... Подумалось-представилось - если счесть все минуты, часы, дни и недели СЧАСТЬЯ, испытанного за всю жизнь...
Полнейшего, безупречного, в самом чистом виде - то получится огромнейший воздушный шар синего, нет, даже ультрамаринового цвета, расписанного золотом. Внизу корзина, наполненная цветущим садом самых разнообразных деревьев. И цветами, конечно цветами, душистыми травами, и мягчайшими мхами! В корзину я приглашу всех тех, кто умел быть в со-бытии, или просто легко коснулся пальчиком этого СЧАСТЬЯ, улыбнулся, ахнул, обнял за плечи, радовался, вздыхал; и даже тех, кто просто присутствовал рядом, ведь счастливые люди самые щедрые - всех, кому захочется!
Полетим мы в голубое, лазоревое, белейшее, синее, золотое небо, и в самые разноцветные облака; мы увидим такие цвета, названий которым ещё нет. И может быть, по дороге ввысь, мы их придумаем!
Все будут угощаться самыми изысканными яствами, читать стихи, махать ладошками, или просто молчать - как кому и что понравится, что попросит душа - может быть петь? Или смеяться, и танцевать!
Потому как счастье и есть - полнейшая свобода.
И что же, - спросите вы, - мы так и будем лететь всё вверх и вверх, пока не растворимся в солнечном сиянии, как Феб?
Отчего же, - отвечу я, - все, кто пожелает, кого охватит чувство дома, вернётся, и, сидя у окна, станет складывать песню за песней о звёздах и солнце, об утреннем ворковании голубки, или вечернюю песнь для дочери в колыбели.
А кто-то, напоённый живым воздухом творчества, захочет написать картину, и, встав с первым лучом солнца, поставит холст, и до самых фиолетовых сумерек будет писать и писать. И на картине на следующий день все увидят утреннюю дорогу, всю в тёплых охристых пятнах пробивающегося рассвета, и высокие синие кипарисы, обрамляющие её. А в конце аллеи будет сиять бирюзой капля моря, и набирающее в свою голубизну розово-золотистые оттенки южное небо.
А ты, - спрашивают меня, - что сделаешь ты?
- А я.., я стану ещё счастливей, ведь нет большей радости, чем приносить счастье другому.