Он завис за секунду до падения, до полного своего разрушения пытаясь уцепиться за прошлость, за пошлость отношений с ней.
Двое вошли в кафе. Они были в возрасте давно уже прошедшей молодости и какие-то неловкие, чужие друг другу. Выбрали столик в углу зала, там где свет казался наиболее приглушенным. Они словно прятались от кого-то. Долго читали меню, будто примерялись к ценам и названиям не очень знакомых блюд.
Ему явно хотелось праздника, но пара-тройка одиноких тысяч в кармане тоскливо намекали, что этот ужин с дамой в кафе будет стоить ему, вероятно, нескольких постных холостяцких ужинов и обедов.
Отступать было поздно, наступать - дорого.
Меню кусалось ценами, но манило надеждой на "послевкусие"...
Ей явно хотелось спать. Скучая она листала "комикс-меню" этой странной встречи и кажется считывала в нем мысли и желания своего спутника через все эти пиццы, итальянские пасты, горячие и холодные закуски с фотографий которых ехидно подмигивали трехзначные цены. На странице с алкоголем её внимание привлек "секс и виски", а на странице с салатами - "Путен"-овощная нарезка. Улыбнулась оригинальности и чувству юмора заведения.
Уходить было поздно, продолжать - интересно.
Женское любопытство оказалось сильнее скуки.
Принесли заказ.
Глинтвейн приятно согрел и оживил вялый разговор ни о чем.
Он пытался шутить и что-то рассказывать, но мысли его были не здесь. Казалось, что они гонялись за ценниками и умоляли их - нельзя ли подешевле? ну хотя бы в рассрочку?..
Ну, на кой хрен я вообще предложил ей зайти в это кафе? И что она не могла отказаться, ведь понимала же, что тут не дешево?
И теперь он не ел, он мстил сам себе уничтожая что-то съедобное, и мысленно давился цифрами подсчитывая сумму, которую предстоит отдать официанту. Боль нельзя утопить в бокале с глинтвейном, он для этого слишком мал.
Она пожалела о том, что не заказала хлеба. Сэкономила его деньги, дуреха. Вспомнила как пыталась выбрать между тем, что хочется и тем, что не оскорбит его бумажник. Глинтвейн был хорош на столько, на сколько было приятно видеть какие муки сейчас переживает этот чужой, фактически, человек сидящий напротив с вилкой в руке.
Где-то внутри сначала затеплилась приятная мысль о нынешней маленькой мести за давние его обиды. Она улыбнулась этой тайной мысли и странно, но известная только ей одной, победа над ним больше не радовала, но вызывала жалость к нему. Что-то щимяще материнское кольнуло внутри.
А город за окном жил своей весной, солнцем и настоящей любовью. Весна проникала всюду, она достучалась до всего, она сняла с людей тоску зимы и бросила ее в грязные лужи на тротуарах. И люди обходили эти лужи боясь запачкаться и промочить ноги.
А солнце не боялось луж. Оно в них радостно купалось и потом оттуда заглядывало в окна, в глаза, души. Оно заставляло жмуриться и смешно морщить веснушчатые носы. Оно снова учило нас любить.
Эти двое так и не научились весне. У каждого из них был свой неоплаченный давний счет друг к другу. Они были эгоистичны, капризны, честолюбивы и много мнящие о себе. Каждый из них считал, что тот другой слишком много ему задолжал. Каждый пытался взять реванш и одновременно держал оборону. Они защищали привычную теперь уже им свободу, но подсознание еще фантомной болью тянулось друг к другу. У таких отношений нет перспективы. К этим двоим доктор-весна уже не придет никогда, они безнадежно больны нелюбовью.
Потому что любовь - это не противостояние, это не ожидание с калькулятором у окошка кассы, это не взвешивание чувств - кто больше, это не...
Это вообще не имеет определения и четких границ. Наверное любовь - это когда ты смотришь на человека и все остальное теряет значимость, цену, размер. Это когда ты это он, а он это ты, и банальное "в беде и радости до конца вместе" перестаёт быть банальным.
Любовь - это когда вы растете друг в друга всю жизнь.
***Никифор***