Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/03/17/832
Надя
У Володи шикарный внедорожник - белая Hundai. Внутри у неё дополнительное оборудование - большой экран GPS, микрофон, который все называют "матюгальник", ещё какие-то прибамбасы. Красивая машина, и у неё есть одно плохое качество и одно хорошее. Плохое - это не Володина собственная машина. Она у него от работы. Но это же и хорошее свойство, ведь ему не надо тратиться на страховку, и, главное, на бензин. Да и ремонты не за его счет.
И сейчас его "Юнечка", как он нежно её называет, стоит на пандусе перед входом в ожоговое отделение. Володя подает руку Белле и помогает ей сесть на заднее сиденье. Я попыталась встать с кресла-каталки, но как-то неудачно поставила ногу и покачнулась. Володя мигом оказался около меня и подхватил на руки. Мне стыдно, ведь все, кто пришел встречать меня, видят это. И я шиплю ему в ухо:
- Сейчас же поставь меня на землю. Нефиг руки распускать!
А он смеётся, и тоже шепчет мне:
- Молчи. Все равно в Юнечке очень высокая ступенька и ты на неё в твоем состоянии не влезешь.
От злости у меня выступают слёзы, но я понимаю, что он прав.
Володя осторожно усаживает меня на переднее пассажирское сиденье, откуда-то достает небольшую мягкую подушку и перегнувшись через меня пристёгивает ремень безопасности, подложив между ним и моей грудью подушку. Его голова с короткой стрижкой оказываются столь близко от меня, что я ощущаю его запах. И он почему-то волнует меня. Володя захлопывает мою дверь, обходит машину и садится на водительское место. Уверенными движениями заводит двигатель и мы выезжаем.
Я столько времени пробыла "на подвале", а потом в больнице, что у меня эйфория от того, что вижу небо, улицу, деревья, людей... Я верчу головой, будто впервые в этом городе.
Неожиданно моего колена касается ладонь Володи и я вздрагиваю:
- Надюша, всё в порядке? У тебя ничего не болит? Почему ты плачешь? - спрашивает он встревоженно.
Действительно, от нахлынувших чувств я плачу и даже сама не понимаю этого. Я знаю, что в шуме мотора он не услышит мой шёпот и вместо ответа беру его руку и сжимаю её. И знаю, что он понимает этот жест. Это не выражение моих чувств к нему. Это просто: "Да, Володя, спасибо". Но ловлю себя на том, что мне так нравится его сильная и одновременно нежная рука, что не хочется выпускать её. Но я боюсь перейти границу, боюсь сама себя, и потому отпускаю его тёплую ладонь.
Я отодвигаюсь от него насколько, насколько это возможно и дальше мы едем молча.
Кончились многоэтажки и мы въезжаем в очень уютный район частных домов. Некоторые из них двухэтажные, но большинство - одноэтажные. У одного из них Володин внедорожник останавливается. Слава Богу, испытание его близостью для меня кончилось.
Володя тут же выскакивает и обегает машину. Он джентльменски подает Белле руку, помогая выйти. Я бы хотела выйти самостоятельно и даже уже приоткрыла дверь со своей стороны, но Володя опережает меня. Он сердится и не скрывая этого говорит мне:
- Знаешь что, я не твой любовник, и не твой муж, хотя я и хотел бы этого, но ты должна воспринимать меня как друга, как брата. Ведь мы же договорились ещё в больнице: ты, я и Белла - друзья. А друзья просто обязаны помогать друг другу. Кроме того, - он неожиданно смеётся, - я отвечаю за твою безопасность перед всеми нашими ребятами. Твоими и моими. И не дай Бог, с тобой что-то случится - они же съедят меня.
Белла проходит к дому и вставляет ключ в щель замка. Неожиданно дверь распахивается и оттуда вылетают Лейла и Мурша, будто они уже давно стояли у дверей и ждали этого момента. Впрочем, такие трюки они проделывают не впервые.
Лейла тяжеленным снарядом летит ко мне и я сжимаюсь в страхе, что она собьет меня с ног и моя, еще такая тонкая кожица на обожженных местах, лопнет. Но за пару метров до меня, Мурша догоняет Лейлу и прыгает на неё сбоку, сбивая с направления. Лейла пролетает мимо меня и с недоумением смотрит на кошку. Мол, ты чего? Мурша задирает хвост, наклоняет голову набок и говорит ей:
- Мым-мым-мым. Мрррррряк!
Псина понимает её и осторожно подходит ко мне, подставляя голову под мою руку. Это так трогательно, что я снова хлюпаю носом и плачу. Что со мной происходит? Я сегодня постоянно плачу. От всего.
Опускаюсь на корточки и Лейла осторожно лижет меня в губы. Мурша вскарабкивается на плечо и прижимается к здоровой стороне лица. К нам присаживается Володя и Лейла лижет его руки.
Белла кричит от двери:
- Видишь, Надюша, как тебя здесь ждали. Это твой дом! Хватит Вам нежничать, заходите быстрее, не лето ведь, весь дом выхолодите.
Володя
- Беллочка. У меня появилась мысль.
- Говори. - Белла повернулась ко мне.
- Надюшу выписали из больницы. У неё начинается новая жизнь. Давай мы это отметим праздничным ужином?
- Ты думаешь я уже об этом не думала? Вот только проблемка маленькая есть. Ты же, балбес этакий, о самой Наде не подумал. Как же она есть будет с обожжённой и еще не до конца зажившей гортанью.
- А что тут думать? Во-первых, я куплю вина. Мы его охладим, и Надюша сможет немного выпить. Ей холодное даже доктор рекомендовал пить. А детям - Sprite и сок. Во-вторых, ты испечёшь пирог. Ну, такой, мягкий, и с кремом.
- Что, только сладкое? А покушать что-то надо?
- А что тут гадать, я сварю картошечки, сделаю пюрешку. А ты чего-нить мясное приготовишь, перетёртое, паштет что-ли. Ещё омлетик можно соорудить с колбаской варёной, и травкой присыпать.
- Не-э, травкой не пойдет, Надя закашляться от неё может.
- Ну, ты же умница-разумница, придумай еще что-то. Салатик, например из яиц с сыром, заправленный майонезом.
На кухню вошла Надя. Она в моей футболке, которая ей почти до колен и прикрывает попу. За ней, постукивая когтями по полу, как привязанная входит Лейла. Под животом у Лейлы Мурша. Чудная картинка.
- Эй, что тут у вас за сговор, Беллочка?
- Ревнуешь? Сюрпра-а-айз! Я тебе попозже скажу, ближе к вечеру. А пока ложись в постель и отсыпайся.
Надя хмурится.
- С чего бы мне ревновать? Володя не мой парень. И вообще мне мужики не нужны. Наелась по самое не могу.
Я попозже лягу, конечно. Тяжело мне ещё столько быть на ногах. Вот только хотела спросить, могу ли я воспользоваться ванной? И... Володя заткни уши, мне бы бельё хоть какое-нибудь, ведь у меня даже трусиков сменных нет. Всё моё у мужа осталось. Лифчики мне, правда, не нужны, пока кожа не загрубела. А вот верхняя одежда совсем нелишняя была бы.
- Отвечаю в порядке поступления вопросов, - Белла широко улыбнулась, - ванной ты можешь пользоваться когда хочешь и сколько хочешь; трусиков я тебе дам, у меня есть несколько пар новеньких в запасе. С верхней одеждой посложнее, ведь я пошире тебя буду. Хотя, знаешь что. У меня в шкафу мамины платья висят, хотя мода на такие платья уже давно прошла. И пару её спортивных костюмов тоже. Мама у меня такой же комплекции, как и ты. Мне кажется - подойдёт. Я потом съезжу к маме и подберу тебе ещё что-нибудь. А когда ты покрепче станешь, съездим по магазинам, приоденем тебя, будешь у нас как куколка.
- Ой, что ты. Мне так неудобно перед вами. У меня же и денег сейчас нет.
Я вмешался в их разговор:
- Есть у тебя деньги. Во-первых, ты страховку от конторы получишь, и не маленькую. Во-вторых, больничные за весь период. А там окрепнешь немного и на работу вернёшься.
А сейчас марш в ванную, а я тебе помогу искупаться.
- Ты с ума сошёл? Не хватало мне только в присутствии мужика купаться!
Я остолбенел.
- Но ведь я же в больнице тебя и протирал и купал...
- Так, то в больнице. А сейчас забудь об этом. И руки свои от меня подальше держи. Ишь, губы раскатал, хоть губозакаточную машинку тебе покупай. Если что, мне и Белла поможет. Правда, Бел? Кстати, не врывайся без стука в мою комнату.
- Вот дерьмо! Белла - женщина, Надя - женщина, Анютка, Лизонька и Машутка - тоже. Даже Лейла и Мурша женского пола. Мама миа, я в женском царстве оказался. Туда не ступи, сюда не заходи... - Я поднял руки кверху, задрал голову - О, Боже, спаси и сохрани меня от соблазна, огради меня от женских причуд и капризов!
Надя даже не улыбнулась:
- А не нравится, сваливай в свой дом. Я слышала, у тебя от родителей дом остался.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Видимо, Мурше это не понравилось и она сказала:
- Мыыыыыы.
Первой очнулась Белла:
- Надя! Это, конечно, сейчас и твой дом, но всё же хозяйка здесь я. А значит мне и решать, кому жить здесь, а кому нет. И есть ещё одна вещь... Извини, Володя, ты предупреждал меня, чтобы я хранила это от Нади в тайне, но так уж сложилось, и я открою её.
Нет, Надя, у Володи дома. Он его продал, чтобы ты могла сделать пластику лица и реконструкцию голосовых связок. Операции эти довольно дорогие, к тому же в Израиле, так что деньги нужны не маленькие. А ещё Володины бойцы собирают для этого деньги, через интернет, даже на ТВ передачу сделали. Открыли специальный счёт на тебя.
Надя закрыла лицо руками. А затем повернулась и ушла в свою комнату. Я кинулся за ней, но она закрылась изнутри. Я начал стучать в дверь:
- Надя, открой! Ну, мы же как лучше хотели.
Белла остановила меня:
- Не трожь сейчас её. Наде всё это осознать надо, переварить. Поверь мне, всё у неё будет в порядке. И у неё. У вас. Моё женское сердце чувствует это.
Надя
Я падаю лицом на кровать, больно ударяясь обожженным боком. Так больно, что я начинаю рыдать. Не от боли в боку. От совсем другой боли. Боли, которая как метастазы рака, распространяется не только по телу, но и по душе.
Ни за что не позволю хоть одному мужчине приблизиться ко мне. И я не имею в виду только физически. Меня предали, предал любимый человек, лучший, как я думала, мужчина в мире. И ведь это происходит не в первый раз. Видимо, все мужчины просто самцы. Недаром поговорка ходит "все мужики козлы!" Они растоптали во мне всё, и тело, и душу, и моё прошлое, и моё будущее. И убили моего ребёнка.
Как же я их ненавижу!
И себя я ненавижу. Потому что моё сердце предаёт меня. Оно начинает волноваться, когда я вижу Володю. А если его руки прикасаются ко мне - бьётся, как пойманная птаха. Меня предаёт моё лицо. Когда он улыбается мне, оно невольно отвечает улыбкой. Но ведь Володя мужчина, а доверять мужчинам нельзя. Да, я признала его другом. Я сказала это вслух. Но это ничего не меняет, он мужчина, а я дала себе слово от мужчин держаться подальше, и ни за что и никогда больше не влюбляться.
* * *
Кто-то хватает меня за плечо. Сейчас мне вкатают укол и поволокут в студию. Я пытаюсь отбиваться, но у меня ничего не выходит. Охранник трясёт меня и... я в ужасе вскакиваю. Вокруг темно, но откуда-то в подвал проникает свет и я вижу предметы, что вокруг меня. Нет, это не подвал. В подвале вообще ничего, кроме тюфяка не было. Обстановка незнакомая, я никак не могу сориентироваться где я и в ужасе пытаюсь закричать. Чья-то сильная мужская ладонь закрывает мне рот:
- Надя, Наденька! Ты что? Это же я, Володя.
Я ещё продолжаю вырываться, но постепенно осознаю, что я в своей новой комнате, а рядом со мной на моей постели сидит Володя. Изо всех сил толкаю его в грудь и он от неожиданности падает на пол. Я ору... Ах, если бы я могла кричать, но вместо крика я сиплю и шиплю:
- Придурок! Скотина! Не смей вламываться в мою комнату, не смей прикасаться ко мне!
- Надя, я стучал. А ты не отвечаешь. Потянул дверь, а она и открылась. Гляжу, а ты мечешься на постели, стонешь, пытаешься кричать. Ну я и решил разбудить тебя.
Соображаю, что это я выходила в туалет, а потом забыла запереть дверь. Ведь раньше я никогда в жизни не запиралась. Понимаю, что должна быть благодарна Володе за то, что он избавил меня от кошмара. Но по инерции продолжаю наезжать на него:
- И какого лешего тебе надо?
- Мы же утром говорили, что тебя вечером ждёт сюрприз. А уже вечер. Темно. Пришло время.
Вот, тут Белла передала тебе бельё и одежду, так что одевайся и выходи.
Он кладет стопку одежды рядом с подушкой и оставляет меня одну.
Медленно и осторожно я натягиваю на себя одежду, а сама думаю, стоит ли извиниться перед ним, что ни за что, ни про что наехала на него? Решаю не извиняться.
Наконец, я готова и выхожу на божий свет. Вижу Беллыных малышек, Лизу и Машу. Они в нарядных платьицах.
- Тётя Надя, давайте Ваши руки, мы отведём вас.
Я беру их детские ручонки в свои и говорю:
- Давайте договоримся, что вы не будете называть меня "тётя". Просто зовите по имени. Договорились?
- Да! - Хором отвечают малышки.
Они ведут меня по коридору. В конце коридора, рядом с ванной, комната Беллы.
Перед входом в неё малышки оставляют меня:
Тётя Надя, ой, просто Надя, вы постойте здесь и посчитайте до десяти. А потом входите.
Я честно считаю до десяти и вхожу. Меня встречает хор взрослых и детских голосов:
- По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем!
Посреди комнаты стоит стол. Он накрыт как к празднику, ломится от блюд и закусок, на нём стоят пустые еще бокалы и пару бутылок с вином, а также кувшины с соком.
За столом сидят Белла и Володя. Между Беллой и Анютой два стула на которых Машенька и Лизонька. Рядом с Анютой Володя, а с другой стороны ещё один стул, пустой, и мне ничего не остаётся, как сесть рядом с Володей, стараясь не коснуться его.
Белла кивает Володе и он откупоривает бутылку с вином, наливает взрослым и капельку Анюте. Малышки тянутся к нему своими бокалами:
- И нам, и нам. - и Володя наливает им сок.
- Ребята! - Поднимается со стула Белла, - Я хочу поздравить нашу Надюшу с началом новой жизни. И это не в переносном смысле, а в самом прямом. Поблагодарим Бога, что она жива, и пожелаем ей, чтобы эта жизнь стала для неё самой счастливой, рядом с нами, самыми верными её друзьями. Наденька, дай я тебя поцелую, - она подходит ко мне и целует меня в щёку.
- И мы поцелуем, и мы, - малышки бегут ко мне целоваться сразу с двух сторон.
Анюта степенно, как взрослая, подходит ко мне, осторожно берёт в руки моё лицо и целует в обе щеки. Я замираю и боюсь увидеть в её глазах отвращение от прикосновения к ужасному шраму, но убеждаюсь, что ничего подобного, в её глазах нежная улыбка.
Я уже собираюсь выпить свой бокал, но тут Анюта восклицает:
- Дядя Володя! А вы что же? Разве вы не поцелуете Надю? - её глаза горят хитрым блеском.
Володя ставит свой бокал, поднимается и, положив руки мне на плечи, медленно наклоняется к моему лицу. Меня охватывает страх, тело покрывается мурашками, когда я в нескольких сантиметрах от моего лица вижу его глаза. Они парализуют меня, завораживают... Они ближе и ближе, вот уже заслоняют весь мир и я ощущаю нежнейшее прикосновение Володиных губ к моим. Я не в силах сопротивляться, и мои губы помимо моей воли прижимаются к его губам. Сильней, ещё сильней. Со всей страстью. Руки мои взлетают, обхватывают шею Володи, пальцы вцепляются в его волосы. Каждая частичка моего тела жаждет соприкосновений с каждой частичкой его тела. Пальцы ощущают его тепло и покалывают, как бывает если отлежишь руку.
Нам обоим надо вдохнуть. Грудь уже разрывается от нехватки воздуха. Мы отрываемся друг от друга и снова тонем в глазах друг друга. Его правая рука прикасается к моим волосам, а затем медленно проводит кончиками пальцев по шраму от уха до шеи. Шок. Это как прикоснуться к оголённым проводам.
Маленькие молнии пронзают мою кожу. Мы оба забываем, что мы не одни. О том, что на нас смотрят дети и Белла. Сейчас здесь только Володя и я. Я и Володя.
Неважно, что меня ждет впереди, через сколько операций и страданий мне ещё предстоит пройти. Я уверена, Володя всегда будет проходить это вместе со мной. И я готова на то же самое по отношению к нему.
Потому что - это любовь. И я сдаюсь любви.
Продолжение и третья книга здесь: http://www.proza.ru/2018/03/19/951