Промывка. Кн. 3. гл. 2. Вопросы, вопросы, вопросы

Евгений Боуден
    Книга первая здесь: http://www.proza.ru/2017/05/07/816
    Книга вторая здесь: http://www.proza.ru/2018/03/11/1562

    Предыдущая глава здесь: http://www.proza.ru/2018/03/19/951

                Игорь

    Прошло уже два дня, с тех пор, как мы с Иришкой обнаружили, что, возможно, мы брат и сестра. Я постоянно звонил ей, но она не хотела меня видеть. Когда я предложил ей встретиться и поговорить с моим отцом, она наотрез отказалась. А ведь, возможно, это и её папа.

    Слава Богу, отец сегодня вроде не вусмерть пьяный. Я зашел к нему в комнату.

    - Пап, можно с тобой поговорить? Это важно.

    Отец поднял голову, бросил на меня тяжёлый взгляд:

    - Что вдруг приспичило со мной разговаривать? Раньше ты как-то не рвался поговорить.
    - Пап, прости, если моё поведение тебя обижало, но ведь к тебе было не подойти. Ты почти всегда под градусом и постоянно в плохом настроении.
    - Ладно. Выкладывай, что у тебя?
   
    Я пододвинул стул к стулу отца и сел почти рядом, так, что наши глаза стали в метре друг от друга.

    - Расскажи мне о моём рождении.
    - О твоём рождении? Ну, так это твою мать, шалаву, которая бросила тебя, а сама со своим хахалем укатила куда-то, спроси.
    - Ну, вот видишь. Как же я её спрошу, если её нет. У меня только ты.
   
    Отец как-то странно посмотрел на меня:

    - Может быть тебе и не стоило бы это знать, но ты уже мужик. Двадцать один год стукнуло. Да я и сам давно хотел тебе всё рассказать, но боялся, что ты бросишь меня.

    - Папа, да будь ты хоть какой, но ты был и есть мой папа. Я тебя никогда не брошу.
    - Ладно, слушай. А там сам решишь что делать. Я с любым твоим решением соглашусь.

    Я был совсем молодой. И очень неравнодушный к женщинам. Ни одной юбки не пропускал. Работал я тогда журналистом и мечтал о журналистской славе. Но мне никак не попадался какой-нибуль сенсационный материал.
    Вместе со мной работал один парень, Борис Ливанович. Довольно успешный журналист. Я даже завидовал ему. И вот однажды с ним что-то приключилось. Он стал вести себя странно. А потом заболел какой-то странной, неизвестной болезнью и умер.
    Я обратился к его жене, Белле, в надежде, что остались какие-нибудь указания на то, что случилось с Борисом. Мы с Беллой пошли к ним домой и их кошка навела меня на мысль, что в кошкином домике что-то спрятано. Там я обнаружил дневник Бориса и мобильный телефон.
    Когда я прочитал этот дневник, я понял - вот оно. Вот та тема, которая выведет меня на вершину журналистской славы. В дневнике Борис рассказывал, что он принял участие в каком-то секретном правительственном проекте "коррекция памяти".

    Я попытался сам раскрутить это дело, но понял, что одному мне это не под силу. Тогда я обратился к знакомой, следователю по имени Надя. Надя привлекла своих друзей и коллег и вскоре мы почти поймали преступников. Это была разработка одного ученого, которая превращала людей в дистанционно управляемых, почти в зомби. Выяснилось, что в результате воздействия на мозг подопытных, он постепенно превращался в вату. Профессор покончил жизнь самоубийством, а исполнители, которые поставляли ему человеческий материал, тоже подорвали сами себя.

    В ходе расследования мы с Надей сильно сблизились и она забеременела. Делать аборт она категорически отказалась и мы решили пожениться, когда срок беременности был уже почти шесть месяцев. И вдруг Надю похитили.
    Её друг, Володя Зелинский, начал поиски Нади.

    А потом мне подбросили флешку с видео записью в которой моя жена участвовала в групповом порно. На той же флешке были видеозаписи моих развлечений с женщинами. Меня стали шантажировать этой видеозаписью.
    Дело в том, что я украл у Нади некоторые материалы следствия, которая она продолжала и начал их публикацию, раскрыв тем самым тайну следствия. Мне предложили публично признаться в том, что я дескать все это выдумал, и извиниться перед уважаемыми людьми, чьи фамилии были упомянуты в моих публикациях.

    Сам понимаешь, что это был бы крах моей карьеры. В случае же отказа, шантажисты угрожали пустить по интернету "похождения" моей жены, а также видеозаписи моих измен, которые были на той же флешке. Но и это означало крах моей карьеры. А, в дополнение ко всему, еще и позор.
   
    Я прекрасно понимал, что эти люди ни перед чем не остановятся, вплоть до моего физического уничтожения. И я решил скрыться, сбежать в непризнанную республику ДНР. Попасть туда было довольно легко. Я приехал туда через Ростов, а украинская граница в то время уже практически не существовала. Я прислал Белле Ливанович документ, заверенный у нотариуса, о том, что я разрешаю суду развести меня с моей женой, Надеждой Калиновской в моё отсутствие. Насколько я знаю, она передала его Наде, и та развелась со мной. Что было с Надей дальше, я не интересовался.

    - Всё это интересно, папа, но как всё это дерьмо касается меня?

    - Тебя? - Отец глубоко вздохнул. - В Донецке я познакомился с твоей матерью. Она уже была беременна, правда, узнал я об этом позже. Она родила тебя. Но со мной что-то случилось. Когда я впервые взял тебя на руки, я вдруг почувствовал, что как-то изменился. И хотя твоя мать призналась мне, что ребёнок не мой, я прикипел к тебе душой. Зарегистрировал тебя на себя и дал свою фамилию. Когда тебе исполнилось полтора годика, Александра, твоя мать, нашла себе молодого хахаля и удрала с ним куда-то.

    Через несколько лет ситуация  в ДНР стала настолько ужасной, что жить там стало невозможно. И тогда я вернулся с тобой к себе домой, вот в эту квартиру. Наши соседи сверху, бабушка Галя и дед Володя сдавали её в аренду, а деньги переводили мне на карточку.

    Так мой отец, оказывается мне не родной? Это известие ударило по мозгам. Мои чувства раздвоились, если не растроились. Я  вдруг почувствовал себя, как рыба выброшенная на берег. С одной стороны, я, оказывается приёмыш, брошенный и родным отцом и родной матерью, с другой - наступило облегчение от того факта, что мы с Надей не кровные родственники. Это было настолько тяжело, что я уронил голову на руки и заплакал, как маленький мальчик.
    Неожиданно отец сел рядом со мной, обнял и стал гладить по голове. Он не сказал ни слова, но я прижался к его плечу, как в детстве, вдохнул его запах и стал потихоньку затихать.

    Надо срочно сообщить эти новости Ирине!

    И всё же, что-то меня ещё тревожило.

    - Папа, а что случилось с твоей бывшей женой? Где Надя? Что с её и твоим ребёнком? Ведь получается это мой сводный брат или сестра. Ну, хотя бы и не совсем напрямую.
    - Нет, сынок, этого я не знаю. Слышал только краем уха, что она вышла замуж за Володю Зелинского, что жили они у Беллы какое-то время.
    - А ты можешь дать мне Беллын адрес?
    - Ну, почему бы и нет? - Он достал ручку, вырвал из своего блокнотика листок и написал на нём адрес.
   
                Ирина

    Сказать, что я огорчена - это значит ничего не сказать. Мой мир перевернулся с ног на голову.
    Кто я? Та ли, которой ощущала и знала себя с детства или кто-то другая, неизвестная мне? И кто моя мама. Мама Зуля, которая была для меня всем, осью земли, твёрдой опорой под ногами, надёжным прибежищем. Кто она на самом деле? А мой парень, которого я любила, с которым были связаны мои мечты, в которых я видела себя его женой, от которого хотела бы родить ребёнка? Всё это пошло трещинами, как тонкий лёд под ногами, который вот-вот провалится и я пойду ко дну.

    Мне надо, чтобы мама ответила на все мои вопросы, разрешила мои сомнения. Но будет ли она со мной честной?
    Меня ужасно трясло, кажется поднялась температура. Я ждала маму и боялась её прихода.
    Щелкнул замок. Вот. Это она.

    Мама улыбаясь вошла в комнату, розовая от ноябрьского морозца.

    - Где тут моя красавица? - и осеклась, увидев моё лицо. - Кызым, доця, с тобой ничего не случилось?

    Я всхлипнула:

    - Случилось, мама, ещё как случилось.
    - Тебя кто-то обидел, малышка? Ну-ка, расскажи всё маме.
    - Мама, - вырвалось у меня, - ты моя мама?

    В испуге, я прикрыла рот ладонью и замерла.

    Мама Зуля, пошатываясь, сделала несколько шагов и бессильно опустилась на стул.

    - Так ты знаешь, доченька? Кто тебе сказал?
    - Никто, мама.

    Я засунула руку в карман и достала оттуда коробочку. Открыв её, протянула маме. Дрожащими пальцами она достала оттуда детскую бирочку и молча стала рассматривать её. По лицу её, как и по моему, текли слёзы, но она их даже не смахивала.
   
    - Это моя? - у меня не было сил на длинные предложения.

    Мама глубоко вздохнула, будто набираясь решимости перед прыжком в воду:

    - Сядь, дочка!

    Она подождала пока я сяду. Затем продолжила.

    - Я давно хотела тебе всё рассказать, но боялась, что ты ещё маленькая и не поймёшь. Потом дала себе слово, что в после твоего восемнадцатилетия, которое будет уже в феврале, я обязательно расскажу тебе всё. Но видишь, как всё обернулось. Ты нашла свою бирочку раньше, и своим сердечком почувствовала, что она твоя.

    Некоторое время она пыталась справиться с собой. Сидела, молча глотая слёзы. Наконец продолжила:

    - Я тогда работала в частной гинекологической клинике, простой уборщицей. Я была бездетной, и просто бредила ребёнком. Набравшись храбрости, обратилась к врачу этой клиники и спросила, могу ли я пройти искусственное оплодотворение. Она тогда посмеялась надо мной и сказала, что уборщице это точно не по карману. Я расплакалась и ушла.

    Прошло несколько месяцев. И вот однажды эта врач, я даже не помню сейчас её фамилии, а вот имя Ираида запомнила, подошла ко мне и спросила, хочу ли я до сих пор ребёнка. Я конечно сказала, что очень хочу. Тогда Ираида сказала, что есть один ребёнок, девочка-отказница. И она может помочь мне удочерить её. При этом она взяла с меня слово, что я уволюсь из клиники, поменяю квартиру, и никогда даже словом никому не обмолвлюсь, откуда ребёнок. Потому что то, что она делает, дескать, не совсем законно.
    Я слышала, что иногда, за большие деньги, деток-отказников передают на усыновление, и даже удивилась, что мне такое счастье привалило бесплатно. Мне настолько хотелось ребёнка, что я не стала задаваться вопросами, что да как, и согласилась.

   Когда я работала в ночную смену, она подошла ко мне и передала мне ребёнка. Это была ты. Я тут же написала заявление на увольнение и ушла с тобой из клиники. Дома, когда я впервые развернула тебя, я увидела на твоей ручке вот эту бирочку, из которой следовало, что фамилия твоей мамы, и твоя фамилия - Калиновская. Та врач выдала мне все документы, какие выдают матерям при выписке, и везде была указана моя фамилия - Хатынбекова, а не Калиновская.  Эти справки я отнесла в ЗАГС и получила в обмен твоё свидетельство о рождении. На фамилию, которая была указана в справке - то есть на мою.

    Я поменяла квартиру на другой район и детская патронажная сестра приходила уже на новую квартиру. Несколько лет я вздрагивала при каждом подозрительном звуке у двери, боясь, что всё откроется. Наверное, если бы всё открылось, меня посадили бы в тюрьму, а тебя забрали у меня. 
    Но ничего не случалось, и постепенно я перестала бояться.

    Ну вот, доченька. А теперь решай, что со всем этим делать. Я не обижусь на тебя, даже если ты пойдешь сейчас и заявишь на меня в полицию. Но знай, что я любила, люблю, и буду любить тебя больше жизни. Ты для меня самая родная на свете!

    Я смотрела на маму, да-да, на маму, и думала: как же она всё это перенесла, сколько страха натерпелась. И с какой любовью она растила меня, сколько ночей провела у моей постели, когда я болела, как переживала за мои школьные успехи, как волновалась, когда я повзрослела и вокруг меня стали виться парни.

    Бросилась к ней, обняла, уткнулась лицом в её шею:

    - Мамочка, мамулечка! Ты моя самая-самая родная! Я тебя очень люблю! И спасибо тебе за правду!

    На душе стало легче. Но ночью я всё-таки не спала. Ведь вопрос о том, кто мой биологический отец, и не отец ли он Игоря, так и не выяснился. И ещё. Ведь где-то существует моя биологическая мать. Кто она? Почему отказалась от меня? Как она могла выносить меня, пройти через роды, а потом отказаться?

    Вопросы, вопросы, вопросы...

    Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/03/21/824