Тузик – обычная собачья кличка в России с древних времен. Наверно поэтому, основная масса абитуриентов «летки» не прореагировала на предупреждение, пролетевшее над плацем. Какой-то пацан пронзительно прокричал: - «Тузик идет!». А вот курсанты первого курса, сидевшие в уличной курилке вместе с «абитурой», исчезли почти мгновенно. Но вместо собаки на плацу появился небольшого роста офицер. Это был дежурный по батальону капитан Заводчиков. Форменные сапоги сверкали на солнце, свежая рубашка ещё источала запах недавней утюжки. Завершался этот форменный антураж короткой стрижкой и резким запахом одеколона «Шипр». Форма на нем сидела идеально и только резким контрастом служила поношенная, слегка засаленная, красная повязка дежурного. Смущало одно – правая рука все время доставала из левого кармана рубашки небольшой блокнот, куда он тотчас же вписывал фамилию провинившегося курсанта или абитуриента и совершенное им.
- Товарищ курсант! Ко мне! – раздавался его немного визгливый голос над плацем.- Представьтесь чётко!!! Говорите громче! Ещё раз повторите фамилию!
Ясно, что любой, попавший в поле его зрения, проявлял максимум своих способностей, чтобы избежать записи в «черный» блокнот. Поблажек он никому не делал. Был всегда строг и суров. За двадцать лет службы в училище он знал все курсантские хитрости и увертки наизусть. А уж распорядок дня и расписание любого классного отделения мог рассказать на два курса вперед. Не требовалось большого воображения, чтобы дорисовать его образ до маленькой, постоянно визжащей, по поводу и без повода, собачки.
В светлый день зачисления в училище мы узнали, что Заводчиков будет командиром второго взвода нашей роты, но только до февраля следующего года. А потом – ОН УЙДЕТ НА ПЕНСИЮ! К этому времени уже почти все прочувствовали, что такое попасть на «карандаш Тузика»!
Первые полтора месяца учебы тянулись неимоверно долго. Бесконечная строевая подготовка на растопленном солнцем асфальте плаца. Сбитые не разношенными сапогами ноги, непрерывная беготня. Полный запрет на выход за пределы ограды училища. Постоянное желание съесть чего-нибудь не казенного и побольше. Затянувшееся ожидание первого увольнения.
Первое увольнение в город ждали все, как манну небесную! Парни из местных рвались домой к своим близким и подругам, другие хотели выйти за ворота, чтобы просто сменить обстановку. И вот он наступил этот день-праздник! Дежурный по роте построил увольняемых и доложил капитану Заводчикову, который в этот день дежурил по батальону. И здесь в действие вступила перекладина, которая до данного момента зачастую игнорировалась почти всеми курсантами! «Тузик» потребовал построить увольняемых лицом к перекладине, а сам встал по другую от нее сторону и подняв вверх руку с заполненными увольнительными записками, объявил:
-Увольнительную записку получает тот, кто делает четыре раза подъем переворотом или двенадцать раз подтягивается!
Передать состояние основной массы курсантов без привычной в таких случаях «простонародной речи» невозможно! Но деваться некуда – в бой!
Первые три курсанта благополучно выполнили требуемый норматив. Дошла очередь до «симферопольского чувака» Шурика Савицкого, который ещё в «абитуре» заработал прозвище –«Персик»! Руки «Персика» не смогли с первого раза зацепится за перекладину. Со второго раза его пальцы зацепились за перекладину, но отполированное сотнями курсантских ладоней железо коварно выскользнуло из захвата. Шурик упал на пол казармы.
- В расположение!- дал команду Заводчиков.
-Ви би сами попробавали, товарищ капитан, хоть бы разок подтянуться… - гундосил Савицкий, двигаясь по проходу к своей кровати и на ходу снимая «парадку».
-Ах, так?! Держи фуражку!- сказал Заводчиков дежурному по роте.
После этого он резко присел и прыгнул к перекладине. Хват был железный. Туловище не качнулось ни в какую сторону. А потом был ужас для половины увольняемых. «Тузик» сделал двенадцать раз подъем переворотом, не касаясь перекладины животом! Лихо спрыгнув со снаряда зафиксировал приземление и, поправляя волосы повернулся к строю.
- Следующий!
Половина строя повернулась и ушла в расположение переодеваться!
После этого дня перекладина в казарме стала самым посещаемым объектом. Все ее полюбили! Она отвечала тем же, стирая ладони в мозоли и внося свою лепту в воспитание настоящих мужиков.
В разговорах между собой никто из курсантов не называл больше капитана Заводчикова собачьей кличкой. Такой простой пример помог многим укрепиться в жизни. Всегда будут больше уважать командира, который говорит – «Делай, как я!», а не – «Делай, как я сказал!»