Глава 36. Василек и календула
25 июля 2014 года
Я поднес трубочку к последней порции чудодейственного порошка. Усталость сняло на первом волшебном вдохе.
– Что это, «кокаин депутатский»?
– Сразу видно, что ты не в теме порошков, называй это «Кристальная ясность».
Я обиделся:
– У меня в институте у однокурсника мама была крутой таможенницей, ходила через зеленый коридор в аэропортах и проносила с собой сумки брелоков из Боливии. Там в брелоке была запечатана капсула кокса и пачка листов кокаинового куста, мы даже вынюхали две в лаборатории, – мне захотелось кичиться бурной молодостью, я становился другим человеком!
– Да ясно все с тобой, я тоже в девяностых снимал за пятьдесят долларов на вокзале одну шлюху, она теперь певица известная, ее Аленой звали.
А это - Индия, там живет много программистов. Так вот, чтобы индийским программистам на четвертые сутки программирования восьмерка бабой не казалась, а просто восьмеркой: умножил – подели, вот эту вот самую штуку им и сочинили Ты, кстати, сколько там уже программируешь, - ну со своей кралей?
– Ну, пару суток, – мне уже было неловко.
– А они, представь, там неделями, без сна и отдыха! Так что, – твое, – он кинул трубочку на бумажку – так, сейчас отдых, и потом за новые Сrazy birds! Что ты там плел в кафе? Синяя птица, Сокол… Сrazy birds в общем.. У тебя не пошло, вот и ты загнался.
Мне стало смешно над шуткой, я улыбнулся.
– И улыбку эту сотри, она тебе очень идет, но не твоя.
– А это откуда? – я спросил у Димы, старлея какого-то отдела полиции, кивнув на коробки продукции «Apple» которыми была завалена кухня. Я давно начал интересоваться реальным миром.
– Да, зашли в квартиру, еще месяц назад ,а там четыреста нерастаможенных айпадов! Без сертификатов. Вот я распродаю, еще занимается Левчик, – Дима надул губы, – и новый наш майор, – свел брови и выпятил подбородок. – Грабь награбленное, – сказал он чужим высоким голосом.
– Ты гримасничаешь, как актер немого кино.
– Ничто так не сводит с ума, как ожидание денег, – секунду, – и он поднял телефон, – левой, отметил я без боли, рукой, - шла торговля с покупателями.
И я поднес трубочку к последней порции волшебного порошка, щепотку которого Дима разделил на порции, проведя смелые линии кредитной карточкой.
Дима глядел, как в граненом стакане, внутри подстаканника, темнеет кипяток с последней пирамидкой чая «Венецианский Карнавал», того самого, я нашел его случайно, разбирая вещи перед ремонтом, и потихоньку допивал… Василек и календула.
«И поди разбери, то ли карнавал был из-за чая, то ли был чай из-за карнавала», – думал я, тогдашний.
Я сказал Диме что думал, ,и в чем был уверен, мысли приходили в голову очень легко:
– Карнавал закончен.
Я подумал о Соне и понял, вот думать о ней уже не хочется.
Я увидел ее обычной женщиной под тридцать, и впрямь, «одной из»!
Она сняла маску девушки-подростка.
Да-да, все было верно, одной породы, и из Сокольников, и грудь трешка, и шесть футов.
И карты раздаются по новой, раз в пятнадцать лет, и правила – уже знаешь правила, но твой приз возьмет Шулер.
Шулер, – и улыбнулся, вспомнил фото, где она льнет на пляже к седому стриженому мужику с морщинами на шее.
Дима был прав со своим лекарством: сожалений не было, магия мгновенно ушла, в голове был чистый объективизм, на фоне подъема духа и ясности. Я крутил воспоминания в голове, все – надуманный образ стерся, и мне это не понравилось. Все вопросы, впрочем, обрели ясные ответы. Кроме одного.
– Тебе нужен Вечный Друг? – спросил я Диму, отвечавшего SMS очередному покупателю конфиската.
– Вечный? Айпад мини... двенадцать тысяч. Ах, Вечный Друг? Да видишь, все мы вечные друзья, а пока вон, из-за трешки меня рвут в клочья.
– Я тебя за две порву.
Я пошел в туалет и расстегнул ширинку. Раздался звонок, это звонил Дима с кухни.
– Слушай, Костик, а почему ты развелся с женой, ну которая та?
– Не знаю.
– А почему женился?
– А разве выбирают, жениться или нет, ты же как по рельсам едешь... Я не выбирал, жениться мне или нет.
– Ну и зря, видишь, как оно все вышло. Мы все по рельсам едем, только женщины эти рельсы иногда чувствуют, и на них остановки.
– Это как?
– Ну вспомни все темы, заскочить в 30-й вагон, ну, замуж до тридцатника.
«А верно, – подумал я, – какие-то остановки мы знаем».
– Это из-за меня, я развратный был, она это осязала. Может, и не догадывалась, но проблемы впереди ощущала.
– Да не важно, из-за кого, все происходит так, как должно. Тебе это приходило в голову?
– Не приходило, есть свободная воля, вот сейчас я не положу телефон в карман, и он упадет в унитаз.
Дима услышал звук спускаемой воды.
– Не упал? Потому что в его инструкции уже написано, как ты именно ты его потеряешь, этот телефон, - невидимыми чернилами, – успел я услышать, когда пустил воду в кране.
И стал думать, под шум воды, как тогда, влюбленный, в «Чарке» – вернись! Как мало радости в этой забытой кристальной ясности,-т «умножил, поделил».
Но я понимал, что это все и навсегда.
– Ну как, попустило тебя с твоей голубушкой? – спросил Дима.
– Да, поклон, от матушки с папой, знали бы – решили, что пропал. Но она не вернется? – спросил я с наигранным облегчением, я чувствовал себя душевно кастрированным.
– Если вернется, то бегом ко мне, но не должна. Смотри. Вот я сейчас про свой ресторан на арбате вспомню, помнишь, как его у меня оторвали вместе с квартирой? Вот, вспомнил. И мне пос.ать. А про байдарку, жену и Коми хочешь?, – спросил вдовец Дима
– Нет, верю, – быстро перебил его я, и перекрестил.
– Да, забудем плохое… Кто злопамятен, тому не видать любви вечной, – он улыбнулся, – да, может ты зря с ней не поладил, мужику от суки больше пользы, чем от сочувствующей попутчицы. С сукой не распустишься…
Я подошел к столу:
– Прошлое в прошлом. Но ты хочешь сказать, будет и сука, она не была сукой, – я отщипнул ярлычок от веревочки пирамидки чая в глубине стакана чая, «Venetian Carnival», и сунул в карман.
– Будет еще и сука, значит, будет и еще карнавал?