Начну с себя. Я впервые сел за руль весной 1972 года, в будничный день, в одиннадцать часов утра. Дело происходило у железнодорожной станции «Маленковская».
– Мне надо сгонять на Пироговку, – сказал инструктор по фамилии Школьников.
– Да я же не умею водить, – растерялся я.
– Ничего, по дороге научишься.
Мы поехали по улице Кибальчича, Проспекту Мира и Садовому кольцу. На протяжении всего маршрута встретили не более 50 машин...
Через 13 лет у Радиодома по адресу Пятницкая, 25 стояло порядка десяти автомобилей, половина – служебные. Владельцев частных мы знали поименно. Вот, малиновые «Жигули» Владимира Познера. Нам было понятно: он родился во Франции и жил в США. Вот, желтые «Жигули» Дмитрия Киселева. Нам было понятно: он сын дипломата, его дядя – советский композитор. А вот, серая «Волга» последней модификации Вячеслава Сычёва. А он – кто такой? Редактор Болгарского отдела, 50-летний сирота с квартирой на улице Горького (нынешняя Тверская). Загадочная личность!
В 1985 году я получил дачный участок в 40 километрах от Москвы. Даже не получил, а был включен в список. Одна женщина, претендовавшая в него попасть, потом не разговаривала со мной до конца жизни. Как теперь выясняется, если бы я ей уступил, ее оставшаяся жизнь сократилась бы вдвое. Судите сами, мы начали строиться лишь летом 1990 года. Всё из-за Сычева. Выясняли, откуда у него деньги.
Сычев был назначен председателем садоводческого товарищества «Эфир» и заявил на первом общем собрании:
– Скоро мы проведем разметку и будем распределять участки. Но я хотел бы сначала обговорить важную деталь. Мы должны внести в протокол, что мне как председателю полагается восемь соток, а остальным – по шесть.
– Это почему? – поинтересовался бешеный полковник, муж нашей сотрудницы.
Сычев закурил, а курил он везде, кроме кабинета главного теленачальника Сергея Георгиевича Лапина, выкуривая по пять пачек в сутки. Выдержав паузу и спокойно дымя драгоценным «Винстоном», он произнес:
– Видите ли, молодой человек, место у нас заповедное, возле старой Екатерининской дороги. Чтобы получить его, я давал взятку из личных средств.
Полковник проглотил «молодого человека», но спросил:
– А откуда средства?
– Видите ли, я много работаю.
– Мы все много работаем, – парировал бешеный полковник, и народ явно был на его стороне.
– Я – переводчик, у меня – дорогие переводы, – стал оправдываться Сычев, чего делать нельзя и о чем знает каждый пропагандист.
– Переводчик – с какого? – не унимался его визави.
– С болгарского. А что?
– Если бы с бермудского, я бы вам поверил...
Их полемика продолжалась почти пять лет. В итоге Сычев, получив два инфаркта, отказался от своих законных восьми соток.
Если бы нам не удалось провести жеребьевку в конце 89-го, не ведаю, чем бы это закончилось.
Бешеный полковник впоследствии продал свой участок и занялся предпринимательством. Не в курсе, жив ли. А Сычев, построив себе дом в виде креста, через два года умер. О происхождении его денег я узнал случайно много лет спустя. Он держал «черную кассу» на Пятницкой, 25, в здании тогда работали около 10 тысяч человек.
29.03.2018