Пару месяцев назад я подвозил жену с дочкой в детскую районную поликлинику.
Помещение медицинского учреждения, двухэтажная коробка серого силикатного кирпича, была слеплена годах в шестидесятых прошлого века. Узкие коридоры, скамейки из металла, стоящие вдоль длинного коридора с рядом пронумерованных дверей с табличками врачей, крашеные стены в серо-голубой цвет, мокрая плитка от натекших с подошв обуви посетителей остатков снега. Духота, запахи хлорки, плач грудничков, беготня трехлетних шкетов, окрики уставших мамочек и в завершение знакомой картины не молодая южная женщина со шваброй, затирающая между ног посетителей грязные потёки. В общем обычные рабочие будни любой поликлиники.
Родителей со своими чадами возле кабинета ортопеда было налеплено, как мух на дверях общепитовской столовки. Прием по номеркам сбился из-за опоздания врача на два часа, и страждущие приема, негромко переругиваясь, выстраивали новую живую очередь. Уяснив за кем мы и что пару часов придется подождать, я усадил своих на свободное место в одном из закутков под плакатом-рекламой каких-то согревающих чудо поясов.
— Ну, ладно, вроде разобрались. Наберешь меня, как освободитесь. Все, я поехал.
В ту же секунду меня прервал громкий механический голос:
«Внимание! Пожарная тревога! Пожарная тревога! произошло возгорание, срочно, без паники покинуть помещение… Пожарная тревога, срочно…»
— Пошли на выход,— сказал я жене, взяв дочку за руку.
Из ближайшего кабинета высунулось лицо озабоченной женщины в больших очках.
— Доктор спрашивает, что случилось? Дымом не пахнет?
Тут же десятки рядом сидящих носов стали с шумом втягивать воздух. Посопев пару секунд, перебивая друг друга, взрослые люди стали шутя лихо выкрикивать.
— Да не, все нормально…
— Не пахнет… Только лекарствами и хлоркой.
— Дыма нет… значит и огня нет…
— Да, это учебная… у нас на работе, тоже так было…
Удовлетворенная полученными ответами женщина закрыла дверь. Несколько мелких несмышленышей, играющих в проходах, от громких непонятных звуков кинулись к своим мамам и бабушкам. Те, успокаивая малышей, сюсюкая гладили их по головкам.
— Пошли на первый этаж к выходу, там все выясним, —повторил я уже не так уверенно.
—Успокойся, видишь, все нормально. Хочешь, сходи сам глянь, — отмахнулась жена.
И, я взрослый опытный мужик, как последний мудак, оставил жену с дочкой возле кабинета, пошел к регистратуре, убедится, все ли в порядке.
Длинный коридор второго этажа с несколькими поворотами-отворотами, лестница на первый. Сбоку от лестницы над дверью запасного выхода висит треснутый плафон без лампочки и высоко в углу привинчен огнетушитель. Первый этаж также забит детьми со скучающими взрослыми, ждущими приема. Заботливые родительницы только и делали, что возмущались возникшим непонятно зачем шумом и закрывали своим деткам ушки от громких звуков. Возле регистратуры пара женщин в белых халатах названивали по телефонам. Из дверей кладовой появился пожилой сонный охранник в мятой черной куртке с золотым львом на шевроне. Его форменные безразмерные штаны, расклешенные к низу, прикрывали домашние тапочки. Прикрыв ладошкой зевок, он наклонился к медсестрам.
— Валя, там внизу красным фломастером телефон этих, обслуживающих по сигнализации. Давай звони.
— Скажите, что случилось? Все ли в порядке? – обратился я к нему.
Он повернул ко мне лысую в коричневых пятнах голову и морщась, как от кислого, нехотя скривил рот:
— Да хрен её знает, чего она орёт. Щас разберёмся. Девочки пожарникам звонят.
Я стоял возле регистратуры и непонятно чего ждал. Несколько молодых врачей мужчин подошли узнать, как выключить орущую сигнализацию.
— Щас, пойду вырублю матюгальник, – зевнул еще раз охранник. Валя, дай мне ключ от щитовой.
— А это часто у вас бывает? — обратился я ко всем, стоящим у стойки.
Ответа не последовало. Через несколько минут все затихло и я поднялся к жене и дочке.
— Ну, что, «неверующий»?, убедились? - Прикусывая в улыбке сальные губы, спросила сидящая рядом толстая тетя.
— А если бы и правда пожар? А нам всем плевать? – начал я типа оправдываться за свой кипишь.
— Да в любой другой стране, если бы сработала сигнализация, не в зависимости от того, пахнет ли дымом, горит или не горит, все бы через пару минут были бы на улице на безопасном расстоянии и тупо бы ждали пожарную службу, не возмущаясь, что тревога, по всей видимости, ложная. А мы, пока жопа не загорится, даже не пошевелимся. — Начал я заводится, непонятно зачем отвечая безразличной тетке.
Очередь, недовольно зашумела.
—Ну чё разошелся, — одернула меня жена. — Успокойся. Ты там спешил куда-то, давай, езжай. Я позвоню, как освободимся.
Так я никуда и не поехал. Тупо сидел в очереди, задавал себе глупые вопросы, и не мог ни на один ответить. Когда свистела сигнализация и механический голос призывал срочно покинуть помещение, реакция у всех была нулевая. Это все было не для нас. Люди не хотели слышать и понимать, что опасность и даже смерть, может быть, где-то совсем рядом. Может, через мгновение, будет уже поздно, и возможности спастись уже не будет. А ведь все взрослые,
разумные люди, ответственные не только за себя, но и за своих детей, знают и понимают, что с пожаром шутки плохи, бывает что и минута решает многое. Ну, ведь сейчас, все спокойно, вроде не горит и дымом не пахнет, врачи кабинеты не покинули как работали, так и работают. Так чего суетится зазря, раньше времени. Если что там серьезное, не дай бог, то завсегда успеем. А так побежишь непонятно куда по глупости, потом вернешься, а очередь твоя прошла или еще какая-нибудь непонятка. Когда все начнут бежать, тогда и я, и мы все как один…, а так чего раньше времени, людей смешить. Вот она наша ментальность, наш национальный склад характера. Наша глупость, бесшабашность, лень, дурость и всезнайство. Всего этакого намешано в каждом из нас с лихвой.
Уже вечером, покидая поликлинику, я в очередной раз убедился, что я и сам такой же безответственный, как и живущие в нашем городе такие же прекрасные люди. Ведь хорошо, когда ничего плохого не случилось, и жизнь продолжается. Ну, а если… (не дай бог!)… Тогда и подумаем, тогда и порыдаем.