Открыла свой «бук» и не знаю что писать… Столько мыслей и… все разбежались.
Вспомнилось как жили с мужем. Детки маленькие.
И любились и ругались. Всё было.
Последний год уже было трудно. Он болел после клеща и не хотел признаваться в своей немощи. Всегда говорил – если появится сердце или почки, лучше сразу умереть.
Было… идём в гараж, а он идёт медленно, да ещё курит. Мы с сыном останавливаемся и поджидаем его. Подойдёт и – мамочка, вы идите. Я догоню.
А сам снова закуривает.
Это, чтоб просто так не стоять.
Я тороплюсь! Дома дел куча. А он, видишь ли – догоню!
Где-то внутри, там, далеко, я знала, что ему плохо. Но я всё скидывала на то, что он курит и ругала за это.
- Брось курить!
- Ну да… ещё и баб любить.
А он уже ходил и сильно задыхался. Даже вот шуруп закручивает и пот градом, ручьём прямо бежит.
Я почему-то думала, что это бронхи. Ну, раз задыхается.
Ему после больницы, после реанимации, надо было дома ещё долечиваться, но он очень это не любил. А врачи наши отнеслись к этому наплевательски. Двухметровый мужик! Визуально вполне здоровый. Ни на что не жалуется. А он как-то пришёл из больницы и так матерился…
Не пойду больше. И не посылай! Врач ему сказала – иди проспись и всё пройдёт.
А он с утра весь опухший, глаз не видать. Видно врач посчитала, что он с похмела…
И вышел в смену ещё. А там ночные смены, что ему нравилось – начальства нет. Спит начальство!
Потом уж, поплохело когда, перешёл в день.
И вот как-то в один из дней лёг на диван и лежит. Молчит. Я тормошу, а он даже не отвечает. Потом сын прибегает и говорит – папа верёвку просит…
Я говорю – спроси, а намылить не надо?
Пролежал так три дня. Не ел не пил, ни в туалет. Никуда.
Но ведь это семья! И что-то дома надо делать. И помощь мне нужна.
Не встаёт. И… молчит. Не ругались. Я ничего не могу понять.
Потом как-то разговорила, да и на работу надо. Но с того времени стал говорить
– мамочка, если что, ты выходи замуж. Тебе ещё сына ростить.
Я ругала его за эти мысли.
- сдурел что ли на старости лет? Ты моё здоровье не знаешь?..
Почему-то мы ещё года за три до всего этого начали говорить об этом. Я всё просила, если умру, то мне только розы. Он соглашался со мной, но всегда говорил, что я для него бессмертна. Так вот и коротали свои дни.
Теперь уж было не до тайги, которую любил безумно. Каждый выходной уезжал электричкой в тайгу, «на свои угодья».
Теперь каждый выходной уходил на берег. Чего уж там поймает… но на воздухе. И малого брал с собой. Им хорошо было вместе. Старый да малый, чего не придумают.
Алёше было семь с половиной, когда папа умер. Врачи написали – ишемия и стенокардия. А я с этой жабой всю жизнь живу. И ведь я не смогла понять, почему он задыхается. Всегда говорила – брось курить!
Он никогда ничем не лечился и, если приболел, мог сразу пачку таблеток выпить и… здоров! Для него это недомоганье было смерти подобно. Что я могла? Он никогда не жаловался ни на что. Видно, сильно меня любил, не хотел показывать свою слабость.
Пухом ему земля! Светлый был человек, и мне было тепло с ним.
----------------------