Его личные мысли всегда были паутиной, но он никогда не встречал самого паука на закрытых и темных просторах своей черепной коробки… Он был уверен, что его там нет.
«Адвокат для проклятых» (1984)
1
Этот фундаментальный и очень дорогой дом стоял в тридцати километрах от основного шоссе, подальше от чужих глаз, чужих мнений и искушения человеческим любопытством. На самом повороте у дороги, совершенно неожиданно и непредсказуемо возвышались две высокие колонны, похожие на удлиненные пирамиды с большими чашами наверху, как на аллее жертв в Бухенвальде. Только вечером становилось понятно их истинное предназначение, - в центре они загорались двумя не очень яркими огоньками, издалека показывая правильный ориентировочный поворот в сторону дома. Там наверху в бесполезных чашах было много веток и листьев, где каждый год выводилось новое молодое воронье. На каждой колонне внизу была маленькая медная табличка с надписью, на которую никто не обращал никакого внимания. На первой было написано: «Я об этом мечтал», а на второй: «Маяки полезней церквей». Смысл был чужой…, потаенный, непонятный и с обязательной историей чьей-то жизни…
Одинокая асфальтовая дорога извивалась по краям полей иногда теряясь в густом сосновом лесу и снова выныривала где-то в стороне от лугов, рощ и трех озер. Недалеко от ворот по обе стороны асфальтовой дороги росло ровно двести дубов, между ними и пролегали последние три километра дороги. Летом это было красиво и навевало прекрасное чувство одиночества и визуальное ощущение огромного пространства без надоевших людей. Широкие ветви могучих деревьев укрывали асфальт от солнца, давая прохладу, а осенью бесчисленное количество упавших желудей давали корм быстро бегающим кабаньими коллективам, что можно было наблюдать прямо из машины. Вдоль дороги через каждый километр была видна табличка «Частная собственность», напоминающая о том, что любых непрошенных гостей здесь встретят очень больно.
Дом был заметен издалека, возвышаясь добротным каменным строением с вертикальными и горизонтальными балками на белом фоне. Большие центральные ворота, охраняемые двумя мужчинами с собаками, закрывали въезд во внутрь. Окна второго этажа были большими, направленными на восток и пропускали внутрь много света. Справа от основного строения располагался целый подсобный комплекс с гаражами, хранилища, теплицы, мастерские и ангары. Вокруг всего периметра стоял высокий забор из рифлёных металлических листов с обязательными видеокамерами. Это был закрытый маленький мир обыкновенного человека с грузом больших обстоятельств, обязанностей и непредсказуемого завтрашнего дня его жизни. В промежутках между различными проблемами сам хозяин дома, угодий и владений часто наслаждался гедонизмом от собственного воображения и возможностей. Владелец всего это пространства очень любил импровизировать свою жизнь и был совершенно уверен, что это делает именно он и никто другой…
Внутренний бассейн с искусственным дождем переливался всеми цветами радуги. Слева, под самым потолком, над головой сидящего в воде мужчины висела большая сетка, правдиво напоминающая футуристическое облако. Девятнадцать белоснежных колон с розовыми разводами бросали отблески на стены, на которых была одна сплошная фреска древнеримского застолья. Уважаемые матроны и легкие танцовщицы, сексрабыни и массажистки, циркачи и маги- все они были едва прикрыты диковинной одеждой, нежно-прозрачными туниками и белыми полотнами с орнаментом вычурного меандра. Жирные мужчины, похожие на ленивых гусениц с безразличным взглядом, тренированные атлеты с гармоничными мышцами и уверенно-наглым взором, военные начальники когорт и центурий с тупыми лицами вояк - все они возлежали на низких кушетках. На столиках стояли вазы с фруктами и разные кувшины, точно с вином, а не с водкой или виски. В центре танцевали почти голые девушки и женоподобные парни с браслетами на руках и ногах. Это был не сексуальный бардак и не древняя пошлая попойка, а, как написал знаменитый философ с хитрым изможденным лицом- это был самый настоящий Симпозиум, то- есть:
«Вечерние философские разговоры с винными возлияниями и женщинами!».
Тот самый Симпозиум, который с веками превратился в совершенно другой вид деятельности человека. Длинный барельеф от выхода из сауны до дальнего окна с хрустальным стеклом был трудоемок и величественен. Опытный глаз любого гостя от искусства сразу же понимал, что такое монументальное творение создал не один человек и не за один месяц и стоило все это полотно древней жизни уже не кругленькую, а большую квадратненькую сумму реальных деньжищ. Барельеф удивлял детализацией, разнообразием сексуальных поз красивых женщин, выражением лиц участников эротической конференции и исторической точностью быта тех времен, подробно описанных ранее не всем известным Гаем Светонием Транквиллом. Весь процесс коллективной разнузданной попойки и разнообразного древнего трахтенштайна был вылеплен до кончиков мизинцев танцующих голых девушек и до орнаментов и узоров на кувшинах с алкоголем. Словом, барельеф был настоящим произведением искусства каких-то тайных, и к сожалению, никому неизвестных мастеров. Сам бассейн был выдержан в настроении его творца и владельца, гражданина большой страны, никакого не товарища, а давно уже господина Гагарина, потому что с 1917 года все вернулось на круги своя, как и предполагалось раннее по вечным законам. Помещение с прозрачной подсвеченной водой производило редкое адреналиновое впечатление на любого попавшего сюда впервые. Но это было еще не все. Как было сказано ранее, над головой сидящего в воде мужчины под самым потолком висела никелированная туча в мелкую дырочку. Гагарин с хмельными глазами внимательно смотрел на экран огромного телевизора на стене и причмокивал губами от внутреннего удовлетворения. Он взял в руку бокал на тонкой ножке с серебряным ободком и, сделав небольшой глоток розовой холодной жидкости, поставил его на край изумрудного бордюра. Затем, запрокинув голову назад, мужчина прикрыл глаза и стал о чем-то думать, расплываясь в улыбке… Вокруг ненавязчиво разливался бархатный бразильский блюз на португальском языке. Голосом, подобным знаменитой Аструд Жильберто, кто-то нежно пел, конечно же, о любви к незнакомке с дальних островов, а не о перевыполнении какого-то плана по сбору помидоров и кукурузы на мокрых полях средней полосы Причерноземья.
- Ай- яй… -яй…! – внезапно заорал разомлевший мужчина и вздрогнул всем телом от боли.
Из-под воды в районе низа его живота быстро показалась голова молодой девушки в красной купальной шапочке с флагом Зимбабве и с изображением одноименной птицы Зимбабве. С её ресниц капала вода, а на лице было выражение виноватого в чем-то человека женской наружности. В красивых зеленых глазах плавал молчаливый вопрос недоумения и внутреннего понимания ошибки.
- Ну тебя к черту…! – во все горло заорал мужчина и, нахмурив брови, показал ей кулак перед носом…
- Ну, Лёнчик…, ну, это не нарочно…, это случайно…, иногда так бывает…, это же под водой…, экстремальные условия, совсем другая среда не свойственная для такой работы…, можно задохнуться от нехватки кислорода…, я же не спецназ-водолаз…
- Нехватка кислорода? Ты мне еще про Ихтиандра вспомни, сестра таёжного бобра, черт бы тебя побрал…! Сколько раз просил не кусать моего младшего брата зубами, профессионалка липовая…, чему вас только в школах учат, плять! Надо было сдавать экзамены по физике подводного минета, а не отвлекаться на всякую школьную ерундистику... За такие деньги ты не только под водой должна уметь делать карибский минет, а даже в открытом космосе, понятно тебе, Ихтиандрия? Самому товарищу Гагарину должна была исполнить за такие деньжищи, прямо в кратере Бельковича на Луне!
- А Гагарин, между прочим, никогда не был на Луне, он был на Марсе! – огрызнулась очень глупая девушка, облизывая мокрые губы и шмыгая носом.
- Дура…, – громко выкрикнул Гагарин, быстро принимая новые правила игры, - это была умелая дезинформация КГБ для всего советского народа и международной общественности. На Марс он летал, с этим никто и не спорит, но позже…, а сначала он был на Луне и даже там оставил свои окурки для доказательства космонавтам других стран, что именно гражданин СССР, товарищ Гагарин, там побывал самый первый в мире! – весело изгалялся владелец бассейна.
Он понимал, что перед ним представительница человечества, не читавшая никогда и ничего, живущая одним днем: от утреннего унитаза до вечернего…, от зеркала к отражению магазинных витрин, от шопинга до жопинга…, от помады к другой помаде, от глупости к еще большей глупости.
- Вот, к примеру, прилетели американцы на Луну, - продолжил Леонид Павлович, - взглянули на поверхность, присыпанную сочинским пляжным песком, а там в пыли лежат окурки советских сигарет «Прима», были такие сигареты в моей раньшей стране. Оп-па…! Что придет сразу самоуверенным придурковатым американцам в их дырявую звездно-полосатую башку, а? Что эти окурки оставил не кто-нибудь, а сам товарищ Гагарин Юрий Алексеевич, мой родственник по прабабушкиной линии моего деда моей двоюродной тети Олимпиады из Балабаевска. Недаром поется в советской любимой мною песне: «…я знаю, друзья, караваны ракет…, заправлены в планшеты космические карты…, э-э-э, как там дальше…, а, вот…, давайте-ка, ребята, закурим перед стартом…, на пыльных тропиках далеких планет останутся наши следы…». Музыка Оскара Фельцмана, между прочим, а не Семенова-Тяньшанского! Понимаешь огромную разницу? Следы от окурков останутся…, это понятно тебе? Сможешь продолжить куплет песни…, а? Понятно. А ты говоришь мне, что Урал - это мелкая река…
- Да…, окурки? А разве космонавты курят в космосе? А я и не знала…, а при чем здесь Урал? Урал- это же такой город в Сибири! – удивилась девушка, подняв мокрые брови выше обычного и начиная тяжело думать и даже размышлять о загадочных космонавтах прошлого и настоящего.
- Ого, какие у тебя познания в географии…! Ты не знала? Какая странная фраза из твоих уст… А что ты вообще знаешь? Ты не можешь сложить дважды два, чтобы не получилось три… Все космонавты курят в обязательном порядке и ведрами пьют в космосе специальный орбитальный портвейн и красное семизвездочное вино, - с удовольствием и новым вдохновением врал Гагарин.
- Так я же не знала…
- Им выдают эти особые напитки в деревянных ящиках на самом космодроме перед стартом под роспись в накладной, это их железный закон, потому что сигаретный никотин и специальное космическое вино с портвейном быстро выводят из их организма стронций и смертельную солнечную радиацию, а также уничтожают космическую грусть и увеличивают реакцию нажатия на кнопки в пять раз. Если бы космонавты в космосе не курили и не пили, навряд ли кто-нибудь из них вернулся бы домой живым, это хоть тебе понятно, дочь саблезубого бобра и чухонской бензопилы?
- Да, понятно, а что такое стронций и куда его выводят? – промямлила девушка и внимательно задумалась.
- Это большой военно-космический государственный секрет, но тебе я скажу, что стронций, выражаясь для тебя понятным языком - это такая очень вредная пыль в воздухе…, - продолжал надрываться от внутреннего хохота Леонид Павлович, - ее в космосе очень много, она летает, летает, летает и очень пагубно влияет на воздух в космических кораблях и на самих людей, а выводят его в специальную трубу для вывода этого самого стронция, под названием «СПБС», то есть- «Стронций Пылесос Быстрый Отсос». Ну…, все! Я вижу, что в советской космонавтике ты вообще не разбираешься. Чему вас только в школе учили? Настроения нету…, все испортила, укусила меня сильно и больно, отвратительная двоечница, змеюка подколодная, пошла вон…, денег не дам, иди учись. Когда научишься, приедешь ко мне сдавать экзамен по подводному минету, сухопутный мне не нужен, это уже давно неинтересно и неактуально. Мир уходит в нано технологии, поэтому я и экспериментирую нано минет, твою ж мать! Всему семейству зубастых и кусачих большой привет от меня лично. Аньке скажи, что денег я не дал, потому что ты укусила мой член под водой, как слепая и безмозглая щука, перепутав его с ложной блесной. Ни я, ни он, ни мы вместе такого непрофессионализма и пофигизма не прощаем, это понятно…, дрянная ты девчонка? Видела, как играют флейтистки на флейтах в Большом Театре? Иди в любую консерваторию и посмотри, они играют с вдохновением и трепетом, трогая дудочку очень осторожно, как ложку с медом с тертыми ананасами. Вон отсюда, бессовестная анаконда, разочаровательница моего мнения о тебе… Найдутся на просторах Москвы феи Балтийского флота и настоящие морские флейтистки с вдохновением Стравинского, исполнят амплитуду так, что тебе и не снилось, я им много денег дам, но не тебе. Вот кто-то из них получит однажды Нобелевскую премию по подводному минету…, вот увидишь. Не забудь зайти к моему дантисту, пусть клыки тебе подрежет рашпилем, гребаная буль-терьерша…
Каждое нервное слово, сказанное мужчиной по имени Леонид, то есть, в переводе с древнего - сын льва, отдавалось красивым эхом под самым потолком, где на пяти жёрдочках- палочках сидели самые настоящие ласточки перед вечерним вылетом в небо сквозь всегда отрытое треугольное окно сбоку стены. Они мирно щебетали какие-то незначительные новости, трогали друг друга кончиками крыльев и открывали свои широкие рты, а в это время их ласточкин помет падал в одно и то же место на специальный настил для ласточкиного помета. У владельца этого большого бассейна, огромного дома, многочисленных гектаров и полосатой взлетной площадки для немецкого вертолета было все продумано и учтено. Но, как вы уже догадались, все не может быть учтено обыкновенным человеком, потому что самый главный бухгалтер и учетчик находиться где-то в районе святого Духа и заказывает не музыку и даже не ноты этой музыки, он заказывает деление клеток будущих парней Моцарта и Бетховена, а это уже восхитительный небесный процесс без минета с бобровым укусом на коже, это создание непредсказуемых событий ближайшего будущего в одном неслучайно выбранном месте.
Девушка с обиженным лицом, виляя красивой голой задницей, грациозно и не спеша вышла из бассейна на балетных цыпочках и, сорвав с головы купальную шапочку с флагом Зимбабве и распушив длинные волосы, тихо исчезла в двери. Леонид Павлович с реальной знаменитой фамилией Гагарин остался один на один со своим монументальным творением: таинственной бассейновой тишиной замкнутой водной глади. Он снова запрокинул голову и громко произнес по-японски, как сказано в инструкции сложного дождевого агрегата:
- Амэ!
Под потолком что-то быстро щелкнуло и прямо на него полил мелкий, красиво отсортированный на отдельные капельки, дождь. Леонид Павлович улыбнулся, подставляя лицо под воду с потолка.
- О-амэ! - крикнул он.
Дождь мгновенно усилился, быстро переходя в упрямый прохладный ливень. Капли заполнили бокал с остатками шампанского, ударялись о его лоб и, разбиваясь на тысячи мелких бусин, разлетались кто куда… Нарушенная тишина бассейна вторила эхом шелеста ливня. Он был ровный и блестящий, как математическая линейка, наслаждая замкнутое пространство своим усиленным присутствием.
- Теши! – крикнул он и дождь прекратился.
Ни одна капля не упала больше с потолка. Там наверху что-то быстро щелкнуло, закрылось и затихло.
- Уникальные япошки, придумают же наяву такую приятность… и денег на нее не жалко. Лежишь дома в бассейне под дождем, а дождя на улице и нет…, он есть дома. Галиматня какая-то получается, приятная галиматня! – пробурчал Леонид Павлович и нажал на кнопку вызова прислуги.
Дверь отворилась и в нее вошла женщина лет тридцати пяти с красивыми кривыми ногами в чулках, черных дорогих очках и внимательным лицом, в черной блузе с прозрачными плечами и черной юбке чуть выше колен. Она была статная, с дисциплинированным видом ответственного лица и, если бы не её кривые ноги, она могла бы гордиться своим телом всю жизнь. Процокав каблуками пару метров от двери, она остановилась, кокетливо сняла новенькие туфли на небольшой платформе, став ниже ростом, и на цыпочках бесшумно подошла к краю бассейна, где лежал Леонид Гагарин в позе отдыхающего разочарованного китобоя после утомительной неудачной охоты.
- Доброе утро, Леонид Павлович, все заказанные вами ответы уже готовы, – сурово сказала Ольга и приготовилась читать информацию с исписанного красивым почерком листа.
- Привет кривоножка! Давай …, поехали по списку…, - лениво ответил Гагарин и потряс головой, как собака для освобождения от капель искусственного дождя.
После слова «кривоножка», кривоногая секретарь нахмурила брови и снова подумала о своих кривых ногах.
- Ответ на ваш запрос: Дуркин назвал свою родившуюся тройню мальчиков: Шайтун, Карабей и Кирей, - с прононсом произнесла секретарь.
- Как видно сразу, обкурился шайтан травы наш Дуркин. Сколько помойного воображения! Это что же получается? Шайтун Дуркин, Карабей Дуркин и Кирей Дуркин? Имя –это судьба, и этот постулат никто никогда не отменял и не сможет отменить. Да …, едрена ж мать, не Трубецкие, не Татищевы…, не Верещагины, какая-то команда бурлаков, извозчиков и дворников получилась. Показал Кузькину мать…, так показал! Разочаровала ты меня…, вернее, он меня разочаровал. Не царские имена, Царя Дрында не бывало никогда, как и царицы Мотри! Вот скажи мне, что у людей в изуродованной башке, когда они имена своим чадам раздают, не обращая никакого внимания на свои же фамилии, а? Ну это же просто какое-то издевательство над детьми. Мало того, что у него не родовая фамилия, а обыкновенная кличка- Дуркин, так он еще и трех сыновей туда запихнул в калейдоскопе личного идиотизма…, тупица! Судьбу парням уже испоганил. Спасибо, поехали дальше, кривоножка.
- На ваш запрос о Гитлере, все подтвердилось.
- Да, ну…, ничего себе, вот это новость! – взбрыкнул в воде Гагарин и внимательно посмотрел на Ольгу. – Продолжай, красавица моя…
- Вот ответы на ваши вопросы: Альфред Нобель, прозванный еще при жизни «торговцем смертью», утвердивший премию мира, на самом деле был крупным производителем оружия и являлся запатентованным изобретателем динамита.
- Вот, сука, а, великий миролюб, твою ж мать!? Прошу снова прощения за мой нелитературный фольклор, – извинился внимательный Гагарин.
- На самом деле в 1939 году Адольф Гитлер был номинирован на Нобелевскую Премию Мира и это исторический факт, за который организация, представляющая завещание Нобеля, никогда ни перед кем не извинилась, ни в письменном виде, ни в устном, - сухо продиктовала Ольга и незаметно постаралась поставить ноги вместе, раздвинув ступни в стороны. Гагарин это заметил и дернул краешком губы.
- Конечно…, сейчас они будут извиняться перед всем миром за то, что полированные дураки. Значит я выиграл пари у этого выскочки Стрикайло. Отлично! Все- таки номинировали Гитлера на премию имбецилы в черных фраках, вашу мать, даунито…! Им что Гитлера номинировать, что дурака Абамку, одно и тоже. Что первый бомбы на города швырял руками толстожопого Геринга, что второй, уже черножопый бомбил города и веси. Прошу прощения за мои откровенные выражения. Одним словом – Миротворцы, вашу мать ети, срочно премию мира надо выписать! Они там все чокнутые, эти шведы в Стокгольме. Куда катиться их европейский антилогичный мир, ты не знаешь? Заглянуть бы в лица тех шведских комиссий, которые этих двух идиотов номинировали на свою премию… Спасибо, раскрасавица моя кривоногая. Ты, Оленька, ноги-то свои, хоть так ставь, хоть эдак, один хрен ты кривоногая и ничего в этом не понимаешь. Баб с ровными ногами миллионы и даже еще больше, а с кривыми, такими как у тебя, дефицит настоящий. Я люблю чтоб с кривыми…, потому что это редкость редкая и диво задивное, понятно? Ты, когда ко мне на работу устраивалась тебе ноги и помогли пройти конкурс восемьсот баб на одно место и я, в данном случае, совсем не «ультрирую»! Так что не комплексуй, царевична, и ходи с высоко поднятой головой и двумя кавалерийскими колесами. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! – громко заржал Леонид Павлович и внимательно посмотрел на секретаря.
Она молчала и хмуро смотрела ему в глаза, рыдая в душе о своих реально кривых ногах. Увидев ее взгляд, Гагарин попросил продолжить.
- Ваш запрос номер 23. Ответ таков: на самом деле Гитлер попал на прием к Рейх-Президенту Гинденбургу и очень ему не понравился. После аудиенции, судя по стенографии, Гинденбург сказал следующее: «… я бы ему доверил только лизать марки с моим изображением!»
-Ха! А в результате, что? Да-а-а! Пути Господни никогда неисповедимы! – воскликнул Гагарин.
- На ваш запрос по Нерону… На самом деле Нерон подписал запрет самоубийств в Римской Империи. Чтобы покончить с собой, нужно было идти в Сенат, объяснять, просить разрешения убить себя, а затем, при положительном решении Сената, просившему выдавали баночку с ядом и подписанную бумагу, что все происходит по «Воле Сената и Народа Рима», те самые буквы, которыми метили плечо каждого римского воина.
- Хм… Какие редкие были подлецы и Нерон иже с ними. Нет, чтобы разобраться почему человек хочет себя прикончить и отговорить его от этого греха, так они ему бумаженцию с печатью и еще баночку с отравой. О времена, о нравы! Не люди, а какие-то выродки…, а еще демократы называются. Я всегда говорил, где рассказывают про демократию, пиши пропало…, не будет толку никогда. Стыд и позорище древним римлянам…, самодовольные кретины с амбициями космических размеров…
- И последнее: ваш вопрос по Агате Кристи и ее произведении «Десять негритят».
- Ну-ка, ну-ка, интересно…, – вдохновился Гагарин.
- Произведение увидело свет в 1939 году. После 1985 года стали много писать о не политкорректности самого названия этой книги. Дебаты были обширные - это правда. Менять название никто не имел никакого юридического права, кроме самого автора- Агаты Мери Кларисс Маллоуэн, которая умерла в 1976 году.
- Это логично… – воскликнул Гагарин.
- Правда о смене названий данной книги затерялась в кулуарах различных комитетов, актов и вычурных редакций, как США, так и Великобритании…
- Во дурачье, а? Людям в Африке жрать нечего, а они дебаты проводят по одному обыкновенному словцу…, реальные дураки! – вставил Гагарин.
- Сначала «Десять Негритят» переименовали в «Десять маленьких индейцев»
- Ха-ха-ха…, вот это новость! – громко завелся Леонид Павлович.
- Второй раз назвали: «Десять солдатиков».
- Тупицы… А третий?
- А третий раз книгу нарекли: «И никого не стало». Это исторический факт, такая последовательность была на самом деле, здесь никуда не денешься.
- Я тебя понял, «кривоножка». Ура, я снова выиграл пари! Ты откопала мне ценную информацию. Боже ж мой, сколько подлинных идиотов жило, живет и еще будет жить на этой планете. Хоть ты нигер, жид, чурка, макаронник, хохол, рагуль, лягушатник, кацап, желтоглазый, бульбаш, узкопленочный, отмороженный прибалт, пшек, тупорогий молдаванин или еще черти что, от этого внутренний смысл твоего предназначения на земле никогда не изменится. Ты рожден человеком, им же и уйдешь. Хамское словцо, вылетевшее из чужого рта, заполняет собой тот самый рот, из которого слово вылетело, как оскорбление. Сама схема стара, как мир. Люди оскорбляли друг друга со времен зари человечества и что в результате? Представляете, сколько странных ругательств было на охоте, лет эдак - 50 000 назад, когда кто-то промахнулся, швырнув копье? В могиле и те, кто оскорблял и те, кого оскорбляли… А кто победитель в данной ситуации, я вас спрашиваю? Ответ только один- победителя нет. Так какой же был смысл обзываться? Если тебя назвали пидарасом, это не значит, что ты на самом деле таким являешься. Когда я прятался от здешнего правосудия в Нью Йорке, своего черного друга Лио я называл «лиловый негр», как у хулигана Пушкина в каком-то стихотворении. Лио это нравилось только потому, что он жил собственным умом, а не мнением совершенно предсказуемого отмороженного черного стада в Бронксе. Он даже гордился, что его предки из Африки, а не с севера, где живет куча конопатых, рыжих и белокожих людей, для которых солнце - это пожизненная проблема! Он, когда слышал немецкую речь от туристов, дико удивлялся ужасу произносимых звуков, а когда слышал финскую речь, его трясло от хохота. Да-а-а-а-а… было время…
- Леонид Павлович! Можно вопрос…, задать? – осторожно спросила секретарь Ольга.
- А че так неуверенно? Конечно, задавай свой вопрос, я сразу же по твоему вопросу пойму какие процессы происходят у тебя в голове именно сейчас…, ха-ха-ха! – засмеялся Гагарин и, вытерев руки о махровое полотенце, щелкнул серебряной зажигалкой и прикурил новую сигарету.
- Раз и навсегда хочу понять, почему вы зациклились на моих кривых ногах, я даже не знаю, как мне реагировать на ваши высказывания и обидную кличку «кривоножка», которую вы повторяете каждый день по много раз…, я очень неуютно себя чувствую, когда вы говорите такие обидные слова в мой адрес и, вообще, мне весьма некомфортно, и мне хочется плакать…, вы понимаете, что я живой человек… и что я женщина, мне очень обидно, что вы каждый раз…, меня еще со школы все дразнили и издевались над моими кривыми ногами, а однажды…
- Ну-ну…! Ольга Степановна, отставить плач Ярославны на пригорке и обиды…, это ни к чему, оснований нет для ваших стенаний в моем пространстве. Женские обиды – они как песни, каждый раз новые и разнообразные. Как говорил один мой покойный должник: «… не надо искать дыры на свадебном платье!». Отвечаю по пунктам вашего тройного вопроса, олицетворяющего коварство проникновения в мой внутренний мир анализа и логики. Я не зацикливался именно на ваших кривых ногах, я зацикленный на всех кривых ногах с хорошей спортивной фигурой и милым лицом. Корни этого личного отклонения «бзика», так сказать, родом из моего детства, когда моей второй учительницей была девушка с кривыми ногами, как у вас. Я был еще молокососом и сопливым придурком с рогаткой в кармане вместо денег, без мозгов, но с любопытством до женщин и анализом их поведения. Я, когда увидел её первый раз, сразу был сражен наповал. А детское впечатление, как известно, остается на всю жизнь. Такая божья конфигурация женских ног мне понравилась сразу, как писал великий бородатый сексуальный маньяк: «с младых ногтей», так сказать…
- Толстой, что ли? – быстро спросила Ольга.
- Он самый, оставивший миру 92 тома своих рассуждений- воспоминаний и о том, и о сем…, «Война и мир», а также нудная, развратная и заблудшая баба «Анна Каренина», не в счет. Вокруг моего детства и юношества все были с ровными ногами, а это было скучно и страшно меня раздражало. Память становления моей личности - это как штемпель в паспорте и подтвержденное свидетельство о моём появлении на этом свете. Увидел, проанализировал, понравилось, запомнил, это на всю жизнь. Скажу больше, когда тебя выбирали на кастинге (ненавижу это дурацкое английское словцо), на отборе было еще три претендентки «кривоножки» для удовлетворения моего пожелания и требования. Первая была с развратно-вороватыми глазами, и мой крутой физиономист консультант её забраковал сразу же, вторая была с короткими пальцами на ногах, что являет собой признак вырождения и неправильного сочетания женских и мужских цепочек ДНК ее папы и мамы, а у третьей были губы, как вареничные пельмени, для пережёвывания мягкой травы и тополиного пуха, наколотые дурацким силиконом для всех дур, неуверенных в своих природных данных. Осталась только ты, получила работу с хорошей оплатой труда и бесплатным столом, как в лучших домах русского дворянства. Я очень хорошо понимаю, что мне лично с моим уличным воспитанием весьма далеко до дворянского происхождения и образования, хотя фамилия у меня: моя личная, родовая и знаменитая на весь мир благодаря моему дальнему родственнику князю Гагарину Матвею Петровичу главе Сибирского приказу и конечно же космонавту дяде Юре. Мне далеко до великосветских бесед изысканным русским языком с беглым веером французских словечек и реальным поведением воспитанных людей раньшего времени. Куда мне до них со своими замашками торгаша, взрослого хама, злого гедониста и обыкновенного мужского коня двадцать первого века. Но все же, заметьте, многоуважаемая Ольга Степановна, я тянусь до их уровня и буду стараться быть лучше, чем я есть на самом деле, потому что на самом деле во мне, кроме хорошего человека живет еще и ужасный мужик.
Ни у кого из моих друзей нет личной библиотеки, а у меня она есть и прошу вас заметить, что собрание моих книг не для красоты или рядового карточного понту, а для промывания собственных мозгов и наполнения моей неспокойной души. Я там сижу один час в день и читаю мыслителей прошлого не отрываясь. Нахожусь я там, прошу заметить, не в спальном халате от «Версаче» или спортивном костюмчике от «Фаберже», а в костюме, из-за уважения к книгам и их авторам, потому что вырос в послушании в качественной семье. А то, что иногда чешу свою спину нестоящим немецким штыком, уж не обессудьте, пожалуйста, мне так удобно. Я искренне осознаю, что мне до мудрости, грамотности и начитанности работать над собой еще много и долго. Сидел бы окруженный книгами, набираясь уму разуму и заполняя себя мыслями умных покойников, но дела, люди, и вычурные хитросплетения этих людей и дел, не дают мне бывать там чаще, – широко улыбнулся Гагарин и поднялся во весь рост из воды, будучи совершенно голым и очень спортивным мужиком.
Ольга быстро отвернулась.
- Ой, а что такое? Я что урод или ты никогда не видела голого мужчину? – бросил Гагарин и обернулся толстым махровым полотенцем с большим рисунком английского Биг Бена, на верхушке которого виднелся мусульманский Полумесяц. – Я, например, очень рад радешенек, что ты…, извините, Вы, у меня работаете… Я вижу каждый день ваши кривые веселые ножки и у меня внутри кричит мое детство, отрочество и юношество, одновременно, и даже мое настоящее состояние. А это значит не что иное, как то, что я молодой, веселый, огнедышащий взрослый дракон с хвостом между ног и житие моё продолжается совсем даже неплохо, а даже очень хорошо по сравнению с сотнями миллионов других людей. Сколько по курортам летал, сколько ездил по городам и весям, всегда и везде искал женщин с кривыми ногами, но напарывался на большой дефицит этого редкого заприродного «продукта». Вот сижу я, к примеру, в гостинице в Сеуле или в аэропорту «Шыхпул» в Амстердаме и глазами рыскаю, туда-сюда, когда всяческие бабы мимо меня проходят. Особенно разглядываю тех, кто в юбке, потому как в брюках кривизна сглаживается, а определить мою любимую кривизну ног можно только содрав с нее эти самые штаны и убедившись, что глаз у меня наметан, так сказать. Я же не могу подходить к каждой женщине в брюках и просить немедленно стянуть брюки и показать конфигурацию её ног. Не поймут…, могут дать по роже или заорать во всю глотку, что я их домогаюсь…, дуры…, потому что! Как ровные ноги вижу, так меня зло берет со страшной силой и думаю я:
«…что же это за такая несправедливость на белом свете? Сидит нормальный мужик в кресле при деньгах и не может увидеть ни одной женщины с настоящими кривыми ногами, чтобы предложить ей красивое приключение».
Это ли не проблема генетического и эстетического характера в наш век нано технологий, я вас спрашиваю? Сказать по правде, лично вам и сейчас, у меня аппетит улучшается, когда я вижу кривые женские ноги, это, так сказать, вопрос вкуса и внутреннего воображения. Как сказано в одном фильме по роману не очень счастливого господина Островского: «одному нравиться арбуз, а другому свиной хрящик!». Как-то я зашел в магазин игрушек, где чертовых «Барби» продают, это же издевательство над сознанием детей, это сплошная ложь, бутафория, обман и небылица. Ноги у этой куклы неправдоподобные, длиннющие и ужасно ровные, а сермяжной глубинной правды жизни в них нету. Такие ноги-зубочистки штафеточного типа можно быстро поломать, очень неудобно ездить на велосипеде и лазить по горам, а если к ним добавить дурацкие туфли на платформе и на каблучищах, все…, конец…, падение с высоты обеспечено.
А когда я летаю в самолетах, то меня зло берет, что ни в одной компании не работают стюардессы с кривыми ногами, одни ровные, еще и задаваки с искусственными улыбками, сплошь и рядом, а это весьма глупо. Даже жалобу хотел писать в авиакомпании по этому поводу, что они там все дураки набитые и ничего в ногах женских не смыслят. Ваши ноги, Ольга, не инструмент для замеса винограда сорок второго женского размера, а красивое произведение генетического искусства, щиколотка тонкая, жиром не заплывшая – породистая, редкая и ступня тридцать пять не больше. И кривизна какая-то необычная, правильная, романтичная, не велосипедная…, зовущая на пляжи Бразилии, Аргентины и Акапулько.
- Я хочу…, - попробовала вставить секретарь.
- Я тоже хочу и постоянно…, вот и решайте сами, сударыня, вы свиной хрящик, арбузик или набитая дура Барби? Скажу я вам, сударыня Ольга, в заключение моей речи: прошу вас в дальнейшем рассматривать красивое слово «кривоножка», как высочайший комплемент и благодарность за то, что вы здесь ходите в чулках, черных туфлях на каблуках с кривыми ногами, как и указано в обязательном контракте с моими безобидными, но весьма чудаковатыми условиями. Вы радуете мой взгляд, поднимаете мой аппетит и даёте пищу для размышлений и запретных воображений. В общем, вы моё дуновение прохладного ветерка в жаркий день…, вы луч солнца с темном, так сказать, царстве, как однажды написал депрессивный Белинский, это понятно?
- Да, понятно, но только статью «Луч солнца в темном царстве» написал не Белинский, а Добролюбов – ответила Ольга и мило улыбнулась.
- Черт, а мне казалось, что Блинский-Белинский. Снова пробел в образовании! – весело и с улыбкой выкрикнул Гагарин. - А ваши комплексы, взращённые с вашего, а не моего, периода созревания, гоните прочь на улицы огромных городов с грязным воздухом, где полно ровноногих девушек, понятия не имеющих сколько мужчин ненавидят их ровность и ищут каждый день ухоженные кривульки, чтобы познакомиться и задать жару. «Задать жару» - это, как хотите, так и понимайте, сударыня Ольга. Так что большой египетский плач по поводу нежной характеристики ваших ног отменяется на потом, а сейчас свяжите меня с Шафранским и позовите моего повара Аристарха Ивановича…, будьте любезны!
- Сейчас сделаю…! – ответила секретарь, снова красиво прошлась по подогретому полу на цыпочках, держа баланс расставленными в стороны руками, грациозно одела туфли на шпильках и, громко цокая по французскому кафелю, исчезла в дальней двери, показав дугу кривых ног… Леонид Павлович внимательно смотрел на соблазнительные колебания её задницы, кривые ноги и вслух, но негромко, произнес тихую фразу: «Доберусь я до тебя, кривоногая Валькирия, ой, доберусь!»
2
Через пять минут в бассейне появился повар. Это был опрятный человек маленького роста в белоснежном фартуке специального покроя с одиннадцатью карманами на толстом животе и груди. Его лицо было смешным из-за крупного носа и больших ушей с толстыми мочками. Из одного кармана на фартуке торчали толстая ручка и кончик розового блокнота. У повара был услужливо-подхалимский взгляд и звали его красивым именем Аристарх от отца Ивана и с глупейшей фамилией Дундук.
Он был гладко выбрит, полностью лыс и пах дорогим португальским одеколоном «Krimatu du Sazshelush 33». Лоснящаяся кожа на щеках говорила о правильном питании, хорошо отлаженном метаболизме и полном отсутствии дурацких болезней. Судя по чистой коже его крупного носа, повар вообще был завидно здоров и бодр с самого утра. Вот что значит сельдерей, чеснок и имбирь в китайской императорской формуле! Половину своей жизни он проработал коком на теплоходах круизного направления и накормил огромное количество сытого, богатого, взбалмошного и даже очень пресыщенного народа из разных стран. Опыт общения с изощренными гурманами у него был огромный с тихой ненавистью к дурацким вопросам обвешенных золотом и бриллиантами стареющих богатых дур и дураков. За долгие годы работы на разных кораблях Дундук прошел большую школу и даже университет броневого терпения к причудам самых обыкновенных людей с деньгами, которые в обязательном пьяном виде изгалялись друг перед другом в изысках разнузданности и чревоугодия. Сам товарищ Дундук имел сто восемьдесят пять всяких Сертификатов допусков к кастрюлям и тарелкам, бесчисленные грамоты каких-то вычурных зарубежных конкурсов и красочные награды в ярко-блестящих рамках различных кулинарных съездов, конференций, собраний, Симпозиумов, соревнований и обыкновенных изобильных пошлых попоек с обязательными физическими приставаниями к незнакомым женщинам. Коротко, повар был готов ко всему, потому что видел много. Однажды, как хорошо знающего анатомию животных, его пригласили в зоопарк разделать тушу умершего слона для захоронения её по частям. Дундук не отказался по причине названного высокого вознаграждения за работу и после двух дней кровавых разрезов и распилов все закончил качественно. Он был настоящим мастером своего дела.
Подойдя к столику между пятой и шестой колонами Дундук внимательно посмотрел на своего махрового работодателя в кресле с сигаретой в зубах и, подняв брови, постарался улыбнуться. Улыбка получилась кисло-напряженной и весьма ненастоящей. Если бы эту улыбку увидел тот самый Станиславский, о котором все твердят на каждом углу, он бы сразу заорал: «Не верю!». Но Станиславского рядом не было по причине его давней смерти. Ну, и слава Богу!
- Слушай, Дундучок, – начал Гагарин, не поздоровавшись с поваром и делая ударение на нежной форме его глупо-намекающей фамилии, - завтра к вечеру ко мне приедут суровые деловые люди, очень развеселые из Сибирских далей дальних и золотых приисков, нефтяные добыватели, денежные таежники, торговцы-пушники, короче парни хоть куда, хоть сюда, хоть везде… Народ богатый и просто любящий русскую кухню, а не витиеватую затравку для французов и итальянцев, которую и жрать-то нельзя. Надо, стало быть, стол красиво накрыть, по-мощному, по-боярски, можно сказать, по-княжески. Чтобы стол ломился от…, как его там пишут в былинах…, а, вспомнил…, от яств…, хм…, словечко- то какое, а! Короче, чтобы столик мой дубовый лопался пополам, понял, да? Старую муру в виде шашлыков с луком в краснодарском соусе и долбаных немецких консервированных сосок с булками мне не надо…, я ужасно против, пиццы-шмицы, нудные гуси в яблоках, всякую заморскую дрянь с пастами и трубными макаронами, кетчупы, соусы бешамель, чертовы гамбургеры, сыры с плесенью…, мать их…, чтобы не было. Огромных ресторанных тарелок с малюсенькими кусочками чего-то в центре под тремя каплями соуса, похожего на птичий помет и с каким-то листиком и веточкой, чтобы не было и в помине. Это в ресторациях так народ дурят, но не у меня в доме. Это не прокатит и не надейся. Это все предсказуемо и никакого удовольствия ни мне ни гостям не принесет. Никакого западного дерьма чтобы не было и в помине…, едрена мать! Русскую кухню подавай, понял, да? Исконную, предками нарисованную, изобильную, разнообразную, сытную, вкусную и много. А в моем понимании «много» - это значит «до хрена и даже до хренища, аж до седьмого изобильного неба…!» Записывай, профессор кухни…, диктую пожелания народа, так сказать, на скромное меню!
Гагарин хмыкнул от удовольствия сказанного и собой же услышанного, затем серьезно посмотрел на повара. Аристарх Иванович отрепетированным движением мгновенно выхватил блокнот и ручку из маленького кармана и приготовился чиркать бумагу, поглядывая на работодателя исподлобья и с опасением очередного надвигающегося ужасного чертополоха и кошмара. Где-то в середине груди что-то стало омерзительно завывать, предвещая бурную кухонную суматоху, обязательную ругань со специальными матами, много звенящих кастрюль, ножей, сковородок и недоумевающих обиженных лиц помощников. Но Аристарх хорошо понимал, что это уже не корабль и остолопов на кухне не будет, потому что кухня – это настоящий мартен для профессионалов. Гагарин взял со стола заранее подготовленный лист, уткнулся в него взглядом и стал медленно читать диковинные понятия, которые ему нашла и выписала секретарь со все теми же красивыми кривыми ногами.
- А меню будет таким: приготовь суточные щи Петра Великого, на длинных говяжьих костях, охлажденные для похмелья всеобщего… Я не едал, но в книге пишут, что это настоящее диво русское, изобретенное специально для здоровья Петра Алексеевича Первого. Вот хочу его суточные щи попробовать, хоть ты лопни, а сделай…, понял, да?
У Аристарха Дундука дернулась правая бровь…, левая, затем обе брови полезли вверх от удивления его ума…
- Понял, конечно, - буркнул Дундук, быстро записывая в блокнот услышанное.
- Если не слыхал и никогда не готовил, найди, нарой в компе, прочти, научись и сроку тебе до утра. Чтобы все по рецепту было, как у царя Петра, ничего не добавляй, а только прибавляй! - улыбнулся Гагарин про себя и продолжил, ощущая себя и своё чтение на уровне Княжеского Приказу.
Повар закончил чиркать свои быстрые каракули и в самом конце поставил жирный знак вопроса.
- Затем всё, как у Собакевича было на столе. Ежели не читал Гоголя Николая Василича, бери читай и на стол чтоб поставил обязательно русскую Гурьевскую кашу с пенками трехслойными, какие ни одна европейская сволочь никогда не едала и даже не слыхивала. Расстегаи с пылу с жару, щук, фаршированных судачьими щеками и бочковыми груздями, пирожки с куриными потрохами и луком, пельмени на жирном курином бульоне с сияющими желтыми медальонами, кулебяки хочу сорок штук с пятью начинками, да не копейничай, а коли будет десять начинок в кулебяке- не взыщу и ругать не стану…
(…перестроился Гагарин на старый вещательный лад прочитанных книг, к которым тяготел всей душой…).
Как ты в курсе, Аристарх, что кулибяка – это от двух понятий- куль и бяка. Смотри, чтоб никакой бякой мне там и не пахло, начинку свежую варгань, не жалей, чтоб в локоть высотой были, как у царей. Оладьи на горчичном меду, чтоб ароматом заливались оладушки, чтобы пчелы со всей округи ужалили себя в жопу от зависти, блины с лесной клюквой, красной и черной икрой, тонкие да пахучие на сметане и молоке сварганенные, севрюгу, нашпигованную гречневой кашей с лисичками и опятами, с чесноком и луком едреным, понял да?
- Понял, конечно!
Дундук машинально кивнул головой выражая полное согласие и понимание задачи и, продолжая быстро водить ручкой по блокноту, сглотнул слюну.
- Мясной рулет по-царски с вареными яйцами в перемолотой телятине, чтоб закручено было по толстому, а не по тонкому, да сверху чтобы перцули фаршированные лежали, красные и желтые, с репой пареной и обливались соками. Гусей отдельно, отборных, штук эдак пятьдесят, в яблоках спелого наливу и морошкой ягодой присыпанные, квасу монастырского чтоб было море-морское, вместо проклятой американской кока-колы, мать её, и хлеб испеки крестьянский простой, духмяный, черный, ржаной, задушевный, с корочкой хрустящей, пышнотелый…, высокий , бортовой, понял, да? Уважаемую Ульяну Петровну к выпечке хлеба приобщи, у нее не хлеб, а сущая русская былина - высокий, равнобокий, глазу приятно, а на вкус – так в Кремле такого не едали и невидали. Чтобы хлеб стоял на столе, как на картине господина Виктора Михайловича Васнецова, которую он так и не дописал. Чтобы стол был русский растительно-мясной и рыбно-грибной, это тебе для ориентировки понятия твоего поварского.
- Так точно…
- Ухи сваргань тройной с водкой, из окуней, ершей, стерляди и судака, у наших рыбаков этого добра нынче завались. Гости будут- каждый сам рыбак, уху полюбляют от души, будет им приятно. И про балабушки не забудь в чесночном соусе. Пять кастрюль чтоб было…, натри так, как я люблю, чтобы поедреней было, позаковыристей. Пирогов рыбных для солянок настругай, чтоб, как говориться, с пылу с жару. Мужики приедут не заморыши, все за сто двадцать килограммов живого весу…, пожрать любят, потом в баньку с бабами, потом снова пожрать и так три дня народ будет здоровье свое поправлять после рисовых суши в их кладбищенских офисах и полуголодных путешествий, понял, Дундучок-Сундучок?
- Так точно - конечно…!
Дундук снова автоматически механически кивнул головой и быстро передёрнул очередной листик блокнота, ощущая пробежавшую вниз предательскую каплю пота на спине между лопаток.
- Дальше: много птицы битой чтоб было, жареной, грибов разных соленых в отдельности, огурцов бочковых правильной засолки да маринованных помидоров и обязательно в дубовых нашенских кадушках с едреным укропно-петрушечным рассолом. Со складов моих бери, проверенное, вкусное, свежее. Кролей и зайцев много чтоб было в морковном соусе с имбирем и с луком, уши заячьи замаринуй с луком, чтоб хрустели на зубах…, обязательно кабанятины и петушиного холодцу с перепелками. Телятины не надо, замени говядиной, как сказал голландский повар Петра Первого Фельтен:
«…корова лучше, потому что устала жить!»
Мясо чтоб вареное холодное было с кислыми лимонами и чесночными вставками, поросят в сметане с потрохами и гречневой кашей, солонины добавь… Никаких сволочных французских сыров с плесенью мне на столе не надо, пусть господа европейцы плесень сами жрут с имитаторами вкуса и навсегда ею же и подавятся… Аминь! Обязательно еще мой любимый фаршированный бараний желудок не забудь. Тот самый, что Ярослав Мудрый едал по описанию архиерея писца-Прокопия Схимника Новгородского, понял, да? Каждому гостю чтоб достался, а будет гостей сколько, я не знаю, плюс я и еще столько же местных, а может и больше. Битки по-казацки чтоб были, залом-сельдь дунайская, красной икры пять ведер недавней получки и винегрет по-царски, пахучий и вкусный, чтоб свекла там блестела в масляной луже. Да…, вот еще что…, не забудь трех павлинов оформить на стол, тебе их живьем привезут и хотелось бы, чтоб перья были распущены, как в кино…, понял, да?
- А как же это я…, я же их…, это же такая птица, что её надобно…
- Да знаю я, что павлинов на круизных кораблях не подавали…. Если бы какая-то заграничная баба из общества «Зеленых» увидала жаренного павлина на столе…, все, тебе пришел бы кирдык! Вой поднялся бы серьезный в защиту павлиньих прав. Знаю, птица эта декоративная и возможно не вкусная, но попробовать надо. А ты возьми и сваргань назло врагам и завистникам. Разъедется народ после моего угощенья по своим угодьям, поселкам и дурацким городским офисам, лет двадцать будут вспоминать, как у Гагарина едали павлинов, едрена мать! Чем ты хуже царских поваров, а? У тебя что понятия нету, как и что? Да у тебя воображения больше, чем у секретных поваров в Кремле, которых в глаза никто никогда не видал. Описание этого блюда есть в книге «Роспись царского кухарства». Книженция эта очень полезная у секретарши моей Ольги, у нее и возьмешь. Там же, в той книге бают древние знатоки про блюдо тестостероновое из жгучего хрена с какой-то травкой подпольной чесночихой-мужичихой. Мне один уйгур столетник рассказывали на Дальнем Востоке, что такая травка и у нас произрастает в буреломных местах…Охотники наши знают…, это точно! У охотников и возьмешь эту траву-мураву волшебную булаву…
- Но Леонид Палыч, где же я вам найду то, чего я в глаза никогда не видел и не знаю? Это вы, как в сказке заказываете - найди то, не знаю что…! Про такую травку я никогда не слышал, может её и в природе нет? – тихо попробовал возмутиться повар.
- Это тебя в природе нет, а травка такая есть! Сам ты сказочник кухонный. Узнай у старых охотников, найди, купи и денег не жалей, на то ты мой повар с именем Аристарх, а не какой-то там пустозвонный пузырь крамольник. Поехали дальше: замастырь царский студень, густые киселя тягучие на клюкве, черноягоде, веренейке и морошке. И про настоящих колобков не забудь, гости только в сказке-картинке их и видали, а никогда не едали, да чтоб с маслом истекали мои колобки, а что внутри у круглобокого снова в книгу окунись и там же все разнюхай. Замастырь позаковыристей да с выдумкой, чтоб у гостей моих челюсть отвалилась от удивления. Давай Дундучок- Боровичок, прояви русскую смекалку и русский характер…, на тебя вся надежда! На тебя Родина будет смотреть…, в перископы!
- При таком широком заказе запары на кухне не избежать, - тихо буркнул Дундук и посмотрел Гагарину в лицо, стараясь улыбнуться.
- Ежели, Аристарх, от моего заказа на кухне возникнет запара, а я тоже могу предположить, что запары не избежать, возьми еще людей с Ниженки и Заречья, Марфу Ивановну покличь и ее внучек Маньку и Дарьку, тетю Лизу, ту что поет красиво задушевно, Игнатия Савельевича с братьями, они рыбу шкерят со скоростью швейной машинки, всю семью Приблудниковых позови, Саньку Калеватых с женой и сестрами, Елизаровых обязательно покличь, руки у них из правильных мест выросли, народ хороший работящий, совестный, не то что нынешнее ворье городское, блудливое, понял да? Скажи им всем, что от изобилия моего денег дам и продуктов и водки…, много…, не обижу, как в прошлый раз три года назад.
- Так точно! – ответил повар, быстро записывая информацию в блокнот.
- Пожалуй пока и все… Паштет из верблюжьих горбов, мясо химер и грибную ондатру не прошу, ухи ивановской с лавровым листом тоже, пожалуй, не надо и клубники, выращенной в пампасах. Да скажи там на кухне, чтоб не бутылки, а мои амфоры под водку подготовили, народ-то приедет пьющий по-нашенски, для них водка, что нефть, сколько не дай, все мало. А водка наша, как тебе должно быть известно, есть оружие массового поражения. Вина чтоб поставили того самого с сокольничих виноградников, липучего, виноградом свежим ароматит, склеивает пальцы, бабам его вкус нравится очень. Девы-то напьются быстро, а вот с мужиками не тот случай…, один хрен не смогут утолить жажду страждущие. Двухлитровые амфоры, как снаряды надо будет подносить.
И заметь, Аристарх Иванович, чтобы на столе свободного места не было именно от еды, а не от канделябров и серебряных ложек, чтоб салфетку некуда было покласть, чтоб по-старинному, все по-русски чтобы было, а не по-заморски: за морями одни заморыши и живут, а тут приедет бородатый держись-разгуляй, небедный торговый люд, нашенский таежный медведь им родной дядя, на бегемота в Африке с рогатиной хаживали, а в мечтах и на самого мамонта шерстяного. Хорошие люди приедут, знатные гости. Удивить хочу… Одним словом, современные бояре- олигархи, не хуже старых. Скажут дома, что бывали у Гагарина, а не в Чудомутье каком-то скверном, Богом забытом!
Леонид поднял глаза, щелкнул языком от вкусной слюны, личной начитанности, воображения и добавил.
- Аристарх, если чего сам прибавишь из древнерусской кухни, повторюся, не взыщу, денег дам, потому что ты хороший человек, не скряга, не тюфтяй, не захухря какая-то там дурацкая, а морской круизный бывалый волчара, которого здесь днем с костром не сыщешь. Удовлетворял на кораблях вкусы английские, китайские и французские, а нам праздник сделать сам Бог тебе велел. Да, вот еще что, пивка холодного, нашенского, чтоб на подхвате было во льду, прямо у баньки в двух холодильниках. Возьми в помощники еще кого захочешь, к примеру: Анну Степановну с бабами приобщи из Залужья, у них у всех помыслы добрые, Людку Пантелееву - писанную красавицу вдовицу-молодицу, Финогеныча одноногого обязательно покличь, семью Дрындыдовичей позови с ихним старшим сынком, который летом моему быку в морду кулаком заехал, Коромыслова Ваньку покличьте тоже да скажи, что всем заплачу, денег насыплю. Ах да, это я уже тебе говорил. На рынке походу глянь, чего у нас не будет доставать, заказ официальный оформи от моего имени без денег, весь товар сюда привезут прямо тебе на кухню от директора ихней богадельни- Ортопедяна Карапета Мкртытовича. Товар на свежесть проверь до последней чешуйки, крыла и листика, чуть что не так, сразу отдай назад, но я думаю свежак гарантирован первосортный, это уж как в лес не ходи, понял да?
- Нам, Леонид Палыч, рынок ихний и нафиг не нужен, нечего мне там делать при вашем то изобилии. Мясо своё есть, на лугах кормленное, рыбы озерной чистой какой захошь - не счесть, птица вся жирует возле фермы, ягода любая в кадушках из вашего же леса, грибов столько, что могли бы в пятьсот ресторанов поставлять, фрукты свои, овощи тоже из пяти теплиц. Только вот этих павлинов…, чего нет, того нет! – громко отрапортовал Дундук со страшными от ужаса глазами, предвкушая настоящий аврал.
- Ха! Как же это я сам то оплошал? Думал нашего возьмешь процентов двадцать не боле, совсем заработался. Так мы еще и денег уйму сэкономим. Обрадовал ты меня, Аристарх, таким подходом к задаче. А павлинов тебе привезут…, сам с ними и разберешься. Чтобы ни одно перышко не пропало… Да…, вот еще что, ты на народ-то наш сильно не напирай, это тебе не корабль с тихими алкоголиками матросами и избалованной заморской нечистью. Во злобе не ругайся, наши этого не любят… Здесь люди, как ты уже заметил, живут другими мерками и понятиями. Им работа в радость, честность в радость, им прямота нужна да искренность, это тебе не старые дуры в бриллиантах с мечтой о «крепкой кожаной мачте» под занавес лет. Наши бабы песню могут спеть, которую их предки певали еще лет триста тому, а мужики за правду всегда горой. Не забижай люд наш своими подковыками поварскими, понял, да?
- Все учел и уразумел, Леонид Палыч! И я о том же, - ответил повар и исчез в дверях.
- Не повар, а какой-то восточный джин. Не успеешь голову повернуть, а его уже и след простыл, надо же, а! – возмутился Гагарин, почесал чистую пятку, взял пульт в руку и щелкнул новый канал тупого телевизора.
Он вытянул ноги и задумался о Шафранском и о предстоящем судьбоносном раскладе. «Его лысая голова с мозгами мне очень понадобиться и чем скорей, тем лучше. Шафранский в моей обойме, пожалуй, единственный человек, с которым хочется есть красную икру на старинном советском плавленом сырке и запивать ее холодной водкой из простецких граненных стаканов без каких-либо последствий. «Черная корочка хлеба, пахнущая надежным изобилием, плавленый сырок «Дружба», свежее сальцо с мясной прослойкой и водка за 2 рубля 87 копеек, потом за 3 рубля 62 копеек, а затем за 4 рубля 12 копеек. Что может быть лучше?» - думал Гагарин. «Лично Ёся никогда не был матросом на корабле дураков, он не был там и пассажиром, а уж помощником капитана и подавно. Шафранский, как шкатулка, в которой постоянно вместо денег лежат слитки золотых идей!» - рассуждал Гагарин, вглядываясь в экран большого телевизора и пультом увеличивая звук происходящего на экране.
Там, в очередной разговорной программе Малахитского, именуемой каким-то странным заморским сочетанием «ток шоу», распинали очередную дуру и ее дурака и так, и сяк, за какие-то пропавшие и украденные деньги… Старая бывшая девушка без обручального кольца, но с накаченными силиконом губами стенала на всю студию тоном изобретателя велосипеда о том, что нужно быть добрее, дарить всем добро без оглядки…, освещать путь, светить везде, где только можно, не плевать на тротуары и даже убирать мусор в подъездах после ночлега бомжей…
- Сука! – закричал холеричный Леонид Павлович. – Ты хоть что-то сделала в своей жизни? Сколько ты посадила дубовых аллей на Руси, сколько вкрутила лампочек в подъезде, гребаная пустоголовая фанера? К чему ты взываешь, полумертвая лошадь? Твои дни давно уже прошли в комсомоле и КПСС…, в банях после выступлений на Пленумах дураков, в двадцати поездках в Таиланд за счет государства, где ты, сука, леди-боев за яйца проверяла…, закрой окно и не дуй на новых людей своими сквозняками, шейла мавританская! Сплошная ложь по ТВ, что ж это такое? Какой гад с самого утра такое дерьмо запускает на всю страну и льет эту лавину дерьма с улыбками дебилов? Как надоела ваша искусственная веселость, не подтвержденная ровным счетом ничем, как надоела ваша схема уничтожения любой личности, как вы осточертели все с вашими проамериканскими номинациями за дурь, глупь и реальный хаос в головах миллионов…
Кроме вожделения к кривым женским ногам у Гагарина был еще один «бзик», он страшно ругал телевизор с его дуболомными редакторами без воображения, полуголыми шлюхами, явными пидерастами стилистами с подвешенными языками и манерами балованных детей, мелкой моторикой дев и улыбками иуд, косноязыкими тупицами из неоткуда и разнообразной сволочью, которая изрыгала в ежедневный эфир горы помоев с самого утра, выдавая их за пример сладкого зефира изобильной и безмятежной жизни самодостаточных и довольных граждан…
Леонида Павловича сильно раздражали случайные назойливые корреспондентки, говорящие истерической скороговоркой с писклявыми голосами, грязными волосами и ужасной дикцией, от которых морщился лоб и уши…, его раздражала их словоблудная информация, которую можно рассказать в пять раз быстрее, грамотнее и не меняя сути. Это была его личная война с ТВ, где совершенно ординарные люди без воображения, старались выглядеть передовым отрядом жизненных сил и позитивных эмоций…, где ни в одном сериале невозможно было увидеть ни одну раскрытую книгу, мысль о книге, частную библиотеку, экскурс в классику старины или хотя бы озвученную мысль классики, которой всегда заполняются открытые души. Ни на одном канале не было морального фильтра, ни слова о книге, ни одной экранизации литературных произведений, ни одной житейской мудрости и света.
Вся реклама шла с ядом, передачи заливались кровью, тщеславием и трупами, садизмом, грязным предательством, откровенными ****ями, удачным обманом ближнего своего, постоянным приготовлением иностранной жратвы с вычурными названиями, которой невозможно насытить ни одного простого рабочего мужика, пустой болтовней о том, как вылечить рак и правильно вставить в женские трусы прокладку с крылышками пятнадцати видов, самолюбованием стареющих озлобленных идиоток с подвешенным языком после двадцати операций на изуродованных лицах. Бездуховность ежедневно рождала полную безнравственность. Гагарина это всё накаляло и кипятило до беспомощной злости…
Когда в эфире произносилась совершенная антилогичная сатанинская фраза «платная скорая помощь», Гагарин замирал на мгновенье, а затем поливал невинный японский телевизор на все лады трехэтажным матом от всей чистоты его логического ума и сердца. Он, как ребенок, тысячи раз кричал в экран во время всех кулинарных шоу, чтобы новоприбывшие умничающие бабы с распущенными патлами, и близко не подходили к салатам, мясу, сковородкам и кипящим кастрюлям, куда и сыпались эти самые волосы. Его изводили картинки, когда готовящий пищу повар-любитель чесал свою голову, трогал пальцами нос, поглаживал бороденку и затем быстро вынимал макароны и сыпал их в кастрюли. Дикая некомпетентность редакторов и режиссеров этих кулинарных программ доводила его до желания всех их пустить на тефтели…, а когда начиналось очередное представление, Леонид Михайлович громко хохотал и весь дрожал от туполомной истерической демагогии ведущих…, похожих на пластилиновых мух с закатанными от самопомпезности глазами и постоянно перебивающих, самовлюбленных, косноязыких двоечников в пиджаках для «мариконов» и проезжих цирков шЭпитЭ…
- Лживые чумардосы, что у вас с интеллектом? – с азартом кричал он в экран и закуривал новую сигарету, выпуская дым в сторону экрана.
А однажды он так завелся под очередную грязную сплетню ведущего Малахитова, что бросил половину горящей сигареты прямо в пространство водной глади бассейна, что было совсем против давно установленных строгих гигиенических правил.
Это был его личный протест против кем-то созданной армии гнилых деструкторов на ТВ. Протест громкий и никем не услышанный, кроме ласточек в гнездах под потолком, против изобилия совершенно дегенеративной человеческой накипи на ТВ. Должен же был хоть один человек вслух высказать свое мнение по поводу порнографии на совсем уже голубых экранах…?
3
И в этот же день в районе кухни все забурлило и задвигалось, как и было заранее заказано сверху. Стуки и грохот тщательно вымытых кастрюль отличались друг от друга верхней нотой «Си» и нижней «Фа», но повар думал, что именно он заказал эту мелодию, как праздник без изъяна и был в этом совсем уверен. Логическое начало руководства процессом возглавил, как обычно, бывший строгий кок-профессионал, он же давно сухопутный мастер: знающий, умеющий, вникающий и вычисляющий слабые стороны каждого помощника по жарке, парке, нарезке, варке. Гагарину он понравился сразу ещё при визуальном выборе повара, он глянулся своей железной уверенностью и профессиональной не суетливостью. В доказательство своего международного мастерства Дундук быстро приготовил двухэтажную яичницу в центре половинчатого бублика с тмином и обильно засыпал её природным материалом для выработки спермы, то есть, посеченным сочным обыкновенным пучком петрушки с чесноком. Леонид Палыч еще тогда хорошо разумел, что известный кукольный персонаж, русский клоун Петрушка, всегда имел отношение к петрушечной траве афродизиаку, в чем очень многие мужчины параллель до сих пор провести не могут, из-за не чтения многих умнейших книг по фундаментальному «мужчиноведению». А разве мужики слышали о такой полезной науке? А надо бы им докопаться до решения своих неудобных тихих проблем. (Неудобные проблемы существуют у каждого варящегося в собственном соку личного одиночества).
Сам же товарищ Дундук, напомню, бывший искусный кок на заокеанских круизах, был правильным организатором любых кухонных коллективов, презирающим любое амбарно-крысиное воровство. Имея колоссальный опыт различных кухонь, он понимал, что без воровства все равно никак нельзя из-за великого фундаментального человечьего закона «само присвоения чужого и удовлетворения своей гордыни». Он всегда исполнял все заказы вовремя, под запись, под вкус, под благодарность о чревоугодии, под антураж восприятия действительности и, наконец, под кайф. (Кейф – слово арабское, означающее – удовольствие).
Пустое и тихое пространство большой кухни, забитой новеньким оборудованием фирмы «Bosch», многочисленными кастрюлями и сковородками наполнилось народом еще днем, когда лучи солнца еще обнимали все окрестности и продолжалось визуальное восприятие мира.
Люд был разный, но всех их объединяли два золотых качества: первое - ни у кого не было семижды проклятого мобильного телефона, и второе - они искренне любили любой труд во имя самого труда, что уже являлось редким проявлением современного «человека ныне живущего». Эти люди, рожденные у таёжных мест, созерцавшие закаты и восходы у горизонта над душистыми соснами и пьющие чистые родники у больших кремневых валунов, имеющие многовековое понятие о чистоте отношений девушек и юношей, умеющие точно швырнуть топор в голову волку и знающие сто видов грибов и двести видов таёжных ягод наизусть, все эти люди имели чистые глаза без вони наживы, предательства, наушничества, воровства и самолюбования. Местный народ был редкий и чистый, никогда не видавший ядовитой чужеродной кока колы, не имеющий понятий о сырной плесени на молочных продуктах и говорящий то, что думает. Аристарх Дундук имевший рабочий мозг и въехавший быстро в задушевную чистоту и стерильность окружавших его людей, давно поубавил свой пыл материться и всегда громко наслаждался работой местного коллектива, горько вспоминая ту людскую сволочь принятую по различным «жирным протеже», которая на круизных лайнерах была без воображения, пила с него кровь, лимфу, ворованную чужую водку и даже черные нити его родных нервов, наматывала на невидимые барабаны и катушки личного удовольствия. Главный повар был рад радёшенек настоящим людям в его управлении. Он ликовал от наличия людской чистоты, которую сейчас днем с огнем и даже с прожекторами ВВС не найти…
Дундук быстро вскочил в пространство кухни, построил всех в линейку и дал команду осмотра кожных покровов рук и ногтей. С чего, собственно, и должна начинаться любая правильная каноническая кухня от Ватикана до самого дальнего кафе и ресторана. Мгновенно из двадцати семи человек, одиннадцать он сразу же отбраковал как кроликов и отправил стричь ногти до основания, сопровождая свои команды мягкой лекцией о разнице ногтей живого шимпанзе и человека разумного. Через тридцать три секунды он отправил двух девок подобрать висячие, как веревки от виселицы лохмы и одеть белоснежные платки на головы, читая уже другую мини лекцию о грязных или чистых женских свисающих волосах, которые на любой кухне мира всегда являются чумой и иногда плохо различимой сюрпризной заразой. Дундук не жалел своё воображение и слова, напоминая всем сразу сакральный смысл приготовления пищи, а не телевизионной пустоты по всем бездарным кулинарным каналам. Когда же все вернулись с подобранными волосами, стриженными ногтями и тщательно мытыми ладонями, он продолжил:
- Всем спасибо, что откликнулись и пришли к нам на помощь. Обязан вам объявить, что вся работа по приказу хозяина будет щедро оплачена в конце работы. Деньги для каждого из вас уже разложены в конвертах в сейфе и подписаны вашими именами. Никто не уйдет отсюда без вознаграждения, потому что это невозможно. Оплата любого труда- это постоянный закон хозяина! – громко, по полковому объявил Дундук, понимая, что денежная мотивация- есть правильный посыл на современный своевременный подвиг, если нет идеи самопожертвования во имя какой-то идеи самопожертвования.
Не поверить ему было нельзя по душевному воспитанию и вере в человека серьезного, а не блудливую поварскую гнусь с немытым руками и такими же амбициями.
- Глаголю для всех, кто дружит с мозгами и с совестью. Как обычно без меня никто и никогда в рабочем процессе не добавляет никакие добавки: соль, лавровый лист, имбирь (ваш вах садж), сахар, анито, перец любой, льняное масло, лимоны, гвоздику, чеснок, куркуму, махидай, лапример, шахи, розмарин, уркус, шалфей, тимьян, любисток, одуванчик, петрушку, хрен, эстрагон и остальные травы-корешки всех понятий, направлений, благоуханий и предназначений. Это делаю только я - Пять раз Лауреат Мирового Конкурса Поваров в Париже! (хвастанул повар и улыбнулся в душе). Кто притронется к почти святым банкам с травами без моего разрешения, улетит отсюда навсегда и получит репутацию дурака или очень тупого человека. Настоящую животворящую консистенцию к любому блюду добавляю только я, оформляю блюда тоже только я, а нарушивший это простое правило остается без денег и выгоняется из кухни навсегда к чертовой бабушке или чертовой теще, что еще хуже. Во время приготовления заказа для хозяина никто в суматохе тайком не бухает и не курит. Кто вернулся из туалета- сразу моет руки хозяйственным мылом, затем душистым мылом и руки мне на осмотр. Кто украдет крошку с камбуза…, э-э-э…, извиняюсь, с хозяйской кухни и будет пойман, пишите письма в никуда.
Все смотревшие и слушавшие повара нахмурили брови и сделали недовольные лица.
- Заметивший, заподозривший и сообщивший несвежесть любого приехавшего продукта будет поощрен. Увидевший воровство и ничего не сделавший пусть беседует со своей совестью, она ему и судья. В это самое время, товарищ иуда будет курить пустую осиновую палку вместо папиросы «Беломор Канал», пока вы будете толковать чужие поступки и сражаться со своим внутренним миром, - громко изгалялся Дундук, - все вопросы сразу мне, все сомнения тоже мне, инновации ваших мыслей и дельные предложения опять мне, любой вопрос получит ответ мгновенно. Всем работать в ракурсе поставленной ему задачи, ничего не придумывать от себя. Советуйтесь…, я всегда буду рядом, кто слаб умом, предупредите меня об этом, я вас заменю…, на веки вечные до упадка очередного анероида Гермеса на землю!
- Мы, Аристарх Иванович, отродясь чужого не брали, такого никогда не бывало…, у нас народ с понятиями…, вы это зазря так…, забижать нашенских нехорошо! Говорите вы как-то не по-нашенски, с заковыками…, народ у нас не курящий и не пьющий, народ староверный по сознанию божьему, а то, что руки не мыты, так это от трудов постоянных. Мы завсегда помоем и чистым полотном вытрем, - громко сказал здоровый мужик с бородой и огромными кулаками.
Аристарх на две секунды замолчал и продолжил уже в другой модуляции голоса, более мирной…
- Признаюсь вам честно, воровства здесь никогда не было и, если я своими подозрениями кого из вас успел обидеть - прощения прошу и сильно каюсь, потому что я такой же человек, как и вы, только больше повидавший, и ни хрена во мне такого особого нету…, подумаешь какой-то там повар с дипломами! Я же не только повар, я еще и простой человек, такой же, как и вы, как и мы все. Это я так, к слову…, чтоб нам всем веселей работалось, так сказать…, для затравки настроения…
Народ улыбнулся и сразу же принял задушевность повара, понимая его ответственность перед Гагариным.
Дундук улыбнулся тоже, почесал гладко выбритые щеки и такой же чистый затылок, посмотрев на теплую тушу только что быстро убитого бычка, висящего на крюке без шкуры. Вытерев руки чистым полотенцем, профессиональным движением он вытащил большой нож из бокового кармана и полоснул им по боку. Тронул свежий надрез с кровью двумя пальцами и медленно притронулся к большой капле языком. Вкус крови был специфическим и пах быстрым уходом в мир иной, описанной только в одной старой книге - «Вкус крови» (пособие грамотным королевским мясникам), которую никто не читал в виду её дефицитности и страшной редкости. Ножичек, пустивший капли крови, был непростой из тракторной рессоры скроенный, из специального метала советской страны. Сталь ножа была вязкой, пилильной, хорошим камнем заточенной и острой, как бритва еврейского парикмахера дяди Гены в 1965 году. Все, кто находился на кухне, внимательно наблюдали за действиями повара.
- Это был молодой бычок, питался сочной травой, свежим воздухом луга-разлуга, водой родниковой в изобилии, умер быстро, гуманно, неожиданно, в крови нет горьковатого вкуса выброса предсмертного адреналина. Желудок здоров, никаких комбикормов или проклятых добавок, сердечный насос здоров, на копытах остаточные следы земли и травы, то есть, нет следов постоянного загона. Образ жизни: гуляющий полевой и вечерний загонный, мясо душистое, мягкое, глаза закрыты плотно, уходил в мир иной быстро, без страха и без мучений. Прими, Господи, его душу во имя пропитания рабов твоих! – не спеша, громко и внятно произнес повар и вставил большой нож обратно в карман, вытерев лезвие чистой тряпочкой с какой-то красивой печатью на уголке.
Все кухонные помощники слушали молча, давно понимая, что перед ними человек знания своего дела. Отсебятинский и очень продуманный инструктаж товарища Дундука на кухне олигарха Гагарина всегда отличался конкретными новостями о будущем прогрессе результата, наказании или поощрении, что всегда производило впечатление на любую аудиторию в замкнутом рабочем пространстве. Дундук знал, что делал, он знал любой народ лучше, чем скучные лекторы внутри себя, желающие глупых аудиторий и денег, а не прогрессивных знаний в редких студенческих головах длинных оконных аудиторий…
С улицы раздался сигнал, широкие двери распахнулись и перед всеми явилась большая местная машина со знакомым водителем дядей Мишей за рулем, подающая свои задние закрома, набитые ящиками. Мужики стали дружно сгружать и ставить все в один рядок. Ящики с надписью - «Рыба» пошли налево, с надписью- «Мясо и Птица» ставились справа. Верхний картон открывался, и повар медленно рассматривал содержимое. Каждой рыбке он приподнимал жабры, трогал и подносил палец к носу, отрывал одну чешуйку на боку и смотрел на тыльную сторону. После одобрительного жеста рукой ящики забирали и уносили к разделочным столам. Покончив с рыбой, он начал инспектировать мясо, трогая пальцами плоть и сухожилия. Отрезав кусочек жира от задницы утки, он бросил его на раскаленную сковородку и стал слушать и смотреть. Поймав вилкой этот кусочек, Дундук откусил и медленно переживал, делая загадочное лицо. При этом процессе у повара был мечтательный вид художника перед чистым полотном будущего натюрморта. Дундук прожевал, выплюнул с большое ведро кусочек утиного жира и сказал:
- Свежак…, эта утя питалась по божьим законам для настоящих экологических уть…
Посмотрев на ящики с битой курицей, кроликами, зайцами и гусями, он быстро переместился туда, каждую тушку трогая руками…, перебирая перья, заглядывая в глаза и нюхая птичьи и заячьи задницы. Он знал, что он делает…
- Эта курица правильная и эта тоже…, жир янтарный, природный…, - продолжал Дундук, - а вот эти гуси свежие, нашинские, только недавно забитые, жирок хороший, свисающий на попке, в клювах остатки камешков…, не кормили современным дерьмом, сами паслись на бережке, - громко сказал повар, пошарив пальцем остатки в клюве третьей жирной утки. Так-с…, а вот психическое здоровье данной курочки в норме, это я вам как куриный психиатр заявляю! – пошутил повар и продолжил осмотр.
Аристарх еще размял какой-то песок пальцами, взял тело новой утки и поднес к носу её заднюю часть…, понюхал.
- То, что надо, трэбьен и натюрлихь! Обдирайте…, все перья в мешки…, конфорки зажечь…, осмолить всю птицу, чтоб ни одного остяка не нашел, тушки на разделочные доски в рядок…, голова к попке, попка к голове. Три человека стать и потрошить всю птицу, желудки, сердца, печень и желтки отдельно в миски по названиям. Кролей и зайцев не трогать…, я сам их вскрою и разделаю. Серега!
- Я! – быстро отозвался коренастый парень и сделал шаг вперед.
- Молодец! Бери нож и по моей схеме на разделку всей птицы. Схема на стене номер 18. Помнишь, чему я тебя учил?
- Так точно…, все помню, Аристарх Иванович! – ответил Серега и закатал рукава.
- Шеф! – воскликнул парень в чистом фартуке возле ящика с яблоками.
- Чего тебе надобно, отрок?
- Эти яблоки с темными пятнами! – воскликнул парень.
- С темными пятнами, говоришь? Посмотрим…, такс, хвостик натуральный, глубина кратера природная, запечатанных дырок от проникновения червя нет, один бок сменил цвет, другой бок имеет цвет натуральный чистый, боковые линии природные, эти яблоки напились солнечных лучей вдоволь. Проверь каждое...
- Понял! – ответил молодой приёмщик.
- Дорогой, Игнатий Савелич! Бери двух мужиков, заточите три топора, девять ножей и начинайте шкерить всю рыбу, разделка по моей морской схеме, схема на стене…, таблица номер 10. Щучьи головы не отрезать, целиком будем подавать. Уже поставить пять «цистерн» с водой на огни…, быстро! Рыбу филеить, как я учил…, все кости сломать и вынуть, хвосты, головы и плавники в отдельный шкварник. Список рыбы для разных блюд у вас перед глазами. Очистить, выпотрошить, разложить по списку в кастрюли. Головы всех лососевых отдельно в сторону…, я сам их заделаю. Кабанью тушу потрошить и на разделку, голову отделить, дальше не трогать…, головой я лично займусь. Девушки идут на фрукты и овощи. Мне нужно десять килограмм чищенного лука, двадцать килограмм моркови, пять свеклы, сорок пять картошки…, весы у вас перед глазами. Две девушки на промывку зелени…, уже чистую зелень на подносы. Мне нужно четыре литра лимонного сока и мелконарезанная цедра. Давите, режьте! Три килограмма чеснока очистить и бросить в кастрюлю. На чесночных зубках не должно быть ни единого пятнышка. Перец весь вычистить и вымыть, чтоб внутри ни зернышка не было. Все за работу…, коллектив, начинаем быстро и качественно трудиться! - выкрикнул Аристарх, хлопнул в ладоши несколько раз, как конферансье и все пространство большой кухни зашевелилось, загремело, зазвенело…
Дундук был похож на восьмирукого осьминога, успевающего везде. Это и было его прозвищем на корабле. Он выхватил другой любимый нож, купленный однажды в порту Гонолулу за один доллар, и быстро отрезал головы тридцати уткам. Затем отошел в сторону, достал из кармана блокнот и стал внимательно читать. Несколько раз он делал какие-то пометки.
Через несколько минут в кухню занесли три клетки с павлинами. Их поставили на пол. Рядом стоял широкоплечий человек с пустыми стеклянными глазами, не выражающими ничего. Он был похож на ходячий монолит. Расстояние между его бровями и волосами на коротком ёжике было чрезвычайно коротким, что сразу же бросалось в глаза. Одет он был в неопрятную куртку, старые советские милицейские галифе с тоненькой красной полоской по бокам и грязные, давно не чищенные сапоги. От посыльного пахнуло сеном, водкой, плохими мыслями и необъяснимой тревогой…
- Павлинов привез, ё-моё! – безразлично сказал человек и достал бумажку. – Здесь чирканите для отчетности перед директором зоопарка, а то, как говориться…, э-э-э-э, порядок нужен во всем, так сказать…
Дундук подошел и поставил на мятой бумажке число и свою привычную закорючку с изуродованной буквой «Д» в начале. Затем он нагнулся и взглянул на живых птиц с длинными хвостами, которые высовывались из клеток на целых полтора метра. Павлины безразлично моргали и не понимали ничего о своем ближайшем будущем.
- Повар! – обратился неопрятный человек.
- Да! – машинально бросил Аристарх, не отводя глаз от павлиньих хохолков.
- Если вы будете их готовить на стол, то их надо бы сначала убить, а павлинов убивают не так как курицу, индюка или уток. К такому убийству нужен особый подход. Я знаю, как правильно убивать павлинов. Предлагаю вам свою помощь прям сейчас…
- О…, да вы, я вижу, настоящий первооткрыватель Америки! Это очевидно, что мы будем их готовить и на стол подавать живыми этих птиц никто не собирался. Это само собой разумеющиеся вещи, черт побери! – быстро ответил Аристарх Иванович и, вглядевшись в глаза посыльного, отметил странную вещь. Зрачки его глаз быстро сужались и расширялись.
«Странно…, очень странно, на наркомана под химическим исполнением он точно не смахивает! - подумал повар и насторожился.
Аристарх Дундук за свою бурную жизнь, связанною с кухонной операционной для любых видов животной еды, видел много и удивить его хоть чем-то было невозможно. Аристарх был настолько правильным поваром канонической кухни, что предпочитал никогда не мучить ни рыбу, ни животных, а отправлять их в мир иной быстро и с сердечной благодарностью вслух. Тяжелый взгляд посыльного из зоопарка, всколыхнул внутри что-то нехорошее…
- Ой, я вас умоляю, а что такое необычное может быть в том, чтобы отправить на тот свет павлина? Птица, как птица, только хвост красивый. Ему что нужно гильотину привезти или отравить каким-то редким ядом? Если я чего-то не знаю, то первейшее мое правило обязательно научиться. Итак, таинственный посыльный, расскажите на словах, как нужно убить павлина, прошу вас великодушно преподать мне новенький урок, а то я новичок и многого не видел и не знаю…
- Это надо…, это самое…, взять веревку, обмотать вокруг его шеи и долго душить, это самое…, чтобы он трепыхался…, - с зарождающейся улыбкой садиста начал посыльный, все так же быстро сужая зрачки.
-Ага, вот оно что! Достаточно, урок я уже усвоил. Да вы, гражданин, давно в церкви-то были? На вас висит гомицидомия. Это называется именно так. Вас понял…, большое спасибо, что навестили нас и за доставку птичек. Всего вам доброго...
- Повар, а что это за словечко такое ты сказал?
- Правильно, я повар, а не лектор общества «Знание». Идите в библиотеку, берите справочники, задавайте вопросы людям, читавшим книги, ищите и обрящите эти самые знания. Это было бы очень легко спросить и сразу же получить ответ. Я все ответы искал самостоятельно всю свою жизнь, и никто мне руку помощи никогда не протягивал и знаниями не делился. Директору зоопарка большой физкультурный привет и очередного приятного аппетита!
Повар понял, что перед ним стоит самый настоящий садист-убийца с одним из четырех признаков на лице. Потому что от дегенеративных признаков никуда не деться - или они есть, или их совсем нет…, а третьего никогда не дано.
У настоящих поваров, отработавших на кухне более двадцати лет, складывается особое носовое чутье. Они, как дирижеры больших оркестров, слышат фальшивую ноту, чувствуют запахи намного лучше среднестатистического рядового человека. После ухода странного человека Аристарх подошел в то место, где стоял посыльный, закрыл глаза и втянул в себя воздух. Он услышал запах безысходности и горечи вперемежку с раскисшей серой и дымом папирос. Это было дуновение постоянной навязчивой смерти на пыльных велосипедных колесах.
4
Иосиф Шафранский, известный в узких кругах под уважительным позывным «Зодчий», вел тихую одинокую жизнь с ежедневной прибылью из разных мест. Природа подарила ему неприглядную лысую внешность, но при этом вставила в голову настоящий рабочий двигатель, который постоянно занимался вырабатыванием полезных мыслей и интересных идей. Шафранский находился в том редком состоянии, которое означало - «находиться в постоянной готовности воспользоваться случаем». А если считать, что любой случай - это мимолетная встреча с Богом, то таких встреч у Ёси было превеликое множество. Он даже к ним уже привык, хоть и относился всегда с недоверием, как бы задавая себе мудрый вопрос: а настоящая ли это встреча или все-таки чья-то подстава? Человек он был весьма осторожный, рассудительный и всё анализирующий. Таким образом с годами у него выработалось, так называемое, чутье ко всем, кто принес любое слово, но не может оформить в мысль и положить на тихий конвейер прибыли. Как говорил сам «Зодчий», ему всегда помогало шестое правило самого Нестерова, которое читающему народу пояснять не нужно и так народу все ясно, народ же, читающий…
Леонид Павлович Гагарин высоко ценил умственные возможности Шафранского по двум весьма частным причинам. Первая: так мыслить самостоятельно он не умел и признавался в этом честно сам себе и вторая: Иосиф был настоящим создателем перспектив и настройщиком обстоятельств. Услышав оброненную кем-то фразу, он мог быстро облачить ее в нужную форму с реальной перспективой прибыли. Словом, он был человек нужный и редкий. Как обычно, во всем большом государстве не нашлось человека, который распознал бы потенциал Шафранского, услышал бы его слово и дал реальную оценку его мыслительному аппарату. Не нашлось такого человека, облаченного властью, как это и задумано свыше, потому что люди в мягких креслах наверху, от которых зависит поворот судеб простых просителей, понятия не имеют, как работает зеленый свет светофора их собственной судьбы, не то что чужой…
У самого Шафранского, как у многих тихих и одиноких людей этой земли, была своя молчаливая привязанность. Он ухаживал за двумя бультерьерами Асей и Вико, которых ему подарили пять лет назад ночью пьяные милиционеры у дачного поселка. У обоих бело-розовых, кем-то брошенных на погибель щенков, один глаз был закрыт черным пятном, что сразу же читалось как генный всплеск чистоты породы и поднимало их цену до водонапорной башни, но ни очень уважаемые пьяные милиционеры, ни очень умный Шафранский об этом даже не догадывались, потому что не были начитанными профессиональными кинологами. Этих двух однояйцовых собачьих близнецов, а может быть и разнояйцовых, девать было некуда и умный одинокий Шафранский с лицом шустрого землеройного хомяка отнес их своему соседу в морг. Сосед был человек гедонистический и громко плюющий в реализм сучьего мира густой алкогольной слюной. Щенков бультерьера Заздрюкович (так была фамилия соседа) принял как своих родных и там они давно прижились, уже разменяв третий годок. Умный Шафранский понимал, что настоящий морг для воспитания двух безбашенных бультерьеров- это очень полезное местечко для взращивания. А Заздрюкович этого даже не подозревал, будучи человеком приземленным до уровня ямных стоков у дороги.
Дело в том, что собаки, проживающие возле изобилия мертвых тел, вкушают запахи и эманации тех самых разнообразных трупов, в свою очередь, дающих бесстрашие и узкую направленность укоренившейся рефлексов во время собачьих боев. Вопрос этот изучен умельцами-кинологами еще не до конца, но доподлинно известно, что если бультерьеру подсунуть котенка, облитого куриной кровью, то и котенку, и будущему такой собачки придет полный кирдык и грустный конец. А когда такие собаки живут в постоянном запахе мертвечины и им добавляют в пищу жженный сахар в малых дозах с окровавленными легкими коровы, то дальше описывать бесполезно, дальше бесконечная тема: гимн обязательной смерти на безнадеге и на фиолетовом кончике судьбоносной иголки, где и сидят сразу пять мохнатых бесов…
Собаки за полных пять лет оформились в крупную безжалостную сволочь и от каких-то высших собачьих богов через тренера заимели несколько омерзительных привычек. Когда их выставляли на собачьи бои в паре против огромных маститых псов, Ася сразу же отгрызала нос любому сопернику, вызывая шок и большую кровопотерю, а Вико отгрызал яйца или перекусывал заднюю ногу, исполняя треплинг до судорог в шее. Эту схему уничтожения воспитал и вдавил им в мозг добрый молдавский тренер-кинолог, бывший награжденный пограничник, отличник боевой и политической подготовки, знающий рефлексивный мир любой собаки и их туманные представления о человеке. В течение нескольких лет он вывозил парочку в поле и выпускал туда настоящего живого козла или козу. Нос животных, междуножье и задние ноги он смазывал куриной, свиной или телячьей кровью. Когда несчастный козлерог, ничего не подозревая, начинал пастись в пшеничном поле и мирно жрать колосья будущего хлеба, Аська и Вико бросались к нему, отгрызали нос, уши и ломали челюстями ноги. Зрелище было кровавое, изуверское и отвратительное. Последний экзамен они сдали на большой свинье, выпущенной в лесополосу. Ей сразу же отгрызли носовой пятачок, все четыре ноги, уши, хвост и Вико выдрал кусок правого бока, тут же его сожрав в сыром виде. Как вспоминал контуженый и «очень раненый в голову» веселый молдавский кинолог-пограничник: «… на истеричный визг убиваемой собаками свиньи у дороги останавливались легковые машины и дальнобойщики, чтобы послушать эту мелодию смертельного оперного пения…».
Парочка из человеческого морга была известна узкому кругу любителей собачьих боев и приносила Шафранскому хорошие доходы, за что он с заботой относился к узкоглазой Аське и холеричному Вико, который все время имитировал фрикции на родной сестре. В дополнение к еще не полному набору достоинств собак у обоих булей был низкий болевой порог, поэтому они смотрели на жизнь глазами безнаказанности, сладкой ненависти к окружающему миру и желанием загрызть еще кого-нибудь для крепких снов под столом с новым человечьим трупом. Когда не было боев, Шафранский лично привозил в морг две окровавленные коровьи головы, совсем недавно отрезанные пилой на бойне. Милые собаки быстро расправлялись с изысканной едой, разгрызая коровьи челюсти, рога и заглатывая даже зубы. Это были реальные экспериментальные убийцы без страха с напрочь уничтоженным чувством самосохранения и любыми проявлениями тормозов.
Машина быстро скользила по трассе, иногда выбрасывая из луж дождевую воду на обочину. Шафранский сидел за рулем джипа, внимательно поглядывая на дорогу, вслушиваясь в какую-то загадочную фугу Баха и иногда поглядывая назад, где на кожаном сидении в полудреме лежали Аська и Вико, обнимая друг друга передними лапами. Они почти спали, не имея ни малейшего понятия, что их ожидает впереди. Морды собак были в многочисленных шрамах, уши порваны, глаза закрыты, животы мирно поднимались и опускались. Жизнь продолжалась и это воспринималось как данность, но собакам было все равно. Шафранский съехал с трассы на проселочную дорогу возле полосатого зеленого столбика с номером 128. Отсюда и начинались огромные гагаринские владения, как у знаменитого маркиза Карабаса, о котором помнят все бывшие советские дети, а современные не знают ровным счетом ни черта. Через каждые пять километров у дороги висел плакат:
«Частная собственность. Без разрешения въезд запрещен».
Под предупреждающими красными словами был черный силуэт автомата Калашникова, исполняющий свою обычную роль запугивания всех пришлых, глупых и заблудших. Зодчий нажал на другую кнопку магнитолы и оттуда полился текст строгим уверенным голосом профессионала:
… и в дополнение к предыдущей лекции, хочу заметить и сделать акцент вашему вниманию, что каждый человек, приблизившись к незнакомому индивиду, всегда испытывает внутри себя Нечто. Это напоминает остановку перед новыми воротами без забора, их нужно либо открыть, либо обойти, уйти и забыть. Первое, что происходит с любым организмом, - это сбор визуальной и ауди информацией для набора достаточной информации и удовлетворении любопытства. Это нормальная человеческая реакция на появление всего неизвестного. На самом же деле- это показатели эманаций и раздражения, сигналящие либо в положительную, либо в отрицательную сторону. Есть еще и третий вариант: человек вам полностью безразличен на тонком уровне восприятия и нулевой оценки его появления перед вашими глазами и вашим телом. Сбор информации заложенный в нас - это только первичное получение ассоциаций и внутренних утверждений. Визуализация, звуки, запахи, хорошо и плохо, нравиться, не нравиться, пролетает в доли секунды при первом контакте.
На ваш ранний запрос: существуют ли признаки полноценного убийцы на лице человека, отвечу утвердительно и категорично: да, существуют! Их всего четыре и ни одним признаком больше или меньше: полноценных, визуально читаемых, безошибочных и проверенных на всех убийцах-маньяках за последние сто лет психиатрии. Мало кто задумывается над тем, что все психофизические показатели девиантов, то есть, людей с отклонениями, были аккуратно сняты, задокументированы и внесены в особую книгу для специальных библиотек закрытых научных заведений. И это вполне закономерно, потому что глубокий анализ того, что не касается именно данного человека, никогда не работает…
Кто едет в метро утром и переживает за голодных бельчат в дупле сосны в лесах Внуково? Скажу сразу – никто, потому что голова забита другим. Кто задумывается над железной аксиомой: если в городе стали открываться новые ломбарды, то в городе стало больше бедных и очень нуждающихся людей. Никто. Потому что анализ происходящего- это либо укоренившаяся с детства редчайшая, полезная, жизненная привычка, либо полное ее отсутствие до конца жизни. У каждого растения было время семечки, которая исчезла навсегда, оставив свою, заложенную логику, либо, не оставив ничего… Итак, признак первый: он считывается с близкого расстояния с глаз любой особи. У нормального человека зрачок сужается и расширяется медленно по двум причинам. Первая: яркость света, попадающая в глаза, вторая: физическая боль, сигналящая в головной мозг о нарушении спокойного функционирования организма. У любого девианта зрачок сужается и расширяется быстро при любых обстоятельствах. Это заложено природой, доказано и описано в семнадцати томах психиатрии. Это многократно проверенный факт на тысячах убийц с отклонениями и кровавым прошлым. Признак второй…
Шафранский выключил магнитолу с редкой и полезной лекцией от специалиста и остановил машину перед воротами. Позади его правого плеча появилась любопытная морда Вико, пасть была открыта, показывая клыки и мощные клинчевые зубы, язык дергался от частого дыхания, глаза изображали полное безразличие и пустоту. Сонная Ася продолжала лежать на заднем сидении джипа. Ее бледно-розовый живот, утыканный розовыми сосками, поднимался и опускался в малой амплитуде. Шафранский повернул голову и посмотрел на суку бультерьера. Он вспомнил, как однажды мимо него и Аськи проходила бабушка с внучкой. Тогда маленькая девочка, будучи еще не испорченным окружающей средой человеком, громко и восторженно воскликнула:
- Бабушка, бабушка, смотри…, смотри, идет собачка –мышка!
На что «добрая» бабуля дернула ее за руку и зло ответила:
- Пойдем быстрей, она больная!
Грустный мир опытной бабушки быстро победил мир детского воображения, употребив только одну штампованную фразу без каких- либо доказательств. Мнение внучки, ведомое бабушкиным выводом, в один миг изменилось и еще один пункт детства исчез сразу и навсегда.
Шафранский погладил плоский череп Вико и улыбнулся. Он знал, что его собаки проживают сегодня последний день на земле. Он это знал и поймал себя на мысли полного внутреннего безразличия к судьбе двух созданий. Позади послышалась громкая песня какого-то певца с гнусавым голосом всезнайки тюремных миров. Три простых гитарных аккорда сопровождали текст, делая песню еще хуже и глупее. Глаза Шафранского сузились и выстрелили в зеркало заднего вида, он увидел улыбающееся лицо Сталь Александровича Гурго за рулем английской машины, а рядом с ним какое-то размытое лицо с красным помадным пятном в центре и много, очень много белых крученых волос.
«Новую игрушечную суку заимел…, это чтоб глазу было приятно и свое огромное Эго насытить перед другими…, знаю я вас, Сталь Александрович…, сластолюбец!» - мелькнуло в голове у Ёси.
Эти белые вымытые кудряшки трогали холеные руки, выглядывающие из какого-то яркого одеяния с меховой окантовкой то ли легкой шубы с богатыми вставками, то ли вычурного палантина, то ли и того и другого вместе взятых. Девушка внимательно прихорашивалась, разглядывая свое лицо в подсвеченное зеркало над головой. В её движениях была поспешность, напоминающая последние приготовления перед премьерным спектаклем. Обыкновенные золотые браслеты ёрзали по её запястьям вниз и вверх. Она готовилась к выходу на чужие взгляды, оценки и погружение в новую обстановку, чтобы ловить чужое внимание, подпитываться им и держать позвоночник на уровне победительницы. Песня быстро исчезла из воздушного пространства, и машина просигналила три раза. Это было приветствие впереди стоящей машины и одновременное звуковое послание охране открывать ворота.
Сзади за поворотом показался бордовый джип Роберта Энгельса, который тоже быстро подъехал и остановился. Перед воротами уже стояли три машины. Две половинки мощного железа, испугав воробьиную семью и две вороны, беззвучно открылись и Шафранский нажал на педаль. Вико увидел в окно двух овчарок и моментально взбесился. Он прыгнул на закрытое стекло и стал хрипло лаять, забрызгивая все слюной. Сзади поднялась Ася и бросилась к нему. Они вдвоем царапали лапами стекло и заливались истерическим лаем в сторону собак охраны. Это был не совсем лай, это был визг настоящей обиды вперемежку со щелканьем мощных челюстей. Були рвались в бой и жаждали крови и победы. Овчарки наблюдали, молча стоя возле правой ноги сопровождающего. Это были тренированные собаки для ночных патрулирований большой территории. Состояние лая на собак и людей было у них вытравлено долгими рефлексивными тренировками. Они были опасны своей тишиной и непредсказуемостью. Шафранский поднажал на газ, и машина ускорилась вперед. Вико и Ася через минуту успокоились и, облизывая морды друг друга и тяжело дыша от внутреннего жара ненависти, снова улеглись на пол.
5
Природа благоухала. Прекрасный осенний день будоражил все вокруг. Яркие лучи солнца освещали рыжих белок на соснах и лоснящееся лицо толстого человека в черной машине. Фотографически точные тени отдельных дубов пересекали асфальт, раскрашивая его в причудливую полоску. Два зайца быстро метнулись через дорогу и скрылись в кустах, совершив два последних больших прыжка, которые выдуманному деду Мазаю и не снились. Это были не зайцы, а какие-то спринтеры особого выводка на тройном забеге. Водитель машины азартно просигналил им во след напугав серых еще больше. Асфальт уходил вправо от входа на проселочную дорогу к ближайшей деревне, протоптанной тысячами ног и проезженной велосипедами. Там же мелькнули четыре коровьи головы, безразлично глядевшие вперед и обязательно что-то жующие. На каждой корове под шеей болтался колокольчик - ботало, в лучших традициях заботливых стран, уважающих животноводство и коров, как самих себя, как собственное существование на земле обетованной. Недаром, давным-давно, один плачущий алкаш сказал: «как выглядит корова, то у хозяина и в башке, здеся…, коровы худы…, это не вытравить, потому как дури много, тоски, ненависти друг к другу и проклятой водки…». Это высказывание отнести к четырем коровам у дороги было нельзя, потому что все четверо были беременны, ухожены, толсты, кормлены и спокойны, а между задних ног у них болтались настоящие четырехканальные баллоны жирного свежего «производства».
Машина мелькнула мимо, но толстый человек в черной рясе обратил внимание на состояние ухоженности животных и задумался еще больше о пункте назначения.
- Олеханций, а ты знаешь, как в моей родной деревне называли мужа коровы? – с широкой улыбкой на лице спросил Амбросий от временного безделья.
- Ну…, как можно называть мужа коровы, отец родной? – переспросил водитель и взглянул в зеркало на монаха. – Конечно же бык!
- Ничего подобного! Если бы был бык, то я бы тебя не спрашивал…, это уж слишком простовато! – ответил лукавый Амбросий и почесал ухо. – Бык - он везде в коровьем стаде голова, об том знают многие людишки. А ты вот покумекай свое башкой и на вопросик-то мой дай ответ незамедлительно, чтоб я понял кто ты есть в животноводческом понятии...
- Ну, коли не бык, то…, как же тогда…? Я не знаю…
- Знамо не знаешь…, на то и расчёт, что ни ты, никто другой не знают, а я знаю, по той причине, что вырос я в той деревне, где твоего духу никогда и не бывало! – грубо ответил Амбросий, ковырнув мизинцем в ноздре.
Наступила тишина, нарушаемая только тихим шепотом двигателя машины. Насладившись паузой и молчанием водителя, Амбросий произнес:
- У нас мужа коровы называли – коровяк!
Монах громко рассмеялся тоненьким заразительным смехом. Его тело тряслось от накатов хохота и личных воспоминаний, когда он был еще худ, молод, босоног и не настолько лукав. Получив положительный заряд, Амбросий успокоился и стал разворачивать маленькую длинненькую шоколадку, шурша фольгой и предвкушая вкус шоколада во рту. Толстыми пальцами он взял милый съедобный брусок, внимательно посмотрел на него, затем в зеркало на лицо водителя Олега и, поднеся батончик ко рту, прикрыл глаза. Перемалывая шоколадное изделие в своем церковном рту, Амбросий осознавал, что его жизнь на этой грешной планете великолепна, полна всяких удовольствий и уверенности не только в завтрашнем дне, но и в будущих летах.
Возле полосатого столбика номер (128) его машина с хорошо понятным и редким номером «ИХС» свернула вправо. За рулем сидел веселый и беззаботный человек в кожаной куртке, часто поглядывая в зеркало на сидящего сзади толстого Игумена настоятеля Велиховского монастыря. Священник был тучен, а его голова покоилась на невидимой шее с тройным подбородком, заросшим густой бородой. Он не знал, что любой толстяк – это уже обманутый мозг! Его жирные заплывшие щеки олицетворяли болезнь под названием обжорство, что по канонам святого писания является грехом «чревобесия» или попросту чревоугодием. Само собой разумеется, что глаза у Игумена были маленькими из-за круглого наплыва лицевой кожи вокруг них. Сутана черного цвета лоснилась от чистоты и заботы монастырской прачечной и десятков заботливых монашеских рук. Сутана пахла заморскими порошками для стирки и слегка ладаном. Тяжелый золотой крест мирно покоился на диванном животе священника, отблескивая игрой света от очень худых рук распятого Иисуса Христа и мощных звеньев продолжения драгоценной цепи. Золотой крест священнослужителя был редким фактом того, что Иисус Христос никогда не мог предвидеть даже в самых его страшных муках сакрального похода на Голгофу. При всей его мудрости сына Божия он и представить себе не мог, что Вера в Спасителя перейдет в обыкновенное постоянное зарабатывание денег и повальную роскошь его мнимых «слуг», а он сам, истекающий кровью и с разорванными сухожилиями на кресте, будет оставаться там на тысячелетия, запечатленный в мученической позе из драгоценных металлов.
Игумен Амбросий запрокинул голову назад, закрыл глаза и внимательно вслушивался в слова хрипящего Высоцкого. Звук вылетал из японских динамиков, раздавая нюансы ушам и заставляя вникать в каждое слово. Уж больно он нравился Игумену еще со времен учебы в духовной семинарии. Сам священник помнил слова многих песен наизусть, даже лучше, чем некоторые длинные молитвы и псалмы, повторяющиеся в автоматизме и без душевности. Иногда вечерами, держа ноги в тазике с горячей водой с травами-муравами или босиком выхаживая по толстому ковру в своей просторной келье он напевал про птицу Гамаюн, которая всегда подает вежливую надежду, без которой, как известно, очень всем плохо и никуда не деться от вечных человеческих страхов…
- Погромче заделай! – безразлично приказал Амбросий и, вонзив сосисочный палец в бороду, почесал жирный подбородок острым ногтем на большом пальце.
Водитель нажал на кнопку на руле, и машина наполнилась голосом давно ушедшего гения:
…пей отраву, хоть залейся, благо, денег не берут…, сколь веревочка не вейся, все равно совьёшься в кнут, все равно совьёшься в кнут…
Гонят неудачников по миру с котомкою, жизнь текёт меж пальчиков паутинкой тонкою…
А которых повело, повлекло…, по лихой дороге, тех ветрами сволокло прямиком в остроги…
Игумен снова почесал подбородок толстым пальцем и тихонько стал подвывать себе под нос вместе с Владимиром Семеновичем. Он закрыл глаза, стал раскачивать головой влево и вправо, мягко дергать бровями от наплывов удовольствия и мужественно останавливать внутренние накаты задушевных слез. Перед глазами возникло грозное лицо старовера с бородой и топором в руке. Где-то брызгал рассвет, новенькая плаха и виселица уже стояли в лучах нового света. Легкий утренний ветерок раскачивал крепкую веревку, смазанную свиным жиром и воском для быстрейшего удушения. Рядом завыли сразу три собаки и уже в пятый раз заорал одинокий петух. Где-то был забит последний кованый гвоздь, далеко во дворах прозвучал ответ других петухов, кто-то ругался и протирал сонные глаза, утро казни освещалось солнечными лучами из-за леса. Амбросий наслаждался увиденным и всегда сожалел, что не жил в те времена, когда махнуть топориком по шее инакомыслящего мерзавца было очень возможно и просто необходимо по причине многочисленного инакомыслия в среде пропойного мелочного и воровского людишества…
Владимир Семенович Высоцкий надрывал голос и горловые связки на последнем куплете, чтобы до всех дошло доехало…, до мозга, до позвоночника, чтобы наждачной бумагой по кафелю, чтобы долго помнили его песенку давних истин…, и даже кто-то сделал выводы, помышляя о раскаянии своих тайных черных мыслишек и грязных воображений… Амбросий дослушал «Разбойничью» до последнего звука и, дернув подбородком от наслаждения и громко причмокнув губами, обратился к водителю:
- Олеханций, ставь еще разок, уж больно хорош, окаянный да разнузданный, глаголет истину, с таким и не поспоришь, всю душу в клочья изорвал, подлый…, умел кручину нагнать Володька, ершовый был богатырь по словесам, настоящий русский баюн… Пошел бы к нам в монахи в нужный час - остался б жив, токмо жисть ему была не в радость от сил его переполняющих. Истый был мужик, рукой Боговой благословенный и дотронутый. Уж коли был бы у нас послушником в монастыре, написал бы еще боле, не помер бы от душевных сил, водки и озорства. Жалею я, всегда жалею, что не свиделись мы с ним и не потолковали. Огненный был мужик, токмо на свет пришел не в свое время! – высказался Игумен и стал ожидать волшебного повторения «Разбойничьей», искоса поглядывая на распечатанную пачку французского печенья, лежащую на выкидном столике перед мини телевизором…
На экране знаменитая порно звезда Моника Раккофорте стояла на коленях напротив католического алтаря в монашеском одеянии и невинными глазами смотрела в лицо священника с глазами наглючими и даже бесовскими, выпученными от похоти и предвкушения вкусной беззащитной девы. Сразу было видно, что священник этот есть настоящая и многократно подтвержденная сволочь и веры в нем, как у подушечного клопа в правом подреберье. Он смотрел на монашку, как на свежее пирожное с клубникой, облизывая губы и что-то нашептывая с поучающим лицом и мерзкими глазами. Служительница монастыря должна была немедленно что-то сделать ради спасения своей души. Само лицо порно звезды излучало невинность и покорность, легкий испуг за свою жизнь и одновременное любопытство перед неизведанными деяниями святого отца с рожей отпетого уголовника. Фильм только начинался и титры на итальянском языке уже появились на экране. Амбросий тоже автоматически облизнулся, предвкушая веселую молитву развратной монашки и собрата по Вере без канонического Филиокве.
«Эх ты ж зараза…, священник католический и монашка тож не наша, стало быть, какая прилюбопытная сцена может быть. Ай да кассету Олиханций нашел, ай да канонник прилюбодейский…, сучий потрох…!» - размышлял Игумен, облизывая жирные губы.
Снова Игумену страшно захотелось кушать, и он поймал себя на древнеримской фразе: «хлеба и зрелищ», а также изобильных слюноотделений. Но еще раз послушать песню и посмотреть сцену «псевдобогослужения» ему не удалось, машина плавно остановилась перед закрытыми воротами Гагаринских владений.
- Черт побери! – негромко возмутился Амбросий с досадой, что доехали очень быстро и выключил телевизор, снова почесав ногтем подбородочный слой жира.
На асфальте перед самыми воротами остались комки грязи и широкие следы большого дальнобойщика, который здесь резко тормозил и заехал внутрь совсем недавно. Водитель Олег быстро выскочил, помахал рукой в камеру наблюдения и быстро сел за руль. Машина въехала на ровный чистенький асфальт до самого большого дома. За ней внимательно наблюдали три человека с тремя натянутыми собачьими поводками в руках. Собаки без остановки лаяли в сторону большого дома и на все команды и одергивания поводков не обращали никакого внимания, они хрипели, задыхались и рвались вперед. Что происходило с поведением тренированных собак никто их охраны не понимал. Что-то было в собачьих душах не так, что-то сдвинулось и взорвалось яростным негодованием…, наплевав на тренировки.
Через двадцать минут мимо того самого окаянного столбика проехало еще семь разных машин, невольно выбрасывая на повороте килограммы дорожной грязи. Знаменитая роковая цифра (128) с перевернутой вертикально и изнасилованной бесконечностью залепилась проселочной грязью полностью и на столбике осталась только троица: единица и двойка. Люди, проезжавшие это место еще позже, конечно же, не обращали никакого внимания на данный факт. Они вообще не склонны обращать внимание на любые факты, которые являются подсказками для их ближайшего будущего. Им это совсем ни к чему, им это не важно. А видимых подсказок каждый день сотни, бери читай, спасай себя и других, думай, анализируй, не критикуй, не ерничай, не думай о себе, как о божественном создании…, ибо ты просто чей-то эксперимент…, ещё и временный.
Постепенно большой двор с высокими елками и соснами наполнялся приезжим народом. На крыльце с колонами громко смеялись и обнимались мужчины, позади них из машин выходили девушки, оценивающе разглядывая друг друга и рефлекторно поправляя длинные распущенные волосы, хотя их волосы в новой заботе совсем не нуждались. За всем этим внимательно наблюдали два человека Шафранский и сам Гагарин. Из машины Энгельса вышла красавица в ярко-красном пальто, расшитом позолоченными вставками и узорами, весь воротник был расшит бисером и замысловатыми рисунками сверкающих нитей, ее волосы были собраны в большую косу настоящего пшеничного цвета. Не коса была, а редкий взращённый с детства дар льняными маслами ублаженный, в свежем молоке купаный, много раз расчесанный под вечерние красивые девичьи песни специальной дубовой гребенкой, заговоренной еще прабабушкиными словами из русских Вед. В городе такого не встретить и не сыскать. Девушка осталась стоять в стороне от всех, наблюдая за Робертом Энгельсом и внимательно разглядывая новых людей. Шафранский и Гагарин переглянулись друг с другом. У Гагарина глаз горел звездными отблесками хищника на охоте, ладони зачесались, пересохло во рту, стянуло затылок, ни с того ни с сего, дернулась нижняя мышца, сигналы головного мозга стали летать с утроенной скоростью… Он заволновался и возрадовался одновременно.
- Робик, с приездом и добро пожаловать в мою скромную обитель! – произнес Гагарин и широко улыбнулся, продолжая внимательно разглядывать владелицу пшеничной косы.
- Как всегда скромность вас украшает до невозможности, Леонид Палыч! Если это скромная обитель, как вы сказали, то я хореограф всех монгольских балерин! – быстро и так же весело ответил Энгельс, некрепко пожимая руку Гагарину.
- А скажи, Робик, что это за очарование моих очей там стоит возле твоей машины? Это именно то, что я сейчас подумал или я снова в тебе ошибаюсь?
- Леонид Палыч, это именно она. Я ее вам привез, а дальше уж как пятый «Туз» ляжет из рукава.
- Ты даже в словах мухлюешь, чертов игровой, нету у меня пятого туза в рукаве, мелко ты оценил мою колоду, у меня всего их десять и все козырные, понял? Она на самом деле немая? – спросил Гагарин, облизывая губы от наслаждения видимой картинки и продолжая рассматривать девушку.
- Ну, я знаю её уже три месяца и за это время не слышал от нее ни одного слова. Знаки были, а вот слов нету, ничего не просит, только кивает и улыбается. Вероятней всего, что немая и по документам из больницы и по житию! - улыбнулся Энгельс и закурил длинную сигару с серебряной окантовкой посередине с блаженным запахом дыма.
- Ничего не просит и улыбается? Надо же…, такой немыслимый дар-скипидар. Так и на минное поле можно угодить… А тебе не кажется это очень странным, а…?
- Что именно вы имеете ввиду, Леонид Палыч? – удивился Роберт.
- Молчунья? Красавица писаная, иконная дива, глаз не отвесть, такие в городах давно не рождаются, удивил ты меня, товарищ Энгельс, удивил, порадовал ты меня аж до стуков моего окаянного сердца, ух и порадовал…, не забуду, Робик…, не забуду! За стол посадим её напротив меня, буду смотреть на повадки, подмечать что надо. Может ты мне привез настоящую ведьму летучую птеродактильную и подсунуть хочешь, кто тебя знает, игрового, заводного. Так ладно, если летает она в верхних слоях атмосферы, а если над самой землей? То-то и оно…
- Я вас не очень понимаю сейчас…
- Все по-людски хочу, -продолжал рассуждать вслух Гагарин, - чтоб чин чинарем все было, красиво чтобы, по - интеллигентному, а то подумает, что приехала в медвежий угол к дикарям таёжным! - сказал Гагарин и тоже закурил глубоко затянувшись. – Немая, говоришь? Это, вообще, чудо чудесное, значится не будет анатомировать меня каждый день и кровь мою сворачивать дурацкими вопросами, стало быть голова моя уже защищена от вечного бабьего жужжания над ухом. Вот еще бы ноги у нее были кривые - тогда, вообще, счастия испил бы целый бидонище…, но вижу, что ноги то у нее ровнехонькие, как у старика Архимеда в башке. В этом-то и весь её брак и несовершенство…, кривые ноги ценю превыше ровных. Брак он и есть брак, ети его…
- Ну, вам, Леонид Палыч, мед, да еще и экскаваторным ковшом! Так не бывает…, - вставил Энгельс, хорошо зная о «бзике» кривых ног у хозяина дома. – Ноги у нее, к сожалению, конечно, ровней не бывает. Как в Таиланде на пляж вышла, все немцы и англичане глаза потеряли от кайфа, смотрели на неё как на вашего тезку товарища Гагарина на Красной Площади. Такая вот уродилась, слегка бракованная с ровными ножками, плюс каблуки, деваться некуда, царица всех ровностей…, к превеликому вашему сожалению, конечно…
- Человеку не дано знать, чего бывает, а чего нет…, а вот с ковшом меда –это изобильно ты произнес. Молодец! Сам знаю себя уже давно, мне бы меду на сахар наливать, таким уж уродился. Вижу, что отрываешь ее от сердца с мясом, с аортой да только зла-то не держи, сильно глянулась она мне на последней ярмарке в Лесной Тартарке. Во всех, кого вижу последние десять лет нет главного женского качества…
- Какого главного женского качества? – спросил Энгельс.
- Тайны нет! Ходят лахудры полуголые, пупы на показ, волосы распущены, лица глупые, жвачку жующие, брюки у них дранные с висячими нитками, как у нищенок, агрессивные, все без добродетели, в глазах порок, злой умысел на изобильное пропитание и желание денег, а главной женской тайны и нету. Про намек на благую деятельность я вообще умолчу. И еще один непонятный мне заразный порок, как эпидемия…, у них постоянно полуоткрыт рот, как будто забиты аденоиды и дышать носом тяжело. Про ровные ноги тоже не хочу говорить, просто ужас какой-то с этими ногами. Разгадывать нечего…, понимаешь, совершенно нечего, а я ребусы страсть как люблю всю жизнь. Вот она мне и глянулась так, что аж спасу нет до сих пор. Глядишь…, и разгадать смогу эту напасть. Алена эта- хорошо замаскированная профессиональная ведьма или цветочек Аленький, что боярин сорвал на неведомом острове? Вопросов много…, очень много, дорогой Робик. Ты её глаза-то видел вблизи?
- Конечно видел и много раз…, издали и очень близко.
- Двойные глазки у твоей «невестушки» …, двойные, это мне и отсюда видать…, микроскоп не нужен! - хитро улыбнулся Гагарин. – Глазки внимательные, читающие, любопытные, непокорные. Моргает мало, как самка питона. Я такие взгляды видал и не раз…
- А как это, Леонид Палыч?
- А так это… Глядит она на тебя, как будто кредитную линию в банке открывает на большую сладкую сумму без процентов, но так не бывает никогда и нигде, уж поверь моему опыту человека, который давно уже обкатался на Савраскиных горках и три раза хребет себе сломал на бабьем коварстве и выгоде. С бабьем нужно всегда держать холку востро, сердце в броне, а ноги кривыми! Как расслабишься, сразу же будешь неприятно удивлен и станешь думать о себе, что ты настоящий простофиля иль по-простому, по-нашенски - купленный за ломаный алтын дурбалей. А хотелось бы иначе, как в книгах писали умные мужики разных времен, хотелось бы душу найти открытую, глаза чистые, а не бессмысленные сучьи-судачьи, где помыслы тянуться к созиданию, а не к уничтожению, где есть уверенность, что тыл прикрыт надежно. И если однажды пойдешь ты по миру с котомкою или в острог, твоя женщина тебя не бросит и не улетит в Сочи шампанским манную кашу запивать и песни бесовские петь про лживую любовь…, понял, да?!
- А разве ж такое бывает в жизни? - искренне удивился Роберт Э.
- Ёще и как бывает! Вон у Михал Михалыча его жена Ольга. Это ж чудо просто, а не женщина. На какой грядке он её сорвал, так никто и не знает. Таких женщин в летописях русских описывали. Что на кухне, что в делах, что советом Михалычу на ушко, что хитра по-житейски, как говорится, одним словом – Василиса Прекрасная, Премудрая и Дальновидная в одном лице. Нано продукт высочайшего качества, а не жена. И я такую же хочу! Никто её простоволосой не видал никогда, пуп её вообще известен её мужу, а не всей округе, рот закрыт, не жуёт гадость жвачную, как корова с утра до вечера, не плюётся по углам. Только по закрытым платьям и можно предположить, что у нее выпуклое, а что нет. Хороша дева в самом соку детородного производства. Благостью от неё веет как весенними ветрами…, доброжелательна, молчалива, кровь-то у Михалыча не пьет, не сворачивает, потому что в уважении живут да в согласии. Вот какой пример тебе товариСч Энгельс. Я её небеременной и не видал никогда. Когда бабу любят крепко, она и рожает, а не виляет жопой по ихним бесовским клубам под музыкальными лампами... Такие экземпляры в помойных городских школах не выращивают, там хаос и рассадник глупости, девки к десятому классу все под одно лицо с агрессивным хамским поведением, рожи собачьи, пьют много, жрут много и полная пустота в башке. А Ольга у Михалыча - штучное образование и особая огранка редкого уклада жизни. Огромный дом с хозяйством держит умом да ладом. В городах такого понятия даже нету, там в семьях проблема кому выносить мусорное ведро, усталому мужу или усталой жене. Там паутина, каждый о себе думает, а не о благе семьи. Словом, есть такие женщины на свете, где-то есть, но не у меня…, к великому моему сожалению. Где-то сидят и обо мне мечтают…, дуры…, а я вот он, здесь. Все на корысть натыкаюсь: дай, купи, хочу…, суки хитрожопые, все помыслы только о выгоде. Желают свои мечты за мой счет осуществлять, это я у них, как бы, инструмент такой, волшебный… А что я хочу, им плевать с ледяной горки, им мои желания до сфирной лампады, до волчьего эха, до заячьего помета в лесу. Эгоистки хреновы…!
- Гарантирую, что Алена…
- Не спеши, товариСч Энгельс, не спеши гарантировать. Сегодня безопасность и уверенность в завтрашнем дне может гарантировать только ЗРК СС-500 и больше никто и ничего. Ну…, да мы поглядим… С другой стороны этой медальки- дела твои в гору пошли, не должен ты уже никому, спишь спокойно по причине расслабления личного напряжения. А то ведь народец здесь лютый, за такую сумму, которую ты проиграл хитрому Скрыпнику, могли тебя и в клетку подземную запихать или, того хуже, вызвать в баньку по-черному, и там и сжечь до самого твоего нуля. Карточный долг –он явление святое, по человечьему закону срока давности не имеет, а заплатить можно и кровью, и печенью, и укороченной жизнью. Предупреждал я тебя многократно, что карты- это от Сатаны. Вот если не можешь совсем не играть на деньги, то играй, но у себя дома, сам со своей домашней собакой лабрадорской, под водку и её сухой корм. Это я могу тебе гарантировать, что твоя собака долг тебе дураку спишет сразу же и денег не возьмет! Она мгновенно тебя простит за ошибку, она же собака, у ней мозгов поболе, чем у человека, а уж совести целый океан, людям и не снилось. Собаки- они все святые, я их сильно уважаю и люблю! Ты же, Робик, меры не знаешь, грузишься с умелыми каталами залетными по самые канатные пейсы своих родичей и родителей своих старых не жалеешь. А не знаешь ты, что картами заведует черный толстый бес-мракобес, тот самый, что твое будущее может изменить быстро и обхитрить эту заразу нету у человека никакой возможности. Казалось бы, ты проиграл и тебе сразу стало плохо, а тот, кто выиграл- ему плохо тоже, ибо не знает он, что денежки эти уже помечены на беду, на катастрофу и паровым жупелом пропахли. Дотронулся к ним- заимей проблемы с концом. Это еще хорошо, что ты никогда с Джанкойскими цыганами не садился играть, там уже ты проиграл бы и личный будущий гробик, и место на кладбище в тройной могилке, а заодно и жизнь свою. Играть в карты нехорошо. Это и есть закон для умных! Нечистый этот процесс, крамольный, с бедой в обнимку! Что сказал бы Фридрих немецкий, так сказать, твой однофамилец, товарищ Энгельс? Они бы с Карлом Марксом выпили бы пивка «Куртмёззе» и только посмеялись бы над тобой. Опозорил бы ты себя перед основоположниками очередной мутной идеи идиотского равенства, которого и быть- то на свете и не может вовсе…, никогда, ни в каких веках не было, да и навряд ли будет. Потому, как слабый дурак- сильному, наглому да удачливому неровня, на том и жизнь стоит. Я хоть ихние толстенные книги и не читал, по причине скуки и весьма нудного закрученного изложения, но жизнь знаю от мыслей золотоискателя-единоличника до стратегических задач всей необъятной, так сказать, нашей матушки страны.
- Огромное вам спасибо, Леонид Палыч, что закрыли мой долг, теперь мы в расчете. А по Алене вам лучше знать, у вас Флешь Рояль на ладони и еще два золотых набора в рукавах! - ответил Энгельс и, посмотрев на девушку, позвал ее к себе кивком головы.
Энгельс с Аленой исчезли в высоких дверях центрального входа в дом, куда вошли все, кто приехал ранее. Когда девушка проходила мимо Гагарина, она кротко подняла глаза и их взгляды встретились.
Гагарина обдало печным жаром, новеньким электричеством и еще чем-то совсем забытым с юношеских лет. Распрямились плечи, откуда-то выскочила настоящая удаль, азарт гончего пса и волка-беговика, дернулись нервы, расширились глаза, натянулись сухожилия и сразу же закипела лимфа, а кровь стала гнать лейкоциты со скоростью, которая Шумахеру и не снилась ни на победных трассах мира, ни на несчастной больничной койке. Гагарин почувствовал прикосновение настоящего желания любви, которая попробовала быстро отключать его мозг, зажать в дверном проёме сердце, запустить снежную дрожь в колени и включить главный тумблер отключения тех самых мозгов между ног. Но он всегда помнил, что подобные симптомы - это не эпидемия, это болезнь одиночки, хотя крепкому оживлению спящего тумблера был рад всегда.
«Придурок, куда ты лезешь? Зачем тебе все это…? Потому и лезу, что охота познать невиданное неизведанное… Так она же настоящая головная боль! А у меня полно аспирину… Ну-ну! Придурок…, пожалеешь…, не твоя это дорожка, ой…, не твоя…!» - произнес монолог внутренний голос.
Гагарин внутренне улыбнулся и посмотрел на подъезжающую машину Игумена Амбросия.
6
Священник, кряхтя выполз из заднего сидения и дотронулся до тротуарной плитки ногами. У него была тяжелая отдышка от кромешного ожирения, гипертонии, жадности, озлобленности, не спортивности и преждевременной коварной старости. Сделав пару глубоких глотков осеннего воздуха, он пришел в себя, смахнул печенюшные крошки с бороды, поправил чищенный крест на пузе, перекрестил широко и размашисто входную дверь Гагарина и только потом медленно подошел к ступенькам походкой церковного покровителя и держателя небесных банковских акций.
- Слава Иисусу Христу! – произнес Игумен и протянул свою руку для поцелуя, зная, что Гагарин никогда к руке не прикладывался и сейчас не будет. Но это так, на всякий, так сказать, непредвиденный случай, на авось…
Леонид Палыч и не думал целовать какой-то там манжет жирного церковника, ежедневно нарушающего все запреты и заповеди. Схватил пухлую ладонь Амбросия и крепко её пожал, сильно зажал и ещё подножал на всю силу. Игумен поморщился от крепости десницы и напряженно улыбнулся кривой размазней на лице.
- Конечно, слава ему во веки веков, кому же ещё слава, как не ему, Амбросий! – ответил Гагарин, внимательно рассмотрев новый массивный золотой крест на животе. – Мое уважение вашей епархии и монастырю, а также всем монахам и иже с ними за веру верную в единого Бога нашего!
- Ну да…, ну да…, слава во веки веков…! - шепнул себе под нос Игумен, потирая руку.
- Привезли ли вам машину овощей от меня? Чем могем подмогнем, люди должны помогать друг другу, а уж коли речь идет о священнослужителях, которые денно, так сказать, и ношно молятся за нас грешных и замаливают грехи наши, то здесь вообще надобно расстелиться и помогать. Что я и делаю, молясь за здравие вашей организации церковного толка. Вот слышу звон на колокольнице, так и думаю, чем же это еще пригодиться вам, чем же поделиться. Зовёт меня ваш набат дела хорошие замышлять… От карасей из пруда до механизмов заморских диковинных просите, привезут вам аж к заутрене, завтра же. Клянусь своей любовью к моим старым родителям!
Уважаемый читатель! Продолжение на авторском сайте.