Отсвет подъездного светильника тускло мерцал в чёрно-полированном организме фортепиано, понуро стоявшем на площадке первого этажа.
— В кпз светлей! — Бывал, Викеша?.. там над дверью камеры – дыра, а в ней лампа сороковка изображает свет в конце тоннеля, — надтреснуто хохотнул тип с молоткообразной головой и оттопыренными ушами.
— Отойди Кондрат чуть в сторону, тень твоя уголовная мешает читать, что за диво предстоит нам доставить на шестнадцатый этаж. — Ого, глянь-ка!.. фортепианная фабрика «Беккер», 1842 год! Аппарат!.. — Внукам своим буду рассказывать о встрече с таким редкостным зверем! — крупный и плотный мужчина, с вихрастой шевелюрой, распрямившись, окликнул суетившегося рядом человека, — Слышь, черноголовый, что там с лифтом?
Щуплый, чернявый мужичок лет сорока, не примечательный ничем, кроме как: носом, напоминающим клюв фламинго и моржовыми усами, прикрывающими занавеской тонкогубый рот, нервно стучал пальцами по кнопкам вызова лифта, виновато озираясь на сопровождающих его мужчин и пришепётывал: — Открывайша сволошь!.. — Он работал!.. я утром проверял!
— А заклинание: «конопля-конопля» – произносил? — криво ухмыльнулся Кондрат и добавил, — Чья распрекрасная идея, переть этот асфальтный каток первым?.. килограммов триста с гаком! — Покатили обратно в машину! — Срубили, блин, халяву! — Кабы знал, что такой сарай придётся тащить, хрен бы согласился на любые бабки!
— Сколь ждать, пока лифт заработает: час, два, сутки? Извини Оскар, вертаемся обратно! Остались детишки без мелочишки! Сам донесёшь! — Викентий прищурил серые глаза, смахнул ладонью пот со лба и сделал шаг к двери подъезда.
— Парни, парни!.. не губите!.. клиент, – круть, я контракт шаключил на переешд!.. там неуштойка такая, лучше шрашу в петлю! — Найду лифтёра, починим, поднимем махом! — Главное, – рояль, оштальное мелочёвка!.. ту мы быштро, раш и…
— Раш тебе!.. грузоподъёмность лифта смотрел?.. упрёт полтонны?.. я пешком не пойду, пока до шестнадцатого этажа допрусь, сбегу по дороге!.. страсть к побегам с детства! — Кондрат с презрением глянул на Оскара и добавил через губу, — Как с тобой контракт-то подмахнули?.. под глазом бланш, передний зуб кто-то выпердел!
— Да на швадьбе, будь она неладна, три дня нашад,— чуть не пустил чернявый слезу.
— Чья свадьба-то?.. ты ж клялся, что бобылём умрёшь, — недоумённо откликнулся Викентий.
— Невешта – такая была шука!.. такая шука! — чёрные глаза Оскара загорелись огнём.
— Так это она тебя? Под юбку свидетельнице, поди, залез, хрыч старый! — заржал Кондрат.
— Да нет, это хошаева этой шуки!.. родошловная на неё поддельная окашалась, я вошмутился, они и напинали!
— Смотри-ка, голубая кровь!.. невесту с родословной выбираем, а друзей на свадьбу не пригласил, — обиженно протянул Викентий.
— Тьфу, чо тупые-то такие?.. кобеля я швоего на шлучку водил!
Викентий обошёл вокруг пианино, оглаживая рукой лаковую поверхность, перегнулся через верх инструмента, схватил рукой Оскара за грудки: — А скажите ваше благородие, не брали ли вы денег с заказчика, так сказать – авансом?..
— Викеша, ты чо?! — Чтобы я, да... шажал?! — Шнаешь, чо?..
— Знаю, потому и спрашиваю!.. сдаётся мне, пиано мы поднимать не будем! — Мы его опустим – с тобой внутри! — Красивей и удобней гроба не найти! — Здесь и свечки есть куда воткнуть! — Викентий указал на канделябры и открыл верхнюю крышку инструмента, — Сам залезешь или помочь?
— Взял! — всхлипнул вдруг Оскар, — Мне как органишатору отдельная плата полагаетша!.. я вшё для ваш!.. а вы меня в рояле хоронить?!
Кондрат пнул ближайшую дверь: — Хозяева!.. молоток и пару гвоздей!
А гороскоп с утра сулил удачу! – вспомнило левое полушарие Оскара, а правое уже двигало языком: — Я вшё отдал…в предоплату за вяшку, у меня ничего не ошталошь!
Он вывернул карманы брюк, откуда со звоном брызнула по бетонному полу мелочь:
— Я думал, отдам!.. алиментного щенка продам, и отдам в пять раш больше!
— Дорого тебе свадьба обошлась!.. как говорят: «Одна нога здесь, другая… в пианино», беги, тащи сюда лифтёра! — Викентий сделал страшные глаза.
Подъездная дверь лязгнула за спиной метнувшегося прочь Оскара.
— Чо делать бум? Он же нас подставил…не впервой, — Кондрат воззрился на Викентия.
— Не учащай сердцебиение, — усмехнулся тот, — Забыл, что он даёт нам заработать?.. поэтому – ждём.
Кондрат поднял крышку пианино, пальцем выдолбил мелодию собачьего вальса:
— Есть у меня приятель Гена, играет на пианино как бог! — А как выпьет, его по бабам тянет!.. а я, в музыке… — Видишь уши?.. медведь потоптался. — А как выпью – к клавишам тянет!.. почему так?
— У вас обоих было трудное детство! — сочувственно заметил Викентий, — Его привязывали к пианино, а тебя к бабе!..
Хлопнула входная дверь, что-то закопошилось в «предбаннике». Чуть погодя, показалась спина пятившегося Оскара, тянувшего за лапу здоровенную… обезьяну! Та упиралась тремя свободными конечностями в косяки и пьяно орала:
— Я на тебя, урод, в суд подам за ущемлённое дверью достоинство!
Викентий и Кондрат в шоковом состоянии выглядывали из-за пианино, ожидая дальнейшего развития событий.
Оскар вытолкнул примата на середину помещения, предусмотрительно отрезав тому пути отхода:
— Вот!.. как и обещал!
Обезьяна, вращая глазищами, верещала надрывным тенором: — Я ему сразу сказал, я лифтёр!.. а не механик! — Меня не учили их ремонтировать!
— Погоди!.. ух, напугал, — пришёл в себя Викентий, — снимай маску, карнавал кончился!
— Как я её сыму?.. шурин сволочь клеем изнутри намазал, пойдём, грит, баб пугнём!.. напялил, а снять – никак!.. ни выпить, ни закусить!.. а тут, ваш друг заполошный докопался!.. ничего слушать не хочет! — А лифт этот неделю на отстое, ободрали бичуганы кабеля и когда его починят, неизвестно!
— И кто это час назад втирал нам, что утром лифт работал? — Кондрат засучил рукава и, сжав кулаки, двинулся на Оскара.
Тот, недолго думая, юркнул за спину предтечи человечества, по крайней мере, мужской её части.
Викентий, во избежание возможных потерь личного состава, поймал за рубаху норовившего проскочить мимо Кондрата: — Спрячь оковалки, нам без четвертого не обойтись!
— Это кто четвёртый здесь?.. вы что, охренели, я не подписывался на пианино! — завопила обезьяна, отбиваясь от Оскара, прижимавшегося сзади, — Меня шурин с бабами и водкой ждут!
— Иди!.. тебя по дороге в зоопарк поймают и сдадут с такой-то харей к реальным гориллам!.. там и будешь самцу в два центнера весом объяснять, подписывался или нет! — пыхтел Викентий, удерживая Кондрата, махавшего здоровенными кулаками.
— Поможешь нам, отведу тебя к знакомому хирургу – сделает из тебя опять человека!
— Денег дадим… вон тот, что жаждет близости и заплатит! — он кивнул на Оскара.
Обезьяна достала сигарету, вставила её в отверстие, изображающее рот и молвила замогильным голосом: — Дайте огня!
Все разом успокоились и начали шарить по карманам в поисках зажигалок. Нашлась у Оскара. Он, не выходя из-за спины животного, протянул руку с горящим фитилём к сигарете.
— На какой этаж заносим, не на шестнадцатый надеюсь? — дыхнув дымком и перегаром, с надеждой в голосе спросило животное.
— Провидец, блин! — Кондрат обмяк, освободившись из железных объятий Викентия, — Ремни хоть прихватили?
— Вот лежат, — Оскар, подобострастно согнувшись, высыпал содержимое пакета на пол, — Разбирайте!
Встали попарно, перекинув ремни через плечи, с дружным вдохом вздёрнули пианино и, переступая полусогнутыми ногами, понесли раритет в новую жизнь.
— Я сопляком… когда пялился на полотно Репина… всё недоумевал, за каким хреном парни… таскают баржу по Волге?..— А теперь вьехал!.. — Был и у них свой коммивояжер…обеспечивающий нуждающихся работой...бесплатной! — бормотал, кряхтя, Кондрат,— Нет чтобы парус поставить…вроде, мачта на судне была.
— В штиль, что паруш штавь, что твои уши – бешполезно, — не сдавался, отдуваясь, Оскар, — Дай дуну, может шибче пойдём?!
— Быстрее пойдём, если ты о свой нос запинаться перестанешь, а усами подметать ступеньки! — парировал Кондрат.
— А мне гадалка обещала, что в старости умру на проститутке!.. дожить бы теперь, а то, не ровен час, под роялем загонобоблюсь! — натужно сипело человекообразное существо.
— Лишь бы никто навстречу не попался!.. если поставим эту колоду, уже не поднимем! — шептал еле слышно Викентий.
— Шынки! — раздался на третьем этаже из приоткрытой двери дребезжащий голосок, — Шмотрю, вы наверх?.. шахватите меня, а то в гошти шпустилашь пока лифт ходил, а поднятьша не могу, ноги не ходють! Сухонькая бабулька в белом платочке, домашнем халатике в аптечную ромашку и тапочках-кроликах, шагнула на лестничную площадку. Порыв сквозняка с лязгом запечатал дверь покинутого ею убежища на английскую защёлку. Старушка оглянулась на случившуюся оказию и развела в стороны руки:
— Ух, куда ж мне деватьшя тяперечи?..
И уставилась подслеповатыми «аквамаринами» на Викентия, инстинктивно почуяв в нём предводителя.
— Во Оскар!.. мамашка твоя, что ли?.. такая же шепелявая – гены пальцем не задавишь! — закатился Кондрат, чуть не уронив со смеху свой край инструмента, — Залазь бабка, штурманом будешь!..
Викентий, подхватив старушку, усадил её на крышку пианино, уперев спиной в пюпитр,— Неделю нас дожидалась, бедолага!.. подняли!.. тронулись!
— Бабуля, ты до какой остановки? — поинтересовался Кондрат, втайне надеясь на скорую разлуку с пассажиркой, — А то пронесём мимо, ещё месяц гостевать где-нибудь будешь.
— Ты милок, не шворачивай, мне на шешнадцатый, — поболтала свисающими ножками старушка и, тут же уронив головку на грудь, всхрапнула.
— Помню, девкой была…— встрепенулась она и, подумав чуток, изрекла, — Нет, не помню. — А, а!.. я ж к Абрамычу на пиво ш раками приходила!..— она с кокетливым интересом глянула на Оскара и добавила, засыпая, — Эх, вот раньше раки были!..
— Несём, не трясём!.. а то проснётся, вспомнит, как девкой трилобитов под пиво грызла!— прошептал Викентий.
Подняли, двинулись, напрягая жилы до предразрывного звона. Миновали пятый этаж и уже штурмовали лестницу к шестому.
За шарканьем подошв, сопением и тихими матами сотоварищей он не расслышал шагов, спускающихся сверху людей.
Те реализовались внезапно и, видимо, от неожиданности происходящего застыли в крадущихся позах. На лестнице было не разминуться, а это не входило в их планы.
Оба: приземистые, с квадратными лицами и телами в черных полупальто, свинячьими глазками рыскающими по сторонам, картофельными носами и щелями вместо ртов. Один держал в руках картину в золоченной резной раме и саквояж с волочащимся за ним нижним женским бельём, другой – золочёную трость и стульчак перламутровой окраски.
Будто близнецы, похожи подлецы – мелькнуло в голове у Викентия, прежде чем он услышал, как ниже этажом загрохотали чьи-то подбитые железом каблуки.
— Всем лежать! — Морды в пол, руки вверх! — раздались снизу вопли, от которых проходят самые тугие запоры.
Два мента с форменными нашивками – «вневедомственная охрана», ткнули стволами коротких автоматов в сторону Викентия и компании. Лязгнули затворы.
Грузчики с выпученными глазами разом вздёрнули руки. Пианино, видимо, почуяв долгожданную свободу, радостно громыхнуло вниз по ступеням лестницы, раскидало ментов по сторонам и впечаталось торцом в стену.
«Ум-м-м» – гудело в чреве инструмента.
— Застрелим суки, — пообещал сержант, ползая на карачках вокруг инструмента в поисках утраченного оружия.
— Ходу! — хрипло выдохнул один из близнецов, подтолкнув другого к выходу.
Близнецы просочились сквозь застывших истуканами мужчин и, оставив пыльные следы подошв на спинах милиционеров, исчезли так же внезапно, как и появились.
Отыскав автоматы, служивые приступили к допросу арестованных, велев тем руки не опускать.
— Что?…стырили пианино?! — Хрен вам! — Гады, бабку грохнули! — Жалко, двое ушли!— бесновался невысокий мент в фуражке с высокой тульей, явно срисованной с изгибов палубы авианосца «Адмирал Горшков». Второй, без лычек на погонах и в каске, молчал, оттирая рукавом бляху на груди.
— Я не хотел, они заставили, — канючила обезьяна, — Меня дома восемь детей ждут.
— Ты им пианино нёс?.. жулик!.. тюрьма тебя теперь ждёт, снимай маску!
— Товарищ милиционер…
— Уже гражданин!
— Гражданин сержант, у него маска к лицу приклеена, друг пошутил, — вяло отреагировал Викентий, не сводя глаз с валявшихся на полу тапочек-кроликов, слетевших с ног старушки, теперь полулежащей на крышке пианино,— А инструмент мы поднимали на шестнадцатый этаж, переезжаем…
— Те двое сбежавших и есть воришки,— вставил слово Кондрат.
— А бабуля и вправду тапки откинула!.. что делать-то теперь? — закручинился Оскар.
— Какой инструмент поломали! — сержант осмотрел торец пианино, нагнулся и, зажав меж двух пальцев что-то невидимое издалека, принялся рассматривать на тусклом свету,— Изнутри стекляшки повываливались?
Он с усилием провел по оконному стеклу находкой, удовлетворённо хмыкнул и, нагнувшись, быстро замёл мусор в пустую сигаретную пачку.
— Свободны! — радостно возвестил он, увлекая за собой вниз по лестнице сослуживца. Ещё некоторое время до слуха Викентия доносились их возбужденные голоса, цоканье по бетону металлических набоек, да стук о череп рядового великоватой каски.
— Надеюсь, это и к нам относится,— Оскар спустя пару секунд вопросительно глянул в глаза Викентию и, не дожидаясь ответа, потрусил к пианино. Опустился на колени и принялся рассматривать место, только что покинутое милиционером. Потом запустил пальцы в образовавшуюся от удара щель между боковой стенкой корпуса и цокольным полом инструмента.
— Вшё, что ошталось, — пробормотал он, протянув в сторону Викентия ладонь, с лежащим на ней и разошедшимся по шву велюровым мешочком цвета бордо.
— На стекле царапина, так алмазы проверяют, бижутерия следов не оставляет, — вздохнул Кондрат, осмотрев окно.
Викентий присел на ступени, обхватил ладонями голову: — Парни, мы влипли по саму балалайку!.. Оскар, колись, кто заказчик переезда?
— Шамкин, начальник городшкого УВД, — потоптавшись, скривился, будто от зубной боли Оскар, — Шкорее, он не шнал о кладе, такие вещи грушчикам не доверяют.
— Будем надеяться... вряд ли сержант поделится добычей, — Викентий тяжело вздохнул, — Как залатать пианино?.. и самое главное, что делать с бабкой?!
— Донесём до шестнадцатого этажа, там и спросим – чья?— вклинилось в беседу забытое всеми человекообразное существо.
— Что, так и попрём?.. вдруг, кто навстречу?.. впаяют чирик за убийство… может в пианино влезет?.. тельце щуплое, — Кондрат большим и средним пальцами смерил рост бабульки, открыл верхнюю крышку инструмента и довольно присвистнул, — тут места на двоих таких.
— Оскар, за тобой клей и шурупы с отвёрткой, долбись в квартиры, обещай что угодно взамен, но добудь, а мы аккуратно приступим к погребению безвременно усопшей,— распорядился Викентий.
Через двадцать минут, отремонтированное пианино начинённое старушкой, возносилось по ступеням. Мужики угрюмо молчали. Берегли силы. Лишь Кондрат, на десятом этаже, не выдержал:
— Оскар, когда это закончится, я на деньги, которые ты нам когда-нибудь заплатишь, найму золотую рыбку, чтобы она из твоей пустой башки сделала погремушку!
Только впряглись после небольшого перерыва на одиннадцатом этаже, далеко снизу грянула гармонь. Людской гомон, топанье десятков ног и пьяные выкрики: «гойка» в промежутках между частушками, возвестили о приближении следующего испытания!
Свадьба настигла их на двенадцатом. Брачующиеся плелись впереди процессии. Жених: потный, в расхристанной рубахе – за ворот, волочащий по ступеням пиджак и невеста, льющая себе на голову шампанское из бутылки, затычкой сдерживали напирающую сзади толпу, алчущую добраться до праздничных столов.
Мельтешащий бутылками, букетами, красными лицами хаос упёрся в фортепиано, как казалось бы, непреодолимую преграду. Остановившаяся и гневно-возроптавшая толпа выплюнула вперед мужичонку, с перекинутой через плечо лентой на которой золотом сияло: «тамада». Сунули в руку полстакана водки для разгона мыслительного процесса до нужных скоростей и пообещали оторвать головёнку, если он за проплаченные тысячи не оправдает возложенных на него надежд и чаяний по устранению затора.
После заедания выпитого, тамада пьяно осклабился, засучил рукава пиджака и со словами: — Ы, ы, ы, — ухватил пианино за нижний край. Толпа, вдохновлённая ярким примером, дружно вцепилась в инструмент и понесла его вместе с грузчиками вверх по ступеням.
— Лучше в зоопарк за банан продаться, чем здесь сгинуть, — безутешно всплакнула обезьяна.
— Вот так, в семнадцатом мы Зимний брали, — орал восторженно Кондрат, на ходу чокаясь с кем-то стаканом.
— Только бы не бросили раньше, чем надо, — бормотал Викентий, отталкивая чью-то руку от причинного места.
Остановились на площадке шестнадцатого этажа.
Толпа нестройными рядами, с песнями и плясками, затекла в квартиру слева, дверь захлопнулась, приглушив праздничные звуки до минимума. Теперь можно было разговаривать без крика.
Викентий растёр поясницу и облегчённо вздохнул, обращаясь к Оскару: — Какой номер квартиры?
Тот с полной уверенностью нажал на кнопку звонка третьей слева двери и радостно сообщил высунувшему голову жильцу:
— Приехали, принимай груш!
Мужик недоуменно поморгал заспанными глазами: — Мы ничего не заказывали.
— Проснись братан!.. от Шамкина привет!.. мы привешли его вещи в эту квартиру, № 63, купленную пошавчера, — начал раздражаться Оскар.
— Мы полдня тащили эту рухлядь на шестнадцатый этаж на руках, устали, хотим жрать и пить!.. если ты сейчас пошутил, то не вовремя, — набычился Кондрат.
— Жулики проклятые, топайте отсюда, пока милицию не вызвал! — заорал домочадец уже через захлопнутую дверь.
Викентий, попробовал притушить не на шутку разгоревшиеся страсти: — Оскарка, ты наверно номер квартиры перепутал?.. давай в следующую звони.
Попытки вызвонить жильцов оставшихся квартир потерпели полное фиаско.
— В какой-то из них жила наша старушка…— вспомнил вдруг человек в маске.
— Чо, так и будем стоять?.. давайте мужика ещё попытаем, — подал голос возмущённый Кондрат.
Викентий негромко постучал в дверь квартиры № 63 и учтивым голосом спросил:
— Скажите, пожалуйста, на вашей площадке, точно, никто квартиру не продавал три дня назад?
Человек за дверью матюгнулся и приглушенно проворчал:
— Точно нет, я всех соседей знаю. — В 61-й сегодня свадьба, в 62-й похороны, в 64-й живёт старушка, я её правда, как лифт сломался, не встречал.
— Ну как же, вот же, у меня и адреш шаписан,— чуть не плача Оскар достал из кармана мятый магазинный чек с карандашными каракулями на обороте, — Улица Пономаря, дом 124/3, квартира 63.
— Всё верно, и улица и номер квартиры, только дом 124/3 – следует за нашим – 124/2, — облегчённо пробасил за дверью незнакомец и добавил уже миролюбиво, — Лифт у них пока работает.
Четыре пары глаз неотрывно следили за зигзагами, невесть откуда взявшейся и кружившей над головами страдальцев большой синей мухи. Та, поочередно облетела всех претендентов и, выбрав по каким-то своим критериям, посадочную площадку, торжественно уселась на гнутый шнобель Оскара, глаза которого тут же сошлись на переносице.
— Смотри, лапки потирает, поживу чует, — криво усмехнулся Кондрат.
— Удивительное дело, как она поняла, на ком метать опарышей, — утробно рыкнула обезьяна.
— Я знал, что всё закончится членовредительством, — вздохнул Викентий.
Они не торопясь обступали Оскара, с очевидными намерениями, сжав губы и кулаки.
— Не надеется ли твоя усатая морда, что мы и дальше будем носиться с этим раритетом? — выразил общее мнение предок человечества, отвесив пендель пианино.
— По кумполу его и к бабке в гости, — замахнулся здоровенным кулачищем Кондрат.
Оскар поняв, что пути отступления отрезаны, юркнул в ближайшую дверь, оказавшуюся незапёртой. На доли секунды по ушам преследователей ударили музыкальные децибелы и разноголосый гомон празднующих. Дверь со стуком захлопнулась. Уже, из-за неё приглушённо донеслось:
— Парни, парни! клянушь! я вшё ишправлю, подождите, не уходите.
— Я тащил этот рояль на шестнадцатый этаж бесплатно?.. Не надо нас уговаривать, я под дверью лягу, но тебя, гада, не упущу! — злился Кондрат.
— Вы пообещали дать денег на врача, что снимет с головы обезьянье рыло, — запричитал предтеча человечества, — Я никуда не уйду!
— Что здесь думать?..сбегать за парой бумажных гвоздик, что ли? — усмехнулся Викентий.
Внезапно дверь квартиры отворилась, выпуская представительного мужчину в дорогом костюме и за ним Оскара, с пачкой ассигнаций в руке.
— Продано гошпода!— сделал движение, будто ударил в гонг, Оскар и заговорщицки подмигнул, — Шабирайте инштрумент, нам будет его не хватать!
— Ещё как, — согласно закивали трое сотоварищей.
— За мной! — скомандовал мужчина и добавил: — Ленка-секретарша моя замуж выходит, а я без подарка.
В большой зале подвинули в сторону столы с едой и напитками. На их место водрузили фортепиано. Вставили в канделябры и запалили свечные огарки. На крышку пианино поставили бутылку виски и несколько стаканов.
Представительный мужчина, булькнув по ёмкостям равную меру, дал знак грузчикам поднять «бокалы», неуклюже крутанулся на каблуках и, скорчив умильную гримасу, провозгласил:
— А давайте попросим нашу невесту, несравненную Елену Ивановну оценить подарок - что-нибудь нам этакое сбацать, ну и спеть, конечно же!
— Просим!.. просим! — заблажили враз оживившиеся гости, оттёртые к стенам и столам внушительных размеров раритетом.
— Запросто! — не стала кривляться невеста, — С тобой Петрович, в четыре руки!
— «Мурка» - откинув клавишную крышку, объявил Петрович – тот самый представительный мужчина.
Четыре тяжёлые длани вжали до деревянного хруста нежные клавиши фортепиано. Инструмент взревел раненым гиппопотамом и почти одновременно изнутри него послышались тяжелые мерные удары: бум, бум, бабам.
Музыканты застыли с поднятыми руками. У гостей округлились глаза.
— Ё…бабка!..- охнул Оскар и рывком отбросил верхнюю крышку пианино.
Викентий успел подхватить падающую бутылку виски и один из стаканов. Остальные, с мелодичным позвякиванием, сыпанули стеклярусом в стороны под отдельные вскрики особо пьяных:
— К щ-а-а-сь-ю!..
В воцарившейся внезапно тишине послышалось отчётливое клацанье чьих-то зубов.
С вытаращенными глазами, растрёпанными седыми космами и кроваво красным пятном вокруг рта, высунувшись по пояс из пианино, очнувшаяся бабка изучала окрестности. Узрев знакомое лицо, она хлопнула по плечу Викентия:
- Наливай, а то уйду!
Этого народ вынести не смог. Опрокидывая столы и стулья, визжа и матерясь, гости штурмовали двери квартиры с особой настойчивостью и жестокостью.
Впереди всех бежали: представительный мужчина и невеста-секретарша.
Викентий, Кондрат, Оскар и представитель планеты обезьян замыкали процессию.
— Куда же вы? — проглотив порцию виски, воскликнула бабулька, — Зря губы красила, что ли?!
Во дворе поделили деньги, получилось неплохо. Человек-обезьяна, записав адрес травматолога, умчался снимать маску.
Кондрат, посмотрев на Оскара, задумчиво проронил:
— Чтобы я когда-нибудь с тобой связался!
Викентий засмеялся.
Оскар прищурив глаз, показал большим пальцем на стоявший у обочины дороги фургон с вещами: — Парни, парни!..помогите? — Там лифт точно ешть!
апрель 2018 г.