Омут памяти 8

Марина Постникова
***

Алёшка сидел на скамейке всё в том же сквере. Он пытался осмыслить всю ту информацию, которую получил сегодня. Но он никогда не отличался глубокими аналитическими способностями. Все попытки выстроить четкую версию превращались у него в размышления над превратностями судьбы. Илья Татурин рисовался в его сознании человеком далеко не однозначным, но очень интересным. Незаурядным, без сомнения талантливым, святым и грешным одновременно. С одной стороны делец, хаповатый, удачливый, наверняка азартный игрок. Рисковый водила, пьяница и возможно бабник. Кстати об это стороне его жизни ещё  никто из Алёшкиных собеседников не говорил, но если он пошёл в отца, то ... Это всё с одной стороны, с отрицательной. В левой колонке. Алёшка мысленно расчертил вдоль, пополам лист бумаги и все отрицательные черты Ильи Татурина поместил туда, и начал заполнять правую колонку воображаемого листа. В первых строчках правой колонки он записал мысленно: любящий сын и отец, ведь взял же он с собой девчонку в тот вечер, зачем? Ну, она, понятно - с папой захотела покататься. А он, по кой чёрт, её с собой повёз? Хотел её побаловать или знал, что едет не надолго, не опасался за неё. Значит, он ехал к человеку, который казался ему неопасным. Значит, это был не деловой разговор. А возможно  встреча была связана именно с ней, Ксенией.  А еще, возможно, она была, почему-то очень настойчива, упряма, капризна. И он просто сдался.
Алёшка достал из кармана небольшой электронный органайзер, нажал на букву "К", но фамилии Корольков там не оказалось. Конечно, когда он заносил в базу данных фамилии своих друзей, Славка Корольков был уже в далёком прошлом. Тогда он напряг свои извилины, пошарил по закоулкам памяти и шесть, когда-то запомнившихся,  цифр сами собой всплыли в голове.
Алёшка нашёл уличный таксофон, набрал номер, через несколько секунд услышал в трубке детский голосок:
-Аё.
Алёшка растерялся, он никак не ожидал услышать детский голосок. Он не знал, кого попросить к телефону, то ли папу, то ли дядю, то ли Вячеслава Александровича.
-Бабусь, мочить, ня говаи, - продолжал  маленький собеседник на другом конце трубки. Потом, видимо, произошёл процесс передачи трубки и зазвучал взрослый голос. - Аллё, говорите, мы вас слушаем, этот голос Алёшка узнал, это была Славкина мама.
-Тамара Васильевна, здравствуйте, это Алёшка Корнилов, вы  меня помните? - радостно прокричал он в трубку.
-Алёшенька, - радостно откликнулась Тамара Васильевна. - Здравствуй, дорогой. Конечно же, я тебя помню. Ты давно здесь? Где остановился? Почему не зашёл? - засыпала вопросами Тамара Васильевна.
-Я здесь уже давно, живу на даче, а как можно Славу услышать?
-Он сейчас на работе, но вот-вот должен подойти. Ты приходи к нам прямо сейчас, он придёт. Они придут. Слава и Лариса, его жена. Познакомитесь, я вас обедом покормлю.
-Спасибо, я сейчас приду.
Алёшка повесил трубку и подумал, что Тамара Васильевна всегда стремилась покормить мальчиков в пору их детства, не оставила она этой хорошей привычки и сейчас. А у Славки есть жена, возможно, это его ребёнок. Надо же, а Алёшка всё ещё считал его маленьким.
Алёшка зашел в ближайший супермаркет, мимоходом отметил, что этот город очень не плохо устроен. Здесь всё, как в удобной квартире, находится на расстоянии вытянутой руки или нескольких шагов. Здесь нет необходимости ехать куда-то на троллейбусе, автобусе или ежеминутно спускаться в метро. Лина права, здесь нет московской суетни и толкотни.
Он осмотрел винный прилавок, купил бутылку сухого вина, которое ему показалось наиболее приличным. Потом в кондитерском отделе купил огромную коробку конфет. В отделе мясных деликатесов купил мясное ассорти вакуумной упаковке. И  покидая магазин, купил большую бутылку "Pepsi".
Он снова оказался на улице,  на небе нет ни облачка, солнце светит вовсю, лёгкий ветерок ласкает кожу. Алёшка снова отметил, что в этом городе даже погода располагает к пешим прогулкам. Он сориентировался на местности, прикинул, что до Славкиного дома не более пятнадцати минут ходу. На лицо все условия для приятной прогулки.
Улица Советская, такая улица, вероятно, есть в каждом городе. В Дальнославске - главная улица города. В нескольких шагах от супермаркета, по правую руку, желтое трехэтажное здание с колоннами, здесь располагается городская администрация или, как её теперь называют,  мэрия. Дальше Советская улица  плавно переходит в Советскую площадь. Если пересечь её диаметрально, оказываешься у подъезда областной администрации. Здесь, когда-то размещался обком партии и облисполком. В этом здании работал Алёшкин отец и отец Ильи Татурина.
Как-то сама собой, напрашивалась параллель между Ильёй и Алёшкой. Он не хотел таких аналогий, они страшили его, но он всё время, подсознательно сравнивал себя и Илью Татурина. Оба они дети высокопоставленных родителей, оба избалованные с детства, оба не отличались примерным поведением. Если и дальше следовать той же аналогии, то можно предположить, что Алёшка скоро женится и, в каком-то смысле,  остепенится. Ну, с этим он еще мог бы согласиться, но такой конец жизни, как у Татурина, Алёшку совершенно его не устраивал.
Лина говорила, что Илья помогал многим, предпринимателям, просто  бедным людям. Похоже, он был, вообще, человеком отзывчивым, лёгким на подъем. Алёшка чувствовал, что может раскрыть все тайны связанные с фамилией Татурина. А главное, ему казалось, что он это должен сделать это, хотя бы для того, чтобы не повторять их ошибок.


Дверь Алёшке открыл сам Славка. Они по-мужски, обнялись, пожали друг другу руки, потом Славка позвал:
-Мама, Лара, идите сюда. Алёшка пришёл.
В прихожей появились две женщины, по странному стечению обстоятельств очень похожие друг на друга, как дочь и мать.
-Алёшенька, какой же ты большой стал, господи, а худой какой. Тебя в твоей Москве, совсем не кормят? - сказала Тамара Васильевна, обнимая Алешку, поперёк туловища, потому что выше ей было не достать.
-Познакомьтесь, Лариса - моя жена, - представил Славка.
Лариса протянула руку и сказала:
-Очень приятно.
Алёшка поцеловал, протянутую руку и представился в свою очередь:
-Алёшка, - он не любил, когда его называли Алексеем, ему всё ещё хотелось быть просто Алёшкой, потом он повернулся к Тамаре Васильевне и, протягивая пакет с продуктами, сказал, - А я к вам со своим. Примите в долю.
Тамара Васильевна и Славка засмеялись.
-Не забыл, ты Ларочка, не знаешь этой истории. Ну, что же мы стоим здесь, проходите в комнату, - сказала Тамара Васильевна, унося на кухню пакет с продуктами.
В комнате оказался накрытый стол. Алёшку ждали и встречали, как дорогого гостя.
-Я так и знал, - сказал Алёшка, - вы без банкета не можете.
-Да знаешь, заедает серость быта, хочется праздника. Поэтому используем каждый повод,  - попытался оправдаться Славка.
-А что за история с "долей", расскажите, - попросила Лариса, расставляя тарелки на столе и, подавая  мужу бутылку вина, - Слава, открой, это Алёша принёс. А как вы догадались, что это моё любимое вино?
-Только не "вы", а "ты". Я почувствовал.
В комнату вошла Тамара Васильевна, она поставила на стол супницу и сказала:
-Мальчики, вы ручки помыли?
-Мам, ну что ты? - сконфузился Славка.
-А что? Вы думаете если вы курите, то руки мыть не надо.  Нет, мой дорогой, мыть руки, - скомандовала она.
Алёшка и Славка засмеялись и отправились в ванную, когда они вернулись, услышали разговор:
-Мы тогда в поход собрались, Славин папа был заядлый турист. А Алёшка пришел за Славкой, погулять. Мы ему говорим, что некогда сегодня, в поход уходим. Ну, он быстренько убежал, и через несколько минут возвращается. И тащит целую сумку продуктов. Папа его, тогда в нашем обкоме партии работал. Алешка выгреб из холодильника весь родительский н/з и припёр его к нам. Примите в долю, говорит. Мы в сумку заглянули, а там и ветчина, и карбонат, и икра, и крабы. И кофе, и конфеты. И, вообще, такое чего мы и не видели, - рассказывала Тамара Васильевна, потом заметила вернувшихся в комнату Славку и Алёшку, немного замялась и добавила, - А папа наш умер год назад.
В глазах у неё блеснули слёзы и задрожали губы. Алёшка подошёл к ней, обнял её за плечи и сказал:
-Я не знал, - все другие слова казались ему сейчас нелепыми и грубыми.
Тамара Васильевна, похлопала Алёшку по руке, улыбнулась, сквозь слёзы и проговорила:
-Спасибо. Что это я? Давайте за стол, щи стынут.
За столом разговор касался в основном общих знакомых, постепенно он перешёл в разряд "а помнишь". Алёшка сидел спиной к двери, поэтому от неожиданности вздрогнул, когда услышал за спиной:
-Ти ктё?
Он оглянулся, потом опустил голову вниз и увидел синеглазое чудо с румяными щёчками и двумя растрёпанными косичками. Девчушка была одета в голубенькую пижамку, у неё, видимо, только что закончился "тихий час". Алёшка взял её на руки и спросил:
-А ты кто?
-Я Анечка, -  ответила девочка.
-А ты чья? - продолжал свой  допрос Алёшка.
-Чья, чья, - проворчала Анечка, высвобождаясь. Освободившись, перебралась на колени к бабушке и добавила, - бабусина, мамусина, папусина.
Все взрослые  засмеялись, Анечка тоже поддержала компанию.
-Это наша дочь, - серьёзно сказал Славка.
Ангелок с косичками поморгала голубыми глазками и потом прикрыла их ладошками. Чем опять вызвала всеобщее умиление.
Обед уже закончился, женщины переключились на хлопоты с ребёнком, Славка предложил выйти на балкон, покурить. Они плотно закрыли за собой дверь. Встали, облокотясь на ограждение балкона, и закурили.
-Так, значит ты уже совсем взрослый, женатый, отец и зовут тебя по имени отчеству? - спросил Алёшка, выпуская, токую струйку дыма.
-Да, - кивнул головой Славка, -  может, к сожалению, а может и к   счастью. Так получилось.
-Слав, а почему школа? Ты же весь в технике был, а думал...
-Так оно и было сначала. Я поступил в "Политех", закончил. А работать негде, заводы стоят. К бизнесу я ... никак. А Лара закончила "Пед", мы поженились на третьем курсе, Аннушку родили. Семью кормить надо было. Отец болел, последние годы. Я и пошёл в школу, физику преподавать. Поступил заочно в пединститут, учусь и работаю. Школа у нас хорошая, гимназия. Физика углублёнка, мне, как говорят мои ученики "по-кайфу". А кстати мне туда помог попасть Илья Сергеевич, покойный.
-Да? Каким образом?
-Я в студенческие годы подрабатывал, технику чинил разную. Сложнобытовую, теле-видно-аудио. Антенны ставил, тарелочки. Богатых людей тогда не много было, они меня друг другу и рекомендовали. Так я к нему в дом и попал. Потом этот бизнес на убыль пошёл, конкуренция большая, да и технику стали понадёжней возить, ломаться перестала. Мы с ним тогда часто встречались и разговаривали, умный был мужик. Он мне тогда и сказал: "Займись делом, парень, не начинай свою жизнь холуём. Голова у тебя хорошая. Иди в науку или преподавай". Я, честно говоря, его словам не придал особого значения, потом, мне из нашей гимназии позвонили. Директор, предложила место. Я согласился, при условии, что возьмут и Лару. Теперь оба шкрабы, как ты говоришь. Выкопал словечко.
-Не обижайся, я любя, - попросил Алёшка, похлопав Славку по плечу.
-Уговорил, - согласился Славка, - А ты как, рассказывай?
-Я как всегда хорошо, дважды разведён, практически не образован, страшно ленив, но практически безвреден. Познаю жизнь в различных её проявлениях. Слушай, а что за человек был Татурин?
Славка задумался, потом произнёс:
-В двух словах о нём не расскажешь. Очень человек неоднозначный. С одной стороны очень хороший. Умный, образованный - кандидат  экономических наук, весёлый, общительный. Щедрый. В  прошлом году  организовал  и оплатил теплоходную прогулку для всего класса. Лабораторию мне в школе оснастил, на уровне университетской. Компьютерный  класс один из самых современных. Школьный фонд организовал, для того чтобы учителя не побирались, нам по 100% к окладу доплачивают. Короче, золото, а не мужик. Дети в нём души не чаяли, и Ксюша и Серёжка. - Славка опять на минутку задумался и продолжил, - а с другой стороны алкоголик. И лечился, и кодировался - бесполезно. От силы неделя. И снова, во все тяжкие. Он был самым богатым человеком в городе, а однажды иду я по Чеховской, там и раньше, помнишь, "мордобойка" была. Иду, гляжу, стоит его "мерс". Заглянул в машину - пусто. Зашел в пивнушку, сидит там с "синяками" и песни поёт. Я хотел его увести, он ни в какую, гонит меня. Еле уговорил его. Он дал денег барменше, чтобы она поила "его друзей" до утра, чтобы они не обижались на него, потому что он ушёл. Я хотел его сам отвезти. "Давайте ключи", - говорю. А он  опять ни в какую: "Сам поведу!" Я никогда не видел, чтоб так машину водили, как на автопилоте. На дорогу почти не глядя, но не одного светофора не пропустил, ни одного перехода. Асс!
-Да, интересный человек. Слушай а как у него с бабами?
-А никак, он и от жены то бегал, старался почаще мимо хаты рулить. Всё время либо на работе, либо в командировке, либо   с мужиками. Говорят, он уходил из тех компаний, где с девочками. У него секретарша  и то мужик был, помощник.
-А с ориентацией у него всё в порядке было?
-Да вроде, да. По крайней  мере, в противном его никто никогда не замечал. Просто, было ощущение, что он старается поскорее жизнь прожить. Он, как бы это охарактеризовать, смысла в ней не видел, вкуса её не чувствовал.
-А Ксения? У неё был парень?
-Конечно, и не один. За ней толпа бегала. Но она девочка, знаешь, такая романтичная, немного стервочка, кокетка. Однажды заставила мальчишек организовать рыцарский турнир. Сама, конечно, королева, а эти балбесы из-за неё дерутся. Короче, мотоциклы перекалечили, двое в больницу попали, а она заявила, что явного фаворита турнира нет, и она считает себя свободной от обязательств. Был скандал. Илья Сергеевич купил всем по новому мотоциклу, оплатил хорошее лечение. Дал денег на новую одежду, взамен испорченной. А дочке сказал: "Продолжай и дальше. Будь настоящей королевой". Вот так. И Серёжку он тоже баловал. Ему всего десять лет, а у него уже своя собственная "Ока". Он на ней по двору гоняет. У них за домом автодром  устроен. Вот ребёночек и развлекается.
-Как ты думаешь, что могло заставить его сигануть с утёса? - спросил Алёшка.
-Не знаю. Что угодно, но это не несчастный случай.
-Самоубийство? - предположил Алёшка.
-В это я совсем не верю. Он сам на себя руки бы не наложил. Во- первых с ним была Ксения, а во-вторых, при всей его ненависти к жизни, он, кажется, боялся смерти.
-Почему тебе это кажется?
-Он выработал в себе рефлекс безопасности, это я так назвал его. Он автоматически включал у себя в мозгу программу самосохранения, и это порой при полной отключки всех органов чувств. Он оставался, цел и невредим при самых загадочных обстоятельствах. Он всегда успевал вовремя выпрыгнуть, затормозить, отключить.
-Поразительно.
-Тем более что с ним тогда была Ксения. Если предположить, что совершенно абсурдно, что  это всё же несчастный случай, и он свалился в озеро по своей халатности, или по какому то роковому стечению обстоятельств, Ксюшу он бы всё равно спас. Да и не собирался он тогда никуда. Я же был на том "сейшене", его устраивал один из наших родителей.  Нас с Ларисой пригласили. Народу было не много, человек сорок. "А-ля фуршет", живая музыка. Танцевали, выпивали, беседовали.  Он почти не пил, непривычно трезвый был. Потому что Ксения там была и Людмила. Ради них держался. Срамить не хотел. Было очень жарко. Все вышли во двор. Ему позвонили, он мобильник достал, спокойно поговорил. Помню, сказал, что сейчас не может, завтра. Потом сказал, что  если не надолго, то сейчас подъедет. Машина была на стоянке, в двух шагах. Он сделал эти два шага. Ксюшка побежала за ним. Людмила сначала не отпускала их. Она боялась, что он напьётся. Он вполне мог, выехать за угол, купить бутылку водки, выпить её залпом и ехать дальше. Поэтому я думаю, Ксения с ним и увязалась. Они уехали ... и больше не вернулись.
-Во сколько это было?
-Где-то после полуночи. Разошлись мы в третьем часу,  Людмила уже ушла к тому времени. Сначала ждала, потом звонила,  мобильник Ильи не отвечал, потом позвонила его отцу и ушла. Он за ней другую машину прислал. А на другой день мы уже всё узнали.
-От вас он ушёл в первом часу, а в четыре уже я его нашёл  на дне озера.  До поселка езды самое большое минут двадцать, да и то если тормозить у каждого столба. Значит надо определить, где он болтался три  часа. Во всяком случае, на озере они появились не раньше двух часов и приехали со стороны Спасского. Михалыч сказал, что мимо него никто не проезжал. Надо у Лины узнать, видел ли их кто-нибудь в Спасском. Хотя, ночь, спят люди.
-Кто такая Лина? - прервал Славкины, Алёшкины раздумья вслух.
-Лина? Чудесная девушка, которая мне очень нравится.  А ещё она следователь. Кстати, можно позвонить?
-Конечно.
Они вернулись в комнату. Стол был накрыт для чая. На столе, как украшение, лежала коробка конфет. Маленькая Анечка, причёсанная и умытая, с упорством, изучала возможность проникновения во внутрь коробки. Увидав папу и дядю, она тут же попросила:
-Дяй касетьку.
-А что нужно сказать? - сказал Славка, присаживаясь рядом с дочкой на корточки.
-Пизяустя, - проговорила малышка, прикусив кончик указательного пальчика и склонив головку на бок. Её лукавая мордашка, излучала такой жалостливый, просительный  вид, что Славка не устоял. Он открыл коробку и дал ей выбрать. Она, изучив содержимое коробки, выбрала сначала одну, потом прихватила ещё одну, а потом, воспользовавшись тем, что отец отвлёкся на секунду, схватила ещё две и быстренько запихнула всё это в рот.
-Ах ты, хитрюга, - спохватился Славка, убирая коробку от дочери. Но уже было поздно, все четыре конфеты уже успешно  пережёвывались маленьким ротиком, по маленькому  подбородочку стекала шоколадная слюна, в шоколаде были и ротик, и носик, и ручки. Анечка, довольная своей проделкой, смеялась, прикрывая ротик ладошками, всё больше и больше размазывая шоколад по мордашке.
Алёшка с удовольствием  наблюдал за этой сценой. Он поймал себя на мысли, что  немного завидует своему другу. У Славки было что-то такое, чего не было у него, у Алёшки, и неизвестно,  будет ли.
-А ну-ка, пошли быстрее в ванную, а то нам с тобой так попадёт от бабушки. - Сказал Славка, прихватывая Анечку поперёк туловища, подмышку и унося  из комнаты.
Алёшка нашёл телефонный аппарат, примостился с ним на диван и стал набирать свой домашний номер телефона. Ответили ему лишь длинные гудки. Почему? Если Ольга Степановна ещё спит, то уж Павел Николаевич проснулся, наверняка. Он нажал отбой и тут же стал набирать номер телефона Лины. Ему ответила сама Лина Витальевна:
-Шевченко у телефона.
-Добрый вечер, Лина Витальевна, - ответил Алёшка.
-Добрый вечер, Алексей Леонидович, чему обязана?
-Как ты себя чувствуешь?
-Спасибо, здорова, а что?
-Хочу пригласить тебя прогуляться.
-Куда?
-Не знаю, куда-нибудь.
-Когда узнаешь, тогда и приглашай.
-Лина, подожди, не бросай трубку. Надо поговорить. Пожалуйста.
-О чём?
-О любви.
-Тема неподходящая.
-О деле, Алёшка вспомнил, как Анечка выпрашивала конфетку  и, подражая ей, добавил, -  ну пизяустя.
-Что-что? Корнилов, ты пьян? - хихикнула Лина.
-Никак нет, ну если только чуть-чуть. Нуждаюсь в воспитательном воздействии от морально устойчивой женщины.
-Хорошо, через пятнадцать минут заканчиваю, заходи за мной. Спасибо за фиалки.
В трубке зазвучали короткие гудки. В комнату вошла Тамара Васильевна, с чайником в руках.
-Давайте чай пить.
-Спасибо, Тамара Васильевна, но мне уже некогда. Я должен бежать.
-Куда бежать? - В дверях показался Славка. На руках у него сидела, вновь умытая Анечка, а из-за его спины выглядывала Лариса.
-Простите меня, склонил голову Алёшка и, приложив правую руку к груди, добавил, - я далеко не уеду. Я живу на даче, всех вас жду в гости, а сейчас, простите ради бога, меня ждёт девушка, а я уже опаздываю.
Они  наскоро попрощались, и Алёшка выбежал на улицу. Если бежать бегом, то можно успеть вовремя. И он побежал.


***

Лина вышла на крыльцо, посмотрела на часы, Алёшка опаздывал. Она поглядела по сторонам и увидела его. Он подбежал к ней, запыхавшийся, весь взмокший. На него было жалко смотреть, она ругала себя последними словами, за излишнюю строгость. Он, едва отдышавшись, вытянулся перед ней в струнку, одной ладошкой прикрыл голову, вторую приложил к виску и отрапортовался:
-Мисс офицер, частный детектив Алёшка на свидание явился.
-Является дух святой. Шут ты, а не частный детектив.
Она обошла его, спустилась со ступенек, обернулась и спросила:
-Ну,  мы идём или как?
-А? Идем, идём, - затараторил Алёшка, догоняя Лину.
Они пошли вдоль здания РОВД. Лина первая нарушила молчание.
-Что ты наговорил Андрею?
-Я? Ничего. А что? - удивился Алёшка.
-Он сделал мне предложение, - ответила Лина.
  -Негодяй. И когда успел? - возмутился Алёшка.
-Примерно час назад.
-Я значит, за вас работу делаю, вы любовью занимаетесь.
-Дурак, - обиделась Лина
-Согласен. Надеюсь,  ты ему отказала?
-Нет, - она кокетливо замолчала, пытливо глядя на Алёшку, и добавила, - взяла таймаут.
-Правильно, - кивнул Алёшка, - умные девушки именно так и поступают всегда. Тем более, когда есть  из чего выбрать.
-Это  "из чего"? - передразнила его Лина, нажимая на последнее слово.
-Ну, я думаю, у тебя есть "из чего", - Алёшка уклонился от ответа.
Лина остановилась, слегка поморщилась и проговорила:
-Алёша, я долго ходить не могу, поэтому ты, пожалуйста, говори, за чем звал, и я домой поеду. Очень устала.
-Мне, кажется, что ты от меня бегаешь.
-Нет.
-Хорошо, давай я провожу тебя домой и по дороге поговорим.
Они подошли к троллейбусной остановке, был час пик. Народ толпился у самой проезжей части. Народу было много и, увидев это, Алёшка простонал:
-Ну, нет.  Я в такой давке, никуда не поеду.
-Да? А что ты прелагаешь? Идти пешком на другой конец города?
-Нет, я предлагаю посидеть где-нибудь пару часов, а потом я отвезу тебя домой на такси.
-Заманчиво. А почему нельзя на такси прямо сейчас?
-Поговорить не успеем. На такси до твоих Ткачей минут десять, не больше.  Это же не Москва.
-Нет, это Дальнославск. А, по-моему, ты просто ищешь повода, чтобы...
-Чтобы что? - искренне удивился Алёшка
-Чтобы протянуть время.
-Это не есть правда. А правда есть в том, что я это время хотел бы провести с тобой. Пойдём в "Славянский", ты же помнишь, как нам там было хорошо.
Они стояли немного в стороне от всеобщей толпы. Алёшка положил руки на плечи Лине и заглянул ей в глаза. Он заметил, как в стальных глазах,  этого милого следователя,  мелькнули теплые искорки. Она слегка улыбнулась, наклонила голову, чтобы скрыть улыбку и тихо ответила:
-Хорошо, пойдём, только не надолго. Я действительно сегодня очень устала.
Они снова пришли в тот же зал, где уже однажды обедали, их приветствовал тот же официант:
-И почему вы ходите в наш ресторан именно в мою смену?
-Нам очень нравится, как вы обслуживаете. - Сказала Лина.
-Спасибо, мэм. - Ответил официант, - что будете кушать?
-Товарищ официант, нам надо хорошо и вкусно поужинать, - вмешался Алёшка, ему надоело, что молоденький смазливый официант строит глазки его девушке. - Мы вполне доверяем вашему вкусу, цены нас не ограничивают, нас ограничивает время.
-Вас понял, господин офицер, - козырнул официант и ушел восвояси.
Алёшка и Лина  засмеялись.
-Странно, почему он решил, что я офицер. Мне кажется, что я и армия два совершенно несовместимых понятия.
-Может из-за стрижки? - сделала предположение Лина.
-Ага, а серьги в ушах, это новый вид идентификации, по половому признаку.
-Ну и что у тебя за новости? - поменяла тему Лина.
-Новостей куча, но я в них ещё не разобрался. Скажи, у Татурина нашли телефон?
-Да. Он был в кармане пиджака. Но отключен. Поэтому жена и не смогла ему дозвониться.
-Ты разговаривала с ней?
-Да, в тот же день. Совершенно ничего определённого. Ему никто не угрожал, у него не было предпосылок к самоубийству. Ни подавленного состояния, ни чего. Всё как обычно. Короче, полный туман.
-Вы проследили его  последний путь, машину где-нибудь засекли?
-Да, пост ГИБДД на выезде из города.
-Так, а Спасское? Там как?
-Тишина. Причём, понимаешь, есть небольшая странность. В селе была дискотека, молодёжь гуляла по улицам часов до трёх, никто из них не заметил белого "Мерседеса".
-Фантастика.  "Месрс" прилетел по воздуху. Ни в Спасском его не видели,  ни Михалыч его через свой кордон не пропускал. Мистика, какая- то.
-Ерунда это, а не мистика. Просто проспал твой Михалыч, или пьян был до бесчувствия.
-Не-а, не лезет. Михалыч, человек твердых принципов. Если он "под мухой" или баиньки ложится, он границу на запор, чтоб ни один вражеский лазутчик не смог проникнуть на территорию особо охраняемого объекта Дальняя дача.  Да и когда я к нему пришёл, шлагбаум был закрыт. И даже заперт. И что же тогда получается?
-Получается, очень странная вещь.
-Действительно странная, а следы? От ног, от протектора?
-Их мы проследили до развилки к озеру, а дальше они теряются. Не идентифицировать. А самое интересное, что в озеро он сиганул на полной скорости, даже намёка на тормозной путь нет.
-Круто.
-А какие у тебя предчувствия на эту тему? - поинтересовалась Лина.
-Они пока смутные. Несколько направлений, но в одно меня сносит совершенно определённо.
-Поделись.
-Подожди немного, я сам разберусь и тогда всё-всё тебе расскажу. Я ещё хотел тебя попросить, можешь покопаться в архиве. В 83 году на озере сгорел пансионат, там заведующей работала наша Ольга Степановна. Поищи это дело, что там случилось?
-А какое это отношение имеет к нашему делу?
-Не знаю, - удивляясь, сам на себя, ответил Алёшка. - Не знаю. Просто интересно.
-Алёша, ты правильно сделал, что ушел из юридического. У тебя нет системы, нет логики в твоих поступках, ты своим чувствам доверяешь больше чем фактам. Ты непредсказуем.
-Ну, если сыщик из меня получился бы плохой, то вероятно и преступник  вышел бы не лучший. А, между прочим, самых лучших сыщиков Скотленд Ярда в прошлом веке вербовали из бывших преступников.
-Беда, тебе и здесь не везёт.
-А может быть наоборот, везёт. Иначе, мы бы с тобой встретились по разные стороны решётки и стали бы героями "Тюремного романа".
-Болтун, сказала Лина и встала из-за стола и направилась к выходу.
Алёшка отсчитал деньги официанту и спросил:
-Как вас зовут товарищ официант?
-Альберт.
-Так вот, Алик, - Алёшка взял его за галстук, поправил его и проговорил, - ты человек опытный и должен понимать, у нас длинные руки. Так что не пяль глаза на мою женщину.
Официант ласково улыбнулся и ответил:
-Да что ты, милый, я не по этой части.
Алёшка резко отпустил руки, как - будто обжёгся, коротко хохотнул и вышел из ресторана.

Лина ждала его на улице. Над городом опускались летние сумерки, народу на улице стало значительно меньше. Алёшка остановил такси и попросил довезти их до улицы Ткачей.
-Полтинничек, - сказал водитель невозмутимо.
Алёшка согласился, Лина возмутилась, но всё же села в такси, обозвав при этом таксиста "рвачём". В ответ на это таксист  прочитал ей лекцию о стоимости бензина, резины и запчастей. О том, что его жена - медсестра по три месяца не получает зарплату. И о том, если кому не нравится, тот может ехать на троллейбусе. Там, конечно, дешевле, но здесь ты и сидишь мягко, и едешь быстро. С пересадками и остановками - минут сорок. А на "тачке" десять, со всеми светофорами и переходами.
Водитель оказался человеком слова, ровно через десять минут машина остановилась у ворот небольшого одноэтажного домика. Лина и Алёшка покинули словоохотливого таксиста, расплатившись и поблагодарив за бесплатную лекцию.
Домик, где жила Лина был уже преклонного возраста, но смотрелся этаким, бодрячком, добрым и весёлым. Три его небольших окошечка, занавешенные цветными занавесками и уставленные цветущей геранью в горшках, светились мягким оранжевым цветом.
Они остановились у ворот. Лина не уходила сама и не приглашала к себе Алёшку. Он тоже не спешил попрощаться. Они оба молчали, пауза затягивалась. Одно из окошек дома открылось, и послышался бодрый старушечий  голос:
-Алёнушка, это ты?
-Да, бабушка, это я, - отозвалась Лина.
Окно заскрипело и закрылось.
-А почему Алёнушка? - удивлённо спросил Алёшка.
-А потому что Лина, это Алина. А бабушка не признаёт не христианских имён и зовёт меня Алёной.
-Алёнушка ... А мне нравится.
-А мне нет. И так называть меня я позволяю только бабушке.
-Хорошо. Я буду звать тебя Лина Витальевна. Можно?
-Можно, - ответила Лина, улыбнувшись, - это делает наши отношения более официальными.
Лина стояла, прислонившись спиной к калитке, Алёшка стоял к ней лицом. Он опёрся рукой о калитку, чуть выше её плеча, слегка наклонился над ней  и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
-Я бы желал сделать их неофициальными.
Он был так близко, что она чувствовала его горячее дыхание, на своём лице. Она, смутившись, опустила глаза. Краска заливала её лицо.  Она, почти не дыша, проговорила:
-Не надо, -  она мягко оттеснила его рукой.
У Алёшки кружилась голова. Стоя рядом с Линой, он чувствовал запах её духов, чувствовал тепло её кожи. Он ощущал её желание. Он понял, что тоже ей нравится. Но какая то сила удерживала его от решительных действий. Она снова оттеснила его, он отшатнулся и чуть не упал, как от сильного удара. Он отвернулся от нее, потёр лицо ладонью правой руки, сделал глубокий вздох и снова повернулся к Лине.
Она стояла в прежней позе, но глаза её уже приняли обычный стальной цвет. Алёшка пребывал в нерешительности и растерянности, он понимал, что ему сейчас нужно уйти, но сил не было покинуть Лину. Этот момент его жизни, казался ему судьбоносным, сейчас или никогда. Но его язык, как будто присох к нёбу. Впервые в жизни Алёшка испытывал самое настоящее смущение.
Внезапно калитка за спиной у Лины открылась. В её проёме показалась маленькая, сухонькая старушка. Она была одета в синий спортивный костюм. У неё была такая же, как у внучки, короткая стрижка и озорное мальчишеское лицо. Она вышла на улицу, с ног до головы осмотрела Алёшку и, сделав, удивлённое лицо, голоском с хрипотцой спросила:
-А что это вы тут делаете?
 Лина улыбнулась  и сказала:
-Знакомьтесь, это моя бабушка Мария Дмитриевна, а это Алёша Корнилов.
-А, Светланкин сын. Очень приятно, - старушка схватила Алёшку за руку и с силой потрясла её. Хрипотца в её голосе, при этом, куда то исчезла.
-И мне тоже, -  сказал Алёшка и потряс её руку в ответ.
-И чего ж вы тут стоите? Идите в дом. Алёна, я добегу до Надежды Павловны, а вы там чайку или чего-нибудь ещё, - сказала бабушка и неопределённо покрутила в воздухе растопыренной пятернёй. Она подмигнула Алёшке. Потом повернулась к ним спиной и действительно побежала, легко и неспешно, глубоко дыша и поднимая вверх руки, делая на ходу различные гимнастические упражнения.
-Забавная у тебя бабушка, - сказал Алёшка, глядя ей вслед.
-Очень. Она пятьдесят лет в школе отработала, жизнь прожила, а состариться так и не успела. Тетради, уроки, линейки, сборы металлолома, родительские собрания, не до старости было. Ей и сейчас все ещё кажется, что ей семнадцать лет, и она всё ещё пионервожатая. К Надежде Павловне побежала, опекает старушку. Знаешь, как раньше были тимуровцы, вот и бабуля у меня тимуровка. Ходит к ней помыть полы, постирать, сготовить, прибраться. А эта Надежда Павловна старше  моей бабуленции всего на три года. Представляешь?
-Молодец, - искренне восхитился Алёшка.
-Да, молодец, - подтвердила Лина.
Неловкость между ними исчезла. Лина посмотрела на Алёшку, улыбнулась и сказала:
-Пойдём, чаем напою.
-Пойдём, а то так есть хочется, что переночевать негде.
Они вошли в дом, поднимаясь ступенькам крыльца, Лина слегка пошатнулась, неловко оперлась на Алёшку. Он удержал её за плечи, потом  мягко, но настойчиво прижал к себе, потёрся подбородком о её макушку и тихо сказал:
-Я люблю тебя.
Она высвободилась из его рук и, ничего не говоря, вошла в дом. Сняла туфли, повернулась к Алёшке и сказала, показывая  на дверь:
-Располагайся, я сейчас, - и тут же исчезла за другой дверью.
Алёшка вошёл в гостиную. Это была большая комната, посреди неё  стоял круглый стол, покрытый зелёной скатертью с длинной, до пола, бахромой. Над столом висел, огромных размеров, оранжевый     абажур. Лет пятьдесят назад, такие были в каждом доме, они создавали в комнатах необычайный уют. Алёшка постоял посредине комнаты, заглянул под абажур, качнул его. Вся комната закачалась вместе с ним, загадочные тени перемещались по стенам, по мебели и по полу. Что-то подобное Алёшке приходилось видеть в детстве, в кукольном театре. Такие видения завораживали его, рождали в душе сказку, верилось в чудеса и хотелось совершать геройские поступки.
В комнату вошла Лина, в руках у неё был поднос с чашками, большой тарелкой с пирогами и  маленькой розеткой с вареньем.
-Ты, какое варенье любишь? - спросила она, ставя поднос на журнальный столик, в стороне от обеденного стола.
-Сладкое.
-Я положила клубничное, ты как к нему относишься?
-Положительно. Лина, а вы в лото играете?
-Играем, а почему ты спросил?
-Так, мне показалось, что за таким столом и под таким абажуром непременно нужно играть в лото, - потом, немного подумав, он добавил, или в карты.
-И в лото, и в карты, и в домино. Когда у бабушки собираются друзья, они играют во всё, даже в фанты.
-В фанты? Это  - "что сделать этому фанту?" - произнося эти слова, Алёшка взял в  руку чайную ложечку, поднял её вверх, второй рукой прикрыл глаза. - "Этому фанту поцеловать Лину", наверное, часто звучит такое?
-Нет, не часто. Я стараюсь в этих тусовках не участвовать. Сбегаю под разными предлогами. Хотя бабушка любит  представлять меня своим гостям. Она говорит: "Это моя Алёна, она сыщик". А старики смеются и часто говорят: "Найдите, пожалуйста, мою молодость".
-Весело у вас. А мы живём скучно. У нас всегда какие-то важные гости, они не дружат. Они - "имеют знакомства".
-Но ты,  кажется, семейным праздникам предпочитаешь общество своих друзей?
-Ты имеешь ввиду нашу банду? Я не предпочитаю, у меня просто нет выбора. Либо дома с их родителями, либо вне дома с детьми. Про нас говорят "золотая молодежь". Только это всё фуфло. Просто у нас есть деньги, а у родителей связи. Мы не дружим, мы просто тратим вместе деньги.
-Не свои.
-Да, не свои. Но какая разница. Знаешь, я за последнее время понял, что деньги любые, свои, не свои. Сами по себе - радости не приносят. И смысл не в том, чтобы приобрести много денег: украсть, заработать, получить в наследство, а потом их тратить на удовольствия для себя любимого. Нет. Смысл жизни, совсем в другом.
Лина сняла со стола зелёную скатерть, свернула её, разложила салфетки, расставила посуду и усевшись за стол, стала пристально смотреть на Алёшку, потом спросила:
-И в чём же ты видишь смысл жизни?
-Не скажу.
-Лихо. Рассуждал, рассуждал, а как до дела, так в кусты. Ох, ладно, садись тогда чай пить.
Алёшка отодвинул стул, приготовился сесть и тут зазвонил телефон. Лина вскочила с места и побежала к телефону. Алёшка так и остался стоять.
-Да, бабушка, что случилось? Ты справишься  или мне тоже придти? Хорошо. Ладно. Не знаю, подожди, спрошу? Бабушка спрашивает, ты останешься у нас ночевать или пойдёшь домой?
Алёшку смутил такой вопрос, он не знал, что ответить и неопределённо покивал головой. Лина истолковала этот знак по-своему:
-Останется, хорошо. - Она положила трубку и, повернувшись к Алёшке, сказала, - Надежде Павловне стало плохо, бабушка останется у неё на ночь. Ты можешь ночевать на веранде. Я постелю тебе там на диване.
Алёшка стоял, глупо улыбаясь, ему показалось, что какой-то добрый волшебник, читая его мысли, исполняет его желания. Он вдруг почувствовал необычайную свободу. Как будто ему разрешили делать то, что всегда запрещалось. Он не стал садиться за стол, он подошёл к Лине, неловко, не гнущимися руками обнял её.  Потом, всё же преодолев робость, обнял её сильнее. Она не противилась, но и не отвечала нежностью, она просто стояла, опустив руки,  и наклонив низко голову. Он двумя руками поднял её лицо, несколько секунд разглядывал его, потом поцеловал её в губы, сначала робко, целомудренно, слегка прикасаясь своими губами к её губам, потом поцелуй стал  страстным. Потом он взял её на руки и понёс к дивану. Она робко обняла его за шею и положила голову ему на плечо. Он бережно опустил её на диван и опустился рядом на колени. Он целовал её губы, глаза, шею. Он спускался всё ниже и ниже, он расстегивал пуговицы на её одежде. Он пьянел от аромата её кожи, он наслаждался её упругостью. Он плохо контролировал себя, он отчетливо ощущал только одно желание, он хотел эту женщину и всё. И не существовало на земле силы, способной остановить его в эту минуту. Его подстегивало желание Лины, он ощущал его. Она  была готова отдаться своим желаниям, он отчего-то противилась им. Алёшка списывал это на её замкнутость и строгость и не давал ей перевести дыхание, он продолжал настойчиво ласкать её. У  Лины лишь хватало сил, чтобы тихо шептать:
-Алёша, остановись, не надо. Пожа...
Алёшка пытался расстегнуть  её джинсы, он не слушал её, он проклинал того, кто ввел эту моду для женщин, носить джинсы. Это, наверняка, придумали феминистки, чтобы мужчинам труднее было их раздевать.
  Лина из последних сил, закрывая своё тело руками, старалась воспротивиться его желанию. Но он не хотел замечать её слабого сопротивления, он продолжал и продолжал. Наконец ему удалось стащить с неё брюки, это было грубо и не эстетично. Лина закрыла ладошками Лицо. Алёшка расценил этот жест как показатель излишней скромности девушки. Теперь ему ничего не мешало целовать её всю, целиком. Этому занятию он и предался со всем пылом своей неистовой страсти.
Целуя Лину, он не пропускал ни одного сантиметра на её хрупком тельце, шея, грудь, живот, ноги... Алёшка внезапно отпрянул от неё и стал присматриваться к её бёдрам и, наконец, увидел то, чего не хотела показывать Лина, чего она стеснялась всю жизнь, нося брюки и длинные юбки.
Все её ноги, от паха до щиколотки, были покрыты послеоперационными рубцами, различной длинны, ширины и формы. Это зрелище подействовало на него отрезвляюще. Миллион мыслей пронеслись в его голове в одну секунду, он оторопело глядел на её ноги, и пальцами трогал  её шрамы. Он понял Лину. Понял её состояние. Он остановился всего на секунду, но этого времени хватило ей, чтобы придти в себя. Она схватила свои джинсы и выбежала из комнаты.
Алёшка поднялся с колен. Невероятное чувство полной безысходности охватило его. Он сел на диван, обхватив голову руками, облокотился  ими о колени. Он ругал себя последними словами, он ясно ощущал, что всё кончено. Он обидел её, она никогда не простит его, не сможет. Он, неловкими своими действиями подкрепил самые страшные её страхи.
Он поднялся, прикусив нижнюю губу, покачал головой, ладонью обтёр лицо, как бы стирая невидимую паутину. Подошёл к столу, залпом выпил, уже остывшую, чашку чаю. И направился к выходу. В коридоре он неопределённо потоптался на месте и громко сказал:
-Я пойду, поздно уже.
Открылась дверь комнаты, в проёме показалась Лина. У неё были слегка встревоженные глаза. Она прижимала руки к груди. На ней был коротенький домашний халатик. Она опустила глаза и тихо проговорила:
-Как ты доберёшься? Поздно и далеко.
Он подошел к ней и,  не глядя на неё, сказал:
-Ничего, доберусь как-нибудь.
Он, наконец, решился посмотреть на неё, она стояла, опустив глаза. Он решился, обнял её, притянул её голову к своей груди и прошептал:
-Прости меня, я не хотел.
-Ничего, - сказала она, потом всё же подняла глаза и спросила, -очень страшно?
-Нет, - помотал головой Алёшка, потом обеими руками взял её голову повернул к себе её лицо и произнёс, - я просто на миг ощутил твою боль. Бедная моя, сколько же тебе пришлось вынести.
Он продолжал обнимать её. Она слегка отстранилась и сказала:   
-Я постелю тебе на веранде, не уходи. Поздно уже.
Конечно же, ему и не хотелось уходить, и он кивнул головой, соглашаясь. Лина ушла в глубь комнаты, включила там свет. Это, видимо, была её комната. Здесь стоял письменный стол с компьютером, небольшой диванчик "американка", одна стена была полностью закрыта книгами. Над столом висели фотографии, в основном это была Лина и её подруги. На одной фотографии Алёшка узнал маму Лины, Веру Юрьевну и её отчима - доктора Брахманова.
Пока Алёшка рассматривал фотографии, Лина достала из комода чистое  постельное бельё, одеяло, подушку и вышла из комнаты. Он пошёл за ней. На веранде горел свет, Лина быстро и ловко управлялась с его пастелью. Она уже постелила простыню, быстро надела наволочку, взбила подушку, положила  её в изголовье. Потом повернулась к Алёшке и проговорила: 
-Терпеть не могу, надевать пододеяльник, поможешь мне.
Она развернула пододеяльник на всю его величину, перехватила его за вертикальные углы и в таком виде протянула Алёшке:
-Держи.
Он исполнил её приказание, стоял, высоко подняв руки, разводя в разные стороны углы пододеяльника. Лина посмотрела на эту композицию, тихонько прыснула, решила, что ей не достать до Алёшки и пододвинула к нему табурет. Взобралась на него и развернула одеяло. Взяла их тоже за два  противоположных угла и просунула их в отверстие пододеяльника. Там она нащупала  Алёшкины руки, державшие пододеяльник, совместила углы одеяла с углами пододеяльника и снова приказала:
-Теперь держи так.
-Держу, - сказал он и ухватил её за пальцы.
-Не меня, сказала она, пытаясь высвободить пальцы из цепких Алёшкиных рук. Алёшка опустил руки вниз, что бы видеть глаза Лины. Она стола над ним, её глаза излучали безмерную нежность и ласку. Алёшка всё ещё держал её руки, он не хотел её отпускать. А она и не собиралась от него отбиваться. Он, не разжимая рук, обнял её. Она оказалась завернутой в одеяло и пододеяльник. Руки её оказались у неё за спиной. Он легонько поднял её на руки и опустил вниз. Их глаза вновь встретились. Их губы нашли друг друга и слились в неистовом поцелуе.
Закутанная в одеяло, Лина не смогла принять устойчивое вертикальное положение, покачнулась, Алёшка качнулся в такт с ней. Лина попыталась высвободить руки, но эти движения только усугубили их неустойчивое положение, и завершилось всё оглушительным падением на пол. Но это не охладило их пыл, наоборот, теперь ничего не мешало, и они отдались во власть охватившим их чувствам.
То, что произошло дальше, не поддаётся никакому здравому осмыслению. Алёшка, как безумный, целовал Лину, потом с таким же остервенением рвал одежду на ней и на себе, разбрасывая всё в разные стороны, освобождая дорогу к её телу. Она тихонько постанывала, повторяя, еле слышным, шёпотом: "Алёшенька, любимый".
Он рычал, не говоря ни слова. Он забыл, в этот момент, что умеет разговаривать, он чувствовал себя большим и сильным зверем, и упивался своим звериным неистовством. Он был жаден до ласк, он утолял свою жажду, он чувствовал, что никогда ещё он так не хотел женщину. Он желал только одного, не просто испить воды из этого источника, а выпить его до дна.
Внезапно, до его спутанного сознания донёсся крик. Резкий и пронзительный настолько, что вывел его из оцепенения. Кричала Лина. До него медленно доходило, что он сделал, что-то не так.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно заставило её так закричать. Алёшка не был новичком в отношениях с женщинами. Он познавший женщину ещё  в ранней юности, досконально изучивший технику секса, дважды женатый и успевший разочароваться в любви, впервые в жизни встретился с девственницей.
Он отпустил её, приподнялся, пытаясь заглянуть ей в глаза. Она лежала, закрыв лицо ладонями. Под ней, на белом пододеяльнике, так и оставшемся не надетом на одеяло, расползалось красное пятно.
Алёшка обессилено опустился рядом с Линой. Потом, снова, приподнялся, переполз к Лине поближе, уткнулся лицом ей в грудь и прошептал:
-Прости.
Она опустила руки и лежала молча. По её щекам стекали капельки слёз, но она улыбалась. Он удивлённо посмотрел на неё и спросил:
-Почему ты мне не сказала?
Она поднялась, отёрла слёзы, подобрала свой халатик, улыбнулась и сказала:
-А как об этом говорить? – и, не дожидаясь от него ответа, добавила, - и  если бы я тебе сказала, ты бы, пожалуй, струсил.
Она быстро встала, забрала пододеяльник и выбежала с веранды.
Он услышал, как зашумела вода в ванной. Достал сигареты, подумал, что здесь, наверное, курить нельзя. Надел штаны и вышел на крыльцо.
Голова гудела, как чугунный рельс. Руки слегка подрагивали. На Алёшку свалилось предчувствие огромного счастья. Рефреном в голове звучали слова Лины: "Любимый мой, любимый мой". Значит, он не ошибся, значит, она действительно любит  его. Это не увлечение, и не случайная связь, это нечто другое. Сильное, всепоглощающее, увлекающее.
Лина вышла на крыльцо. Он почувствовал, как она присела с ним рядом. На ней был тот же халатик, а из-под него торчала розовая ночная рубашка. Она была немного длиннее халата, но всё равно не закрывала ноги полностью. Лина сначала вытянула ноги, но потом подобрала их под себя, стараясь прикрыть подолом.
Алёшка обнял её за плечи, прижала к себе и тихонько сказала:
-Не надо. Ноги, это самая красивая часть твоего тела.
Она обиженно хмыкнула и попыталась встать, но он не пустил её. Наоборот, ещё крепче прижал её к себе. Она подчинилась.
Вечер медленно и незаметно перелился в ночь. На улице становилось прохладно. Алёшка почувствовал, как вздрагивает её тело в его объятьях.   
-Замерзла? Пойдем в дом, - сказал он.
-Угу, пойдём, - ответила Лина поеживаясь.
Они вернулись на веранду. На полу уже ничего не было. На диване лежало, заправленное в пододеяльник одеяло. Уголок его был, призывно отогнут. Алёшка задержался немного на входе, потом повернулся к Лине и сказал:
-Я тебя не отпущу. Я не могу без тебя.
-Алёша, мне завтра рано вставать, мне на работу надо.
-А я эгоист, я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Он быстро сбегал в её комнату, принёс подушку, положил её рядом со своей. Подошёл к Лине, снял с неё халат, аккуратно повесил его на спинку стула, потом взял Лину на руки и уложил на диван.
-Во сколько тебе завтра на работу?
-Встать надо в пол восьмого.
-Хорошо, разбужу. - Сказал Алёшка, выключил свет и лёг рядом.
-Я хочу, чтобы ты знал. -  раздался голос Лины в тишине ночи.
-Что?
-Всё. Мне  было лет тринадцать, когда вы уезжали отсюда. Я тогда лежала в ортопедической клинике. Твоя мама пришла ко мне попрощаться. Она часто приходила  вместе с моей мамой. Они садились рядом с моей кроватью и обсуждали свои дела.  Так я узнавала все новости, так я узнала, что ты есть на белом свете. А в тот день Светлана Арнольдовна принесла мне фотографии с юга, с моря. Ваша семья только что вернулась оттуда. Мне предстояло уехать в те края в санаторий на два года. Я очень переживала, разлука с мамой, с привычным миром пугала  меня. Твоя мама решила меня поддержать немного, вот и принесла фотографии показать, какое это райское местечко, как там красиво. Я рассматривала фотографии, на них везде был ты. Загорелый, сильный и очень красивый. Ты купался в море, стоял у подножия горы, у фонтана с минеральной водой. Я у неё выпросила одну фотографию. Все девчонки в нашем отделении придумывали себе мальчишек, у всех у них были женихи, влюблённые в них до умопомрачения. У некоторых были фотографии артистов, они их выдавали за своих возлюбленных. А я держала твою фотографию. Я понимала, что у нас ничего никогда не будет. Ты никогда не полюбишь девочку в инвалидной коляске. Я придумала тебя. Придумала тебе характер, привычки, поступки. После санатория я уехала в Курган, в клинику Иллизарова, появилась надежда, что я буду ходить. Оттуда я вышла на костылях, но это уже был прогресс. И я решила, что теперь я уже могу встретиться с тобой, ведь я тебя так любила, что решила, что, и ты меня непременно полюбишь.
Алёшка хотел ей сказать, что он бы непременно полюбил её ещё тогда, если бы увидел, но Лина остановила его:
-Постой, не перебивай меня, я ещё не закончила. Так вот. К тому времени мои родители перебрались в Москву. Я закончила школу. Ты к тому времени бросил мединститут и поступил  на юридический. Я, как последняя дура, решила, что настало время для нашей судьбоносной встречи. И тоже поступила на юрфак. Но ты даже не взглянул в мою сторону и вскоре, женился во второй раз. Я по-прежнему избегала нашего знакомства через родителей, понимала, что ты будешь меня жалеть, и никогда не полюбишь. Я закончила университет и уехала сюда. Уехала уже на своих ногах. Я видела, как ты живёшь, я всё о тебе знала, мы всё это время общались с твоей мамой. Она, кажется, догадывается, что я люблю тебя.
Алёшка прижал её к себе, поцеловал в висок и прошептал:
-Я всю жизнь искал тебя, зачем ты от меня пряталась. Я же чувствовал, что ты где-то рядом. Тыкался, как слепой кутёнок в разные углы, а ты всё время была рядом, и даже тень не отбрасывала в мою сторону. Почему? Неужели я такой плохой, что мне нельзя было доверять?
Она щекой прижималась к его плечу. Он почувствовал, как горячая капля коснулась его кожи. Он понял, что она плачет.
-Ты плачешь? Не надо. Всё плохое кончилось, теперь всё будет хорошо.