ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Как известно, понедельник – день тяжёлый. А по сему, не ждал ничего хорошего от него Галим. И как в воду глядел. На планёрке у Кислицына только ленивый не распекал его за субботнюю самодеятельность. А ленивых там не было! Каких только эпитетов не услышал в свой адрес. Он и «безответственный», и «самоуправный», и «неуправляемый», и «авантюрист высшей марки», и «недисциплинированный выскочка». «А если бы кран опрокинулся?!» «А если бы придавило кого напрочь?!» «А если бы котлы повредил?!» И так далее, и тому подобное… Молчал Галим, не лез в бутылку. Хотя язык чесался, как та морковка об тёрку. Терпел, имея уже опыт получения взбучек. И вот, наконец, дождался – «Да как ты вообще это сделал? Расскажи, уважь общество.» «Ну-у, произвёл расчёты, применив формулы из сопромата. Использовал дополнительный коэффициент прочности, соразмерил с погодными условиями. Подвёл окончательный баланс, смоделировал внештатные ситуации. В общем, ничего такого особенного не сделал. Всё, как в техникуме учили.» Немая сцена, почти по Гоголю! Потом голос Егора Матвеевича: «И всё равно, ты должен был поставить нас в известность. Ведь, что случись, отвечать-то мне пришлось бы.» «Ага, так бы вы меня и послушались бы! Послали бы куда подальше и всё. А так, самое главное – дело сделано, время сэкономлено. Сегодня уже можно непосредственно к стенам котельной приступать. А уж ваши «разносолы» я как ни будь потерплю. Не впервой мне.» «Нда-а, и что мне с тобой делать, Халиков? Вот хорошее же дело сделал. Целую неделю сэкономил, как ты сам сказал. А вместо благодарности всё равно мне придётся тебе выговор влепить. Иначе что же это будет, ежели все начнут самовольничать и приказы мои нарушать.» «Так я, Егор Матвеевич, разве против? Коль уж виноват – наказывайте. А теперь можно я на объект? Дел полно.» Махнул в отчаянии рукой Кислицын: «Да иди ты … работай!»
И пошёл Галим работать. А что? Начальство надо слушаться. Короче, с котельной вопросов, практически, не осталось. Теперь надо было форсировать дела на садике. Эй, плотники-работники! А ну, поднажми, родимые! Крыша по зарез нужна! Плотники, конечно же, поднажали. И как только прибили последний лист шифера, Галим опять снял с жилого дома самых работящих и надёжных людей и – на отделку садика. До октябрьских праздников оставалось полторы декады. «Должны успеть, - размышлял Галим, возвращаясь вечером домой, - Вот хрен вам пятнадцатое место! Первое возьмём и точка!!!»
В осенних сумерках не сразу заметил две крупные фигуры, идущие навстречу. Ну, идут и идут, делов то. Но когда почти поравнялись, узнал в одном из верзил того самого Грача, которого он однажды взял на калган в магазине. Грач тоже его узнал и заступил дорогу Галиму: «Ну что, очкарик, вот и встренились, - весело пробасил Грач на удивление трезвым голосом, - Земля-то круглая, а память у меня крепкая. Должок за мной, щас и расплачуся, гы-гы-гы!» Дружок Грача смекнул быстро, в чём тут дело и стал заходить Галиму в тыл. Диспозиция для последнего была явно не выигрышная, поэтому им была применена тактика уличного боя ещё подростковых времён. Резко выбросив обе руки в лицо Грачу, наподобие когтистых кошачьих лап, он диким голосом завопил: «А-а-а!» и в тот момент, когда противник его от неожиданности удивлённо отпрянул, резко развернулся и прыгнул на ошеломлённого дружка. Чёткая подсечка и враг летит на землю. Ну а дальше – ноги в руки и дёру! Пока Грач с дружком опомнились, Галим уже удалился от них на вполне безопасное расстояние. Но, оглянувшись, убедился, что те не собираются просто так его отпускать. Выкрикивая в адрес Галима обидные оскорбления, они начали преследование. Редкие прохожие жались к заборам, не желая участвовать в этих состязаниях. В какой-то момент Галим сообразил, что за очередным поворотом находится общежитие. Резко взяв вправо, он проворно нырнул в калитку, оббежал здание и притаился за углом. Преследователи пробежали мимо. Галим отыскал братишкино окно и постучал. На удивлённый вопрос Нури: «Что случилось?», Галим, запыхавшийся от бега и злости, прохрипел: «Вылазь! Дело есть.» На ходу кратко обрисовав «дело», он повёл братишку вослед своим преследователям. Давненько не бывавший в «деле», Нури чуть не подхрюкивал от азарта предстоящей стычки. Но преследователи как в воду канули. Побродив ещё с полчаса по окрестным улицам, братья двинулись в местную пивнушку, чтобы снять напряжение неудавшегося приключения. И вдруг у забора пивнушки наткнулись на Грача, который старательно отливал переработанное пиво. Не дав ему довершить начатое дело, братья заломили здоровяка буквой «зю» и уволокли в соседний проулок. Насладившись своей победой, Галим обратился к братишке: «Ну, что предлагаешь, энекяш? Чё с ним сделать?» Нури кивнул на чернеющий невдалеке колодец: «Да плюхнуть его туда, не скоро найдут. Видишь, ворот сломанный.» А сам подмигивает брату. Тот слёту включился в игру: «Хорошо придумал. Только живым его туда или в виде трупа, а?» «Ну, если живым, то надо кляп в рот засунуть, чтобы на помощь не мог позвать.» «Это дело! Счас портянку одну сыму, в самый раз будет.» Разговор шёл зловещими голосами с добавлением приблатнённых выражений, особенно со стороны Нури. И в какой-то момент Грач поплыл: «Мужики! Вы чего?, - голос дрожит, обмяк весь, - Да я чё? Да я-то ничё. Я ведь не знал…» Потешив ещё немного своё самолюбие, Галим отпустил верзилу, сопроводив этот акт оскорбительным поджопником. Потом братаны долго, почти до закрытия, сидели в пивнушке и с хохотом смаковали недавние события.
А время бежало стремительно. И хотя не мог никого Галим обвинить в недобросовестности, отделочные работы никак не желали завершаться. Справившись через своих знакомых в тресте о ходе работ на других дет. садах, он понял, что не успевает. «Вот что, братцы мои, - обратился в конце рабочего дня Галим к отделочникам и отделочницам, - Сегодня ещё сходИте домой, предупредите своих домашних, что в течении трёх суток вы будете постоянно находиться на объекте. Тихо, тихо! Дослушайте сначала. Если мы не сделаем такой вот рывок, то не видать нам первого места в соц. соревновании.» «Да на кой хрен нам это соревнование!» - послышались голоса, - «Что мы тут – сдохнуть должны?» «И так уже света белого не видим!» Переждав первый порыв рабочих, Галим улыбнулся: «А вы когда ни будь побеждали в соц. соревновании? Нет? И зря! Это, я вам скажу, такой кайф, что если один раз попробуешь, то на всю жизнь запомнишь. Во-первых, почёт и уважуха. Корреспондентки-симпатюлечки. Статьи в газетах, фото на областной доске почёта. Во-вторых, премиальные. И очень даже не хилые, я вам скажу. Как сказал Кислицын, Егор Матвеич, - мама, не горюй! Ну и в-третьих, будете эти три дня жить как короли и королевы! На всём готовом! Сам лично буду вас поить-кормить. Для снятия усталости перед сном (спать-то всё равно будете, хоть и немного) обеспечу для желающих огненную воду, как говорил известный вождь индейцев Монтигомо. Но это – между нами, чтоб никто не знал.» Загалдели будущие короли и королевы, заулыбались. «А что? И то правда, дадим просраться всему тресту! Пусть знают, что и мы работать горазды! – громче всех прокричала малярша Устинья, - Даёшь первое место!» Одобрительный гул поставил точку в этом вопросе и все разошлись по домам.
Описывать трёхсуточный аврал нет смысла, видимо. Никогда ещё эти люди не работали так весело и самоотверженно. Такой азарт присутствовал в стенах рождающегося детского сада, что ни в каких книжках не рассказать. И на столько всё это было искренне и от души, что Галим не мог просто нарадоваться, глядя на своих подчинённых. И в то же время понимал, что такой порыв, такая страсть к работе – редкое счастье, выпавшее на его долю. Ещё немного и уйдёт это счастье в историю, потому что всё когда ни будь кончается…
Продолжение следует…
10.12.14г.