-Адам! – раздалось со стороны дома, но обладатель имени не то, что не отозвался, но даже не повернул свою курчавую голову туда, откуда слышался женский голос: рокот мотора машины заглушал крик. Женщина в кухонном фартуке постояла еще с минуту, затем, махнув рукой, развернулась к дому и побрела в кухню, откуда доносились ароматы только что приготовленной еды. Адам наклонился к машине, повернул ключ зажигания и, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, обратился к рядом стоящему коренастому парню, во внешности которого сочетались, казалось, совершенно не сочетаемые черты – нос горбинкой и глаза небесной синевы.
- Слушай, Хасан, давай отведем ее в автомастерскую, из нас автослесари как из нашей соседки Розы юная девушка.
Роза была разведенной женщиной под пятьдесят, бездетная, она усиленно молодилась, пытаясь повернуть время вспять, но так как ее попытки ни при каком раскладе не могли увенчаться успехом вызывало у соседей усмешку, а у более сердобольных – сочувствие.
- Как скажешь,- после недолгого раздумья ответил с веселой улыбкой, - кстати, кажется, тетя Макка выходила, чтобы позвать нас на обед. Не чувствуешь вкусные запахи, что раздаются из кухни? Это тебе не машинное масло нюхать.
В подтверждении предположения Хасана, Макка мать Адама, вновь выглянула из дома:
- Устали и проголодались, небось. Мойте руки и, пожалуйста, за стол.
Довольные тем, что пришли к единодушному мнению и, окончив свою очередную шуточную перепалку, на которых строились их взаимоотношения с детства, друзья пошли мыть руки.
По мере их приближения к дому ароматы, доносившиеся оттуда и охватывающие все большую часть двора, тесно перемешивались с резким запахом благоухающих роз в лучшую пору своего цветения.
Хасан был соседом и по совместительству лучшим другом Адама. Их связывала почти двадцатилетняя неразрывная дружба, зародившаяся на заре их жизни. Это были именно такие друзья, о которых говорят «Не разлей вода». В отличие от Адама, который обычно руководствовался разумом, Хасан был человеком действия, а в иные моменты просто несносным болтуном. Несмотря на эти существенные различия в характере и манере поведения, никто не видел их ссорившимися, напротив, один вполне дополнял другого: Адам уравновешивал горячность Хасана, а Хасан оживлял спокойствие Адама.
Как только они вошли, хозяйка дома в течение пары минут накрыла на стол: мясо с галушками и соус еще больше подняли им настроение. Любовно глядя на то, как они поглощают куски мяса, Мака подумала о том, что мужчины без мяса не могут. Она убрала со стола и, вытерев тряпкой голубую клеенку с розовыми и желтыми цветами, принялась наливать чай. Сытые и довольные трапезой, Адам и Хасан приступили к распитию чая.
- Готовься к наплытию гостей: три твои сестры и восемь племянников через пару дней собираются к нам, - сообщила с полуулыбкой Макка.
Человек впервые взглянувший на нее, увидел бы сохранившиеся на лице следы былой красоты: она, безусловно, была в свое время красавицей, плюс еще плавные движения и умение доносить свою мысль, не вызывая ни у кого раздражения, говорили, несомненно, о благородстве души и хорошем происхождении. Жизнь Макки проходила в непрестанных заботах о домочадцах, плативших ей уважением сочувствием в моменты плохого самочувствия.
- Правда? – радостно отозвался Адам. Он был без ума от своих племянников, впрочем, как и они от него, правда, иногда он от переполоха, создаваемого ими, не знал, куда себя деть. Спасение от шума и гама приходило в лице лучшего друга: они выбирались к кому-нибудь из общих приятелей.
- А папа где? Еще не вернулся? – спросил Адам мать.
- Он наверстывает упущенное за все годы большой занятости на работе. Ходит по гостям и подолгу засиживается там, - подтвердила Макка. Отец Адама – Магомед был непререкаемым авторитетом для сына, он с детства привык им гордиться хвалиться его достижениями перед одноклассниками. Магомед недавно уволился, уйдя на пенсию с хорошей должности офицера МВД, и теперь не знал, как приспособиться к новому ритму жизни, куда деть внезапно образовавшееся свободное время.
- Ну, мы тоже пойдем, спасибо, было очень вкусно, мама. – Адам и Хасан встали из-за стола: - Помнишь Ахмеда, что учился с нами? У него завтра свадьба. Хасан я пойду, переоденусь.
- Хорошо, я во дворе подожду, в кухне очень жарко – добавил Хасан.
Адам размашистым шагом направился в свою комнату. Предметы в интерьере комнаты были расположены согласно предпочтениям Адама: на самом удобном для него месте стоял компьютер, без которого он просто не представлял своего существования, ведь в Интернете можно найти исчерпывающий ответ на все поставленные вопросы. Вторая главнейшая вещь для него в интерьере – кровать, занимала стену, куда меньше всего проникал свет, залетающий в одно окно. Другое окно затенял к, радости Адама, каштан, растущий на улице прямо перед домом. Помимо компьютера, стоящего на компьютерном столе и кровати, в комнате имелись шкаф и тумбочка одного цвета с остальной мебелью – цвета светлого ореха. Картину довершали шторы и ковер, любовно выложенный Маккой, застилающий все пустующее пространство пола, свободное от мебели.
Комната Адама была с видом на улицу, откуда доносились беспорядочные детские голоса, переходившее то в крики, то в задорный смех. Детские голоса густо смешивались с гулом несущихся автомобилей, уменьшающих скорость только при приближении к месту, где наблюдалось скопление детей, а их на улице было великое множество, как считал Адам, порядком подуставший от нарушения драгоценного покоя, который можно обрести лишь в родных стенах. И только набегавшись за день, дети, насильно уводимые родителями, отправлялись домой. Но и ночью тишина не была безмолвной: люди в машинах куда-то неслись, но этот факт никак не влиял на сон Адама: он приспособился к этому шуму с детства, и, до такой степени, что и в гостях без него с трудом засыпал.
Адам был выше среднего роста, стройный и обладал густой вьющейся шевелюрой каштанового цвета. Однотонное бледноватое лицо и загадочный взгляд карих глаз, обращал на себя внимание девушек, вызывая пылкие чувства в их сердцах, но интереса в виде любви с его стороны не было, хотя, безусловно, Адам не мог оставаться холодным и безучастным, когда пара восторженных глаз устремлялась на него, лучившиеся искренними чувствами. В свои 24 года Адам еще не познал любовь, да и не верил в нее, ему это казалось привилегией нежных женских сердец, начитавшихся женских любовных романов и ждущих непременно принца на белом коне.
Было в нем какое-то спокойствие, но не то, спокойствие, которое исходит от застенчивости и тихого нрава, а спокойствие уверенности и уравновешенности. Адаму не свойственна была излишняя горячность в поведении, он отличался скорее довольно-таки уравновешенным характером, за исключением тех немногих вспышек гнева, что случались в моменты сильного раздражения из-за чинимой людьми несправедливости в отношении кого бы то ни было, которая была для него самым непримиримым из врагов . Адам переоделся и быстрыми шагами двинулся в сторону улицы, где его с нетерпением поджидал Хасан, расхаживая и переминаясь с ног на ногу. Друзья уже проходили мимо соседнего двора, когда заметили соседку Эсет, лупившую и очередным потоком брани осыпающую сына-сорванца, который, по-видимому, выкинул очередную шалость, что так свойственно большинству мальчишек его лет.
- Вот назвала его Адамом, чтобы он был похож на тебя, - произнесла с гневным лицом при приближении друзей, - но нет, ему обязательно надо доводить меня до истерики!
Мальчик, пристыженный матерью, в одиночку воспитывающей его по причине вдовства, что-то путано и сбивчиво пытался объяснить.
- Он употребляет непотребные слова, - добавила мать, - Адам, повлияй на него, просто сил моих больше нет, не могу справиться с ним!
Она знала, что Адам может оказать благотворное влияние на мальчика, растущего без отца. Адам дал обещание, что попытается подействовать на него самым благоприятным образом, заинтересовав либо любимым футболом, либо компьютером.
- Если бы не мое положительное влияние, - отметил Хасан, когда они отошли на достаточное расстояние, - ты был бы таким же, имя располагает.
- Куда же я без тебя, - отшутился Адам, - женимся на двух сестрах, а то, не дай бог, жены нас разобщат, если будут неродными сестрами.
Адам повернул голову, мальчишка, понурив голову, направился в сторону дома, сопровождаемый матерью, которая на этот раз молчала и, вероятно, успокоилась после слов Адама.
Макка с материнской любовью смотрела в спину удаляющегося сына, как всегда одетого со вкусом и опрятно. Сын был ее гордостью и любимцем семьи; вся семья, включая сестер и племянников, души в нем не чаяли. Он сызмальства отличался покладистым характером и какой-то взрослой рассудительностью. Хороший сын и внимательный брат, предмет зависти соседей и многочисленной родни, Адам не был похож ни на кого из семьи: в их семье не было курчавых волос и таких черт лица. Знакомые, бывало, любили пошутить на эту тему, мол, и на соседей не похож. Но Макка не обижалась, все знали ее как порядочную женщину, как знали о глубокой преданности мужу. Адам, воспитанный в атмосфере добра и взаимопонимания, освоил все хорошие привычки, необходимые для того, чтобы находить контакт с людьми. Заботливым постоянным вниманием окружала она свою семью, и те отвечали ей искренней любовью и высоко ценили ее работу. «Надо его женить»,- сказала она себе и тут же заметила, что подумала об этом не без укола ревности. «24 года ему – успокоила она себя, - хочешь - не хочешь, а отдавать кому-то придется, в конце концов, это участь всех матерей. Прибравшись на кухне, она углубилась в продолжительные размышления. Подперев голову руками, она посидела так немного, заметив, что намоталась за день. Ее жизнь вполне состоялась, единственное огорчение ее упорядоченной жизни доставляли проблемы, которые время от времени возникали у замужних дочерей: их семейная жизнь была далеко не безоблачной, как хотелось бы ей как матери. «Все образумится, все уляжется», - внушала она им и учила не пасовать перед трудностями, когда они жаловались, сетуя на невзгоды. «Жизнь порой соткана из обид и непониманий и в конце концов у всех молодых семей бывают свои трудности: то безденежье, то вечно плачущие дети, то чересчур требовательная свекровь, надо только переждать и время лучший лекарь человеческих душ, непременно все расставит по своим местам.
Был уже вечер, когда Адам с Хасаном вышли из дома, где назавтра была назначена свадьба. Попрощавшись, они разбрелись по домам. Адам растворил створку ворот и окинул при слабо освещённом уличным фонарем свете внимательным взглядом дом и двор. В их городе было полно подобных домов, как были дома получше и побогаче. «Но многие ли могут похвастаться тем, что у них царит такое взаимопонимание и нет даже скрытого намека на семейный разлад? Ведь, говорят, и ласточки не гнездятся там, где нет согласия и присутствуют скандалы? – подумал он, довольный своими мыслями. Весь широкий двор, за исключением овальных клумб, был выложен розовой плиткой прямоугольной формы. Он обвел взглядом цветы, любовно выращенные матерью, обратил внимание на разросшиеся кусты роз, которые, закрывая своей тенью, не давали возможности другим цветам вступать во всю свою красу, кокетливо демонстрируя ее людям. Их слабый, чахлый и болезненный вид давно обратили на себя внимание хозяйки, у которой просто не доходили руки. Растения и вечнозеленые деревья живописно украшали весь двор, оживляя его. В глубине двора была расположена маленькая комната, служившая кладовой. Без единого окна, но с ярко освещающей ее лампой. Днем наблюдался контраст света и тени, благодаря дому, который отбрасывал тень, затемнял пол двора. Забор и массивные ворота занимали одну сторону двора. Самым привлекательным здесь был добротный дом, с мансардой: в каждом аккуратно сложенном кирпиче угадывалась рука мастера, все в нем было со вкусом. Окна двух комнат и холла выходили во двор, служа кухней и залом. Окна кухни были занавешены бежевым тюлем с цветочками, создавая веселое настроение там, где должны быть только приятные беседы во время семейных чаепитий. Окна зала показывали всю строгость и помпезность данного помещения, и занавески и шторы были громоздкими и изысканно-строгими в своей белизне. Солнце могло освещать только часть двора, бросая угрюмую тень на дом. Здесь находился и навес, защищающий от проливных дождей и солнечного зноя. Двор со всех сторон был закрыт строениями, что даже ветер не мог в полной мере колыхать цветы, и какое-то умиротворение и тишина окутывали Адама, изгоняя все страхи и волнения. Это был, несомненно, его дом.
А в это время Макка и Магомед сидели в кухне, они любили вечерами распивать чай и обсуждать насущные проблемы.
- Мальчика нужно женить, пока мы в состоянии нянчить внуков – со спокойной уверенностью произнесла Макка. Магомед отодвинул блюдце и вытер рот салфеткой. – Мать, что с тобой? Год назад не я ли первый заговорил об это, но ты только доводов привела, что я даже засомневался в правильности своих суждений? – со смехом отозвался Магомед.
- Теперь я созрела для роли свекрови, - отшутилась Макка, наливая кипяток в кружку, - он у нас единственный. Главное найти приличную девушку.
- А сам-то он что говорит? – поинтересовался Магомед.
- Кто-нибудь из девочек приедет, скажу им, чтобы поговорили с ним об этом – ответила Макка.
- Ладно. Но насильно женить мы его в любом случае не можем, а то неизвестно крепкой ли будет семья, - подытожил Магомед, вставая из-за стола.
Уставшая и утомленная за день Макка, испустив глубокий вздох, села и пустилась в размышления. Ее пугала возможность появления в доме снохи, к которой невозможно будет найти никакой подход. Бывали такие случаи, когда новоиспеченная невеста разбила семью, где до ее прихода был относительный лад. Она встала, распрямив спину, распахнула настежь окно, чтобы освежить свои мысли и воздух в кухне. Долгое время просидела, вдыхая вечерние ароматы, доносившиеся из двора. «Завтра же обяжу Хаву поговорить об этом с Адамом, они наиболее близки друг с другом», - приняла она решение. Она высоко ценила свою семью и тот привычный уклад жизни, который достался ценой неимоверных трудов. Сама жизнь то монотонная и благоустроенная, то безотрадная и пристрастная, дает обильный материал для размышлений. В любой ситуации человек поступает сообразно своему интеллекту и воспитанию, но бывает так, что в попытке догнать неумолимый бег времени, он забывает жить сегодняшним днем, умея радоваться самым простым вещам, в погоне за большим забывает о малом.
С утра Адама разбудил будильник своим очередным напоминанием о ежедневных обязанностях. Адам, вновь смирившись с упрямым трезвоном будильника, встал и засобирался на работу. Работа его вполне устраивала, ибо только любимая работа может доставлять истинное наслаждение. Только ей он всецело отдается, выкладываясь по полной и показывая высокие результаты. С родительской уверенностью в том, что он должен стать непременно врачом, Адам не согласился: медицина никак не входила в сферу его интересов. Будучи примерным сыном, он впервые пошел им наперекор, настояв на том, чтобы выучиться на экономиста. «Врач никогда не остается без работы» - внушали они ему, пытаясь донести свои умозаключения, которые никак не согласовались с его внутренним миром. «Ну не мое это!» - неизменно отвечал им он. Ничто не могло поколебать его уверенности в том, что профессия врача – это призвание, и только ведомый призванием человек должен идти по медицинской стезе. И если подался в медицину не по призванию, а по настоянию других, направивших его по ложному следу, никогда не станет неукоснительно и четко выполнять свою работу, за которую несет ответственность перед Всевышним. Его рассудительность порой изумляла родителей, в итоге, смирившись и согласившись с аргументами, которыми Адам их буквально завалил, они прекратили давление, и Адам мог торжествовать победу. С одобрения родителей он поехал учиться в Ростов на экономиста, к этой профессии он тяготел с детства. Пять лет, проведенных за годы учебы в Ростове, вдали от такого привычного уклада жизни, поспособствовали тому, что из излюбленного и обласканного родительской любовью сына, он превратился в вполне самостоятельного человека.
Очарование чудесного утра и благоухание цветов подняло Адаму настроение, он полностью вышел из объятий сна и утренней лени, и, напевая веселую песню, отправился на работу по привычному для него маршруту. Банк, в котором он с огромным удовольствием трудился, находился в двадцати минутах езды от дома. Магомед, используя свои связи, устроил Адама на эту работу, и вот уже два месяца как он и еще три человека – две девушки и парень, занимали уютный, хорошо освещенный благодатными лучами солнца кабинет. Одна из девушек – Лейла, проявляла к нему нескрываемый интерес. Ее интерес к Адаму был настолько явным, что остальные давно заметили и молчали лишь потому, что знали о сложном характере Лейлы. Они просто молча переглядывались понимающим взглядом.
Лейла была из тех редких людей, которые умудрялись ни с кем не находить общего языка и любую шутку воспринимать в штыки, в каждом действии и сказанном невпопад слове искать подковырку и коварные намерения. Она, движимая желание угодить Адаму, то кофе предложит, то советами замучает, только предмет обожания и грез оставался холоден, несмотря на попытки скрыть посредственную внешность под кричащими нарядами и густо нанесенной косметикой. Он с полным равнодушием окидывал ее лицо, на котором обозначались выразительные взгляды и угодливая улыбка, предназначенная только ему.
- Адам тебе что-нибудь нужно? – со всей учтивостью, на которую только способна влюбленная женщина, спросила Адама Лейла.
Нет, – коротким и четким ответом прервал он Лейлу. В иной момент он с трудом сдерживал свои эмоции, чтобы не нагрубить ей, в этом ему помогал врожденный и взращенный родителями такт.
От долгого сидения за компьютером Адам устал, затем встал, выпрямился, потер глаза, и, как советуют офтальмологи, решил посмотреть куда-нибудь вдаль, чтобы снять напряжение с глаз. Он раздвинул жалюзи, с намерением выглянуть в окно. Буквально через несколько минут, перед его глазами предстала картина: размахивая сумочкой, с горделивой осанкой шла девушка, вмиг показавшаяся Адаму воплощением всей красоты этого бренного мира. Он неотрывно и с каким-то немым восторгом устремил свой взор на нее, пока она не скрылась, так и не заметив пары восторженных глаз, в которых с первой секунды застыла и укоренилась любовь, охватив всю его сущность. Неведомое доселе чувство охватило его целиком, но неземное совершенство исчезло как сладкое видение.
На следующий день Адам проснулся без всякого напоминания будильника: забрезжившийся рассвет впервые обрадовал его, на протяжении первой половины ночи он перебирал все черты увиденной девушки, которая за какие-то секунды умудрилась украсть сердце, доныне недоступное никому. От его глаз не укрылись высокий рост, длинные стройные ноги в прямой юбке строгого покроя, черные прямые волосы с челкой, оттеняющей лоб, ровными прядями ниспадали на плечи. Кожа лица отличалась прозрачной белизной, огромные бездонные черные глаза, и упрямый изгиб пухлых губ придавали романтичность ее облику, пленительная походка однозначно приковывала к себе взгляды людей. В течение нескончаемой, как ему казалось, ночи он беспрестанно выглядывал в распахнутое из-за летней жары окно. На чистом безоблачном ночном небе явственно обрисовывалась полная луна и беспорядочный россыпь звезд обволокнул небосвод, своим мерцанием одобряя и поддерживая надежду, пока еще слабую надежду на ответное чувство со стороны красавицы.
Отказавшись от завтрака и раздосадовав Маку, Адам с задумчивым видом сел в машину, повернул ключ зажигания и поехал на работу, ни секунды не сомневаясь в том, что увидит ее, ту, что взволновала его сердце, заставляя отчаянно биться.
Сидя за рабочим столом, он обращал свой нетерпеливый взор на окна, и, наконец, почти в то же время, что и вчера, девушка прошла мимо здания банка своей величавой поступью. Сердце его наполнилось радостью готовое выпрыгнуть из груди. Сегодня она была одета в другую одежду, но Адам, без всякого сомнения, узнал бы ее из тысячи. Так прошли две недели, которые обозначились приездом в гости сестер с детьми. Залина, Радима и, в особенности Хава, были очень привязаны к Адаму, их детство прошло без каких-либо склок и недопонимания, частенько наблюдаемыми ими у знакомых. Племянники повисли на дяде, руки обвивались вокруг шеи, они играли с ним без смущения. Это были их обычные взаимоотношения, доставляющие несказанную радость их матерям, довольных тем, как Адам и их дети находят с легкостью общий язык.
- Мама задалась целью тебя женить во что бы не стало, - произнесла Хава как бы между прочим. Адам уткнулся в телевизор, где показывали какой-то скучный фильм, пытаясь уйти от докучливого разговора, прекрасно осознавая в то же время, что Хава просто так не отстанет, учитывая природную настойчивость ее характера.
- Считаю, что мне пока рано, Хава, - ответил Адам, повернувшись вполоборота.
- Мне кажется, что вполне подходящий возраст для женитьбы, - возразила Хава, пытаясь вывести его на откровенную беседу.
- Давай поговорим об этом позже, - прозвучал его уклончивый ответ.
- Ну, хорошо, - сказала Хава, не став доискиваться причины, в том числе потому, что во дворе захныкал ее малолетний сын, вероятно получивший ушиб в результате падения.
Адам глубоко вздохнул, довольный благополучных окончанием разговора, темы которого он не хотел касаться до поры до времени, а именно до тех пор, пока он не познакомится с девушкой, имя которой ему не терпелось узнать.
- Уже прошли две недели, - с изумлением на лице спросил Адама Хасан. – Будешь продолжать в том же духе, кто-нибудь уведет ее из - под носа, пока ты любуешься из дали и придаешься мечтам! – заключил он.
- Может она замужем, родственница дальняя… - промолвил Адам в ответ. После недолгих колебаний он продолжил уже более твердым голосом: - Да, ты прав, с этим тянуть нельзя. Будь что будет.
На следующий день Адам одел тщательно отутюженные брюки, облачившись в лучшие из своих одежд. Слова Макки : «Какой же ты у меня красивый» - придали ему дополнительную уверенность и веру в успех задуманного предприятия.
Адам уже стоял на улице, нервно посматривая на часы, когда узрел вдали идущую быстрым шагом девушку своей мечты. Еще вчера он решил действовать наобум, зная, что девушки любят смелость и решительность в таком вопросе со стороны парней.
При приближении все отчетливее обрисовывался точеный ее профиль. Девушка производила впечатление гордой и недоступной. Как цветок источала аромат, так и она наполняла по мере приближения сердце Адама восторженной радостью и каким-то неизведанным смятением. Она остановилась, когда он окликнул ее, до Адама донесся едва уловимый аромат ее духов. Он заговорил с ней, и так мягко и дружелюбно, что девушка не то что не отпрянула, а наоборот, наградила выразительным взглядом и стыдливо потупила глаза. Радость озарила душу: первая удача придала ему уверенность в благополучном исходе задуманного. Надежда из маленького трепещущего воробушка превратилась в огромную птицу с крупными крыльями, в каждом взмахе которых сквозила уверенность.
- Можно познакомиться? Меня Адам зовут, - с голосом, едва выдававшем его волнение, заговорил он. После недолгого молчания показавшегося Адаму вечностью, девушка робко вымолвила:
- Я Тамила.
Величайшее наслаждение испытал Адам, услышав ее восхитительный голос, довершавший весь тот прекрасный образ, которым заполнилось его сердце. Он предположить не мог, весь во власти блаженства души, что Тамила давно заметила его в окне, и каждый раз втайне надеялась на шаг с его стороны. Со стороны казалось, что оба переживали мгновения ни с чем несравнимого счастья, в лучившихся радостным блеском глазах отражались образы друг друга. Так произошло первое знакомство Адама и Тамилы, которое четко врежется в память и наложит отпечаток на их дальнейшую жизнь.
Хасан застал Адама в хорошем расположении духа: его глаза буквально излучали доныне не виданный блеск. Он пристально взглянул в его глаза и тут же понял, что все удачно завершилось и что сердце Адама нашло отклик в сердце девушки.
- Ты что, даже номер не взял? – удивленно спросил Хасан, несколько разочарованный словами Адама.
- Не знаю, как это получилось, но зато я точно знаю, что она не замужем и не родственница, - с довольным видом отвечал Адам. – Она учится на четвертом курсе. Завтра вновь увижу ее и узнаю – закончил Адам.
Каждый день, каждый час и каждая минута его жизни были отныне исполнены смысла, огромная пустота в сердце, о которой он даже не думал догадываться, заполнено волшебным чувством. С тех пор как неизвестное новое чувство шевельнулось в сердце, он как бы возвысился душой, любовь влетела и осела в чистом сердце, не отягощенном злобой и ненавистью, заполняя собой все пустующее пространство.
Тамила была старшей из четырех сестер и росла в достаточно обеспеченной семье. Она унаследовала красоту матери и, имея возможность на то, одевалась с подчеркнутой изысканностью. Адам ей очень понравился, прежде всего своей интеллигентностью, которая нередко вызывает у мечтательных девушек чувство любви. «Спасибо тому, кто изобрел телефон» - подумала она, испытывая искреннюю радость от того, что может слышать голос дорогого человека как лучшую музыку для ушей, и невзирая на любое время суток. Она вспомнила, как в своём недалёком детстве без тени сомнения жертвовала играми с другими детьми, чтобы в очередной раз послушать рассказы бабушки о годах её юности и о юности её матеры - прабабушки Тамилы. Больше всего её занимало повествование о том, как девушки, в те оставшиеся в прошлом времена, ходили на речку с кувшином на хрупких плечах с талией, туго затянутой в серебряные пояса, что и доныне сохранились в народе словно переходящее знамя. К речке приближались стройные джигиты, гарцующие на скакунах похлеще любого жокея, чтобы взглянуть, а если и посчастливится, перемолвиться словами с девушкой, избранной самим сердцем. Её и так большие глаза расширялись, когда рассказ доходил до того места, где девушки нередко выливали на полпути воду из кувшина, чтобы вновь вернуться на речку, являющуюся местом запланированной встречи с избранником. Периодически возвращаясь к детским воспоминаниям, Тамила предположила, что вероятнее всего оттого и выросла такой мечтательной натурой, раз наглядным пособием послужило прошлое дочерей её народа. У неё возникла мысль, что с самого раннего детства мечтала лицом к лицу столкнуться со своей судьбой в образе прекрасного парня, и почувствовать то ощущение полноценности, что возникает, когда две половинки становятся единым целым. Нацеленная на беспрепятственное счастье она воспряла духом, преобразилась. Её и без того завидная внешность с проявившимся блеском в глазах стала всё чаще обращать на себя внимание. Может, счастливые люди так заметны, потому что их количество ничтожно мало? Или от них исходит какой-то особенный свет, озаряя собой небольшое пространство вокруг их тела, либо ореол непознанности витает вокруг них, а голову украшает невидимый нимб сродни короне, инкрустированной множеством драгоценных камней. Целый легион звёзд становится собственностью объединённых единым счастьем. Тамила представила Адама подругам, но вводить в курс дела не отважилась. Их взаимоотношения переживали пока ещё начальную стадию, в довершении всего Адама ей предстояло узнавать, открывать в нём новые черты, которые, без сомнения, могли только украсить её представления о его натуре. Всего лишь один курс остался до окончания университета, и если в действительности правда, что время скоротечно, как в расхожем выражении, то долговечным терпением им с Адамом запасаться не придётся, размышляла она, стоя на балконе своего двухэтажного дома, устремив взгляд куда-то вдаль, к облакам.
Лейла, занимающая стол, напротив стола Адама сверкнула своими маленькими глазками: - Что в ней такого? Обычная девушка! – раздраженно сказала она, когда Адам вышел. Уязвленная ее гордость никак не могла смириться с тем, что он отдал предпочтение не ей. Ответом ей было полное молчание коллег.
А в это время Адам шел вдоль магазинов, воспользовавшись временем обеда, облюбовывая для подарка Тамиле и размышляя над тем, что Тамила через год закончит учебу и они смогут пожениться, как договаривались.
Их мимо проезжающего автомобиля какой-то мужчина средних лет помахал ему рукой, улыбаюсь широкой улыбкой и совершенно не сомневаясь в том, что они с Адамом знакомы. Недоуменный взгляд Адама был ему ответом. «Это уже второй раз, - отметил про себя Адам. – В первый раз махали издалека на рынке. Перепутали с кем-то опять».
Солнце клонилось к закату, продолжительный, насыщенный событиями день близился к своему логическому завершению. Подул невесть откуда взявшийся ветерок, придавая сил изможденным летней жарой людям. Вздохи облегчения посыпались отовсюду. Свежий ветерок опьянял, кое-кто заулыбался, совсем рядом раздался оглушительный мужской хохот. Адам обернулся в сторону обладателя этого баса, грузный мужчина заметил недоуменный взгляд, устремленный на него, но не подал и вида и нисколько не смутился, а наоборот, с тем же смехом продолжал свой рассказ, который был обращен к рядом стоящей полной женщине преклонных лет, которая уже не так часто вытирала платком выступающий пот. Адам, досадуя на убийственную жару и на машину, которой угораздило опять сломаться в самый неподходящий момент, решился позвонить Тамиле. Тамила не ответила, чем подтвердила убеждение Адама в том, что день незадачливый. Наконец вдалеке замаячила долгожданная маршрутка, когда он уже устал себя корить за то, что решился на такой путь без машины. Два часа томительного ожидания сильно его утомили. Маршрутка, подняв облако пыли, притормозила под одобрительные возгласы стоящих на остановке, которая вся была исписана какими-то нелепыми словами как-будто кто-то пытался малевать и использовать ее за неимением школьной парты.
Адам был несказанно рад, что выполнил возложенное на него отцом поручение, съездив проведать его тетю, жившую в одном из горных сел. Старушка была для своих лет очень бодрой и подвижной. Появление Адама привело ее в неописуемый восторг, что тут же обняла в порыве сердечной благодарности и чуть не расцеловала, как делала это в не так давно прошедшем детстве Адама. «Да уж, - подумал Адам – горный воздух самым благотворным образом воздействует на людей». Адам не преминул отметить про себя, что старость сближает людей, и до такой степени, что они начинают больше ценить своих родственников, а чистый воздух подпитывает жизненные силы человека, одаривая энергией и возможно даже очищает мысли, выветривая ненужное. Довольная почтительным тоном, старушка расточала похвалы в адрес Адама, его изысканным, на ее взгляд, манерам.
«Зря равнинные люди питают предубеждение относительно обитателей горных сел, считая их несколько отсталыми. Может как раз-таки они и живут правильно, ведь мой отец, будучи намного младше своей тети, имеет в отличии от нее весьма нездоровый вид. Да и в горах, можно сказать, заключено духовное наследие наших предков». Его внутренний монолог был прерван возвратившимся домой сыном тети Айшат – Алихан, с которым они тут же обменялись вопросами традиционного приветствия.
Как ты возмужал! – воскликнул Амирхан, хлопая Адама по плечу. Он был мужчиной примерно одних лет с Магомедом, весельчак и душа компании. Когда-то он уговорил отца Адама посвататься к своей дальней родственнице. «Она просто идеально создана для тебя» - внушал он Магомеду. Тот в начале отнекивался, говоря, мол, они мало знакомы и он не испытывает к ней любовных чувств. Неугомонный Алихан все же настоял на своем и, благодаря его упорству и интуиции, родители Адама вот уже 32 года жили в мире и согласии, в их случае действительно слюбилось и стерпелось.
Облокотившись на ручку кресла, Алихан, углубившись в воспоминания, начал рассказывать многократно слышанную Адамом, и в частности от Алихан, историю знакомства родителей и то, что предшествовало их браку. Со словами искреннего сожаления и безвозвратно ушедшей юности, он рассказывал Адаму разные курьезные случаи из молодости. Встреча с Адамом, которая происходила все реже и реже по причине банальной занятости, всколыхнула в Алихан воспоминания тех далеких лет. Адаму не впервой было слышать историю о том, как связали свои судьбы родители, он знал, что они поженились не по велению сердца. Сам Алихан женился довольно поздно, успев объездить вдоль и поперек всю Россию, и кое-где оставить детей. Впрочем, жена об этом не ведала и потому жили они вполне дружно.
Жена Алихан закончила сервировать стол и позвала к столу, накрытому узорчатой скатертью. Не терпя возражений, его усадили за стол вместе с Алихан, сам Алихан расположился в кресле, которое стояло вплотную к столу. Адам, будучи непривередливым в еде, буквально накинулся на еду, сопровождаемый чувством голода, которое вызывает чистый горный воздух. Несмотря на искреннее радушие, с которым он был принят в их доме, Адам порядком подустал и засобирался домой, невзирая на просьбы остаться. Его утомили разговоры, да и дальняя дорога дала о себе знать, и он учтиво отказался остаться на ночь. Он попрощался с хозяевами, предварительно дав деньги детям и тете, согласно наставлением отца.
- Когда мы приедем к вам на одно важное, значимое событие? – пристально глядя в глаза спросила напоследок тетя. Слова произвели желаемое действие, лицо Адама зарделось слабым румянцем от такого неожиданного и бесцеремонного вопроса, ведь тонкий намек был предельно понятен. Через пару минут часть самообладания вернулась к нему:
- Мы всегда будем вам рады, особенно отец, - ответил он, делая вид, что не понял о чем речь.
Все вышли, провожая его до ворот. Он улыбнулся на прощание и, отойдя на приличное расстояние, тяжело вздохнул, потом ускоренными шагами направился в сторону остановки дожидаться маршрутки, с которой сошел несколько часов назад. Он еще раз скользнул взглядом по грозным вершинам гор, которые буквально нависали, по башням, которые являются непременным атрибутом кавказских гор. «Может это и рай, но жить здесь я бы не смог» - подумал он, устремив задумчивый взгляд на всю эту нерукотворную красоту. Маршрутка остановилась, погрузив людей, Адам вошел последним, пропустив всех вперед. Наконец после долгого ожидания, они двинулись, оставляя за собой шлейф пыли. Не прошло и десяти минут, как Адама одолел сон. Открыв и потерев глаза, он поднял голову и увидел … себя. Прямо напротив него сидел, уткнувшись в телефон, человек в точности похожий на него . Адам оторопел от неожиданности и, совершенно растерялся в первую минуту. Пока он собрался с мыслями, оцепенев от увиденного, машина затормозила и его двойник исчез, как-будто его и не было вовсе. В отуманенной увиденным голове вихрем проносились мысли: «Что же это было? Порождение воображения? Не мог же я увидеть себя. Это в фильмах мистического жанра, люди, находясь в коме, видят себя. Галлюцинация? Двойник? При виде этого человека он испытал странное необъяснимое волнение, он перебирал все возможные варианты, в поиске исчерпывающего ответа на возникшие вопросы.
После долгого раздумья он успокоил себя тем, что жаркие солнечные лучи несколько омрачили его рассудок, от жары чего только не привидится, те же миражи в пустыне, например. Включив холодную логику, он почти утешился в своем открытии. В салоне текла оживленная и приятная беседа. Чтобы забыть о недавнем случае он попытался включиться в общую беседу. Мужчина, обладатель баса, рассказывал забавный случай из своей жизни, немного приукрашивая свой рассказ, от чего он становился анекдотичным. Раздумья об увиденном не покидали Адама, казалось, никому нет дела до его душевного состояния, он с полной отчетливостью осознавал, что не может быть правдой, но червь сомнения продолжал упорно грызть душу. До него доносился смех вперемешку с хныканьем чьего-то ребенка, он, тяжело вздохнув, посмотрел на часы. «Почти приехали» - утешил он себя. Через полчаса он благополучно вернулся домой и по инерции направился в кухню, где как обычно в это время хлопотала его мать. Услышав приближающиеся шаги, она резко обернулась, и тут же ее лицо озарила улыбка.
- Аа, вернулся?! – заговорила она с нескрываемой радостью, - я уж подумала, не украла ли какая-нибудь девушка моего единственного сына.
- Ма, ну перестань же! – буркнул он. Они любили шутить друг с другом, но данная шутка Адама не очень-то и радовала, а скорее даже смущала.
Макка прикоснулась к нему, от чего на рубашке остался отпечаток муки: она замешивала тесто, чтобы приготовить пельмени – излюбленное блюдо и мужа и сына.
- Как там тетя, как ее здоровье? – осведомилась она.
- Все хорошо у нее – ответил Адам.
- Ты заболел? – с беспокойством спросила мать.
Он не обмолвился об истории в маршрутке и ответил, что ей показалось и, что он просто утомился за день. Макка облегченно вздохнула, довольная прозвучавшим ответом. Он собрался было пойти к себе, но тут в комнату вошел Магомед, которому не терпелось узнать о своей тете. Вопросы следовали один за другим и, наконец обрадованный и успокоенный благоприятным известием, отец вышел, чтобы досмотреть футбольный матч своей любимой команды.
Отказавшись от ужина и сославшись на усталость, Адам пошел в свою комнату и, изнемогая от усталости, рухнул в постель. Когда он проснулся, была глубокая ночь. Попытка вновь погрузиться в сон не удалась: желудок урчал и упрямо требовал еды. Осознав, что с голодом ему не справиться, он неслышными шагами направился в кухню. Поев холодных пельменей, он взглянул в задумчивости на часы, висевшие прямо над холодильником: стрелка часов показывала цифру 4. В своей комнате им вновь овладел наплыв мыслей о случае в маршрутке, от воспоминаний об этом ему стало муторно на душе: «Кому сказать об этом? Меня же сочтут за сумасшедшего! Или в лучшем случае просто посмеются, сочтя это за неудачную шутку». Так, поглощенный размышлениями, Адам и не заметил предрассветного мерцания зари, призванный вывести его из объятий тьмы.
Наутро после события в маршрутке, он заметил, что выражение «Утро вечера мудренее» оказалось весьма мудрым и эффективным. С утра Адам погрузился в свои обычные будничные дела. На работе полный аврал. Тамила опять не подняла трубку. Лейла, как ни странно, не досаждала его сегодня своим чрезмерным вниманием. От его пристального взгляда не укрылась радость, сквозившая на ее лице, было в ней что-то торжественное и в глазах плескалось ликование. «Своеобразная она все-таки» - заметил он про себя, заметив странную особенность в ее поведении, Адам вышел в коридор и, удалившись на достаточное расстояние, набрал Тамилу. Телефон неумолимо молчал. Тягостное молчание навеяло унылую задумчивость в его душе, интуиция подсказывала, что с Тамилой что-то случилось. Не утратив надежды, в течение дня он пытался дозвониться до нее десятки раз. Вопреки всем его ожиданиям она не взяла трубку и ночью. «Если бы потеряла, позвонила бы с другого телефона» - отметил он. Молчание становилось гнетущим, казалось, минуты ожидания, когда он в очередной раз набирал ее, растянулись на часы. Беспокойство его усилилось. Бессонная, тревожная ночь подошла к своему концу, безмолвная ночная тишина не прояснила ничего.
Казалось, это был обычный летний день, не суливший ничего нового. Тамила с подругами стояли на улице, прощаясь до следующего дня. Машина совсем рядом резко затормозила. Тамила не успела опомниться, как мужские руки грубо выхватили ее из окружения и поволокли к машине. Из горла вырвался сдавленный стон, который затем обратился в пронзительный крик. Она отчаянно сопротивлялась, вцепившись в дверь машины как в спасительную соломинку. Почти умоляющим взором посмотрела она на подруг, в их глазах застыло удивление и прежде чем они стряхнули с себя оцепенение, ее грубо оторвали от двери и затолкали в салон автомобиля. Тормоза взвизгнули, и машина на большой скорости умчалась подальше от застывших и изумленных подруг Тамилы и прочих зевак. А с ней и машина, что сопровождала на непредвиденный случай. Она отчаянно сопротивлялась, готова была молить о пощаде, уже находясь в машине, чем вызвала только их усмешку. Немного придя в себя, Тамила стала растерянно озираться по сторонам, не совсем понимая, кто эти парни и с какой целью насильно усадили ее в машину. Тамилу обуял страх, когда парень, сидевший рядом с водителем, обернулся. В нем она тут же узнала того парня, с кем пару дней назад ее свело мимолетное знакомство, теперь до нее дошло, что знакомство с одной из ее сокурсниц был лишь предлог, под которым он заявился в их университет во время экзамена. Выводы напрашивались сами собой: он осуществлял при помощи хитрой уловки свой коварный замысел.
В салоне звучала музыка, полная задушевной грусти. Казалось, похитители, которые были навеселе, в том числе опьяненные фактом удачного похищения никак не внимали ее звукам, заглушая своими разговорами. Музыка никак не вписывалась в то, что происходило в автомобиле. Из глаз униженной вероломным нападением Тамилы брызнули слезы, слезы бессилия жертвы против могущества похитителей. Через некоторое время машина остановилась у дома, вид которого Тамиле ничего не сказал. Ворота распахнулись и машина въехала во двор. Тамила наотрез отказалась выйти из машины, ее насильно выволокли, несмотря на отчаянные попытки сопротивления и активные протесты, и повели к крыльцу дома. «Мне не удастся вырваться» - призналась она себе – Их человек семь-восемь в двух машинах». Мучительно долго тянулось ожидание в одиночестве. В комнате были окна, выходящие в сад, видимо, хозяйский. Вдруг ей в голову пришла спасительная мысль о побеге. Она решила действовать незамедлительно и, улучив благоприятный момент, не мешкая, осторожно раскрыла створку, и, ухватившись за нее, залезла на подоконник. Пытаясь вылезть из окна, она зацепилась юбкой и упала, издав крик. Это ее выдало. Не успела она подняться, превозмогая боль, как ее тут же окружили похитители. Неудержимые слезы брызнули из глаз, она тяжело вздохнула, смирившись с неудачей поднялась и тут же застыла в изумлении. В паре метров от нее, облокотившись на стену дома стоял Адам. Ее Адам! Здравый смысл отключился от внезапной догадки, озарившей сознание, в душе поднялась вьюга и истошно завыла, ее затрясло в лихорадочном ознобе. Через минуту она наносила ему удары сумочкой со словами: «Ненавижу тебя!». Экзекуция продолжалась недолго, ее с растрепанными волосами и горящими от яростного гнева глазами оттащили от парня и вновь потащили, невзирая на безуспешные попытки сопротивления, в дом. Тамила порывалась вырваться из цепких рук, в пылу негодования расцарапав одному из похитителей руку. «Да что ты с ней церемонишься? Заводи ее в дом» - донесся до нее чей-то голос с хрипотцой. Парни активизировали свои действия, ободренные и подгоняемые этими словами. Дальнейшие события протекала в русле бесконечных уговоров дать свое согласие. Под недремлющим надзором она за бесполезностью дальнейших сопротивлений присмирела и отказалась от попытки бегства. Тамила не вымолвила ни слова и отказалась, когда ей предлагали сесть. Глуха и безразлична осталась она к доводам, к которым прибегали родственники жениха, осыпая ее ими как конфетти. Больше Адам не появился перед ее глазами, в которых льдинками застыли слезы. Несмотря на уговоры со стороны умыкнувшей стороны, надеющихся на благополучную развязку, она категорическим отказом ответила и вернулась в лоно семьи, молчаливая и печальная.
С неотлучно находившегося при нем телефона Адам периодически названивал Тамиле. Очередной звонок, призванный успокоить его мучительные волнения оказался успешным: встревоженный отсутствием каких-либо известий он искренне обрадовался ему. Какая-то не его, чужая Тамила ответила холодным тоном:
- Как тебе хватило наглости звонить после того, как участвовал в моем похищении?!!
И без дальнейших разъяснений бросила трубку. Гудки наконец умолкли.
Выйдя из первоначального оцепенения, вызванного беспочвенными обвинениями, Адам стал напряженно размышлять над словами Тамилы, боль отозвавшимися в его сердце. Снова и снова он пытался дозвониться, но телефон – связующее звено между ними неумолимо молчал. Он звонил на другой ее номер, но и тут его подстерегало разочарование. Раздосадованный неудачей, он в сердцах бросил трубку. Надежда блеснула в момент, когда Тамила взяла трубку, и тут же погасла подстрекаемая необратимостью судьбы. Как исхлестанные верхушки деревьев сносят водные пощечины от беспрерывно льющегося ливня, так и он сносил оплеухи, не в силах изменить ход текущих событий.
Попытки объективно взглянуть на ситуацию и в связи с этим на так нелепо прозвучавшие слова – обвинения Тамилы, ничего не дали, Адам проглотил горькую пилюлю. Единственное что он понял так это то, что ее кто-то умыкнул. Он позвонил Хасану с просьбой о незамедлительной встрече.
- Она что сумасшедшая? – с жаром воскликнул Хасан. – Как ей в голову пришло такое сказать!!
По лицу Адама пробежала тень непонимания.
- Ты говорил, что знаком с кем-то из ее дальних родственников. Постарайся выяснить хоть что-то, – попросил Адам с тревогой в голосе.
- Не беспокойся, уже завтра все узнаем, - утвердительный ответ дал Хасан.
На следующий день Хасан принес неутешительные вести: ее недавно умыкали и вот теперь активно присылают сватов, и, вроде безуспешно.
Адам не догадывался, что обиженную явным пренебрежением Лейлу душила злоба и что ее происки послужили причиной того, что произошло с Тамилой. Оскорбленное самолюбие заглушило голос совести, пытающегося пробиться сквозь глухую стену эгоизма. Она пошла на поводу у демона, сподвигшего ее на коварный поступок, уверенная, что Тамила – единственное препятствие на пути ее счастья, которое она собиралась обрести с Адамом, отбросив сомнение в том, что любовь нельзя продать, купить, заполучить и урвать. Будучи плохим человеком она не умела до конца раскрывать сердце, чтобы туда залетела всеобъемлющая любовь, чистая как хрустальный ручей, возвышенная как самая отдаленная звезда, сдержанная если не получила взаимность. Она подговорила своего кузена умыкнуть любимую девушку Адама. Трезвый взгляд невозможен по вполне понятным причинам, если измерять меру чужого страдания маленькой чайной ложкой, а меру своего – большим черпаком, как это произошло с Лейлой и происходит с тысячами других людей.
Прошло несколько дней, отметившиеся тем, что в дом родителей Тамилы упорно присылали сватов. Прошли дни, в жизни Тамилы посвященные раздумью и поглотившие если не каждую минуту, то каждый час мыслями о событиях, произошедших недавно. Бессчетное число раз Тамила размышляла об этом и к величайшему удивлению родных озвучила свой ответ. Человек не может предвидеть, где и когда подстерегает его разочарование и с какой стороны ждать от провидения ножа в спину. Не внемля голосу разума, пытавшегося пробудить в ней сомнение в правильности выбора, который она собирается сделать, Тамила дала свое согласие. Это была ее своеобразная месть Адаму, за то невероятно больших размеров пустое пространство внутри нее, образовавшееся в результате его предательства.
Сторона парня прибегла к разного рода ухищрениям, пытаясь заполучить согласие на скоропалительный брак. В итоге стороны достигли компромисса, который вполне устроил первую сторону. Они щедро несли подарки, нагромождая помпезными речами и подкрепленные ворохом обещаний в безоблачности жизни, которую Тамила отныне будет вести в новом доме. Говорили, какой респектабельный у них парень, и какими цифрами исчисляются доходы его отца. Даже глубоко любящее сердце, готовое порой все простить, все оправдать, хитрым образом провести и нагло обмануть мудрый разум и все повидавшую душу, пытающиеся обуздать как дикого мустанга охваченное слепой страстью сердце, не может просить такого явного и очевидного предательства. С течением времени острота боли приглушается, кровь, несущая в себе свежую обиду и горчайшее разочарование обновляется, и человек глубоко жалеет о сделанном в спешке выборе, который совершается, несмотря на единовременные протесты и разума, и души, и сердца, объединивших свои усилия в попытке поставить человека перед фактом и спустить на землю обетованную. Затаенная обида сподвигла Тамилу на непродуманный шаг.
Утро Адама ознаменовалось тем, что явился Хасан с новыми известиями. События получили неожиданную развязку. Тамила засватана за того, кто покушался на ее свободу, и решение она приняла добровольно, пойдя наперекор родителям, призывавшим тщательно подумать над тем, что она собирается делать. Вопреки всем ожиданиям Адама, не сомневавшегося в том, что с той историей покончено, события пошли по совершенно другому руслу. С чисто женской, непостижимой для мужского ума, логикой, Тамила отважилась на шаг, призванный навсегда положить конец их отношениям. Весь во власти момента наиболее яростного борения с самим собой, с самым сложным из соперников, владеющим полной информацией даже о том, что сокрыто в глубочайшем месте человеческой сущности – в подсознании, Адам отправился на работу и приступил к непосредственным своим обязанностям. Лейлы на рабочем месте не было, коллеги странно перешёптывались между собой, что не укрылось от глаз Адама. На вопрос, какого рода обсуждениями они заняты, те ответили, что у Лейлы кузен украл девушку и в воскресенье свадьба. Их поверхностный ответ натолкнул Адама на размышление о том, что в тот самый злополучный день, когда была похищена Тамила, в глазах Лейлы отмечался радостный блеск, и необычное ее поведение, совершенно доколе не свойственное ее натуре, заставило его задуматься. Он соотнес факты и путем логических измышлений сделал выводы. Зародившееся подозрение превратилось в твердую уверенность в причастности Лейлы к факту похищения Тамилы. Он не имел представления о том, что женское коварство может достигнуть необозримых границ и испытал внутреннее потрясение от осознания человеческой подлости, совершаемой с беспрестанным выражением на лице. Он не стал перед всеми изобличать ее. Отныне презрительное равнодушие станет ответом той, что так бесцеремонно вмешалась в чужую жизнь, грубо разомкнув и выбив звено цепочки под названием судьба.
Полуденный зной к вечеру сменился относительной прохладой, призванной охладить вскипающее сознание Адама, спертый изнуряющей жарой воздух, немного высвободился из - под власти зноя, поспособствовав созревание плодотворных мыслей в его голове. Вырвавшись из объятий первого порыва отчаяния, которому он поддался находясь под неусыпным надзором гордыни – первому чувству, охватывающим человека огорошенного известием, унижающим его «эго», Адам, не вполне отдавая себе отчет в своих мыслях и последующих за ними действиях принял твердое решение забрать засватанную Тамилу чего бы ему это ни стоило. Чтобы не вызвать подозрение у родителей, они с Хасаном, радостно подхватившим это решение, договорились встретиться у него, дабы отдельно обсудить дальнейший план действий и приобщить к такому важному делу ребят из их обширного круга знакомых. Смирив свою гордость, а также допуская мысли, что ему предстоит стать мишенью для насмешек и порицаний по той простой причине, что он покусился на чужую засватанную невесту, Адам сбросил промелькнувшую в мыслях тень сомнения. Его неизменный друг всегда был рядом, как и должен поступить человек, верный долгу дружбы, подставляя плечо в моменты горестей и скорби, двукратно умножая радость в моменты наивысшего счастья.
- Они изъявили готовность помочь, - поведал Адаму Хасан, когда они остались одни. – А так же соблюдать строжайшее молчание, чтобы ненароком никто не узнал о наших планах.
- Хасан, мы заберем ее завтра из ее же дома, в данной ситуации другого выхода я не вижу, - твердым голосом сказал Адам, уверенный в удачном исходе дела.
- Главное найти подходящее место, чтобы спрятать ее, - добавил Хасан, отчетливо осознавая, какой общественный резонанс вызовет дерзкий поступок.
- Мы отвезем ее в Ростов, к моему однокурснику Руслану, а там на месте я открою ей глаза, которые ослепли, уши, которые оглохли, и мозг, который находится в состоянии стойкой амнезии. Думаю там ее никто искать не будет, время, во всяком случае будет на нашей стороне. – Просветил Адам Хасана.
- Ладно, по рукам!
- Тогда до завтра, - пожал Адам руку Хасана, надевая туфли.
Он вышел, и при свете луны – безмолвного свидетеля всего происходящего, равнодушно взирающей на внутренние конфликты, происходящие в его душе, отправился по многократно хоженому им пути домой. Он добрался до кровати, где его тут же сморил сон.
К осуществлению планов они должны были приступить к обеду, и Адам утром решил незамедлительно отправиться на работу, чтобы отпроситься, в полной мере не понимая на какой период времени. При достаточно удачном раскладе все должно было получиться как нельзя удачно, все было четко организовано. Следуя обыкновению, он сел за руль машины и, по не нагретому еще августовским солнцем асфальту поехал на работу, никоим образом не сомневаясь в удаче задуманного.
Навстречу двигался бесконечный поток самых разнообразных машин, несмотря на то, что было время утра. Все произошло в считанные секунды. Последнее, что он запомнил – это сильный толчок и хруст разбитого стекла. Адам впал в беспамятство, ни боли, ни страха. Он не пришел в сознание, когда вокруг его машины суетились люди, объединившие свои усилия, пытаясь вытащить его из искореженной машины. Вокруг наблюдались суета и крики, жалость читалась в глазах людей, слаженные и организованные действия которых спасли его от неминуемой гибели. Очевидцы происшествия, когда столкнулись две машины, с изумлением наблюдали данную сцену переполненные сочувствия к молодому красивому парню. Через определенное количество времени, к его распростертому на обочине трассы телу, сквозь толпу зевак, пробрались работники скорой помощи, спешно уложившие на носилки и быстрым ходом направившиеся в сторону ближайшей к месту развивающихся событий больницы. Общее смятение на месте столкновения было велико, наблюдатели постепенно начали расходиться, оставив одиноко стоявшего виновника трагедии – водителя другой машины отделавшегося легким ушибом. Он стоял поодаль, его продолговатая фигура, казалось, согнулась под бременем собственной вины, он так и простоял, дожидаясь милиции.
Тревожные известия дошли до родителей Адама первыми. Магомед отключил телефон, тревога моментально охватила Макку, когда ее взгляд встретился с растерянным взглядом мужа. В комнате нависло тягостное молчание, согласно душевному оцепенению, которое охватило их естество. За долгие годы брака Макка научилась угадывать с легкостью причины перемен в поведении мужа и состояние внутреннего мира и, окинув взглядом лицо, интуитивно чувствовала состояние его душевной системы. С трудом справившись с волнением, он произнес вкрадчивым и тихим голосом:
- Тут такое дело, ты главное не беспокойся, но Адам попал в небольшую аварию. Говорят ничего серьезного.
Макка порывисто вскочила от слов Магомеда, которого она слушала с напряженным вниманием и с какой-то лихорадочной поспешностью начала одеваться в первые попавшиеся ей на глаза вещи. В машине Магомед серьезен и сосредоточен, Макка же плакала навзрыд вся во власти эмоционального переживания, из-за нависшей опасности над сыном и семьей.
Дальше была операция, две недели реанимации и неумолимый вердикт врачей, вдребезги разбивший призрачные надежды всех близких людей Адама: очень маленький шанс на то, что он когда-либо сможет встать самостоятельно на ноги. Их страх, что авария может вызвать нежелательные последствия для здоровья и дальнейшего существования Адама, обрел живую оболочку. Родители, сестры и лучший друг утешались в итоге тем, что Адам остался жив, а это на данный момент имеет самое первостепенное значение. Судьба затеяла свою игру, перемешав карты и раскинув пасьянс, ввергший в апатию всех участников жизненной драмы.
Своим появлением в больнице отметилась и Лейла с коллегами, совершившая безрассудный поступок из-за своего эгоизма. Горькое бесплодное раскаяние настигло ее в момент, обозначившийся тем, что прозвучало известие о произошедшем несчастье с Адамом. Долго и беззвучно рыдало ее сердце, и, конечно, она ни сном, ни духом не обмолвилась этим с Тамилой, через несколько дней ставшей женой ее кузена.
Адам открыл глаза и окинул мысленным взором комнату, в которой лежал. Запах лекарственных препаратов полностью заполнил помещение. Не в силах уразуметь смысл происходящего с ним, он попытался шевельнуться, но попытка не увенчалась успехом: тело не слушалось. Он теперь уже пристальнее обвел взглядом помещение, судя по капельнице и по тому, как он был одет, это, вне всякого сомнения, была больничная палата, но по тому, что в палате большое количество аппаратуры, он догадался, что это реанимация. Пробуждение повергло его в невыразимое отчаяние, проблески сознания обратились в провал, когда зашедшая медсестра услышав его стон, сделала успокоительный укол, ввергший его в продолжительный сон. В следующий раз, когда сознание вернулось к нему, он лежал в обычной палате в окружении с сосредоточенным вниманием глядящим на него родных. Немой вопрос застыл в глазах Адама, с которых не сошла пелена тумана сознания.
- наконец проснулся, ты здесь после аварии. Как ты себя чувствуешь? – первой заговорила со встревоженным голосом мать.
Он попытался припомнить все в мельчайших подробностях, но память ему отвечала только болью, разливающейся по всей голове.
- Что со мной? – с трудом вымолвил Адам, нанизывая слова как драгоценные бусинки. Макка дала уклончивый ответ. Который он отказался принять за истину.
- Мне нужна правда, - проявил настойчивость Адам. – Мама, лучше какая-никакая, но правда.
- У тебя поврежден позвоночник, - твердым голосом ответил за жену Магомед, - Держись.
Осмотр и консилиум врачей, состоявшийся при выписке вопреки прогнозам некоторых специалистов, стал приговором: «После такого повреждения позвоночника ходить он уже не сможет, если только не произойдет чудо. Впрочем, в медицинской практике были подобные случаи, когда больной как по чудесному исцелению свыше, встал на ноги. Но этих случаев ничтожно мало».
Родители соблюдали строжайшее молчание, но правда, прикрытая занавесом жалости и сострадания, должна была рано или поздно просочиться наружу. И это произошло в тот момент, когда пред глазами Адама появилась инвалидная коляска. Он понял все, но ничем не выдал себя.
Это, бесспорно, был крах, всему, что он предначертал для себя, честолюбивым планом, семейной жизни с любимой девушкой.
Коляска, на которой сидел Адам, выкатилась, и он по недавно приобретенной привычке подставил свое лицо свежей осенней прохладой: погожая осень сменила жаркое лето, согласно закону очередности в природе.
Тоскливые завывания ветра сопереживали ему, проникшись его болью, ветер шумел в кронах деревьев, листья которых уже начали отливать желтизной, погружал погоду в такое же уныние, в котором находился Адам. Ветер колыхал осенние цветы подобно беспокойству души Адама. Ветер к вечеру то усиливался, то затихал, подобный буре чувств, что ослабевали и с новой невероятной мощью взрывались в мозгу Адама.
Он изменился. Осознание собственной никчемности и унизительное положение, сделало его раздражительным, что никак не превалировало доныне в его поведении. Беспомощность и полная зависимость от чужих, пусть даже от родных людей, способствовало постоянному апатичному настрою и тому, что он глубоко задумывался о невеселом будущем. Он пытался предвидеть возможные последствия произошедшего, представляя свое туманное будущее в роли инвалида. Он знал, что нужно приспособиться в соответствии с новыми обстоятельствами, возникшими волей многоликой судьбы, выступившей в его случае в роли злодейки.
Грусть в глазах и жалостливые взоры матери он воспринимал болезненней всего. Она окружила его неимоверным вниманием и трогательной заботой, на которое только способно материнское сердце, разрывающееся от жалости и сострадания к своему ребенку. Магомед стыдливо прятал от него глаза, в которых читалась беспомощность. Ничегонеделание погружало в продолжительные раздумья о сущности бытия, и том, что бывает порой невозможно переломить ситуацию в свою пользу, о том, что человек далеко не всегда кузнец своего счастья. Судьба – непредсказуемая дама, то вознесла его к лучезарному небу, облака пористые, кучевые, слоистые носили его на своей мягкой белоснежной перине безмятежности, потом с той же взбалмошностью низвергла в пучину душевного мрака.
Он заглянул в другую реальность и то, что увидел на троне своего будущего, повергло его в глубокое уныние, в глубине безбрежных мыслей он явственно увидел свое дальнейшее бесцельное существование и одиночество, на которое обречен каждый инвалид вне зависимости от расы, веры, социальной принадлежности. Он размышлял о том, что необходимо пройти немалый путь, чтобы обрести душевный покой.
Пару раз у него созревала преступная мысль о том, чтобы раз и навсегда покончить с этим, дабы в дальнейшем не обременять родных и предотвратить жалостливые взоры, неизменно возникающие у всех при взгляде на получеловека, как он себя представлял. Потом стыдясь проявленного малодушия в минуты слабости характера, выигрывая тяжбу у суда судьбы.
Родители неустанно возили Адама по врачам, искренние в своей надежде на их помощь.
«Бывали случаи, когда такие больные вставали на ноги. Уповайте на милость бога и надейтесь на будущее», - так сбивчиво звучал их диагноз и ответ.
- Ты поедешь к нам, горный воздух чрезвычайно полезен, к тому же я разузнал о старике, поставившем на ноги людей с подобной проблемой, - сказал приехавший к ним Алихан, даже не думая терпеть возражений и, приводя достаточно убедительные резоны в пользу своих слов.
Адам усомнился в правдивости его слов, и с большой неохотой согласился поехать по настоянию родителей.
- Этот старик пришел неизвестно откуда, живет совершенно один, он обещал взяться за тебя, – сделал еще попытку уверить Адама в правоте своих слов.
Адам равнодушно созерцал красоту величественных гор, их громадные вершины не пробудили в его полумертвой душе никаких чувств. Орел, парящий в необозримой вышине в гордом своем одиночестве, дразнил его своей свободой и напоминанием о беспомощности перед неотвратимостью рока.
Теплые лучи солнца, которое дарит нам в самой середине осени пару недель превосходного лета, заиграли на деревьях, постепенно скидывающих устарелые листья, опустошающих дерево сродни разочарованию жизнью, опустошившего сущность Адама.
Пустующие башни-исполины – символ постоянства, не сломленные гнетом предшествующих веков, казалось, продолжали служить молчаливыми хранителями истории народа, название которого пошло от башни, воодушевляя людей на подвиг, как и много веков назад. Неподвластные времени и капризам всех четырех стихий, сохранившиеся в своем первоначальном виде, живо говорят о тех смутных временах, когда народный эпос возвеличивал героев, воспевая их в песнях, от отца к сыну и от матери к дочери передавая их имена, чтоб они не оставались безвестными и не канули в бездну забытой истории культуры. Здесь, в горах, заключен весь кладезь премудрости народа с древней историей и ратными подвигами, и башни – безмолвные свидетели его не только тернистого, но и прославленного пути, свято хранят память о тех великих деяниях, часть которых сокрыта в глубинах истории. Казалось, горы, упираясь в беспредельную вышину,- воссияли над самой жизнью, суровым взглядом седых вершин внушая мысль людям о своей первенствующей роли над человеческим бытием. О величии судьбы народа рассказывает каждый выложенный с любовью камень башен, устоявший в наихудшие времена, не прогибаясь ни над какими обстоятельствами и натиском врагов. А язык - носитель информации о тонкой душевной организации выдает всю гамму чувств народного эпоса, в котором отражается культура, что брала свое фантастическое начало в те времена, когда увековечивали самых достойных сынов и проводили четкую грань между отвагой и малодушием. Сколько внимания уделялось в то время Его Величество Подвигу, подвигу во имя народа, во имя сохранения национального единства, самобытности! Именно в те стародавние времена, когда мудрость стариков, что восседали, словно полубоги спасала народ от неминуемой гибели, и зародился тот почтительно-вежливый тон, обязательный по отношению к старости. И девушки, чтоб не покрыть несмываемым позором род, попав в лапы захватчиков, отдавали себя на поедание огню. Не осрамленные, но сожженные заживо они указывали всему последующему поколению горянок тот неотступный путь, которому должны следовать, безоговорочно отторгая от себя саму мысль о том, чтобы не поддаваться искушению.
Адам был настолько погружен в свой внутренний мир, что не позволил себе проникнуться великолепием этого уникального, по сути, уголка природы. Журчание кристально-чистых ручьев прошло мимо его слуха так же, как и гармоничное щебетание птиц. И даже хлынувший запах луговых трав не смог разбудить его из объятий уныния. Горные красоты, неугомонные своим желанием обратить на себя его опущенный взор, возникали на пути следования. Ничто не пробудило его интереса и не родило восторженные овации в душе, сменив грусть.
Утопающая в пыли машина Алихана затормозила, подняв еще большее облако пыли. Адам без какого-либо проявления эмоций взирал на вздымающуюся пыль. Всецело погруженный в размышления о том, как заново построить свой дом жизни, распавшийся от взмаха руки судьбы на жалкие кирпичики.
- Дальше машина не поедет, я поведу тебя на коляске, сообщил Алихан. Адам не отозвался. Вдали отчетливо вырисовывался какой-то ветхий домишко, больше похожий на хижину.
- Это очень умудренный годами старик, ему лет 90. Он сказал, что я должен тебя привезти и просто оставить без дальнейших вопросов» - закончил он.
Они вплотную подошли к дому. Он был небольшим с обветшалой кровлей, выложенной черепицей и имел довольно печальный и запущенный вид.
- Здесь вокруг ни души, он совершенно один, за исключением тех моментов, когда у него бывает кто-нибудь из пациентов. Оставшись холоден и безразличен, Адам опять промолчал. Дым из трубы вился и тянулся ввысь, сливаясь с облаками. Вокруг росли деревья и травы, которые можно встретить только в горах. Алихан направил коляску Адама в прихожую. В глубине комнаты на небольшом табурете сидел старик, который поднялся, уперевшись на пол увидев вошедших гостей. Все его лицо покрывала сеточка морщин, редкие седые волосы по видимому никогда не расчесывались судя по тому, как они торчали в разные стороны. Белесые брови, напротив, были густыми, словно на них осели не подверженные таянию снежные хлопья. Сделав несколько шагов вперевалочку, он выразительным жестом пригласил их в комнату. Дом состоял из двух смежных комнат и маленькой прихожей. Весь облик старика, одетого в какое-то рубище и состояние, в котором находился дом и внешне и внутренне, пробуждало мысль о первозданном хаосе. Даже самая необузданная фантазия Адама не могла представить такого поворота жизни. Низкие потолки, как и стены, были некогда окрашены известью. Небольшие окна были сплошь загажены мухами, выцветшие от времени и не поддающиеся описанию занавески на окнах имели не менее печальный вид, производя впечатление никогда и никем не стиранных. Казалось, старик глумился над самим понятием о чистоте, и не просто глумился, а преуспел в смоем намерении доказать всему миру одну из тех непреложных истин, о которых охваченные бегом за материальном забывают люди. Скудная обстановка комнат состояла из двух стульев, один из которых был табуретом, а другой обит тканью, цвет и вид которого трудно было распознать под слоем грязи. Стол с шершавой поверхностью, грубо выструганный руками неумельца, занимая пространство между двумя окнами. Что-то с трудом напоминающее сервант стояло у противоположной стены. Неумолимое время и частое использование стерли краску у ручек. Здесь была и печь, именуемая «буржуйкой». Невыразимая скука охватила Адама при рассмотрении всего этого помещения, где ему отныне предстояло провести немало дней, но как всегда он не выдал своих эмоций, как и принято у мужчины, основная черта которого сдержанность даже в моменты самых непреоборимых ситуаций жизни. «Зачем я не воспротивился предложению Алихана?» - вопрошал он сам себе, ни на минуту не сомневаясь в том, что очередная зловещая насмешка судьбы привела его сюда.
Внутри дома составляло резкий контраст с внешним миром вокруг него: ни единого мусора нельзя было углядеть в пока еще зеленой равномерно растущей траве.
Старик с течением времени стал составной частью этих гор и башен, их древний вид был созвучен друг другу. Адам не заметил, что, несмотря на обособленное существование вдали от современной цивилизации старик отнюдь не выглядел одичалым. Сам он был одет в противовес всему в чистую одежду. Адам направил свою коляску по скрипучему дощатому полу, так никогда не узнавшему о существовании краски для пола, в сторону выхода. Старик внимательно наблюдал за ним, на его беззубом рту сверкнула усмешка. На его изъеденном временем лице о тлеющей жизни говорили только глаза, живые и проницательные.
Двора как такового здесь не было, если не принимать во внимание небольшую изгородь, увитую плющом. Позади дома располагалось помещение, с трудом напоминающее сарай. Адам остановился под огромным, видимо не менее древним, чем старик орехом, который склонял свои огромные ветви, сплошь нанизанные орехами с потрескавшейся кожурой, напоминая жемчужины. Под орехом наблюдалась тощая растительность и валялись первые весточки осени – опавшие листья, отливая на солнце желтизной.
Адам, обводя глазами двор, наклонился, поднял орех и расщелкнул его, заметив, что проголодался. К ореху вплотную была прибита самодельная деревянная лавка, потемневшая под многолетним воздействием дождя и снега. Осенняя желтизна еще не перекинулась к зеленеющему покрову земли, но уже отметилась в листьях деревьев, открыто делая намеки на господство своей стихии.
Из мрачного раздумья Адама, плутавшего в темных закоулках души, вывел впервые прозвучавший голос старика:
- Как тебя зовут?
- Адам, - со спокойным взглядом ответил он.
Схожий вопрос угадал старик в глазах Адама и, прежде чем он его задал, промолвил:
- Называй меня просто Старик. Я уже дошел до конца своего земного пути, что мое имя, время и место не имеют никакого значения. Видишь орла, парящего в выси? Полет твоих мыслей должен стать таким же свободным, как равномерный взмах его крыльев. Без восстановления душевного состояния не может быть и речи о восстановлении физической оболочки тела. Жизнь человека, которую он тратит, нагромождая ее не духовными, а материальными ценностями, окутана паутиной лжи. Он все собирает и собирает, и уходит совершенно один перед страхом смерти, в одночасье, забыв о накопленном за время недолгого пребывания в этом несовершенном мире.
- Как вы живете здесь без газа и электричества? – с пренебрежением оглядывая комнату, спросил Адам.
- Здесь нет ничего, что ежедневно окружало тебя, нет той житейской суеты, что заставляло тебя и тех, с кем ты ежедневно сталкиваешься не замечать те маленькие радости, значение которых понимаешь только дойдя до дней глубокой старости, когда ничего не отягощает кроме неминуемой встречи с Создателем. Глаза человека порой отражают всю его жизнь, в твоих я вижу разочарование и смирение перед постигшим. Человеку моих лет от хорошего человека ничего не нужно, мне достаточен сам факт его существования, придающий смысл этому миру. А ты именно такой.
- Все видения, которые ты принимал за истину, исчезли, когда ты столкнулся с непреодолимыми на первый взгляд, трудностями твоей жизни. – продолжал он. – В человеке сосредоточена огромная сила и нет н7ичего из ниспосланного на него, чего бы он не мог пережить, разумеется, все, кроме самой смерти. Она могущественнее всего, ничто не может сравниться с ней по силе, она единственная движущая сила вселенной. Любые воспоминания, связанные с прошедшими нелицеприятными событиями, оседают в душе, перемешиваясь с горечью разочарования. До конца от их давящего над сознанием ига освободиться нереально, но можно перестроить свою жизнь, научившись, казалось бы, совершенно непостижимым вещам: прощать и отпускать. Прощать не ради них, а ради себя. Отпускать не во имя их благополучия и спокойствия, а ради воцарения мира в своей душе. Видишь первую прожелть, появившуюся в орехе, растущем во дворе? Даже дерево обновляется, отбрасывая старое и ненужное, чтобы отдохнувши за период зимнего простоя, вновь обновиться и ожить в свежих листьях, символизирующих начало новой эры в его жизни. Так и человек должен обновляться, возрождаться в надеждах и вере в лучшее.
Адам слушал слова без какого-либо упоения, но отметив про себя, что старик невероятно мудр. «Ему легко говорить об этом тому, кто абсолютно стеснен в движениях» - думал он, глядя с некоторой укоризной в глазах.
-Вижу, тебе отвратительна грязь в моем доме, - усмехнулся старик своим беззубым ртом, угадывая ход мыслей Адама. – Это не грязь по сравнению с грязью, что может таиться в человеческом теле, разрушающей все на своем пути. Тот, кто привез тебя, привез и много продуктов. Так вот, будешь готовить со мной, здесь женщин нет. А если захочешь чистоты – приберешь, - огорошил Адама старик.
- Но я в коляске, - сказал Адам, запинаясь от волнения голосом. Старик промолчал и вышел, оставив Адама наедине с собой.
Он уселся на излюбленное и привычное за много лет одиночества место – скамейку под орехом, и углубился в думы о том, что всеми немыслимыми способами человек пытается обуздать стремительный поток юности, приостановить то волшебное мгновение, когда искрятся чистым блеском глаза, когда деньги тождественны пыли, и, кажется, что полноправный хозяин своего будущего только он. Впоследствии, вступив в зрелый возраст, приходит к озеру истины, в попытке выпить весь без остатка водоем, и поглощает только то количество, что может вместить желудок, и в отчаянии ломая руки, падает на землю так и не познав непостижимое. И только к закату жизни, вмещая в себя море мудрости, где каждая капелька – ответ на ранее поставленный вопрос, с печалью смотрит на прошедшую в беспорядочном поиске жизни, пытаясь объять необъятное, постичь необязательное и осуществить неподвластное человеческому разумению. Как это ни парадоксально, но искомый покой приходит с последним испускаемым вздохом, означающим переход в безбрежный океан вечности, призванный рассеять сомнения и успокоить мучительные волнения этого далекого от совершенства мира. Так и живет человек, повсюду рыская в поисках источника счастья, так и не осознавая, что он в нем самом. Несомненным доказательством этого утверждения является то, что если человек не нашел счастье в себе, то не отыщет его лучезарный лик ни в каком ином месте. Как в давние времена абреки из других мест в поиске спасения находили укрытие в гостеприимных горных селениях, так же и он пытался сбежать от себя. Как когда-то алхимики пытались найти панацею – средство от всех бед, так и он искал спасение от укоров своей совести в чужом краю.
Две железные кровати, покрытые и изъеденные местами ржавчиной, стояли параллельно друг другу.
«А руки у него сильные», - заметил Адам, когда на вид тщедушный старик помог ему лечь на постель. Мышь, которая неустанно царапалась под полом, сопровождала всю ночь его мысли. Адам не мог заставить свое сознание погрузиться в обязательный сон, и поэтому сосредоточил свое внимание на всем, что происходило.
Он явственно услышал, как старик шаркает по комнате, грохоча кастрюлей, потом до Адама донесся звук опрокинутого стула. Хозяйский кот, черный, но с наполовину белым ухом, застыв в одном положении ждал, когда добыча вылезет из норки, чтобы полакомиться вдоволь. Но развязка наступила неожиданная для кота: мышь оказалась достаточно хитрой и куда проворней кота: выглянув из своего убежища, она тут же юркнула обратно в щель. К утру добавилась сова, очевидно сидевшая на орехе своим однообразными и раздражающими звуками. Несмотря на то, что Адам всю ночь пролежал с закрытыми глазами, ночные события не остались для него незамеченными: очередной триумф мышиной хитрости над нерасторопным котом, бессонная ночь старика, одинокие звуки совы.
Комната начала постепенно наполняться спасительным светом брезжущей зари. Наконец, накормленный ранее прибранными остатками ужина, кот залез на кровать Адама, и в сладкой истоме потянулся, улегшись у его ног мурлыкая от удовольствия и довольно напевая свою кошачью мелодию. Мышь умолкла, и, видимо, будучи жаворонком, уснула беспробудным сном в своей норке, довольная тем, как ловко провела кота-растяпу. Адам сосредоточил все свое внимание на каждой мелочи, что происходила в доме, и отметил, что из таких вот незначительных и на первый взгляд немаловажных мелочей состоит жизнь человека, ведущего достаточно примитивный образ жизни, доставляя маленькие радости его уединенному существованию.
Дрова трещали в печи, на которой что-то варилось наверняка судя по тому, как отчетливо слышался плеск воды. Он от нечего делать стал считать каждый треск, но его новое занятие прервали четкие удары топора, периодически доносившиеся из заднего двора. «Так он еще может колоть дрова?- сделал для себя открытие Адам,- Невероятно!». Здешняя жизнь кардинально отличалась от той, что окружала его каждодневно. Адам приложил все старания в попытке поднять свое тело, тело воспротивилось, подняв в его душе бурю негодования.
Последующие две бессонные ночи прошли в таком же ритме. Адам лежал, вспоминая различные эпизоды из своей жизни, приятные и не очень. В них неизменно пребывали родные и лучший друг, и непременно появлялся образ Тамилы. Образы спонтанно появлялись, мысли кружились как подхваченные сильным ветром листья в бешеной пляске, виски сверлила тупая ноющая боль. Сколько непредвиденного происходит порой в жизни, заставляя пересматривать жизненную позицию и усомниться в правдивости своих первоначальных видений прошлого, настоящего и будущего, и люди по природе своей склонные лишь к поверхностным суждениям, не способны углядеть всю остроту боли глубоко раненных роком. Когда будущее и настоящее никак не состыковываются с недавним беспроблемным и непритязательным прошлым, нарушая плавное течение реки земного существования, и штиль прошлого резко переходит в шторм настоящего, пугая девятым валом будущего,у человека, обуянного страхом пред предстоящим, есть только один выбор: снискать расположение судьбы, научившись искусно лавировать, обходя острые углы. В голове у Адама еще не созрело это умозаключение, он был еще во власти первого порыва отчаяния, которому поддался после трагических событий, перечеркнувших планы на счастливое будущее.
На четвертый день пребывания Адама в доме старика явился Алихан, верный данному обещанию приехать через три дня, чтобы удостовериться, что с Адамом все в порядке.
Разговор, состоявшийся через некоторое время между ними, его озадачил: Адам заявил о своем намерении вернуться домой.
- Здесь отсутствуют какие-либо условия для человеческого существования! – с твердой уверенностью в голосе произнес он, - ни электричества, ни газа, чудовищная грязь! Это невыносимо.
- Потерпи, он свое дело знает, - возражал Алихан- Сидеть в инвалидном кресле среди этого всего «великолепия», лишенный любого общения – это выше моих сил. Да и не верю я в его способность моего исцеления, - с еще большей твердостью в голосе добавил к вышесказанному Адам.
- Ну, как хочешь, я хотел как лучше, видя, как мучаешься ты и, вместе с тобой, мучаются твои родители.
На Адама эти слова не произвели желаемого действия, он остался непоколебим в своем решении съехать от старика с его причудливым поведением. Тому, кто привык к бешеному ритму города, пребыванием в подобном месте навевает унылую скуку и чувство отрешенности от реального мира. Адама пугала перспектива выпасть из привычного для него круга общения, стать чужаком в своей среде, потерять тонкую и пока еще прочную связь с тем, что ежечасно окружало его. Несмотря на инвалидность, он все еще не отожествлял себя отдельно от всего того, что доныне составляло его существование. Он был зависим от всего того, что составляло истинную суть его жизни.
Адама удивило, с каким беспристрастным выражением на лице старик воспринял известие о его отъезде. Вне всякого сомнения, старик был готов к тому, что его очередной гость уедет.
Он устремил свой задумчивый взгляд вслед отъезжающим, и так простоял погруженный в свои обычные раздумья, сопровождающие весь неохватный промежуток времени, обозначившийся долгими годами исканий ответов на давно мучившие и разъедающие его душу вопросы. «Почему это произошло именно со мной?» какая нелепая случайность выхватила его сына из окружения детей и так хладнокровно бросила под колеса машины собственного отца? Ясно запечатлелось в памяти то мгновение, когда в исступлении он прижимал к себе истекающее кровью тельце драгоценного чада, и как, не отдавая себе отчета в своих действиях, бежал с ним на руках в разные стороны, ища защиты от нависшей над ребенком угрозы смерти. И как он не смог справиться с тяготеющим над ним чувством вины за смерть сына, случившейся по неосторожности. После похорон ребенка он просто ушел под покровом ночи, не вымолвив ни слова, и только мысленно возвращался в тот день и к той семье, которую он оставлял в неведении относительно своей дальнейшей судьбы. Как долго его качало со стороны в сторону, куда только не забрасывала его жизнь, сколько километров он протоптал в непрекращающемся поиске гармонии с самим собой, со своим внутренним миром, пытаясь успокоить и хоть ненадолго усмирить голос совести. Куда бы его ни заносила жизнь, он старался приносить пользу людям, не только по доброте душевной, но и отчасти из эгоистических соображений и тогда совесть его ненадолго затихала. Словно навьюченный тяжелой поклажей верблюд нес бремя вины, она сопровождала его повсюду, куда не заносил его ветер перемен. Он сбежал навсегда от тех, кто его знал ребенком, юношей, отцом, с кем делил кусок хлеба и обсуждал девушек. Каждый раз, как только новые знакомые начинали к нему привязываться, он менял место пребывания. Но ни с кем и никогда не делился сокровенными переживаниями, имеющими прямое отношение к его далекому и столь трагическому прошлому. Первые годы смерть стала его навязчивой идеей, он искал ее повсюду, где только находят люди рисковые и те, кого подстерегает она сама со своей неумолимой косой. Он искал ее как безнадежно больные люди, измученные и, в конец, вымотанные чудовищной болью, отпускающей только после сильных болеутоляющих уколов. В иные моменты он ронял слезы , слезы повиновения перед свершившимся событием, и невозможностью повернуть колесо времени еще больше терзало душу. Нередко он углублялся в размышления о своей семье, о оставшихся детях, которые с большой долей вероятности изгнали его образ из своих мыслей, забыли тепло его дыхания и, возможно, его человеческая сущность померкла для них как звезда на небе. С какой неохотой он пил эту горькую чашу, сам себе, причиняя дополнительные мучения, будучи бесконечно одиноким в своей отрешенности от мира. Как больно давил грудь незримый камень, носимый не по своей воле рядом с сердцем и теснивший грудину, перехватывая дыхание. Почему жена, с которой он связан узами брака, наотрез отказалась понять его, проникнуться его состоянием, обрушила на его голову целый град обвинений. Когда-то обманутый ее красотой, затмившей все издержки скверного характера, он назвал ее своей женой. Нет, он не обвинял ее, она мать и потому права. Он думал о том, что стало с ними, с теми, что были бесконечно далеки от него, видоизменившись в тени прошлого. Он долгие годы не мог избавиться от довлеющего над его сознанием чувства вины.И если бы при достаточно удачном раскладе его простили бы все, на него сошла бы благодать в виде снисхождения целого мира с намерением разрешить многолетний внутренний конфликт, то тлеющий, то разгорающийся с новой силой с целью вернуть раз и навсегда утраченную радость жизни, он не простил бы себе. Мятежная совесть не думала отказаться от главенствующей позиции над его сознанием. Постепенно, с течением времени, совесть присмирела, вероятно, подустав от неослабного воздействия на его психику. Он состарился. Как некоторые виды сыра покрываются плесенью улучшающей вкус, его настигла и накрыла мудрость. Одним словом, мудрость утихомирила разнузданную совесть, нависшую над сознанием как дамоклов меч. Его волосы постепенно начали покрываться серебристой изморозью - сединой, затем наступила очередь бровей напоминающих густую махровую шапку на изможденном от страданий и лишений лице. Благодаря обретенной мудрости он начал действительность воспринимать иначе, так же, как и свою жизнь, которую можно обозначить как жизнь полную отрешения от мирских соблазнов и уходом в себя. Были ли она вымечтанной или ниспосланной свыше, но с каждой побелевшей волосинкой ее становилось все больше, и глаза, с течением времени утерявшие свою зоркость – нашли новое место обитания в душе, давая возможность видеть все, даже то, что не может рассмотреть сверхидеальное зрение орла. Он переваривал информацию без каких-либо усилий над собой, и если у него возникал какой-нибудь вопрос, там, внутри, получал незамедлительный ответ. Мысли, однажды нависшие над сознанием, исчезли, как тучи затянувшие небосклон расходятся, выполнив свою функцию - обрушив сверху обильные водные и ледяные удары. Постепенно его спина сгорбилась, кожа, потеряв свою упругость и эластичность обвисла, напоминая невыглаженную ткань, походка утяжелилась, и прохождение намеченного в уме отрезка пути занимают гораздо больше времени, чем раньше. Последнее место, куда привели его слабеющие ноги, были горы Кавказа. Заключительной сцене его жизненной драмы отныне суждено происходить именно там, куда испокон веков стекались изгнанники и любители приключений, соблазненные блеском искрящихся на солнце, словно золото горных вершин.
Учтивость в обращении, с которой к нему относились аборигены, его приятно изумила: нигде прежде ему не встречалось такое почтительное отношение к старости, к тлеющей жизни. Была ли она выстругана ценой кровопотливой многовековой работы или заложена в генетическом сознании здешних людей? Каждой местности, где он оставлял свой след, были присущи свои национальные черты, порой идущие вразрез с общепринятыми правилами другой местности, где он уже побывал или ему предстояло ступить подошвами своей всегда стоптанной обуви. Представления о правильном существовании соприкасались лишь в близлежащих местностях, что было вполне логично, учитывая факт их исторической близости и вытекающего из этого, пусть дальнего, но родства. Старик частенько углублялся в размышления о том, почему его привлекало как приблудного пса именно это место, стало ли его заточение результатом устали от круговорота жизни или причиной стало то, что только здесь он ощутил чувство причастности ко всему, на чем остановился его пристальный взгляд.
Адам полулежавший на заднем сидении, облегченно вздохнул, когда, наконец, оборвалась запыленная извилистая дорога. Алихан был предельно молчалив и сосредоточен на дороге, что никак не соответствовало его сангвинистическому темпераменту.
Машина ехала по накатанному пути, плавно переворачивая новенькие колеса, тогда как водитель и его пассажир обменялись за все время лишь несколькими общими фразами. Алихан, внутренне досадуя на то, что Адаму не хватило элементарной выдержки, чтобы набраться терпения, был угрюм и мрачен. Адам улавливал его настроение и отчасти чувствовал себя виновным, как не оправдавший надежды. Собравшись с силами, он выдавил из себя несколько слов, сделав попытку разрядить гнетущую тишину в салоне:
-Я понимаю, что ты из лучших побуждений возил меня туда. Извини, что не оправдал доверие и подвёл тебя.
Алихану потребовалось ровно полминуты, чтобы
ответить:
-Надеюсь, ты встанешь с этого кресла, если у меня не получилось помочь, то найдётся кто-нибудь другой. Да я не в обиде, ведь мне не довелось побывать в твоей шкуре.
Это были последние слова, по окончанию которых они подъехали к воротам густ-бордового цвета, таким бесконечно родным для Адама. Оповещённые загодя Алиханом сёстры с детьми хлынули во двор, когда растворились ворота. Последней из кухни вышла Макка, вытирая платком внезапно образовавшиеся при виде на сына, сидящим в инвалидном кресле, слёзы. Но ловко справившись с минутной слабостью, она приблизилась быстрыми шагами и поприветствовала своего сына. Адам, правда, успел уловить перемены в её поведении и новые морщины в уголках глаз. Вскоре пришёл его закадычный друг. В свойственной ему прямой манере Хасан огорошил Адама известием о своём скором отъезде:
- Ты же знаешь, что они давно зовут меня к себе на Север. Я уже исчерпал все возможные объяснения, чтобы не ехать туда. Но ослушаться старших братьев всё же не могу, они изъявили желание видеть меня без дальнейших нареканий.
- Ну, конечно, надо ехать. Ты же здесь без работы постоянной, - с напускной весёлостью сказал Адам, - Ты столько времени провёл рядом со мной верный чувству долга.
- И не поехать не могу, и оставить тебя без поддержки неправильно с моей стороны…,- с сомнением в голосе произнёс Хасан.
- Пойми, Хасан, мне в этом кресле сидеть до конца моих дней, а жизнь вокруг продолжается. И если у меня нет возможности вести полноценную жизнь, то у вас она есть,- как можно убедительнее произнёс Адам. Доходчивые слова Адама придали Хасану уверенности. Так Хасан уехал, успокоенный в своих первоначальных сомнениях резонами, приведёнными Адамом в пользу своих слов.
Дальнейшее время в жизни Адама не претерпело никаких существенных изменений: каждый последующий день практически ничем не отличался от предыдущего, если не брать во внимание незначительные эпизоды, с лёгкостью вытравливаемые из памяти за бесполезностью для дальнейших воспоминаний. Единственное, что с ним произошло - это то, что он приобщился к игре в шахматы с отцом, большим любителем этой занимательной игры, рассчитанной на людей логического склада ума. За очередной игрой в шахматы они просиживали долгими вечерами промозглой и сырой осени, пока Магомеду не вздумалось выйти на работу под предлогом стеснённости семьи в средствах. Теперь его вынужденному одиночеству сочувствовал лишь компьютер: зарегистрированный почти во всех наиболее популярных социальных сетях он сжился со своим образом, беспощадно вытеснившим его «Я». Недостаток человеческого общения он восполнял в этом придуманном мире, взявшем на себя смелость развеять его одинокую тоску, и когда неотвязные мысли воровали у него время, предназначенное для сна, он тут - же высвобождался из-под власти с помощью пресловутого интернета. Катастрофически быстро летит время в интернете, Адама так затянуло, что он напрочь забывал поесть. И лишь когда обеспокоенная Макка тихо заглядывала в его комнату предполагая, что он спит, он отводил от монитора покрасневшие от долгого сидения глаза. У него появилась стойкая зависимость: воспалённые глаза, бледное лицо и постоянный беспокойный взгляд на компьютер, если его отвлекали, свидетельствовали о том, что его засосал компьютер сродни тому, как пылесос засасывает пыль. Виртуальный мир таит в себе определённую опасность, это не опасность алкоголя, наркотиков или курения, но это, тем не менее, один из видов зависимости. Он похищает человека у реального мира, и призрачный мир становится куда предпочтительней для охваченного интернет-манией. Виртуальный мир занимает место между реальным миром, в котором мы находимся, и ожидаемым раем в сознании современного общества. Это далеко не то, что составляет нашу обыденную жизнь со своими неисчерпаемыми проблемами, и безусловно не имеет никакого отношения и ничего общего с будущим Раем, но это точно то, что сглаживает острые углы нашего сегодняшнего бытия. Интернет, призванный вывести человека из-под ига безнадёжного отчаяния, придаёт силы тем, кто стеснён в движениях и в свободе выбора, как это происходит с инвалидами и теми, кто находится в местах не столь отдалённых. Сколько в их общении нерастраченной любви, невысказанных эмоций, не полученных комплиментов. Сколько затаённой боли и нехватки душевного тепла, которые легко трансформируются в беспредельную радость и самодостаточность всего лишь при помощи смайла. Как легко неказистая внешность превращается в идеальную красоту, а недоговорённость и невразумительный ответ внушает собеседнику о принадлежности к крайне неординарным личностям. Как коварен и обманчив виртуальный мир, с каким безрассудством захватывает он в свои сети, топя во лжи. Где ещё при умении манипулировать недостатки человека легко сходят за достоинства, а несусветная ложь может стать отполированной правдой с налётом глянца. Вчерашний нытик преображается там в эдакого мачо, а прыщавая девица на невзыскательный вкус-в холёную напыщенную даму, которой расточают комплименты направо и налево. Таков придуманный мир-плод воображения, и чем более склонен человек к буйству фантазии, тем ярче и насыщеннее его виртуальная жизнь. Но всё, что происходит в виртуальном мире, происходит понарошку: там и любовь не любовь, и неприязнь существует лишь до того момента пока не поблекнет свет монитора. Одним словом, это добровольный, а может вынужденный самообман-реалии сегодняшнего мира. Для инвалидов и находящихся в местах лишения свободы – это праздник души. Это та тонкая нить, что прочно соединяет их с внешним миром, луч света в беспросветной тьме их отчуждённого существования, и их исстрадавшиеся сердца от острой недостачи простого человеческого общения - первостепенной необходимости, нежит, как ребёнка, каждую строчку. Адаму выпало несчастье стать одним из тех, кто по причине инвалидности потерял возможность наслаждаться простыми человеческими радостями. И как всякий человек, оказавшийся на его месте, осознал, что ничто не может сравниться с роскошью человеческого общения. Он стал настоящим там, где настоящие становятся выдуманными. На свою прежнюю страничку по вполне понятным причинам он не заходил, но частенько проверял, не зашла ли Тамила на свою страницу, которая сиротливо пустовала с того дня, когда покусились на её свободу. Тамила, Тамила …. Какое объёмное многозначащее слово, сколько ликования и восторженной радости рождало в сердце Адама это имя, и каждая из шести букв была неотъемлемой частью его жизни прежде и так же бесконечно дороги в теперешней его жизни. Какой трогательной заботой он мечтал окружить Тамилу, безоблачной ему рисовалась их совместная жизнь, скопированная из отношений родителей, ценящих друг друга и являющихся предметом для подражания всех, кто знал эту самодостаточную пару. Но неумолимый рок имел свои виды на их судьбу: он развёл их по разным сторонам, когда они были в шаге от воссоединения. Слова Тамилы, произнесённые весёлым беззаботным тоном, осели у него в голове: она как-то сказала смеясь: « Когда мы станем старенькими трясущимися бабкой и дедом, представляю нас живущими в отдалённом селе». Адам невольно улыбнулся, вспоминая эти слова, живо представив их стариками. В иные моменты на него накатывали такие неудержимые приливы любви, что он не ведал, что с ними делать. И живо представив Тамилу в объятиях другого, высвобождал сердце от привычного самообмана. Насколько неприменимо было доселе по отношению к Тамиле словосочетание «чужая жена», настолько тяжелее будет Адаму смириться с этим как с непреложным и неоспоримым фактом, и если хватит сил перевернуть страницу, то он избавится от главного разочарования.
Первый месяц зимы подкрался незаметно: переход от осени к зиме был в достаточной степени неприметным. Адам искренне обрадовался, когда Хасан, с которым они почти ежедневно общались, сообщил с нескрываемой гордостью, что нашёл чуть ли не золотую жилу, но за этим последовало огорчение по причине того, что Север стал Хасану гораздо ближе, чем он мог себе представить. - Смогу вырваться только к весне, каждый день расписан!- воодушевлённый непредвиденным успехом в делах чуть ли не кричал в трубку Хасан.
- Я был уверен, что в мире нет такого места, где мог бы потеряться ты, - искренне обрадованный его удачей отвечал Адам.
- Тут такое дело, не хотел тебе говорить, но лучше тебе всё же быть в курсе… Видишь ли, я узнал, что Тамила не очень счастлива в браке… - тщательно подбирая слова продолжил Хасан, - Тот, за которого она вышла, любит выпить. Она не решается развестись, потому что ждёт ребёнка…
- Адам молчал, потом справившись с внезапным волнением, ответил:
- Она чужая жена, и пошла туда вполне добровольно. У меня своих проблем полно.
- Правильная позиция,- довольно отвечал Хасан.
После содержательного разговора с Хасаном Адам осознал две вещи, имевшие прямое отношение к его жизни: его лучший друг ещё не скоро приедет, и та, что продолжает так много значить, несколько обманулась в своих ожиданиях. Спасение от навязчивых и крайне нежелательных для его психического состояния мыслей пришло в лице Макки: она принесла ему свежеиспечённые лепёшки, обильно смазанные маслом.
- Пока не поешь все - не уйду! –с упорством в голосе произнесла она, и добавила полушутя, -каждое ребро можно пересчитать! Совсем исхудал, скоро придётся от дистрофии лечить!
- Зато нагрузка на коляску уменьшилась,- отшутился Адам, с аппетитом поглощая очередную лепёшку, запивая её горячим чаем.
- Ешь-ешь, зубы не заговаривай, хитрец! – тем же тоном отвечала Макка.
- Твои лепёшки славятся на всю округу, кто откажется от них,- подмигнул он,- и кто из нас хитрее?
- Макка вышла, подметив для себя, что с детства Адама для неё мало что изменилось: как тогда она была спокойна, когда маленький Адам был сыт, так и теперь испытывала чувство удовлетворения. Только она сама ведала, какая буря вскипала у неё в душе при виде сына, удручённого осознанием своей незавидной участи. Ах, если бы она могла начертать ему путь исходя из соображений материнского сердца, то усыпала бы его неистовой радостью вперемешку с розами. Увы, её чаяния не сбылись, несмотря на постоянные радения о благе семьи, несмотря на жизнь, несмотря на жизнь, положенную на алтарь семейного благополучия. Она стойко держалась, не позволяла себе раскисать, ведь какими бы не были сильными мужчины по природе своей, бывают такие моменты, когда женщине приходится быть атлантом. И женщина всегда мать даже по отношению к любимому мужчине, и кому как не ей оказывать своевременную моральную поддержку поколебавшейся мужской уверенности во всём. Знала ли она о сердечной ране сына? Несомненно. Но не имела представления о степени его разочарования в силу того, что о подобных вещах не принято говорить между матерью и сыном, потому что это противоречит устоявшимся стереотипам. От Хасана к Хаве, и от Хавы к ней дошло известие об этом, она сочувствовала сыну. Но в то же время его физическое состояние и диагноз больше занимали её мысли, ведь если он встанет на ноги, в его жизни повстречается немало прекрасных девушек, способных вновь разбудить застывшее сердце.
Январь превзошёл все худшие ожидания людей, не придающих большого значения различным прогнозам: погода разыгралась не на шутку, внеся сумятицу в повседневную их монотонную жизнь. Невесть откуда взявшаяся снежная буря сильно повредила электропровода, несколько деревьев и столб на улице, где жил Адам, были сорваны сильным ветра и обрушены на провода. Магомед огорошил Адама и Макку неприятной новостью: минимум неделя уйдёт на то, чтобы справиться с последствиями каприза природы.
Адам не смог сдержать улыбки, когда отец заявился домой с целой кипой разнообразных газет и журналов. Магомед черпал всю информацию только из телевизора, и в связи с новыми обстоятельствами, очевидно, пришёл к мнению, что пресса сумеет развеять его недельную тоску по телевизору.
- Вот почитай, история жизни совсем ещё юной девушки очень впечатляет,- протягивая ему местную газету,- сообщил отец.
Два вечера в тускло освещаемой свечами комнате сумели-таки пробудить интерес Адама к предложенной статье: бесцельное препровождение времени и недельная разлука с компьютером, с которым он сроднился, погрузили его душу в такой же полумрак, какой наблюдался в комнате. Он развернул газету: статья под авторством Х. А. Алиевой занимала целую газетную полосу и обозначилась под названием: «Борьба Зары». «Хм, что это за борьба такая?» - удивлённо вскинув свои густые брови, подумал Адам. И чем больше он углублялся в чтение, тем сосредоточеннее и серьёзнее становилось его лицо.
«БОРЬБА ЗАРЫ»
«Утро в селе начинается всегда одинаково: в самую рань, когда солнце и не думает зайти, а солнечные лучи спят сном младенца, начинают кукарекать петухи, которых вполне можно назвать сельским будильником. Потом наступает очередь коров, они начинают истошно выть переговариваясь друг с дружкой. Кто знает, может они пересказывают сны или у них просто так принято здороваться. Голубизна неба, зеленеющая трава и близость к природе способствуют душевной гармонии человека.
Если бы события происходили в более ранние времена, то на селе можно было встретить румяных девушек идущих за водой, но, благо, в наше время, благодаря чудесам цивилизации, эта проблема отпала сама собой. А ещё раньше девушки ходили на речку с коромыслом, когда заря только приоткрывала свою багровую красоту. Село-это такой маленький отрезок жизни, где жизнь своей монотонностью и навевает скорее скуку. Есть здесь нечто умиротворённое медлительное, как черепаха. И все сезоны всегда связаны с какими-либо событиями в жизни сельчан. Когда городской житель порой только потому, что нужно менять гардероб, покупая одежду по причине похолодания или потепления вспоминает, что сезон сменился другим, сельчане связывают сезонные изменения скорее с работой. Так что граница между весной и летом, осенью и зимой здесь чётко прослеживается. Посадки, уборки и весь остальной труд отнимают большую часть времени.
События нашего повествования происходят в те времена, когда блага цивилизации почти в полном объёме дошли до села, а жизнь молодёжи отличалась от городской больше тем, что суетная беготня и поспешность города разделяли интересы и тех и других. Так течёт время в современном селе, где все досконально знают всё друг о друге. Любовь часто, а в особенности первая, оборачивается для юных, чистых и прозрачных как родник душ вселенской бедой, когда человек ещё и не установился как личность, и так далеко до мудрости и такого взрослого опыта. Дуновение такой нежной беззащитной влюблённости нередко становится сквозняком, что ведёт к простуде сердца, оборачивающееся продолжительной болезнью. Бывают случаи и хронической любовной болезни, но чаще всего она проходит, но никогда не проходит бесследно. И эта изнурительная работа сердечных мышц сильно меняет душу и мировоззрение впервые полюбившего. Тот, кто познал горечь любви, уже никогда не станет прежним, печать грусти навсегда ляжет на его лицо, и на сердце появится маленькое пятнышко. Во имя, ради, и, как кажется, ради любви совершается много глупостей, но стоила она того, если впоследствии любивший всегда стыдится поступков своего прошедшего любовного помешательства. Мысль материальна, но силы человека небезграничны, желания сердца порой необъяснимы и порой не вполне адекватны. Сердце, разум и общественное мнение-это крыловские лебедь, щука и рак, что никогда не придут к общему мнению. Сколько поэтов, прозаиков воспевали любовь, сколько фильмов снято о любви, химики расшифровали её химическую формулу, а она продолжает оставаться самым загадочным и необузданным чувством. Велика сила всепоглощающей и всеобъемлющей любви, и даётся она человеку лишь раз в жизни, и то далеко не каждому. Иногда псевдолюбовь маскируется под любовь и путает человека, погружая в сладчайший из обманов. Зара родилась в небольшом селе в одном из регионов солнечного Кавказа, где люди издревле славятся своей мудростью и силой духа. Мама-учительница младших классов и папа-водитель помимо неё имели ещё двоих детей-мальчиков 10 и 7 лет. Ладная фигурка, волосы цвета спелой пшеницы, что развивается на ветру на полях села, губки бантиком в совокупности с изумрудными глазами делали её поистине неотразимой. Мелодично звучащий голос мог подчас растопить сердца родителей, если они думали на неё гневаться. Впрочем, такое случалось крайне редко. Как и всякий ребёнок, родившийся от любви, Зара отличалась хорошим нравом, была благовоспитанна и в чём - то немного наивна, как прозрачный ручей, что течёт в ущельях гор. Вернувшись с последних выпускных экзаменов в школе, Зара подошла к прикроватной тумбочке и достала тетрадь в твёрдой оболочке служивший ей дневником. Потом открыла и аккуратным почерком вывела ручкой с чёрной пастой: «17 июня. Всё, я окончила школу….Немного страшно вступать во взрослую жизнь. Что ждёт меня дальше? Смогу ли я добиться чего хочу?» Потом задумалась, нахмурила свои дугообразные брови и тут же, как бы стряхнув с себя пелену сомнений, улыбнулась. Она знала, что у неё есть надёжный тыл в лице обожаемых родителей, которые всегда поддержат её во всех начинаниях. Семья её жила небогато, первые годы они ютились в небольшом домике с ветхой крышей, но сравнительно недавно переехали в дом из четырёх комнат, которые они построили, складывая понемногу свою зарплату, плюс подработки отца-Исы. Дом ещё толком и не был достроен, когда мать семейства Лида принялась разбивать цветник. И благодаря её стараниям прямо перед домом росли и благоухали розы шести цветов, махровые хризантемы, пионы и много разновидностей цветов, названия которых Зара толком и не знала. Семнадцать ей исполнилось два месяца назад, родители подарили ей комплект из серёжек и кольца из белого золота в форме сердца с бриллиантами. И теперь она собиралась в них на первую взрослую, как ей казалось, взрослую свадьбу к двоюродному брату отца, что жил в соседнем посёлке. Людьми они считались зажиточными: отец- банкир и сыновья, занявшиеся удачным бизнесом, могли позволить себе посвататься к любой девушке. Женился старший сын, перебравшийся по делам бизнеса в столицу. Вот и настал день, который Зара с нетерпением ждала: сегодня свадьба. Ей не терпелось покрасоваться у этих, как говорил отец, несколько зазнавшихся родственников, и комплект из белого золота с бриллиантами был как нельзя кстати. Ей было невдомёк, что на них оно особого впечатления оно не произведёт, ровно, как и платье кораллового цвета, за которое было отдано ползарплаты отца. Она с детской наивностью любовалась своим платьем и комплектом, которые символизировали её вступление во взрослую жизнь со всеми вытекающими из этого последствиями и уже взрослой ответственностью за поступки и огрехи. День обещал быть пасмурным, поскольку, согласно народным приметам, закат не был огненным. Но это нисколько не смущало юную прелестницу семнадцати лет вставшую поутру, чтобы принарядиться. Она надела кольцо с серёжками и при включённом свете радужные огни заиграли в каждом камне, особенно в самом крупном посередине. Зара достала из косметички свою единственную помаду, накрасила губы и принялась за ресницы. На этом работа над лицом была окончена: юное лицо и чистая кожа не нуждались ни в тональном креме, ни в пудре. Надела платье и при помощи заколки-скраба убрала волосы. Отцовская девятка неслась по сельским улочкам, утопая в поднимающейся пыли, мимо мирно пасущихся коров, которые пощипывали траву, ничего не замечая. Машину подбрасывало на выбоинах, отец Зары умело лавировал между машинами, и приблизительно через полчаса они были на месте, подъехав к дому, очертания которого уже давно вырисовывалось издали. Трёхэтажный особняк из красного кирпича поражал своим великолепием и величиной. Кровля была так же из красной черепицы. Всё поражало здесь гостей своим благолепием: и сам дом, и громоздкая мебель, и хрустальные люстры производства Чехия, а также дубовый паркет. Когда Зара, вступая, словно лесная нимфа, вошла во двор, глаза мирно беседующих людей вперились любопытными и восхищёнными взглядами, что привело её в некоторое смущение, которое вылилось в замешательство. И тут же она подвернула ногу, когда проходила мимо молодого человека, разговаривавшего с её троюродным братом. Брат незамедлительно взял её за руку и поддержал, а затем повёл в дом. Следом за ними последовал тот парень, взглядом с которым они уже успели обменяться. На вид ему было лет 25-28,он был высок и строен, чёрные миндалевидные глаза смотрели с нескрываемым обожанием. Мысли Зары полностью заполнил образ этого парня, как будто весь мир перевернулся, когда она заглянула в его бездонные тёмные глаза, как в самый глубокий колодец, котором отражается даже то, чего мы о себе не знали и не думали подозревать. Именно в такой момент, когда две пары глаз встречаются, и в глазах зажигаются искры и воспламеняется хотя бы одно сердце из двоих, и зарождается это волшебное чувство - Любовь. Впоследствии выяснилось, что Зара отделалась лёгким испугом, и с лодыжкой ничего серьёзного не произошло, просто сказалась непривычка носить высокие каблуки. Она немного посидела в беседке, примыкающей к задней части дома, и пошла в сторону двора, где наблюдалось целое столпотворение гостей. Ей тут же преградила путь хозяйка дома: -Тебя-то я и искала! Собирайся, машины готовы, нужно ехать за невестой. Зара хотела отказаться, но, несмотря на сопротивление, её буквально насильно усадили в чёрную иномарку. В машине помимо неё сидели ещё две девушки, а за рулём тот самый парень. Сердце начало бешено колотиться, дрожащими руками она вцепилась в кресло, когда он с полуулыбкой повернулся в сторону девушек « Давайте знакомиться, девушки. Я – Заур»- предложил он. « Мадина, Лейла…» «Меня Зара зовут»,- тихо ответила она. Она даже не замечала, что происходит за пределами машины, которая проносилась мимо домов, сёл, настолько она была смущена и сидела как на иголках. Парень вроде ничем не выделял её среди остальных, просто тот взгляд, которым они обменялись накануне, встревожил её сердце. Несколько километров до обратного пути пролетели под колёсами машины. Белоснежный лимузин остановился во дворе и через некоторое время вывели невесту ослепительно - красивом свадебном платье и повели в дом. За ней хлынула толпа любопытных, только из головы Зары никак не выходил Заур. «Зара…Заур…», где-то в душе заиграло множество колокольчиков, сочиняя свою собственную и ничего общего не имеющую с другими музыку. Воображение начало рисовать романтическую картину. Не секрет, что каждая юная девушка мечтает непременно о принце, и Заур, по мнению Зары, в точности подходил под это описание. В жизни каждой девушки наступает момент, когда её красота расцветает, и из кокона вылетает, порхая красивая бабочка. Она садится на каждый кустик, привлекая к себе внимание, упиваясь этим вниманием и восхищением. Этот период у нашей героини пришёлся на 17 лет. Вечером играла зажигательная лезгинка: девушки плыли, словно лебеди, показывая изящество движений, а парни напоминали хищных птиц. И как обычно бывает на свадьбе, старики, сидящие на самом почётном месте, цокали языком, если их не устраивал танец, и довольно кивали, когда заходились в танце те, кто умел искусно танцевать, обладая врождённой пластикой. Зара была настолько взволнована встречей с Зурабом и внезапно налетевшим чувством, которое буквально выбило её из привычной колеи, что отказалась примкнуть к большинству и просто сидела в комнате невесты. Разноликая толпа постепенно начала расходиться, и когда родители позвали Зару домой с этого пиршества, она стала с поспешностью собираться. Ей, пребывавшей в смятении чувств после встречи с Зауром, не терпелось поскорее уехать. Толком и не попрощавшись с хозяевами, она быстро спустилась по лестнице с завитым узором. Ночью Зара долго ворочалась в постели: образ Заура не позволял ей заснуть, он грезился ей во сне. Но, несмотря на это она встала с первыми проблесками утренней зари и начала готовиться к новому дню. С детства она наметила себе цель выучиться на юриста. Позади остались незабываемые школьные годы с присущими только детям ссорами по мелочам. Когда она стояла на остановке, немного ёжась в рань, когда настоящее лето, где жгучие лучи солнца прогревают землю, ещё и не пришло, рядом затормозила чёрная машина. От взгляда на парня, что так элегантно вышел из машины, щёки Зары заалели, и колени охватила мелкая дрожь. Парнем оказался Заур. Улыбаясь, он подошёл к ней и заговорил несколько приглушённым голосом: «Здравствуй, Зара. Со вчерашнего дня никак не могу выбросить тебя из головы и прошу здесь и сейчас выйти за меня. Просто мне срочно нужно уехать обратно в Питер». Его нежный взгляд, приторные слова слепо начали действовать на неё сродни вину. Она, не отрываясь, смотрела на него. Зураб продолжал: «Если ты откажешься, ты больше никогда меня не увидишь…» В её зелёных глазах появились слёзы, когда он сделал шаг по направлению к своей машине. Закат солнца только начал вступать в свои законные права, когда в дом родителей Зары постучались с вестью о том, что их дочь вышла замуж по собственной воле. Родители, безусловно, ни за что не могли поверить этому, но многочисленные засланцы с просьбой о мире, а также записка от неё самой, убедили их в том, что насильно их единственную дочь никто не увёз. Это всё сильно раздосадовало отца Зары и он в сердцах дал своё согласие на брак. Тем более, как выяснилось, молодой человек жил в Питере, занимался бизнесом, а его отец был в прошлом крупным чиновником. Не зря говорят в народе: « От красивого слова растает высокая гора». Невзирая на уязвлённое самолюбие, Иса держался молодцом, чего не скажешь о матери Зары, она плакала, пряча слёзы даже от мужа, вытирая их шалью с бахромой. Так началась взрослая жизнь Зары, променявшей свою безмятежную юность на жизнь снохи со своими обязанностями и безустанными хлопотами. Но случилось так, что её недолгое счастье с любимым мужем оказалось призрачным: через три недели, сославшись на срочные дела по бизнесу, он уехал, пообещав скоро вернуться и забрать её с собой. Дни сменяли друг друга, недели летели вслед за неделями, а Зара каждый час, каждую минуту ждала своего новоиспечённого мужа. Как ей хотелось в такие моменты пробежаться, как в детстве, по родным лугам с необычным разнотравьем. Там, в недалёком детстве, ей казалось, что мир так же прекрасен и открыт, как ясное небо. Так прошло два месяца, и за всё это время своего отсутствия Зураб позвонил лишь раз - своим родителям. Свёкр со свекровью не посчитали нужным ей что-либо объяснять, ничего не сказали ни о том, чем занимался всё это время, ни о том, когда собирается домой. Вечером, закончив все домашние дела, она предавалась мечтам, предвкушая радостную встречу с любимым человеком. Зёрна сомнения ещё не успели прорасти в её юной душе. В один из дней, ставя завтрак на стол, она пошатнулась и чуть не упала в обморок перед родителями мужа. Свекровь давно заметила, что щёки Зары впали и сама она довольно бледна. Осмотр у врачей выявил, что она ждёт ребёнка и срок два месяца. Она даже не знала, как отнестись к этой новости, которая свалилась, как снег на голову. Все её мысли занимало одиночество от любимого мужа, что в одночасье стал таким родным. На протяжении всего этого периода она ни разу не была в родительском доме. Известие о том, что её скоро отвезут, преобразило её лицо, где уже успела появиться печать грусти. В доме, согласно обычаю, шла активная подготовка к этому значимому для Зары событию: свекровь с замужней дочерью ездили по магазинам, на рынок, покупая подарки. Как – то ночью, сидя в своей комнате Зара вздрогнула, увидев бьющуюся об окно летучую мышь. Почему – то сразу пришло в голову услышанное от бабушки: «Летучая мышь – предвестник несчастья». Не прошло и недели, когда в дом пришло страшное известие: машина, в которой ехали родители и братья Зары столкнулась с Бтром, в котором сидели военные. Летучая мышь всё-таки накликала беду…Об этом Заре с сокрушённым видом поведала свекровь. Весь день до страшного известия она пребывала в мрачном настроении: предчувствие чего-то нехорошего, ужасного не оставляло её. Младший брат был жив, но был в очень тяжёлом состоянии, балансируя между жизнью и смертью. Забежав в свою комнату Зара рыдала, закрыв лицо руками. Сквозь её пальцы вытекали слёзы, образовывая маленькие лужицы. Через несколько часов скончался младший брат, как сказали впоследствии врачи: « От травм, несовместимых с жизнью». Прислонившись к стене, она беззвучно плакала. Осознание того, что она больше никогда не увидит свою семью, причиняло ей огромную боль, так велика была её потеря. Всю ночь с совершенно белым лицом и безжизненным взглядом она просидела рядом с бездыханными телами своих родных. Только тот, кто прочувствовал, пропустил через себя боль утраты, может понять её состояние, когда весь мир перевернулся, и она маленькая потерянная девочка. Похороны состоялись на следующий день. После похорон, с отстранённым взглядом и потерянная, она вернулась в дом мужа. Отчий дом остался пустовать, лишившись хозяев. Дождь барабанил по окнам, как будто бы пытаясь разбудить дом, а там поселились мрак и могильная тишина. Как волны морского прибоя с каждым днём истончают скалы, так же непреходящая боль точила душу Зары, а нервы тонкие струны её души были накалены до предела. На всём белом свете не было никого, кому бы она могла поведать своё горе, поделиться болью. Взор потускнел, и от живых, с детской наивностью смотрящих глаз, излучающих некогда любовь ко всему миру, ничего не осталось. Силы жить ей давал маленький человечек, он должен был придать смысл её жизни. Так прошло три месяца, и по прежднему от Зураба не было вестей. Зара продолжала пребывать в глубокой печали, и от щемящей боли в груди отвлекал только ребёнок, рождения которого она с нетерпением ждала. Она вся ушла в будничные дела, пытаясь хоть так отвлечься от грустных мыслей. Свекровь настояла на том, чтобы Зара сдала все необходимые анализы, её родственница работала в больнице, и отругала её за этого упущения. Все анализы были сданы. Но как оказалось, её испытания не закончились. Широченная чёрная полоса и не думала обрываться: результаты анализов на СПИД оказались положительными. Эта новость её оглушила: она вич-инфицирована. С листочком бумаги и с совершенно неприкаянным видом она шла домой, пытаясь осмыслить что с ней произошло. Ещё долго, через годы она будет с содроганием вспоминать этот момент: « у вас вич- инфекция», и диагноз, прозвучавший тихо, но перевернувший всю её жизнь. Мало имея представления об этой болезни, Зара знала точно, что она неизлечима. Ею, услышавшей эти ужасные слова, завладел сильный страх, она в первую очередь подумала о своём ребёнке: его жизнь для неё была превыше своей жизни. Не зря говорят, что беда не приходит одна, беда, наступая на пятки, старой беде подкралась к порогу её жизни. Смерть родных, диагноз, прозвучавший как приговор, затмили ту тоску, которую она испытывала, скучая по любимому человеку. Смахнув слезу, Зара протянула бумажку свекрови, подобный диагноз становится притчей в языцех, так быстро распространяется молва, и молчать в её случае было бы неразумно. Ей деликатно намекнули, что дальше ей в этом доме оставаться нельзя, не прямо, не грубо, но она всё правильно поняла и сделала соответствующие выводы. Собрав свою одежду, Зара вышла, вдохнув свежесть зимнего утра. Она села в маршрутку и через две пересадки была в родном селе. Оно было таким же, каким полгода назад, когда она покинула его, только уже внезапно повзрослевшая, она замечала то, на что раньше не обратила внимания. Голые деревья с молчаливым приветствием встречали её, опавшая и замёрзшая листва буквально утонула под снежными заносами. Где то детишки возились в снегу, пытаясь вылепить снеговика, но снег был слишком свежим и рыхлым, и все их попытки были безуспешны. Ещё немного понаблюдав за ними, она двинулась в сторону своего дома. Родные пенаты её ждали. Крыша дома покрылась белой шубой, ровно как весь двор и деревья. Кругом царило безмолвие и леденящее душу спокойствие. Отныне ей одной предстоит пролагать дорогу по заснеженной тропинке, ведущей к родному дому. Подойдя вплотную к дому, Зара почувствовала страх, с болью смотрела на дом в упор. Воспоминания пронеслись сродни быстрому ветру: вот братья играют в настольный теннис, мама замешивает тесто, чтобы приготовить её любимые лепёшки, отец в гараже чинит машину. Жизнь замерла в этом некогда шумном и гостеприимном доме. Открыв ключом дверь, Зара несмело шагнула в холл. Ещё долго она будет ходить из комнаты в комнату, затем подойдёт к тумбочке у кровати, достанет свой дневник, где последняя запись гласит: « Сегодня я встретила его. Он не похож ни на кого на свете. Это самый счастливый день в моей жизни». Пройдёт много времени прежде, чем на её лице появится улыбка. Она ещё долго сидела, и чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, она рьяно взялась за уборку, решив навести порядок в доме.
Жизнь текла в родном доме своим чередом: всё оставшееся время до родов Зара жила на средства, оставшиеся от родителей, и, стараясь отвлечься от тягостных дум, читала юридическую литературу, штудировала учебники. Набросив на плечи бахромчатую шаль матери, она любила выходить на воздух, наслаждаясь свежестью и прохладой ночи. Перенесённая боль и страшное и страшное известие оставили глубокие борозды на её сердце, но вера в то, что она обязательно встретиться со своими родными на том свете, давала ей силы жить. Именно вера придаёт истинный смысл нашему существованию. Сколько разочарований преследует человека на жизненном пути, и нередко иллюзии лопаются мыльными пузырями. Тернист путь к искомому счастью, полон сомнений и испытаний. И в калейдоскопе всех этих событий он забывает Просто жить, наслаждаясь каждым моментом: полётом орла, парящим в вышине, задорным смехом ребёнка, или переливающимися на солнце, словно жемчужины, снегом. И даже когда на дороге жизни зияет бездна, всегда нужно иметь силу воли и твёрдый дух, чтобы обходить её, ведь нет ничего, чего не смог бы перенести человек. Разумеется, всё. Кроме смерти. И всегда беречь однажды обретённое зыбкое счастье.
Рожать естественным путём Заре было запрещено категорически: ребёнок, проходя по родовым путям, мог быть ВИЧ-инфицирован. И поэтому была назначена операция - кесарево сечение. В скором времени, несмотря на опасения врачей, и самой матери, родился вполне здоровый мальчик. Как солнце своими лучами животворит природу, так появление на свет сына вывело Зару из лабиринта тяжёлых мыслей. Его рождение стало настоящим праздником для её израненной несчастьями души. Она решила назвать его Саидом - счастливым, тщательно обдумав и перебрав все имена, известные ей. Она точно знала, что больше уже никогда не будет одна.
Возвращение Зары с ребёнком домой совпало с первыми приметами весны: падающая капель заиграла свою грустную и прощальную мелодию, подснежник упрямо, отталкивая снег, выполз наверх, чтобы радовать сердца людей. Сколько радости привнёс в жизнь Зары сын: она наслаждалась его гуканьем, материнское сердце в этот момент просто трепетало. Умиление вызывали и ямочки на щеках. «Как он похож на своего отца!» - думала она, когда убаюкивала его.
Уединённую жизнь в отцовском доме всё же потревожили: молва о её болезни, которая была для несведущих чем- то вроде проказы, пронеслась по сельским улочкам и осела в каждом доме. И такие лишь недавно приветливые соседи отвечали через силу. Поначалу этот факт её особо не тревожил, но постепенно она пришла к выводу, что жить здесь и жить среди совершенно не знакомых людей - это одно и то же. Саидику исполнилось полгода, родственники мужа, считая, очевидно себя виноватыми, прислали приличную сумму денег, но так и не удосужились взглянуть на него, мотивируя нежелание тем, что родители не совсем здоровы.
Муж, образ которого понемногу начал стираться из памяти, ведь по большому счёту она знала его лишь три недели, так и не дал о себе знать. Только спустя время она узнает, что Заур умрёт через год после рождения сына от передозировки. К тому времени от его презентабельной внешности ничего не останется. Как она узнает впоследствии, именно он, употреблявший наркотики и ведущий беспорядочный образ жизни, стал источником заразы для неё
С течением времени жизнь наладилась, Зара растворилась в сыне и в своих приятных заботах о нём. Денежной суммы, присланной родственниками Саидика, с лихвой хватало на всё, но будучи рачительной хозяйкой, она очень экономила, научившись правильно распределять деньги.
После долгих раздумий Зара решила разрубить гордиев узел: она пришла к единственному правильному решению продать дом. Здесь всё напоминало о родных, и горечь воспоминаний часто вызывал депрессию. На деньги, вырученные от продажи дома довольно приличного участка прилегающей земли, Зара смогла купить маленькую квартиру в самом крупном городе республики. Тоска навалилась на сердце, когда она прощалась с отчим домом: зелёные луга, деревья в саду, под сенью которых она так любила отдыхать, остались позади. Где-то вдалеке уже развернулась панорама города, где ей отныне предстоит жить с сыном. Вот и квартира на третьем этаже. Она с сыном вошла, закрыв дверь на задвижку, как бы символизируя начало новой жизни. Здесь её никто не знал, как не знал о страшной болезни. Этот факт должен был стать стимулом для дальнейшей жизни, для развития личности, ведь от вожделенной цели - выучиться на юриста, она и не думала отказываться. И как бы в подтверждение этого Саидик улыбнулся, когда Зара предалась внутреннему монологу. « Всё у нас с тобой получится, сынок, -сказала она,-ведь нас теперь двое».
Чтобы ВИЧ-инфекция не перешла в СПИД, Зара выполняла все предписания врачей, но лечение было не из дешёвых, и она пришла к выводу, что ей придётся крутиться как белке в колесе, ведь на ней огромная ответственность за себя и за ребёнка. Досужие мысли и пустая трата времени не для неё.
Пошло ещё время. Зара долго готовилась к экзаменам, и наконец, мечта стала явью: она поступила. Не спала ночами, черпала знания, и первая попытка увенчалась успехом. Учиться она могла только на заочном отделении, ведь у неё есть ребёнок. Теперь от юридической литературы её было не оторвать: только голодные боли в желудке и сын могли заставить её это сделать. Фортуна пересмотрела свою позицию относительно неё: туман на её пути стал постепенно убывать, и надежда зажглась маленьким огоньком. Постепенно она начала возвращаться к жизни, хотя рецидивы тоски и появлялись, но она теперь лишь изредка поддавалась их влиянию. Удары судьбы поспособствовали тому, что Зара приобрела стойкий характер и способность преодолевать любые препятствия, а также осознание того, что бремя её забот на себя никто не взвалит, хотя бы до того момента, пока не подрастёт сын. Саида она отдала няне, устроившись торговать на рынок. С энтузиазмом, который так свойственен молодым людям, она взялась за свою нелёгкую работу. Торговля шла бойко благодаря врождённому вкусу Зары и приветливому характеру. Здесь, на рынке, она подружилась с женщиной-Азой, что возила товары из-за рубежа. Аза, зная о нелёгкой судьбе Зары, очень ей сочувствовала, и предложила ездить с ней за шоппингом в Италию. И уже скоро их совместный замысел был осуществлён. Через три года неустанной деятельности на этом поприще у Зары появился свой магазин одежды. Она трудилась самоотверженно, зарабатывая на жизнь себе с сыном, и продолжала учиться заочно. Люди удивлялись тому, что эта хрупкая на вид женщина всё успевала. Сильный внутренний стержень вёл её по жизни, направление которой изменили превратности судьбы. Нежная девушка превратилась в сильную женщину, выбрав правильный путь, оказавшись на перепутье жизненных дорог. Всё реже она вспоминала, как отдала своё не огранённое сердце тому, кто скомкал его, как бумагу, и выбросил в мусорный ящик. Зачастую человек, пройдя трудный путь, преодолев целый вагон препятствий, обретает мудрость и умение трезво взглянуть на своё прошлое. И только благодаря обретённой мудрости он обходит очередные грабли, которые так и норовят броситься ему под ноги. Опыт, как говорил классик, сын ошибок трудных. Но и мудрость даётся лишь тому, кто способен осмыслить свою жизнь и извлечь правильные уроки, и тогда она нисходит на человека, как благодать. И разве что глухонемой сердцем не заметит осторожные намёки судьбы и своего разума. Неимоверное множество мыслей и идей возникнет в голове у человека, а обладающий мудростью отметёт фальшивые, и в сложном познании своего « Я» пометит внутренней галочкой только, что приведёт его в итоге к успеху. По иронии судьбы Зара оказалась перед сложным выбором, но нашла в себе силы не сломиться. Ответственность за маленькое существо, ниспосланное ей свыше, поставленная цель- поднять его на ноги, и стремление стать полноправной личностью, служили ей ориентиром и давали жизненные силы. Но что творилось в самых потаённых уголках её души? Там был страх и боязнь не дожить до того дня, пока Саид не встанет на ноги. Страх присущ каждому живому существу, тому, кому есть что терять. Зара, словно птица, что взметнулась в небо и обрела некоторый покой там, где ей удобно.
Вот и настал день, когда она вышла из дверей университета с красной корочкой-дипломом об окончании юридического факультета. Уже как год Зара работала юристом, показывая прекрасные успехи. Её магазин итальянской одежды продолжал функционировать, принося неплохую прибыль. Но работать адвокатом её больше прельщало, ведь эта была её мечта и мечта родителей Они с Саидом сумели улучшить свои жилищные условия, и теперь у каждого была своя комната. Саид рос очень смышлёным и рассудительным мальчиком. Вкусив полную чашу горя, Зара сумела найти свою протоптанную дорожку, ведущую к правильному направлению. Ей ещё со многими трудностями придётся столкнуться на пути своей жизни, но она обязательно справиться, ведь ей есть для кого и для чего жить. Есть вещи, которые нереально вытравить из памяти: прошлые ошибки, совершённые по причине наивности, но есть ли на свете человек, который может бахвалиться тем, что не совершил ни одной глупости? Сильный человек с достоинством несёт свою ношу, не прогибаясь перед жизненными обстоятельствами, и Зара, несмотря на страшную болезнь - приговор лелеет мечту о том, что болезнь её отступит и очень скоро изобретут лекарство от СПИДа. Более того, она твёрдо убеждена в этом, как убеждена в том, что в дальнейшем в их с сыном жизни больше не возникнет чёрная полоса. Человеку не дано предусмотреть все возможные трудности, но он тем не менее не должен попадать в сети собственной лени и обретать душевную слабость. Всевышний одаривает победой только того, кто смело двигается вперёд и идёт по намеченному пути. Не отказываясь от своей цели, не поддаваясь на провокации лени и не реагируя на гримасы, которые с присущим ей озорством строит судьба. И каким бы не оказался финал, с достоинством проходит Свой Путь.
Так продолжается борьба Зары, по роковому стечению обстоятельств выброшенной судьбой на обочину жизни ».
После внимательного прочтения статьи о стойкости духа перед жизненными обстоятельствами, о выносливости в моменты сильных потрясений, Адам наконец что-то понял для себя и увидел свою жизнь в совсем ином ракурсе. Возможно судьба, исчерпав все мыслимые и немыслимые доводы в попытке достучаться до его сознания и указать на то, что ничто в этом мире не происходит случайно, закинула ему занимательную загадку и преподала прекрасный урок в виде последующей отгадки. В итоге случилось то, что случилось: Адаму стало невыносимо стыдно за проявленную слабость духа тогда, когда где-то Зара отчаянно борется за место под солнцем. Вероятно, он и раньше начал что-то понимать, и эта история стала дополнительным стимулом для принятия решения для работы над преодолением препятствий на пути его жизни. И его сознание, выискивая различные способы спасения, притянуло уверенность - крайне необходимую черту, противопоставляемую сомнению. В каждом индивидууме живёт неистребимая любовь к жизни, вопрос лишь в том, когда она проснётся и проснётся ли вовремя.
Адам приободрился и неотлучно следовавшее до сих пор за ним уныние сошло на нет. Внезапная перемена в поведении Адама, неожиданно пришедшая на смену упадочному настроению, удивила и обрадовала родителей. При помощи матери он где-то отыскал гантели и принялся укреплением мышц. Это был первый шаг, за которым, если повезёт, последует излечение, ведь врачи давали пусть маленький, но шанс на исцеление. Когда погода, наконец, утихомирится, он принял решение вернуться к Старику, и теперь осознал, что лишь их совокупные усилия поставят его на ноги. Судя по прогнозу погоды на телевидении, циклон сошёл, и Магомед радостно отозвался на просьбу Адама отвезти его в дом Старика на продолжение дальнейшего лечения. Нагрузив багажник различными съестными припасами, и дав обещание Макке следовать неотступно её наставлениям, отец и сын в полдень двинулись в сторону гор, что благодаря чудесной и ясной для зимы погоды отчётливо были видны. А столовая гора, как – будто потерявшая громадную верхушку движением могучей руки с не менее могучим мечом, обращала на себя больше внимания, способствуя разгулу фантазии в мыслях Адама. Ему вспомнились древнегреческие мифы о пантеоне богов, обитающих на Олимпе. «Раз Прометей, судя по мифам, был прикован к Кавказским горам, то почему легенда не додумалась Столовую гору сделать прототипом Олимпа? Одни сплошные удобства и упасть невозможно»,- подумал Адам, пытаясь развлечь себя, пока отец с интересом вслушивался в слова радиоведущего, увлечённо что-то рассказывающего в эфире. «……..Убит боевик, причастный к нападению на милицейский пост и один из предполагаемых организаторов теракта…погибла и его молодая жена, отказавшаяся выйти из оцепленного дома.
Адам встрепенулся, когда услышал данные жены: это, вне всякого сомнения, была его бывшая коллега - Лейла. Совпадало всё, в том числе отчество, столь нераспространённое, что нередко её переспрашивали и интересовались о природе происхождения имени отца.
-Что же это такое, почему и за какие идеалы гибнут такие молодые люди, которым жить да жить! – сокрушался Магомед, пока Адам, как и тьма народу, теряющий сотни, а то и тысячи молодых людей, искал исчерпывающий ответ на этот сложный вопрос. Однозначного ответа не было, вероятно ни у кого, и время – беспристрастный судья расставит все точки над ( и ). Всего-лишь полгода назад она была цветущей молодой девушкой, отчаянно пытающейся достучаться до его сердца, и отступила от общечеловеческих ценностей ради обретения своего счастья рядом с ним. У него и тогда не проснулась ненависть за жестокий поступок, разлучивший их с Тамилой, он счёл это за смягчающее вину любовное помешательство. И теперь испытал чувство беспредельной жалости к её загубленной жизни, оборвавшейся в 25 лет. Глубоко тронутый трагической гибелью Лейлы, он осознал всю несообразность причитаний своего Эго, одолевавших его с того дня, когда он увидел себя инвалидом. Внезапная догадка озарила его, Адам осознал, что он, в общем-то, счастливый человек, ведь в этом мире всегда можно найти того, кому намного хуже, чем тебе. Не говоря уже о тех, кто успокоился на кладбище, расставшись не по своей воле с тем, то составляло главную суть жизни. Если бы можно было уравновесить этот мир равномерно распределяя между обитателями горе и радость, состоятельность и безденежье, счастье и несчастье, чтобы одни не маялись, чувствуя себя обделёнными, а другим не пришлось бы сойти за жестокосердных себялюбцев. И вопреки рассуждениям всех скептиков найти так и не найденный никем смысл человеческого существования на земле, возможно, наступило бы столь необходимое согласие. Адам глубоко вздохнул, пытаясь справиться с внезапным волнением:
-Отец, она же работала со мной в одном кабинете…
Магомед повернулся в сторону Адама:
- Как её угораздило так резко поменять образ жизни?
- Как мне рассказывали коллеги, она вышла замуж спустя месяц после того, как я попал в аварию за парня, которого видела лишь пару раз, - прояснил Адам.
Магомед покачал головой и вновь усилил громкость радио, отказавшись от дальнейших расспросов, это была типичная ситуация для Кавказского региона, объятого страхом перед неопределённостью.
Старик не выразил никакого удивления, увидев Адама, казалось, он был непогрешим в своей уверенности в том, что что-то подстрекнёт Адама в борьбе за себя. Худшее познаётся в сравнении - так гласит народная мудрость, провозглашая в данном утверждении истину, с которой невозможно не согласиться.
Магомед невольно поморщился, глядя на убранство дома Старика: избалованный чистоплотностью жены, которая полдня тратила на то, что ходила с тряпкой в руках и вытирала отовсюду пыль со свойственной аккуратностью. Он вникся в состояние сына, и улыбнувшись про себя, задал Адаму прямой вопрос о том, готов ли тот выдержать данное испытание.
-А отступать уже некуда,- развеял Адам сомнения отца с уверенностью, прозвучавшей в голосе.
- Ну тогда я навещу тётю и поеду домой, - попрощался Магомед садясь в машину, и поехал по дороге, вокруг которой тянулись убелённые снегом поля. Сидящий на коляске Адам поднял голову: бесчисленное множество снежинок порхали, как бабочки, опускались на ресницы, волосы, отчего те становились похожи на стариковские. Старик заметил существенные различия в поведении Адама: угнетённое настроение, преобладавшее в прошлый раз в его состоянии, сошло на нет. Карие глаза смотрели более открыто, в них отметились живые искры, как - будто пара падающих звёзд поселилась в его глазах в поисках постоянного приюта. Самолюбие, терзавшее Адама упрёками, пытаясь вывести из вынужденного бездействия, наконец, достучалось, заставив полыхать ярким пламенем застывший интерес к жизни.
- Исцеление не происходит в одночасье, это очень трудоёмкий процесс, противостояние лени и упорства, силы духа и слабости, разочарования и веры в успех. Важно осознавать, что в тебе побеждает и какого соотношение сил. Ты должен быть готов к тому, что понадобится не месяц и не два, а также к тому, что при неудачном раскладе что-то пойдёт не так, а время и труд окажутся потраченными впустую, - предостерёг Адама Старик.
Адам и не думал пасовать перед трудностями и потому отпарировал:
- Перспектива исчахнуть от переживаний из-за не сложившейся жизни мне глубоко чужда, я готов бороться за здоровье всеми доступными способами.
Старик остался доволен словами Адама, прозвучавшими с таким пылом в голосе, что все сомнения были отброшены куда-то в заоблачную даль. Следующим его шагом стало то, что он принялся отодвигать одну из двух кроватей, на которой несколько месяцев назад Адам провёл три бессонные ночи. Он с удивлением обнаружил, что под кроватью находится какой-то люк с ввинченным кольцом, который, судя по блестящей поверхности, часто использовался. Старик с таким проворством скрылся в нише, что Адаму причудилось, что тот туда упал. Приблизившись поближе и заглянув сквозь темень, он увидел седую голову Старика, поднимающуюся вверх. В одной руке у него было не что иное, как глиняный горшок с деревянным пестом, а в другой пучок высушенных трав.
- Это то, с чего мы начнём твоё лечение,- сообщил он, указывая на травы и на то ли масло, то ли мазь, занимающую треть горшка. Адам инстинктивно отодвинулся, когда горшок оказался рядом с его лицом: резкий запах содержимого ударил в ноздри, вызвав бурную реакцию органа обоняния.
- А каков состав этой мази?- с любопытством, больше схожим с предосторожностью, поинтересовался Адам, с опаской глядя на горшок.
- В одном далёком месте меня этому искусству обучил один ведающий человек. Разглагольствовать не могу,- загадочно проговорил Старик.
Адам промолчал, осознав, что дальнейшие расспросы Старик сочтёт за беспочвенные подозрения. Адам решил переключить своё внимание на что-нибудь другое. Старый знакомый хозяйский кот замурлыкал и начал тереться о его ноги.
Со следующего дня началось лечение – своего рода борьба за преодоление. Натирание ног и поясницы Адама вызывало достаточно болезненную реакцию, что ему приходилось сдерживать стон, готовый вырваться из груди сквозь стиснутые зубы и сжатые до посинения кулаки. За месяцы абсолютного бездействия мышцы ослабли и приспособились к тому, что постоянно пребывали в одном положении. Одновременно с этим он пил различные отвары из очень горьких трав. Беспристрастное выражение лица за проведением этого трудоёмкого процесса говорило о несокрушимой уверенности Старика и о громадном опыте в схожих предприятиях. Несмотря на несколько подслеповатый взгляд, Старик в точности выполнял свою привычную работу. Возможно, руки помнили всё и машинально выполняли чётко и организованно то, что привыкли делать на протяжении многих лет. Уверенность передалась и пациенту: сомнения постепенно сошли на нет, и в итоге пустующее пространство на месте растаявшего сомнения прочно и основательно заняла непоколебимая вера в удачный исход. Постепенно Старик перешёл к достаточно интенсивному массажу, с каждым новым днём набирающему скорость. Натёртая до красноты мазь с загадочным составом и массаж были ёмким ответом ногам, не подчиняющимся импульсам обладателя. Податливое тело и сознание Адама с ликующей радостью отзывалось на лечебный процесс, призванный в сто крат улучшить качество жизни того, перед которым когда-то открывались радужные перспективы.
- Он двигается! – с изумлением глядя на большой палец ноги, прокричал сквозь ночное безмолвие Адам, разбудив мирно посапывающих Старика и такого же, как и он, безымянного кота. При первом взгляде на Старика казалось, что он не разделял радость Адама. Лицо под маской беспристрастности не выдавало удовлетворения внутри него вызванного радостью маленькой победы.
Что же, значит идём в правильном направлении,- спокойно проговорил Старик. Адам уснул, ободрённый успехом лечения.
Позади остались морозная свежесть вперемешку с чистым горным воздухом одновременно обдающие холодом и приободряющие дух. Зима нехотя уступила наступающей на пятки весне, задавшейся целью преобразить на свой лад застывшую от зимней спячки природу. Весна своим тёплым дыханием при помощи лучезарного светила испаряла последние белеющие снежные островки, одиноко взирающие на творящееся в отношение них справедливое и своевременное возмездие.
- Недалеко отсюда ,в ущелье горы, течёт чудотворный ручей, обладающий поистине волшебной силой исцеления. Ровно через час после полудня раскрываются его свойства, и только вода, взятая в этот момент, обладает исцеляющим действием,- обратился к Адаму Старик.
Брови Адама взлетели вверх, напомнив взлетающих ласточек.
-Так рассказы о подобных источниках не мифы?- с непониманием на лице задал вопрос удивлённый Адам.
-Жизнь полна чудес. Я настаиваю на строжайшем соблюдении этой тайны. Ни единая душа не должна знать о лечебном источнике, иначе люди наводнят эти места и лишат его своей животворной силы, направленной только на исцеление,- испытующе глядя на Адама в упор, произнёс Старик,- его свойства раскрыты мной и известны только мне.
- Могу дать твёрдое обещание, что от меня никто не услышит о нём,- убедительно произнёс Адам, осознавая степень ответственности за случайный прокол.
С какой невероятной жадностью отхлёбывал Адам из кружки воду: её вкус не мог сравниться ни с чем, что доныне попадало в его рот. Тонкий уникальный вкус волшебной воды
тонизировал, существенно повышал аппетит. Живительная влага вновь наполняла обесточенный водоём внутри него, оживляя и приободряя дух на новые свершения. Он готов был поглощать эту воду целыми днями, променяв её на еду.
- Как только она попадает в рот, такое впечатление возникает, что вода попадает в каждую клетку, наполняет вены и очищает мысли, - с горячим пылом сообщил он.
Старик отвернулся, чтобы скрыть слабую улыбку столь редкую на своём обезвоженном жизнью лице.
Это вода и продолженное наше лечение живо поставят тебя на ноги,- заверил он своего пациента. Преисполненный воодушевления Адам вскоре убедился в правдивости слов Старика: через два месяца он уже мог приподниматься на коляске и немного управлять ногами. Навестившие в очередной раз родители, ободрённые радостной надеждой, горячо благодарили Старика, проникшись искренней симпатией к его незаурядным способностям. Макка с разрешения Старика принялась торопливо наводить порядок в доме, пытаясь хоть что-то выжать из остронуждающемся в ремонте доме. Магомед и Макка предлагали купить мебель, но хозяин дома в очередной раз ответил на их предложение отказом, ссылаясь на то, что его вполне устраивает убранство его дома. Вкладывая продукты, как всегда привезённые в большом количестве, Макка решила обрадовать сына вестью о Хасане, с которым, лишённый телефонной связи
Адам, давно не общался:
- Хасан два дня назад звонил, расспрашивал о тебе. В скором времени он обещал быть дома. Твоим сёстрам также не терпится увидеться с тобой, они давно изъявляют желание навестить тебя.
- Мама, я не думаю, что это хорошая идея… Старик сжился со своим одиночеством, сроднился с той уединённостью, которая ежеминутно окружала его, - ответил Адам, заметив, что Старик каждый раз уходит из дома, когда его навещают родители.
Готовясь передать бразды правления лету, весна напоследок прихорашивалась, как невеста. И в последних майских числах в канун дня рождения Адама, Старика настигла странная болезнь: он неожиданно огорошил Адама словами о том, что силы его оставляют и он уже не сможет выполнять привычную работу по дому. Адам ничуть не сомневался в истинности происходящего: больной охал и причитал. Обеспокоенность Адама передалась, кажется, и коту, который куда-то исчез. Адам счёл это за дурное предзнаменование, имея представление о том, что животные предчувствуют смерть человека. « Что же мне делать?» - судорожно размышлял он.
- Ты способен встать на ноги, ты достаточно окреп для этого. Необходимо преодолеть психологический барьер, - проговорил еле слышно слабеющим голосом Старик, и ещё тише добавил,- пересиль свой страх перед вероятной неудачей.
Адам то ли остался глух к его словам, то ли погрузился в раздумья, но итог был один: он не решился взять на себя смелость и внять советам Старика. Непредвиденная ситуация и затруднительное положение, в котором они оказались в связи с новым поворотом жизненных событий погрузила Адама в беспокойство. Если он ещё мог кое-как приготовить еду, то ухаживать за смертельно больным, не представлялось возможным ни при каком раскладе. Он взглянул в окно, открывающее великолепный вид на заснеженные горы. Перед его глазами раскинулись горные красоты густо-зелёная трава, полностью заволокнувшая почву. От созерцания природы его отвлёк грохот падающего тела. Резко развернувшись, Адам покатил коляску, перед его глазами предстала ужасная картина: Старик лежал на полу, не подавая признаков жизни. Под влиянием какого- то непонятного порыва, он не колеблясь ни минуты, бросился к Старику и уложил его беспомощное тело на ту же кровать, с которой тот упал. В следующую минуту он выпученными от изумления глазами разглядывал свои ноги, некрепко державшие его тело. Потом повернул голову в сторону одиноко стоявшей коляски, и остановился как вкопанный, не веря информации, которая шла от глаз. Он сделал несколько шагов назад и вперёд, вновь сел на коляску. Посидел несколько минут пытаясь осмыслить всё и разобраться с поднявшимся переполохом в голове, и опять прошёлся по комнате, но уже смелее. Это окончательно рассеяло его сомнения: полный восторга он наконец вспомнил о больном: Старик пришёл в себя довольно смотрел в его сторону, не показывая никаких признаков болезни. Полное несоответствие в его нынешнем поведении и тем, что он наблюдал несколько минут назад, Адама несомненно удивило, но новообретённое здоровье, только что пробужденное чудом, требовало движений. В состоянии душевного подъёма Адам вспомнил, что бессчётное число раз представлял себе этот значимый момент, уповая на счастливый случай и на милость Создателя. Он испытал чувство полноценного вливания в людские массы в роли полноправного члена общества, и появившиеся комплексы исчезли сами собой, унося многомесячную депрессию.
-Если бы ты знал, что ты сделал для меня! –с чувством беспредельной благодарности сказал Адам Старику, пожимая и тряся руку, - это как-будто родиться во второй раз!
- Цени вновь обретённое, мало кому был ниспослан ещё один шанс воссоздать по кирпичикам свою жизнь,- тихо и с какой-то грустью промолвил в ответ Старик, понимая, что в скором времени лишится общества этого парня, к которому привязался, как к внуку, и которому ему не суждено увидеть. Было в его грусти осознание того, что его время не повернуть вспять, и его прошлое – это всего лишь ряд расплывчатых воспоминаний. И, несмотря на десятилетия мучительных поисков и на обретённую мудрость – плод ошибок и бесконечных размышлений над их причиной, чувство безмятежного покоя обошло его стороной. Он уже давно смиренно ждал своей участи, как и все люди, подошедшие к конечному рубежу, закат жизни которых всегда одинаков.
Адам вышел за пределы дома пока ещё нетвёрдой походкой, как ребёнок, постигающий первые азы ходьбы на ногах. На выходе он оборвал очередной лист перекидного календаря, который он повесил, не имея иной возможности быть в курсе проходящих с быстротой дней жизни. « Четверть века пролетели как мимолётное мгновение»,- подумал он, испытав грусть потерявшего невозвратную пору юности. От дум его отвлекла машина, несущаяся с предельной для гористой местности скоростью с заклубившейся вокруг неё пылью. Адам едва различил цвет: машина оказалась иномаркой серебристого цвета. Машина сбавила скорость при приближении к одиноко стоявшей фигуре вчерашнего инвалида. Сквозь пыль выступали прекрасно знакомые очертания фигуры: вне всякого сомнения, это был его некогда закадычный друг – Хасан. Хасан с непритворной радостью, обозначившейся на лице, подбежал к нему и крепко по-дружески обнял.
- Ты уже ходишь? Твои родители мне говорили, что тебе уже гораздо лучше, и лишь вопрос времени, когда ты твёрдо встанешь на ноги!-с удивлением в голосе проговорил Хасан в свойственной ему быстрой манере. Адам рассмеялся, глядя на друга, разодетого по последней моде и заметно побелевшего на лице:
- Как видишь, хожу, многое изменилось. Но и ты, вижу, неузнаваем с этой осветлённой отсутствием на Севере кожей.
Хасан улыбнулся, довольный вернувшимся к другу чувством юмора, затем протянул ключи от машины:
- Мой подарок на день рождения,- сказал он, и, заметив недоумённый взгляд Адама, добавил,- я не только тебе пригнал, но и себе тоже. Моя ничуть не хуже, между прочим.
- Даже не знаю, что сказать…Ты настоящий друг,- произнёс Адам с благодарностью в голосе.
- Пойдём, пройдёмся, посмотрим на ваши красоты, - предложил Хасан, пытаясь разрядить неловкость, испытуемую от слов благодарности, которые его смущали.
- Когда ты встал на ноги,- продолжил он обратив любопытный взгляд.
- Вчера был этот знаменательный день,-ответил Адам.
- Так я приехал именно вчера!- обрадовался совпадению Хасан,- неужели это я принёс тебе уверенность и удачу!? Тебе определённо повезло с другом.
Адам парировал:
- Друзья на дороге не валяются. Двадцать лет я потратил, придавая тебе должный вид. Можно сказать, Пигмалион лепил Галатею.
Хасан впервые не нашёлся. Что сказать, и обратил внимание на слегка посеребрившиеся виски Адама. При свете солнечных лучей они засверкали, словно на них со знанием дела были нанесены блёстки. Он приуныл, до него дошло какая внутренняя борьба разворачивалась в душе Адама за месяцы его отсутствия, и будучи наедине со своими сокровенными переживаниями он выпустил боль, осевшую как иней на волосах. Адам стоял, устремив задумчивый взгляд к горизонту, на лице не обозначилось выражение каких-либо эмоций, и Хасан в некоторой степени обрадовался, что тот не заметил красноречивого взгляда на его волосы.
- Что ты там так пристально высматриваешь?- спросил он.
- Да нет, просто задумался о том, как вновь встать на ноги, ну и …,- не закончил он, оборвав разговор на полуслове.
- Ладно, Пигмалион, пошли в лачугу, вот обрадуются твои родители, когда ты предстанешь перед ними,- предложил Хасан.
- Мне жаль расставаться со Стариком, он открывал мне глаза на многое, многое уяснил я из его мудрых слов. Да и столько времени проведя в горах, я так ничего и не видел воочию. Нужно будет как-нибудь вернуться,- сказал он, приближаясь к скромному жилищу Старика.
Хасан поздоровался со Стариком, пока Адам объявлял ему о скоропалительном решении вернуться домой. Старик ответил взглядом без какого- либо налёта укоризны, пока Адам продолжал рассыпаться в словах благодарности за то, что тот вдохнул жизнь в зыбкую надежду, которая привела его сюда, обратив её в легкокрылую птицу.
-Там, где посеял ложь, правду не пожнёшь. Не позволяй сердцу покрываться грязью. Отметай жестоко и безоговорочно все попытки гнили этого мира просочиться в твою душу, обрекая её на
такое же жалкое существование, в котором пребывают очень и очень многие. И если где-то в глубине сознания ты услышишь воззвание совести, направленно воздействующей на твоё самосознание, то смело иди по указанному пути. Нередко встретишь тех, кто грешит сердцем, поносят людей мыслями с милой улыбкой на лице. Не опускайся до их уровня и не пытайся поднять на свой. Человек с грязным сердцем не может быть искренним ни в чём, даже в любви к Богу. Не относись одинаково хорошо к плохому и к хорошему. Тот, кто всё прощает злому, поступает ему во вред, ибо не даёт возможности пересмотреть свои действия, проснуться той крупице человечности, что покоится на дне его сердца, как осевший ил на дне бесконечного океана, - так прозвучали напутственные слова Старика, Адаму, не думающему опровергать благоразумные советы, которые попутным ветром должны вести его по тропе жизни. Тепло попрощавшись, друзья выехали с намерением до наступления сумерек быть в родном городе. Вопреки настойчивому предложению Хасана, Адам не отважился сесть за руль машины. Искусно управлять ногами он начнёт ещё не скоро, и поэтому решил не подвергать себя дополнительному безосновательному риску. Когда они отъехали довольно далеко, Адам решил поделиться сомнениями, зародившимися в тот момент, когда Старик упал с кровати:
-Меня не покидает ощущение, что он прибёг к ухищрению, притворившись больным, а затем специально упал с кровати, чтобы подтолкнуть меня к действиям.
-Ха-ха,- со смехом поддержал уверенность Адама Хасан, - иначе не мог тяжелобольной человек тут же вылечиться. Уверен, что ты прав в подозрениях. Изворотливый старик, однако.
- Он преуспел в своём намерении поставить меня на ноги,- подтвердил Адам, - набери родителей, хочу оповестить их о том, что совершенно здоров и возвращаюсь домой.
Хасан протянул трубку: на другом конце радостно отозвались на голос Адама. Обрадованная Макка, на глазах которой тут же заблестели слёзы счастья, с сияющим выражением неподдельной радости, бросилась к мужу почти опрометью.
-Теперь мы ему работу найдём, женим,- сказал Магомед жене, довольный тем, что затеянный ими некогда процесс борьбы за здоровье сына оказался успешным, и единственный сын-опора и поддержка в старости, избавился от всех негативных последствий кажущейся тогда непоправимой беды.
После трогательной встречи Адам, урвав время, приблизился к компьютеру, в его душе ещё теплилась надежда, что Тамила отметилась на своей страничке. Под властью необъяснимых волнений в душе он зашёл на сайт: надежда оказалась напрасной. Он тяжело вздохнул, Тамила продолжала оставаться для него острейшей необходимостью. Утеряв её, он утерял вместе с ней чувство полноценности, как будто часть её души ушла вместе с ней и блуждает заплутавши в кромешной тьме неприкаянной не находя долгожданного успокоения. Разумеется, это были минуты слабости, которых становилось всё меньше и меньше с течением времени, и его чувства к чужой жене таились у него в душе, не вызывая никаких подозрений у окружающих, успокоенных тем, что он якобы изгнал её образ из своих мыслей. Внешне это никак не отражалось на лице, ни в действиях. Отныне всё шло своим чередом. Преображённый Адам, получив у судьбы ещё один шанс, ринулся с молодецкой удалью на баррикады жизни, неугомонный в своём стремлении наверстать с лихвой упущенное за время временного застоя. Натешившись забавами и проехав тысячи километров на подаренной Хасаном машине, он, подустав даже от такого приятного однообразия, решил устроиться на работу. Прежнее место было для него потеряно, предстоял мучительный поиск работы в связи с огромной проблемой трудоустройства в республике.
-Мама, как выяснилось, невероятно трудно найти у нас приличную работу,- сказал он не без досады.
-Может, ты ещё немного отдохнёшь?- с тревожным беспокойством ответила мать.
-Надоело перемешивать из пустого в порожнее, - отрезал он, залюбовавшись на закат за окном.
Макка с теплотой посмотрела на сына, подумав о том, что он повзрослел, словно минуло десять лет с той поры.
-Когда ты родился, сколько радости привнёс этот памятный день. Помню, со мной лежала женщина, она родила двоих мальчиков, и всё серчала, переживая, что ей трудно будет с двумя малышами и стариками больными ухаживать одновременно. А я ей даже завидовала, мне тоже хотелось близнецов,- углубилась в воспоминания Макка, любуясь желанным сыном.
Работа рядовым бухгалтером было не совсем тем, что ожидал Адам, но за неимением большего пока довольствовался малым. За скрупулёзным изучением бумаг со скоростью шквалистого ветра пролетали дни, неотличимо похожие друг на друга. Как незаметно проходит время, когда теряется умение восторгаться неприметным для взрослого человека, но таким значительным для ребёнка, постигающего этот на первый взгляд простой, но при детальном рассмотрении сложный мир. И почему с течением времени эти широко распахнутые глаза преображаются в тяжёлый взгляд, глядящий с недоверием и пренебрежением. В каждом взрослом погибает тот ребёнок с наивным открытым взором, что любил всё и верил всем без исключения. Предпосылка разочарованию несбывшиеся надежды, замена приоритетных ценностей на общедоступные, отчасти в некоторой мере осознание своей никчёмности.
Свадьба Хасана было ожидаемым событием: по наущению своих многочисленных близких и дальних родственников Хасан, которого представляли кандидатом на роль жениха, был выгодной партией по той простой причине, что у него водились деньги, достаточные для того, чтобы обеспечить необходимый жене комфорт и прослыть хорошим зятем. Основным спутником, сопровождавшим Хасана на смотрины бесчисленного множества невест, был Адам, которому уже начинало казаться, что они побывали в каждом населённом пункте республике в поисках достойной спутницы Хасана, которому приглянулись все, без исключения и никто конкретно. Адам обрадовался в предвкушении столь яркого события, как свадьба, и купил обновку. Но Хасану пришлось в срочном порядке уехать на Север, предварительно засватав девушку, на которой остановился выбор. Собственный дом в 27 лет, новая иномарка и удачно шедшие дела, никак не наталкивали на размышления о туманном будущем своей дочери, и об отказе такому парню не было и речи. Максимум на пару месяцев обещал задержаться Адаму новоиспечённый жених, но всё оказалось куда сложнее: неутешительные вести дошли до Адама о том, что друг угодил в тюрьму. Адам рвался туда поехать и на месте выяснить причину такого разворота событий, но братья Хасана не сочли необходимым его приезд. «У нас всё схвачено», - убедительно казали они в ответ на его намерение приехать. Адам решил немного выждать и затем отпроситься с работы. « С таким прозорливым мышлением как он умудрился попасть в такую передрягу?»- спрашивал себя Адам, не имея представления обо всех аспектах его задержания. «Конечно, всё, что связано с у нас золотом, считается у нас преступлением, но в то же время какое это преступление, если не украл, не убил, не искалечил? А прииски есть у многих известных людей в стране…»,- размышлял он, пытаясь прийти к единственному правильному мнению в этом вопросе. Свадьба откладывалась на неопределённый срок, о тюремном заключении до суда семье невесты умолчали. Впрочем, у тех с таким калымом вопросов не возникло ,у них появилось полно времени, чтобы тщательно обдумать гардероб невесты. Адам не углублялся в думы о свадьбе, работа отнимала много времени, не принося должного удовлетворения. Но стабильный, пусть и не очень большой доход, давал твёрдую основу под ногами. В особенности в связи с тем, что огромное количество молодёжи его специальности безрезультатно рыскали в поиске работы, удручённые бессмысленным поиском.
- Который день Адама занимала бледность кожных покровов матери: её лицо заострилось и осунулось, что не укрылось от наблюдательных мужа и сына. Выступающий пот на лбу был признаком слабости, и то, что она часто прилегала на диван в кухне, внушало им опасение за состояние её здоровья. Будучи очень трудолюбивой натурой, Макка не имела пристрастие к тому, чтобы лежать и маяться бездельем. Небрежно брошенная на спинку стула одежда до сих пор могла послужить причиной наведения порядка в комнате с последующим убиранием одежды либо на вешалку в прихожей, либо в шкаф. Магомед и Адам пришли к единодушному решению, что только тщательный врачебный осмотр с развёрнутыми анализами и хорошей диагностикой прольёт свет на состояние здоровья их матери и жены, которая ни на что не жаловалась. Еле слышными друг другу голосами они обсуждали план действий, чтобы хитрым способом под предлогом обычных и необходимых для каждого человека обследований заманить её в больницу. В силу склада своего характера Макка пренебрегала малейшими болями - первыми весточками заболевания. Переболев серьёзно в раннем детстве она списывала удовлетворительное для неё физическое состояние на устоявшийся иммунитет и на хорошую наследственность со стороны матери, ушедшей из жизни в прошлом году в возрасте восьмидесяти лет. А её всего- лишь пятьдесят два и она полна планов и сил.
-Откажешься от обследований – приведу вторую жену,- пошутил Магомед, прекрасно понимая, что даже слова о второй жене, высказанные в шутку, лучше всякого уговора воздействуют на любую женщину.
-Давно пора, буду сидеть как королева на троне, и отдавать приказы младшей жене. Должен же кто-нибудь из вас двоих жениться. Надоели, причём оба, - отшутилась Макка, чинно усевшись на кресле, изображая королеву на троне и горделиво приподнимая голову, глядя надменно и пренебрежительно.
-Вылитая королева, - подтвердил муж, радостный от того, что юмор жены поможет и помогал им в тяжёлые для семьи времена. Макка, как и всякая женщина, никогда до конца не доверяла мужчинам, и для неё, как и для всякой другой женщине не было ничего унизительнее, чем вторая жена мужа. Когда в совместную жизнь с мужем, с которым они делят печали и радости и прошли немалый этап жизненного пути, вторгается другая женщина, разрывая единение супругов, подрывая семейные ценности и тот устоявшейся за многие годы совместного проживания быт, даже фундамент семейного очага не может устоять под таким натиском.
Варварскими методами разрушая главную общественную ценность – семью, вторая жена не понимает каким трагическим финалом обернётся её стремление к замужеству. Впрочем, у каждой имеются свои причины, известные только ей. Не каждая по велению души примерит на себя роль разрушительницы чужого семейного счастья. Кто-то ищет защиты в виде мужа от родственников с их бесчеловечным отношением, кто-то является авантюрной личностью и ничто человеческое ей не чуждо, в том числе желание иметь материальную поддержку со стороны состоятельного мужа. Или острый дефицит мужчин и вытекающая из этого нехватка на всех мужей также может служить причиной появления двоеженца, порицаемого большинством.
-Давай, старуха, одевайся, - подбадривал Макку муж. Адам стоял поодаль, с улыбкой наблюдая за родителями. Очень скоро все трое были в поликлинике, провожая Макку из кабинета в кабинет, пока не будут собраны все необходимые анализы для составления предварительного диагноза. Вскоре анализы были готовы.
- Я настоятельно советую вам выехать за пределы республики, состояние нашей медицинской системы оставляет желать лучшего…,-озираясь по сторонам, дабы никто не услышал её и так достаточно приглушённый голос, - произнесла врач – родственница Залины по линии мужа.
-Мы привезли её, чтобы подправить здоровье, ну и обследовать, ведь ей уже за пятьдесят...,- начал Магомед, удивлённо смотря на врача средних лет.
-Не хотелось бы, конечно, чтобы вы из моих уст услышали эти слова, но мы подозреваем онкологию…,-собравшись, ответила незамедлительно та, потом опустила голову, чувствуя свою вину за то, что причиняет им боль.
Отец и сын буквально остолбенели, не ожидая подобного поворота событий. Испуганным возможностью её потери, им лишь осталось выполнить все предписания родственницы. Сказать, что они приуныли от этого известия,- не сказать ничего, данная новость - предположение их огорошила. Боясь поверить в самое наихудшее, каждый из них испытующе смотрел на другого, ища оправдание первоначальному шоку, в который они поверглись не подготовленные к столь ужасающим выводам. Тепло попрощавшись, и сделав безуспешную попытку их приободрить, родственница скрылась, сославшись на тяжёлое течениее болезни своего пациента.
Ничего не подозревющая Макка сидела в машине подпевая незамысловатому припеву одной из песенок, что в последнее время пользовалась оглушительным успехом по причине вливания приличных денежных средств. Сердце Адама тревожно заныло при виде матери, делающей движения в такт музыке. Сегодня она была бодрее и веселее, чем обычно. «Может они ошиблись?»- предположил про себя Адам.
-Что-то голова разболелась, -сказал Магомед, пытаясь опередить вопрос жены о его плохом настроении. Уловка удалась, та ничего не заметила.
- Мы передумали сдавать анализы здесь, они перепутали анализы и вместо твоих выдали результаты какого-то старика,- с наигранным неудовольствием произнёс Магомед,- поедем в Ростов и точка!
-Так у меня вся кровь закончится, пока мы будем ездить из города в город, сдавая анализы,- пошутила Макка.
Пребывание в Ростове лишь омрачило настроение Адама, искреннего в своей надежде на желательный для семьи результат. Пока он бродил по знакомым улицам города со старинными зданиями, оживляя воспоминания, немного приглушённые за пять лет с момента окончания учёбы, где-то в медицинских кабинетах зарождался окончательный и бесповоротный диагноз.
-Рак груди с метастазами в печени…четвёртая стадия и неоперабельная..., - слова пожилого врача с толстой оправой очков и выдающимся вперёд подбородком, прозвучали как гром среди ясного неба, обезглавив надежду Адама и его отца,- крепитесь…
Профессор в роли вестника плохих известий пребывал уже более тридцати лет, когда решил переквалифицироваться в онколога, потеряв жену, омертвлённую этой коварной и беспощадной болезнью. Он смиренно ждал, зная, что оглушёнными тревожными словами понадобится несколько мучительных минут, чтобы задать следующий вопрос, который всегда одинаков и предсказуем.
Кровь в венах Адама забурлила, в висках застучало, как стук отбойного молотка, пока он пытался осмыслить слова профессора. Он невольно содрогнулся, отошёл к окну, который находился в метре от него, и положил ладонь на вскипающий лоб, качая головой не в силах справиться с ударом. В отличие от него, отец держался стойко, лишь нервно подёргивающаяся бровь выдавала сильное волнение.
-Сколько её осталось?- напрягая всю свою волю, спросил Магомед.
-Месяца 3-4…Это максимум…,-ответил профессор.
Одиноко сидящая в тревожном ожидании Макка в длинном и узком коридоре встала при приближении мужа и сына.
-У тебя опухоль, доброкачественная,-сказал Магомед, пряча глаза и вырабатывая новую стратегию поведения с женой. Насторожило ли её его поведение, на лице не отметились эмоции, но природная её наблюдательность должна была углядеть борьбу чувств на лице мужа и сына. Возможно, ей стало их просто жалко, таких сильных в обычной жизни, и таких слабых и беспомощных в сложившейся ситуации. В поезде по дороге домой Адам исподтишка наблюдал за матерью, её весёлость пару раз показалась ему наигранной. «Неужели она знает о том, что умрёт?»- задавался он вопросом, многократно слыша, что человек предчувствует свою смерть за год до неё. Две недели назад, когда они с отцом решили отвезти её в больницу, ничто не сулило несчастья, а теперь жизнь перевернулась вверх дном. И тут он вспомнил о Старике, поставившем его на ноги и о чудотворном источнике. Адам ухватился за спасительную мысль. «Надеюсь, он жив»,-подумал он, стыдя себя за то, что лишь раз навестил его.
На следующий день после прибытия домой Адам уже стоял у входной двери Старика, ещё более обветшалого, чем раньше.
Были дни глубокой осени, непривычно холодной для этих краёв. Находясь на краю отчаяния, Адам прибыл сюда, но не осмеливался из страха перед неприятным известием постучать в дверь в первую минуту. Дверь распахнулась изнутри, оттуда высунулась голова Старика, ещё более сгорбившегося и постаревшего на лице.
На его лице отметилось выражение заинтересованности и, к счастью Адама, он его незамедлительно узнал. Адам вошёл в прихожую осторожными шагами, вид Старика его взволновал, он, несомненно, был болен и частенько покашливал. Старик, призванный подкрепить его слабую надежду на излечение матери, испытующе на него посмотрел глядя вопросительно.
-Помнишь, ты меня излечил водой из чудотворного источника? Я, верный обещанию, никому нее обмолвился о нём. Но сейчас моя мать больна последней стадией рака и только чудо может ей помочь! –с пылом в голосе воскликнул Адам, умоляюще глядя на Старика, который внимательно его слушал.
Старик молчал, как - будто речь покинула его на старости лет. Нараставшее напряжение спало, когда он, наконец, заговорил:
-Не было и нет никакого чудотворного источника. Это был хитрый ход с моей стороны. Ты пил обычную воду, только родниковую. Это был элемент самовнушения и мой вынужденный обман, чтобы заставить тебя хоть в что-то поверить, раз ты не верил в себя.
Адам был ошарашен словами Старика, разбилась последняя надежда на постороннюю помощь обречённой на смерть.
- Это переход в вечность, итог пребывания на земле,-слабым утешением прозвучали слова, по окончанию которых Адам отъехал.
Течение болезни у всех больных раком, доживающих последние месяцы жизни, протекает одинаково, несмотря на сильные боли, Макка демонстрировала ангельскую кроткость как смертельно больная. Каждую ночь около её постели дежурили дочери, сестра и муж с сыном. Даже в такие наитяжелейшие для неё моменты она пыталась их приободрить. Как блекли собственные переживания по поводу аварии и разлуки с любимой девушкой на фоне страданий матери, мужественно переносящей или показывающей вид, что это так. К середине третьего месяца объявленного диагноза ей стало значительно хуже. Всех домочадцев, в особенности дочерей, охватила паника. Больная отказалась даже от того небольшого количества еды, что употребляла. Несмотря на протестующие возгласы, её пытались накормить, но бесполезность намерения повергла их в дополнительное уныние. Даже облик её поменялся под воздействием болезни, лицо приобрело желтушный цвет. Мольбы и усилия по борьбе за продолжение жизни оказались тщетны: она бесповоротно угасала. С подчёркнутым вниманием относились близкие к малейшим её просьбам, казалось, в смиренном ожидании своей участи она со временем отказалась и от них. В краткий миг просветления больная попросила наклониться к ней мужа: она что-то тихо сказала ему, и по тому, что он спешно покинул комнату, что-то значимое для них обоих.
Адам весь в переживаниях сидел рядом с матерью, держа её ослабшую руку в своей руке. Со временем она переставала узнавать кого бы то ни было, её отчужденный взгляд, казалось, блуждал по лицам родных людей, пытаясь углядеть знакомые черты. За день до смерти её стало получше, её бессвязные бормотания невозможно было разобрать по-прежнему, но она стала спокойнее и взгляд стал мягче. Её родные немного утихомирились в своих переживаниях, обрадованные вероятностью того, что физическая боль унялась, ослабив свои стальные тиски. На следующий день немногословную атмосферу, царящую в кухне, взорвал истошный женский крик, который доносился из комнаты больной. Над окончившей дни своего земного существования рыдала её дочь, пытаясь разбудить из объятий вечного сна, став невольной свидетельницей её тихого ухода. Каким-то внутренним светом осветилось лицо умершей, появилось изображение безмятежного покоя.
В скором времени родственники, соседи и просто знакомые наводнили дом и двор, молча и без вопросов выполняя каждый взятую добровольно на себя функцию. В. день похорон беспрерывно лил дождь из хмурых, как и внутреннее состояние Адама, грозовых туч. Казалось, и они были неугомонны в оплакивании ухода такой добропорядочной женщины. Когда настало время уложить умершую в зелёный ковёр-любимый ею цвет при жизни, дождь вникся состоянием потерявших и затих, удержав на время свои слёзы. Совершенно разбитый Адам был мрачнее туч на небе, он еле удержался на ногах, когда в свежевырытую могилу быстро опускали тело матери. Так нарушилась целостность семьи, некогда связанной узами родственной любви.
Траурная обстановка в доме наблюдалась вплоть до сороковин, которые наступили словно с силой притянутые верёвкой. Слова безграничного уважения к так рано ушедшей раздавались весь период со дня смерти до сороковой ночи. И ставший практически безгласным лишь недавно оживлённый дом, пронизывал своей могильной тишиной, наталкивая на определённые размышления о всепобеждающей силе рока и о нереальности противодействия её жёсткому давлению на человеческую сущность. Ощутимая потеря в лице хозяйки дома, жены и матери очень сблизила всех, кто был связан с ней неразрывными узами родства, объединив в попытке смягчить горечь утраты совместными усилиями. Адам и Магомед остались совершенно одни в доме, жизнь Адама отныне была распределена следующим образом: работа-дом-компьютер.
Затем, по прошествии небольшого количества времени, благополучно вернулся Хасан. Его когда-то засватанная невеста смиренно ждала его, её полу добровольное ожидание подкреплялось подарками и денежными банкнотами от будущих родственников, умаляя недовольство от растянувшегося дня ожидания свадьбы. Далее откладывать свадьбу не представлялось возможным, и через два месяца со дня смерти матери Адама состоялась свадьба его лучшего друга.
Адам откровенно скучал, и без какого-либо интереса к торжеству сидел с женихом в доме их соседей, как это повелось с давних времён. Не отметиться на свадьбе друга он не мог, и, приложив все усилия, чтобы превозмочь нежелание, с эмоциональным настроем, не вписывающимся в свадебное торжество, сидел за столом с целью через пару часов удалиться, сославшись на срочные дела. Излияния спиртного и заплетающиеся языки его откровенно раздражали, он ушёл, провожаемый понимающим его состояние Хасаном. Затем вошёл в их двор, чтобы пожелать всех благ в связи с новыми событиями его родным. С осознанием исполнения всего намеченного в уме, он пошёл в сторону ворот. Из дома вышла группа женщин из числа гостей, собравшиеся домой со свадьбы. Что-то заставило его убавить шаг и обернуться, когда он уже настиг ворота, не потревоженный никем: его жадные глаза нашли среди этих женщин ту, что была легко узнаваема даже сердцем. Сердце ёкнуло и предательски забилось, узнав Тамилу. Заметив на себе чей-то пристальный взгляд, та, которой он был адресован, решив, очевидно, прервать разговор на короткую паузу, чтобы успокоить своё любопытство, повернулась в сторону его хозяина. Их взгляды соприкоснулись, произошло незримое столкновение, затем молниеносно проникли в глаза друг друга, подняв волну в душах. Трепет восторга заставил подпрыгнуть сердца, погрузив в сладкую истому. Каждое из них безоговорочно признало своё поражение. Многократно внушаемое прежде равнодушие бесследно растворилось под радостный стук сердец, объединённых единым чувством, выстоявшим после вех взаимных упрёков, предтеча которых не до конца выясненные причины, повлекшие за собой разлад в отношениях. Костёр в сердцах, в которых ещё тлели угольки, вспыхнул с новой силой, поддуваемый таинством новой встречи. Тамила могла уловить изменения в Адаме, заметив, что тот стал серьёзнее отчасти из-за побелевших висков. Адам, напротив, узнал её в первую очередь сердцем, разительные изменения были налицо: какая-то пропасть легла между вчерашней юной свежей девушкой и взрослой замужней женщиной - матерью. Его пробужденное сердце поспешило сообщить, что внешние изменения не коснулись органа, отвечающего за чувства. Адам не отдавал себя отчёта в том, как долго продолжался их обмен взглядами, их намагниченные взгляды с трудом оторвались друг от друга: его кто-то упрямо тянул за рукав, а Тамиле с большой неохотой пришлось вновь включиться в разговор. Её бессменный облик всё так же производил на Адама чарующее впечатление, и вытравить его из памяти не то, что не представлялось возможным, но необходимость в этом не признавалась самим сердцем. Провидению было угодно, чтобы они вновь пересеклись в сложный период в жизни Адама и на свадьбе его лучшего друга как-будто кому-то пришло в голову зло подшутить над ним, осознавая, что непредвиденная и вместе с ним долгожданная встреча одновременно смягчит и утяжелит горечь расставания.
-Адам! Какая неожиданная встреча!- парень на полголовы ниже Адама с приличным животиком, противоречащим представлению о том, как должен выглядеть молодой человек, обрадованно проговорил, протягивая свою пухлую руку с короткими пальцами.
-Мир гораздо теснее, чем я мог себе представить,- произнёс в ответ Адам, глаза которого говорили: « Какая нелёгкая тебя сюда занесла?». Слова из уст Мики, который в своё время учился на два курса ниже Адама, лились без перерыва. Его бесконечные рассказы о житье-бытье Адама и не имеющая под собой основу уверенность в том, что Адам несказанно рад его появлению, спровоцировали то, что Адам и Тамила потеряли друг друга из вида. Когда он вновь смог поймать очертания её до боли знакомого облика, она стояла около машины в окружении, как он предположил, родственников, готовясь уехать. Тот, кто явно преуспел в своём намерении помешать столь важной и многозначащей встрече, ни сном, ни духом не ведал о вскипающей буре негодования в душе Адама. Исключив по неведению вероятность их словестного общения, он как ни в чём не бывало обрушил очередной поток словоизлияний в адрес до крайней степени расстроенного Адама. Искромётные взгляды, которые Адам метал в сторону Тамилы- трогательные доказательства его немеркнущего любовного чувства, потеряли свою значимость, когда белая «десятка», в которую с таким изяществом уселась Тамила, скрылась из виду. Адам оторвал свой взгляд от дороги и наконец, посмотрел в упор на старого знакомого, неосознанно разрушившего все самые смелые планы на общение с дорогим человеком.
- Ты дай мне свой номер, пообщаемся. А сейчас я очень тороплюсь,- грустным тоном произнёс Адам, вынимая телефон из кармана брюк.
- Рад был встрече,- после обмена номерами и последующим рукопожатием, сказал тот, кто втиснулся в животрепещущий диалог глаз. Адам пошёл по направлению к своей машине, стоящей поодаль, находясь в угнетённом состоянии. Совершенно истомлённые тоской ожидания, он и Тамила пережили вновь одну из тех восхитительных минут, когда сердца всё теснее объединяются. И почему сценарий жизни человека пишет непременно судьба, порой недобросовестно выполняя возложенную на неё роль вершителя истории человечества, вызывая негативную реакцию и кривотолки. И невозможно абстрагироваться от укоренившихся в обществе предрассудков, чтобы обрести счастье сегодня и сейчас, когда необходимость в нём так же велика, как потребность дыхательной системы в кислороде. Разве постыдна любовь, возвеличивающая душу, и почему люди малейший переход за чётко очерченную линию воспринимают как нечто из разряда вон выходящее и спешат окрестить позором. Сколько существует человек, столько и ищет правду, способную утешить его самолюбие, и ту, что находит, сразу отторгает от себя по причине невосприятия её далеко не всегда ослепительного образа. Почему люди так бездушно ограничивают существования человечества на это земле узко очерченными рамками, когда только счастливый и свободный человек может быть добрым по отношению ко всему, что населяет эту обетованную планету. Заклеймить позором то, конечный итог которого появление ещё одного счастливого человека, считается устоявшейся нормой для взаимоотношений. Счастье возвратно и крайне заразительно, и ходит где-то по околице, стучась в двери, и только самые смелые распахивают настежь двери. Адам сосредоточенно размышлял о превратностях судьбы, лёжа на кровати в своей комнате, полутьма способствовала более глубокому погружению в себя. Разве было основание для того, чтобы корить себя, если он без какой-либо тени сомнения составил достаточно дерзновенный план по насильному обретению счастья с дорогой для его сердца девушкой, и только роковое стечение обстоятельств помешало этому? Ему не в чем было обвинять себя, и именно тот факт, что он не мог найти виновного в этом бесповоротном событии, изъедало его душу. Помимо прочего, обвинять женщину - слабое и беззащитное существо перед законами, которые не всегда адекватны по отношению к ней, было тем, что он отвергал безоговорочно. Именно потому, что женщина может пасть гораздо ниже, чем мужчина, если им обоим представится такая возможность, с неё и спрос особый на мудром Кавказе. И блюдут честь женщины как нечто хрупкое и невозможное собрать в целое. Ему крайне тяжело давалось осознание того, что видеться они будут урывками, и их короткие, но объёмные встречи, будут происходить волею случая. Он подложил руки под голову, как бы оказывая ей посильную помощь, когда голова в очередной раз готова была взорваться под воздействием пришедшей на память фразы Тамилы о том, что он потворствовал её тогдашнему похищению. По всякому склонял он свои мысли, и вкривь, и вкось, и вдаль и вглубь, но разумного объяснения от своего интеллекта, который обладал достаточной способностью мыслить логически, так и не дождался. Почему так глупо их разводит судьба, далеко отбрасывая вероятность расставить всё по своим местам. Может, именно это и помогло бы ему удосужить трезвым взглядом прошлое, на которое он беспрерывно оглядывался в поисках ответов, и уверенно перевернуть страницу, залоснившуюся от частых притрагиваний дрожащими пальцами, выражающими колебания. Как долго и с каким молчаливым терпением ждал он встречи с Тамилой, много раз прокручивая в голове этот момент, и как следствие – обстоятельный разговор, освобождающий от душевных терзаний. Но его предположение оказалось ошибочным: безмятежный покой в душе не образовался, напротив, встреча ещё более взволновала его сознание. Только сейчас он смог дать полную оценку томившемуся в заточении чувству. Оно углубилось, пустило более глубокие корни, и заморозило для всего остального сердце, обратившись в айсберг, льды которого жёстко и безоговорочно отвергают шанс насладиться его погибелью. Через какой промежуток времени он увидит бесконечно дорогое его сердцу лицо? Неужели ему суждено свыкнуться со своим одиночеством, или всё же поддаться многочисленным уговорам и обрести свой семейный очаг? Он живо представил себе эту картину: воображение нарисовало детей, которые мельтешат перед глазами, дёргают за подол халата его обрюзгшую жену и свою мать. Или при более удачном раскладе крепкие семейные узы и трогательные взаимоотношения, опирающиеся на неиссякаемый источник взаимной любви.
Алеющая заря постепенно наполняла обильно проникающим через окна светом комнату, просветляя мысли Адама. Ожившее движение за окном нарушило целостность его одиночества. Вдруг в мозгу у него сверкнула плодотворная мысль, с сегодняшнего дня он в законном отпуске и поедет в горы к Старику, чтобы проведать его и привести в порядок мысли, что разбрелись, как потерявшееся стадо. Его сестра – Залина, переехавшая на место жительства в Казахстан, пока не планировала вернуться обратно, а, значит, отец будет не один. Решение родилось спонтанно и вполне заслуженно претендовало на успех, как имеющее под собой благодатную почву. Недолго думая он отбросил одеяло и вскочил подбодряемый внезапно осенившей его догадкой о том, как избавиться от навязчивых воспоминаний.
- Решение зрелого человека, - после недолгого раздумья проговорил Магомед в ответ на высказанное Адамом беспокойство по поводу предполагаемой болезни Старика, учитывая преклонность его лет.
Его одобрение было крайне желательно для Адама, чувство безграничного преклонения перед авторитетом отца впитывал каждый представитель его народа с молоком матери, и принадлежность к определённому роду обязывала по возможности носить в памяти имена семи своих предков по отцовской линии. От природы он был щедро наделён умением коротко и внятно выражать своё мнение, которое практически всегда согласовывалось с мнением других, предугадывая малейшую вероятность возникновения конфликта между сторонами. С женой они прекрасно дополняли друг друга, пока к порогу его дома не подкралась нещадная беда, подчистую расшатав само представление о том, каким должен быть уклад жизни человека в достаточно солидном возрасте. По прошествии сороковой ночи на него непрестанно сыпались предложения от целого сонма «доброжелателей», якобы обеспокоенных внезапно образовавшимся вакуумом в его личной жизни. Магомед, безусловно, не отвергал напрочь саму мысль о новом браке. Об этом просила его Макка, доживающая свои последние дни, на что он стремглав выскочил из комнаты, как ошпаренный. Его изумлению не было предела, вне всякого сомнения, это было верхом благородства. Она обладала редчайшим в человеческой среде качеством-благородством, ставящим её на высшую ступень человеческого развития. Её всегда будут вспоминать добрым словом, и маловероятно, что ей можно будет найти полноценную замену. « Муж-это самый милосердный человек на свете. В особенности, если ты интересна ему, как женщина. А если нет интереса, то тебя могут наречь Совершенством, но для него ты -последняя женщина на свете. Или абсолютно все могут хулить тебя за безобразность души и за внешнюю невзрачность, но если ты ему интересна, то ты лучшая из лучших, он будет носиться с тобой, как с писаной торбой»,- любила повторять она, грозя ему пальцем, по всякому шутя, обыгрывая эти слова.
Скоропалительный брак - это вполне закономерное явление среди мужчин, ставших вдовцами. Одиночество их сильно тяготит, накладывает отпечаток и пресловутый мужской эгоизм вкупе с невозможностью растворяться в детях и внуках, что так свойственно женщинам. Да и может ли существовать мужчина без женской опеки: сперва мать направляет его по жизни, потом жена осторожно, не в отличие от матери, ведёт его, ни разу не давая возможности усомниться в своей главенствующей позиции в браке. Мужское мировоззрение до такой степени расходится с женским, что впору признать их существами с разных планет, без точек соприкосновения почти во всех основных вопросах. Одни со смехом считают проблему надуманной, узнав причину горького плача, другие даже при детальном рассмотрении не могут углядеть мотивацию в поступках. Не подлежит сомнению, что, несмотря на разрозненность взглядов, сила притяжения столь велика, что рушит все незримые барьеры на пути к обретению единения. Человек настолько несовершенное существо, что в обязательном порядке нуждается в том, кто будет дополнять его, чтобы почувствовать себя цельной натурой. Момент, когда Адам собирался наведаться к Старику пришёлся на то время, когда его отец отмежёвывался от назойливых предложений вступить в брак. При словах о женитьбе он предпочитал замять разговор и перевести его на другую тему. Он не мог представить, как можно в одночасье зачеркнуть всё то хорошее, что было между ним и Маккой. Да и дети изменят к нему отношение как к предавшему светлую память об их матери. Адам не предполагал, какие волнения одолевали его отца, и совершенно уверенный в правильности своего поступка, уехал в горы. Горы встретили его приветливо. Солнце уже успело скрыться за их заснеженным вершинами, раскатистое эхо, казалось, потешалось над ним, многократно повторяя его звуки, растягивая их, как резину и неся обрывки его фраз в недосягаемую даль. Всё та же машина и та же дорога…Всё легко узнаваемо и почти близкое, как дорога, ведущая к родному очагу. Вначале ему становилось здесь немного нехорошо, пока длился период адаптации, но привыкание не заставляло себя долго ждать по той простой причине, что приезжал он не с какого-то дальнего края, а из близлежащих мест, пусть и плоскостных. Сперва он просто прогуливался, вдыхал ароматы, пытался улавливать все звуки, рождающиеся в этом почти безмятежном месте. Состояние приятной расслабленности, в которое он тут же погружался, обволакивало его с ног до головы, как туманная дымка. « Какое раздолье для всевозможных размышлений. Мало-помалу и здравый смысл заработает под воздействием благодатной тишины и чистейшего воздуха»,-подумал он, внимательным взглядом окидывая главные достопримечательности гористой местности. Вдруг вспомнив о том, что привело его сюда отнюдь не поиск душевной гармонии, а скорее острое желание узнать о жизни того, кто существует вне социума, не имея при себе никаких средств связи с внешним миром, он изобразив на лице собранность пошёл по направлению к месту проживания Старика. Адам принялся методично стучать в изъеденную молью дверь неопределённого цвета. Глухая тишина и собственное шестое чувство подсказали ему, опередив его очередное движение, что ничего хорошего за дверью не сокрыто. На кровати в дальнем углу дома что-то лежало с трудом напоминающее человека в наступившем полумраке в доме, когда его глаза пытались настроиться на то, чтобы приспособиться к новому освещению к пространству вокруг. Пары минут было вполне достаточно, чтобы признать в нём Старика, поставившего его на ноги. В груди Адама защемило, когда он увидел, в каком жалком положении оказался Старик, попав в капкан смертоносной болезни. Изведав столько горя и испив ядовитую чашу страданий, он как брошенная собачонка доживал свои дни в полном одиночестве, лишённый малейшей моральной поддержки и элементарного ухода над безучастным ко всем внешним явлениям, телом. При взгляде на Старика Адама посетила мысль, что тот постепенно, шаг за шагом постигал мудрость, углубляясь в философское мышление о сущности самой жизни, но что-то, видать, упустил. И это и есть оборотная сторона избранного для себя одиночества. Адам явственно осознал, в каком затруднительном положении он оказался, было очевидно, что Старик, в котором ещё тлели искры жизни, мог уйти в бесконечность, испустив дух. Неведомая для него болезнь так исказила лицо Старика, что на него набежало чувство такой беспредельной жалости, что в глазах засверкали капельки слёз.
Старик метался в бреду, Адам пытался растормошить его словами: «Старик, Старик, ты меня слышишь? Это я, Адам!» Никакой реакции не последовало. Адам глубоко задумался о том, какие действия ему предпринять, чтобы хотя бы облегчить его последние дни, раз невозможно вырвать из бесконтрольных когтей смерти, всё глубже и глубже врезающихся в живую плоть умирающих. И впервые пожалел, что не владеет никакими медицинскими навыками, и движимый состраданием набрал в кружку воды, наклонился, чтобы напоить его, приподняв голову. Сухие, бескровные и потрескавшиеся губы жадно стали отхлёбывать маленькими глотками из алюминиевой кружки « Человек может прожить без воды не более суток, следовательно, Старик ещё вчера мог приподниматься, чтобы выпить воды»,- сделал он для себя вывод, поражённый тем, что по наитию оказался здесь, чтобы, если и не скрасить, но хотя бы облегчить последние земные дни человека, перед которым он был в неоплатном долгу. Он поставил около кровати табурет, на котором так любил сидеть Старик, уселся на него и принялся думать о своих дальнейших действиях. « Так, в первую очередь необходимо его накормить»,- решил он и принялся искать продукты у такого запасливого хозяина, каким, несомненно, являлся Старик. Открыв нижнюю дверцу серванта, он извлёк крупу, которая вполне годилась на роль еды. Пока он в заднем дворе рубил дрова одним точным ударом рассекая их на половинки, и кипятил воду, прошло ещё некоторое время. Лихорадка, овладевшая существом больного, не думала отступать, и попытка накормить оказалась, увы, тщетной. Адам сделал для себя открытие, что Старик занемог вскоре после того, как он навещал его в последний раз. Изнурительная болезнь и приплюсованная к нему старость сделали невыполнимой задачу по выздоровлению и излечению данного больного. « Наверно, это тот самый классический случай, когда умирают от старости», - мало утешил этот вывод Адама, охваченного чувством безбрежной жалости и искреннего сострадания к исстрадавшейся душе Старика, который на закате дней оказался совершенно один. Он вспомнил о матери: воспоминания, предшествующие её уходу всё острее пронзили его сердце. Нет такого места в мире и даже в целой Вселенной, где можно было бы укрыть того, к кому вплотную приблизился ангел смерти, и никакие гигантские силы не в силах развернуть обоз судьбы, направляющийся в вечность. Ни одному из смертных не дано узнать, каким мерилом измеряется масштаб страха уходом, и какие эмоции рождаются внутри него. И за кажущимся внешним покоем на лице предположительно маскируется животный страх, сковывающий смертельно больного. И его безынициативность - это уже начавшееся отделение души от тела и вынужденное смирение перед лицом вездесущей смерти. Человек-самое одинокое из существ, населяющих эту планету. Будучи носителем основного разума, он несёт колоссальную ответственность за тех, кто находится на ступень ниже, и в то же время в самые значительные моменты - в момент рождения и смерти совершенно одинок, как какая-то амёба. Что бы поведал Старик Адаму, если бы речь соизволила к нему вернуться? Возможно, он рассказал бы о том, как намыкался за все годы лишений и безрезультатного поиска душевного мира, или помог разобраться в том, где проходит та тонкая грань между допустимым и желательным. А, может, из его уст полились бы последние напутственные слова в адрес Адама. Но он пребывал в лихорадочном сне, и Адам на протяжении всей ночи не отходил от него, попеременно меняя влажные тряпки, обмакивая их в миску с водой и укладывая на лоб больного. Напряжённо прислушиваясь к каждому тяжёлому вздоху, извергаемому пылающему в предсмертных судорогах, телом. Какого же было его удивление, когда Старик под влиянием какого-то бессознательного порыва встал с кровати и невидящими глазами начал что-то бормотать просящим тоном. И даже те звуки, в которых угадывались слова, были на совершенно незнакомом для Адама языке. Он что-то настойчиво просил, потом нотки в его голосе стали всё требовательнее, и всё это продолжалось не более минуты. Неожиданно голова Старика упала на изголовье кровати и неестественно откинулась на левый бок. Адам засуетился, увидев, что тот затих. Не обнаружив пульса на руке, он приложил пальцы к сонной артерии, и, убедившись, что Старик скончался, осторожно закрыл ладонью его глаза с застывшим взглядом. Эта ночь останется в памяти как одна из тяжелейших ночей: один на один с мертвецом и в суетливых размышлениях о том, каким должен быть последующий шаг. За окном медленно занималась заря, постепенно осветляя комнату, но не завершая мыслительный процесс, призванный определить, какие действия предпринять далее. Наконец он додумался призвать в помощь логику, и всё встало на свои места. «Старик умер, а, значит, подлежит погребению»,- услышал он голос собственного рассудка. Хижина Старика стояла на отшибе, и желание окинуть внимательным взглядом пространство вокруг, не могло выявить факта наличия какого-либо жилого помещения. Казалось, трудное решение- собственными усилиями схоронить умершего за Адама приняла сама судьба, не оставив ни единого шанса на то, чтобы увильнуть от предначертанного свыше. Он не просто столкнулся нос к носу с бедой, но и очутился перед необходимостью очень сложного выбора, и чтобы окончательно навести должный порядок в мыслях, сел на скамейку под могучим дубом. Внезапно у него в голове сверкнула мысль, что место под орехом как нельзя подходит для того, похоронить Старика. Он молниеносно отказался от показавшейся блестящей идеи, но его рассудок в опровержении этого поспешил выставить весомый аргумент в пользу этого решения: «Это было излюбленное место Старика, он любил сиживать здесь, предавался глубоким размышлениям, и наверняка здесь затихали душевные бури. И оно годится на роль последнего пристанища», – заверил его внутренний голос. Тело умершего предстояло омыть и завернуть в саван - это было первоочередным делом. Адам вспомнил похороны матери и бабушки, а также выхватывая из глубин памяти всё, что имеет прямое отношение к процессу погребения, спешно начал искать простыни, которые когда-то в большом количестве привозились его родными. Ему некогда было терзаться сомнениями касательно того, насколько точны его действия, они возникли после того, как омытое и завёрнутое в простыню тело Старика лежало в безмолвном ожидании предания земле. Над сознанием Адама вновь возобладало сомнение, когда возникло отчётливое ощущение, что он представления не имеет, как хоронить Старика. Какой религии он придерживался, как он называл Бога, в вере в которого был настолько искренним, что казалось, что именно она помогла ему возвыситься душою. Всё это было из разряда непостижимого для Адама, и религиозная принадлежность Старика обрекла на пребывание в вынужденном бездействии, которое воровало и без того бесценное время. Прямо противоположные мысли начали осаждать его с периодичностью в минуты, вызывая дисбаланс и подрывая лишь недавно казавшуюся уверенность в действиях. Бессчётное количество раз он развивал мысль и тут же отвергал её как не заслуживающую рассмотрения. Даже самая необузданная его фантазия не могла представить, что судьба по только ей понятным причинам приведёт его сюда и поставит перед очень сложной дилеммой. Бывают ли неразрешимые ситуации и как из целого ряда вариантов выбрать наиболее отвечающий нравственным нормам. Как взвесить на воображаемых весах все за и против и успокоить свою совесть, чтобы в дальнейшем она не досаждала с присущей ей придирчивостью. Он всё больше склонялся к выводу, что данное испытание было предписано ему свыше, иначе как можно объяснить то, что даже телефон полностью разрядился, когда в голове у него возникла идея позвонить кому-нибудь и проконсультироваться насчёт дальнейших действий. Разве можно отнести к разряду нелепых случайностей тот факт, что машина не заводится, напрочь отбросив надежду на оказание содействия от более сведущих в этом вопросе. Возможно, кто – то уложился бы в двух словах «проверка на вшивость», но Адам был не из той когорты. Он был из тех людей, которые усматривали в подобном некий сакральный смысл, ведь даже то, что невесть откуда взявшийся старик, происхождение которого сокрыто за семью печатями, и который исцелил его, когда все ответственные за это разводили руками, уже можно было отнести к разряду невероятных историй. Ему предстояло с честью выйти из сложившейся ситуации, и итогом его размышлений стало решение положиться в столь важном вопросе на сердце, которое курирует все остальные органы, гоняя по венам горячую кровь, поддерживая в них жизнь. На лице его появилось выражение сосредоточенности и вдумчивости, и этого было вполне достаточно, чтобы Адам зашевелился, приступив к действиям. Если память ему не изменяла, на заднем дворе Старик держал всякую всячину, к которой, несомненно, относилась садовая утварь, состоявшая преимущественно из вил, лопат и тяпок. Место для могилы он выбрал под орехом, но на противоположной стороне от скамейки. Благо, орех был огромным, и его широкая крона довольно приличный участок заимствовала, обозначив как свою территорию. В его пользу было то, что он был осведомлён, каким должен быть размер могилы. Собравшись с духом, он приступил к действиям. Почва легко поддалась, лопата вошла по самый черенок, и он, приложив усилия, снял первый слой земли. Адам, подгоняемый осознанием цейтнота, рьяно взялся за, возможно, самое ответственное дело в его жизни: чтобы в дальнейшем быть в ладу со своей совестью, он обязан был с честью выйти из ниспосланного испытания. Он сказал себе, что если придётся стократно умножить силы, его молодой организм не позволит себе расслабиться. Даже если бы напряг память, он не сумел бы с определённой точностью вспомнить какое количество времени занял процесс, затративший силы, в начале казавшиеся неисчислимыми. Адам отвлекался лишь на то, что периодически вытирал рукавом рубашки пот со лба, обильно выступающий и разъедающий своими солями кожу. Наконец он отложил измазанную землёй лопату в сторону и решительно направился в дом. С силой вырвал со стены ковёр, прибитый гвоздями. Очевидно, это был подарок кого-то из благодарных пациентов и теперь был как нельзя кстати. Адам осторожно взял тело Старика, в котором замерли все жизненные процессы, и уложил на предварительно разложенный ковёр с намерением завернуть. Он, безусловно, знал, что дух умершего 40 дней присутствует в этом мире, и мысленно пожелал Старику долгожданного успокоения, столь необходимого его истерзанной душе. Потом с лёгкостью понёс изрядно потерявшее в весе за период изматывающей болезни тело на место его последнего обитания. Собрал воедино всю свою выдержку, чтобы не дать слабину в столь многозначащий момент. Уже уложив тело на дно могилы, замер над ним. Какое-то чувство безбрежной жалости остановило его, в глазах образовались слёзы. Почему-то мелькнула мысль, что Старик отныне безраздельно принадлежит земле, которая вскормила его, щедро поила своим неиссякаемым источником жизни, и вернула себе, когда оборвался путь, предписанный заранее. Это для него было из области неизведанного, и чтобы ответить на вопросы, спонтанно возникающие у него в голове, не хватило бы всей его жизни. Они ассоциировались с неоглядными далями, необозримым для самого современного телескопа космосом. Ещё какой-то промежуток времени он неотрывно смотрел на тело, затем окинул его прощальным взглядом, и приступил к забрасыванию могилы землёй. Через некоторое время над свежей могилой высилась табличка с выбитой на ней датой смерти и надписью «Здесь похоронен Старик».
Адам уверенной поступью направился к своей машине.
Он взял оттуда коврик для намаза, который неотлучно находился в ней, и аккуратно разложив его, принялся усиленно молиться Аллаху за спасение души Старика. Он просил простить Старику все его вольные и невольные грехи, беспрепятственно принять исстрадавшуюся душу, апеллируя к милости, не имеющей границ. Адам долго молился, и так искренне, что увеличивало шансы на то, что воззвание будет услышано Всевышним. Ведь он не примет только язычников, а Старик верил в единого Бога, хотя к какой религии он относил себя, для Адама так и осталось тайной. Только Аллах ведает, кого он сочтёт истинным мусульманином в День Суда, возможно, тот, кому предрекали райские сады, ужаснётся, оказавшись пред вратами Ада, а тот, на кого смертные махнули рукой, вкусит плоды Рая. Ведь он судит не только по поступкам, но и по намерениям. С чистыми помыслами шагает чистый в своей вере, выполняя столпы Ислама, и первое и второе является единой составляющей религии. Как мало порой делает человек, чтобы впоследствии, когда окажется в мире ином, его вспоминали добрым словом и жила благодарная память в сердцах всех, кому доводилось столкнуться с ним на единственной планете с зелёным покровом. Нет оправдания бессердечности, ссылающейся на изведанную в большом количестве боль, ожесточившей сердца. Нет оправдания и необдуманным словам и поступкам, безоглядно на законы божьи льющиеся из недр человеческого сознания.
Была уже ночь с отчётливо видными звёздами и новорожденной луной, когда Адам, вконец измученный непрерывными волнениями за эти дни, завершил все свои обязательства перед Стариком. У человека лишь три пути, когда он оказывается перед сложным выбором: либо он с героической стойкостью переносит удары, обретая дополнительную твёрдость, либо накладывает на себя руки, или бежит, время от времени оборачиваясь назад, чтобы предугадать попытку преследования. Адам безоговорочно отметал два последних варианта, на генетическом уровне у него было заложено стремление к преодолению, как в каждом горце, взращённом горами, являющимися символом мудрости и стойкости. Он рухнул на кровать, с намерением провести в почти ставшем родным доме последнюю ночь. Утром он встанет с твёрдой головой и при помощи деревянных досок наглухо забьёт дверь и окна, потом обратит свой долгий взгляд на изрядно обветшавшее за время его первого посещения, здание. Именно таким он и запечатлится в его памяти - дом надежд и спасительных решений, дом скорби и последнего приюта. Кто знает, может когда-нибудь, когда с бешеной скоростью пролетят быстрокрылые года, к забитым досками дверям с заржавевшим гвоздями приблизится осторожными шагами путник, вынужденный искать укрытие. И всё повторится сначала…
Прошло уже полгода со смерти матери Адама, отрезок времени, приглушивший боль от утраты. В один из дней, не предвещавших ничего необычного, по пришествии домой Адам застал гостей: двоюродная тётя по отцу - редкие гости в их доме, уютно расположились в гостиной, служившей одновременно и залом. Как ни странно, Магомеда дома нее оказалось, и потому у Адама возникло отчётливое ощущение, что непредвиденные гости ожидали именно его. Они обнялись и обменялись приветствиями, ставшими уже давно частью традиции. Почтительным тоном, обязательном при обращении к старшим родственникам, Адам обратился с предложением последовать в кухню, чтобы попить чаю. Гости учтиво отказались: «Баркал, у нас мало времени…Мы вот по какому поводу…,- взвешивая каждое слово, проговорил муж тёти,- мужчина ни в коем случае не должен быть один…В доме в обязательном порядке должна быть женщина, которая поддерживает семейный очаг. Это восходит ещё к представлению наших предков о семье. Одним словом, в воскресенье состоится свадьба твоего отца. Мы нашли женщину, которая справиться с ролью хозяйки и удачно впишется в вашу семью.
- Как-то неожиданно всё…,-запинаясь от волнения, ответил Адам, совершенно не подготовленный к такому повороту событий.
-Твоя мать перед смертью настойчиво его об этом просила. Да он отнекивался, но одиночество тяготит любого мужчину, огонь в доме поддерживается только за счёт женщины.
Вот и настало воскресенье, несущее с собой новизну с женщиной, которой предстоит стать новой хозяйкой в доме, доныне отличавшимся атмосферой доброжелательности и истинно кавказского гостеприимства. Адам не сомневался, что это событие было предрешено и неизбежно, но что-то в нём, несмотря на это отказывалось не подлежащее обсуждению сыном. Он был в курсе того, что Магомед с трудом определился в своём выборе, на него оказывалось давление, помимо обстоятельств отмечался и человеческий фактор. Магомед, казалось, совсем зачах без женского ухода: некогда избалованный вниманием жены, он постепенно пришёл к выводу, что вакантное место не жены не должно долго пустовать. Невыплаканное горе дочерей с трудом приняло внезапную новость о женитьбе отца: частенько наведывались они в отчий дом, наводили порядок, готовили еду и с жалостью смотрели на двух одиноких мужчин. На тётю, которая буквально навязала их отцу брак, сломив его сопротивление, они и не думали гневаться, а просто тихо и без лишних эмоций приняли известие о женитьбе как данность, не выдав боль. Если их умирающая мать на смертном одре была обеспокоена тем, что он остаётся один, то с их стороны было крайне неблагоразумно выражать негативное отношение к почти свершившуся. Задвинув свою гордость, они занялись подготовкой к свадьбе и приветливо встречали немногочисленных гостей из числа ближайших родственников. Магомеду не надлежало прятаться согласно обычаям, его статус и возраст указывали на то, это вполне соответствовало нормам морали. Он стоял посредине двора и собственноручно встречал гостей. Все были сыты, расслаблены и обменивались малозначащими фразами, когда во двор без лишнего шума въехала машина. В скором времени оттуда вывели невесту. Парень, которому выпала эта роль, осторожно, держа в ладони своей правой руки свою ладонь с двумя крупными перстнями, повёл в дом, где её уже заждались любопытные гости. Оставив её у угла, он, выполнив свою миссию спешно удалился. Перед глазами давно заинтересованных лиц предстала цветущая женщина среднего роста, что называется «в самом соку» за сорок. Она была одета в белый костюм строгого кроя и в белую косынку, ниспущенную спереди, с концами на плечах. Её резко очерченный рот с густо нанесённой алой помадой расточал улыбки направо и налево, на лоб был кокетливо спущен локон, закрученный и изрядно побрызганный лаком для волос. Румянец на щеках так и играл, выдавая жизнелюбивую натуру. Она производила впечатление какого-то сгустка неисчерпаемой энергии. Зала мгновенно наполнилась запахом её дорогого парфюма и кокетством, бьющим через край. Даже первый брошенный на неё взгляд говорил. Что она являлась полной противоположностью матери Адама. Внимание женщин больше всего привлекло колье, красовавшееся на её белой полной шее - вещь превосходной работы, за которое, вероятно, было выложено немалое количество зелёных банкнот. Женщины за столом перешёптывались между собой, те, кто был в курсе, высказывал предположение, что богатая разведёнка вышла замуж только потому, что ей не полагалось жить одной, это противоречит адатам. Другие с лёгкостью соглашались с этим утверждением. Её семья строго придерживалась национальный традиций, чтобы пустить людям пыль в глаза, удачно совмещая в то же время наркобизнес с ежегодным посещением места паломничества мусульман - Меккой. Аза, так звали новую жену Магомеда, имела во владении пару магазинов, где выставлялась исключительно бутиковая одежда. Она могла позволить себе всё, кроме собственного жилья, где она могла бы быть полновластной хозяйкой. И только этот факт сподвиг её на замужество за пятидесятипятилетнего мужчину, который, впрочем, выглядел значительно моложе своих лет главным образом за счёт подтянутости и почти отсутствующей седины. В стороне от решения не остались и её братья на крутых иномарках совместно с отцом, пять раз совершившим хадж: хорошие корни до сих пор высоко ценились в обществе, и тейп Магомеда и его семья за заслугу деда перед народом пользовалась давним почётом. Её приданое еле уместилось в газель, которое после того, как её ввели в дом, тут же выгрузили под навесом кроме вместительных чемоданов. Потихоньку гости начали расходиться с пожеланиями мира и благоденствия, пока в доме не остались отец, сын, дочери и внуки главы семьи. Столы, которые буквально ломились от угощений, опустели. Новобрачная сидела в окружении восхищённых племянниц Адама на одном из стульев, выставленных в большом количестве вокруг стола, пока их матери прибирались в доме
Утро следующего дня отметилось какой-то новой атмосферой в доме, заразительный смех женщины, что своими широкими жестами одаривала подарками членов семьи, в начале смущал. Кому-то бы показалось, что она являлась той, кому предстояло стать полноценной заменой Макки и вдохнуть жизнь в почти затихший дом. Но в Адаме что-то взбунтовалось, напрочь отвергло само предложение об этом практически сбывшемся факте. Насколько обманулись его ожидания относительно того, какой должна быть жена отца, чтобы скрасить его почти подкравшуюся старость, тихим и безмятежным покоем напрочь опровергнуть вероятность дисгармонии в душе. В представлении Адама спутница жизни Магомеда обязана была являться образцом добродетели и женской мудрости, чтобы ни в коей мере не допускать разобщения в семье. Ведь доныне Макка умело поддерживала огонь в семейном очаге, вовремя подбрасывая дрова единения, мягкими речами сохраняя равновесие в семье. Но поведение нового члена семьи внесло сумятицу в его душу. Все последующие дни закрепили уверенность, что его ожидания оказались напрасными, новая жена отца имела прямое отношение к тому типу женщин, которых Адам откровенно не понимал, и их наигранность вкупе с чисто женским кокетством не были присущи не одной из женщин, наложивших опечаток на его жизнь. Сёстры, мать и, наконец, Тамила в своём поведении были просты и понятны, в их речах не улавливалась фальшь, в излагаемых словах не сквозил двойной смысл. Сёстры уехали домой и забылись в детях и в своих семейных проблемах, чтобы отныне лишь время от времени навещать родных, при этом горячо прося Адама подумать о женитьбе.
Адам не без чувства гнева взирал на постигшие дом кардинальные изменения: новая хозяйка рьяно взялась переделывать обстановку в доме, где-то переставляя, что-то без лишних раздумий меняя, благо имелись на это достаточные средства. Но Магомед, казалось, не замечал, как медленно, а, возможно, и целенаправленно уничтожается память о Макке. Он с каким-то немым восторгом взирал на новую жену, в нём ожил некогда повзрослевший молодой мужчина. Очевидно, по настоянию Азы он незамедлительно уволился с работы, и приодетый женой в дорогостоящие одежды развозил её, сидящую в переднем кресле машины с горделиво приподнятым подбородком. Праздная атмосфера, пришедшая на смену тихой размеренной жизни, Адаму была не по душе. Безусловно, он был одинок в своём невосприятии этой новой действительности, но обязан был с должным смирением как сын принимать всё одобряемое и воспринимаемое как данность отцом. Когда в его душе вскипала буря негодования как ответ на бесстыдное в его представлении поведение Азы, на лице появлялась тень гнева. Едким, а иногда и насмешливым, в зависимости от настроения, взглядом вознаграждала его возомнившая себя главой семьи. В такие пренеприятные моменты, когда нервы почти сдавали, природная воспитанность находила способ обуздать порывы. Вспышка гнева вспыхивала стремительно, и тут же со скорость угасала, не находя резона в бессмысленном сопротивлении. Жена Магомеда хорошо освоилась с ролью хозяйки, её деятельная натура не успокоилась, пока на свой лад не переделала всё в доме. Отныне повсеместно стояли, лежали и валялись предметы обихода, занявшие места согласно её предпочтениям. Муж предоставил дом и свою жизнь в полное распоряжение женщины, которую узнал лишь пару месяцев назад. Дети, доныне составлявшие важнейшую часть его жизни, отошли на второй план. Наглое поведение жены ускользало из его глаз, и Адам не находя выхода из сложившейся ситуации, всё больше сблизился с компьютером. Его начало сильно тяготить одиночество. Хасан, лучший друг, уехал вместе с молодой женой на Север и пропал из поля зрения. Нет, он не канул в лету как друг, но они всё же отдалились друг от друга. Возможно, это явление было временным, но Адам был одинок здесь и сейчас, и их нечастые разговоры не могли восполнить тот недостаток общения, который погружал Адама в уныние. Друзей по душе на скучной работе простого бухгалтера ему приобрести не удалось, вероятно, в дружбе он был таким же однолюбом, как и в любви.
- Давай к нам, найдём тебе интересное занятие,- с весёлыми нотками в голосе быстро проговорил в трубку Хасан в ответ на высказанное Адамом жалобу на одиночество и скуку
В былые времена прибывшие на смотрины расставляли разнообразные ловушки, чтобы поймать девушку на глупости, и нередко броская внешность шла вразрез с вселенской глупостью. Девушки выискивали по совету опытных разнообразные способы уйти от прямого ответа, выдавая непонимание за смущение. Это была крайне удобная позиция, если шутка не находила ответа. Деликатно намекнув на какие-либо недостатки внешности можно было напороться на такую глупость со стороны яркой девушки, что предпочтение юноша порой отдавал неприметной девушке, отвечающей невозмутимым тоном и державшей себя с достоинством. Существенные различия между теми временами и нынешними были налицо: всё было упразднено до минимума, чтобы не перечеркнуть совсем традиционный подход к вопросу брака. Безусловно, это были времена великих свершений и открытых сердец, когда чёрное было иссиня-чёрным, а белое ослепительно - белым. И чётко очерчены границы между добром и злом, между отвагой и трусостью, между мужественностью и женственностью. Настоящее и истинное царствовало в те времена, когда в любую минуту модно было распрощаться с жизнью, на каждом шагу подстерегала опасность. И когда отпала острая необходимость в постоянном напряжении в связи с угрозой нападения или смерти, мужчины немного отошли от своих прямых обязанностей перед человечеством. Все черты, тесно связанные с мужественностью, утеряли свою первостепенность в связи с новыми вехами в истории человечества. Рыцари скинули свои тяжёлые доспехи, дамы стали тяготиться корсетом и пышными платьями. Настала эра удобства. Как доспехи и корсеты полетели в безвозвратность, так же стёрлось представление об обязательном и непреклонном. Условия жизни становились с течением времени всё легче и контраст исчез.
Мысли Адама прервал вопрос о невесте на фото. Ведомый любопытством, он потянулся к фотографии, и тут же отпрянул от неё. Неужели невеста, стоящая под руку с его потенциальной женой Тамила?!
- Это невеста моего двоюродного брата по материнской линии,- тихо ответила она на вопрос парня о красавице в одеянии невесты.
Она невероятно хороша!- подытожил тот,- жаль, что такие красавицы ускользают от внимания.
Сердце Адама, окутанное безбрежной тоской, сжалось от мимолётного взгляда на Тамилу в национальном свадебном наряде. У него в голове возникла внезапная мысль, что провидение то ли случайно, то ли специально сталкивает их подкрепляя слабую надежду на долгожданную встречу с последующим объяснением причин неожиданной размолвки. В последнее время его начали разъедать сомнения относительно того, сохранило ли любовное чувство власть над сердцем, или погибло, не выдержав испытания временем и расстоянием. Адам не преминул воспользоваться предложением своего спутника распрощаться с должным вниманием принявшими их людьми, в его голове созрело твёрдое решение наотрез отказаться от этой безумной затеи. Упрекать Радиму в необдуманных планах было как минимум глупо: она не могла знать, что желание принять участие в его судьбе вылиться в очередной виток отношений между ним и ничего не подозревающей Тамилой. У него возникло отчётливое ощущение, что он побывал в стане противника, вплотную приблизился к факту её замужества. Если раньше он знал, что она где-то там, замужем за кем-то, то теперь, увидев её в свадебном наряде, он окончательно спустился на землю.
- Она прекрасная кандидатура на роль жены, сколько людей за неё ручаются! - с жаром выпалила Радима, - и её родные обеими руками за. Соберись с мыслями и реши для себя, что ты хочешь в итоге!
« То, что мне необходимо, мне не подвластно»,- подумал Адам, но предпочёл не озвучивать эти слова.
- Именно к этой девушке у меня не лежит сердце. И давай закончим на этом разговор, - с невольной улыбкой на лице возразил он сестре.
Разговор себя исчерпал, неоценённая попытка оказать добрую улыбку омрачила настроение Радимы. Непреклонность Адама была достаточно редким явлением, стремление сбалансировать жизнь брата сменилось чувством досады.
- Ну, ладно, та, что предназначена тебе, никуда от тебя не сбежит. Как и ты,- произнесла Радима, подобрав подходящие для данной ситуации слова.
Адам молча высадил сестру у ворот её дома, и, сославшись на внезапно образовавшиеся дела, развернул машину в противоположную сторону. Отъехав на приличное расстояние, он остановил машину у обочины. Ему вновь вспомнилась Тамила, воспоминания в который раз ожили с новой силой. С течением времени её до боли дорогой образ потерял чёткость очертаний, но сердце полыхало ярким пламенем неугасаемого чувства, ловко увиливающего из-под ударов бытовых неурядиц. Перед мысленным его взором предстала картина, где она в окружении детишек и мужа наслаждается семейным счастьем. « Чем она живёт, как проводит свои свободные минуты, удались ли ей сохранить на лице потрясающую улыбку, придающую ей особый шарм?» Отметив, что он не знает куда ехать, Адам разом стряхнув с себя пелену бесполезных воспоминаний, направил машину в сторону родной улицы. По мере приближения всё отчётливее слышались оживлённые голоса, доносившиеся из кухни. Адам поморщился, когда услышал задорный смех жены отца. Казалось, она урвала всё время, предназначенное для общего разговора, единолично распоряжаясь им. Он спешно направился в свою комнату, которой не коснулись изменения, и беззвучно претворил дверь. Немного пройдясь по комнате, он привычно потянулся к компьютеру. Там, за окном, ночная мгла медленно окутывала город, город, где он родился, жил. И намеревался умереть, когда закончатся его биологические часы. С тягостными мыслями и нахмуренным лбом он пододвинул кресло и медленно опустился на него. Через пару минут монитор замигал со своим обычным приветствием и всегдашней готовностью поделиться необходимой информацией. Войдя на сайт, он обратил внимание на входящую почту, цифра 5 своим красным цветом молниеносно обращала на себя внимание. Не мешкая, он раскрыл почту: хмурое выражение лица сменилось за считанные секунды выражением крайнего удивления. Страница Тамилы, пребывавшая доселе в состоянии замороженности и отсутствием каких-либо признаков виртуальной жизни, ожила в красной строчке с сообщениями. Он незамедлительно раскрыл их. До того, то последовало далее, не могла додуматься самая бурная его фантазия. « У тебя есть брат или двойник…, он ожидал прочесть что угодно, но не эти слова. Казалось, в каждую из этих букв вложен здравый смысл, не могла Тамила решиться на подобную глупую шутку. Потрясённый этими словами он на непродолжительное время застыл, как каменное изваяние. Новость была ошеломительной, но по значимости своей ничуть не уступала безграничной радости от возмечтанных известий от Тамилы. Чтобы далее нее терзать своё терпение, он продолжил чтение, раз за разом удивляясь всё больше: « Я очень перед тобой виновата. Вернее я виновата перед нами обоими…»,- после прочтения этих фраз в горле Адама стало так сухо, словно там поселились целая безводная пустыня. Эти слова вызвали в его исстрадавшейся душе вихрь эмоций: казалось, он заново пережил то мгновение, которое переполошило всю его жизнь. «Сознание собственной вины и попытка попросить прощения заставило меня написать тебе…. Помнишь, я обвиняла тебя в том, что ты участвовал в моём похищении?» Адам не только помнил, но и беспрерывно прокручивал в памяти, ища разумное объяснение некогда прозвучавшим словам. У того, за кого я вышла…»
После этих слов Адам в полной мерее осознал, какая бездонная пропасть разверзлась между ними. Он невольно содрогнулся, словно боль одушевилась и с ожесточением начала хлестать по сердцу. Как давно это было, когда на него налетела любовь, сбив с ног и нарушив привычное равновесие в душе, чувство, способное вмещать в себя целую гамму разнообразных и диаметрально противоположных чувств. За какие-то считанные минуты он заново пережил испытанное: воспоминания налетели со скоростью урагана, и память, которая якобы притупилась, заново ожила как по мановению волшебной палочки. Воспоминания о тех памятных для него временах накладывались друг на друга, действовали вразброд, соперничали ,попеременно выкладывая глубоко в мозгу таившуюся информацию, как животворящую, так и губительную. Нелепая размолвка с Тамилой стала стартом, откуда финишировали неприятности, ввергшие его в пучину бед. Всё пошло наискосок, когда нарушился хрупкий мир вокруг него, и безрассудства судьбы безнаказанно и нагло вломились во все этапы его жизни, по своему усмотрению распоряжаясь большим отрезком его времени. Немало содействовали этому силы извне и внутри него: где-то малодушие и леность, где-то чужая карающая десница совместно с завистью и бесчеловечностью. И, несмотря на это, чувство счастья после известий от любимой женщины, переполняющее сердце доверху, обладает способность закрасить горечь от остального негативного в жизни. Человек может и не тяготиться одиночеством, но сердце может биться только в унисон с другим сердцем, не менее страстным до самозабвения и горячим до способности накалиться докрасна. Чувство, обладающее умением взметнуться в неизведанную Ввысь, подлететь вплотную к Солнцу, обжечь крылья и вновь и вновь возрождаться неизвестно откуда беря силы, казавшиеся израсходованными. Отвлекшись от назойливых воспоминаний, обуревавших его разум, Адам, подталкиваемый тревожным нетерпением, начал поочерёдно вскрывать сообщения: «…У того, за кого я вышла, есть армейский товарищ, как две капли воды похожий на тебя. Не думаю, что поразительное сходство может быть случайным. Только спустя годы я узнала, что в моём похищении участвовал он, а не ты. После того дня я больше его не видела. Как выяснилось, он долгое время отсутствовал на родине. И только вновь, увидевшись с ним у себя дома, я увидела несоответствие в манере держаться, говорить. Возможно, ты подумаешь, что я пишу здесь сценарий индийского фильма, но, поверь, ничего надуманного в моих словах нет. Потихоньку я всё разузнала о нём. У него есть брат-близнец, совершенно на него не похожий. И кроме того он родился в один день с тобой…». Адам встал и начал стремительно передвигаться по комнате, погружая пятерню в густую шапку своих курчавых волос. Потом внезапно вспомнив о том, что не дочитал до конца, переметнул своё внимание на компьютер. Последнее сообщение было датировано на полчаса позже: «…Если сможешь - прости…. И будь счастлив за нас обоих…». Он стал напряжённо всматриваться в монитор, и
Ища продолжения оборвавшемуся содержательному посланию к нему. С трудом отказался принять несомненную правду о том, что Тамила сказала то, что хотела сказать. В первые минуты сердце привычно забилось, перепады любви бросали то в жар, то в холод, то в сладкую истому, то в горечь. У него возникло ощущение, что мир вокруг оскудел и потерял яркость красок. Все волнительные звуки, внезапно родившиеся в его пылающем сердце, приглушились, затем и вовсе затихли. Итог ожиданий его глубоко разочаровал, хотя слова любви из уст замужней женщины звучали бы нелепо, он согласился хотя бы на слабый намёк на то, что чувство сохранило свою твёрдую оболочку, и не померкло, как луна на ночном небе. Самонадеянность сыграла с ним злую шутку, и потому осадок не мог не остаться. Далее ему предстояло подвергнуть тщательному анализу непосредственную причину обращения Тамилы. На данный момент это было несравненно важнее, чем его затаённая боль, не нашедшая выход, убившая долгоиграющую надежду на окончательное прояснение недосказанности между ними. Он сказал себе, что в связи с новым поворотом его жизни, недоговорённость между ними менее существенна, чем обязанность раскрыть тайну, или просто разобраться в словах Тамилы, в подлинности которых он не сомневался. Память мгновенно оживила притаившееся воспоминание о случае в маршрутке, где он нос к носу столкнулся со своим двойником. Ещё тогда он усиленно перебирал всевозможные варианты, пытаясь дать разумное объяснение увиденному. Адам выключил компьютер, чтобы при полной ночной тишине явственнее услышать доводы собственного рассудка. Рассудок принялся отметать сомнения в словах Тамилы, и он остался непреклонен в с своей уверенности в правдивости написанного ей. Наличие двойника, к тому же рождённого с ним в один день, можно было безоговорочно отнести к разряду парадоксальных случаев. Больше всего его коробило то, что этот парень неосознанно сыграл роль вершителя их судеб. Адам принялся беспрерывно прокручивать в голове мысль о том, что ничто в мире не происходит случайно, и всё ведёт к конечному итогу. Они с Тамилой-безвинно пострадавшие, и его «двойник»- ставший пешкой в игре судьбы, были отныне связаны незримыми узами. Как нелепо и безрассудно развела их судьба, сподвигла Тамилу на опрометчивый шаг, из-за своей прихоти использовала неповинного парня, и, наконец, внесла путаницу в его благоустроенную жизнь. Его память была хорошо натренирована в том, что касалось их непродолжительных взаимоотношений с Тамилой. Её слова, пронзившие когда-то наточенным мечом сердце, потеряли власть над его сознанием. Продуктивное и одностороннее общение с ней освободило его от непосильного груза, который он несколько лет носил, как тяжёлую поклажу. Он ощутил прилив радости от того, что всё прояснилось, и у них обоих нет причин в дальнейшем таить обиду друг на друга. Его рассудок выдвинул предположение, что их чувства, очищенные от недовольства и безосновательных обид, сумеют обновиться. Как сквозь пелену грозовых туч отважно пробивается тонкий луч солнца, так и их сердца даже за тысячи километров смогут сосуществовать вместе. Он не мог определиться, какое из двух известий имело первостепенное значение для него: сама весточка от Тамилы, и первые слова за много лет ожидания, проверочного для его долготерпения, или новость о двойнике, свалившаяся как снег на голову. Последнее выбило его из привычной колеи. В этот момент он ощутил острую нехватку материнской мудрости, которая при помощи всего - лишь нескольких слов искусно выводила из самого мрачного тупика, и его бессвязные мысли плавно перетекали в совсем иное русло. Он мысленно обратился к ней, призывая на помощь в решении сложной жизненной задачи. Если бы она была в пределах досягаемости, то, несомненно, снабдила своим мудрым и тщательно взвешенным советом. Память молниеносно перенесла его в недавнее прошлое, он неожиданно вспомнил краткое воспоминание матери о периоде нахождения в родильном доме. А именно фраза: « Помню, со мной лежала женщина. Она родила двоих мальчиков и всё серчала, что ей трудно будет с двумя малышами», стала точкой отправления его плодотворных мыслей. « Так, сходство просто поразительное. Кроме того даты рождения идентичны. Ну и, наконец, воспоминания матери»,- рассуждал он, нервно пошагивая по комнате, еле освещаемые через окна, плотно задёрнутые шторами. Он сопоставил факты, вывод которых вверг его в замешательство. Пытаясь совладеть с бурным волнением, поднявшимся в душе, он, обхватив руками свою курчавую голову, примостился на краешек кровати. По телу пробежала нервная дрожь, как ответ на предоставленное разумом неоспоримое доказательство их родственной связи. Затаившееся подозрение превратилось в непоколебимую ничем уверенность в том, что его прошлое окутано ореолом таинственности.
Каким образом повести себя в связи со сложившимися обстоятельствами? Это был стержневой вопрос, ответ на который застрял где-то в невесомости. Он мог бы выразить своё душевное состояние обыденными словами «потерять основу под ногами», но у него возникло ощущение, что он находится в эпицентре какого-то взрыва, и взрывная волна подбросила его высоко, не давая малейшего шанса на то, что он вновь почувствует твёрдую почву. Если допустить смелую мысль о том, что он - это не он, то кто же он на самом деле? От этой господствующей над его сознанием мысли, навязчивой, как пароноидальный бред, он никак не мог избавиться. Картина происходившего почти три десятка лет назад ему была до конца не ясна, чёткого и аргументированного ответа на исходящие вопросы от своего разума он не дождался, за окном медленно и верно наступало светозарное утро. Только теперь он заметил, как затекли его ноги. Он принялся отчаянно их тереть, поменяв положение. Воображаемые иголки, вонзающиеся в большом количестве в его ступни, начали покалывать и одновременно с этим освобождать их из онемения. Этот процесс ненадолго отвлёк его от тугих дум, стучащих в мозгу, словно дятел по дереву. Его мысли разлетелись, заскрежетали, завихрились, тщетно искали тихую обитель, и после безрезультатных поисков вернулись обратно в смиренном виде, так и не найдя пристанища. Он яснее ясного увидел, что проблемы всегда необходимо решать на месте вооружившись фактами как козырями. Он отметил про себя, что единственный сдерживающий фактор - это глубоко сидящий в нём, как и в каждом другом индивидууме, страх затеряться среди песков Вселенной оказавшись всего – лишь песчинкой. « Разве можно вырвать дерево вместе с корнем?»- задавался он вопросом. Неспособность в полной мере уразуметь смысл происходящего с ним его глубоко удручала, вероятнее всего это была одна из труднейших задач, возникших на серпантине его земного существования. Ведь его сердце доныне преисполнялось гордостью, когда он задумывался о своём происхождении. Четким почерком чёрным по белому было выведено его имя на фамильном гербе его старинного и достопочтенного рода. Его ли? Адаму было очевидно, что на чаше весов перевесит ответ «нет», но самообман порой способен питать надежду, даже микроскопическую. Человек порой способен поверить в существование в мифического Деда Мороза, чем признать очевидное, которое часто ходит парой с невероятным. Мир вокруг Адама дал глубокую трещину, нарушив более-менее плавное течение жизни. И неприятности, одолевавшие его до определённого момента, показались ему, если и не жалкой подобием, когда земля ушла из-под ног, но были объяснимы хотя бы потому, что случались сплошь и рядом. Адам допустил появление мысли, что пик одиночества - это когда не с кем поделиться сомнениями, не говоря о таких очевидных вещах, как горе и радость. Многое отдал бы он за несовпадение деталей зафиксированного в памяти краткого рассказа матери о днях его рождения и содержимого сообщений Тамилы. Адам был и оставался достаточно разумным человеком, чтобы осознавать, что данная ситуация пусть не в его пользу, но всё же должна разрешиться, а не лежать нераспечатанным конвертом терзая душу. Наконец измышления довели его до того места, когда мысли должны материализоваться в действия. Завеса тайны его рождения приоткрылась, но окончательную точку мог поставить только он сам. Движения убыстрились, в мгновение ока он оделся и поплёлся к выходу, подхватив мобильный телефон и ключи от машины. Он задержался в прихожей, надевая туфли, и тем самым обратил на себя внимание отца.
-Адам, позавтракай, куда ты в такую рань?- донёсся из кухни голос Магомеда.
-Нет, я не голоден,- возразил он, на ходу здороваясь с пожеланиями доброго утра.
До него доносились обрывки фраз отца и его жены: не успел он отойти на несколько шагов, как они тут же включились в беседу, ненадолго прерванную его появлением. Адам долго и бесцельно кружил на машине по городу, пытаясь оттянуть момент истины, но колёса сами по себе покатились по дороге, ведущей к месту, где должна быть разгадана тайна его рождения. Вот это село, ничем не выделяющееся среди подобных сёл, мимо которого он проезжал несчётное количество раз, и даже, помнится, бывал на смотринах Хасана. Немного проехав по главной дороге, он обратил внимание на парня - своего ровесника, стоящего около машины. « Его и спрошу»,- решил он. Он подъехал поближе и как можно вежливее спросил, где проживает тот, чьё имя и фамилию он назвал. Поведение того его насторожило и даже удивило: парень был явно ошарашен прозвучавшим вопросом. Он быстро сел в свою машину и укатил. Поведение следующего ничем не отличалось от поведения предыдущего, когда пред ним предстал Адам со своим неизменным вопросом. «С ума что ли они все посходили?,- предположил он, - Куда я попал, какое-то село испуганных людей». Но тут его осенило: для них он сам спрашивал о себе же. Это предположение ещё больше подтвердило его догадки об их разительном сходстве. Выводы напрашивались сами собой: они связаны кровнородственными узами. Чтобы предотвратить странную реакцию, он надел тёмные очки и кепку, козырёк кепки он опустил как можно ниже, тем самым опережая очередное недоумение на лицах тех, с кем ему предстоит вступить в короткий диалог. Теперь стопроцентный успех его задумке был обеспечен и очень скоро он точно знал, где ему искать дом, где он получит ответы на созревшие вопросы. Адам решил досконально продумать стратегию поведения, но ничего путного в голове не родилось, и он, махнув рукой, подъехал поближе к дому с номером «25». Он выждал некоторое время, пытаясь собраться с мыслями. Адам вплотную приблизился к развязке, ещё немного и он получит исчерпывающий ответ на поставленный вопрос, который практически является и утверждением. Как жертва, идущая на заклание, он подошёл к зелёным воротам ничем не примечательного и весьма скромного дома. Овладевшее им необъяснимое волнение не помешало растворить калитку и смело шагнуть во двор, где была выложена бетонная плитка, сильно потрескавшаяся местами. Первое, что он заметил, это парень, который стоял к нему спиной и что-то ремонтировал. Услышав стук обуви Адама по бетону, он обернулся и застыл в изумлении. Так они и стояли, единокровные братья, проведшие в утробе матери вместе девять месяцев неотрывно смотря, как в зеркало, друг на друга. Лишь через некоторое время Адам заметил боковым зрением, что они здесь не одни. Он повернул голову вполоборота и увидел Магомеда, только молодого. Тот же пристальный взгляд глубоко посаженных глаз и вытянутая, словно струна фигура. Повисло такое молчание, словно в оцепенение впал весь неумолкаемый мир. Три фигуры застыли, шокированные увиденным. Из состояния заторможенности вывел крик, который тут же оборвался. Крик исходил от женщины лет под шестьдесят. Очевидно, увиденное ввергло её в полуобморочное состояние, и если бы не крепкие мужские руки, тут же подхватившие её, она впала бы в беспамятство. Адам молча, как в кинозале, наблюдал за происходящим. Казалось, он оказался в лапах безмолвия, потеряв дар речи. Его слух жадно ловил слова: « Мама, мама, что с тобой? Что с тобой?» Без преувеличения это был высший момент растерянности, и пока достаточно щекотливая ситуация не достигла своего апогея, Адам метнулся к выходу оставив озадаченных людей, столкнувшихся с необъяснимым. Он заскочил в машину и нажал на газ. Всю дорогу перед его глазами мелькал образ женщины, которая выносила его и по какому-то нелепому стечению обстоятельств не назвала сыном. Он толком и не успел её рассмотреть, перед взором возникало её обмякшее тело и полузакрытые очи. Когда уже проехал пару километров пути и собрался с духом, Адам принялся размышлять о том, не смалодушничал ли он, практически бросившись наутёк с места событий. Целый поток эмоций отключил мозг, стремительно накрыл своей могучей волной, не дав правильно сориентироваться в момент развязки. Пока дело не дошло до самобичевания, он на полную мощь включил магнитофон с заранее вставленным диском. Оттуда донеслись национальные мотивы, несущие вибрацию звуков любви. Певица пела о незаконченном чувстве. Адам проникся её словами, берущими за душу любого, кому довелось испытать на себе всю горечь расставания, и таким образом отвлёкся от проблемы, взявшей главенство над его сознанием. Затяжной характер чувства, испытуемого к женщине, давно ставшей чужой, всё ещё не давал ему возможность жить полноценной жизнью, насладиться прелестями этого во многом уникального мира. Частично атрофированный интерес к жизни и осколки веры на совместное будущее в совокупности наложили отпечаток на его жизнь и на мировосприятие. Убеждаться в этом открытие было для него не ново: время лишь подтверждало это открытие, сделанное в период расставания с Тамилой. Как нередко случается, бездумный поступок одного перечеркнул грандиозные планы обоих на будущее, которое представлялось в самых светлых тонах. Адам отметил про себя, что от себя не убежать, и нет такого глубокого ящика с самым прочным дном, где уместились бы и равномерно легли насущные проблемы. Острое желание поделиться не умещающимся в его сознании известием, резко перешедшим в неоспоримый факт, возникло у него. Ему показалось, что его мозг взорвётся, если он нее поделится и не облегчит таким образом душу. Он изрядно подустал от бесцельного блуждания по закоулкам своей души сам до конца не осознавая, какого рода ответ ищет для себя. Обождав несколько мучительных дней, равносильных пытке, Адам решил наведаться к Хаве. Одному не под силу носить столь тяжкий груз и ввиду того, что они с Хавой всегда с лёгкостью находили общий язык, она как нельзя подходила на роль человека, который может помочь. Завидев его из окна кухни, который открывал вид на весь небольшой, но хорошо ухоженный дворик, Хава выскочила как легконогая лань, на ходу вытирая руки полотенцем. Сияющее выражение радости на её округлом словно полная луна лице с мелкими чертами, вызвало ответную реакцию у Адама распрямив, морщинку на переносице. На нахмуренном лбу тут же разгладились складки, и на какую-то долю секунды все опасения показались ему маловажными. Он с удивлением обнаружил, что братские чувства остались на том же уровне, что пребывали до момента раскрытия тайны его рождения.
-Адам, как же я рада тебе!- радостно промолвила Хава.
Адам, которому было доподлинно известно, что сестра питает к нему самые тёплые родственные чувства, какой-то вялой улыбкой ответил, не поддавшись её обаянию:
- Приятно видеть тебя в хорошем расположении духа.
Щекастый мальчуган, сын Хавы, взявшийся неизвестно откуда, тут же схватил его за ногу, обвив свои пухлые ручонки вокруг ноги. Адам взъерошил как по обыкновению волосы на его голове.
-Ислам, отпусти дядю, - пожурила Хава сына. Мальчик упрямо покачал головой, всё теснее прижимаясь к дяде. Адам подхватил его и подбросил наверх, чем вызвал у мальчика заливистый смех.
-Почему ты такой грустный?- в голосе Хавы ему послышалась тревога.
-На работе устал,- солгал он, направляясь к крыльцу дома с мальчишкой на руках.
Успокоенная этим объяснением Хава облегчённо вздохнула, не став более доискиваться причины плохого настроения. Очень скоро она накрывала на стол, и при взгляде на Адама, которого атаковали трое её детей, по лицу растеклась довольная улыбка. Ей пришлось буквально силой оттаскивать их от дяди, они продолжили в детской комнате резвиться, как котята. Тёплый приём презентовал относительное успокоение, которое как манна небесная сошло на Адама, с некоторых пор погружённого в мрачное уныние. Хава так же, как своя мать была искусна в приготовлении пищи, но Адам отказался от всего, кроме тягучего мёда, который он наматывал на ложку, словно лапшу, запивая его горячим чаем. Где – то там, далеко, остался невозвратный мир их совместного детства, сопряжённого с беспечностью и глубинным покоем, который имеет место быть, если ребёнок находиться под надёжным родительским крылом. Полностью оградив их от семейных неурядиц, люди, которых Адам знал как родителей, не могли предусмотреть, что уготовано им в грядущем. И их кровная спаянность оказалась лишь видимостью. Ему предстояло обнародовать факт, известный только ему, с каждой минутой становившийся всё более трудновыполнимым. Внимательно наблюдая за Хавой и за её детьми, за атмосферой, возникшей после его визита, Адам пришёл к пониманию того, что ставка слишком высока. Кто знает, какими последствиями чревато желание озвучить результаты небольшого расследования. На кону не только его судьба, но и покой семьи, которую он привык считать своей, а также судьба новоявленного брата-близнеца и истинного сына его родителей. «Я поступпил опрометчиво, ссвалившись как снег на голову людям, которые, возможно, счастливы в своём неведении. В конце - концов каждый человек имеет право на выбор. Есть такой неписаный закон «не навреди», которому обязаны следовать все, без исключения»,- заключил он. Тепло попрощавшись с Хавой и племянниками, Адам, тщательно осмыслив положение вещей и почти приняв самое правильное на его взгляд решение, поехал домой. Двойственность ситуации, в которой он невольно оказался, его, безусловно, сильно тяготила. Раскрыть карты - значит добровольно и осознанно подписаться под тем, что вызовет общественный резонанс и плавно вытекающие из этого нежелательные последствия для всех, кого коснётся эта невероятная история. Ропщущий голос совести идеалиста пытался достучаться до его сознания, но Адам тщательно взвесив все «за» и «против» решил после долгих колебаний повременить с рассекречиванием тайны. « Как бы там ни было мне придётся когда-нибудь сбросить с себя груз ответственности. Это вопрос времени. Но пока я не готов. Если бы Старик был среди живых, он направил бы меня, указав ориентир. И почему жизнь постоянно ставит меня перед сложным, почти невозможным выбором и пытается столкнуть с самим собой?»- подобный наплыв мыслей одолевал его в последующие дни.
В один из дней произошло то, что Адама крайне расстроило. Он, весь поглощённый мыслями о произошедшем, не привстал и не поздоровался, согласно традициям, когда в кухню зашла Аза. Невнимание к своей персоне и позу с запрокинутой ногой на ногу, она, очевидно, сочла за неуважение к ней. Если бы он поднял голову в этот момент, то крайне удивился, увидев вспышки яростного гнева в её и без того круглых глазах.
-Если я мачеха, то можно меня не уважать?! – злобным тоном как можно громче проговорила она, когда Магомед был уже на пороге.
Адам автоматически встал и обратил удивлённый взгляд в сторону мачехи, чьё искажённое лицо выдавало крайнюю неприязнь к его личности.
-Что здесь происходит?- попеременно глядя то на жену, то на сына спросил со стальными нотками в голосе вошедший глава семейства.
-Мне это надоело, твой сын не упускает случая продемонстрировать мне вою неприязнь. Я зашла, а он даже с места не сдвинулся!- с обидой в голосе произнесла она чуть ли не плача.
Адам же упорно молчал, когда отец посмотрел на него, ожидая ответа на поставленный вопрос.
-Адам, она теперь член семьи, и даже хозяйка. Ты не должен быть к ней непочтительным. Надеюсь, мне больше этого повторять не придётся?- твёрдым голосом произнёс Магомед.
Задетый за живое Адам не думал занять оборонительную позицию и воевать с женщиной, даже такой коварной и хитрой.
-Я всё понял, больше это не повторится,- ответил он убедительным тоном и пошёл вон из комнаты, не заметив торжественного взгляда довольной успехом задуманного мачехи. Голословное обвинение достигло адресата, и Аза, внутренне торжествуя, принялась сетовать на то. Что её никто не уважает.
-Всё, замяли разговор, налей лучше чаю,- отрезал Магомед, давая понять, что разговор себя исчерпал.
Даже та неограниченная и неконтролируемая никем власть не могла утешить самолюбие её фальшивой натуры. Адама она невзлюбила сразу: с течением времени он мог для неё представлять опасность, в особенности, когда муж состарится или умрёт, и Адам станет законным хозяином дома. Но теперь это была её вотчина, и, несмотря на то, что она с лихвой могла купить себе дом и получше, она обнаружила, что остепенилась и свила своё последнее гнездо. Оседлая жизнь хозяйки дома с мужем, который её вполне устраивал, всё больше и больше начала ей нравиться. Она заглядывала далеко в будущее: если её муж умрёт, то по многовековому обычаю ей придётся оставить дом, который она обустраивала по своему вкусу. Вернуться в отчий дом, где полновластная хозяйка жена брата? Нет, под это она ни за что не подпишется! Нелицеприятные сцены сродни той, что случилось с Адамом, были в её семье в порядке вещей. Скрытая неприязнь вышла наружу. Она даже не поморщилась, когда играла роль трагика. Отношения обещали накаляться, теперь она вступила в открытую войну, не имея никакого представления о том, какая наисложнейшая ситуация возникла в жизни Адама, который явственно осознал, что он везде чужой. И виной тому не мачеха - интриганка, а сбой в жизни, потеря ориентира. Вопрос « Кто же я теперь?»- будоражил его ум с утра до ночи. Гнетущее чувство подавленности руководило отныне его жизнью, и прошло всего - лишь несколько дней с момента само оглашения истины, состояние отчуждённости от всего, что он относил к понятию «своё» полностью охватило его естество. Сутки напролёт он размышлял о том, к какому роду себя отнести. Он воображал себя кораблём в открытом море, который не знает к какому берегу пристать, бросив якорь. Решение созрело внезапно: ОТЪЕЗД.
Сведя все свои измышления воедино, он внушил себе идею отъехать, чтобы развеять мысли, разобраться в себе. Дом его жизни пошатнулся и, наклонившись, застыл, как Пизанская башня. « Всё решает фундамент. В моём случае ненастоящие корни»,- сказал он себе. Ему предстояло отыскать себя. Возможно, там, вдалеке от развернувшихся событий, ему будет легче дать твёрдую оценку так внезапно образовавшейся неразрешимой на месте ситуации.
Ровно через месяц, показавшийся утомлённому ожиданием Адаму годом, была готова виза. Своё непоколебимое желание он держал в тайне, и теперь предстояло выкрутиться из ситуации и как то найти объяснение причине скоропалительного отъезда. Отца и сестёр предстояло поставить перед свершившимся фактом. Заблаговременно уладил Адам все незавершённые дела на работе, уволился, так как знал, что едет на неопределённый срок. Как встретит его Германия - страна практичных, трудолюбивых и аккуратных немцев, это его занимало весь месяц, когда он замер в тревожном ожидании визы. Поисковик в интернете снабдил его довольно объёмным материалом об этой самой богатой европейской стране, ничего общего не имеющей с той фашистской Германией, которая представала в фильмах на военную тематику. Обо всех тонкостях проживания в стране по статусу беженца он предварительно расспросил знакомых, родственники которых оказались там до него.
Адам прогуливался по двору, ходил взад и вперёд, обращая свой нетерпеливый взгляд в сторону калитки, в которую должен войти отец. С инцидента, когда мачеха обрушила на него целый поток обвинений в неуважении к ней, они лишь перемолвились словами лишь несколько раз. Не имея оснований на то и доказательной базы, она с наглой уверенностью обвинила его и внесла первый раскол в их отношения. Адам чётко осознал, что как прежде уде не будет: он изменился сам и изменились их взаимоотношения, перейдя на иной уровень.
Вскоре показался Магомед, Адам двинулся ему равномерными и уверенными шагами ему навстречу.
-Отец, я уезжаю в Германию. Виза готова,- быстро проговорил он, собравшись с духом.
Магомед остановился как вкопанный: было очевидно, что он совершенно не готов к такому развороту событий. Через пару минут он переварил информацию и со всегдашним ровным голосом выдал несколько осмысленных слов:
- Под предлогом поиска новизны ты едешь в чужие края? Ищешь неизведанные ощущения?
-Хочу посмотреть мир, узнать людей и себя,- изъяснялся хладнокровно Адам, - еду, к тому же ненадолго.
По лицу Магомеда пробежала тень неудовольствия, но лишь на непродолжительный отрезок времени:
-Ну, если ненадолго, то не буду тебе препятствовать. Ты взрослый уже.
Адам отметил про себя, что достигнутый компромисс дался ценой небольших усилий. « Эта семья разрушилась с женитьбой отца. Чтобы с ней было, если бы я озвучил известие о подмене в роддоме, сравнимое с переворотом в жизни?»- впал он в раздумья, когда разговор с отцом себя исчерпал. Напряжение, которое с течением времени лишь нарастало, могло, не приди он к решению уехать, спровоцировать очередные прения между ним и мачехой. Адам их нейтрализовал в зародыше. «Я не бегу от себя и проблем, я уезжаю, чтобы найти себя»,- убедил он себя в очередной раз. К жизни разряду гиблых идей желание навести должный порядок в жизни и мыслях никак не могло относиться.
На автовокзале, откуда отъезжал автобус, наблюдалось целое столпотворение. Несмотря на заметное похолодание в отношениях, Магомед с женой не преминули приехать на проводы Адама в далёкую страну. Аза уронила одинокую слезу, сделав вид, что расчувствовалась. Впрочем, на отъезжающего данная «душещипательная» сцена не произвела никакого впечатления.
- Иногда равномерно течёт наша жизнь, но бывает так, что всё, что мы знали о себе, оказывается подменой правды на ложь,- эта пространная фраза была озвучена Адамом на прощание. Он протиснулся сквозь плотную толпу, провожаемый вдумчивым взглядом отца, так и не понявшего тайный смысл его речи. Его глаза сталкивались с грустными, наполненными слезами глазами разноликой толпы из числа провожающих и готовившихся к отъезду. Прощальным взором он окинул неразличимые очертания гор, плотно окутанных облаками. Показалось, что появились первые симптомы ностальгии. Толпа зашевелилась и ринулась к дверцам автобуса. Отогнав от себя предательскую грусть, Адам уверенно уселся на место у окна. Долгий и утомительный путь лежал через заброшенные и пустынные сёла России, через Украину и Польшу, путь в страну, так щедро подарившую миру Эйнштейна. Несказанная красота ландшафта этих стран, доныне не доступная его зрительному восприятию, запечатлялась в памяти на пути следования к пункту назначения. Толстый карапуз - мальчик лет пяти, что всё время елозил на своём переднем сиденье, попеременно поворачивал черноволосую голову в сторону Адама. Его гораздо больше занимали пассажиры, чем восхитительный вид из окна, способный в любом пробудить чувство прекрасного. « Русланчик, садись н место!»- периодически одёргивала его мать, мотая головой. Его бестактные вопросы, так мило звучащие из уст ребёнка, не раз вызывали у Адама искреннюю улыбку. Время от времени мать снабжала его разнообразными предметами, чтобы он более не досаждал Адаму. Натешившись ими как игрушками, он с деловитым видом, выпячивая грудь, обращался к Адаму как мужчина к мужчине. Так, на весёлой и доброжелательной ноте они почти беспрепятственно добрались до крупного промышленного города, где им предстояло остановиться. Адам был приятно удивлён, увидев богатое убранство города и кристальную чистоту улиц. Ему доподлинно было известно, что немцы издавна славились своей пунктуальностью и какой -то болезненной чистоплотностью. «Когда – то несшие в массы идеи арийской расы и своей богоизбранности, немцы сильно изменились в своём восприятии мира: здесь улицы заполнены людьми разных рас и религий»,- заключил он. Страна привлекала многих: бесконтрольные людские потоки стекались в страну, являющуюся важным органом на теле старушки Европы. «Ни единого намёка на расовую и религиозную непримиримость»,- эти выводы родили в его душе трепет восторга. Эта и другие немаловажные детали, и первое впечатление от увиденного, сформировали положительное мнение о стране, являющейся в его воображении страной плодотворной надежды. Подбитый, но не дострелянный взбалмошной судьбой, он ринулся на чужбину как в молочные реки, имея непреклонное желание выйти обновлённым и морально здоровым. Семью смешливого малыша- Русланчика, единственного, с кем он подружился в автобусе, разместили в соседнем корпусе. Как выяснилось впоследствии, отец мальчика-жгучий брюнет- Ахмед, окончил тот же вуз, что и Адам, только пятью годами раньше. В итоге их сблизило не только это, но и неугомонные попытки Русланчика поддерживать с ним дружбу во что бы то ни стало. Вдали от Родины, когда всё больше начинаешь ценить соотечественников, в особенности земляков, когда идёт речь о народе небольшой численности, избавляешься от высокомерности благодаря потребности во взаимопомощи, которую может оказать лишь тот, кто связан с тобой какими-то общими воспоминаниями, общей памятью и общими надеждами.
Однообразное препровождение времени в беспокойном ожидании получения статуса беженца Адама хоть и удручало, но новые знакомства, новые и неизведанные впечатления не оставляли места унылой скуке. Возможно, судьба поступила рискованно, закинув ему удочку, состоящую из цепочки неприятностей и вызволив из родных мест. Но это мало занимало чего обновлённые мысли: опыт хорош в любом виде, как и познание его-то нового. Быстрее, чем мог предположить, Адам обжился в своей маленькой комнатушке. Он был одинок, самостоятелен, и в то же время полностью зависим от миграционной службы, решение которой могло быть отнюдь не в его пользу. Скорое возвращение никак не входило в его планы, изначально ставшие долгоиграющими. Новый знакомый - Ахмед, который не меньше, чем сам Адам изнывал от скуки в непривычно стеснённых условиях, тихонько постучал в дверь:
-Адам! Адам! Адам!
Уже после третьего раза Адам схватился за дверную ручку и пододвинул её на себя.
- Что ты такой сонный? Мы же в гости опаздываем к Беку. Он, небось, заждался,- окинул он лицо Адама несколько удивлённым взглядом.
- Раньше я и предположить не мог, каким утомительным может быть безделье,- с полуулыбкой ответил Адам пропуская гостя вперёд.
Адам не раз признавался себе, что даже как-то завидует Ахмеду. Бек был его двоюродным братом, ранее перебравшимся сюда из-за неимения собственного жилья с твёрдой целью накопить денег на осуществление мечты и перевести на Родину семью, разросшуюся до пяти человек. Как человек бывалый, он охотно делился опытом житья в этой стране, всё, что связано с которой ассоциировалось с опрятностью и пунктуальностью до мозга костей. Как-то во второй раз, задержавшись у него в гостях допоздна за распитием ароматного кофе с изысканным вкусом, Адам заметил у входной двери далёкого здания женщину, В ночной тишине не отчётливо вырисовывался её стройный силуэт. Она зашла в подъезд, поднялась по лестнице, и Адам увидел её задёргивающую шторы. Сквозь неполную из-за городского освещения ночную мглу, окутавшую город, яркое пятно в виде женщины обращало взор, но лишь наиболее заинтересованных. Адам заострил внимание: « Движения быстрые и плавные. Она определённо молода». Образ женщины распалял воображение и акцентировал на себе взгляд.
Женщина за окном, на лице которой отпечаталась грусть, одёрнула свою белую тонкую руку: на ней в мгновение ока образовалась царапина и выступили маленькие капельки крови.
-Вот незадача!- воскликнула она мелодичным голосом. Девочка в розовом платьице со смешными хвостиками мгновенно отреагировала, повернув голову и отвлекшись от куклы. Через какую-то долю секунды она прижималась к матери со слезами на глазах. Она подняла голову и встретилась с точно такой же парой огромных чёрных глаз. Женщина наклонилась и большими пальцами рук вытерла внезапно образовавшиеся слёзы у своего единственного ребёнка:
-Лиана, ты что, ничего же не случилось?!
В голове у неё мелькнула мысль: « не зря считается, что большеглазые люди отличаются чрезмерной восприимчивостью. Это точно про нас». Она в который раз углубилась в воспоминания, восходящие к более раннему периоду жизни. Болезненный разрыв с мужем, и отчаянная борьба за ребёнка, любовь к которому, возможно, несоизмерима ни с чем, отняли немало сил и нервных клеток. Изначально её сильно напрягала трудноосуществимость поездки за границу, учитывая козни со стороны бывшего мужа. Когда, наконец, наступило затишье, и по точным сведениям, бывший муж нашёл сожительницу в одном из сёл бескрайнего севера, прочно обосновавшись там, её спешно собрали и отправили за границу в Германию. На первых порах ощутимая помощь должна была идти от тёти, осевшей там. Трудности, связанные с изучением языка, остались позади, а впереди…. Впереди проторённая дорога матери-одиночки, вызывающей всеобщее сочувствие. Нередко мимоидущие люди из числа представителей противоположного пола провожали её долгим заинтересованным взглядом. Но это никак не способствовало оттаиванию сердца. Её грустное лицо и глубокий взгляд чёрных глаз с почти отсутствующей мимикой, возможно, родили бы немало шедевров из-под пера художников и писателей, неустанных в поиске прототипов для своих произведений. Горянкам испокон веков полагалось принять безропотно свой удел, и особо нее сокрушаться по поводу устоявшихся традиций. Бесспорно, многое изменилось с юности её бабушки, но человек создан таким образом, что не может осыпать благодарностью своё Сегодняшнее. Трепет восторга в сердце рождает лишь то, что относится к далёкому прошлому. Возможно, если бы мы должным образом любили себя, теперешних, то приняли всё, что посылается нам без разбору на ожидаемое и отвергаемое. Терзаемые непонятными сомнениями, незрелыми мыслями забываем насладиться каждым днём, летальный исход которого неизбежен, и его безвозвратность не подлежит обсуждению. Жизнь-это мост, местами тонкий и треснувший, и потому опасный для прохождения. И не знаешь, какова его протяжённость. Сие незнание самый щедрый из подарков Создателя сотворённым им. И несмотря на попытки некоторых представителей рода человеческого узнать будущее - оно принадлежит только тому, кто его создал, как и галактическая пыль, к которой в том числе относится человек. Человек - самое совершенное из созданий, и самое неугомонное в своей попытке саморазрушения. Если бы люди не придавали столь большое значение своему недолгому проживанию на этой земле, то свою жизнь назвали подготовкой к вечности, и в полной мере насладились отмеренным. Алчность до денег, до славы, до мирового господства крадёт человека у самого себя. Захваченные подменёнными ценностями они забывают жить как того требуют законы божьи, которые хороши для всех без деления на избранных и чуждых. Время не имеет привычку обновляться, оно идёт дальше, беря нас и всё, что связано с нашей жизнью в недолгие попутчики. Раздираемые внутренними противоречиями мы упускаем минуты, часы, года….
Адам прекрасно понимал, что именно воодушевляло его на всё новые и новые визиты к Беку совместно с обретённым приятелем - Ахмедом. На этот раз компанию составил Русланчик, который с радостью откликнулся на предложение присоединиться. Небольшой диван, оббитый тканью с размытым рисунком, тем не менее принял на своё мягкое и гостеприимное сиденье трёх мужчин, которым пришлось тесно прижаться боками. Нетерпеливый Русланчик, с трудом дослушав наставления отца о том, чтобы далеко не уходил, убежал в общий двор с однотипными домами, в котором местами был аккуратно высажен газон. Его отсутствие, а также факт нахождения в гостях жены с детьми, сыграли на руку Беку: различные истории с налётом пошлятины, казалось, ждали своего звёздного часа. Ахмед неудержимо хохотал в отличии от более сдержанного в проявлениях эмоций Адама. Чувство меры, очевидно, было мало знакомо Беку, но Адама больше забавлял вид его немного опущенных щёк, которые в момент, когда он находил собственные слова сверхсмешными, подпрыгивали в такт хохоту.
-Давайте выйдем во двор,- предложил Адам, воспользовавшись возникшей паузой. С некоторых пор его мысли занимал образ женщины в окне противоположного дома, достаточно далеко расположенного, что даже стопроцентное зрение крайне заинтересованного не могло уловить черты лица. Он пока не мог дать точную оценку своим внутренним ощущениям: то ли он был движим простым любопытством, то ли медленными темпами зарождалось что-то новое в его душе.
- Здесь такой мрачный подъезд, что кажется, вот-вот выскочит кто-то из темноты и крикнет: «хенде хох»,- будучи ещё в состоянии бодрого настроения смеясь сказал Ахмед.
- Чужих здесь почти нет. Так что, если услышишь «хох», не спеши поднимать руки, твои руки просто кто-то мог назвать луком,- поспешил Ахмеда заверить Бек, вызвав одновременный смех у обоих.
Заслышав их оживлённые голоса Русланчик, стоявший поодаль с какой-то девочкой, тут же приблизился к ним таща за руку немного упирающуюся девочку.
- Это моя невеста!- с важным видом произнёс он, и добавил услышанную в фильме фразу,- прошу любить и жаловать!
На непродолжительное время повисла тишина, даже остроумие, свойственное Беку, не сразу отреагировало на заявление мальчика. Но не тут-то было: взрывы хохота за считанные секунды сменили выражение недоумения на лицах мужчин. Мальчик обиделся и натупился. Девочка, напротив, продолжала с интересом наблюдать за мужчинами, переводя взгляд больших глаз с одного на другого. Нежданно-негаданно взявшаяся невесть откуда «невеста» с благозвучным именем «Ляна», как она представилась, не могла не вызвать чувство умиления у мужчин своим донельзя хорошеньким личиком и широко распахнутыми глазами.
-Не, Руслан, у тебя отменный вкус,- не поскупился на похвалу Бек, еле сдерживая очередной взрыв смеха. Он протянул ладонь и затряс руку мальчика, нахмуренные брови которого выдавали крайнюю степень расстроенности несерьёзностью поведения в столь важный для него момент. Он натолкнулся не на ту реакцию, что ожидал, учитывая всю «серьёзность» намерений.
Вскоре Адам забыл об этом эпизоде и встрече с девочкой, всерьёз взявшись за изучение языка, необходимого для полноценного существования в этой стране. Немецкий язык, как он и предполагал, давался нелегко. Он натолкнулся на определённые трудности, учитывая то, что в школе и университете иностранным был английский. С усердием, не замеченным в себе доныне, он преодолел барьер, не ища объездные пути и прекрасно осознавая, что без языка в стране невозможно выжить. Трезвомыслящим он был всегда, к числу отличительных черт это качество имело прямое отношение. Дружеские посиделки с Ахмедом и Беком вошли в норму: Адаму импонировала существующая непринуждённость в общении с такими лёгкими на подъём людьми. Их влияние благотворно сказалось на его настроении – он заметно повеселел и даже в некоторой степени воспрял духом. Постепенно он стал завсегдатаем встреч земляков, круг которых с течением времени лишь расширялся. Кто был стеснён тяжёлыми бытовыми условиями и бежал в поисках лучшей доли, кто хотел повидать мир и показать его в самом радужном свете. У Адама сложилось такое впечатление, что ностальгия сродни эпидемии захватила его земляков: в тоске по Родине он был не одинок, шла активная переоценка ценностей. И известное выражение Цицерона, к которому он прибёг в процессе самообуздания: « Где хорошо-там и отечество», показалось ему сущей нелепицей. « Хорошо-то хорошо, но с Родиной, каждая травинка которой о чём-то да напоминает, ничто не может сравниться. Ворошит участок мозга, ответственного за воспоминания, каждая деталь дома, в котором вырос и возмужал. Нет, определённо, Родина-слово, пропахшее святостью», - размышлял он. Какие-то слова, мелочи, казавшиеся незначительными, с течением времени и вдали от родных краёв приобрели совершенно иной оттенок - более яркий и красочный. Неодолимая тяга к родным местам связывала многих его земляков, впрочем, были и такие, что чувствовали себя здесь вполне комфортно. И те и другие тратили уйму времени на просиживание в социальных сетях в общении с земляками, отчасти завидуя их близости с Родиной. Теперь посиделки с новообретёнными друзьями Ахмедом и Беком проходили чаще на территории Адама по причине его одиночества и вытекающей из этого нестеснённости в общении. В непрекращающемся стремлении удовлетворить своё любопытство относительно личности женщины, он неизменно обводил долгим изучающим взглядом дом, у которого однажды возник её силуэт. Чем больше он прокручивал в голове этот небольшой эпизод, тем больше ему начинало казаться, что она ему кого-то смутно напоминает. Вероятно, постоянно думая об этом образ женщины стал родным, и потому он так сблизился с ним. Наученный горьким опытом в прошлом, он с некоторой опаской относился к треволнениям своего сердца. Бросаться как в омут головой в страсть он ни коим образом не намеревался: время сотворило чудо, сделав его мудрее и терпимее. И потому, посвящать кого бы то ни было в свои новоявленные и навязчивые мысли, он не намеревался. Эмоциональная сдержанность - положительная черта и несомненный признак зрелости, считал он. Бессменный образ Тамилы в сердце то ли слился с рождающимся интересом к новой женщине, то ли подменился совсем. Откуда прорастают корни сомнения в сохранности казавшегося ничем непоколебимым чувства к Тамиле, он знал в точности. Могут ли ужиться и мирно сосуществовать в сердце чувства к двум женщинам одновременно- подобный наплыв мыслей занимал его одинокие часы в вынужденном бездействии. Может случиться так, что книгу воспоминаний о Тамиле как особо ценную он покроет золотым тиснением и поставит на полку прошлого, и лишь время от времени станет тянуть руку, чтобы она не выпала совсем из поля зрения и не подверглась забвению, покрывшись бурьяном современности. Этот так своевременно созревший вывод он принял за откровение свыше. Измышления довели его того, что ему показалось, что в преддверии долгожданного разрешения конфликта внутри себя он стал эмоционально устойчивее. Его рассуждения в вечер обдавали отчаянной смелостью: он устал неимоверно. Неодолимая тяга к сердечному умиротворению заложена в природе вещей. Адам всеми фибрами своей души возжелал обрести покой, утихомириться в своих сердечных волнениях. Он резким движением руки отбросил покрывало с односпальной кровати и завалился в постель. Перед тем, как погрузиться в продолжительный сон, с горечью отметил, что таких вот вечеров в его жизни было не так уж и много: свободное от них время по-прежнему безраздельно принадлежало невыразимой потребности в Тамиле.
Посередине ночи Адама разбудил настойчивый трезвон телефона. Он присел на кровать и потёр глаза.
-Кто же это такой упрямый?- произнёс он вслух всё ещё сонный, пытаясь вырваться из объятий сна. Он пошарил по тумбочке и, наконец, пальцы прикоснулись к холодному корпусу телефона. Номер, высветившийся на экране, ничего ему не сказал. Он провёл пальцем по клавише вызова, досадуя на то, что его разбудили, вырвав из нирваны замечательного сна, в котором присутствовали те, кем он когда-то очень дорожил. Звонку призвано было произвести эффект неожиданности.
-Алло, Адам, ты слышишь меня?- раздался голос с той стороны. Голос Адам узнал сразу. Быстрая речь - характерная черта Хасана, а это был именно он, выдала его в первую же минуту. Адам был вне себя от радости, они с Хасаном как-то потеряли друг друга из виду, отдалились.
- Плач Ярославны ничто по сравнению с моим в тоске по нашему общению, - в духе их типичных обменов фраз стремительно проговорил Адам.
- Боюсь, плакать бы тебе ещё долго, если бы я не вернулся домой и не взял номер у твоих домашних,- отпарировал после короткой паузы Хасан.
- Как ты узнал, что она там?- прозвучал его очередной вопрос.
-Она - кто?- спросил Адам, удивлённо вскинув брови. « Неужели?!»- сердце его сжалось как губка от этого предположения, затем предательски заколотилось.
- Будешь утверждать, что не знаешь, что Тамила в Германии и поехал туда не вслед за ней?- продолжал пытать его Хасан, ничего не подозревающий об истинной причине непредвиденного отъезда.
-Безусловно, буду,- еле слышно ответил притихший Адам.
Телефонная связь ненадолго осталась без работы: следующий бессловесный диалог друзей прошёл неуловимым мимо её антенн. Каждый из них обдумывал слова другого. Хасан был озадачен тем, что мотивы Адама ему были не ясны, и он полностью ошибся в своём предположении относительно скоропалительного отъезда Адама. Адама же осаждали смешанные чувства: с одной стороны он узнал, что Тамила гораздо ближе, чем он мог себе предположить, а с другой…с другой он почуял недоговорённость касательно обстоятельств её проживания в этой стране.
- Она развелась с мужем,- наконец выдал Хасан.
Разговор принял новый и интересный оборот. Он решил поставить Адама в известность, потому как отступать было уже некуда.
-Короче, у неё ребёнок. Так вот, чтобы не делить ребёнка с его отцом после развода, её отослали за границу. Выбрали Германию потому, что там её тётка!- на одном дыхании выпалил Хасан. Адам, слушавший с напряжённым вниманием, силился подобрать слова, чтобы выразить своё мнение. Недолгий рассказ друга его обескуражил: Тамила совсем рядом, и что немаловажно, свободна! «Чувство, испытуемое к Тамиле - это слабость!»- иногда корил он себя, ударяя кулаком об стол. Пытаясь дать ему точную оценку, он часто приходил к осознанию того, что это хроническое заболевание с обострениями и стадией стойкой ремиссии. «Я опять рискую попасть под власть этого чёртого чувства!»- признался он себе в досаде на Хасана, взбаламутившего его рассудок. Наконец он собрался с духом и ровным голосом проговорил:
- Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я приехал сюда кого-то искать. Я приехал, чтобы найти себя. И не более. Давай переведём разговор на что-нибудь более существенное.
Прошло несколько дней со дня неожиданного звонка Хасана. Из миграционной службы пришли утешительные вести: отныне Адам мог проживать здесь без риска выдворения из страны. Теперь он получил основу какую-то под ногами и активно включился в поиск работы. Время сомнительного ожидания ушло безвозвратно, передав эстафету периоду постоянства и стабильности. Во всяком случае он самостоятельно пришёл к этому выводу, оставив решение за будущим, которое изменчиво и порой не зависимо от человеческого фактора.
Как-то Адам и Ахмед согласовав своё решение, наведались к Беку, который как всегда был несказанно рад их посещению. За ними, сумев подобрать необходимые слова для уговора, увязался Русланчик. Внимая его просьбе приятели позволили к ним присоединиться. Поздоровавшись согласно национальным устоям и настояв на совместном обеде, Бек, отодвинув стул на приличное расстояние от обеденного стола, обратился с новостью:
-Готовьтесь к свадьбе, скоро наша диаспора празднует свадьбу нашего парня и девушки. Приглашены все, без исключения!
Благоприятная весть, которую принёс Бек, вызвала мгновенную реакцию: беседа практически ни о чём оживилась и обросла смыслом. Предвкушение радостного события заставило мужчин пересмотреть своё отношение к новой жизни: даже за тысячи километров, как выясняется, можно сотворить маленькую родину, поддерживая обычаи, что в корне отличаются от здешних. Адаму предстояло впервые за время приезда сюда посетить это мероприятие, непременно рождающее ликование в сердце. И чем дальше от Родины-тем глубже погрузиться в праздничную атмосферу, проникнуться живым интересом ко всем свадебным действиям. Вскоре, закончив трапезу, мужчины вышли с намерением попрощаться с радушными хозяевами и найти Русланчика. Отыскать его оказалось несложным действием: его заразительный смех, адресованный всё той же прелестной девочке, которую он в прошлый раз обозначил как «невеста», тут же выдал его. Только заметив приблизившихся вплотную отца и
Адама, мальчик поднял голову и отвлёкся от какой-то незатейливой игры с девочкой. Мужчины присели на близстоящую лавочку и принялись обмениваться с детьми незначительными фразами. Когда они порядком подустали и позвали Русланчика, мальчик заартачился и наотрез отказался пойти с ними. В голове у Адама созрела мысль: он решил задобрить мальчика и ушёл под предлогом срочного дела, обещав вскоре вернуться. Закупив всевозможные сладости и игрушки, Адам заметил одобрительный взгляд мальчика, который как истый джентльмен свою часть передарил девочке. Девочка же снабдила его прощальной благодарной улыбкой, которая заставила Адама о чём-то задуматься. Какой- то прилив нежности испытал он при контакте с девочкой, погладив её черноволосую голову. «Эти глаза… много ли людей с такими бездонными и чёрными, как смоль, глазами?»- появился у него вопрос без ответа.
• Ровно через неделю, в воскресенье, Адам засобирался на вышеупомянутую свадьбу. Свадебное торжество проходило на квартире жениха, декорированной цветами, что никак не соответствовало народным традициям. Впрочем, полностью копировать свадьбу на .родину не получалось ни при каком раскладе: здешняя жизнь вносила свои коррективы, частично подмяв под себя национальные обычаи и внося лепту, не всегда принимаемую безоговорочно. Свадьба приняла под своё гостеприимное крыло земляков из числа тех, кто проживал рядом с женихом компактно, и тех, кто был в зоне досягаемости и мог разделить радость от добровольного образования маленькой семьи. Адам, несомненно, знал, что данная свадьба не единственный случай в среде проживающих здесь земляков, но в его случае она имела гораздо больше значения, так как позволяла погрузиться в недавно утерянный водоворот привычных страстей. Было очевидно, что организаторы - сторона жениха, пытались уровень проведения этого мероприятия максимально приблизить к существующему в родных краях. Грандиозное не по масштабности своей, а скорее по значимости для земляков, свадебное торжество- прекрасно средство релаксации и способ обуздать порывы тоски по Отчизне. Адам, одетый с иголочки и малознакомый для задолго осевших здесь, обращал на себя любопытные взгляды. Он легко улавливал вайнахские черты и манеру держаться в тех, с кем сталкивался мимоходом, или вступал в непродолжительный диалог. Объединённые общей радостью гости кучковались, и в непринуждённой обстановке вели беседы, которые судя по их довольным лицам доставляли им немалое удовольствие. В скором времени предстала невеста во всём своём великолепии, одетая несколько откровеннее, чем принято в родной республике. Её чистое юное лицо без слабого намёка на морщины одаривало счастливой улыбкой женщин, подходящих к ней, чтобы поприветствовать. Держалась она вполне уверенно, без тени смущения, но с должным почтением, как того требует многовековой этикет. Было очевидно, что её родители придавали большое значение сохранности черт, присущих менталитету. Самым ярким пятном здесь, как и на любой свадьбе, был ловзар, ставший приятным сюрпризом для порядком расслабившихся гостей. Адаму показалось, что в его душу вселилось ликование, а затем распространилось на остальных. Он принялся с явным интересом наблюдать за действом. Лишь пара девушек и один парень в полной мере владели навыками национального танца: их многократно отточенные движения выдавали принадлежность к заведению, выпускающему исполнителей неродных танцев. Мешавший шум приглушился от лицезрения величавой осанки девушки. В восхищении от её красивых ритмичных движений наблюдатели оставили разговоры, утихнув на время. Но и парень, её партнёр, ничуть не отставал в мастерстве от девушки, с которой состязался в молчаливом поединке за преодоление таланта. Неизвестно откуда раздобытые костюмы-черкески, сидели на них как вылитые. Казалось, их шили специально, выяснив параметры. Юноша и девушка сошлись в искромётном танце лезгинки, обнажающем душу народов Кавказа, и различия в танце раскрывают самобытность каждого из народов. Грациозный танец девушки и плавные движения рук указывают, что размах птичьих крыльев послужил первооткрывателем и родоначальником этого танца, что вновь и новь рождал восхищение в сердце покинувших волей или неволей родные края. Парень наступал как коршун, неугомонный в охоте за добычей, пытающейся вырваться из плотного кольца когтей. Девушка отступала и откровенно демонстрировала свою слабость и немощь перед натиском хищной птицы. Наверно, нет такого танца, который так явно обозначает женственность девушки и мужественность мужчины. Именно на этой площадке в зажигательном танце сходятся беспомощность с дерзостью, нежность с мощью, полупокорность с наглым натиском. Адам оторвал свои восхищённые глаза от великолепного исполнения танца и устремил заинтересованный взгляд на женщину, стоящую на расстоянии вытянутой руки. Её всхлипывания не давали возможности сосредоточиться. Он прикинул в уме, что лет 35. Томление к на время утерянной Родине она выдавала непроизвольными слезами. Адам краем глаза видел, как она всё чаще оттирала слёзы платком. Ему стало её нестерпимо жаль, и чтобы если и не разделить с ней её одинокую боль, то хотя бы показать своё участие, он галантно пригласил её на танец. Женщина резко отпрянула и встретилась глазами со строгим взглядом мужчины с хмурыми бровями, вид которого выдавал в нём жёсткую натуру. Она без промедления стремительно двинулась в ту сторону, где наблюдалось скопление преимущественно женщин. Адам повёл плечами и глубоко вздохнул. Он предположил, что слёзы могли быть причиной не только ностальгии, но и ещё беспомощности перед властью деспотичного ревнивца. Чтобы далее не заморачиваться на этом, он отошёл на приличное расстояние и отыскал глазами Ахмеда. Начало их разговора совпало с заключительным аккордом гармошки, хорошее исполнение которой было записано на диск, привезённый с Родины в числе первенствующих вещей. Ахмеду кто-то позвонил, и он, уступая просьбе о встрече, поспешил проститься. Адаму оставалось в одиночестве созерцать свадебную церемонию, постепенно движущуюся к своему логическому завершению. Он уже подумывал уйти, как перед его удивлённым взором предстала та самая девочка - подруга Русланчика, вызвав непредвиденную радость.
- Ну, здравствуй, красавица,- присел он перед девочкой на корточки. Девочка приблизилась и покрутилась перед ним, хвастаясь своим нарядом. Адам одобрительно улыбнулся.
- Лиана!- раздался у него за спиной чей-то голос, в котором легко улавливались нотки требовательности.
Адам вздрогнул от неожиданности и медленно встал, не осмеливаясь повернуться назад. Чарующие звуки этого до боли знакомого голоса подняли сладкую волну в душе, мгновенно пришедшую на смену оцепенению.
- Мама, это дядя Адам!- бодро проговорила девочка.
Адам медленно повернулся. Его нисколько не удивила живая реакция Тамилы: она застыла как вкопанная. В её широко раскрытых глазах легко читалось изумление. Ненадолго повисло гнетущее молчание. Они смотрели друг на друга силясь подобрать слова, совершенно очарованные друг другом как в свой первый раз. Первой спустилась на землю Тамила. Она отогнала от себя чувство восторженной радости в сердце, взглянув на дочку, что упорно дёргала её за подол платья. Адам пристально смотрел на неё, ни на секунду не отрывая глаза. Ему казалось, если он отведёт глаза, её волнительный образ исчезнет, как видение. Тамила схватила дочку и бросилась опрометью.
-Тамила!- позвал её Адам, всё сильнее усиливая громкость звучания своего голоса. Она остановилась. Казалось, неодолимое желание вернуться её спровадило на это. Но предположения Адама оказались ошибочными: она в очередной раз сбежала от него. Адам и не думал кидаться ей в след, он стоял, провожая её пронзительным взглядом. В него вселилась уверенность, о которой доныне не было и намёка.
Запыхаясь от волнения Тамила зашла в свою квартиру, таща дочку за руку, затем закрыла дверь на задвижку. Её показалось, что она вновь низверглась в пучину душевной смуты. Она обратила внимание на руки, которые заметно дрожали. «Откуда он здесь?»- вопрос без ответа поглотила неизвестность. Она была уже на грани нервного срыва, если бы не своевременная помощь, так успешно пришедшая от дочки. Лиана, видя заплаканное лицо матери, стала целовать её, выражая дочернюю любовь. «Если даже он свободен, мы не можем соединить свои судьбы,- с горечью призналась она себе,- я собственноручно разбила наше будущее». Её поразила живучесть этого чувства, которое со временем лишь обновляется, чтобы выкарабкаться из очередной жизненной ситуации и найти себе приемлемое оправдание. Иной раз возникнет предположение, что оно пожухнет, как осенняя листва, и подхваченное порывистым ветром обернётся в пыль. Но всё возвращается на круги своя, и истинная любовь, являющаяся частью вселенной, заявляет о себе бессмертием, как это делает душа, сотворённая тысячи лет назад, задолго до плоти человеческой. Все эти годы образ Адама незримо присутствовал рядом с ней как аура. Он приходил ей на ум в минуты упоения и в часы томлений, и даже в тот знаменательный миг, когда она взяла в трепещущие руки своё дитя, ей всем сердцем захотелось, чтобы он разделил с ней момент высочайшей радости. В их отношениях не повеяло прохладой - вывод напрашивался сам собой. Но если Адам не был женат, то не может поступить наперекор многовековым обычаям и сочетаться браком с женщиной с ребёнком. Она сказала себе, что бессмысленно предаваться радужным мечтам, если их поезд пришёл с большим опозданием. У неё нет морального права калечить Адаму жизнь, сделав его объектом травли со стороны родственников. Её размышления и доводы любой представитель их нации назвал бы вполне резонными. Возможно, он просто волею случая оказался в Германии, и их столкнуло нелепое стечение обстоятельств. Дано ли её вырваться из безвылазной тоски- эта впервые промелькнувшая мысль за годы сердечных лишений её вконец обеспокоила.
Прошёл ещё один довольно короткий промежуток времени. Адам нисколько не удивился, когда без особого труда выяснил, что образ, что запечатлелся увиденным у подъезда дома, а затем перенёсся в окно, оказался образом Тамилы. Многогранность и изворотливость этого чувства изумляла многие величайшие умы задолго до его рождения. Как он угадал её присутствие, не имея ни единого представления о её передвижениях? На физическом уровне он ощутил её близость, но его по-прежнему горячему сердцу не заблагорассудилось послать сигнал в мозг. Говорят, не бывает случайных встреч, всё предопределено заранее. Он для себя уже всё решил. Это, безусловно, было не спонтанное решение. Он шёл к нему месяц за месяцем, год за годом, по нехоженым тропам и бесконечному серпантину жизни. Ни переполненные невзгодами годы, ни обесточенные реки юности не помешали свернуть с правильного направления. Абсолютная ничем непоколебимая уверенность в том, что именно данная женщина предназначена ему Всевышним, не покидала его. Лишь в короткие промежутки времени, когда он не мог справиться с мужским влечением к женскому полу, чувство, притаившись, ждало своего очередного звёздного часа. Он подошёл к окну и выглянул в него. Вспомнил момент, когда впервые увидел её дорогой силуэт, с течением времени становившийся жизненно-необходимым. «Этот шанс никто у меня не украдёт»,- произнёс он вслух. Адам обрёл былое воодушевление, созрел для новой жизни и усвоил её уроки. Он мгновенно оделся и затерялся в спешащей толпе, подгоняемой рутинными делами. День обещал быть пасмурным. Никто не оглянулся на молодого мужчину с торопливыми движениями, для которого настал тот самый судьбоносный миг. Наконец он подошёл к дверям Тамилы уверенной поступью и настойчиво постучал. Ему привиделось, что прошла целая вечность прежде, чем послышались шаги за дверью.
- Ты?! Как ты здесь оказался?- прерывающимся от волнения голосом задала свой вопрос Тамила, обождав паузу, совершенно обескураженная визитом Адама. Адам упорно молчал, опьянённый близостью и радостью от того, что может вот так просто упиваться всем её существом, испытывать неохватное наслаждения от созерцания каждых её движений. Тамила отошла к окну и что -то невнятно добавила. Адам не расслышал из-за шума ливня за окном и одним шагом укоротил расстояние между ними.
- Всевышний послал нам ещё один шанс…,-уверенным голосом без колебаний произнёс он, буравя её глазами.
Тамила попыталась скрыть борьбу чувств вв душе притворной холодность: заслышав эти слова, она опустила глаза и повернулась к окну делая вид, что заворожена водной стихией, обрушившей ливень, в котором выражала часть своей разрушительной силы. Она попыталась сосредоточиться на буйстве природы за окном, но нутром почувствовала на себе выжидающий взгляд Адама. «Как мне выдержать эту пытку, если я буквально загнана в угол?»-вопрошала она себя. И, наконец, проговорила голосом, который заметно дрожал:
- Наши пути разошлись…и давно…Я женщина с ребёнком, а ты не был женат...Или всё-таки был?
Адам окинул выразительным взглядом комнату, где её нежные руки создавали уют, всё было опрятно и выдавало умение сочетать, говоря о превосходном вкусе. Её доводы показались ему малоубедительными.
-Да, не был. Не думаешь ли ты, что это говорит только в мою пользу?- сосредоточив взгляд где-то у неё на затылке, произнёс он.
-Я никогда не смогу расстаться со своим ребёнком. Тебе этого не понять….Это часть меня, как рука, нога….Нет, даже больше…,-добавила она не поворачиваясь.
Её позиция была предельно ясна. Теперь Адам понял, что упустил из виду эту немаловажную деталь. Он прошёлся по комнате, и взял куклу, лежащую на детском стульчике. Повертел её в реках, пока бессвязные мысли в голове не уступили места ясности, затем вернул на прежнее место.
-Тамила, я же не из двух зол выбираю, и к числу бездумных поступков моё желание придать смысл своей жизни не может относиться ни при каком раскладе. Ты забыла, что мы теперь не у нас в республике, где мужчина никогда не берёт в дом ребёнка своей жены? Может именно потому судьба столкнула нас нос к носу именно здесь, вдали от прочно укоренившихся в сознании народа предрассудков?! Никто не помешает нам всем троим жить одной семьёй, если наше с тобой желание обоюдно!
Тамила резко обернулась. Попытка примерить на себя маску напускного безразличия увенчалась непродолжительным успехом: глаза увлажнились, в них заиграли огни всеобъемлющего счастья и стали лучиться каким-то новым светом, более глубоким и проникновенным. С замиранием сердца Адам ждал её реакции, и ожидание его не обмануло. Она уже потянулась в его сторону, но осуществлению намерения помешала внезапно выскочившая из детской комнаты Лиана. Тамила насторожилась, боясь, что дочь неправильно интерпретирует нахождение у них дома Адама. Девочка, напротив, подбежала к гостю, засияв улыбкой, обняла и так же спешно покинула их общество.
-Общий язык с детьми нахожу легко, мои племянники скорее как друзья мне,- в копилку их взаимоотношений Адам внёс новый факт. Реакция Тамилы его удивила: упоминание о родственниках она восприняла очень болезненно.
-Адам, мы не можем твоих родных сбрасывать со счетов. Они, к сожалению, меня не примут. К тому же ты единственный сын,- со слезами на глазах горячо произнесла она,- и это если не брать во внимание пересуды!
Адам отыскал глазами стул, поставив его в середину комнаты, уселся, готовясь к основательному разговору. Первоочередной обязанностью было без утайки поведать о произошедших событиях после их разлуки. Он, не имеющий пристрастия к долгим разговорам, принялся усиленно перебирать в памяти подзабытые по прошествии лет воспоминания, в том числе те, что и доныне бередят сердце. Начать жизнь с чистого листа-это окинуть трезвым взглядом прошлое. И в этом случае недомолвки, обиды прекратят своё существование не имея смысла для дальнейших пагубных воздействий. Он не стал умалчивать о том, как из достоверных источников узнал о её свадьбе, как не смог остановить уже запущенный процесс из-за аварии, как привыкал к мысли, что она теперь чужая, и к тому, что он недееспособен, потому как прикован к инвалидному креслу. Как благодаря Старику к нему вернулась способность постигать е подвластную тлению красоту жизни. Но затем радость сменилась тяжестью утраты матери. Какой болезненностью отдавала последняя оплеуха судьбы, когда выяснилось, что ему предстояло убедиться в достоверности её послания к нему в интернете. И в душевном смятении мучимый подозрениями он столкнулся лицом к лицу с братом-близнецом, и удостоверился, что убеждение в том, что люди, которых он считал своей семьёй, не связаны с ним родственными узами, имеет под собой твёрдую почву. Он заметил, что Тамила с напряжённым вниманием слушала его рассказ, её лицо омрачилось. И чтобы довести его до логической развязки, решил завершить тяжело дающееся ему воспоминание. В доступной ей форме он изложил, опустив многочисленное множество деталей. Он закончил тем, что осыпать упрёками жизнь и исследовать причины считает бесперспективным делом. Адам говорил с совершенно беспристрастным выражением лица, ни один мускул не дёрнулся на его мужественном лице в момент откровения души.
- Я приехал сюда, чтобы разобраться с мыслями, трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию, определиться с отношением к тем, кого привык считать родными и к новоявленным родственникам. Теперь ты понимаешь, что единственное, что я могу назвать «настоящим» в своей жизни - это мои чувства к тебе? Они выдержали самую жесточайшую проверку-проверку временем! - закончил он, вставая со стула.
Последние его слова Тамила слушала уже спиной к нему: неудержимые слёзы хлынули из её глаз сродни проливному дождю за окном, который вновь возобновился. Её плач вполне мог бы сойти за беззвучный, если бы не поддёргивающиеся плечи. Адам подошёл к ней со спины и уверенно положил руки на её хрупкие плечи. Тамила повернулась и спрятала своё заплаканное и вместе с тем счастливое лицо у него на груди. И даже несмолкаемый шум дождя не смог помешать сердцам слышать одновременное биение друг друга.
КОНЕЦ.
2011