« Димка! Время – деньги!», - кричит Серёга, раздраженный моими темпами перемещения , - «Шевелись! Проспим царствие небесное!» Я прибавляю шагу. Серёга нервничает. Вот уж 15 минут, как мы безуспешно кружим по территории санатория в поисках нужного человека. Он нам - нужен, мы ему - совсем не очень. Этот, очень нужный нам товарищ, отключил телефон и скрытно и беспрепятственно перемещается по корпусам санатория. Мы идём по горячим следам человека - невидимки. Серёга похож на детектива. Собран, суров, внимателен к мелочам. От такого не уйдешь, от такого не скроешься. Я следую за ним. На кого похож - я? Скорее всего на непутёвого напарника, который не поспевает за старшим. А я никуда и не тороплюсь, не вижу в этом необходимости и, наверное, совершенно спокойно мог бы сейчас отдыхать на скамейке. Но Серёга думает иначе. Местная молодежь с окрестных деревень готовилась к танцам. Парк был временно окупирован активными членами общества и обстановка среди аллей и беседок обстояла напряженной. «Здесь держаться надо вместе. Разбегаться по команде. И не расслабляться! Не то в миг по мордам схлопочешь», - проинструктировал меня Серёга.
Деревья расступились, и мы вышли на небольшую площадь. Главный корпус встретил нас величественно и торжественно, точно незабвенный Большой театр. И как занесло такое архитектурное великолепие в этот скромный уголок? Белые колонны, мраморные ступени. Просто живой памятник эпохи развитого социализма. Сон на яву. Я невольно задрал голову к небу. Над нами в высокой вышине, зависла молодая луна. Мне показалось, что козырёк крыши здания упирается в белую, лунную поверхность. Ведь умели же раньше строить – крепко и на века. Колонны, орнамент, уголки крыш – всё качественно, крепко, без изъяна. И как - то ведь держится всё на своём, нужном месте, и не осыпается, как нынешние корпуса. Жалкое зрелище. Особняком смотрится - последний. Построенный вероятно недавно. Красив, изящен. Плюс новое архитектурное решение - стекло , железо, бетон. Но хрупок , прозрачен и невесом , словно сказочный, стеклянный домик и совершенно не внушает доверия. Наверное, ветра его раскачивают, как хотят. Серёга гулко прошелся по мраморным ступеням и скрылся за бронзовой дверью. Тут же вышел охранник, мордастый и крепкий, как статуя командора. Боец невидимого фронта. Сразу же пошел ко мне. Медленно, важно, чёткий чеканя шаг. Подошел, пощупал неприятным взглядом. «Кто таков? Чего надобно?», - спросил он строго. « А я, с Серёжей Беловым», - ответил я, так, словно Серёга был местным рукопожатным начальством. «С Сергеем Анатольичем?», - удивлённо переспросил он. Я небрежно кивнул. Он сразу потеплел, и стал похож на доборого, хлебосольного дядьку,- « А чего ж не заходишь?» «А он сейчас вернётся. Мы спешим по срочному, неотложному делу», - ответил я, придав голосу строгие, деловыые характеристики. Он только улыбнулся, услышав такой ответ. «Это, какие - такие дела могут быть в пятницу вечером, да ещё на ночь, глядя?», - шутливо поинтересовался он, и тут же добродушно добавил, - « Только темные!… Ну, жди. Вернётся, раз обещал. Ежели – чего, звони в двери. Времена нынче не спокойные. Всякое бывает». И он ушел, оставив меня в одиночестве, среди статуй и колонн. На мраморных, скользких ступенях. С реки потянуло легким, прохладным ветерком , с пресным запахом камских вод. Ветерок пробежался вдоль затихших аллей, раскачал кусты и взволновал верхушки деревьев. Тяжелые двери чуть – чуть приоткрылись и появившееся голова, подозрительно оглядев меня с ног, до головы, настороженно полюбопытствовала: «Вы больной? Вы ко мне? » «Нет…», - ответил я, и чтобы развеять остатки сомнений, уверенно подтвердил, - «Я – здоровый! Я жду Сергея Анатольевича». « Это хорошо!», - ответила голова и исчезла. И уже секунду спустя, мужчина чуть за сорок, с лицом сельского, интелегентного доктора, вышел на крыльцо . Прикурил сигарету, и, закинув голову в небо, с воодушевлением произнёс: «Как хорошо, что есть ещё на свете, здоровые люди!», - затем внимательно посмотрел на меня и, улыбнувшись, заметил, - «Ну или те, которые себя таковыми считают». Доктор был скептик, ну или пребывал в состоянии лёгкого пессимизма. Мудрые, печальные глаза свидетельствовали о его не легком жизненном опыте. «А я по докторам не бегаю и потому чувуствую себя здоровым», - высказался я. Он рассмеялся. « И правильно делаете. Доктора - не боги, не доверяйтесь докторам. Как доктор советую. Внушат надежды и отвернуться, если что - то, вдруг не так», - сказал, он, хитро щурясь. «Ой, а как же вы тогда лечите?», - спрашиваю я. «Обманываю. А что же ещё остаётся делать. Работа такая», - ответил он …. задумался, затушил сигарету и завершил на грустной ноте: «Вот такие брат дела!.. Ну, всего хорошего, молодой человек и не болейте! Хлопотное это дело» Доктор ушел, оставив после себя запах табачного дыма и чувство легкого недоумения. Какая обезоруживающая самокритика! Тьмы низких истин! А может это усталость? От работы, от назойливых пациентов, или просто всё надоело и хочется горестной правды. Иногда. С первым встречным. Что ж бывает. Скажем и дружно забудем.
Время шло, а Серёга не торопился открывать тугую, бронзовую дверь, с другой стороны. Дело было вечером, делать было нечего и я пошел поглазеть на статуи, которые в несметном колличестве окружали площадь, да ещё вдобавок, маячили белыми привидениями за кустами и деревьями парка. Их колличество показалось мне неестественно преувеличенным. Может это и впрямь виденья. Подошел поближе. Нет, гипсовые. Не разбегаются по сторонам, стоят на месте. Металург с клюкой, колхозница со снопом пшеницы, многочисленные спортсмены , летчики, пионеры. Все гордые, смелые, красивые, со взором, устремлённым в светлое будущее. Приятно посмотреть. Герои вчерашних дней. Интересно, каких героев нашего времени пришлось бы увидеть будущим потомкам. Ну, трудовой народ нынче в опале. Нет его. Ну конечно, он есть. Молча, работает, строит, сеет, убирает и… не путается под ногами. Ну, прямо, как слуга в барском доме. На виду – гламурные дивы, тёртые бизнесмены, неприступные офиссные работники ну, и, конечно же, суровый киллер, с пронзительным взглядом. Как без него? Весёленькая компания, нечего сказать. Грохнула бронзовая дверь. На крыльце появился Серёга. Огляделся. Нет меня. Хотел было свистнуть, но вовремя одумался. Разглядел мой силуэт среди статуй, и вежливо помахал рукой. Какая деликатность! Приросшая к плечу сумка, осталась гостевать где-то за бронзовой дверью. В движениях, спокойствие и уверенность. Всё ясно - «дела снова пошли на лад». Нужный человек вовремя перехвачен, извлечена необходимая польза и теперь возможно, новое движение вперёд! «Димка, я смотрю с памятниками эпохи марксизма-ленинизма, ты уже ознакомился», - начал он торжественно, едва я приблизился к нему, - «Кстати, большая их часть доставлена из окрестных санаториев и пионерских лагерей. Отказались за ненадобностью. А наши их прибрали, обогрели, сохранили, как реликвию». Мы пошли по центральной аллее парка. Серёга взял тон дипломированного экскурсовода и погнал текст без пауз и запинок: « По правде говоря, из далека, парк напоминает кладбище и суеверные люди в тёмное время суток, обходят его стороной. Да , имеет место некая схожесть. Есть такое дело. Но поверь мне. Гипсовые пионеры и трудовой народ по ночам, по парку не бегает, стоит смирно, каждый на своём, нужном месте. Так, что вреда никакого. Сплошная польза. Музей под открытым небом». Я огляделся по сторонам . Чувствовалась некая перенаселённость белых, гипсовых изваяний, но вполне терпимо. Не терракотовая армия. Местная молодежь удалилась на танцы и в парке стояла обычная, устоявшеяся тишина, санаторных учереждений. На скамейках сидели пожилые парочки, парочки помоложе, прогуливались вдоль аллей. Ну , а статуи, мирно дремали среди деревьев, скромно отсвечивая своей гипсовой белизной. Серёга продолжал: «Ну, парк мы уже видели. Пальмы и кипариссы здесь не растут. Так, что ничего интересного. Обычный городской парк с аллеями и беседками. Теперь быстренько пробежимся по берегу и в бар. Кстати , о чем вы там с доктором беседовали? Вышел весёлый, вернулся весь в печали» . «Странный какой-то доктор», - ответил я, - «Отрицает медицину, как науку». «Ты его не слушай», - сказал Серёга, - «Это лучший невропатолог в округе. Безнадежных поднимает на ноги. Вот за ним и бегают. Недают ему покоя ни днём, ни ночью». Вышли на высокий гранитный берег. От чистого, свежего воздуха и внезапно открывшихся просторов, перехватило дыхание. В лунном сиянии блеснуло черное зеркало громадной реки, извлистой и широкой, словно озеро. Вода в ней казалось неподвижной. Противоположный берег был так далёк, что тонкая береговая линия сливалась с линией горизонтов. Черные воды отражали и множили прибрежные, мигающие огоньки. От берега до берега раскинулась прерывистая, лунная дорожка, сверкающая лунным серебром. Сама река, широко изогнувшись, уходила за крутые берега, поросшие густыми, девственными лесами. В этих лесах, простирающихся до темных небес, не маячил ни один огонёк. Пахнуло дремучей красотой, древней Руси. Неужели сохранились ещё у нас, в 30 километрах от города, не порубанные, лесные массивы. Как - так, их упустили? Видимо бездорожье и болотистая местность , пока что оберегают первозданность этих мест. Серёга притих. Что там у него в голове? Мне, например, кажется, что можно преспокойно обойтись и без бара. Побродить по берегу , послушать тихий плеск камской волны и со спокойной совестью идти спать в номера. Но у Серёги внутри моторчик, в который он только что залил бензин. Не успокоится, пока не сожгёт всё топливо. И наверняка, недаром, он засмотрелся в общаге на мотылька, нарезающего круги вокруг лампы. В этом безполезном кружении и невозможности выбраться из замкнутого круга, он видимо и разглядел своё собственное отражение. Глядел и грустил. А по – другому жить, он не мог. Движение. Неважно куда. В этом, сегодняшний смысл его жизни. Нет движения – нет жизни. И он будет двигаться, пока будет молод и полон сил. Или пока кто-нибудь не погасит лампу.
Бар выглядел вполне прилично. Музыка в нём не кричала, не давила на уши, а тихо струилась в приглушенном свете софитовых фонарей. На танцевальной площадке две молодые пары элегантно перемещались в ритме танго. Тихая, таинственная атмосфера заведения вызывала приятные ассоциации с французким кабаре. Серёжа, очевидно, был завсягдатаем этих мест. При нашем появлении, барменша за стойкой радостно всплеснула руками, а пара женщин за столиками подарили ему приятные улыбки. Серёга сдержанно кивнул им в ответ, молча, указал мне на столик в углу и прошел к барной стойке. Беспокойная молодёжь, очевидно, веселилась в другом зале. Здешние молодые люди сидели чинно и абсолютно проигнорировали наше появление. Серёга вернулся с двумя бутылками пива . «Одна в подарок! Страна помнит своих героев!», - небрежно сообщил он, - « Вообщем Димка , слушай сюда! Я на ресепшен. Визит вежливости. Ты сиди тихо, невысовывайся. В контакты ни с кем не вступай. Здесь не город и незабвенный бар на «Одоевского». Если подойдут и спросят: «Кто такой?». Скажешь: « Больной, из третьего корпуса. Сразу отвяжутся». «А что за корпус? ... Психичисеский?», - переспросил я. «Не совсем. Но что-то в этом роде», - ответил Серёга, мельком оглядывая присутствующих, - «Ты не смотри, что всё так тихо и безоблачно. Всё взрывается в один миг, как на фронте. Клиентура здесь постоянная. Скучает от однообразия жизни. Жаждет зрелищ». Он посмотрел на часы. «Кстати, уважение и авторитет, я здесь не только кулаками зарабатывал, но и тихим, смиренным поведением», - скромно заметил он. «Ого! Как это ты сумел, и то, и это?!», - удивился я. «Чередовал одно с другим. Действовал в зависимости от обстоятельств!», - бодро отрапортовал Серёга, улыбнулся и растворился в полумраке заведения. Он умел исчезать быстро и неожиданно. Я остался один на один, с огромным полупустым залом. Две бутылки пива, стоявшие на столе, оставались единственными моими друзьями и единомышленниками. Огляделся по сторонам. Вроде бы, ничего не предвещало. Посетители сидели мирно. Косых и кровожадных взглядов в свою сторону, я не приметил. Полчаса, продержимся, подумал я. Налил и выпил стакан пива. Успокоился. Никому я здесь не нужен и никому не интересен. Скромное убранство моего стола, говорило само за себя и не привлекало ко мне, абсолютно никакого внимания. Дамы за столами – откровенно скучали. Никто к ним не приставал с комплиментами, не приглашал за столик и даже не пытался ангажирвать на танец. Мужская половина дружно пила водку из графинов, закусывала, и не обращала на них никакого внимания. Дамы целомудренно цедили мутные коктейли из удлинённых бокалов, были терпеливы, и вероятно надеялись на лучшее . Эх, я бы сейчас то - же закусил чем – нибудь. Последний раз я кушал, далёким, ранним утром, перед уходом на работу. Обедать из-за жары мы не стали, а блины по какой-то, неведомой мне причине, я не ел. Может скромность помешала? Ох, уж эта скромность! Кроме молчаливого одобрения окружающих, никакой прибыли, одни убытки. Будем крепиться. Часы показывали начало двенадцатого. А дома сейчас… , все готовятся ко сну. Детское время вышло. Ну, а здесь, жизнь только начинается. Зачастила бурная молодёжь. Весело и шумно толпилась у барной стойки, что-то пила и удалялась в соседний зал.
Серёга появился неожиданно. Да не один. С девицей, лет тридцати, и красивым пакетом, по объёму, смахивающим на приданое. Торопился. Шел не оглядываясь. Как будь-то, убегал от кого-то. Девица не отставала. Шагала широко и уверенно. Высокая, полненькая, в черном красивом платье. Подошли. «Наташа! Дима!», - представил нас Серёга. Девица сдержанно процедила : «Здрасьте!» и осторожно присела на кончик стула. Серёга быстренько сходил за пустым графином, стопками и тарелочками. Смело опрокинул в графин бутылку водки, принесённую в пакете, закуску разбросал по тарелкам. Наташа смотрела на него, не скрывая счастливых и радостных глаз. Серёга был задумчив . Разлил водку по стопкам. Выпили, молча, без тостов. Как на похоронах. Наталья, опустошила стопку, не моргнувши глазом. Чувствовалась хорошая, физическая подготовка. Выпила и стала заботливо подвигать к нему закуску. «Серёжа! Надо покушать!», - мягко и настойчиво произнесла она. «Да, да!», - ответил Серёга, словно очнувшись от забытья, и добросовестно откусил кусочик колбаски. Не красавица, но удачно сложена. Всё на месте. С её фигуры, можно было бы легко лепить статуи спортсменок и наполнять ими парки культуры и отдыха. Не успел я пережевать огурчик, как они выпили по второй и Серёга снова упёрся глазами в стол. Что-то он совсем не весел. Куда подевался тот неугомонный паренёк? Притих, как птица в клетке. И аппетит куда-то пропал. Да уж, к такой попадёшься, не вырвешься. Но после третьей Серёга оживился. Сейчас слиняет, подумал я. Нашёл повод. Серёга принял озобоченный вид. Значительно посмотрел на часы. «Наташенька! Дима! Извините!», - торопливо заговорил он, - «С вашего позволенья, я покину вас ненадолго! Нужно засвидетельствовать тётушке, своё почтение. Она у себя в кабинете. Просила подойти в половине двенадцатого. А вы, снимайте закуски со стола, идите в номер. Ключи от номера 17 получите на ресепшене. Скажете от Белова. Там все в курсе. Извините ребята! Буквально на 15 минут!». И с бесконечно печальным лицом он поднялся из-за стола и виноватой походкой вышел из бара.