликта не в «роли», а в ее «смещении» по отношению к самой человеческой сути личности.
Как будет разрешаться этот кризис, уже ясно; видна его проблематика. Чтобы остаться собой, человек должен изменить мир… вокруг себя. Какими средствами? Естественно, теми, которые предоставляют «маски», сформированные социальной адаптацией. Но в каком направлении, как именно нужно менять ситуацию вокруг себя? И где в реальном обществе находится та самая адекватная ниша?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, ведущей деятельности переходного Возраста (социальной адаптации) совершенно недостаточно; но ее возможности надо исчерпать, прежде чем обрести новое качество. Кризис «ролевого смещения» означает, по сути, форсированную достройку структур Имаго. В первую очередь, это касается единого «ментального» мировоззрения, синтезированного ментальным и логическим ассонансом из «персонального мифа» и «личного мировоззрения» подростка.
Чтобы познать общество (и его «ниши»), надо стать «взрослым». То есть – избавиться от детской иллюзии, будто в этом мире все должное действительно; и сделать ментальный выбор между «должным» и «действительным» в их конфликте. Этот выбор еще не до конца установлен закреплением психотипа личности – на очень глубоком уровне общности, но не самом общем. Неосознанные, глубинные эмоциональные установки Второй сигнальной должны вступить в противоречие с «поведенческими установками» в штатном режиме Возраста: в процессе социальной адаптации. Пресловутые «юношеские иллюзии» – лишь бледная тень суверенной «автономной» морали ребенка; но и от них юноша (девушка) спешно избавляется при активном содействии общества. Вот почему юность так доверчива: человек ищет границы доверия к этому миру – того, что осталось от «базального доверия» (по К. Хорни). Это доверчивость сознательная; а порой и осознанная. Быть обманутым в лучших чувствах – необходимый этап возмужания.
С процессом «крушения иллюзий» ситуативно связан и другой эффект возрастного кризиса: поиск «ментальных прототипов»; то есть, людей, маски которых по своему психотипу соответствуют ментальности юноши. (О девушках не скажу, там все сложнее.) Именно эти «ментальные прототипы» и оказываются, как правило, «обманщиками» – к ним переходит «локус контроля» (над поведением юноши) от подростковых капсул. Таким образом завершается кристаллизация «ментального» мировоззрения на другом его полюсе – поведенческом.
Не имея собственной возможности вести адекватный образ жизни (или адекватную деятельность), юноша отождествляет себя с человеком («делает жизнь с кого»), который такую возможность имеет. Ситуация «обмана» возникает от того, что, как правило, это самоотождествление с «маской» ментального прототипа. Но ведь только в действии схематически очерченный психотип обретает все индивидуальное разнообразие своих диспозиций. А если говорить о психотипе личности, то он оформляется в воображаемых действиях, в воображаемых ситуациях; причем, как видим, с самого начала. Кризис «ролевого смещения» (с участием «ментальных психотипов») только дает старт этому длительному процессу формирования «кардинальной диспозиции» – так Г. Олпорт называл оформленный психотип личности.
Человеческий разум обладает незаурядной гибкостью; сама родовая рефлексия «гибкости ума» закрепляется уже в семилетнем возрасте. Поэтому он (разум) и не торопится с выбором доминантной «маски», связывая этот выбор и с процессом формирования «кардинальной диспозиции», и с жизненной карьерой (дрейфом его «экзосистемы»). Разум оставляет себе свободу маневра в последующем развитии логических связей между своей глубинной «личностью» и актуальной «персоной», которые развиваются навстречу друг другу. Но потребность в доминантной «маске» есть всегда, и с возрастом увеличивается.
Преждевременный выбор доминанты (или трудности в отношениях «личности» и «персоны») приводит к тому, что человек попадает в психологическую «персональную яму», когда его доминантная «маска» логически не связана с личным психотипом (или уже оформленной «кардинальной доминантой»). И, следовательно, человек не знает, как построить (вокруг себя) адекватный образ жизни; человек не нашел «свой путь» в этой жизни. В подобных ситуациях психологи и психоаналитики советуют клиенту «сменить обстановку». По сути, это акт профессиональной капитуляции, поскольку объяснить человеку, какая именно «обстановка» ему нужна, они не в состоянии.
Как правило, такая «персональная яма» возникает, если человек в молодости (после 21 года) оказывается в жизненной ситуации, подавляющей императивы Второй сигнальной, и диктующей конформные «роли». В результате, его (доминантная) персона довлеет конформной ментальности вопреки личному психотипу; и выхода из такой ситуации не видно, поскольку императивы Первой сигнальной пассивны и консервативны.
В общем, нормальном случае происходит наоборот. «Персональные диспозиции», довлеют Второй сигнальной, они открывают человеку путь к его адекватности; этому способствует и эмоциональность восприятия, и суверенный способ мышления, и пассионарный образ действий (императивы Второй сигнальной). В результате, «личность» и «персона», которые формировались в альтернативных интеллектуальных режимах («эмоциональном» и «действенном»), предельно сокращают информационную дистанцию между собой. Сменяя друг друга, доминантные маски теряют «двоечки» своего ментального кода и (как правило) отождествляются с «кардинальной диспозицией» по ее неизменной сути; т е., по психотипу.
«В каком направлении менять свою жизнь – и какими средствами?» – этот вопрос звучит в голове, как звон пристанционного колокола, с него начинается Четвертый Возраст. Человек с годами опошляется. Бегство от разума, которое Э. Фромм называл «бегством от свободы», также называют «избавлением от иллюзий», и в этом что-то есть, как обычно. Человеческий прогресс обусловлен именно тем обстоятельством, что структура психотипов количественно отличается от структуры общества, поскольку формируется в юном возрасте, полном иллюзий. Это и есть структура общества завтрашнего дня.
Я не открою читателю никакого секрета, если скажу, что человек избавляется не от всех своих иллюзий – даже под давлением очевидности и… «здравого смысла». Некоторые очевидности просто не принимаются душой, что бы ни значило это слово. Тот, кто идет по пути своих иллюзий, приходит к себе настоящему; большинство же лишает себя этого пути.
Перешагнув порог Третьего Возраста, ребенок оказывается по эту сторону добра и зла. Но совершивший возрастной переход молодой человек видит перед собой новое неразрешимое, как ему кажется, противоречие – между желаемым и возможным. Кризис «ролевого смещения» снимается разделением этой единой проблемы на две: невозможного добра и неизбежного зла. Как он разделит и совместит решение этих задач – зависит не только от человека, от его психотипа; но еще немного и от «окружающей среды». Соединившись в одно, они образуют «судьбу».