Внизу Глейзерман~младший снова загляделся на древние камни, хотя прежнего шока уже не было. Так, наверное, ребенок не сводит зачарованных глаз с какой~нибудь блестящей вещицы за стеклом, а, наконец, коснувшись ее, спрашивает: "Ну, и что здесь такого?" День клонился к вечеру, у Стены кучковались группы бородатых мужчин в черных шляпах и пиджаках, многие в сюртуках и странных черных же хламидах, у висков змеились причудливо закрученные локоны (Стас прежде видел таких только на иллюстрациях к рассказам Шолом~
Алейхема). Попадались и другие, в джинсах, футболках и сандалиях на босу ногу, кое~кто с пистолетом за поясом, а у некоторых с плеча свешивался карабин или даже автомат. Головы их покрывали разноцветные вязаные шапочки, то совсем крохотные, приколотые к волосам заколками~"невидимками", то огромные, от лба до затылка (Стас уже знал, что они называются кипами). Женщины собирались за отдельной перегородкой, большинство в глухих до пят платьях и косынках, часть в париках. Лену, как, впрочем, и всю женскую половину группы попросили пройти туда, он же растерянно топтался на месте, чувствуя себя инородным телом в этом торжественном и совсем непонятном мире. Наверное, следовало бы и самому сотворить какую~нибудь молитву, но о чем? Почти четвертак прожил на свете, а к Б~гу так и не обратился ни разу, за исключением ничего не значащих возгласов типа "О, Г~споди!" или "Б~же мой!"
Для большинства здесь собравшихся молитва была, судя по всему, делом обычным, само собой разумеющимся, так же, как еда и сон. Углубившись в затрепанные книги, люди еле шевелили губами, изредка откуда~то доносились всхлипывания и стоны. Затем стоявший во главе собрания что~то зачитывал нараспев, все прочие отвечали ему короткими и тоже напевными фразами. Тут же, лавируя между молящимися, расхаживал неряшливый субъект, тряс пластиковым стаканчиком на дне которого бряцала мелочь и повторял, словно заигранная пластинка: "Цдака! Цдака!"*. Стас уже видел таких в Нетании, но не подавал и агоры** ~ нищие с давних пор вызвали у него презрение, несмотря на пословицу "от тюрьмы, да от сумы не зарекайся".
Немного поколебавшись, он расчехлил свой ФЭД, выбрал подходящий ракурс и с разных точек сделал несколько снимков, попутно обругав себя ослом и дегенератом ~ уж сверху~то Стена смотрелась бы куда впечатляюще. Убрал камеру в футляр, щелкнул кнопками и только было собрался коснуться шершавых от времени камней, как услышал за спиной ломающийся юношеский голос:
~ Господин, вы не хотели бы наложить тфилин?
Стас нехотя повернул голову и увидел щупленького паренька в замусоленном пиджачке и мухоморообразной шляпе, борода, да нет, одно название, так, чахленький кустик, свисающий с подбородка. Рядом стоял еще один, постарше, в том же прикиде, только борода побольше да поокладистее.
~ Тфилин? А что это такое? ~ Стас насторожился, но все же подошел к раскладному столику. Глаза с любопытством обшарили лежавшие на нем бархатные мешочки и разноцветные брошюрки на разных языках, в том числе и на русском . С погнутой цветной фотографии в упор смотрел величественный старец в шляпе и сюртуке, кажется, Стас где~то уже видел этот спокойный, слегка насмешливый взгляд.
~ А вы давно из Союза? ~ тот, что постарше обратился к нему по~русски,
лукаво прищурившись, улыбка так и плавала в густых черных усах.
~ Какое там давно! Недельку как из Бен~Гуриона.
~ О... Ну, тогда добро пожаловать на Святую Землю. Женаты, нет?
~ Само собой. Вот, прибавления ждем. Нескоро, правда, еще.
~ А~а. Ну, все равно, мазл тов ~ бородач взял синий мешочек, отстегнул "молнию" и достал оттуда что~то совсем уже невиданное ~ какие~то квадратные остроугольные коробочки, обвитые графитно~черными ремешками.
~ А это... Что это такое и с чем это едят? ~ покосился на них Глейзерман~
младший.
~ Это не едят, дорогой. Это связь между еврейским народом и
Всевышним ~ тот несколько картинно возвел глаза к небу ~ кстати, как вас зовут?
~ Станислав.
~ Очень приятно, Менахем. А что, еврейского имени нет?
~ А... Разве должно быть еще и еврейское?! ~ Стас посмотрел на него, как на сумасшедшего, бородач, если и уловил это, то не подал виду.
~ А как же! Евреи потому и вышли из Египта, что сохранили за собой три признака: обрезание, еврейские имена и еврейскую одежду.
~ Ой, ну, у меня пока ни того, ни другого, ни третьего ~ Глейзерман~
младший только отмахнулся ~ где у нас в Киеве обрезуху сделаешь? Это сейчас какой~то раввин, говорят, приехал, а раньше...
~ Ничего, и раньше делали. Я сам, например. И сынок мой Йосеф~Ицхак. Верно, Йоселе?
~ Ага ~ парнишка кивнул. Стас оторопело молчал, глядя на отца и
сына, словно увидев марсиан. Да~а, не все, оказывается, он знал о городе, где родился, вырос и излазил с камерой наперевес самые глухие, казалось бы, уголки. Учился,служил, ишачил три года за прилавком, отбиваясь, как и все кооператоры, от наседающих рекетиров. А где~то, может быть, на соседней улице шла совсем иная, недоступная невооруженному глазу жизнь. Пускай и загнанная властями в подполье, да не хиреющая, бьющая ключом и нашедшая
продолжение на Земле Обетованной, куда рвалась не одно десятилетие.
~ Однако, заболтались мы ~ Менахем посмотрел на часы ~ ого, солнце садится. Пожалуйста...
Стас не посмел отказаться. Он сдернул с плеча фотоаппарат, снял ветровку, отстегнул браслет новенького "Сейко",
закатал рукав полосатой американской рубашки (еще в Киеве достал по блату). Произнеся нечто, похожее на заклинание (пришлось повторить следом), бородач закрепил на его бицепсе одну из коробочек, ремень обвил руку до самого запястья, перехлестнул пальцы. Другая коробка оказалась над самым лбом, два ремешка свесились вдоль груди.
~ Читайте вот отсюда ~ Менахем протянул ему тоненькую брошюрку ~ Шма Исраэль***...
Честно говоря, Стас не ощутил в этот момент ничего особенного, ничто не дрогнуло в душе. Наскоро отбарабанив предложенный текст, показавшийся длиннейшим и нудным (хорошо еще, что написанным русскими буквами), размотал ремешки, аккуратно, святая вещь, как~никак, уложил коробочки на столик.
~ Спасибо ~ только и нашел, что ответить он.
~ Не за что ~ Менахем крепко пожал ему руку ~ это вам спасибо, еще одному еврею с мицвой**** помог. А вообще~то тфилин надо каждый день накладывать, так Ребе говорит ~ и приподнял фотографию старца, еще в начале бросившуюся в глаза.
"В белых тапочках в гробу я видел вашего ребе с вашими ремешками вместе" ~ раздраженно подумал Стас, подхватил фотоаппарат и зашагал к Стене. Только сейчас он заметил скомканные бумажки, воткнутые между камней, подцепил одну из них, развернул, но тут же сунул обратно: почувствовал себя неловко, словно прочитав чужое письмо. Записка была написана по~русски, твердым буква от буквы почерком, Стас успел только разглядеть начало:"Уважаемый товарищ Б~г". Слегка хохотнул, но вовремя осекся и, на всякий случай,
обернулся по сторонам ~ не услышал ли кто?
В Нетанию Стас вернулся со смешанными чувствами. Андрей на экскурсию не поехал, захворала жена и после жадно и дотошно расспрашивал о
Иерусалиме и, самое главное, какая она, та самая, знаменитая Стена Плача. Глейзерман~младший отвечал в мельчайших деталях, благо, Б~г памятью не обидел, а, дойдя до самого главного, не удержавшись, воскликнул :
~ А ведь ей не одна тыща лет, прикинь, Андрюха! Нас с тобой не будет, никого не останется, а она, как стояла, да так и будет стоять!..
Понимаешь?!
Михасевич попал в Иерусалим нескоро, лишь полгода спустя. Накоротке обменялся с другом впечатлениями, а, когда речь зашла о Стене, запнулся и промолвил, выдержав долгую паузу:
~ А ведь ты прав был, Стасик. Эта глыбина она, дык, еще наших правнуков, как ты говорил, переживет.
Ей~то что, ее всегда помнить будут, а мы...
~ Что, "а мы?"
~ А что Горький писал, помнишь? "Ни сказок про вас не расскажут, ни песен про вас не споют".
А что было возразить Стасу? Нечего..., совсем нечего...
Время летело, шли годы, утекала вода. Родились и подросли дети,а взрослые с головой окунались в омут забот о хлебе насущном. Встряска, испытанная у Стены, незаметно растворилась в этой былой круговерти. Но лишь на время...
А спустя без малого десять лет, спокойная, размеренная жизнь Стаса перевернулась в одночасье вверх дном.
Бесконечные дни и бессонные ночи на больничной койке, тупая боль и, без ножа режущий страх. Вот тогда~то и рванулся наружу крик, с рождения таившийся на дне души. И слово "Б~же" уже совсем не было пустым звуком, словно меч царапнул острием, напомнив о том, что помощи ждать неоткуда, только Оттуда...
Ногу Стасу так и не ампутировали и, хотя она уже не могла служить, как прежде, но, как ни говори, не протез, своя, данная Б~гом, да отцом с матерью. Ему бы петь от счастья, да только все затрепетало внутри. Можно было, разумеется, все списать на случайность, совпадение, но душа отказывалась принимать это. Всего полсуток прошло, а врачи, собрав консилиум, решили ~ ногу оставить, ситуация вовсе не такая критическая, как казалось раньше. А случайно ли?
Долго потом Стас пытался сообразить,
часами ломал голову, как же так сталось, какая такая пружина сработала в мозгу, заставив обратиться к Тому, Чье существование от отвергал десятилетиями. Ведь могут те же досы взывать каждый день к Небесам, на этом у них вся жизнь зиждется, от рождения до могилы. И ничего, не в тягость, вон как по субботам высыпают всем кагалом на улицу с женами и детишками, прогуливаются неспешно, ничем не беспокоясь, оставив в буднях все давящие камнем заботы. А он, поди ж ты, даже отдыхая в шабат в Гиват~ха~Хамиша, когда фотографировал или сражался с Андреем в теннис, все равно не выпускал из головы торговые дела ~ что завести, что заказать, что попридержать, а что спихнуть по мивце*****. Да еще и кривлялся, как шут гороховый, из окна машины, передразнивая: "Шабэс, шабэс!".
Теперь же Стасу хотелось думать совсем о ином, даже Гиват~ха~Хамиша уступил место Стене, вернее, тому давнему вечеру, когда он увидел ее впервые. Припомнился и Менахем, с которым с тех пор так и не столкнулся. А жаль, уж теперь~то нашлось бы о чем с ним поговорить.
***
Докуренная до фильтра сигарета обожгла пальцы. Стас ткнул окурок в стоявший на столе пластиковый стаканчик и распахнул настежь окно. В караван ворвалась предутренняя свежесть, небо просветлело, обещая весь день оставаться голубым и безоблачным. Хоть бате с Андрюхой там полегче будет" ~ как бы невзначай подумал он.
(продолжение следует)
* цдака (ивр) пожертвования
** агора ~ израильская мелкая монета
***Шма Исраэль (ивр) слушай, Израиль, основная молитва в иудаизме
**** мицва (ивр) заповедь
***** мивца (ивр) скидка