Гелатофилия

Ковалев Александр
  Если спросить человека, – «Ты кто?», – немного можно понять по ответу одним словом. «Слесарь», – как правило, великий, такой, что и автомат может выточить напильником. Простого заводского слесаря вопрос приведёт в лёгкую растерянность, – «Не знаю, родился, рос, женился, пошёл работать, вырос». Ответит человек, – «Я инженер», – значит, либо начинающий студент, гордо рвущийся в космос, либо нет у него ни семьи, ни детей, ни даже намёток подобное завести. «Поэт», «писатель», «музыкант» – если не великий, как Бродский, то это скорее самооценка. Писать стихи или музицировать пробовали многие. Либо играть на свадьбах – у человека основной вид дохода. «Отец», «мать» – ни в чём не знаменит, чему-то учился, где-то работает, или вообще временно безработный. Не получилось, смирились – пусть хоть у детей получится. Если же отвечают на вопрос гордо, – «Человек!», – значит, совершенно ничего не умеет, и ни к чему не приспособлен. Занимается чем придётся, может при случае и украсть.

  Иван Петрович был гелатофилистом, он коллекционировал обёртки от мороженого. Началось это в ранней юности, когда родителей уволили с работы. Не зная, как найти новую, они стали кричать на сына, – «Займись делом!». Тот же доедал купленное на мелочь мороженое из стаканчика. Наслаждаясь – то облизнёт, то откусит – он чайной ложечкой клал в центр белой массы варенье из банки, и плевать хотел на все требования. Мороженое было божественным. Родители уговаривали и увещевали, приводили в пример соседского сына, который с детства занимался важным делом – мытьём машин. Но Иван Петрович был непоколебим. Доев мороженое, он спрятал этикетку в карман, и объявил себя гелатофилистом. Родители, посовещавшись, решили – лучше уж пусть такое дело, чем никакое. Иван Петрович же теперь имел возможность покупать любимое мороженое в любых количествах.

  Теперь родители с гордостью проходили мимо соседей, которым, вместе с их ребёнком, утёрли нос. Иван Петрович, хотя и несли ему этикетки от мороженого со всего двора, увлёкся новым занятием со всей страстью, и рылся в мусорных баках в поисках выброшенных коллекционных предметов. Пару раз его приводил домой участковый, но увидев благополучную гостеприимную семью, и услышав про занятие подростка – уходил, проникшись уважением.

  Дело дало возможность Ивану Петровичу знакомиться с женщинами. Он поджидал дам в тихой глубине городского парка, стоя иногда часами в ожидании той единственной, которая шла, и, наслаждаясь красотами, облизывала мороженое в тонкой руке. Иван Петрович увязывался за ней, и семенил следом. Метров через сто дамой овладевал испуг напополам с паникой, и в это время сзади раздавалось просительное, – «Этикеточку не выкидывайте». Иногда случались проколы, однажды Иван Петрович получил больно ногтями по глазам. Пару раз ему приходилось писать объяснительную в полиции. Но иногда бывали и удачи. Иван Петрович разговаривался с дамой, восхищённо рассказывая ей об этикетках мороженого. «Надо же, какой интересный человек!», – думала дама, – «Наверное, даже непьющий», – и отдавалась ему тут же, на осенних листьях.

  Коллекция росла. Иван Петрович, найдя единомышленников по всему миру, начал обменивать этикетки, покупать и продавать редкие за тысячи долларов. Деньги потекли рекой, но он говорил, что благосостояние – лишь побочный продукт, а то, что Ивану Петровичу нужно на самом деле – это мировая слава. И она пришла. Коллекция Ивана Петровича была признана одной из крупнейших. В его родном городе даже прошёл всемирный конгресс гелатофилистов – несколько благообразных мужчин с наслаждением кусали мороженое, делясь техниками и впечатлениями, и запивали водкой. Вечером по окончании Иван Петрович, гордый тем, что принимал всемирный конгресс, решил прогуляться домой по ночному городу в мечтах и мыслях. Полицейского, остановившего его за нетрезвый вид, Иван Петрович грозно спросил, – «Да ты знаешь, кто я такой?!». Страж порядка – не знал, поэтому арестовал нарушителя, и препроводил в полицейский участок, где Иван Петрович впервые за долгие годы снова написал объяснительную.

  Позже Иван Петрович состарился, и умер всемирно известным, один в квартире. Полиция вскрыла жилище в присутствии понятых, и обнаружила массу этикеток от мороженого – какие из фольги, а какие из бумаги. Этикетки были повсюду – упакованы в ящики, сложены в пачки, выставлены в шкафу, и даже лежали на столе. Увидев множество фольги, старшина решил, что хозяин курил через неё наркотики – поэтому приобщил находки к уголовному делу, после отправил в архив, где они и лежат до сих пор. Множество бумаги смели веником, и сложили в мешки – сотрудница домоуправления, проживавшая в частном секторе, забрала бумагу для растопки печки. Убираясь, служители со скорбным ужасом думали о том, что постареют и сами, и тоже будут нести домой всякий хлам с улицы. В очищенную же от мусора квартиру акимат по распределению заселил многодетную мать-одиночку.

  Через пять лет BBC решила снять фильм, – «В поисках потерянной коллекции», – и отправила в далёкий Казахстан целую экспедицию. Журналисты общались с многодетной матерью, дети резвились у них на коленях – но так ничего и не нашли.