Когда тебе уже пятнадцать, и на верхней губе почти настоящие усики, когда брюки-клеш аж на тридцать сантиметров и ботинки,("гады")на толстой платформе и, когда тебя не "пасут" предки, потому что каникулы, и тебя отправили к бабушке на целое лето, то, сложив всё это, не сложно сообразить, что ты думаешь - только о девчонках!
И поверьте мне, что ты думаешь о них сразу после того, как продрал глаза ото сна, ты думаешь о них тогда, когда бабушка пичкает тебя утренним творогом со сметаной, в которой ложка колом стоит; ты думаешь о них, когда сидишь на скамейке в городском парке с местными пацанами, с которыми дружишь уже много лет, ведь каждое лето, они - твои друзья, а не те, что остались дома.
Собственно, когда мы сидим в парке на спинках скамеек и лузгаем семечки, мы не то что бы думаем о девчонках, мы их обсуждаем!
Ведь они тоже приходят в парк, (в этом провинциальном городишке, в принципе,больше некуда ходить), и катаются на качелях-лодочках и каруселях, и играют в бадминтон, и, когда у какой- нибудь из них ветер задирает подол платья и оголяет её колени, мы понимающе переглядываемся, качаем головами и цокаем языками, всем своим видом показывая друг другу, что у нас то в этом деле опыт...
Но подойти, а тем более заговорить с девчатами мы не решались, всё-таки пятнадцать лет - это не семнадцать, и с чего нужно начинать никто из нас не знал.
А вот где действительно можно было легко "подкатить" к девочке, и, если повезёт, даже закадрить её, так это на танцах, которые обычно бывали по субботам в районном Доме Культуры.
Сложность состояла в том, что пускали туда только с семнадцати лет, а у входа непременно дежурили "дружинники",
проверяющие возраст желающих попробовать себя в танцевальном жанре, а также наличие у таковых алкогольного запаха.
У моих местных приятелей шансов практически не было, и всё, что им оставалось, так это кучковаться возле ДК и разглядывать накрашенных девчонок в очень коротких юбочках.
А вот я надеялся на успех в этом мероприятии; во-первых, потому что меня здесь никто не знал, (я же не местный!), а во-вторых, у меня были усы и длинные патлы, поэтому, я запросто мог прибавить себе пару годков. В принципе, я не сомневался, что меня не раскусят, ведь когда нам нужно было купить сигарет, всегда посылали меня, и никогда продавщицы не спрашивали, сколько мне лет.
В общем, получилось так, как я и предполагал, никто не спросил у меня про возраст, я спокойно миновал кордон "дружинников", купил в кассе заветный билетик за двадцать копеек, и, пройдя через фойе, очутился в танцевальном зале.
Прямо с порога меня накрыло оглушающей музыкой, на сцене играл вокально-инструментальный ансамбль: трое парней, качаясь из стороны в сторону, наяривали на электрогитарах, а четвёртый, ударник, не жалея барабанов, яростно выбивал ритм.
В зале было совсем темно, все лампы были погашены, свет шёл только от двух блестящих, крутящихся шаров, висевших у самого потолка, на которые были направлены лучи софитов, от этого всё вокруг так сверкало и мигало, что больно было глазам.
Танцующих было тьма тьмущая, где удалось встать, там и танцуешь, лиц не видно, все дёргались под музыку, кто как умел.
Я простоял так какое то время, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Потом подумал, что стоящие рядом могут подумать, будто я не умею танцевать и тоже начал дёргаться.
Постепенно ритмичная музыка захватила меня, я уже дёргался в такт, который задавали барабаны, я даже закрыл глаза и пребывал в некотором трансе; о девчонках не думалось, я был частью, опьяневшей от громкой музыки толпы...
...Домой вернулся ближе к полуночи; бабушка Рахель конечно не спала, она ждала меня, стоя возле калитки, вглядывалась в эту чернющую темень, которая стеной, как будто можно было что то увидеть, когда на дворе украинская ночь!
Зашли в хату под причитания, что уже очень поздно и что я её в могилу сведу, и что она расскажет родителям и всё допытывалась, где я пропадал так долго.
В конце концов, я признался, что был в клубе, на танцах, но просил, чтоб родителям она об этом ни-ни, а она, вдруг, опустилась на стул и...заплакала.
Я не знал, что и подумать! Почему она плачет?!.. Что я такого сделал?!.. А она продолжала плакать и при этом всё повторяла:
-Сынок, не ходи ты туда, не нужно тебе туда ходить, пожалей ты меня. И так далее и тому подобное...
Я вообще не понимал,почему нельзя ходить на танцы?! Что тут такого?! Это нормально, когда молодёжь ходит танцевать! А она всё одно и тоже:
-Не ходи, сынок, туда, прошу тебя. - И плачет, никак не может успокоиться.
В общем, ничего не оставалось, как пообещать, что я туда больше не пойду, но только пусть она непременно объяснит мне, почему она так отреагировала и почему, всё-таки, я не могу туда ходить!
Она ещё какое то время всхлипывала, утирая лицо концом своего платка, а потом вдруг подняла голову и глядя мне прямо в глаза, строго сказала:
-Не надо там танцевать. Это была наша синагога. Наши предки там молились...
...И снится мне сон... Будто стою я в каком-то храме... Или не храме... Голые, вроде даже, сырые, каменные стены... И купол уходит высоко-высоко вверх, аж до неба... может, до самого Бога...
И кажется мне, что я здесь не один. Храм полон... нет, не людей! Но лиц! Много лиц! Совсем нельзя различить, где женские лица, а где мужские!.. Сплошь размытые лица... Они везде! Они рядом со мной, они надо мной, они заполняют собой всё пространство. Странно, мне кажется, что все их взгляды направлены на меня!.. Точно! Они все смотрят на меня!.. Взирают пронзительно и, даже, сурово... Мне даже чудится, что они во мне! Внутри меня! И мне становится так страшно, что я хочу кричать! Я пытаюсь крикнуть, а крик не идёт! Не получается крик! Это, как-будто крик немого!
Простите меняяяяя!..