С утра чёрная тень сипло дышит в спину. И ходит следом неслышной поступью ассасина. Думала то смертушка моя.
А это Петрович на шкалик спросить стесняется. До чего интеллигент застенчив в своём вечном робком падении...
Пропасть, та чёрная пропасть, что маячит впереди и неотвратима для многих, недосягаема для некоторых.
- Не буди лихо, Петрович, нет у меня на шкалик.
- Матушка, беда, да как же это! Не погуби, родимая! Не с тобой ли я во чистом полюшке табуны гонял аки волк серый?
- Актись, болезный, пуста казна царская...
- Бремя своё человечье как нести? Али посуху?
Плыл бы я как лебедушка..
- Средство открою тебе верное! Как пробьет полночь, некрестясь иди к ларьку ночному и заложи душеньку Сане-ларечнику. Он тебе и даст.
- Не в цене душеньки, родимая, у кабачников... Да и сами кабачники не в цене. В цене только цена... Как увидит кто, что в цене, так тому и цена... Все за своей ценой в очереди стоят, да ценить уж некому - все на ценник только и смотрят.. И ценник ценником оценяется. И за цену цену дают. Оглянешься вокруг - мать честная! - окромя цены и нет ничего!
- Иди с миром, болезный. Саня тебе уж и так нальет. Совсем уж засуха...
- Спой, уж коль от Сани идёшь..
- Спою, матушка, отчего ж...
И ходил я за море...