Месть за Озенфорт

«Месть за Озенфорт»

Автор: Владислав Миронов

Внимание! Любые совпадения с реальными людьми или местами - простая случайность. События, описанные в повести, никак не отражают реальные события и являются порождением фантазии автора.

Дверь в вагон нехотя открылась, и я, пропустив нескольких пассажиров, вошёл и прислонился к противоположной двери. Две девушки перестали разговаривать и уставились на полуторный бастард  по имени «Бесстрашный» с черной кожаной рукоятью. Старушка, что сидела напротив них, с недовольством разглядывала тёмно-синий клёпаный колет  из толстой кожи с красным гербом «Пера» на левой стороне, металлические блестящие наплечники, чёрные стальные наручи и кожаные усиленные перчатки без пальцев. По большей части, внимание окружающих было приятно.
На поясе, привязанный ремнями, висел блестящий барбют . Образ воина средних веков нарушали только берцы, но смотрелись они внушительно.
Я проехал одну станцию и вышел на Измайловской, оставил позади турникеты, повернул налево и направился к лестнице. Ещё несколько секунд – и исчезнут Измайловский проспект и Измайловский парк, и покажется на bх месте лес Скайденритт и торговый путь Фреглинна, а сам я перестану для всех быть скучным старым Владом и стану называться…
– Лорд Вольдемар Третий! – послышался голос миледи Майсента. – Вы все ещё позволяете себе опаздывать!
Как всегда, сурова и требовательна. Поднимаясь по лестнице, я поймал её грозный взгляд, и спешно опустил голову, остановился на полпути и прижал кулак к груди, приветствуя своего командира и наших соратников.
Майсента была одной из тех, кто полностью погружался в РП и не скупился на костюмы: на ней был тёмно-красный усиленный камзол , треуголка с пером, обтягивающие кожаные штаны и высокие сапоги со шпорами. Вооружена миледи была рапирой «Драконий Зуб». Её гарда была выполнена в виде серебряной змеи, огибающей рукоять, что придавало рапире ещё больше кровожадности.
Командир быстрым движением большого пальца откинула крышку карманных часов и взглянула на циферблат.
– Десять минут третьего, милорд. За десять минут можно захватить форт. За десять минут можно потопить корабль. За десять минут можно проиграть бой, если вовремя не прибудет подкрепление. И вы не прибыли вовремя, лорд Вольдемар!
Командир Майсента захлопнула крышку часов и направилась в Скайденритт, остальные члены группы покорно направились следом.
Перед тем как ступить на мощёную дорогу, я оглянулся на прекрасное королевство Фреглинн. В реальном мире его границы лежат на Первомайской и Вернисажной улицах, Щелковском шоссе и МКАДе. Измайловский кремль – это дворец Короля Мейла, зовущийся в нашем мире Белый камень, он же – вход в город. Скайденритт же – это близлежащий лес: нейтральная территория, где могут находиться представители всех фракций и домов.
Я нагнал одного из своих соратников, Ги, двухметрового воина в закрытом шлеме, кольчуге до колен с разрезом ниже пояса и коричневой бригантине  поверх и с двуручным мечом «Ящеркой» на поясе. Я подстроился под ритм его шагов и поздоровался. Он, словно немой, кивнул мне и продолжил марш.
Немного позади шли неразлучные подруги Ева и Альвева, а по правую руку от них шагала Векша, наш кожевник. В сражениях она никогда не играла особой роли. Векша отнюдь не была трусихой, но её пальцы обошлись бы нашей когорте  слишком дорого: больше чинить доспехи было некому. Я оглянулся и помахал ей, она улыбнулась в ответ.
Векша, как всегда, надела рубаху с глубоким вырезом на груди и клёпаную жилетку, но без металлических усилителей, как у Ги, – в пользу легкости для маневров. Также на ней были наколенники и налокотники, которые её заставила носить командарм Майсента. Девушка была вооружена венгерской саблей одиннадцатого века.
Еву и Альвеву я знал плохо, но они вроде бы были неплохими людьми. Стоит сказать, что эти двое, как и миледи Майсента, носили камзолы и высокие сапоги, только вооружены были шпагами.
В этом фентези-хаосе, несмотря на постоянную боль от ударов, несмотря на непозволительное смешение культур, оружия и доспехов разных народов, несмотря на невыговариваемые названия, я чувствовал себя очень хорошо. Я мог отвлечься от суеты реальности: от учебы, диплома, неумолимого приближения службы в армии, личной жизни и обязанностей, влиться в нереальный мир, где меня беспокоит только опустошение выдуманной казны в выдуманном городе. Да, временами невольно задумываешься над тем, что всем вам не менее двадцати лет, что в вашем возрасте люди работают, заводят семьи, пытаются добиться успеха, а вы лишь горстка взрослых мужчин и женщин, мающихся дурью два раза в неделю в каком-то лесу, и именно поэтому мы выкладываемся на полную, чтобы вечером, обессиленными, рухнуть на кровать и сразу уснуть, чтобы не иметь возможности думать об этом.
Но что привело каждого из нас сюда? Как случилось так, что шесть совершенно незнакомых людей оказались одержимы одной идеей, погрузиться в глубины фантазии, стараясь забыть о никчемности своей жизни?
«Все дороги ведут в Рим», а в нашем случае в «Перо», последнее пристанище для обманутых, обделенных, обиженных на целый мир и виноватых во всем этом людей, родившихся не в то время не в том месте, созданных для приключений, но не ставших персонажами мифов и легенд.
Я впервые почувствовал необходимость в таком виде спорта ещё в школьные года, когда, после очередной неудачной «беседы» с хулиганами я поплёлся в Измайловский парк, не имеющий тогда ещё для меня сакрального значения. Проклиная все и вся, я уловил веселые крики и звон металла среди деревьев, и, подталкиваемый любопытством, направился к источнику звука. То, что я тогда увидел, наполнило меня удивлением и восторгом. Рыцари! Как настоящие! Как в книгах и фильмах! Вот же они, доспехи, мечи, гербы! С глазами по пять рублей я вышел из-за деревьев, подошёл к высоченному мужчине в латах и попросил дать попробовать помахать мечом. И он дал.
Меч был простенький, местами покусанный ржавчиной, но это был меч. Нож для разделывая драконов и вообще всего, что шевелится. Сила, превращающая обычного человечка в героя сказки! После того, как я отдал оружие владельцу, то ещё долго ощущал деревянную рукоять в ладони, словно фантомное продолжение моей руки, и уже не мог чувствовать себя полноценным без собственного меча.
Конечно, тогда я наткнулся не на «Перо», и уж точно не на Марину, но именно в то время во мне зародилась твёрдая уверенность, кем я хочу стать, когда вырасту: человеком, который вечно без денег и занят каждые выходные.
Ги, хоть и был моим лучшим другом во всей братии «Пера», не позволял узнать о нём хоть что-то. Он скрывал свою личность на столько скрупулёзно и тщательно, что я не то что никогда не слышал его голоса, я его лица-то ни разу не видел! Я был без понятия, как его зовут, кем он работает или на кого учится. Единственное, что я знал наверняка – что он придёт на помощь, если потребуется, и никогда не бросит меня в беде. Почему я был в этом так уверен? Не знаю, просто интуиция.
С Векшей я был знаком ещё до того, как попал в клуб. В день нашей первой встречи я в одиночку гулял по Вескону – московскому конвенту толкинистики, и к моей удаче стал невольным свидетелем диалога Векши с каким-то длинноволосым парнем. Девушка отчаянно жестикулировала, кричала шепотом, явно выражая недовольство. Из диалога я понял, что кто-то из волонтёр нагло сбежал с своего рабочего места, и рабочих рук теперь не хватало. Тут-то я и познакомился с ней, предложив свою помощь. Спустя время, когда я вступил в «Перо» и увидел её там, я был очень раз увидеть знакомого человека.
Она была спокойной, милой и целеустремленной девушкой, страстно увлеченной средневековыми ремеслами и историей в целом, так что среди тех, кто пришёл в клуб, чтобы бить людей, она была незаменима.
Скоро мы прибыли на небольшую поляну, расположились под кроной дерева, повесили герб нашей когорты с черным пером на красном фоне, и принялись тренироваться. Командир Майсента стояла перед нами и показывала разминочные движения.
Обычная тренировка занимает около трех часов. Сперва разминка всех частей тела от шеи до ступней. Сразу после этого, тренировка защиты «квадрат»: четыре положения меча, которые нужно использовать для защиты от любых ударов. Я всегда был не очень успешен в дуэлях, так что нередко получал синяки на ноги и руки. Когда я только начинал, командир Майсента была не очень терпелива, и в первый же день чуть не лишила меня глаза, когда ударила справа, но, благо, она успела притормозить, и я отделался синяком. После тренировки защиты – дуэль.
В тот день я бился против Ги. Нас часто ставили друг против друга, потому что мы были единственными мужчинами и не боялись как следует огреть друг друга по голове. Векша стояла против Майсенты, а Ева против Альвевы.
Многие говорят, что сражение на мечах – это танец, невероятно красивое хождение по кругу, вращение мечей, словно в цирке. Но это не так. Сражение – это короткие удары, одна за другой попытки достать противника прежде, чем у тебя самого кончатся силы, как можно быстрее и эффективнее, а не пафосное размахивание мечом, чтобы «сразить навсегда». Никаких фокусов. Никаких расхаживаний и речей. Никакой пощады.
Через десять минут командир Майсента отпустила Векшу отдохнуть, а сама принялась следить за нашем с Ги сражением.
Я занёс меч над головой и ударил, но Ги успел отскочить.
– Нет, – сухо вякнула миледи.
Ги размахнулся и вложил всю силищу в удар сбоку.
– Медленно, – снова послышался голос командира, уже настойчивей.
Тут я снова предпринял попытку достать противника: я ударил сверху, а затем по инерции направил меч вниз.
Терпение миледи кончилось. Она выхватила рапиру и принялась наступать. Сперва мне удавалось отражать ее атаки, пока наконец я не почувствовал боль в плече от пропущенного удара, потом в лодыжке – и не обнаружил клинок у горла.
– Вот для чего тебе меч, понял?! – сказала Майсента. – Ты только тратишь мое время.
Однако это было не так, мы тренировались, предвкушая генеральное сражение. На то время мы и ещё пять клубов должны были сражаться против Бенинардской Империи на поприще, которое обычно выбирают за месяц или два до начала. Наше противостояние длилось уже довольно давно, и грядущий раунд был решающим и потому столь значимым для всех нас.
Внезапно мы услышали шаги, звон металла и гомон. Все перестали махать оружием и оглянулись. Через мгновение из-за листвы к нам на поляну вышли ещё шесть человек, в которых я узнал «Медведей». Все они были одеты и вооружены одинаково: кожаные доспехи, состоящие из кирас на застежках, наплечников, длинных наручей, наколенников и готландских шлемов с полумаской, а также круглые щиты и каролинги . Среди них выделялся только один человек в «металлических руках», кожаной жилетке, с двумя томагавками на поясе, зато без шлема, так что я в ту же секунду опознал Бьярне, предводителя.
Боковым зрением я заметил, как Ги медленно взялся за рукоять меча, а Векша приняла боевую стойку. Однако «Медведи», не обращая внимания на нашу воинственность, продолжали гоготать во все горло, улюлюкать и, почесывая бороды, облизываться. Меня раздражала их уверенность, о которой говорил расхристанный вид их лидера и расхлябанная походка каждого воина.
– Что вам здесь надо? Это наша территория, – выступила миледи Майсента.
Бьярне не успел и слова вставить, как из-за его спины выглянул Тюр, наш бог войны и доблести. Он совсем не соответствовал представлениям обычного человека. Вместо того, чтобы олицетворять мощь, силу и несгибаемость, он косил под дурачка: загадочно улыбался, скалил желтые кривые зубы, глядел исподлобья, по шею укутанный в меховой плащ поверх рубахи и тёмно-синих штанов. Ему была простительна чудаковатость и эксцентричность, ведь никто не мог ударить его в нос и пнуть, как бы сильно Тюр ни раздражал, однако и сам бог войны не имел права причинить кому-либо физический вред. Подобный нейтралитет гарантировал ему неприкосновенность в которой он нуждался: у нашего организатора недоставало указательного и средних пальцев на правой руке. Почти как у скандинавского одноименного бога, имеющего только левую руку.
Наш Тюр никогда не участвовал в битвах, только обустраивал поприща, руководил приготовлениями, а позже наслаждался битвой с крыши какого-нибудь здания или башни, хохоча от удовольствия и заливая упоение пивом.
Тюр выскочил на миледи Майсенту и сделал насмешливый реверанс плащом. Девушка не оценила шутки:
– Ты ещё что тут делаешь, чёрт из табакерки?
Божество совсем не обиделось, он выпрямился и произнес:
– Близится сражение, миледи Майсента! Поле битвы определено и вскоре будет готово!
– Как определено?! – девушка пришла в негодование. – Но ведь совета командиров ещё не было!
– Был, миледи, – развел руками Тюр. – Полагаю, Вас просто не позвали.
Бьярне рассмеялся:
– Тебя считают слишком... – он запнулся, подбирая слова, а потом послал этикет ко всем чертям. – Тебя считают бешеной собакой! Никто уже не хочет видеть тебя на собраниях, никто не хочет слышать твои крики и требования! Если раньше они и вызывали уважение, то теперь люди не видят ничего, кроме бессмысленного лая!
«Медведи» захохотали в знак одобрения. Кто-то даже постучал кулаком по шлему.
Тут Майсента молниеносно выхватила рапиру, метнулась мимо Тюра к Бьярне и хотела подставить лезвие к его горлу, чтобы напугать. Всё произошло невероятно быстро. Только я подумал, что сейчас «Папа Медведь» проглотит свои слова, как берсерк выхватил томагавки и парировал «удар», оттолкнув девушку. Он одним движением вырвал из рук Майсенты оставшийся почет и всеобщее уважение.
– Хватит махать кулаками! Вас, лордов, ничего не учит! Признайте, вы знатно обосрались в Озенфорте! Вы изнеженны и самолюбивы. Никто из вас уже не умеет держать меч так же, как ваши предки!
Отчасти Бьярне был прав. Последнее сражение мы с треском провалили всем легионом. Для меня третий раунд ознаменовался погибелью Вольдемара Второго.
– Ты убил моего брата, имперец. – Сказал я Бьярне, – будь готов умереть в этот раз.
Эта фраза рассмешила берсерка ещё больше. Он махнул на меня рукой, и его отряд удалился. Очевидно, они пришли позлорадствовать, ведь всем было понятно, что в этот раз «Перо» надули с расположением на локации. Нам не достанется ни крепости, ни башни, ни беседки. Скорее всего, наш лагерь будет на поляне или, если повезет, под деревом.
Миледи Майсента, картинно махнув длинными волосами, удалилась вглубь леса, а Тюр, семеня, последовал за ней.
Было понятно, что на сегодня тренировка окончена, так что я собрал вещи, попрощался с ребятами и ушёл к метро.

***
В подземном переходе было темно, и только белый автомат с японскими напитками излучал свет. Я нашарил в карманах мятую сотку, как смог распрямил уголки и вставил её в купюроприёмник. Автомат съел деньги не сразу, но все же раза с третьего издал довольный писк и выдал мой… Что это вообще было? Я посмотрел на иероглифы розовой бутылочки, открутил крышку и сделал пару глотков. На вкус – как вода из-под консервированной кукурузы с отголосками арбуза. Редкостная дрянь.
Внезапно я заметил фигуру, спустившуюся в переход. В руках у человека был щит, значит, это воин «Медведей». Он признал во мне РПшника сразу, ведь меня освещал автомат с напитками, и вынул меч из ножен. Я последовал его примеру.
Уже в боевой стойке он начал опасливо приближаться, а я приготовился отпрыгивать в сторону, если эта туша решит сбить меня щитом с разгона. Но «медведь» действовал неторопливо, ожидая от меня чего-то неожиданного. Когда он остановился в двух метрах от автомата, я встал в более устойчивое положение и приготовился к атаке.
– Мы же ещё в Игре, да? – спросил «медведь», на что я состроил гримасу, неоднозначно помотал головой и промямлил какую-то чушь, вроде «не, что-то я устал».
– А, ну тогда хорошо, – имперец убрал меч и вошёл в свет автомата.
– Ба, Васян! – выдал я вместо приветствия.
Это был мой старый знакомый, которого я не узнал в сумраке. Вне РП мы были обычными парнями, не питающими друг к другу ненависти или презрения, в отличие от наших командиров.
Вася всегда был человеком, в первую очередь думающим о собственной выгоде. Мало случаев, когда он помогал кому-то или делал что-то за просто так, всегда рассчитывал на то, что ему отплатят услугой за услугу: деньгами, расположением, благоприятными слухами или ещё чем. Вдобавок о нём ходили не самые хорошие истории, так что я, например, редко имел с ним дело. Однако, если тебе ничего не было нужно от Васи, он становился неплохим собеседником.
Мы пожали друг другу руки, он предложил сигарету, и, какой бы подозрительной мне ни показалась эта щедрость, я не отказался. Мы закурили.
– Как дела у твоего клуба? – спросил он. – Вам несладко приходится с этой… Как её?
– Мариной, – напомнил я Васе настоящее имя моего командарма.
– Да, точно. Она у вас просто зверь, даже наш Бьяр… то есть Димыч так с нами не обходится.
Я многозначительно кивал головой, постепенно укорачивая сигарету.
– А то переходи к нам? У нас как раз двое ушли из-за работы, теперь нас тридцать. Сейчас у Королевства на два человека больше, чем у Империи, а с тобой будет поровну.
– …и стать дезертиром? Только не сейчас.
– Да ты не станешь дезертиром, – продолжал пытать меня Вася. – Ты просто сольёшься на «Чайке» и возьмешь новую роль. Тебе на надоело быть Вольдемаром? Сколько ещё братьев будет у твоего ненаглядного лорда? Давай, станешь как викинг! Будешь раскрашивать лицо перед боем, броня у нас легче, щиты есть, класс!
Он многозначительно показал большой палец.
Мой старый знакомый был прав: игрок действительно должен после каждой смерти на генеральном сражении в обязательном порядке менять личность, но большинство оставались преданы своим старым альтер-эго и просто перевоплощались в сыновей предыдущих персонажей. Так год назад из жизни ушёл лорд Вольдемар, а следом за ним, в битве у стен Озенфорта его старший сын, Вольдемар Второй. Через неделю Вольдемар Третий, скорее всего, отправится вслед за ними, и придётся придумывать что-нибудь новое, потому что быть послушным серьёзным лордом мне уже надоело. Я мог перейти на сторону Империи, назваться скандинавским именем и гоготать под знамёнами Бьярне, но отказался:
– Нет, извини. Марина приняла меня в «Перо» полным нулём и научила всему, что я знаю о фехтовании. Я не могу просто так оставить её.
– Оно и верно, – понимающего промычал Вася. – Если бы ты так резко перебежал, грош тебе была б цена, да?
Признаться, иногда у меня проскакивала мыслишка предать Королевство и встать в ряды «Медведей», хотя бы потому, что я жил на территории Бенинардской Империи, ограничивающейся улицей Плеханова, улицей Юности, МКАДом и шоссе Энтузиастов. Но благодарность Марине и тёплые воспоминания о времени, проведённом с Векшей и Ги, не позволяли мне решиться на подобный шаг.
Тут Василий бросил попытки переманить меня и ударился в прогнозы:
– Как думаешь, кто победит в этот раз?
Мне ничего не оставалось, кроме как рассмеяться и заявить, что победа уже у нас в кармане, но на деле я думал совсем иначе. С тех пор, как от нас ушёл ассасин Ронж, «Перо» стало не тем, что прежде. Ронж часто выносил трех врагов единолично, крутясь, как волчок, не раз вытаскивал группу из безвыходных ситуаций, заставлял выкладываться на полную, когда сил совсем не оставалось. Благодаря ему мы и выиграли первый раунд, но с уходом Ронжа все пошло наперекосяк. Поражение при Озенфорте расставило все точки над «i»: нам было не победить в грядущем сражении.
– Так где, говоришь, мы сражаемся в этот раз? – спросил я.
– К востоку от Григорьево есть заброшенный лагерь «Чайка». Там и будет махач.
– А как в РП называется?
– Каджакас, – многозначительно провозгласил Василий, – «Чайка» с эстонского.
Я пожелал Василию удачи. Мы снова пожали руки.
Пока я шёл домой, на меня нахлынули воспоминания. Всплыл январь 201* года. Хотя снега в тот раз выпало немного, под ногами хрустел лед, шуршала засохшая трава и ветер пробивал до костей. В тот день сражение проходило в усадьбе Гребнево, но для участников поединка это была крепость Озенфорт. Три пункта обороны и один флаг в середине треугольника, образованного из западного и восточного флигелей , а также дворца, что стоит с северной стороны, где и несли службу воины «Пера».
Западный флигель был не особенно большим относительно других построек, так что у стоящей там группы не должно быть проблем. Восточный раза в три больше, поэтому его охраняли два клуба. Северный фасад дворца был самой проблемной позицией: он постоянно подвергался атакам из-за большого количества окон, поэтому его охраняли сразу три группы – одна в восточной башне, одна в западной, и одна, то есть «Перо», у центрального входа. К несчастью, многие тогда погибли, и на последнем раунде защита казалась столь скудной, что растягивать патрульных вдоль стен уже не имело смысла, а собираться в центре у флага означало лишь отсрочить неизбежное.
Лорд Вольдемар Второй грелся у костра, изредка поглядывая в одно из четырёх окон. Рядом с ним стоял Ги, такой же молчаливый, как и всегда. В глубине помещения, в тени и в гордом одиночестве, на стену оперлась миледи Майсента. Их оставалось всего трое на южном входе. Если они падут, враг прорвётся во двор и захватит крепость. Как обстояли дела на остальных входах, вестей не было, но, судя по сигналам, бой ещё не был проигран.
В семидесяти метрах к югу от поста располагалась беседка, которая служила лагерем для Имперских войск. У них было темно, ни факелов, ни пляшущего пламени костров. Значит, они мёрзли.
Лорд Вольдемар глядел в огонь. Его била дрожь, он не чувствовал рук. Полумрак непрерывно двигался, ходил ходуном, ежесекундно меняя границы света с тьмой на стенах и потолке.
Вдруг послышался топот, и из темноты материализовалось около дюжины фигур со щитами и топорами.
Миледи Майсента схватила рапиру и дала команду «к бою». Все три воина моментально оказались на позициях, встав полукругом, будто бы защищая драгоценный костер, а не замок. Три фигуры запрыгнули внутрь через окна. Послышался крик командира «Стоим насмерть!» и звон мечей. Вольдемар отразил несколько ударов противника, как вдруг в дверь, словно буйвол, держа перед собой щит, ворвался имперской воин и пинком разбил костер. Моментально стало темно, и Вольдемар на несколько секунд ослеп: яркие языки пламени все ещё скакали у него перед глазами, а привыкшие к темноте имперцы получили преимущество.
Вольдемара тут же сбили с ног, и несколько мечей ударили его в голову и торс. Что случилось с Ги и Майсентой, он так и не увидел. Помнил лишь, как холодные металлические руки вырвали у него из рук оружие и как томагавк перерезал ему горло.
Прошло несколько дней. Я сидел на скамейке напротив своего подъезда и ждал, когда приедет Сергей, то есть Тюр.
На мне был тёмно-синий спортивный костюм и кроссовки. Толстовка легко продувалась ветром, и тогда я зябко потирал плечи. Изо рта шёл еле заметный пар, а с неба изредка падали капли. Иногда листья отрывались от веток деревьев и, кружась, опускались на зелёную траву. Создавалось впечатление, что уже настала осень, хотя ещё даже июль не заканчивался.
Рядом со мной лежали две свёрнутые палатки: одна средних размеров, другая большая, и рюкзак с привязанными к нему ковриком и спальным мешком. С собой я набрал консервов, сменной одежды, лекарств от простуды, доспехи, само собой, и ещё кучу всякого необходимого, на мой взгляд, хлама.
Из-за поворота показалась тёмно-зелёная шкода. Это был Сергей. Вскоре он вышел из машины, мы поздоровались.
Он открыл багажник, и я увидел, что в нём уже лежит меховой плащ Тюра, рюкзак с вещами и какая-то штуковина, накрытая брезентом. Я хотел спросить, что же это, но после того, как мы по очереди затолкали всю мою ручную кладь, Тюр сам удовлетворил моё любопытство:
– Ты знаешь, а ведь грядущее сражение будет отличаться от предыдущих, – Сергей с довольным видом сложил руки на груди. – Я работал над этим приспособлением две недели! Только погляди, гений инженерной мысли! Чёртовы шахматные часы и близко рядом с ним не стояли!
С этими словами Сергей сдёрнул брезент с таинственного механизма. Сначала я не понял, что увидел, но через минуту улыбнулся и впечатлённо кивнул.
Передо мной лежал новый тип «рычага захвата», только теперь это действительно был рычаг. Механизм представлял из себя вертикальную конструкцию, на самом верху которой располагались два секундомера. От них обоих к центру устройства тянулись провода, прерывающиеся ближе к центру. Далее я обратил внимание на аккумулятор, стоящий внизу, от которого тоже тянулся провод, но только один. Он полз вверх, через велосипедную трансмиссию, установленную вертикально. На краю верхней шестерёнки провод заканчивался, и я понял, что если повернуть рычаг, поставленный на место педали, в одну из сторон, то электрическая цепь замкнётся и заработает соответствующий секундомер.
– Слушай, Серёг, – спросил я, – а чем тебе не нравились обычные шахматные часы, которые мы использовали?
– А они были не реалистичные. Я сделал рычаг немного тугим, так что если его постоянно не держать, то он вернётся в нейтральное положение, а это значит, что кому-то придётся постоянно находиться… «в крепости», – Сергей рассмеялся и несколько раз хлопнул в ладоши. – Да и часы всё время ломались, стоило их единожды задеть мечом. Короче, теперь будем использовать мой Рычаг. Кстати, у меня ещё два таких же лежат в салоне.
Бог войны, он же один из организаторов мероприятия, сел за руль. Я устроился на переднем сидении и первым делом взглянул назад. Действительно, ещё два Рычага лежали на полу, едва заметные под большим количеством картонных коробок.
– Точно, рычаг – не единственная новинка в этом году, – сказал Сергей, трогаясь с места.
Признаться, меня всегда восхищала страсть Сергея к работе. По рассказам моих однополчан, он почти каждый раз представлял что-нибудь новенькое, от простых, но необходимых дополнений до вещей или правил, полностью перекраивающих суть игры. Одним из таких нововведений стали правила, вошедшие в силу как раз с моим приходом и полюбившиеся большинству игроков.
На территории, выбранной для проведения боёв, выбирались три точки, которые необходимо было захватить, набирая время на секундомерах. Тот, кто первым наберёт полчаса на своём секундомере, захватывает соответствующую точку безвозвратно, но, пока этого не произошло, за «крепость» можно бороться, накапливая драгоценные минуты на табло. Но об этом позже.
Прежде чем отправляться в «Чайку», мы заехали за Векшей. Остальных членов «Пера» Марина обещала подбросить сама, так что вскоре зеленая шкода выехала из Москвы, минуя Одинцово, и устремилась по Минскому шоссе. Векша, теснившаяся сзади, сразу включила свою музыку и принялась петь, на что нам с Серёгой оставалось только время от времени затыкать пальцами уши кто как мог.
Через полтора часа мы остановились напротив высоких ворот. Краска так облупилась, что с трудом можно было представить, что когда-то они были выкрашены в белый цвет. Сергей по-хозяйски открыл ворота и заехал на территорию лагеря.
Первое, что я увидел из окна машины, – это оранжево-голубая мозаика, поблёкшая от времени. На ней было изображено отрешённое лицо юноши и его же рука, держащая шар с перекрестием в центре. На душе сразу стало тоскливо, и я помрачнел.
Под колёсами шуршала листва, которую никто уже давно не подметал, тропинки, некогда озорно огибающие деревья, заросли травой и кустарниками, всё вокруг потеряло живость. Когда-то тут бегали дети, а теперь лагерь выглядел абсолютно безжизненным, забытым, оставленным в прошлом вместе с моим детством. Сергей заметил, что я поник, и сразу догадался, в чём причина. Он слишком хорошо знал меня с моим сентиментальным восприятием мира и по-дружески ударил меня по плечу:
– Эй, не дрейфь! Сейчас мы в два счёта оживим «Чайку».

***
Сергей не соврал. Вскоре после нас в лагерь начали прибывать один за другим автомобили: легковушки, фургоны, грузовые газели и мотоциклы. Людей становилось всё больше, и всё больше моих знакомых союзников и противников подходили ко мне для рукопожатия. Некоторых я не видел неделю, с кем-то я не говорил с последнего фестиваля, но всех их я был невероятно рад видеть. Я не помнил имён многих из них, иногда даже с трудом понимал, знаком ли я вообще с тем или иным человеком, но это не мешало мне улыбаться, глядя ему или ей в глаза.
Люди разбивались на клубы. Сергей раздавал задания командирам. Кому-то было необходимо скосить траву на участке возле домов, кому-то - убрать мусор, скопившийся за года простоя, кому-то - помочь с разгрузкой декораций, а нам было приказано собирать столы и лавки. Все семьдесят два человека, члены двенадцати клубов под разными гербами и лозунгами, вдруг стали лучшими друзьями. «Сыны белых волков» помогали «Горным великанам» обновлять сцену для бардов, «Свистящие клинки» работали мётлами рядом с «Морозными топорами», и, казалось, никто не собирается в недалёком будущем избивать друг друга текстолитовыми палками и кричать воинственные фразы.
Первые два дня отводились фестивалю для обычных людей. Кузнецы торговали безделушками, экскурсоводы рассказывали о средневековых войнах, пекари кормили посетителей пирожками и поили квасом. Все эти люди отдавали процент прибыли Сергею, а он, в свою очередь, из этих средств оплачивал копеечную аренду «Чайки». Мы же, клубы, не скидывались на съём земли, а лишь участвовали в демонстрационном фестивальном поединке по сценарию, отрабатывая долг перед нашим организатором и другом. Следующие несколько дней шло генеральное сражение клубов, куда зеваки и торговцы не допускались и ради которого я и приехал.
На работу у нас ушло немало времени. Когда всё было готово, уже вечерело, но я был рад тому, как «Чайка» вновь ожила: асфальтовая дорожка между спальными домиками превратилась в главную площадь, пестрящую гербами домов и семей. В два ряда стояли лавки торговцев, а беседка, установленная в конце площади, замаскированная под шатёр, служила кулисой для уличных музыкантов, которые уже на следующий день будут играть для посетителей. Немного дальше, среди деревьев, непосредственные участники уже поставили палатки, где им предстояло жить ближайшие несколько дней.
Я собрал Марину, Ги, Векшу и Еву с Альвевой, только когда закончил работу, тогда мы распаковали мои палатки. Одна из них была огромной: две боковые комнаты и центральное отделение без пола. В таком переносном «доме» я мог стоять в полный рост в любой из «комнат», он был просторный и комфортный, чего не скажешь о второй палатке. Чтобы забраться в неё, приходилось сгибаться в три погибели, ползти на четвереньках до своего спального мешка и тут же ложиться. О домашнем уюте, как в первом случае, нечего было и говорить.
Так как мы с Ги (который, кстати, уже был в доспехах и шлеме) были самыми непривилегированными членами «Пера», нас определили в более тесное помещение, а Марина вальяжно развалилась на раскладном кресле в центральном отделении своего «командного пункта». Мы установили палатки рядом, чтобы края образовывали прямой угол, обозначив территорию. Ги поставил рядом свой широкий раскладной стол и лавки из того же комплекта, Векша сделала из бутылки умывальник, а Марина повесила на ветку между палатками герб клуба. Каждый сделал свой вклад, и я чувствовал, как атмосфера уюта распространяется по всей «Чайке», постепенно превращая забытый богом детский лагерь в фехтовальный кемпинг.
***
Я открыл глаза и глубоко вдохнул. В палатке было невыносимо душно, и горячий воздух обжёг мне горло. Всё тело было покрыто потом, спальный мешок намертво ко мне приклеился, а пить хотелось до потери сознания.
Первые несколько секунд мой взгляд метался по стенкам желтой палатки, а потом я повернул голову к соседу и увидел, что Ги спит лицом к стене, стянув с себя во сне одеяло.
– Вставай, – толкнул я его в спину локтём, – вставай, а то ты сейчас тепловой удар схватишь! Солнце в зените, вставай, дятел!
Я еле хрипел пересохшими голосовыми связками, так что Ги никак не отреагировал, а мне пришлось поспешно встать на четвереньки и вылезать из парилки вон. Всё тело сразу обдало свежим холодным ветерком, который, по сравнению с баней в палатке, казался даром божьим.
Я не сразу заметил, что у стола со спортивной сумкой в руках стоит Векша и наблюдает, как я ползу по траве в одних трусах. Тогда я, наверное, напоминал ожившую мумию без бинтов. Девушка сняла с дерева умывальник и вылила содержимое мне на спину. Холодная. Я расторопно растёр плечи и грудь прохладительной влагой и только тогда нашёл в себе силы встать, не переставая дышать ртом, высунув язык, словно пёс, осушил литровую бутылку воды. Векша почти сразу удалилась вместе с сумкой.
Я оделся в спортивный костюм, разогрел в котелке воду и заварил быструю китайскую лапшу. Никого из наших, кроме умирающего в палатке Ги, я не нашёл, так что я ещё раз крикнул другу, чтобы он поднимался, а сам пошёл туда, откуда доносился шум и звуки музыки.
Фестиваль был в самом разгаре. Почти сразу я оказался в толпе. Все они болтали без умолку и бессчётное количество раз делали фото. Сначала я хотел просто найти кого-нибудь из знакомых, но вскоре увидел нечто, что заставило меня встать столбом: недалеко от торговой площади красовался внушительных размеров, может, даже один к одному, требушет. Огромный механизм, устремляющийся к небу, выглядел величественно и устрашающе. Возле него экскурсовод рассказывал об осадах и принципе действия средневековой машины. Я ещё некоторое время разглядывал конструкцию, пока не началось движение: вокруг требушета засуетились механики, отогнали зевак на несколько метров, и вдруг громадный противовес, рассекая возвух, словно дубина великана, опустился вниз. Рычаг, повинуясь силе притяжения последнего, взвился ввысь, швыряя воображаемый снаряд. Толпа ахнула, и раздались аплодисменты.
Насмотревшись, я отправился на торговую площадь. Два ряда лавок друг напротив друга заставляли глаза разбегаться. Разнообразие вывесок и украшений манило и обезоруживало даже самых привередливых гостей. Продавалось всё, что душе угодно: «средневековая» еда, посуда, доспехи, металлические и деревянные безделушки. Последние распродавались особенно хорошо в силу относительной дешевизны. Среди торгашей за одним из прилавков я приметил Векшу и подошёл к ней:
– Что у тебя есть на продажу? – спросил я наигранно.
– Немного того, немного сего, – засмеялась она в ответ.
– А теперь серьёзно. Я не знал, что ты тоже торгуешь.
– Я же кожевник, забыл? Смотри, у меня тут всё, что только можно сделать из кожи и её обрезков: обложки для записных книжек и документов, браслеты, ремни, перчатки, наручи, жилеты... Ещё я помогаю другу распространять металлические амулеты, значки и символы.
Мне на глаза сразу попался амулет: молот Тора, украшенный завитками. Я взял его в руки и подбросил, чтобы почувствовать вес.
– Ого, тяжёленький! – оценил я. – Сколько ты хочешь за него?
– Пятьсот, но для друзей скидка, так что для тебя четыреста.
Тут мне в голову пришло, что все деньги остались в сумке со вчерашнего вечера. Векша не настаивала, чтобы мы рассчитывались немедленно, и махнула рукой, как бы разрешая повременить с оплатой.
– Какая работа! – восторженно и громко сказал я, чтобы окружающие услышали. – И такая низкая цена! Чёрт меня побери, покупаю!
На мой голос сразу сбежались несколько человек и принялись рассматривать товары нашего кожевника, так что я, довольный покупкой и тем, что помог подруге, продолжил слоняться.
Мне хотелось встретиться с Сергеем, и я отправился туда, где, думал, он будет с наибольшей вероятностью: на небольшой поляне, выкошенной и вытоптанной, где вечером должно пройти сражение на потеху публике. Прямоугольная поляна была окружена деревянными загородками. На противоположных сторонах располагались металлические конструкции, напоминающие замки, украшенные полосатой тканью и щитами.
Я перепрыгнул через ограждение и вошёл в один из «замков». Внутри всё выглядело не так, как снаружи: стилизация полностью отсутствовала, каркас замка не бы спрятан от людских глаз, куски полиэтилена и ненужное тряпьё валялось прямо на траве. По середине помещения стоял пластиковый стол, возле него располагались ящики с азиатскими иероглифами и шесть знамен: три красных, с головой льва, и три синих, с Мьёльниром. На самый край стола кто-то неаккуратно поставил две большие колонки, микрофон и шесть прожекторов. Стойки для последних я приметил около каркаса «замка». Тут же, на столе, лежала папка с бумагами, на которых я различил две печати.
Послышалось шуршание отодвигаемого в сторону полиэтилена, и в помещении появился Сергей. Он посмотрел на меня, закрыл руками голову и почти безэмоционально произнёс:
– О нет, ты нашёл меня. Я попался.
Шутка не удалась. Я сразу понял, что наш бог войны невероятно устал. Вся его фигура была какой-то поникшей, ссутуленной, движения замедленны и неестественны.
– Ты как? – спросил я. – Сколько спал сегодня?
– Ты… неправильные вопросы задаёшь, друг мой…
– Хорошо. Ты спал сегодня?
– А вот это, Влад, правильный вопрос.
Сергей устало опустился на раскладной табурет, который вытащил из-под стола и тяжело вздохнул.
– Который час? – промычал он.
Я достал смартфон, глянул на экран и ответил:
– Сейчас только полпервого. Когда начинается выступление?
Сергей потёр голову руками, разлохмачивая волосы и оттягивая верхние веки. Он немного помычал, будто отсчитывал что-то, а потом промолвил:
– Кажется, в час дня первое. Потом будут тренировочные сражения с желающими зрителями. Второе выступление, на сегодня, в четыре. Потом снова тренировки для зрителей, а потом третье. Следом за ним огненное шоу, и в десять часов сворачиваемся. Завтра то же самое и… Всё. Потом делаем, что хотим.
– Тебе нужна моя помощь?
– Нет-нет, иди отдыхай. Тебе через полчаса мечом махать. После первого выступления рабочие поставят свет, и мы повторим. Ну иди уже.
С этими словами Сергей отошёл к стене «замка», лёг на спальный мешок и сразу заснул. Я не стал его беспокоить, а потому покинул обиталище Тюра и вернулся в лагерь.
Когда я пришёл туда, то увидел, что все, за исключением Векши, которая, должно быть, всё ещё торговала, собрались: Ги красил свой меч, замазывая серебристой краской проблески текстолита, Марина надевала доспехи, Ева и Альвева что-то готовили на котелке, хотя до выхода оставалось совсем немного. Как только я подошёл к столу, Марина глянула на меня и спросила:
– Уже получил номер?
Я не понял, о чём речь, и помотал головой. Через несколько секунд к нашей компании подошёл человек в футболке с символом фестиваля и с планшетом в руках:
– Уже получили номер? – обратился он ко всем сразу.
Ги поднял руку, держа красную бумажечку. За остальных Марина ответила сама, сказав, что у них неподходящие доспехи. Человек поглядел на камзолы девушек, понимающе что-то промычал и устремил свой взгляд на меня.
– А ты? У тебя какие доспехи? Ну-ка, надевай и покажись мне, быстро.
Я послушно выволок доспехи из палатки, скинул спортивный костюм и нацепил колет с доспехами для рук.
– Угу, миленько, – состроил гримасу человек с планшетом, – а шлем есть?
Я молча протянул ему свой барбют, и человек повертел его в руках, критично разглядывая.
– Пойдёт, – вынес он наконец вердикт. – Будешь в команде рыцарей. В час на месте как штык!
Он дал мне красную бумажечку, точно, как у Ги, только с другим номером – сорок один.

***
Толпа людей с мечами ютилась в шатре, где совсем недавно спал Сергей. Всё вокруг отливало красным, было душно, запах пота бил в нос.
 Нас было около пятнадцати, может больше. Каждый занял позицию, указанную организатором, и готовился выйти из жаркого «замка» на поле боя, чтобы встретить смерть. Снаружи раздавался громкий голос Сергея, рассказывающего историю о любви, дружбе и предательстве. Я не помнил ни персонажей, ни основных событий, в первую очередь потому, что наш Тюр придумал эту сказку с упором на сражения, а не на интересный сюжет. Каждая минута повествования сопровождалась звоном мечей и грохотом доспехов актеров. Рыцари бились друг с другом на дуэли и группами, скакали на лошадях и сбивали друг друга из луков, лишь бы развлечь посетителей фестиваля. И вот, пришёл наш черед: предпоследнее сражение в сказке Тюра, самое масштабное и самое громкое, сразу после нас – дуэль главного героя и антагониста.
Никто не собирался биться всерьёз, все знали, что пасть должен каждый воин, и только вышеупомянутые герои истории смогут выйти на поле, усеянное телами, чтобы сразиться и положить конец повествованию. Поэтому я был довольно спокоен, как мне казалось.
Внезапно снаружи прогудел рог, и моя группа «Львов» неистово закричала и ринулась вон из палатки. Я последовал общему примеру и, словно саранча в стае, ориентируясь только по окружающим меня рыцарям, через мгновение выбежал на солнце. Перед тем, как раздался звук десятков сталкивающихся лат и меня как следует тряхануло, я увидел, что у ограждений нет ни одного свободного места: все посетители стеклись сюда, забыв про угощения и безделушки. Вокруг висели знамена «Львов» и Тюр, махая рукой, кричал что-то про доблесть и страх битвы. И вот столкнулись две волны людей, закованных в железо. Сначала я всем телом ударился о воина, бегущего впереди, а тот, что бежал за мной следом, придавил меня ещё сильнее.
Впереди мерцали мечи, сзади ёрзали шлемы. Меня сжали со всех сторон, я не мог пошевельнуться и выхватить меч, как вдруг человек, стоящий передо мной, рухнул ничком, и моя рука, словно на пружине, сама прыгнула на врага, появившегося напротив. Я потерял стойку, размахнулся и со всей силы ударил оппонента по плечу. Тот издал вопль погибающего храбреца, больше похожий на Крик Вильгельма из «Далёких барабанов», и повалился у моих ног. Его место тут же занял второй, потом следующий, пока я не почувствовал, как лезвие меча ударило меня в живот. Было не больно, но я знал, что моё время истекло. Зажав рану, я упал и сильно поредевшего строя и увидел голубое небо без туч и облаков. Вокруг ещё шумели мечи и кирасы, но моя задача была проста: лежать и следить, чтобы никто не наступил на меня.
Через несколько минут сражение «потешных войск» закончилось. Стихли наигранные крики и звон металла, и только ропот взволнованных зрителей нарушал спокойствие. Вышли главные герои, Сергей провозгласил концовку истории и один из персонажей пополнил число трупов на скошенной траве. Раздались аплодисменты.
Люди постепенно разошлись, в поисках всё новых и новых развлечений, а я продолжал желать, сложив руки на груди, беспокойно перебирая большими пальцами. Надо мной появилась фигура Ги, безмолвно взирающего на меня. Мой соратник вопросительно дернул головой.
– Лежу, друг мой, лежу… – Ответил я ему. – Я –– павший воин. Я храбро шёл в бой и умер без страха. Я –– герой. Так дай же моим костям упокоиться. Дай мне отдохнуть от бренности бытия нашего и проблем наших.
Ги легонько пнул меня и развёл руками.
– Ги, когда я шёл в бой, я знал, что всё это не по-настоящему, что победа не зависит от того, как сильно я буду махать мечом. Всё будет так, как написано, прямо как в той песне… Как же там…? Так вот, и я подумал, ведь это потому было, что на меня глядели десятки глаз, и я хотел показать им, как я силён и смел. И каждый доспех из тех, что окружали меня, не был пустым: он дышал доблестью и искрил жаждой битвы, и каждый был для себя героем. Так может именно это движет людьми всю жизнь? Может мы все хотим быть героями, но кому-то этого особенно не хватает?
Ги пожал плечами.
– Но если все герои, то никто не герой. И тогда этим людям приходиться грызть друг другу глотки, чтобы показать, кто истинный герой. Так может от этого все войны, от этого распри и…
Мою речь прервал Ги, снова пнув меня, но уже крепко. Он подал мне руку. Я вздохнул и принял её.
Дальше всё пошло своим чередом, всё, как предсказывал Сергей: тренировки для зрителей, снова сражения на поле брани, но уже без былого энтузиазма, и огненное шоу, на которое у меня просто не хватило сил. Вместо того, чтобы гулять вечером и распивать эль, я просто вернулся в лагерь «Пера».
Векша проковыряла ножом в крышке пятилитровой бутыли дырочки, отрезала у неё дно и привязала к дереву. Такой вот импровизированный душ оказался очень кстати, потому что воды у нас было вдоволь, а идти до Москвы реки никто не хотел.
Пару часов мы болтали, поедая провизию, а потом, как только шумы фестиваля исчезли, разошлись по палаткам.

***
На следующий день мне всё-таки удалось побывать на огненном шоу. Я оставил меч и доспехи в лагере, а сам вернулся к «сцене», в компании Ги и Сергея. Последний весь вечер не расставался с немецкой пивной кружкой, наливал себе у каждого лавочника, какого только встречал, и к середине торжества порядочно набрался. Ги же, как всегда, был не преклонен и верен РП. Он так и не снял шлем до конца гуляний, всё время ходил прямо, будто на приёме у короля, и только кивал или мотал головой, либо пожимал плечами, короче, ограничивался языком жестов. Я не вставал ни на одну из сторон: старался говорить больше, чем Ги и пить меньше, чем Серый. В целом, компания из нас вышла не плохая.
Вокруг нас не убывало людей. Пиво текло рекой, барды нещадно эксплуатировали музыкальные инструменты, во весь голос распевая скандинавские, кельтские, ирландские песни о крови, набегах и женской красоте. Вдруг заиграла волынка и на сцене группа парней, одетых в льняные стилизованные рубахи и бриджи, яростно начала отплясывать Джигу, стуча каблуками о деревянный пол. Люди собрались вокруг и начали хлопать в такт музыке. Спустя несколько минут представления запыхавшихся танцоров заменили фаерщики с веерами, поямии метеорами. Они плевались огнём, рисовали искрами в воздухе, разгоняя тьму, словно раскрашивая черное полотно красными и оранжевыми узорами. Несколько девушек начали синхронно раскручивать горящие шарики, вызвав бурные овации. Сергей закричал что-то одобрительное, расплескав немалую часть своего пива, а Ги сидел на скамье, положив руки на колени, не выказывая каких-либо эмоций. Время летело незаметно. 
Через какое-то время мы снова оказались на площади с лавочниками, чтобы Серега мог наполнить кружку. Его объяла несмываемая гордость, он вскочил на бочку, раскинул руки и закричал:
– Глядите, как я всё устроил! Как же чудесно! Нынче боги благоволят нам, а Тюр отвечает не только за кровопролитие! Славьте же меня, смертные!
Посетители фестиваля не поняли его обращения, приняв организатора за очередного пьяного забулдыгу, но его это не волновало, достаточно было гордости за самого себя.
Внезапно к нам подбежал уже знакомый мне человек с планшетом. У него был обеспокоенный вид, и он сразу обратился к организатору:
– Сергей Акакиевич, там некоторые предприниматели требуют рассчитаться, чтобы их уже, наконец, отпустили.
– Что? Уже? Но ведь веселье только началось! – возразил Серый, – Сейчас же только восемь вечера!
– Серега, уже десять. – Глянул я на часы с улыбкой. – Иди, делай свою работу, мы тебя подождём тут где-нибудь.
Как только наш друг ушёл, я не смог сдержать смеха:
– Акакиевич! Как же по-дурацки это звучит!
– Миронов, ты как всегда, смеёшься только над самыми глупыми шутками, – услышал я знакомый голос и обернулся.
Не далеко от меня стояла моя однокурсница Саша с кубком в руке. При виде этой персоны моё лицо вытянулось в изумлении, ведь я вообще не знал, что она будет здесь.
Небольшого роста, но довольно крепкая, она хорошо подходила для наших баталий. Саша носила короткую причёску, чтобы волосы не мешали в бою, а вооружена девушка была двуручным мечом, как у Ги. Правда тогда при ней оружия я не увидел, просто знал, что моя однокурсница тоже любит помахаться. Однажды мы с ней устроили дуэль во дворе нашего института. У меня тогда ещё был каролинг, а у неё стальной заострённый на конце меч, стилизованный под Экскалибур. Мы сражались на равных. Иногда она не уберегала колени, иногда я чувствовал, как она бьёт меня по пальцам, но битва чуть ли не закончилась плачевно: увлёкшись, Саша сделала выпад, и ударила острием меча мне прямо в лоб, чуть выше правого глаза. С тех пор у меня над бровью еле заметный шрам, и мне даже жаль, что он так быстро затянулся.
– Сашка, привет! – козырнул я, хотя был без фуражки, – Ты тоже приехала на фестиваль?
– Нет, я здесь по своим делам. Завтра будет сходка клубов, так что я задержусь подольше. А ты уже сейчас уезжаешь? Время десять, пиршество заканчивается, друже.
– В смысле? Я тоже на сходку приехал! – Я показал на значок «Пера» у Ги на груди, – Ты тоже участвуешь? Не знал, не знал, да… Ты в каком клубе?
– «Сломанные клинки», Империя.
– Ооо, – протянул я, – Так значит, ты мой противник? Потому что я в «Пере» из Королевства. Ну что, зарубишь меня на смерть? Как тебя в РП звать?
– Ненне.
– Лорд Вольдемар Третий, а это Лорд Ги. Он немой… Кажется.
Ги отрицательно покачал головой.
– Третий? – Изумилась Саша. – Ты что, уже три раза погиб? Я просто впервые участвую в сражении, не до конца разобралась.
Я кивнул.
– Непрофессионально, друг мой. Как же так? Я слышала, в этот раз правила ужесточат, и каждая смерть будет первой и единственной. Пять раундов. В последних, я думаю, останется человек десять в каждой команде, не больше. Я почти уверена, что тебе придётся придумывать новое имя для персонажа.
– Не сыпь соль на рану. В этот раз я буду осторожнее и не стану лезть под меч. – Сказал я уверенно. – Просто в прошлый раз я не привык к отсутствию Ронжа в нашей команде.
– Ронж? Кто это?
– А, теперь уже никто. Ассасин Ронж, было время, слыл лучшим бойцом «Пера», и держал наш клуб на уровне. Я сам видел, как этот быстрый сукин сын в одиночку «разламывал» троих врагов, и мы без труда победили в позапрошлом сражении. Но это уже не важно, он больше не с нами.
– Боже, он что, умер?
– Не переживай, он умер только в РП. Я не был рядом, когда смерть настигла его, но наш командир миледи Майсента сказала, что Ронж нарочно подставился под удар, чтобы уйти из «Пера» и сменить персонажа. Вот ведь засранец. Я его ненавижу за это, но, чёрт, иногда мне не хватает его компании.
Следующий день неумолимо приближался, и я, вскоре распрощавшись с Сашей и пожелав ей удачи в завтрашнем бою, ушёл спать. Документы были подписаны, доспехи подготовлены, участники подобраны до равного количества и утверждены.

***
Когда я проснулся, то не сразу открыл глаза. Я ощутил весь комфорт спального мешка и подушки, перевернулся на другой бок и только потом услышал равномерный и частый стук по палатке. Открыв вход, я выглянул на улицу, ступив ладонью в водянистую землю. Шёл дождь.
Я вылез из тёплой, уютной палатки, раскинул руки, с гримасой глядя в небо:
– Серьёзно? – Спросил я у несправедливого мира. – Сегодня? Сейчас?
Сделав несколько шагов, я погрузился в воду почти по щиколотку. Разочарованно взглянул по сторонам и увидел Марину. Они сидела на складном туристическом кресле, скрестив на нём ноги, в центральном затопленном отделении палатки. Девушка была в джинсах, бежевом свитере с высоким воротником и шерстяных носках. Она читала.
– Доброго утра, – сказала командир спокойным тоном, что было весьма непривычно, – на часах пол одиннадцатого. Ты как раз вовремя.
Через тридцать минут проснулся весь лагерь. Люди бегали между «домами», одеваясь и влезая в доспехи. Звон капель, разбивающихся о металл и огромные лужи, наполнял окружение. Я надел термобельё, натянул поддоспешники и подшлемник, а после влез в холодную и тяжелую кольчугу, как у Ги. В остальном же, моё обмундирование осталось прежним, чего не скажешь о Марине. На ней красовался черный, лакированный кожаный доспех, не скрывающий стройности фигуры владелицы, латные перчатки с наручами, такие же наколенники и наголенники. Голову защищал блестящий бацинет  с бармицей , защищающей шею. Вооружена девушка была своей знаменитой рапирой.
Вид у нашего командира был очень грозный, но его обладательнице было крайне неудобно: Марина привыкла к лёгкому камзолу и быстрым маневрам. К несчастью для неё, техника безопасности требовала, чтобы голова, руки и торс были хорошо защищены, так что приходилось нагружать себя. Кроме того, обязательным элементом обмундирования был цвет своего королевства, и вскоре нам раздали синие налатники Фреглинна с изображением пятиконечной короны.
В полдень все были готовы, и Сергей объявил общий сбор. Двенадцать клубов собрались у деревянной орхестры  и расселись на театроне . Я оглянулся на гербы моих союзников: «Свистящие клинки», «Горные великаны», «Тетива», «Алые убийцы» и «Ночные рейдеры».
Среди последних, гильдии ассасинов, я увидел статную фигуру Делаара, предводителя «рейдеров». Он стоял, чопорно расставив ноги и скрестив руки на груди, задрав нос в небо. Делаар был одет в кожаную броню и кольчужный шлем, спрятанный под капюшоном и синим плащом. Вооружен он был саблей и кинжалом, лицо было вымазано тёмными красками, скорее всего, для маскировки. Он славился своим профессионализмом, тактичностью и ловкостью. Любой его план работал, как часы и никакой враг не мог одолеть его. Воины «Ночных рейдеров» дожидались момента и нападали, всегда быстро, слаженно и неожиданно. В них мне сомневаться не приходилось.
Кроме гильдии ассасинов моё внимание привлек клуб «Горные великаны». Это компания, целиком состоящая из щитоносцев. Они напоминали мне римлян, потому как носили короткие клинки, скутумы, и лорики, а также шлемы центурионов. Их предводителем считался Эваган: рослый и плечистый парень с огромной бородой. На нём тоже был синий плащ, закрывающий только спину. В тот момент он сидел на скамье, поставив левую руку на колено, а правой играясь с каким-то амулетом на веревочке. Эваган то и дело кидал взгляд на Майсенту, но меня это нисколько не удивляло: щитоносец был безответно и безнадёжно влюблён в неё, а та вертела «горным великаном» как хотела. Вот и тогда она заметила его взгляд и уже готовила хитроумный план, как заставить щитоносцев идти на смерть в защиту «Пера».
Стоит сказать, об остальных клубах: например, «Тетива», как можно догадаться, состоял из лучников с измазанными красной краской стрелами и с кинжалами на поясах, а «Свистящие клинки» и «Алые убийцы» опирались на роль авангарда, как и «Перо».
Смотря на своих соратников, я начинал думать, что наш клуб не такой целенаправленный, как остальные. У нас не было стандартной нормы вооружения и четкого ряда, у каждого был свой стиль в сражении, и мы не выглядели как единый отряд. Хотя, может это был наш козырь: слабостью других компаний было то, что все воины были похожи друг на друга, и если ты разгадал одного, ты разгадал всех. В нашёл случае эта система давала сбой.
Я посмотрел на вторую часть театрона и увидел кланы своих врагов: «Сыны белых волков», «Морозные топоры», «Череп викинга», «Стражи солнца», «Бешеные тролли», и уже известные мне «Медведи», среди которых, по-прежнему шумный и подвижный, улюлюкал Бьярне. С нашей последней встречи он совсем не изменился, разве что теперь на нём болтался красный налатник с изображением Бенинардской империи: крепости с тремя башнями. «Медведи», как я уже говорил, носили круглые щиты, так что это была гильдия щитоносцев, среди которых мотался, ни к селу, ни к городу, Бьярне с двумя томагавками.
Так же мой взор приманил клуб «Сыны белых волков», командиром которых был Тобриом. Они с Бьярне, как я слышал, были хорошими друзьями, и я видел между ними некоторое сходство: оба не подходили по вооружению своему клубу. «Сыны» были гильдией-авангардом, а Тобриом закрылся латами крестоносцев с макушки до пят, носил огромный треугольный щит и невероятных размеров меч, который я смог был использовать только как двуручник, а мой оппонент пользовался лишь одной рукой. Мне всегда казалось, что он пижон, помешанный на фентези, ведь в реальной истории никто никогда не использовал такое большое оружие для одной руки, он виделся мне смешным и закомплексованным.
Но вот на орхестру вышел Тюр, поднял руку в знак тишины и принялся произносить речь:
– Дамы и господа, лорды и миледи, я рад приветствовать всех вас на сражении при Каджакасе, третьем сражении Бенинардской Империи и Королевства Фреглинн! Множество кланов и гильдий собрались здесь, чтобы побороться за титул победителя в Великой войне! На сегодняшний день счет 1:1, так что ближайшая серия схваток решит исход! Напрягитесь, выложитесь на полную и направит вас Один!
– Да направит нас Один! – в один голос ответили все.
– А теперь скучная, но немаловажная часть – правила. Цель игры – захватить две территории из трех. Для захвата будет использоваться механизм «Рычаг захвата» с секундомером. Секундомер работает только если рычаг повернут в сторону одной из команд соответственно. Наберите на табло час, и территория ваша до конца раунда. Как я сказал, три территории: одна здесь, на сцене как центральная, одна в крайнем жилом строении у лагеря королевства, и одна в лесу, в отстроенном форте, у лагеря империи. Захватывайте и удерживайте, дамы и господа! Что касается убийств: человек считается поверженным, если ему «пустили кровь», – Тюр показал красный мешочек с ремешками, – если один из мешочков лопнет, то вы считаетесь мертвым до конца всей игры! Каждый из трех типов доспехов имеет определенное количество «уязвимых мест»: тяжелый доспех – одно, то есть один кровавый резервуар, средний – три резервуара, легкий – пять. Это всё, и да начнётся битва!
Из спрятанных в камуфляжной сетке динамиков заиграла эпичная музыка и трибуны заполнились аплодисментами и звоном металла. Воины взяли оружие и расторопно направились к своим лагерям, чтобы разработать стратегию атаки и нацепить «кровавые резервуары», в том числе и мы. Через пятнадцать минут Тюр выстрелит в воздух красным фейерверком, что послужит стартом.

***
Лорд Вольдемар держал свой шлем в руках, наслаждаясь ливневой прохладой. Мимо палатки полководцев, будто муравьи, сновали люди, таская оружие, ящики и мешки. Дождь отбивал ритм, под который вскоре воителям придется промаршировать либо в объятия смерти, либо к дороге славы.
Когда мимо лорда Вольдемара прошла миледи Майсента, он вытянулся стрункой, пока та не скрылась в зелёном камуфляжном шатре.
– Прошу прощения, господа, я задержалась.
Вольдемар Третий огляделся, нет ли рядом ещё какого-нибудь высокопоставленного соглядатая, наклонился к шатру и весь превратился в слух:
– Господа, – этот низкий и торжественный голос принадлежал лорду Эвагану, – Мы собрались здесь, чтобы согласовать действия наших войск. Прежде всего я призываю всех к порядку и требую полного соблюдения плана, нами уговоренного. Любая оплошность дорого нам обойдется. Не стоит лезь на рожон и жертвовать людьми понапрасну.
Раздался одобрительный говор.
– Итак, ближе всего к нашему лагерю находится Круг Охотников. Его башни отлично сгодятся для наших лучников, а ближайший лес хорошо подойдет для засады, в случае нападения. Наши ассасины будут не заметны среди листвы. Так же можно оставить небольшой отряд мечником для дополнительной защиты. Щитоносцев, то есть «Великанов», я поведу за собой. С помощью мечников «Алых убийц» и «Свистящих клинков» мы сможем взять центральную точку Разрушенные казармы под контроль и удерживать, сколько потребуется. Так мы не понесём больших потерь и сможем победить наверняка.
Вольдемар снова услышал, как внутри шатра прокатилась волна одобрения, но внезапно раздался голос миледи Майсенты:
– Не сочтите за грубость, лорд Эваган, но знакома ли вам поговорка: «На войне только трусы и выживают»?
– На что Вы намекаете, Ваша Светлость?
– Я не намекаю, Ваша Светлость, я говорю прямым текстом: Ваша тактика под стать курицам, а не бравым воинам Фреглинна! Сидеть в крепости и не высовываться? Вздор! Мы с первых мгновений прорвёмся к Лесному Форту, что ближе к лагерю врага, и займём его! Круг Охотников и Разбитые казармы можно оставить «Алым убийцам» и «Свистящим клинкам». Щитоносцев, лучников, ассасинов и своих подчинённых я поведу в Лесной Форт, где мы привлечём внимание бенинардцев и потратим всё их время, пока они будут отбивать ближайшую к себе точку! Сперва зайдут ассасины…
Речь командира «Пера» прервали восклицания «Безрассудство!», «Немыслимо!» и «Что за ересь она несёт?». Полководцы явно были не согласны с мнением миледи Майсенты. Все непременно голосовали за план Эвагана. Её Светлость не давала себя в обиду, и перекрикивала каждого, пока обычный спор не перерос в балаган.
Внезапно вход в шатёр взметнулся и Её Светлость покинула Совет. Она заметила Вольдемара:
– Готовьтесь, лорд, мы выступаем.

***
В дождливом небе еле заметно засиял красный огонёк. Дозорные протрубили наступление, и наша армия выдвинулась. Согласно плану, «Перо» должно охранять ближайшую к нам точку, Круг Охотников, она же сцена, где давеча Тюр давай последние распоряжения. «Тетива» и «Ночные рейдеры» шагали в ногу с нами, а остальные три команды ушли вперед, постепенно растворяясь с гуще тополей.
Гремел металл, скрипела кожа, хлюпали сапоги. Три наших отряда прибыли в Круг Охотников, и предприимчивые стрелки тотчас расселись по башням. Это были деревянные строения, около четырёх метров в высоту, ранее служившие декорацией. Теперь они были подгнившими и облупившимися призраками прошлого серых тонов. У «Тетивы» открывался хороший вид на лес, так что стрелки могли легко засечь противника.
Ассасины разделились на три пары и расположились среди деревьев вокруг базы, укутавшись в листья и перегной, скопившийся за много лет безмолвия этих мест, а мы, шесть мечников, расположились у стен башен, чтобы не поймать внезапную стрелу и сразу не выдать свою численность.
Послышался щелчок. Это Ги опустил Рычаг, и таймер нехотя начал отсчёт. Красные цифры сменяли друг друга равномерно, иногда размываясь сползающими по экрану ручейками. Ги опустился на одно колено, чтобы было удобнее держать Рычаг, а я стоял, прижавшись спиной к одной из башен, то и дело ожидая нападения. Я беспокойно выглядывал из-за угла, всматривался в станы деревьев, тщетно пытаясь заметить там меркнувший томагавк или уловить звон. Но было тихо. Тихо и громко одновременно. Будто белый телевизионный шум огромного телевизора наполнял воздух.
Когда воды утекло, как мне казалось, достаточно много, я украдкой взглянул на табло. Всего десять минут.
Шлем стал холодным и обжигал щеки. Сапоги то и дело посвистывали, если я переминался с ноги на ногу. Дождь и не думал заканчиваться. Капли, словно нарочно пытая нас, отдавались звоном в голове. Глаза заливало. «Это ничего», думал я, «ассасинам сейчас, наверное, ещё хуже. Лежать в траве. Шикарный отдых!».
Нет ничего утомительнее ожидания, которому нет ни конца, ни края. Когда ты не знаешь, что будет, и будет ли вообще, это превращается в самое тяжелое время в твоей жизни. Секунды, словно маленькие металлические шарики, ссыпаются в минуты, а минуты, как гирьки, всё сильнее тянут тебя к земле, просят присесть, ослабить бдительность, погрузиться в свои мысли.
Лагерь постепенно оседал: лучники ослабили тетивы, одна из пар ассасинов выбралась из листвы и перешептывалась, неаккуратно прячась за деревом. Оглядев Круг Охотников, я поймал взгляд Майсенты. Она поманила меня пальцами, и я, в полуприсяде, перешёл через орхестру и встал рядом с командиром.
– Мы зря тратим тут своё время, – сказала она, – бенинардцы не станут атаковать Круг Охотников, они сконцентрировали свои силы на осаде Казарм, держу пари! А ещё я уверена, что Лесной Форт они оставили почти без защиты. Как думаешь?
Я не знал, что сказать. Не мне было судить, ведь я не был полководцем и даже не располагал знаниями о ситуации на поле боя. Было вполне возможно, что «Горные великаны» не выдержали натиска, и их стена щитов пала, но тогда бы наверняка пришёл гонец. Майсента продолжила:
– А я, вот, думаю, что в Форте сейчас максимум один отряд, который нам в подмётки не годится. Я предлагаю не просиживать тут штаны, а пойти, и захватить чертов Лес.
– Но Ваша Светлость…. Приказ же! – Только и смог я из себя выдавить.
– Вассал моего вассала, не мой вассал! – Оскалилась дьяволица с мечом. – Ты слушаешься только моих приказов, и я приказываю тебе поднять задницу, и топать в Лесной Форт, мальчишка! Тут хватит и «Резинки от трусов» с «Чертовыми налётчиками или как их там». Выдвигаемся, позови остальных.
Мне ничего не оставалось. Я повернулся к Ги и дважды чи-чикнул ему. Мой соратник повернулся, и я призывно дёрнул головой в сторону, пошёл следом за командиром. Векша, Ева и Альвева гуськом направились за нами. Рычаг Захвата тихо повернулся в нейтральное положение, но меня успокоило то, что один из лучников спустился и снова повернул его.
Наш маленький отряд, как дикие кошки на охоте, шёл среди деревьев, то и дело оглядываясь, аккуратно наступая на пятки, чтобы издавать меньше шума, но земля под ногами упрямо хлюпала.
Впереди стреляла глазами Майсента, перелипая от дерева к дереву, следом за ней я, постоянно держа одну руку на ножнах, а вторую на рукоятке «Бесстрашного» меча. За мной семимильными шагами брёл Ги. Он нёс «Ящерку» на правом плече, опираясь свободной рукой на стволы тополей. Векша кралась последней, замыкая отряд и подгоняя Еву с Альвевой. Так мы шли, дрожащие от холода и напряжения, пока впереди сквозь стену дождя не показался Лесной Форт. Мы припали к земле.
На одной из трех импровизированных башен слонялся туда-сюда бенинардец с двуручным мечом в руках. Внизу я разглядел блестящие даже в дождь доспехи Тобриома: «Сыны белых волков», мать их. Медленно подползая к Майсенте, я опустился к её уху:
– Ваша Светлость, там ярл Тобриом! Он один стоит всех своих людей, нам с ними не справиться. Предлагаю вернуться в Круг Охотников.
– Не учи отца детей делать, – ответила мне командир, – Не грубой силой, так хитростью. Ева, Альвева, обойдите с востока и запада, посмотрите, как расположены их бойцы.
Девушки кивнули и разбрелись в разные стороны. Мы продолжали лежать и глядеть на трехметровую круглую крепость из балок и строительных лесов, обвешанное тактической маскировочной сеткой.
В кои-то веки я был рад, что у меня шлем с открытым лицом. Форт было хорошо видно, а вот Ги и Майсента, с маленькими дырочками на забралах, не могли похвастаться таким обзором. Векша глядела назад, готовая поднять тревогу, так что тоже не могла как следует рассмотреть нашу цель. Мне было очень странно, что я не замечаю никого, кроме того парня на башне и самого ярла Тобриома, где ещё как минимум четыре человека? Почему они не в крепости? Если только…
В лесу, с восточной стороны Форта раздался женский крик. Это Альвева. Майсента чертыхнулась, встала в полный рост, выхватила «Драконий Зуб» и скомандовала «Вперед!». Я побежал следом, попутно обругивая бенинардцев.
Вчетвером мы прорывались сквозь плотную стену воды, огибая деревья, разбивая зеркала луж, летя на зов о помощи, но поздно: я увидел, как двое «Сынов» тащат нашу соратницу в Форт. Мысль, которую я не успел додумать в засаде, она ещё звенела у меня в голове, скверное предчувствие не покидало меня, но моя работа не думать, а делать, что скажут. И все же…
Майсента немедленно дала указание следовать туда, в Форт, и через несколько мгновений наша компания влетела в самый центр оборонительного сооружения, не встретив сопротивления, даже малейшего.
У западной стены стоял ярл Тобриом. Он улыбался. Я не видел его лица из-за шлема, но я был уверен, что он довольно скалил жёлтые от табака зубы. А улыбался он потому, что рядом на коленях стояли Ева и Альвева. Обезоруженные, но живые.
– Добро пожаловать, миледи, – голос выдал его, он действительно давил лыбу, – мы ждали Вас.
Из-за стен показались мечники, вышедшие из засады в лесу, и лучники, лежащие всё это время без движения на вершинах башен.
– Ваши люди, миледи, посмели побеспокоить меня. Я был вынужден поймать их и обезвредить.
Наш отряд стоял спина к спине, окруженный бойцами «Сынов белых волков». Я уже держал меч наготове, и, взглянув на своего командира, впервые за долгие месяцы знакомства заметил сомнение в её глазах.
– Отпустите их, – потребовала миледи Майсента, – отпустите и мы уйдём. Мы не нападём до конца раунда, Лесной Форт Ваш, так и быть!
– Заманчивое предложение, – голос Тобриома угрожающе гудел из-под шлема, – но, будьте добры, скажите, зачем это мне? Я – хозяин положения!
С этими словами он поднял свой меч и разом отрубил головы миледи Еве и миледи Альвеве. Их тела, брызгая кровью из дырок в шеях, синхронно упали на водянистую землю, и кровь эта растворялась, как растворяется прошлое, безвозвратно утерянное. Я, Лорд Вольдемар Третий, и раньше видел, как палачи отрубали головы, но то были преступники, воры, убийцы и насильники, а теперь передо мной пали мои боевые товарищи, без оружия в руках, так же, как люди на площади, служащие толпе в утеху!
Через мгновение Майсента уже рванулась вперед, к Тобриому, алкая мести, и глаза её внушали ужас любому, кто видел их. Первый удар ярл встретил щитом, оттолкнув моего командира. Второй отразил мечом и тут я увидел его силу. Огромный двуручный клинок, крутился, словно стрелка огромных часов, отсчитывая время до поражения противника, не позволяя никому подойти к своему хозяину ни на фут.
Засвистели стрелы с башен, но ни одна не достигла своей цели, а после этого вражеские мечники рванулись на нас, последних держащих строй лордов. Майсента, все ещё охваченная безумием, искала просвет в защите ярла Тобриома, но тщетно. Ситуация была хуже некуда: мы в меньшинстве, мы окружены, мы подавлены и разобщены, но когда дьяволица в два прыжка вернулась к «Перу» и протрубила отступление, мы вновь срослись в один организм, ощетинившийся четырьмя клыками.
Ги рассёк воздух мечом, отпугнув приближающихся к нам мечников, тем самым освободив выход, и мы спешно покинули Лесной Форт. Вслед нам снова полетели стрелы, поэтому «Перо» рассредоточилось и, что было сил, понеслось назад, тем же путём, что и пришло, к Кругу Охотников. Дорога внезапно сократилась в разы. Грязные капли и грязь с подошв облепляли спины, а из глоток валил пар.
Скоро показались башни Круга. Спотыкаясь о камни, я вылетел на трибуны, окинул взором окружение и изумился: там стояли «Медведи» со щитами, утыканными стрелами наших лучников, а впереди всех, под нескончаемыми каплями дождя, весело отплясывал Бьярне, размахивая окровавленными томагавками. Увидев нас, он раскрыл рот и захохотал во всю глотку.
Я бросил взгляд на рычаг: двенадцать минут с нашей стороны и десять с их. Похоже, Бьярне атаковал Круг сразу после нашего ухода. Он следил за нами. Он знал, что Майсента не усидит на месте и покинет оборонительный пункт. Он с самого начала предвидел всё это и теперь смеялся над нами. Лучников рядом не было, ассасинов тоже. Скорее всего они потерпели поражение и разбежались, так как не были предназначены для столкновения лоб в лоб, это была наша работа. Работа, с которой «Перо» не справилось.
– Валим! Назад, назад! – послышался крик Майсенты, и я снова побежал. Позорно отступал, гонимый улюлюканьем «Медведей».
Когда я увидел Казармы, то сразу понял, что бенинардцы не особенно и стараются захватывать центральную точку. Лесной Форт был в их руках c самого начала, Круг Охотников утерян по вине «Пера», а половина сил Фреглинна столпилась в небольшом здании, окруженная противником, пихая друг друга локтями. Лучники разбежались по лесу, ассасины безмолвно слились с деревьями, раунд проигран. «Свистящие клинки», «Горные великаны» и «Алые убийцы» теперь сражались не за Казармы, а за собственные жизни.

***
Десятки людей в доспехах столпились вокруг шатра командиров, но все вели себя очень тихо, будто были напуганы, даже не толкались, чтоб железо не гремело. Из шатра доносился гневный рёв «Горного великана» Эвагана, обрушивающегося на Майсенту. Время от времени крик прерывался: Эваган переводил дыхание, чтобы снова с новыми силами ругать провинившегося командира.
– Ты понимаешь, как ты облажалась? Из-за того, что ты ослушалась приказа, мы потеряли… Адва, сколько?! Десять! Десять человек! Нас осталось двадцать шесть против тридцати трёх, Марина! Мать твою, Марина, ты что себе позволяешь?! Я тебе чётко сказал, стоять в сраном кругу и никуда не деваться! Ты почему пропустила мимо ушей приказ?! Мы всё про***ли, Марина! Нам теперь только в обороне играть! Ну, ладно, твои лоботрясы тебя послушали, ты то чё пошла? Кто тебя просил?! Ещё раз попрёшь против общего плана, и мы тебя нахер отсюда выкинем, из командиров, млять!
Палатка распахнулась, и Майсента вышла из неё быстрым шагом, растолкав зевак. Окружающие сопровождали девушку презрительными взглядами, недовольным бормотанием, кто-то даже сплюнул ей под ноги.
Через минуту она скрылась с глаз долой. Я понял, что теперь Перо станет козлом отпущения до конца соревнования. Никто не примет во внимание то, что я лишь подчинялся приказам, и возненавидят наравне с миледи Майсентой, как бы эгоистично это не звучало.
Вдруг я встретился взглядом с Бьярне, которого едва не распирало от чувства собственного превосходства. На секунду я даже подумал, что всё происходящее входит в его хитрый план, будто он заранее знал, что Майсента не усидит на месте, и, как я ни старался, эта мысль не шла у меня из головы ещё очень долго.
***
Наступил вечер того же дня, и лагерь непривычно разделился на две половины, схожие лишь тем, что в обеих пили. С одной стороны, раздавались победные гимны и крики, а от противоположной веяло хмуростью и злостью побеждённого.
Я с Ги, Векшей, Евой и Альвевой сидел за столом возле палаток и глядел на дно пивной кружки сквозь водку с сиропом. Ги нервно стучал по столу металлическими пальцами, Векшу уже разморило, так что она положила голову на локоть.
Ева с Альвевой швыряли в нас гневные взгляды, оно и понятно, ведь теперь они получили звание «призрак». На их локтях красовался белый нарукавник с изображением чёрного черепа, который получал любой, кто погибает на генеральном сражении, и не имеет больше права участвовать в нём, но мог веселиться до конца соревнования в перерывах или с другими «призраками». Однако, девушки, похоже, злились особенно сильно, потому что уже завтра собирались ехать домой, не дожидаясь финала.
Я, очень уж не привыкший к такому обилию алкоголя, пусть даже и разбавленного сиропом, уже клевал носом.
Майсента всё ещё не вернулась, так что никто не раздавал приказов, и не кричал на нас. Можно было расслабиться, но куда там: теперь трезвым никто бы точно не уснул.
Я решил немного прогуляться, а после – сразу на боковую, всё равно подобное подавленное настроение компании не сулило ничего хорошего: в любой момент может начаться ссора из ничего, и лучше мне в такой момент находиться где-нибудь в отдалении.
Едва вытащив ногу из-за стола, я застрял вторым сапогом в скамейке и чуть не упал наземь, вовремя поймав равновесие и встав на четвереньки. Да, в моём состоянии даже это было успехом.
– Прилёг вздремнуть я у стола, и слышны были до утра, кричалки бенинард…, – попытался я хоть как-то разрядить обстановку изменённым Лермонтовым, но никто и бровью не повёл, поэтому я поднялся, вздохнул, и влез в свою палатку. Там я расстегнул дорожную сумку на молнии и вытащил из неё флягу со счастливым коньяком, которую берег на случай крайнего невезения, сделал несколько глотков, дерущих горло.
Помню, какой ценой этот коньяк обрёл для меня титул «счастливый». Как-то с семьёй я ехал на автомобиле с отдыха. К слову не в первый раз, обычное для нас дело, стандартная поездка в два дня Москва-Крым, или обратно. Так вот тогда мы уже направлялись в обратную сторону. Полный багажник вещей в нашей легковушке, духота, несмотря на кондиционер, равномерно двигающиеся километровые столбики в окне. В тот день было жарко, плюс тридцать. Мама вела. Отец сидел на заднем сидении слева от меня, сестра на переднем. Впереди устало и неторопливо тащилось стадо фур, а дорога всё время шла в гору, даже не думая опускаться, будто мы ехали в небеса. Наконец решившись на обгон, мама нажала на педаль газа и выехала на встречку. Нас обдало волной воздуха от грузовика и машину тряхнуло. Сначала я не заметил ничего необычного, но спустя мгновение автомобиль начало мотать туда-сюда. Машины надвигались. Чудом мы объехали одну, потом вторую, третью. Нас резко развернуло, раздался скрип тормозов, и автомобиль встал. Я так и не заставил себя открыть глаза. Наоборот, моё тело рефлекторно вжалось в сиденье, руки нашли опору, и я затаил дыхание. Секунда, две… Раздался скрежет металла, меня тряхануло, и машину снова развернуло, выбросило обратно, на нашу полосу. Весь багажник всмятку, но никто из пассажиров не пострадал. Сестра и отец отделались синяками. Мама испугом. Мне же ударил в спину уставший металл деформированного багажника, но, опять же, не смертельно. Как можно догадаться, все вещи были уничтожены, кроме одежды и, о чудо, бутылки коньяка. С тех пор, в память о том, что все живы, я нарёк пузырёк счастливым. Жаль, его было так мало.
Тогда, в палатке, магия удачи была мне просто необходима. Я не на шутку задумался, что мне делать. На шее у меня всё ещё болтался Мьёлнир, купленный у Векши. Я повертел его в пальцах, сжал в кулаке. Амулет был холодным, как кусок льда, моя ладонь чувствовала, будто он шевелится, словно пойманная муха. Я разжал пальцы, и молот Тора звякнул о мой колет.
Мне было стыдно за себя и командарма. Нужно было пройтись.
Одиноко я побрёл среди палаток. Тело сильно устало после беготни, а ноги, под весом доспеха, почти не слушались, голова кружилась. Я валился с ног от усталости, огорчения и опьянения, но что-то тянуло меня в ночную мглу. Никакой конкретной цели, никакого пункта назначения. Я просто дошёл до кабинета в одном из разрушенных зданий, и упал в первое найденное мной прохудившееся кресло. Удивительно, что оно не развалилось под весом моей законсервированной туши и нескольких лет разрухи. Тогда бы я очень комично грохнулся, задрав ноги вверх, но никто бы не увидел этого зрелища. Может это и было моей целью? Нет, не падение со стула, а одиночество. Мне было искренне стыдно за своего командира и за себя, хоть и я не мог никак повлиять на ситуацию в Кругу Охотников. Или мог? Что, если бы я постарался уговорить Майсенту понастойчивее? Что, если бы я высказался против её решения? Она мы отругала меня, назначила несколько лишних тренировок в наказание, но мы бы не проиграли! Или, хотя бы, проиграли не так позорно. Вот ведь я бесхребетный…
Вдруг я услышал чьи-то шаги, и в дверном проёме показался человек. За ним ещё один. Но они не вошли в здание, а только промелькнули в свете луны. Судя по их походке, парни были пьяны, а сюда пришли опорожниться. Собственно, вскоре я услышал журчание и тупое хихиканье. Серьёзно? Моя крепость одиночества – общественный импровизированный сортир? Что ж, бывало и хуже.
– Мы их расхреначили, – с трудом не путая буквы сказал довольный голос. Второй ответил тем же, только пропев предложение. Похоже, что это были бенинардцы.
– А мы завтра по той же схеме?
– Нет, Тобрм придумал новый план. Он щас расскажет, пшли.
Языки у обоих заплетались, будь здоров, но парни были достаточно говорливы, чтобы заинтриговать меня. Я, стараясь не привлекать внимания и не запутаться ступнями в разбросанном тряпье, пошёл за ними.
На краю лагеря Бенинардской Империи я заметил разницу, по сравнению с лагерем Фреглинна. Тут люди собирались в компании по пять-семь человек и громко отмечали победу. Занятые столы были освещены фонариками и лампами, образуя несколько светлых островков, окруженных полумраком. По правилам, мне не запрещено было находиться во вражеском лагере, потому что все приказы обговаривались обычно утром, за пол часа до начала, но я всё же проявил осторожность и накинул на себя плащ, который свистнул возле одной из палаток.
Стараясь не сильно греметь доспехом, хоть это и было сложно, я шёл за ними по пятам. Уповал лишь на то, что люди, сидящие за столами, слишком привыкли к свету, чтобы разглядеть человека во тьме, но мне не повезло:
– Эй, братан, иди к нам! – Услышал я крик и рефлекторно оглянулся. Мне махал рукой незнакомый мне парень за одним из столов. Он смотрел прямо на меня, не взирая на то, что ему в глаза бил прожектор.
– Кенн, ты? Я тебя вижу, сюда иди! Ты же без бухла останешься!
Я бросил взгляд на герб его клана – «Бешеные тролли». Только после этого я взглянул на свой плащ. Герб тот же. Значит он принял меня за одного из своих товарищей. Что же делать? Если я просто уйду, он может что-то заподозрить.
– Щас, дай поссать!
Это было единственное, что пришло на ум, поэтому я поспешил раствориться в ночи.
Две моих цели маячили впереди, среди освещённых участков, и вдруг остановились у одного из столов. Я внимательно осмотрел присутствующих, но не заметил Тобриома. Он всё ещё был в шатре командиров. Знать бы ещё, где этот шатёр.
Вдруг к столу присоединился ещё один парень. Как только он подошёл, кто-то из компании спросил, где же командир, на что новоприбывший вскинул руку в знак тишины, и, лениво ворочая относительно трезвым языком, сказал, что ждать осталось недолго, потом похлопал себя по карманам и досадливо вздохнул.
– Пацаны, я у них сиги оставил. Дал там закурить одному парню, забрать забыл. Ща вернусь!
С этими словами он уверенной, но поддатой походкой, вразвалочку, направился туда, откуда пришёл. Меня уговаривать не пришлось, и я пошёл следом. Теперь ярких участков не было, и я свободно добрался до пристанища вражеских командармов. Дождался, пока парень зайдет в красно-белый шатёр в полосочку, возьмет со стола сигареты и выйдет обратно, а после подкрался поближе, сел на корточки и прислушался.
Вокруг было относительно тихо. Кто-то вдалеке громко играл на гитаре и просил, чтобы ему пожелали не остаться в этой траве. Светлячки громко стрекотали, будто подпевая барду.
Ветер шелестел ветвями деревьев и иногда усиливался до свиста в ушах, но разобрать, что же происходит на совещании было можно. Говорил незнакомый мне человек. Он рассуждал о преимуществах новой стратегии, лучше ли играть от защиты, или нападать. Время от времени в его монолог встревал Бьярне, и тогда следовала небольшая перепалка, молниеносно заканчивающаяся. Я всё никак не мог уловить нить разговора, пока снова не услышал предводителя «Медведей»:
– Нас сейчас больше на семь человек! Существенное преимущество, и его нельзя упускать! Мы должны сделать упор не на захват территорий, а на уничтожение как можно большего количества их боевых единиц! Сейчас они ослаблены, они разобщены, они пали духом! Если мы уничтожим ещё больше солдат, то победа нам обеспечена! Империя уже на одно очко впереди, нам нечего терять!
– «Вот ведь брешет», – подумал я, – «гад хитрый».
Следом за Бьярне начал говорить Тобриом:
– Я согласен с Бьярне. Тем более, мы морально раздавили «Перо», так что их можно вообще в расчёт не брать. У них что командир, что солдаты – деревянные.
– Да, – Захохотал Бьярне, – только Майсента у них – горящее бревно!
– Бревно! – тоже лопнул Тобриом.
Я неосознанно оскалился.
– Ладно. Запоминаем. Мы собираемся в один отряд. Работаем по принципу «стены щитов». Впереди «Медведи» со щитами, с боков два клана авангарда, сами разберитесь, кто куда. «Топоры» и «Тролли» пусть кроют «Медведей», бьют тех, кто норовит «кинуться на амбразуру». Ну и лучники сзади. План все запомнили? Разойтись.
Послышалась тяжелая поступь четырёх пар ног. Командиры ушли, но внутри остался ещё кто-то. Чёрт. Я, конечно, услышал их план, но не мешало бы увидеть схему передвижения врага.
Снова послышались шаги и из-за угла я увидел Бьярне: он вышел из шатра, потянулся и направился в глубь лагеря. Несколько секунд я сидел в тени и никак не мог решить, что делать дальше: первостепенно важно было найти способ выкрасть план бенинардцев из шатра, а с другой стороны…
Неведомая сила подняла меня на ноги, и я направился в ту же сторону, что и Бьярне. Я шёл за Медведем след в след, и как же я обрадовался, когда понял, что этот зазнавшийся выродок не собирается на пир. Он шёл к себе, в палатку.
Вокруг становилось всё темнее. Звуки веселья отдалялись, а свет лампочек отступал всё дальше и дальше. Ветер, будто раскрыв мой план, принялся свистеть ещё сильнее, полностью скрывая моё присутствие. Я чувствовал досаду, что раньше не решился на такое. Мне было обидно до глубины души. Я сыпал в него неслышными проклятиями. Бьярне… Нет, Дмитрий. Сейчас ты для меня не командир отряда противников, ты жалкий ублюдок с завышенной самооценкой. Я помню, что ты сделал пол года назад. Я помню, что ты говорил минуту назад, за спинами своих товарищей, в кругу важных шишек.
Дмитрий подошёл к своей небольшой тёмно-зелёной палатке, снял ботинки, достал сигареты и зажигалку. Я приблизился:
– Разрешите прикурить, – сказал я. Как только Дмитрий повернулся ко мне лицом, я собрал всю злость в кулак, и, задействовав каждый мускул от лодыжки до кончиков пальцев, железной перчаткой врезал ему в челюсть. Медведь, как мешок с картошкой, упал точно в проход своей палатки.
– Деревом он меня, млять, назвал.
Я вернулся к палатке тем же путём, что и ушёл от неё. Когда я снова прислушался, то сразу понял, что внутри никого не было, а план действий, должно быть, беспечно лежал на столе. Я вошёл внутрь, и точно: на столе, сложенном из четырех парт, лежал ватман, на котором схематично были нарисованы здания и обозначения. Схватив первую попавшуюся ручку, я принялся перерисовывать стрелки и крестики с карты на собственную ладонь. Моя память не внушала доверия, она у меня была словно решето. Я с трудом запоминал даты, имена людей, названия, и если что-то из этой ерунды и врезалось мне в мозг, то только через месяц постоянного контакта или использования.
Ладони вспотели от волнения. Сердце билось так сильно, что волна от каждого удара сотрясала всё тело, и линии выходили волнистыми, нескладными.
Вдруг послышался шум сзади. Я метнулся к краю шатра, чтобы пробраться под завесой наружу, но стенка оказалась натянута чересчур туго и не поддавалась.
Послышался шум складывающейся ткани, и я понял, что позади меня кто-то стоит. Сначала я решил, что это Бьярне очнулся и догнал меня, но мои догадки оказались не верны:
– Зигмунд? Ты чего тут делаешь? – спросил человек, стоящий за моей спиной. Я замер, не зная, что ответить.
– А, ты сигареты ищешь, что ли. Должно быть, их забрал Шрёдин. Я не уверен, может они где-то здесь. Как закончишь, приходи к нам.
Снова раздался звук трепыхающийся ткани, и удаляющиеся шаги. Во истину, удача в тот день была на моей стороне.
Я вышел из шатра, укутавшись в плащ, который потом выкинул на краю лагеря врага. Вернуться на территорию моих союзников получилось очень быстро и незаметно, так что первым делом я навестил Эвагана. Командир сидел в своей палатке и думал о чём-то своём, далёком, но, увидев, что я принёс сведенья, решающие исход завтрашнего сражения, просиял.

***
Я проснулся довольно поздно, и по шуму снаружи понял, что вот-вот опоздаю.
Вокруг, сновали люди: рыцари и лучники. Первое, что я заметил, это приподнятое настроение моих соратников. Я не мог объяснить, что же это, но нечто победоносное витало в воздухе. Каждый, проходящий мимо меня воитель, излучал твёрдость и решительность. Кому бы я ни посмотрел в глаза, чувствовалась уверенность в победе и собственных силах. Резкий и необъяснимый подъём боевого духа. Одного мгновения мне хватило, чтобы понять, что сегодня Фреглинн даст Империи отпор.
– О, ты уже оделся? – Ко мне подошла Векша и я сообразил уснул прямо в обмундировании. – Пошли, Эваган требует тебя в шатре командиров.
– Что, меня?
– Да. Пока не знаю, что ты наворотил этой ночью, но ты красавец. Командиры заверяют, что сегодня всё на мази, и не похоже, что они врут. Информация держится в строжайшей секретности и каждый главнокомандующий объяснит стратегию своему клану вдалеке от потенциальных соглядатаев.
– А мы? Марина вернулась? – забеспокоился я.
– Нет, но я думаю, этот вопрос уже решён, по крайней мере до конца дня.
Только я взял свой меч и шлем, как Векша схватила меня за локоть, словно малыша, и поволокла к шатру командиров. Ги уже ждал нас там. Он приветственно махнул мне рукой, а потом без церемоний втолкал меня в дверной проём, хлопнув по спине для моральной поддержки.
Шатёр, как я уже говорил, был тёмно-зелёного цвета, камуфляжный, поэтому внутри было бы темно, если бы не жёлтая строительная лампа, освещающая круглый деревянный стол два метра в диаметре. Вокруг стола, подбоченившись, чего-то ждали лидеры клубов, в полных доспехах, и все глядели на меня. Их них только с двумя я был знаком, и то, помнил только псевдонимы: Эваган – командир «Горных великанов» и Делаар – командир «Ночных рейдеров», ассасинов. Тут были ещё трое представителей: высокий, коротко стриженый парень с трёхдневной щетиной, с луком за спиной, из «Тетивы», среднего роста девушка с мечом на поясе и причёской карэ, а также плечистый и грузный мужчина с бородой, тоже вооруженный мечом. Сложно было сказать, кто из какого клуба: я не успел взглянуть на значки. А тем временем Эваган подошёл ко мне:
– Молодец, Вольдемар. – Сказал горный великан. – На войне – все средства хороши. Однако, времени у нас мало, поэтому – сразу к делу. Как ты, наверное, слышал, твой замечательный командарм Майсента не соизволила сегодня появиться, так что у нас есть выбор, передать командование «Пером» одному из командармов других когорт, либо выбрать нового лидера из тех, кто был подчинённым Майсенты. На ум сразу приходишь ты, друг мой. Твоя решительность и смекалка, несомненно, решительно повлияют на исход сегодняшней битвы, это достойно похвалы. Кроме того, никто из нас, – Эваган указал рукой на остальных командиров, – не знает твоих соратников лучше тебя, а, стало быть, тебе их и вести в бой, пусть и осталось только три война. Так что, справишься с ролью командарма?
Обычно я старался избегать ответственных заданий и должностей, боясь где-нибудь напортачить, и надеялся, что ношу руководителя на себя возьмёт кто-нибудь другой. Но данный случай отличался от других: либо я возьму себя в руки и приму предложение стать во главе клуба, либо меня посчитают слабохарактерным и, ободряюще похлопав по спине, навсегда выпроводят из шатра командиров. В этот раз вариантов исхода было совсем мало, психология толпы не сработала, и я почувствовал необходимость в действии: кто, если не я?
– Согласен, – кивнул я и для пущей серьёзности добавил, – так какой план?
Эваган одобрительно хмыкнул и, положив руки на круглый стол, склонился над картой с обозначениями, украденными накануне.
– Итак, новые сведенья раскрыли все карты противника. В этот раз бенинардцы объединятся в единый легион и сокрушительной волнуй пройдут по всей локации, убивая каждого, кто встанет у них на пути. К сожалению, мы в меньшинстве, и не сможем противостоять им в открытую. Но у нас есть преимущество – элемент неожиданности. Перед нами стоит сразу две задачи: первая – досаждать легиону бенинардцев маленькими, лёгкими отрядами, способными внезапно навязывать бой и так же внезапно отступать; вторая – по возможности поворачивать рычаги захвата, надеясь набрать необходимое количество очков. А теперь конкретнее…

***
Не знаю, почему, но в этот раз я не ставил на своё место лорда Вольдемара. В сражении буду участвовать я сам. Возможно, от того, что впервые я стал таким значимым, и отдавать делиться чувством силы и влиятельности со своим альтер-это не было желания. Возможно, из-за того, что я неосознанно поставил мероприятие в один ряд с вещами, формирующими мою личность. Одно было ясно: сейчас не время играть в игры, победа стала единственной важной вещью, единственным достойным ответом бенинардцам за все насмешки над Фреглинном и «Пером», над Майсентой, надо мной лично. Только победив мы дадим отпор… Бьярне. Дмитрию.
Я шёпотом повторил имя своего заклятого врага, и какая-то толика моего существа шепнула, что я не иду воевать, я иду на охоту. Я буду загонять медведя, или он загонит меня.
Вокруг стоял последождевой туман. Грязь, слякоть. Ощущение, будто даже лёгкие покрываются испариной после каждого вдоха. Всё поле боя превратилось в сплошное, бескрайнее болото. Я чувствовал, как мои ноги, под весом доспеха, все глубже погружаются в хлюпающую кашу.
Издалека показались фигуры наших соперников, не далеко от Лесного Форта. Они шли строем в три шеренги, довольные своей силой, не подозревая, что каждый шаг приближает их к поражению. Я слегка выглянул из-за дерева и пробежался взглядом по лицам солдат. Вон он. Левую скулу украшал яркий фингал. Томагавки уже в руках, он размахивает ими, чудом не цепляя соратников. Что, не нравится, Димка?
Прозвучал горн Эвагана, и я призывно махнул рукой Векше и Ги. «Перо» поднялось с колен. Три меча поднялись в воздух и раздался воинственный крик, доносящийся со всех сторон и во всех направлениях.
Из укрытий выбежали «Горные великаны», на ходу группируясь в стену щитов, «Свистящие клинки», собравшись копьём, «Алые убийцы», гонимые желанием отомстить за погибших товарищей. Бенинардцы встали как вкопанные. Послышался крик Бьярне «стена щитов!», и «Медведи» сомкнули ряды. «Череп викинга» и «Сыны белых волков» подняли мечи, готовясь к бою. «Стражи солнца» натянули тетиву, готовясь дать залп, бешеные тролли, оглядывались по сторонам. Даже на ходу, за семьдесят метров, я увидел, как все они переменились в лице. Даже Дмитрий невольно отдался эмоциям, и я прочёл в его глазах если не страх, то тревогу уж точно. Глаза широко раскрыты, нижняя губа опущена, обнажая нижние зубы, ноздри расширены, как у леопарда.
Наши силы приближались к их рядам, стремительно, бескомпромиссно, но внезапно, за пару секунд до столкновения, все силы Фреглинна разом затормозили, поднимая сапогами волну грязи. Некоторые особенно храбрые и тяжелые войны пнули с разбегу щиты «Медведей», повалив двух из них на землю, но все остальные лишь шумели. Мы принялись кричать, до жжения напрягая голосовые связки, стучать мечами плашмя по своим кирасам и щитам, резко подаваясь вперед, и тут же отскакивая обратно, от чего бенинардцы дергались, сгруппировывались, ещё не успев отойти от внезапной психологической атаки, сконцентрировав внимание на дразнящих их врагах. Как вдруг с тыла имперского войска послышались крики, и половина вражеских солдат обернулись: «Ночные рейдеры», четверо уцелевших с прошлого раунда ассасинов во главе с Делааром, пользуясь замешательством передних рядов, под шумок подкрались сзади и молниеносно вырезали незащищенных лучников в третьем ряду, полностью лишив Империю возможности атаковать с расстояния. Завершив своё кровавое дело, «Рейдеры» бросились врассыпную. Уже начиная поддаваться панике, некоторые солдаты «Бешеных троллей» вышли из общего строя, пытаясь ухватить убегающих «рейдеров», но тут же пожалели об этом, потому что их встретили четыре стрелы нашей «Тетивы». Одна из них попала в цель, мгновенно лишив Империю еще одного бойца. Теперь их уже было двадцать шесть, столько же, сколько нас.
Снова загудел горн и все наши воины ринулись в обратную сторону. Места для отступления было достаточно: позади нас оставались Разбитые Казармы и Круг Охотников. Я тоже кинулся назад, ведя за собой Ги и Векшу, но не куда попало, а следуя плану. Нам предстояло сделать крюк и как можно скорее добраться до Казарм. Поредевшие в предыдущем раунде «Алые убийцы» встанут в Кругу Охотников, а налитые кровью вражеских лучников «Ночные рейдеры» доберутся до Лесного Форта и будут держать рычаг там. Остальные наши люди, под руководством Эвагана, должны были держать врагов в поле зрения, окружив их, не давая разделиться, лишая мобильности и возможности защищать больше одной точки одновременно. Да, часть солдат Королевства Фреглинн ушли с поля боя держать рычаги, что давало бенинардцам численное преимущество, но задача Эвагана состояла в торможении врага и растягивании времени.
Я немного сбавил скорость и оглянулся перед тем, как продолжить путь к Казармам. То, что я увидел, меня не обрадовало: бенинардцы не стали жаться друг к другу и пытаться сохранять строй, как было рассчитано. Напротив, они перегруппировались и равномерно рассыпались во множество пар и троиц, снова приобретя мобильность и сведя на нет всё преимущество Фреглинна в передвижении. Я замер, хотел было рвануться назад, чтобы хоть как-то уровнять шансы, но меня переубедил взгляд Эвагана. Он стоял на фоне разгорающегося боя и смотрел на меня, а в глазах его читалось «Иди, мы тут справимся! Делай, что должно!». И я пошёл, бросив последний взгляд на баталию, которую вынужден был оставить. Там сверкали мокрые доспехи, щиты сталкивали мечников в грязь, и постепенно сражение, задуманное как товарищеское, устроенное для удовольствия и общения, превратилось в настоящую драку, питаемую личной неприязнью и злобой.
«Перо» продолжило путь. Скоро все трое оказались в Казармах. Векша сразу схватила рычаг и повернула его. На табло появились красные цифры, отсчёт пошёл. Только бы продержаться. Но отдохнуть нам не удалось, потому что снаружи послышалось хлюпанье двух пар ног. Я жестом приказал Векше оставаться на месте, а сам в компании Ги вышел на улицу.
Перед нами стояли двое: Бьярне с двумя томагавками наизготовку и Тобриом со своим неизменным огромным мечом и щитом. Похоже, они вырвались из оцепления и погнались за нами.
Мы с Ги встали, держась за рукояти мечей, Тобриом положил своё оружие на плечо, опустив щит, а Бьярне разгневанно ходил влево-вправо, сверля меня взглядом. Всё его естество излучало ненависть и первобытную злобу. Внезапно он замер, указал пальцем на свой синяк и сказал мне:
– Вот это – последняя капля. Ты, сука, мне за всё ответишь. За то, что как крыса выследил меня ночью, за то, что спёр мой план, за то, что смотрел на меня свысока, и за Озенфорт ответишь ещё раз.
Я обнажил меч.
– Не стоит винить меня в своих ошибках, – ответил я ему, а потом добавил, – Ронж.
На мгновение я увидел, как при звуке имени своего старого персонажа Дмитрий затрясся от злости.
– Я Бьярне, ты…!
Он кинулся на меня и ударил обоими томагавками сразу. Я отразил удар и отпрыгнул назад. Краем глаза я заметил, что Ги и Тобриом тоже начали сражение: сперва послышался гулкий и вибрирующий звон столкновения мечей, а затем шум лат и звон щита. Больше у меня не было времени наблюдать за их битвой, я целиком и полностью погрузился в свою.
Дмитрий был так же быстр, как в прежнее время, когда ещё ходил под красным флагом «Пера», когда ещё был ассасином Ронжом, ещё до того, как предал нас и специально слился в Озенфорте. Он отпрыгивал в бок, нанося удар в ту же сторону, пытаясь зацепить меня с краю, играл на моей реакции, то и дело останавливая томагавк и меняя его направление, бил обеими руками с двух сторон, но всё это я видел и раньше, эти приёмы не раз спасали меня, когда враг превосходил нас числом, и я знал их наизусть, а вот он не знал, чему я научился за полгода его отсутствия. Я стал сильнее, я стал быстрее, а обида в моей душе, которая раньше была лишь комом негодования и разочарования, застрявшим в горле, расплылась по всему телу и теперь придавала мне сил. В руках и ногах закололо, будто бы кто-то взял меня под контроль и руководил каждым моим действием. Движения стали неожиданно ловкими, выученными, меч потерял тяжесть, а все приёмы Дмитрия до нельзя предсказуемыми. Я парировал все его атаки, игнорировал батманы и отстранялся при выпадах. Но нельзя победить, постоянно защищаясь. Я на несколько минут дал Дмитрию полную свободу, уйдя в глубокую защиту. Он тщетно пытался пробить её, и от этого распалялся всё сильнее. И вот, когда он на пике гнева совсем позабыл об осторожности, я контратаковал. Оба его томагавка зацепились за мой меч, я крутанул своё оружие против часовой стрелки, выворачивая противнику руки, и, не удержав конструкцию, выронил её. Меч и томагавки отлетели в сторону, крутясь и разлетаясь в воздухе в разные стороны, а затем шлёпнулись в грязь. Пару мгновений мы оба смотрели в сторону, куда полетели наши стальные спутники, а потом плюнули на них: Дмитрий просто ударил меня железным кулаком. Я едва успел защититься, ударил его в ответ, и сам не заметил, как сменил стойку фехтовальщика на стойку боксёра. Мой враг тоже приготовился к рукопашному бою и снова инициировал сражение. Тут уж я не мог ему противостоять. Дмитрий метелил меня почём зря, а я лишь уворачивался, на сколько позволял тяжелый доспех, прятал незащищенное шлемом лицо и изредка пытался дать сдачи, но мой противник был быстр и хорошо натренирован. Он бил сильно, часто и больно. Прямой удар в лицо, хук слева, удар в лицо внизу, пинок в живот, прямой в лицо, удар слева, хук справа…
Лямка на моём шлеме расстегнулась, и он слетел. Удар в лицо снизу, прямой слева, хук справа…
В глазах потемнело, я запутался в собственных ногах и упал на задницу.
Удар с ноги справа.
Было очень больно и обидно, что я снова проигрываю ему. Я попытался подняться и встал на четвереньки.
Удар с ноги в живот.
Передо мной было небо, белое и мягкое, кажущееся просто гигантским куполом из-за молочного тумана. Верхушки деревьев слегка пошатывались от ветра, шныряющего где-то над нашими головами, но не здесь. Не на земле. Будто он устыдился нас и предпочёл остаться там, куда людям не добраться. Вместо ветра, такого лёгкого и свежего, нам досталась слякоть и вода, затекающая в уши.
Прекрасную небесную картину испортил Дмитрий, склонившийся надо мной. Ему, оказывается, тоже досталось: я сумел раскроить ему губу, и он размазал кровь по всему подбородку, небольшой красный синяк постепенно вырисовывался на левой брови.
– Вы все предали меня в Озенфорте, – сказал он, уже без агрессии в голосе. Странно было слышать его без насмешки. – вы все чёртовы завистники, и ваша Марина худшая из вас. Пошли вы все нахер.
Я услышал шлёпанье ног в стороне. Дмитрий снова превратился в Бьярне. Он торопливо поднял перепачканные томагавки и скрылся из виду. Шлепки всё приближались, пока я не увидел лица Ги и Векши.
– Поднимайся, – сказала мне девушка, – Мы победили.

***
Я, Дмитрий и Эваган, который внезапно стал строгим Валерием, и Тюр-Сергей сидели в шатре командиров, который сейчас был просто тихим местом. Атмосфера была не игровая. Сергей по очереди разглядывал наши с Димой разбитые, но уже вымытые рожи. Валерий строго посматривал то на меня, то на Сергея, то на Диму.
– Ладно, что произошло? – спросил руководитель мероприятия.
– Неудачное сражение, – ответил я, – технику безопасности не игнорировали, защиту не снимали. Просто…
– Что «просто»? – прервал меня Валерий, – Чё ты мне мозги пудришь, я похож на идиота, скажи мне? Вы ж морды друг другу так набили, что вам фонарики с собой можно не брать больше, свои фонари есть! Вы понимаете, что, нарушая технику безопасности, вы подвергаете риску всё мероприятие?
– Что мы риску подвергаем? – моя интонация не было ни намёка на раскаяние, – Кого мы распугаем? Реконструкторов вон тех вон, которые приходят сюда людей бить? Ты про них, чтоль? Да у нас тут одни деды закалённые, которые металл на завтрак жрут! Да и кто нас закрыть может? У нас такая полуофициальная сходка, что правила придуманы просто чтобы правительство нас за несанкционированный митинг не приняло.
Я перевёл дыхание, попытался притормозить.
– Слушайте, всякое бывает. Ну, увлеклись, не обошлось без крови, да. Но мы все тут взрослые люди, мы все готовы к таким случайностям, и все мы знаем, что в любом спорте есть место травмам. И что теперь, вообще мечи выбросить? Давайте так, я упал, окей? Впредь мы будем осторожнее.
Сергей дослушал меня, сложив руки на груди и изредка кивая. Вздохнул.
– Ладно, бес с вами. Идите, и чтоб без…. Кровопролития.
Мы с Дмитрием вышли из палатки. Он закурил и протянул пачку мне. Я как человек, курящий редко, но иногда позволяющий себе такую слабость, взял сигарету и вдохнул успокаивающий табачный дым.
– А почему ты на меня не настучал? – спросил Дима. Похоже, он чувствовал вину за случившееся, хотя, на мой взгляд, мы оба и правда нарушили технику безопасности.
– «Почему-почему». Потому что.
На самом деле я просто не нашёл, что ответить, но ему этого было достаточно. Дима удовлетворённо хмыкнул и ушёл к себе.
Странное дело, но после того, как получаешь по лицу, в голове проясняется. Вот нагрубил ты кому-то ни с того, ни с сего, получил за это в морду, и только после этого понимаешь, что был не прав. И пусть я теперь чувствовал, что я где-то повёл себя не лучшим образом, и понимал, что Дмитрий тоже ощущает тяжесть вины, я всё ещё не мог понял, что он имел ввиду, когда сказал, что это мы предали его в Озенфорте? Я всегда думал, что он ушёл от нас к «Медведям», потому что… Я задумался. Действительно, я никогда не пытался понять, почему он это сделал? Я даже не видел, как он говорит, что уходит. Просто однажды Марина пришла к нам и сказала, что Бьярне предатель, мол, ушёл, а я поверил ей на слово и принял это как абсолютную истину. Получается, что Марина если и не солгала нам, то, как минимум, не рассказала всю правду. Надо бы найти её и хорошенько расспросить об этом.
Я медленно, чтобы не кружилась голова от курения с непривычки, да ещё и на ходу, поплёлся к своей палатке.
Я проплывал мимо большого количества новых «призраков», бродящих по лагерю, неприкаянных, неупокоенных. Среди них были щитовики «Горных великанов», пара ассасинов «Ночных рейдеров», командарм-бородач из «Алых убийц», почти все «Свистящие клинки». Победа далась нам дорого ценой, но меня успокаивало то, что ряды противников тоже сильно поредели и в процентном соотношении мы были почти равны, как и нынешний счёт. Что ни говори, мы восстановили равновесие, и победа больше не казалось потерянной безвозвратно, а это главное.
Когда я подошёл к палатке, то увидел Марину. Только её одну. Ги с Векшей где-то пропадали, а Ева с Альвевой уехали ещё утром, как и собирались. Миледи тоже увидела меня и, заметив мои синяки, делано скривила нижнюю губу:
– Ссадины делают тебя мужественней, ты знаешь?
Я промолчал.
– Ладно, я понимаю, ты злишься. Да, я психанула, ушла, оставив вас предоставленными самим себе. Но мы же победили! Ха-ха! Теперь всё вернулось в норму, и победа в финале не за горами!
Мне хотелось сказать ей, что это не «мы», а мы победили, без неё. Хотелось сказать, что её поступок не достоин командира. Мне не хотелось признавать, что большая доля моего уважения к ней рассыпалась в прах. Я молчал. Молчал и смотрел ей в глаза. А она заметила это, и из беззаботной девушки, которая пришла не умеючи извиняться перед коллективом, снова превратилась в строгого тренера, взгляда которого я не мог обычно вынести. Но только не в этот раз. Раньше она прожигала мои глазные яблоки, просовывала тонкие острые руки в глазницы и рылась в мозгу, спускалась по шее к сердцу и сжимала его маленькими колющими ногтями. Но так было раньше. Сейчас мои глаза были словно небьющееся стекло, и как она не старалась, её ногти не могли расковырять меня, не могли лопнуть мои глаза и не могли просверлить мозги. Она лишилась власти. Однако, Марина поняла это не сразу. Её гордыня и самоуверенность тут же отбросили навязчивую идею самой возможности дальнейшего неповиновения и продолжили работать в штатном режиме.
– Подойди, сядь, – указала она пальцем на скамью. Я нарочно не поторопился исполнить её волю. Медленно, вразвалочку подошёл, опёрся на колени и сел боком к Марине.
– Итак, благодаря тебе, так уж и быть, мы смогли сравнять счёт. Теперь снова нельзя сказать однозначно, кто же победит. Чаши весов сейчас наравне, и нужно склонить их на нашу сторону. Ты, я слышала, отличился. Проявил смекалку, так сказать. Влез в лагерь противника, украл план действий, да ещё и попытался обезвредить Бьярне перед боем. Последнее, я считаю, поступок настоящего стратега и настоящего мужчины.
Я недоверчиво посмотрел на неё. Ничего мужественного в своём поступке я не видел, даже наоборот, как крыса подкрался сзади и ударил. Благо, хоть не по затылку, а то бы совсем опозорился. Так у него синяк на лице остался, никто не скажет, что я крыса. Всё же драка у Казарм казалось гораздо честней, чем случай в лагере. Я хотел возразить, добавить, что я ударил Дмитрия из злобы, а не пытался обезвредить его, как тактическую единицу, но девушка и слушать меня не хотела. Она продолжала:
– Ты, конечно, молодец, что вырубил его, но результата я, почему-то, не видела. Почему Бьярне был на поле утром? А потом вы подрались, и ни один из вас не убил другого! Что хуже, ты не только его не угробил, но и проиграл ему! Я бы поняла ничью, но ты позорно слился! Ни капли самопожертвования!
Тут я был готов поспорить: технически, я остался жив, только тумаков отхватил. И всё же постепенно закипал: как она смела упрекать меня в поражении, когда сама же сбежала, бросив команду? Да она даже не видела, как всё произошло, услышала где-то, и строит теперь из себя воспитателя.
– В общем, я надеюсь, ты исправишь ситуацию. И, что лучше, ещё до третьего раунда. Не думаю, что мы выдержим ещё одной схватки с Бьярне.
– Что ты имеешь ввиду? – спросил я, – Ты что, хочешь, чтобы я…
– Я хочу, чтобы ты ещё раз сделал то, что уже делал. Обезвредь Бьярне до начала третьего раунда. Сейчас все думают, что вы нехило так грызётесь, – она лукаво подмигнула мне, – так что, если Бьярне придёт, и станет катить на тебя бочку, все решат, что он врёт, чтобы подставить тебя. А ты не переживай, я всем скажу, что видела тебя в палатке, и никто ему не поверит. Ну, что, идёт?
Я сперва подумал, что она шутит, или я ослышался.
– Погоди, ты просишь меня намеренно вырубить Диму? Но это же против правил!
– Во-первых, я не прошу. Это приказ. А во-вторых, я не прошу вырубать его, ведь он снова достаточно быстро очнётся и придёт на ристалище. Утрой всё как-нибудь удобнее. Не знаю, ногу сломай. Не ссы, ты ж мужик.
Я встал со скамьи.
– Я не собираюсь этого делать.
Марина тут же перевоплотилась в Майсенту.
– Тогда ты вылетишь из «Пера» так быстро и так метко, что ни один клуб не примет тебя. Что, если везде все узнают, что ты не подчиняешься приказам? Это же измена, дезертирство!
– Не подчиняюсь приказам, противоречащим морали, правилам, и даже законодательству РФ?
– Это всё детали, чему он там противоречит. Суть одна – либо ты делаешь, что я сказала, либо ты вылетаешь из игры и больше никогда не возвращаешься, а я всё сделаю сама! Твой Бьярне так и так получит по заслугам. Так что будь мужиком, и сделай, что тебе говорят, бестолочь!
Майсента развернулась, и побрела сквозь ещё не рассеявшийся туман. Почему она так часто говорила «мужик», «будь мужиком»? Это такой психологический приём? Да уж, от командарма я ожидал большей изобретательности.
– Ещё чего…, – зло прошипел я, чтобы она не услышала. Марина обходила палатки, переступала колышки, и с каждым шагом, словно клишированный злодей, или монстр из фильма ужасов, всё больше растворялась в тумане, густеющим столь стремительно, что вскоре я не видел ничего, дальше десяти метров. Я развернулся, и пошёл в противоположную от командира сторону, так же отдаляясь от сгорбленных, словно мамонты, прижатые к земле охотничьими крюками, палаток. Ещё чего?
Через минуту я решил, что ни за что не буду ломать ноги кому бы то ни было, а ещё через десять минут я поймал себя на том, что действительно об этом думал: перспектива вылета очень уж не радовала. Но неужели я был готов нарушить закон в прямом и переносном смысле? Хватит ли у меня подлости и трусости, что я решу пойти на поводу у Марины, лишь бы спасти своё положение? Надеюсь, что нет.
Я не мог обсудить свою проблему ни с кем. Что бы я сказал? «Мне тут предложили преступить закон и нарушить правила игры под страхом вылета из клуба и клеветы. Как думаешь, что мне сделать?» Естественно, попадать под горячую руку уголовного кодекса мне не хотелось, но и лишаться всего, что у меня было – перспектива не из приятных. Ещё чего? Много хочешь.
Погружённый в мрачные мысли, я сам не заметил, как оказался у полуразрушенного одноэтажного домика. Некогда застеклённые двери были давно разбиты, вход завален керамикой, стеклом и прочим мусором. Ничего необычного. Однако я ещё не успел там побывать. Хотя кто его знает, может это ещё один местный сортир, меня же просто тянет в самую грязь.
И она смеет указывать мне? Она! После того, как поступила самым свинским образом, бросив нас на поле боя! А потом ещё говорила «наша победа», «мы победили»! Ещё чего? Много хочешь. Тварь.
Я перешагнул порог и оказался в небольшой комнате. Как ни странно, здесь мы с ребятами не прибирались перед фестивалем. И как я раньше не подумал. Мебель была на месте, хоть и уже непригодная для использования: стулья-треноги в компании покосившихся шкафов и перевёрнутого плесневелого стола, по колено в штукатурке, упавшей с некогда белого потолка, то ли услужливо предлагали сидения и полочки, то ли подставляя подножки, стараясь развлечь кирпичи, проглядывающиеся сквозь настенное покрытие. Тоскливое место.
Она научила меня драться, она научила меня мыслить стратегически, она вселила в меня уверенность, но она не взяла меня в рабство. «Сломай ногу». Зараза. Ещё чего? Может Димка и прокололся в Озенфорте, но он своё уже получил. От меня. И я своё получил, за то, что отвернулся от него. Как бы то ни было, он был моим другом, а я проклял его после первой же ошибки. Не-е-е-ет… Я Димку знаю, он бы так не поступил без причины. Если его что-то не устраивало, он бы пришёл к нам. Он бы сам сказал, почему уходит. Он не стал бы передавать весть о своём уходе через Марину. Тут что-то не сходится. И почему я думаю об этом только сейчас? Почему я не подумал, что Марина может лгать? «Сломай ногу». Ещё чего. Много хочешь. Дохрена хочешь.
Послышался шорох. Я повернул голову в сторону, откуда доносился звук и увидел Ненне. Хотя, пожалуй, в тот момент это была Саша. Как всегда, немного суровое лицо, сосредоточенный взгляд, то ли сканирующий всё вокруг, то ли устремлённый вдаль философских размышлений. Мне очень нравилась в ней эта черта – думать. Думать, перед тем, как что-нибудь вякнуть. Думать, перед тем, как взяться за дело. Думать, перед тем, как принять решение, одно из миллионов решений, из которых состоит жизнь. Трудно признавать, но я, хоть и обладал такой способностью, пользовался ей реже, чем следовало. И кто знает, возможно это решило бы большинство моих проблем.
– Привет. Ты тут откуда? – спросил я.
– Да, просто гуляю, – Саша натянула приветственную улыбку, и тут же прогнала её. Я не стал любезничать и перешёл к вопросу, который беспокоил меня больше всего.
– Саш, у меня тут проблема… Образовалась…, – я как всегда подбирал слова неудачно, – Всех подробностей рассказать не могу, но мне нужен твой совет.
– Ну, давай, рассказывай.
– В общем, чисто гипотетически. Например, мне сказали сделать что-то ужасное, и поставили перед фактом, что, если я откажусь, то я потеряю всех друзей. А ещё я… Я думаю, что попал в круговорот лжи. Что мной двигали мыли и чувства, навеянные ложью другого человека. Я не уверен в этом, но теперь, когда допустил возможность… Я не могу понять, что правда, а что нет. Я не знаю, кому верить, кто прав, кто виноват. И не могу попросить помощи у друзей или старших товарищей… Я совсем запутался.
Саша кивнула. Она поняла суть вопроса: что же мне делать? Она развела руками, и дала ответ. Самое элементарное решение проблемы.
– Нет приёма только против лома, а на остальных управу найдём. Тебе не обязательно выполнять то, что тебе сказали, но и вылетать ты не обязан. Достаточно добраться до кого-либо, кто стоит выше того, кто тебе угрожает и попросить поддержки.

Я невольно вспомнил наставления матери из детства. Если не можешь сам, говори старшим. От накатившей тоски я потерял всякую охоту разгребать этот навоз. Нашёл стул и сел, подперев голову руками.
И снова я поступлю как крыса, пойду и настучу, не в состоянии найти выход сам. Я не знал, то ли это психологические приёмы Марины «будь мужиком» сейчас возымели действие, то ли сам чувствовал, что не приспособлен к жизни самодостаточного взрослого человека, но в одночасье мне стало казаться, что всё это: фестиваль, соревнование, тренировки, имена, персонажи, праздники – лишь детская забава, ширма, за которой приходится прятаться от реальности, где я – бесхребетный, инфантильный двадцатилетний ребёнок.
– Эй, – Саша, боясь нарушать моё личное пространство, похлопала по плечу, – в просьбе о помощи нет ничего плохого.
В тот момент я подумал, что она уже всё поняла. Будто Шерлок Холмс сложила факты, события, произошедшие за последние несколько дней, и увидела полную картину со стороны, от третьего лица, в то время как я, словно пешка на доске, видел лишь ферзя, угрожающего мне мечом.
– Послушай, – продолжила она, – иногда бывают такие ситуации, когда кажется, что кругом все против тебя. Но в таком случае важно остановиться и понять, так ли это? Важно сесть и как следует подумать, действительно ли твой враг тебе враг, или ты просто не так его понял. Важно поставить себя на место другого человека, чтобы принять взвешенное решение. Ну, как стратег на поле боя.
Я понял, что Саша имела ввиду. Многие конфликты можно предотвратить одним простым действием: сесть и поговорить. Но я услышал в её монологе совсем другое В тот момент я получил нечто, что называется форшток. Некий импульс, стимул действовать. Я получил подтверждение своих догадок. Не каждый враг – твой враг. Нельзя бродить в трёх соснах, нельзя поддаваться панике и бросаться на каждого, словно бешеный пёс. Я и раньше думал об этом, но ослеплённость превосходством Марины не давала мне развить догадку, добраться до истины. Я направился к выходу.
– Спасибо Саш, я знаю, что мне делать.

***
Ступив в отражение непроглядной белизны наземных последождевых облаков, я наощупь направился во вражескую половину лагеря. То и дело застревая ногами в палаточных паракордах, цепляясь за колышки, я огибал маленькие пристанища лордов и ярлов, князей и виконтов, банов и кадзоку, которые на самом деле, под толстым слоем доспехов и ролевых образов, были такими же запутавшимися в жизни людьми, как я, но такими разными.
Я шёл, будто в темноте, но окружённый светом, я не видел дальше своей руки, но раз за разом находил путь. Внезапно палатки кончились, начались деревья, а потом я наткнулся на мокрою деревянную ступеньку, поднял голову, и увидел Круг Охотников. На одной из скамеек, перед сценой, сидел Дмитрий, мой старый друг. Спустился к нему и безмолвно попросил разрешения сесть рядом. Он кивнул. Я, под тяжестью доспехов и усталости, накопленной за эти несколько дней, грузно опустился на место. Дмитрий курил. Железной рукой он протянул мне пачку. Я вынул одну сигарету и тоже задымил.
Мы были немного похожи: оба любили громко болтать и рассказывать идиотские хохмы, оба занимали собой столько звукового пространства, сколько могли, но в то же время у обоих был недостаток. Мы не умели говорить о важных вещах с важными людьми. Не редко один из нас ссорился с девушкой, родителями или братьями и сёстрами. Просто потому что находили диалог по душам своей слабостью. Вот и сейчас. Мы молчали, потому что ни один, ни второй не хотел показаться слабым, нытиком, не хотел услышать «че ты как баба» от другого. Поэтому мы переговаривались коротко, отрывисто, серьёзно. Мы постепенно прощупывали лёд, где потолще, и медленно добирались до берега, которым было перемирие.
– Ты зачем из «Пера» ушёл? – спросил я.
– Я? – буркнул Дмитрий, – Это вы меня выгнали.
– Не-а. Марина сказала, ты сам свалил.
– Не правда. Она сказала, что клуб проголосовал за исключение.
– Чьё?
– Моё.
– Не было такого.
– М.
Я поднялся. Нужно было прояснить ситуацию.
– То есть я правильно понял? Марина пришла к тебе и сказала, что «Перо» проголосовало за то, чтобы ты ушёл?
– Да.
– Ты и просто повернулся, и свалил?
– Да.
– Не спросил ни у кого из нас? Просто поверил ей?
– Да.
– Дурак ты, Димон.
– А что, это не правда?
– Да ты сам подумай, конечно не правда!
– Ладно, а что тогда она вам сказала?
– Что ты предал «Перо» и ушёл к «Медведям» ради поста военачальника.
– Дурак ты, Владос.
Я сел обратно.
– Что же это получается? Марина захотела тебя убрать? Но зачем, почему? Ты же был одним из лучших, самый сильный воин в «Пере». Ты выигрывал нам даже самые безнадёжные сражения и почти никогда не сливался, дрался как зверь, даже лучше Марины. Зачем же ей убирать тебя?
И тут до меня. Все кусочки паззла встали на свои места. В тот момент я понял, зачем она поручила мне такое рискованное задание без шанса на успех, сломать Бьярне ногу. Это был лишь повод исключить меня: либо как преступника, либо как предателя. Не стоило и думать о попытке выполнить её поручение, я бы в любом случае вылетел. Почему? Да всё по той же причине, что и Дима. Мы нарушили правило «Пера», самое важное, написанное мелким шрифтом: нельзя быть лучше Майсенты. Это был её клуб с её правилами, и одно из них гласило, что любой её свинский поступок, любой плевок или оскорбление должны быть оправданы в глазах вассалов, иначе – вон. Дима был виноват лишь в том, что лучше дрался, я – в том, что посмел занять место командарма, когда Её Высочество бросило клуб. И нет нам прощения.
Я поведал свои догадки и мысли Дмитрию. О том, как Марина психанула и ушла перед вторым раундом, о том, как меня поставили во главе отряда, и о том, как она послала меня ломать ногу ему, Бьярне. Надеясь на мою глупость и трусость, миледи хотела убить двух зайцев: меня и Диму. А ради чего? Ради звания лучшей в мельчающем клубе? Ради победы на соревновании без приза?
– Ну, так что, мир? – я протянул Димону руку, и он ответил на рукопожатие. Две железных перчатки. «Перо» и «Медведи». Крыло и лапа.

***
Мы вышли к шатру командиров. Дмитрий открыл вход, вошёл, а я следом. Нас уже ждали все, кого я позвал: Ги, Векша, Тюр, Эваган, все, кому я доверял. Полный совет командиров я пока собирать не стал, ещё не время.
Прошла ещё минута и снаружи послышались шаги. Это Марина. Я крикнул, что сижу в шатре. Мол, заходи. Девушка явно не ожидала, что её встретит целая компания, поэтому в её глазах читались сначала растерянность, потом страх, а следом презрение.
– Марина, нам надо поговорить, – властно сказал Тюр, закрывая за ней выход, чтобы командарм уж наверняка не сбежала, – садись.
Девушка фыркнула и, не теряя горделивой осанки, уселась на раскладной рыбацкий стул.
– Я хочу объявить, что ухожу из «Пера», вместе с лордом Ги и миледи Векшей, ввиду полной некомпетентности командарма и отдачи ею приказов, противоречащих УК РФ, – Я попытался звучать как можно более серьёзно и официально.
– На каком основании вы утверждаете, что командарм некомпетентен? – таким же официальным, не в меру театральным голосом произнёс Тюр.
– На основании её приказов в первом раунде, повлекшим полный провал всего плана, установленного Советом Командармов.
– Есть ли в этом шатре те, кто могут подтвердить слова этого человека?
– Я, – махнул ладонью Эваган, сохраняя серьёзную и даже сердитую мину.
– Я, – сказала Векша, сжав губы, что придавало ей напряжённости, сжимало лицо.
Ги кивнул.
– Я. – Тюр насупился и осуждающе склонил голову над Мариной, – Есть ли ещё основания полагать, что командарм некомпетентен?
– Она отказалась командовать отрядом после поражения, и покинула поле боя и лагерь.
– Есть ли в этом шатре кто-нибудь…
– Я. – Векша прервала длинную речь Тюра, зная, что он в конце концов спросит.
– Я. – сказал Эваган.
Ги снова кивнул.
– Я. – Тюр сел, – Есть ли ещё основания…?
Бьярне встал со своего места:
– При битве за Озенфорт, миледи Майсента обманом изгнала ассасина Ронжа из «Пера», по той причине, что он был лучше неё. Она сказала своим подопечным, что Ронж – предатель, а Ронжу – что «Перо» единогласно изгоняет его прочь.
– Кто подтвердит?
Я ответил. Вслед за мной кивнул Ги.
– Что, ты всё это время знал правду? – во мне заговорили обида и негодование, – А почему мне не сказал?
Ги только развёл руками. Конечно, он никогда ничего не говорил.
– Думаю, этих доводов достаточно. Итак, лорд Вольдемар, лорд Ги, миледи Векша. Вы подтверждаете, что хотите покинуть «Перо»? Не находясь в составе клуба, вы не сможете участвовать в соревновании.
Я кивнул.
– Отныне клуб «Перо» участвует в соревновании в составе одного человека. – подвёл итоги Тюр. Я посмотрел на Марину: её статная, несгибаемая фигура сгорбилась и обмякла, огонь в глазах потух, а твёрдость рук испарилась. Кто знал, что обычное детское «мы с тобой больше играть не будем!» действует до сих пор? От неё отвернулись все. Мы трое, Бьярне, когда был изгнан, Ева с Альвевой, когда уехали, не дождавшись конца, и даже Эваган, испытывающий к девушке симпатию, сейчас был непоколебим и безмолвен, как скала.
Марина вскочила, снова вытянулась в струну, снова говоря всему миру «Нет!», но в её глазах виднелись слёзы, как у ребёнка. Я думал, она топнет ножкой напоследок, но миледи просто вышла, оставив после себя тяжёлое молчание.

***
К вечеру я, примерив звание призрака, сидел за столом с тремя старыми друзьями. Мы болтали, смеялись и пили. Даже Ги, наконец-то снял шлем. Он оказался высоколобым блондином с волевым подбородком и проницательными глазами.
– Чёрт, да ты красавчик, – заметила Векша.
– Да, а ещё молчишь всё время, не запрещаешь ничего. Прям мечта любой девушки, а? Векш, давай, вот он сидит, твой прынц! – гаркнул поддатый Бьярне-Ронж.
– Эй, ребзя, смущаете, – пробасил Ги, – И да, я должен извиниться, что всё это время скрытничал, это была неправильно.
– Я так и не понял, зачем всё это! – воскликнул я, – Неужели ты стыдился нас и нашей развлекухи?
– Да нет, не в коем случае, – отмахнулся он, – просто… Совсем наоборот, я жутко боялся вылететь. С самого начала было ясно, что Марина не простит мне любых положительных качеств, так что я скрывался, на сколько было возможно.
– Погоди, погоди, – прервал разговор Дмитрий, – сначала я отойду по очень важным делам, а потом ты продолжишь свою исповедь, а то я сейчас лопну, клянусь Дионисом!
Дмитрий вылез из-за стола и торопливо почесал в сторону кустов.
– Ги, а как ты одолел Тобриома? Ну, там, у казарм? – спросил я, чтобы занять время. Мой друг, видимо, ещё не отвыкший от роли молчуна, поставил перечницу и солонку на стол, потом взял вторую ёмкость и ею, словно в шахматах, сбил первую. – А, ну, это да… ин-фор-ма-ц-ц-ц-ц-ионно!
– Информативно, – поправила меня Векша.
Вдруг послышался крик. Мы оглянулись. Вокруг кустов, куда Бьярне ушёл справлять нужду, толпились люди. Наша компания тут же подоспела, и я увидел Диму, лежащего на земле. Я пригляделся, и заметил на его шее тёмное пятно. Наклонился, поднёс фонарик: рана. Он, видимо, уже собирался возвращаться, когда кто-то настиг его сзади и перерезал глотку.
Как не трудно догадаться, Майсента уехала. На неё завели уголовное дело, Дмитрию вызвали скорую, но поздно. Он истёк кровью за считанные минуты. Тюр тоже поплатился за прощальную выходку Марины: он, как организатор, отвечал по полной программе, но ему удалось отделаться штрафами и запретом на подобные мероприятия, а я с тех пор больше никогда не занимался фехтованием.

Конец.
Москва, 2018.