Вупар, сидел за большой деревянной барной стойкой, и, про себя, просил Теней дать ему силы пережить эту совместную вылазку со Смертью. Выглядел он весьма несчастным. Обычно спокойный, слегка скучающий, взгляд, сейчас выражал крайнюю печаль и безысходность. Рукой он зажимал себе рот. Казалось, он пытался сдержать себя, то ли от того, чтобы не блевануть, то ли чтобы сдержать крик помощи или стон боли. Взгляд был затуманен дымкой воспоминаний. Его крепко за плечи обнимал абсолютно пьяный Бифариус, который развязно вещал:
- Ну, ты же меня, как мужик, понимаешь? Идиот, да ведь, я. Надо же было так накосячить… А император… хочу я увидеть его рожу, когда он мой подарочек обнаружит. Он ведь пока не обнаружил получается, ведь я не покалечен и жив. Хотя, вас, извращенцев, не понять, может не заметил или понравилось. Думаешь, я скотина? Ведь в итоге, императору же плевать, а вот Игнис, императрице… Я итак ей столько боли причинил… Ну, Красноглазик, чего такой молчаливый? С тобой совсем неинтересно, а ты обещал, что будет весело…. Скотина ты Красноглазик, бесчувственная. Друга в печали поддержать не можешь… - и он залпом выпил, переданный ему барменом стакан с искрящейся черной жидкостью, а затем продолжил:
- Знаешь, я тебя просканировал. Это у меня на автомате сейчас выходит, сканирую всех. У тебя учащенное сердцебиение, да и бледноват ты, и шрамы… всё твое тело в шрамах. Ты ведь знаешь, я и маг Жизни, хочешь, я их уберу? – и он выпустил его из своих объятий.
Вупар облегчено вздохнул, отер лоб от пота, дрожащей рукой залпом выпил три стоящих перед ним стакана с такой же искрящейся черной жидкостью, его взгляд приобрел привычный кровавый блеск. Он зло и четко произнес:
- Еще раз до меня дотронешься, Смерть, и мы сдохнем вместе. Клянусь Тенями, я тебя убью. И хватит уже мной питаться, контролируй себя, пьяное отродье.
- А … вот оно что… значит, мне не просто от обнимашек с тобой хорошо стало… Ха, ты странный Красноглазик, сразу бы сказал. Сейчас всё верну, – и он уже хотел в очередной раз дотронуться до Вупара, но встретив его пылающий алый взгляд исподлобья и раздутые ноздри, передумал и вернул ему магическую силу, что поглотил.
Вупар тут же принял боевую трансформацию. Он больше не мог терпеть, он хотел развлекаться. А после объятий Смерти, напомнивших ему все, что с ним сделали… всё, что он позволил сделать с собой. Ему хотелось заглушить тот страх, что всплыл в его душе. Напомнить себе, что он не то ничтожество, что он Вупар, - правая рука Императора, его личный кровник и Пожиратель. Хотя это прозвище, полученное им во время столетней войны, ему совсем не нравилось, но он любил слышать его из уст своих жертв. Только простые и некоторые Версипеллис осмеливались его так называть, поскольку находились под защитой Императора.
В таверне было немного посетителей, - ещё четыре девушки, кроме них. Девушки тихо сидели в углах и нервно поглядывали на двоицу, явно стараясь не привлечь их внимание движением или шумом.
Когда Вупар принял боевую трансформацию, одна из них встала и попыталась выйти. Однако он это заметил и в одно движение оказался перед выходом, к которому приближалась девушка. Она была невысокого роста с длинной русой косой и серо-голубыми глазами, достаточно миловидная на лицо, среднего телосложения, на вид лет шестнадцати.
- И как же зовут тебя непокорное дитя, - сверкнув алым взглядом и кровожадно улыбаясь, произнес Вупар, застывшей в метре от него девице; прошелся по ней изучающим медленным липким взглядом.
Девушку стала бить медленная дрожь ужаса, который сейчас легко читался в её глазах. Другие девушки, лишь вжались в свои углы и прикрыли глаза и рот руками.
Вупар отчетливо чувствовал запах страха и напряжения, царивший в баре. Краем глаза он заметил, как на лице бармена, мужчины средних лет с темно-каштановыми волосами и темно-карими глазами явно из клана Верзепеллис, заиграли желваки, в глазах мелькнула ненависть, но он отвел взгляд, а затем совсем отвернулся, протирая стаканы. Вупар довольно ухмыльнулся.
Он подошел к трясущейся девице, схватил ее за косу у основания шеи, запрокинул её голову, и произнес:
- Знаешь, а я непокорных люблю. Пожалуй, ты меня сегодня повеселишь, - и нанес ей несколько хлестких ударов когтями по лицу, которое тут же превратилось в кровавое месиво. Раны были глубокими до кости. Девушка обмочилась, но не издала ни звука, лишь рот открывался в беззвучном крике и текли слезы. Он прошелся языком по рваным ранам, слизывая кровь, и произнес:
- Сладенькая! Я рад, что мы так быстро поладили.
Едва он успел это произнести, как получил удар кулаком по лицу и почувствовал, как магия и физическая сила его покидают, он принимает обычный вид, и слова Бифариуса:
- Нельзя так, Красноглазик, с женщинами. Она ж итак калека, глухонемая она, вот и не кричит. Отпусти её. Нет в ней магии. Она ж совсем беззащитная, слабая, совсем еще ребенок.
Вупар разжал руку, держащую косу и произнес:
- Хочешь ее себе – бери. В следующей раз, сообщай сразу, кто тебе понравился. Нельзя вырывать добычу из рук, не по-имперски это, Смерть.
Бифариус, казалось, был трезв, сосредоточен. Он принялся за восстановление лица девушки.
- А ты не на охоте Красноглазик. Вот значит, как ты развлекаешься? Калечишь беззащитных и несопротивляющихся? Что ж, кто-то и с тобой неплохо развлекся, судя по-твоему телу. Отомстить не сумел, вот и гложет это тебя изнутри?
Смерть видел, как гневно горели глаза Вупара, но лицо сохраняло спокойствие и сдержанность. Легкая усмешка, сквозь которую прорывалась ярость, и слегка приглушенный, наполненный силы, голос:
- С тобой тоже совсем невесело Смерть. Думаю, сейчас самое время нам разойтись. Ещё на кого-то из находящихся здесь имеешь виды?
Бифариус, давно просканировал всех. Три оставшиеся девушки были сильно больны. Конечно, он мог их вылечить, но он отчетливо понимал, что всех четверых привели на убой для Вупара. Он давно слышал о его пристрастиях, о том, что тот получает удовольствие от мук жертв и его жестокость не имеет границ и пределов, и ему единственному император прощает убийство детей. Но он надеялся, что все, что ему рассказывали с жуткими подробностями, это просто байки. Он не хотел верить, что Красноглазик способен хотя бы на половину того, что о нем рассказывали Бифариусу, в качестве платы, имперцы, которых он лечил.
Он согласен был увидеть изнасилование, несколько пощечин, возможно даже пару-тройку ударов, сопротивляющихся течных дур. Ведь Вупар красавчик и сильный маг, правая рука самого Императора, любой маг, имперка должны хотеть прыгнуть к нему в койку. Но видеть, как он терзает беззащитную, слабую девушку, еще совсем ребенка, да и калеку, он был не готов и не согласен. Хотя думал, что сможет себя сдержать. Это же Империя, надо привыкать. Но после третьего его удара, стеревшего все признаки человека с её головы; чувствуя, как ее сердце готово разорвать грудную клетку от страха и боли; видя, как та обмочилась, когда поняла, что пощады не будет и это только начало, - он не смог сдержаться.
- Значит, ты действительно вытворяешь все те жуткие вещи с людьми? Похоже я очень наивная Смерть. Те три – твои. Эта – моя. Я её забираю и ухожу.
- Встретимся через двое суток Смерть, около этой таверны. Пусть Тени сопровождают тебя.
- Пусть Тени укажут тебе путь из твоего кровавого наслаждения. Восстанавливать твою силу я не буду, с оставшейся силой ты с ними легко справишься, Красноглазик, - пробубнил Бифариус и, держа на руках девушку с уже восстановленным лицом, вышел из помещения. Не успел он отойти от таверны, как оттуда послышались жуткие вопли, Вупар начал развлекаться.
«Надеюсь, им мозгов хватит не сопротивляться. А бармен в курсе, что он тоже пойдет на убой. Бармен, конечно, магически слаб, но всё равно Красноглазику придется с ним повозиться, учитывая, сколько сил я ему оставил. Хотя садист может уже восстановиться к тому времени. Как же это мерзко. Не так я хотел развлечься. Совсем не так. Лучше бы в Империи остался. Вот идиот я», думал Бифариус. Девушка жалась к нему, вцепилась в его мантию, до побеления костяшек, и не выпускала, лицом спрятавшись в неё.
Когда они отошли достаточно далеко от таверны, чтобы не слышать жутких воплей, Бифариус присел на скамейку под деревом. Он посмотрел по сторонам: никого. Оказалось, он забрел в парк и сидел сейчас на скамейке недалеко от входа, которая слегка освещалась магическим фонарем, висящем высоко над ними. Дорожки были пустынны. Здесь в Приграничье уже вовсю властвовала зима, лежал белый снег, деревья стояли голые и одинокие.
Он понял, что вышел из таверны и даже не взял свою теплую накидку.
Девушка тряслась, хотя он вливал в неё магическую силу, слегка грея. Он подумал, что это наверно просто шок, и ее неплохо было бы, как следует согреть, а ему её даже укрыть было особо не чем.
Он хотел её посадить рядом, чтобы снять мантию и укрыть её ей. Он благоразумно надел под мантию теплый костюм приграничья. Толку, конечно, от его мантии немного, но всё-таки лучше, чем её залитое уже заледеневшей кровью платье. Но она крепко в него вцепилась.
Он устало вздохнул, произнес:
- Вот же глупенькая… Ладно, восстановлю сейчас тебя, а там уже решим вопрос с холодом, - и принялся за восстановление ее слуха и голоса. Через пять минут она была полностью восстановлена. Она сначала испугалась и закричала, а услышав свой голос, испугалась еще сильнее и побежала, видимо не поняла, что сейчас снова слышит и говорит. Бифариус не сразу сообразил, но быстро её поймал, прижал к себе и произнес:
- Эй, ты чего? Я тебя вылечил. Ты меня понимаешь? – спросил он, а про себя подумал: «Глухонемая она не от рождения, недавняя травма головы и шеи, теоретически должна меня понимать и уметь говорить».
Она попыталась вырваться, но поняв, что это бессмысленно, начала рыдать до боли впившись в него руками.
- Ты чего, глупенькая? Зачем вглубь парка бежать, замерзнешь ведь насмерть. Я тебя спас не для того, чтобы ты сегодня же вот так глупо умерла. Не бойся, со мной ты в безопасности. И да, теперь ты слышишь и можешь говорить. Я тебя восстановил и все твои шрамы убрал.
Она заткнула рот и недоуменно на него посмотрела, а затем еще сильнее разрыдалась, уткнувшись в него и обхватив его руками.
- Выпусти меня на секундочку, я никуда не уйду, - поглаживая её по голове, произнес он.
Она нехотя убрала руки, закрыв ими глаза и рот, казалось, пытаясь подавить свою истерику, но тело продолжала сотрясаться от всхлипываний, слезы лились сквозь руку.
Он снял с себя мантию.
Бифариус так и не мог понять, почему мантии в Империи не снимаются по желанию владельца, как остальные вещи, это ему казалось крайне нелогичным.
Он закутал её в свою мантию со словами:
- Навряд ли от неё тепла будет много, но чуть теплее должно быть. У тебя дом есть? Меня, кстати, Бифариусом зовут, а тебя как?
- Спасибо, - сквозь всхлипывания ответила она, начала утирать лицо от слез руками, отчего размазала до этого застывшую кровь по лицу и рукам, а увидев свои руки в крови, вскрикнула.
- Все позади. Я же только восстанавливать человека могу, кровь в тебе я тоже восстановил. А это - та, что засохла, ранее вытекшая. Не знаю я, почему в долбаной Империи нет ни одного заклинания очистки от крови. Вот от грязи есть, а от крови нет. Быть всему в крови типа весьма круто в Империи, зачем её убирать. Ненормальные извращенцы.
Она с недоумением на него посмотрела, а затем слегка улыбнувшись, произнесла:
- Вы странный и на мага Жизни совсем не похожи.
- А ты много магов Жизни видела?
- Ни одного, их уничтожили задолго до моего рождения. Но мне рассказывали. Я- Агрикола, мой дом отсюда недалеко в 30 минутах ходьбы. Я выстираю вашу мантию господин Бифариус, - и склонилась в глубоком поклоне.
Он резко громко рассмеялся, чем слегка её испугал, она подпрыгнула от неожиданности на месте. Отсмеявшись, он произнес:
- Ну, ты даешь малявка. Никто меня еще ни разу господином не называл. Прям чувствую себя старым похотливым извращенцем. Я вроде не такой. Давай без господина, просто Биф, меня устроит. Договорились?
- Договорились госпо.. – осеклась, не договорив, и слегка смущено и нехотя – Биф.
- Так лучше. Давай я тебя до дома провожу, родителям передам и объясню, почему ты в крови. Не то попадет ведь тебе.
- У меня нет родителей, никого нет… я одна живу. И я уже не маленькая, просто так выгляжу. Я ведь простая, магии и силы имперцев во мне нет.
Бифариус задумался, пытаясь вспомнить, что он читал про простых. Он вспомнил, что простыми называют тех, кто рождаются у имперцев-магов, но магией и силой имперцев не обладают, они очень слабые, их физическое развитие слегка медленнее, чем у имперцев. Как он понял такое же, как и в мире из которого он прибыл. Также он вспомнил, что император, чтобы обезопасить таких детей создал деревню Простых в Приграничье. Простые были под охраной клана Верзепеллис, который охранял границы и их. А простые занимались садоводством и огородничеством – выращивали в теплицах для всей Империи экзотические растения и плоды из Мира Пустоты и Царства Тьмы, создавали гибриды и прочее.
Он еще раз окинул её взглядом, её лицо все было в крови, а тело укутано в его мантию, она была невысокая, а для имперцев низкая, ему по грудь, а это примерно метр шестьдесят, у неё была длинная коса, цвет которой сейчас определить было невозможно. Сложно было сказать, сколько ей лет, тела совсем не было видно.
- И сколько тебе, - спросил Бифариус, сам не зная зачем.
- Девятнадцать вчера исполнилось.
«Отличный подарочек преподнесли тебе, отдали на убой Вупару», - подумал он, а вслух произнес:
- Сама дойдешь?
- А вы меня не проводите, - с надеждой произнесла она, а затем грустно, еле сдерживая слезы - о чём это я, мне надо обратно возвращаться в таверну. За мантию простите, глупо было с моей стороны принять её.
И она стала разматывать с себя его мантию. Он остановил её и сильнее замотал.
- Голова от холода совсем не соображает. Какое еще вернуться в таверну? - поднял на руки, - Показывай где твой дом. И мы договорились на ты, просто Биф. Не такой я и старый по сравнению с тобой.
- Простите… - он строго на неё посмотрел, - Прости Биф, не хотела обидеть. И вы… ты не старый совсем.
- Ну, в какой стороне твой дом? Куда мне идти?
- Я сама могу дойти. И так нельзя, мне в таверну надо. Я больше не сбегу оттуда, честно… Просто испугалась Пожирателя… нас им с детства пугают, а в живую он страшнее оказался. Биф мне в таверну надо. Сделай так, чтобы я боли не чувствовала и быстро умерла. Или убей меня, ты ведь можешь? Можешь ведь мне подарить быструю смерть без страданий, - и она схватилась за Бифариуса и с надеждой смотрела на него большими глазами.
Он смотрел в ее покрытое кровью лицо, горящие безумием глаза и произнес:
- Ты умом повредилась что ли? Ты явно обезумила. В таверну нельзя тебе, там сейчас Красноглазик развлекается. И он тебя не тронет, так что можешь его больше не бояться. Говори где твой дом, иначе я сейчас в первый попавшийся зайду.
- Мне домой нельзя. Нет у меня больше дома. Ничего больше нет. Я мертвая с этого дня. Нельзя мне было из таверны сбегать, сейчас вместо меня он трех любых возьмет. Меня за это клан расстерзает, наверно уже ждут дома, - шмыгая носом, произнесла она и обхватила себя руками, опустила голову и заплакала.
- Эй, малявка! Ты не сбежала, это я тебя взял. Ты мне приглянулась. С этого дня ты моя, так что никто тебе ничего не сделает, и дом тебе вернут. Показывай дорогу, - произнес он строго.
Она перестала всхлипывать, сглотнула и, не поднимая глаз, еле слышно прошептала:
- Приглянулась тебе? И что ты со мной сделаешь? Я умру?
Он чувствовал, как она замерзает, и жара его тела и легкой подпитки ей уже не хватает. А запас магии у него был не очень большой, Смерть сожрал все, что он забрал у Вупара.
- Ты не умрешь, малявка. Знаешь, я замерзать начинаю. Показывай дорогу, придем к тебе домой, - узнаешь. Итак, куда идти?
Она указала рукой дорогу.
Они молчали, пока он её нес. Она сильнее прижалась к нему, ощущая его тепло. А он шел и думал, что вот досталось же девчушки, итак не повезло родиться простой, потом эта травма - стала глухонемой, а затем её вообще, как скот отдали на мучительную смерть. Что это за мир такой гнилой, где зверством наслаждаются и чем человек меньше на человека похож, тем лучше, тем он ценнее.
Агриколе было страшно, она не знала, что значит «приглянулась» и «теперь ты моя». Да и чем приглянулась, она же обычная простая, теперь уже не калека, но так и останется изгоем, на неё даже простые внимания не обращали. Из-за неё умрут трое, трое здоровых и важных для деревни жителей, возможно, что даже кто-то из клана, маг. Да и вообще, как она могла приглянуться – грязная, в слезах, крови и… моче… Стоило ей об этом подумать, как она стала чувствовать, как она воняет, ей стало противно от себя. Она посмотрела на Бифариуса: он казалось ничего не чувствовал бодро шел по тропинке; его лицо не выражало отвращение, было задумчиво и немного отстраненно, он не смотрел на неё. Она отметила, что у него темно-карие глаза, густые ресницы и достаточно красивые черты лица, не мягкие, но и ни резкие, ни жесткие. И он был горячим. Она почти не ощущала холода, пока он её нес, хотя температура явно была за минус, и она давно должна была замерзнуть, несмотря на его мантию, от которой действительно было мало проку. Уши только стали подмерзать и пальцы на ногах.
Пошел снег, крупные белые липкие хлопья медленно опускались с неба, кружа в ночной темноте. Она любила такую погоду. В Приграничье редко, когда выдавались дни без ветра, когда можно было бы насладиться снегом. Смотреть, как мир медленно закрывает белая снежная пелена. Как же ей хотелось спать.
- Здесь направо и всё прямо до конца, в дом упремся. Если бы не снег его уже было бы видно, он у меня белый со снегом сливается. А еще он маленький, внутри тоже все весьма скромно.
Бифариус утвердительно кивнул, а про себя думал: «Придется всем сказать, что она моя. Будет типа моей игрушкой. Ничего я с ней, конечно, делать не буду, мелкая еще. Хотя, не такая уж она и мелкая, девятнадцать лет. Полностью здорова, невинна…
Я не самый плохой вариант для первого опыта. Да и она навряд ли против будет, сделает все, что попрошу…
О чём я думаю, так нельзя. Я ведь не такой…
Какой не такой? Я же силой её брать не буду, она же по доброй воле пойдет… да пойдет, и пойдет на всё, чего я пожелаю.
Игнис уже не моя, она Императору сейчас принадлежит, да и она сама мне говорила, чтобы я кого-нибудь нашел. Чем малявка не вариант? Ничего ведь плохого в этом нет? Я же её спас от ужасной мучительной смерти.
Надо её отмыть, конечно. Да и самому помыться не мешало бы, несколько дней ведь бухали с Красноглазиком. Хотя, привык я уже к запаху и виду крови. Да и не только крови, много чего, от чего раньше воротило.
Малявка почти не пахнет, холодно здесь в Приграничье, запахи быстро леденеют».
Он почти уперся в дом, когда тот стало видно. Это был небольшой квадратный кирпичный домик 4х4 метра, абсолютно белый с небольшими окнами и створками.
Он уже хотел дернуть за ручку двери, как дверь открылась. Агрикола была права, - её уже ждали.
«Наверно бармен сообщил мысленно» - подумал Бифариус.
В дверях стоял имперец из клана Версипеллис, широкоплечий мужчина двадцати пяти лет с каштановыми волосами и землистым цветом лица. Увидев Бифариуса, держащего на руках Агриколу, он склонил голову в легком поклоне. Бифариус видел, как на его скулах играли желваки от злости и недовольства.
Бифариус непроизвольно принял боевую форму, его зубы и ногти увеличились, от него повеяло смертью, воздух подернулся темной дымкой, стал влажным и тяжелым.
- Силы, Бифариус глава клана Купидосморе и клана Резумптио. Я - Маурис из клана Версипеллис.
- Силы Маурис из клана Версипеллис. Агрикола теперь моя, если её кто-нибудь обидит или затронет, будет иметь дело со мной. Этот дом тоже теперь мой.
Маурис удивленно посмотрел на Бифариуса, а спустя какое-то время произнес:
- Этот дом и земля собственность клана Версипеллис и простых. Другие кланы не могут иметь собственность здесь.
- Тогда, этот дом останется за Агриколой.
- Ты не можешь указывать клану, как распоряжаться ему своей собственностью.
- Не могу, но могу испить, сколько пожелаю магов Верзепеллис, право сильнейшего. Клан готов заплатить такую цену за эту хибарку?
Бифариус видел, как глаза мага наполнились злостью, но он молчал, видимо мысленно передавал его слова главе клана.
Спустя какое-то время Маурис ответил, уже обращаясь к Агриколе, вжавшейся в тело Бифариуса:
- Дом снова твой, - и якобы случайно уронил ключи в сугроб снега, передавая их Бифариусу, а затем плечом ударил его о плечо, сказал:
- Ну прости, я сегодня нерасторопен и неуклюж. Вымотался, подавляя недовольство соплеменников по поводу вашего с Пожирателем прибытия.
- Да ничего, бывает, все мы устаем. Поаккуратнее с прогулками, Пожиратель вошел в раж, жертв будет значительно больше. Но вам повезло, что с ним прибыл я - глава клана Резумптио. Моли Теней, чтобы я был не уставшим и более расторопным, когда мне начнут таскать тела твоих соплеменников.
Маурис зло рыкнул, вернулся, нашел ключи в сугробе, поднял их и вложил Бифариусу в раскрытую руку, открыл ему дверь в дом.
Бифариус злорадно ему улыбнулся, проходя в дом произнес:
- Всегда знал, что клан Версипеллис не так глуп, как о нем говорят.
Когда дверь за ним закрылась, он услышал шум и последовавший за ним громкий вой. Бифариус понял, что Маурис обернулся Оками – большой тварью из Царства Тьмы – трехголовым волком.
«Весьма удобная способность клана граничащего с Миром Пустоты и Царством Тьмы оборачиваться в тварей, населяющих эти места. Идеальные лазутчики и шпионы. Жаль, что имеется такая необратимая побочка: более недели они не могут быть в этой ипостаси, иначе тварями останутся навсегда. Да, лучше уж Смертью быть», – подумал он про себя.
Дом внутри был большим просторным помещением, кухня и комната были соединены. Он поставил Агриколу на ноги, сам снял обувь и прошел вглубь помещения, из мягкой мебели была только небольшая кровать, стоящая недалеко от окна, Бифариус удобно на ней расположился.
Агрикола в неуверенности стояла в коридоре, затем произнесла:
- Я сейчас быстро, - и юркнула ванну.
Бифариус, чувствовал себя уставшим, хотелось спать, ведь он по его наблюдению более двух суток не спал. «Надо было немного отпить у этого Мауриса из клана Версипеллис, проучить идиота. Тоже нашел, кому грубить. Но я же добрый, да и Император просил никого лишнего не задеть и никого не испивать без смертельной угрозы. Оберегает он их, и простых и клан этих тварей. Неплохой он мужик в общем-то, справедливый, о народе своем думает, даже о слабых и беззащитных, таких как эта малявка.
И как я это сделаю? Просто сорву с неё всю одежду, когда она подойдет, и тогда она сама обо всем догадается? Или приказывать ей буду? А может она из ванны уже обнаженная выйдет, и сама на меня накинется?
Ага, еще скажи, что ты сопротивляться будешь?
Да, чего-то я совсем размечтался. Её сегодня чуть не убили, Красноглазик её до смерти напугал, да и покалечил, больно было ей очень. Вряд ли она сейчас думает о том, как бы мне удовольствие доставить. А ведь я её спас, и теперь она моя, даже клан с этим согласился. Я даже не успел её рассмотреть до того, как Красноглазик её изукрасил, под слоем крови вообще непонятно какая она. Ну, все части тела у неё есть, губы вроде пухленькие, грудь небольшая, да и ниже вроде всё в порядке, - он почувствовал, что начал возбуждаться, перевернулся на бок, - Да, тоже помыться надо, пахнет от меня как от последней псины.
Может пойти ей спинку пошоркать? Она там уже наверняка вся голенькая, рассмотрю заодно её. Да и присоединюсь. Пусть и она меня помоет» … – и здесь его воображение стало рисовать всевозможные яркие картинки обнаженной женской груди, спины, ягодиц, его намыленных рук, скользящих по ним, и ниже – его член тут же стал тверд, а костюм приграничья разошелся, освобождая его. Он заставил костюм затянуться, встал и пошел в ванную комнату.
Открыв дверь, а она оказалась незаперта, он увидел Агриколу усиленно стирающую руками его мантию в тазике. Она даже не переоделась, лишь смыла кровь с лица и рук, которая увидев разочарованное, недовольное лицо Бифариуса. выдавила:
- Я… я почти закончила. Она отстиралась, будет как новая. Сейчас я её прополощу и готово.
- Ты себя лучше постирай и прополощи, малявка, - зло едва слышно сказал он, вышел, громко хлопнув дверью.
«Вот же бестолочь, сдалась ей эта мантия. Может она ненормальная, я спас ненормальную, - рассуждал он, сидя на стуле, - И чего я отказался от господина? Сейчас бы указывал ей, вот идиот. Может вернуться и самому её отмыть?» - только он об этом подумал, как из ванны выбежала она, все в том же грязном платье, в руках она держала его мокрую мантию, которую с деловым видом стала развешивать над печью, в которой горел огонь.
- Иди сюда, - устало произнес он.
Она медленно подошла, опустив голову.
- Присядь, – он показал ей на стул напротив себя, - ты понимаешь, что значит, что теперь ты моя?
- А ты, правда, глава двух кланов, и со мной сейчас никто ничего не сделает?
- Правда.
- Значит, и ты со мной ничего не сделаешь? – с надеждой спросила она, ковыряя сучок на столе ногтями.
Он откинулся на спинку стула, запрокинул голову, а про себя думал: «Ничего не сделаю? Вряд ли, мой мозг уже столько всего нарисовал, что я с тобой сделаю сегодня. Да и затащил меня сюда Красноглазик развлечься. Вот же хитрая малявка. Даже отблагодарить спасителя не хочет. Я для нее принц на белом коне, спасший её от дракона, она должна броситься мне на шею и отблагодарить, как следует. Интересно, что принцесс в сказках совсем не смущал вид растерзанного дракона и битвы и что рыцарь весь в кровищи и еще фиг знает в чем, желание у них это не отбивало. Они вешались спасителю на шею и целовали, ну это вариант для детей; взрослые знают, как принцесса благодарила своего спасителя на самом деле, - его воображение сразу нарисовало картинку благодарности, он почувствовал, что опять возбуждается, - А эта глупышка, мне мою мантию постирала и думает этого достаточно. А она уже не маленькая понимать должна. И что я ей должен ответить?»
Он опустил голову себе на переплетенные руки, локти которых упирались в стол, и произнес:
- Я задал тебе вопрос первый. Ответь на него. Ты понимаешь, что значит, что ты теперь моя?
- Нет, - тихо ответила она, не поднимая головы.
- А как ты думаешь, что это значит?
- Сейчас вы можете со мной делать, что захотите, и никто не вмешается и мне не поможет.
- Ты, просто Биф, - устало произнес он, а затем добавил, – Я мыться и спать, тебе бы тоже не помешало помыться и переодеться – и направился к ванне.
Агрикола поняла, что она так старалась побыстрее вернуть ему мантию, что совсем забыла о себе, а ведь от неё сейчас ужасно воняет, - и она, не выдержав смущения и стыда, ринулась в ванну, заскочила в неё и закрыла дверь на замок прямо перед его носом. Бифариус сначала даже не понял, что произошло, дернул за ручку, дверь не открывалась.
Он недоуменно произнес в дверь:
- Ты это серьезно? Это мне назло, да? Вот скажи мне, почему ты решила вымыться именно тогда, когда я почти зашел в ванну с этой же целью?
И не получив ответа, еле слышно, обреченно, - Всё… я… да пошло всё… Вся эта Империя, со всеми её прибабахами… Отлично, будем вместе наслаждаться запахом псины… Я спать.
Костюм соскользнул с него. он выключил свет, лег в кровать, замотавшись одеялом, и почти сразу уснул.
Агрикола долго мылась. Она хотела полностью себя оттереть. Да и согреться пыталась, стоя под горячим душем, но ее все равно бил озноб, а в голове раздавалось: «Сладенькая», и горящие кровью глаза, серое лицо с двумя дырками вместо ноздрей, большой безгубый рот с большими острыми зубами, длинный шершавый язык, - её несколько раз стошнило, от воспоминаний. Она пыталась взять себя в руки, отогнать образы, подумала о Бифариусе, о том, что навряд ли он хороший, он ведь вместе с Пожирателем был, да и глава аж двух кланов. А главы кланов, они же самые жуткие маги, им позволено всё. Это ей повезло родиться простой, когда деревня была создана и была введена защита таких как она. Простых никто в Империи не трогал… почти никто.. – перед её взглядом опять всплыл образ горящих красных глаз, она отогнала его.
«Вряд ли это ловушка. Он сказал, что никто мне ничего не сделает. Спас меня. Вернул дом. Хотел бы что-то сделать, давно бы сделал, да и не спасал бы. Он еще в таверне мог со мной сделать, все, что пожелал бы, но не сделал же.
- Он глава клана Смерти.
- И что?
- Это самые жуткие маги, они уничтожают людей городами, странами, они очень опасны.
- Ну, это только слухи, много времени с тех пор прошло, приукрасили. Он и глава клана Жизни. Он меня вылечил.
- Ну да, чтобы слышать твои крики и наслаждаться твоим страхом от его слов.
- Да нет… О, Тени, лучше бы я умерла три года назад при нападении тварей Царства Тьмы, зачем вы меня вернули в Империю? Мало я тогда крови пролила и удовольствия доставила?
- Не зли его. Тебе пора выходить.
- Я не хочу. Не хочу! Зачем я ему? Что он со мной сделает?
- Теперь ты его. Выходи, иначе хуже будет.
- Он сказал, что спать ушел. Мне не зачем выходить, останусь тут.
- И ты поверила? Ты действительно глупая, как он и говорил. Наивная глупая малявка.
- Я не глупая, не наивная и не малявка. Я все понимаю. Да, у меня нет выбора. Тени подарите мне быструю смерть, молю», - и она снова разревелась от этих мыслей и диалога, ей было жалко себя и страшно выходить из ванны. Она хотела умереть, но быстро и прямо сейчас.
Она засунула голову под холодную струю, пытаясь успокоить себя. Это сработало, было жутко холодно, но реветь уже не хотелось. И здесь она обнаружила, что не взяла чистое белье. Она с грустью посмотрела на окровавленное платье, которое она купила себе за очень большие для нее деньги. Вспомнила, как она радовалась и кружилась в нем в примерочной, впервые одев. Решила сделать себе подарок на девятнадцатилетие, купить себе первое платье. Думала, что в платье заинтересует кого-нибудь. Вот же дура. Сейчас она всей душой ненавидела это платье, будто оно стало причиной того, что с ней произошло. Она как в припадке стала его рвать на мелкие куски, помогая зубами. Закончив с платьем, отдышавшись, она собрала его в корзину для белья и решила завтра сжечь. И как-то на душе, сразу стало спокойнее. Она снова приняла душ. Поругав себя, замоталась в полотенце, глубоко вздохнула и уверенно вышла из ванны. В доме было темно, очень темно, она ничего не видела, но включить свет она не решилась.
Она медленно и осторожно пошла к кровати, врезалась в стол, больно ударившись о его край животом, а затем и во все запнулась о какие-то вещи на полу и с грохотом и криками упала.
Бифариус проснулся от шума, открыл глаза, и сначала не мог понять, где это он, но увидев распластавшующа на полу голую девушку, вспомнил. Он с интересом рассмотрел её, она сейчас ползала на четвереньках в поисках полотенца, которое с неё соскользнуло во время падения. У неё была неплохая фигурка, русые длинные волосы, она ему напомнила Игнис, точнее Александру, когда они только познакомились, у неё тоже были русые волосы, это в Империи они огнем стали, да и по возрасту Александре тогда восемнадцать было, комплекция такая же: приятная небольшая упругая попка, небольшие груди, помещающиеся в его ладонь. Бифариус понял, что опять возбудился.
«Чертова малявка, как будто специально издевается надо мной. Ползает, здесь задрав свой зад передо мной», - подумал он и бесшумно встал, поднял её полотенце, которое она так и не нащупала руками. А дальше он не знал, что ему делать. Его тело требовало взять её немедленно, сама напросилась, но голова говорила, что так нельзя, что так он причинит ей только боль, а боль причинять ей ему не хотелось.
Он шумно кашлянул. Она смешно подпрыгнула с визгом и встала, прикрывая себя руками, прямо напротив него. Он скомандовал свету зажечься. Яркий свет ослепил обоих, он убавил интенсивность освещения и теперь они стояли в полумраке. Она перестала щуриться, а увидев его обнаженного стоящего напротив, непроизвольно отшатнулась, а затем решила побежать, но повернувшись, уткнулась в кровать и повалилась с криком на неё.
Бифариус устало вздохнул, провел рукой по лицу, не веря тому, что творится, закинул полотенце себе на плечо и ушел в ванну, про себя думая, что в более нелепые и абсурдные ситуации он ни разу за свою жизнь не вляпывался.
Когда он вернулся, она сидела на кровати, плотно укутавшись одеялом. Он присел на кровать:
- Ну что, малявка, совсем не понимаешь, к чему всё идет?
- Вы меня убьете?
- Нет, я тебе уже об этом говорил. И калечить, бить или резать я тебя тоже не буду.
Он видел, что после этих слов она немного расслабилась, и казалось даже успокоилась. А затем медленно опустила и откинула с себя одеяло.
«Ну, наконец-то до неё дошло», - подумал Бифариус, его член уже был в боевой готовности.
- Я знаю, что делать, только опыта у меня нет, - залившись краской смущения, произнесла она и неуверенно раздвинула ноги.
- Это я знаю, - произнес Бифариус и начал гладить её ноги, начиная со ступней и медленно поднимаясь выше. Он чувствовал, как сильно бьется её сердце, да и его тоже готово было вырваться наружу. Чувствовал он себя достаточно мерзко, как будто всё, что он делает, очень неправильно.
Его руки переместились на её ягодицы. Он поцеловал её, она неумело ответила, и прикоснулась к его груди руками, начала больно оттягивать его соски.
Он криво усмехнулся и произнес:
- Это делается нежнее, мягче, - и начал своими руками аккуратно ласкать её груди, слегка сминая их, и нежно теребя соски, которые тут же затвердели. Он стал ласкать её груди язычком и слегка покусывать. Опустил её руки себе на голову.
Она боялась пошевелить ими и вообще сделать что-нибудь не так, была напряжена и скована.
Его руки скользнули вниз, она слегка дернулась, он нежно провел по её внешним половым губам, а затем, отодвигая их, - внутрь, провел по ее влагалищу, она была абсолютно суха, надавил на клитор, она резко дернулась, казалось от боли. Он убрал руку, отодвинулся от неё и лег рядом. Она так и лежала, боясь пошевелиться.
- Знаешь, могла бы мне и помочь. Это как бы совместное мероприятие, оба должны участвовать. Не надо застывать и так напрягаться. Я же тебе сказал, что издеваться над тобой не буду.
Она сглотнула, легла к нему спиной, обхватив себя руками, и едва слышно произнесла:
- Простите, я не специально. Я попробовала, вам не понравилось. Я не умею. Не наказывайте меня.
Бифариус понял, что она его сильно боится, боится того, что он с ней сделает и еще черти знает чего… Что ей просто страшно.
- Эй, малявка, мы же договорились, что никаких Вы, я же не старик ещё. И ты что меня боишься? Я такой страшный?
Она, не разворачиваясь, ответила:
- Ты не страшный. Просто мне страшно, вдруг я что-то сделаю неправильно, тебе не понравится, и ты разозлишься.
- Ты уже сделала неправильно и продолжаешь делать. Знаешь, это неправильно общаться, развернувшись к собеседнику спиной. И да, это всё меня злит, но видишь, я же не наказываю тебя за это.
И он развернулся к ней спиной, а про себя: «Хотя наверно стоило бы. Да и зачем я вообще ей все это объясняю? Я её хочу, надо тупо брать – это ведь закон Империи, а я имперец, типа глава двух кланов, кровник повелителей, супер крутой чувак, она боготворить меня должна. Что я с ней вожусь, как с девочкой? Ну да, потому что она и есть девочка. Вот же угораздило меня, спасти именно её. Там же были опытные женщины, с ними бы вообще проблем не возникло. То же нашел себе принцессу на свою голову… Ага, голову. И столько головников и проблем ради одной ночи, ну может двух, с Красноглазиком ведь послезавтра договорились встретиться. Но больше то, я её не увижу. Да и чувств к ней у меня никаких нет, так чисто разрядиться. Чего же я её уламываю и так парюсь?»
Она развернулась, про себя подумала, что ведёт себя по-детски, а она уже взрослая, да и много раз видела, как мужчин ублажают, и это только у неё смущения вызывало, остальные спокойно смотрели и присоединялись еще. Ей всегда самой хотелось попробовать и поучаствовать, но на неё никто не смотрел, и прогоняли – простая, да и калека еще.
Она прижалась к нему всем телом, он был очень горячим, неуверенно провела рукой по его волосам, прикоснулась сухими губами к его шее, затем облизала их и провела язычком по уху, а затем и поцеловала его. Бифариусу нравилось, он прикрыл глаза, произнес:
- Очень хорошо, мне нравится.
Она провела руками по его спине, ягодицам, сжала их, рукой провела меж них и уже хотела углубиться, как он резко спрыгнул с её небольшой кровати, зло на неё воззрился со словами:
- Извращенка, не смей так больше делать.
Она недоуменно на него посмотрела, а потом произнесла:
- Почему? Я видела мужчинам нравится, они быстро кончают.
Бифариус подумал: «Видела, ну с учетом, что это Империя, ей даже искать не пришлось. Здесь сношаться народ не стесняется, особо не парятся, если их кто увидит. Нет, конечно, это не значит, что если приспичило на улице, то прямо там и понеслось. Уводят в темный уголок или помещеньице». Он вспомнил, как случайно натолкнулся на совокупляющуюся пару мужиков в нижнем коридоре дворца. Его прям передернуло от воспоминания.
- Потому что. Всё поняла? Видела она… Не то ты видела, ясно, - а потом уже успокоившись, но так и не ложась на кровать, - Видела, вообще у тебя мальчик был?
- Мальчик?
- Ну, мужчина, парень, любовник, не знаю, как вы это называете. Или ты только видела?
- Не было, я же простая, да еще и калека. Только видела. Видела, как член лижут, а потом в рот берут. Это тоже не то видела?
Бифариус на неё изучающее посмотрел, её слова вызвали эрекцию и новые картинки в голове, он произнес:
- Хочешь попробовать?
Она утвердительно кивнула, ей было интересно.
Бифариус лежал на кровати, нежно целовал её, а про себя думал: «Всё получилось, даже лучше, чем я предполагал. Подсказывать, конечно, пришлось, что немного отвлекало, но, в общем, для первого раза весьма неплохо. Никогда бы не подумал, что малявка заведется от такого и захочет продолжения. Она, конечно, не такая страстная, как Александра, но её постанывания тоже очень заводят. Жаль не сразу понял, что ей больно и поздновато блокировать боль стал, но вроде ей понравилось, а учитывая, что это её первый опыт, - весьма неплохо».
- Не болит? – спросил он, поглаживая её внизу.
- Нет, - произнесла она улыбнувшись.
- Хорошо. А теперь спать, - он убрал руку, поцеловал её в лоб.
Она опустила голову ему на грудь и обняла его.
Он чувствовал себя очень уставшим, но в тоже время счастливым, он сам не ожидал, что ему будет так приятно от того, что малявка опустит голову на его грудь и крепко обнимет, будто боится потерять или, что он уйдет. Он почувствовал себя нужным, нужным вот этой малявке, такой беззащитной, слабой и наверно еще более несчастной, чем он.
Он в ответ тоже её обнял и накрыл их одеялом, произнес:
- Мне всё очень понравилось, было приятно.
- Мне тоже было приятно госпо… Биф.
- С прошедшим тебя днем рожденьем, кстати. Считай это подарком на него.
- Спасибо, мне никто не дарил подарков.
- Давай спи уже, нам обоим восстановиться надо.
Она лишь сильнее его обняла, он довольно улыбнулся и не заметил, как его накрыл сон.
Сон-воспоминание, в котором он гулял с Александрой по зимнему парку. Она кружилась, задрав голову и высунув язык, ловя крупные хлопья снега, медленно опускающиеся с неба. Её звонкий смех, тонул в вечерней тишине, поглощаемый снегопадом. Широкая улыбка и смеющиеся глаза раскрашивали яркими красками бело-серый зимний вечер. А он просто стоял, не в силах отвести от неё взгляда, и чувствовал себя самым счастливым человеком. Она, кружась, уволокла его в свой безумный танец со снежинками, и, закружившись, они свалились в сугроб. Она громко хохотала, бросая хлопья снега вверх и ловя их ртом. И ничего прекраснее неё не было в тот миг. Он не удержался и поцеловал её. А она, к его удивлению, ответила, хитро прищурив свои светящие зеленью глаза. Их первый поцелуй, после которого его сердце билось лишь для неё. Она опустила голову ему на грудь, он крепко её обнял, на его горячее лицо падали хлопья белого снега, а он боялся поверить, что теперь она его.