Прошлым летом, когда Саше исполнилось 4 с половиной года, у него возник «национальный вопрос». Всё началось с тёплого солнечного дня в начале июня, когда мы с внуком гуляли на Воробьёвых горах. На новеньком двухколёсном велосипеде Саша ловко лавировал среди разноязыкой толпы на смотровой площадке. Остановившись, оказался в плотной группе китайских туристов. При виде симпатичного светленького малыша, обожающие европейский тип китайцы стали всячески проявлять свой восторг. Отойдя от неожиданного дружелюбия китайцев, Саша спросил:
- Бабтань, это кто?
- Китайцы.
- Кто такие китайцы?
- Это люди, которые живут в Китае и говорят на китайском языке.
- А мы кто?
- Мы – русские, живём в России и говорим на русском.
- Китайцы другие, - глубокомысленно заключил Саша.
- В смысле?
- У них волосы черные и глаза узкие.
- Ну да, одним из отличительных признаков представителей различных рас и национальностей является внешность, - у меня автоматически включается «преподаватель».
На следующий день наше дружное семейство в полном составе, включая зятя, 90 летнюю свекровь и общую любимицу таксу Туську, переехало на дачу. Открытие летнего сезона, работы – непочатый край. Первым на участок заглянул мой постоянный помощник Жора, который на самом деле вовсе не Жора, а таджик Бурхон.
- Привет, Жора, - радостно поздоровался со старым знакомым Саша. – Ты китаец?
- Почему китаец? – спросил загорелый узкоглазый Жора. – Я таджик.
- Таджик? Значит, ты из Таджикии?
- Из Таджикистана, Душанбе.
- А почему говоришь по-русски? У тебя что своего языка нет?
- Есть, таджикский. Но у вас тут мой язык не понимают, тут по-русски говорить нужно.
- Бабтань, Жора – таджик, а говорит по –русски. Он что, русский таджик?
И тут я совершаю непростительную педагогическую ошибку. Занятая дачными делами и не имея возможности вдаваться в долгие разъяснения, отвечаю:
- Нет, Жора – не русский таджик, он просто таджик, который говорит по-русски, причём русский у него плохой.
- Значит, Жора – плохой русский?
- Нет, Жора – хороший таджик, который плохо говорит по-русски.
Ближе к вечеру приезжает Шукур, главный дачный бригадир, можно сказать, привилегированный гастарбайтер, у него собственные «Жигули», на которых он выполняет многочисленные заказы дачников. Вот и нам привёз две новенькие пластмассовые бочки.
- Привет, Шукур, ты таджик? – приветствует его Саша.
- Какой я тебе таджик? Я узбек, - гордо отвечает Шукур и удаляется.
Саша вопросительно поднимает глаза на меня, вечно занятую бабушку.
- Узбеки живут в Узбекии?
- Да.
- Шукур – это хороший узбек, который говорит на плохом русском?
- Нет, Шукур – это хороший узбек, который говорит на хорошем русском. (На самом деле Шукур – дипломированный инженер-строитель, в своё время окончил Ташкентский университет, так что русский у него вполне приличный).
В выходные приезжает моя коллега по работе и одновременно давняя подруга Алла со своим английским мужем Джоном. Слава Богу, благодаря маме и бабушке, к англичанам у Саши вопросов нет. Для своего возраста он про Англию знает достаточно, английским занимается.
- Сашенька, ты когда вырастешь кем быть собираешься? - спрашивает подруга, с умилением глядя как Саша рассматривает подаренную Джоном книжку про Paddington bear.
- Я как Джон, англичанином, - без запинки отвечает Саша. – Буду жить в Англии и говорить на английском.
И для пущей убедительности запевает «Я уеду жить в Лондон, я уеду жить в Лондон, я уеду туда, где большая вода, может быть навсегда».
Да, это я тут – Моцарт, Пушкин, а у зятя другое воспитание – Высоцкий, Лепс.
Вечером к моей 90 летней свекрови заявляется соседка Лиана, полная кипучей энергии и оптимизма 75 летняя армянка.
- И что за манера такая приходить без приглашения, - недовольно бурчит вышедший покурить зять, которого я прошу уйти с участка, чтобы не дымить возле не терпящей табака Лианы, и тут же добавляет:
– Незваный гость хуже татарина.
Внимательный Саша, у которого всегда «ушки на макушки» слышит замечание отца, но молчит, и, как оказывается, до поры до времени.
- Сашенька, как же ты вырос, какой стал большой, красивый, умный. Дай я тебя обниму, мой дорогой, я тебе шоколадку принесла, - приветствует малыша Лиана.
Благоразумно передав подаренную шоколадку маме, Саша сразу приступает к обсуждению интересующего его «национального вопроса».
- Тетя Лиана, а вы русская?
- Почему ты так думаешь?
- Вы в Москве живёте и на русском языке говорите.
- Нет, Сашенька, - смеётся соседка, - я армянка. И муж мой Гагик тоже армянин, и сын. Мы – армяне.
- Армяны хуже татарцев, - глубокомысленно замечает Саша.
Пока изумлённая Лиана переваривает услышанное, 90-летняя свекровь поправляет правнука.
- Саша, правильно говорить не «армяны хуже татарцев», правильно - «армяне хуже татар»).
- Армяне хуже татар, - послушно повторяет за прабабушкой Саша.
Ну спасибо, дорогая свекровь, подлила масла в огонь.
- И почему это армяне хуже татар? – обиженно вопрошает Лиана. – Это кто тебе такое сказал?
- Папа, - невозмутимо отвечает Саша. – Когда вы пришли, он сказал, что вы хуже татарина. Вы же армянка? Получается, что армяне – хуже татарцев, ой, татар, то есть.
Ну всё, надо с этим что-то делать, пора ребёнку разъяснить «национальный вопрос». Только уже завтра, сегодня мальчику уже спать пора.
На следующее утро идём с Сашей и таксой Тусей в фермерскую лавку, которая приезжает в дачный посёлок с молочными продуктами. В 10 утра у места остановки фургончика выстраивается очередь, соскучившиеся по соседям дачники обмениваются новостями. Я разговариваю с Пашей, милым интеллигентным мужчиной лет 35, его пятилетний сын Костик и Саша – друзья, я прекрасно знаю его жену Соню. Пока мы разговариваем, дети играют на расположенной рядом детской площадке. Мирное течение беседы прерывает подбежавший Саша.
- Привет, дядь Паш, а ваш Костик что, не русский?
- Кто тебе сказал, что Костик не русский? – спрашивает Паша голосом только что проглотившего бабушку Волка из Красной Шапочки. Я замираю. Дело в том, что Пашина очаровательная жена Сонечка – чистокровная еврейка, она только накануне приехала с сыном из Израиля, где месяц гостила у проживающих там её родителей. Боже, только не это, что сейчас будет…
- Тётя Соня сказала. Костик песком кидался. Она ему раз сказала не кидаться песком, два сказала не кидаться, а потом сказала, что он русского языка вообще не понимает. А если он русского языка не понимает, то он не русский. Ведь так? – и Саша вопросительно смотрит на меня.
Ну всё, надо уже как-то ребёнку объяснить доходчиво. Легко сказать «доходчиво», когда в этом глобализованном мире национальный вопрос так запутан. Что, мальчику четырёх с половиной лет лекцию на тему национально-культурная идентичность из курса по межкультурной коммуникации читать, что ли? Всё сложно, даже терминологические системы не совпадают – то, что в России национальность, в англоязычных странах вовсе не nationality, а ethnicity. В США nationality - это вообще гражданство, а не национальность. Надо найти какое-то доступное объяснение.
Неожиданно решение подсказывает такса Туся, которая, завидев своих собачьих друзей, бросается к ним играться-обнюхиваться. Знакомая собачья тусовка представлена немецкой овчаркой Флинтом, далматинцем Рексом, симпатичным фоксиком Мишкой и моднявой йорк-терьершей Мими.
- Вот, - говорю я Саше, - показывая на собак, - посмотри, это кто?
- Это Тусины друзья - Флинт, Рекс, Мишка и Мими, - уверенно отвечает Саша.
- Я не это имею в виду, они кто кошки, птички?
- Бабтань, ты что, совсем? Они – собаки.
Правильно, они все собаки, - получив нужный ответ, радостно отвечаю я. Но собаки – это такое общее объединяющее понятие, класс, к которому они принадлежат. Они все собаки, но собаки разные, разных пород. Флинт – немецкая овчарка, Рекс – далматинец, Мишка – фокстерьер, Мими – йорк. Согласен?
- Да, все собаки, но разных пород, - соглашается Саша.
- Также и у людей. Есть общее понятие – люди. Но все люди разные, разных пород, так сказать, как и собаки. Только у людей породы называются национальностями. Русские, таджики, армяне, англичане, китайцы и так далее. У каждой породы, то есть национальности, свой язык и своя культура, в идеале и своя страна. Но сейчас все могут жить там, где им нравится, в разных странах, где есть работа, где им интересно, по разным причинам, понял?
- Понял, - отвечает Саша, я с облегчением вздыхаю и, закупив фермерского молока-сметаны, мы отправляемся домой. Какое-то время Саша молча ведёт на поводке весело бегущую впереди Туську. У калитки останавливается, и глядя на меня невозмутимыми серыми глазами, спрашивает:
- Бабтань, а наша Туська русская?
- При чём тут наша Туська? Она же собака.
- Ну как ты не понимаешь, ты же сама сказала, что Флинт – овчарка немецкая. А наша Туська – такса, она какая такса, русская или немецкая?