Вечер после трудного дня 5

Виктор Артемьев
« Димка!  Время – деньги!»,  -   кричит  Серёга,   раздраженный   моими  темпами  перемещения ,  - «Шевелись!  Проспим  царствие небесное!»   Я  прибавляю  шагу. Серёга нервничает. Вот уж  15 минут, как  мы безуспешно  кружим по территории  санатория  в поисках нужного   человека.    Он  нам - нужен,  мы ему - совсем  не очень.  Этот, очень нужный   нам товарищ, отключил телефон  и скрытно  и беспрепятственно  перемещается по корпусам санатория.  Мы идём  по горячим следам  человека -  невидимки.  Серёга похож на детектива.  Собран, суров, внимателен  к мелочам.  От  такого не уйдешь, от  такого  не скроешься. Я следую  за ним. На кого похож - я?  Скорее всего  на непутёвого напарника, который не поспевает за старшим.   А я  никуда и не тороплюсь, не вижу в этом необходимости  и,  наверное, совершенно  спокойно мог бы  сейчас отдыхать на скамейке.  Но Серёга  думает  иначе.  Местная молодежь  с  окрестных деревень  готовилась к танцам. Парк был временно окупирован активными членами общества  и обстановка среди аллей и беседок обстояла  напряженной. «Здесь держаться надо вместе. Разбегаться по команде.  И не расслабляться! Не то в миг по мордам  схлопочешь», - проинструктировал меня Серёга.
 Деревья  расступились,   и мы вышли  на  небольшую  площадь.   Главный корпус  встретил нас величественно и торжественно, точно незабвенный  Большой театр.  И как занесло такое архитектурное великолепие в этот   скромный  уголок?  Белые колонны, мраморные ступени. Просто  живой памятник  эпохи  развитого  социализма. Сон  на яву. Я невольно задрал голову к небу.  Над нами  в высокой  вышине,  зависла молодая луна.  Мне показалось,  что козырёк   крыши  здания  упирается в белую, лунную поверхность.  Ведь умели же раньше строить – крепко и  на века. Колонны, орнамент, уголки  крыш – всё качественно, крепко, без  изъяна. И как -  то  ведь  держится  всё на своём,  нужном  месте, и  не осыпается, как  нынешние корпуса.  Жалкое зрелище. Особняком смотрится -  последний.  Построенный вероятно недавно. Красив, изящен.  Плюс  новое архитектурное решение - стекло , железо, бетон. Но  хрупок , прозрачен и невесом , словно сказочный, стеклянный  домик   и совершенно не внушает доверия. Наверное, ветра его раскачивают, как хотят.   Серёга гулко прошелся по мраморным  ступеням  и скрылся за бронзовой дверью. Тут же вышел охранник,  мордастый  и крепкий,  как статуя командора.   Боец невидимого фронта. Сразу же пошел ко мне. Медленно,   важно,  чёткий  чеканя  шаг.  Подошел, пощупал неприятным  взглядом. «Кто таков?  Чего надобно?», -   спросил он  строго.  « А я, с Серёжей  Беловым», - ответил  я,   так, словно Серёга был местным  рукопожатным  начальством. «С  Сергеем   Анатольичем?»,  - удивлённо  переспросил он. Я небрежно  кивнул.   Он сразу потеплел, и стал похож на доборого,  хлебосольного  дядьку,- « А чего ж не заходишь?»   «А он сейчас вернётся. Мы спешим  по  срочному,  неотложному  делу», -   ответил я, придав  голосу строгие, деловыые  характеристики.  Он  только  улыбнулся, услышав  такой ответ.  «Это,  какие - такие дела могут  быть в пятницу вечером,  да ещё на ночь,  глядя?», - шутливо   поинтересовался  он, и  тут же  добродушно добавил, - « Только темные!…  Ну,  жди. Вернётся, раз обещал. Ежели – чего,  звони в двери. Времена нынче не спокойные. Всякое бывает». И он  ушел, оставив меня в одиночестве,  среди статуй и  колонн.  На  мраморных, скользких ступенях.  С  реки потянуло   легким,  прохладным  ветерком , с  пресным  запахом  камских  вод. Ветерок пробежался вдоль  затихших  аллей,  раскачал кусты  и взволновал верхушки деревьев.   Тяжелые двери  чуть – чуть приоткрылись  и   появившееся  голова,   подозрительно  оглядев  меня с ног, до головы, настороженно  полюбопытствовала:  «Вы больной?  Вы ко мне? »  «Нет…», -   ответил  я,  и чтобы  развеять  остатки  сомнений, уверенно   подтвердил, -  «Я – здоровый!  Я жду Сергея  Анатольевича». « Это хорошо!», - ответила  голова   и исчезла.   И уже секунду  спустя,  мужчина  чуть за  сорок,   с лицом  сельского, интелегентного  доктора,  вышел на крыльцо .  Прикурил сигарету, и, закинув  голову в небо,  с воодушевлением   произнёс:   «Как хорошо, что  есть ещё на свете, здоровые люди!», - затем  внимательно посмотрел  на меня  и, улыбнувшись,  заметил, - «Ну или  те, которые себя  таковыми считают».   Доктор был скептик, ну или пребывал  в состоянии лёгкого  пессимизма.  Мудрые, печальные  глаза  свидетельствовали  о его  не легком жизненном опыте.  «А я по докторам не бегаю и потому чувуствую себя здоровым», - высказался  я. Он  рассмеялся. « И правильно делаете.  Доктора - не боги, не доверяйтесь  докторам.  Как доктор советую.  Внушат надежды  и отвернуться, если что - то, вдруг  не так», - сказал, он, хитро  щурясь.  «Ой, а как же вы тогда  лечите?», - спрашиваю я.  «Обманываю.  А что же ещё остаётся  делать.  Работа  такая», -   ответил он …. задумался,  затушил сигарету и завершил на грустной ноте: «Вот такие брат дела!..  Ну, всего хорошего, молодой человек  и не болейте! Хлопотное  это дело»  Доктор ушел,  оставив после  себя  запах  табачного дыма  и чувство  легкого недоумения.   Какая обезоруживающая  самокритика!  Тьмы низких истин!  А  может  это усталость?  От  работы, от назойливых  пациентов, или просто всё надоело    и хочется  горестной правды.  Иногда. С первым встречным. Что ж бывает.  Скажем и дружно забудем. 
Время шло, а Серёга не торопился открывать  тугую, бронзовую дверь, с другой стороны. Дело  было вечером, делать было нечего  и я пошел поглазеть на статуи, которые в  несметном  колличестве окружали  площадь,  да ещё вдобавок, маячили  белыми  привидениями за кустами и деревьями   парка. Их колличество показалось мне неестественно преувеличенным.  Может это и впрямь  виденья. Подошел поближе. Нет, гипсовые.  Не разбегаются по сторонам, стоят на месте. Металург с клюкой, колхозница со снопом пшеницы, многочисленные спортсмены , летчики, пионеры.  Все гордые, смелые, красивые,   со  взором,  устремлённым в светлое будущее.  Приятно посмотреть. Герои вчерашних дней.  Интересно,  каких героев  нашего времени пришлось бы увидеть  будущим  потомкам. Ну, трудовой народ нынче в опале. Нет  его.  Ну  конечно,  он есть.  Молча,  работает, строит, сеет, убирает и… не путается под ногами. Ну, прямо, как слуга в барском доме. На виду – гламурные дивы,  тёртые бизнесмены, неприступные офиссные работники  ну, и, конечно же,  суровый  киллер,  с  пронзительным  взглядом. Как без него?  Весёленькая компания, нечего сказать. Грохнула бронзовая дверь. На крыльце появился Серёга. Огляделся. Нет меня. Хотел было свистнуть, но вовремя одумался. Разглядел  мой силуэт среди статуй,   и вежливо помахал  рукой. Какая деликатность!  Приросшая к плечу сумка, осталась гостевать где-то  за бронзовой дверью.  В движениях, спокойствие и уверенность.  Всё  ясно -  «дела снова пошли на лад».  Нужный человек  вовремя перехвачен, извлечена необходимая  польза и теперь возможно, новое движение вперёд! «Димка,  я смотрю  с памятниками эпохи  марксизма-ленинизма,  ты уже ознакомился», - начал он торжественно, едва я  приблизился к нему, - «Кстати, большая их  часть доставлена из окрестных санаториев  и пионерских лагерей. Отказались за ненадобностью. А наши их прибрали, обогрели, сохранили, как реликвию».  Мы пошли   по центральной аллее парка. Серёга взял тон дипломированного экскурсовода  и  погнал текст без пауз и запинок:  « По правде  говоря, из далека,  парк напоминает кладбище и суеверные люди в тёмное время суток,  обходят его стороной. Да , имеет место некая схожесть. Есть такое дело.  Но поверь мне. Гипсовые  пионеры и трудовой народ по ночам, по парку не бегает, стоит смирно, каждый на своём, нужном месте. Так, что вреда никакого. Сплошная польза. Музей под открытым небом». Я  огляделся по сторонам . Чувствовалась некая перенаселённость  белых,  гипсовых изваяний, но вполне терпимо.  Не терракотовая армия.   Местная молодежь удалилась на  танцы и в парке стояла  обычная, устоявшеяся  тишина,  санаторных  учереждений. На скамейках сидели пожилые парочки, парочки помоложе, прогуливались вдоль аллей.  Ну , а статуи,   мирно  дремали  среди  деревьев, скромно отсвечивая  своей гипсовой белизной. Серёга продолжал:  «Ну, парк мы уже видели. Пальмы и кипариссы здесь не растут. Так, что ничего интересного. Обычный городской парк с аллеями и беседками. Теперь быстренько  пробежимся по берегу  и  в бар. Кстати , о чем вы там с доктором  беседовали?  Вышел весёлый,  вернулся  весь в печали» . «Странный какой-то доктор», - ответил я, - «Отрицает медицину, как науку». «Ты его не слушай», - сказал Серёга, - «Это лучший невропатолог в округе. Безнадежных  поднимает на ноги.  Вот за ним и бегают.  Недают ему покоя  ни днём, ни ночью».  Вышли на высокий гранитный берег. От  чистого, свежего воздуха  и   внезапно открывшихся просторов,  перехватило дыхание.   В лунном сиянии  блеснуло черное зеркало  громадной реки,  извлистой и широкой, словно  озеро. Вода в ней  казалось неподвижной.  Противоположный берег  был так далёк, что тонкая береговая линия сливалась  с линией  горизонтов.  Черные  воды  отражали  и множили прибрежные, мигающие  огоньки.   От  берега  до берега  раскинулась   прерывистая, лунная дорожка, сверкающая лунным  серебром.    Сама река, широко  изогнувшись,   уходила за крутые  берега,   поросшие  густыми, девственными  лесами.  В этих лесах, простирающихся  до  темных небес,  не маячил ни один огонёк.  Пахнуло дремучей красотой,  древней Руси.  Неужели  сохранились  ещё у нас, в 30 километрах  от города,  не порубанные, лесные массивы. Как  - так, их упустили?  Видимо  бездорожье и болотистая местность , пока что оберегают  первозданность  этих  мест. Серёга притих. Что там у него в голове?  Мне, например,  кажется, что  можно преспокойно   обойтись  и  без бара.  Побродить по берегу , послушать тихий плеск камской волны и со спокойной совестью  идти спать в номера. Но у Серёги внутри моторчик, в который он только что залил бензин.  Не успокоится, пока не сожгёт всё топливо. И наверняка, недаром, он засмотрелся в общаге на мотылька,  нарезающего круги вокруг лампы.  В этом безполезном кружении  и  невозможности  выбраться из замкнутого круга, он видимо и  разглядел  своё собственное отражение. Глядел и грустил.  А по – другому жить,  он  не мог. Движение. Неважно куда.  В этом,  сегодняшний смысл его жизни. Нет движения – нет жизни. И он будет двигаться, пока будет  молод и полон сил. Или пока кто-нибудь не погасит лампу.
Бар выглядел вполне прилично. Музыка в нём не кричала,  не давила на уши, а тихо струилась  в приглушенном  свете  софитовых фонарей. На  танцевальной площадке  две молодые пары   элегантно перемещались в ритме танго. Тихая,  таинственная  атмосфера  заведения  вызывала приятные  ассоциации  с французким кабаре.  Серёжа, очевидно, был завсягдатаем  этих мест. При нашем появлении, барменша за стойкой радостно всплеснула  руками, а пара женщин за столиками подарили ему приятные улыбки. Серёга сдержанно кивнул  им в ответ, молча,  указал мне на столик в углу и прошел к барной стойке. Беспокойная молодёжь, очевидно, веселилась в другом зале. Здешние молодые люди сидели  чинно и абсолютно  проигнорировали  наше появление. Серёга вернулся с двумя бутылками пива .  «Одна в подарок!  Страна помнит своих героев!», - небрежно сообщил  он, - « Вообщем Димка , слушай сюда!  Я на ресепшен. Визит вежливости. Ты сиди тихо, невысовывайся. В контакты ни с кем не вступай. Здесь не город и  незабвенный бар  на «Одоевского».  Если подойдут и спросят:  «Кто такой?». Скажешь: « Больной, из третьего корпуса. Сразу  отвяжутся». «А что за корпус? ...  Психичисеский?», - переспросил я. «Не совсем. Но что-то в этом  роде», - ответил  Серёга, мельком  оглядывая  присутствующих, -   «Ты  не смотри, что всё так тихо и безоблачно.  Всё  взрывается в один миг, как на фронте. Клиентура  здесь постоянная. Скучает  от однообразия  жизни. Жаждет   зрелищ».  Он посмотрел на  часы. «Кстати, уважение и  авторитет,  я  здесь не только  кулаками зарабатывал, но  и  тихим, смиренным поведением», -  скромно   заметил он.  «Ого! Как  это ты сумел,  и то, и это?!», - удивился я. «Чередовал одно с другим. Действовал в зависимости от обстоятельств!», - бодро   отрапортовал Серёга,  улыбнулся  и растворился  в полумраке  заведения. Он умел исчезать  быстро и неожиданно.   Я остался один на один, с огромным полупустым  залом.  Две бутылки пива, стоявшие на столе, оставались  единственными моими  друзьями  и  единомышленниками. Огляделся по сторонам. Вроде бы, ничего не предвещало.  Посетители  сидели  мирно.    Косых и кровожадных взглядов в свою сторону, я не приметил. Полчаса,  продержимся, подумал я.  Налил и выпил стакан пива. Успокоился.  Никому я здесь не нужен и никому не интересен.  Скромное убранство   моего стола, говорило само за себя  и не привлекало ко мне, абсолютно  никакого  внимания. Дамы за столами – откровенно скучали.  Никто к ним не приставал с комплиментами, не приглашал за столик  и даже не пытался  ангажирвать на танец.  Мужская половина  дружно  пила водку из графинов,  закусывала, и не обращала на них никакого внимания. Дамы целомудренно  цедили мутные  коктейли из удлинённых бокалов, были терпеливы,  и вероятно надеялись на лучшее .  Эх, я бы сейчас  то - же закусил  чем – нибудь.  Последний раз я кушал,  далёким, ранним утром, перед   уходом на работу. Обедать  из-за жары мы не стали,  а блины  по какой-то, неведомой мне причине, я не ел. Может скромность  помешала?  Ох, уж эта скромность!  Кроме молчаливого одобрения  окружающих,  никакой  прибыли, одни убытки. Будем крепиться.  Часы показывали  начало двенадцатого.  А дома сейчас…  , все готовятся ко сну. Детское время вышло.  Ну, а здесь, жизнь только начинается.  Зачастила  бурная молодёжь.  Весело  и шумно  толпилась у барной стойки,  что-то  пила  и удалялась  в соседний зал.
Серёга  появился   неожиданно.  Да не один. С  девицей, лет  тридцати, и красивым  пакетом, по объёму, смахивающим на   приданое.  Торопился. Шел не оглядываясь. Как будь-то, убегал от кого-то.  Девица не отставала. Шагала широко и уверенно. Высокая, полненькая,    в черном  красивом платье.  Подошли.  «Наташа!  Дима!», -   представил нас Серёга. Девица сдержанно процедила : «Здрасьте!»  и  осторожно  присела  на кончик стула. Серёга  быстренько   сходил за пустым  графином, стопками и тарелочками.   Смело опрокинул  в графин  бутылку водки, принесённую в пакете, закуску разбросал по тарелкам. Наташа смотрела на него, не скрывая счастливых и радостных глаз.  Серёга  был  задумчив .  Разлил водку по стопкам.  Выпили,  молча, без тостов.  Как на похоронах. Наталья, опустошила  стопку, не моргнувши  глазом. Чувствовалась  хорошая,  физическая подготовка. Выпила и стала заботливо подвигать к нему закуску.  «Серёжа! Надо покушать!», -  мягко и настойчиво произнесла она. «Да, да!», -  ответил Серёга,  словно очнувшись  от забытья,  и  добросовестно  откусил кусочик колбаски.  Не красавица, но удачно сложена. Всё на месте.  С её фигуры,  можно было бы легко лепить статуи  спортсменок  и наполнять ими парки культуры и отдыха.  Не успел я пережевать огурчик, как  они выпили по второй и Серёга снова упёрся глазами в стол. Что-то он  совсем не весел. Куда  подевался тот неугомонный  паренёк?  Притих, как птица в клетке. И аппетит куда-то пропал. Да уж, к  такой  попадёшься, не вырвешься. Но после третьей  Серёга оживился. Сейчас  слиняет, подумал я. Нашёл  повод. Серёга  принял озобоченный  вид.  Значительно посмотрел на часы.  «Наташенька! Дима! Извините!», -  торопливо  заговорил  он, - «С вашего позволенья,  я покину  вас ненадолго!  Нужно засвидетельствовать тётушке, своё почтение. Она  у себя в кабинете. Просила подойти в половине двенадцатого. А вы, снимайте закуски со стола,   идите в номер. Ключи от номера 17 получите на ресепшене. Скажете от Белова. Там все в курсе. Извините ребята! Буквально на  15 минут!».  И с бесконечно печальным лицом он  поднялся из-за стола и виноватой походкой  вышел из бара.