Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845
- Да врёшь ты всё! Не может быть такого! – в один голос воскликнули Иохан и Дани, - Чтобы ты держала бандита такого масштаба на мушке, а он напугался и развёлся с тобой? Да если бы посмела только целить в него, он бы убил тебя на месте! Сама же говорила, у него был револьвер.
- Может и убил бы, если бы захотел, но не захотел. А я так точно бы его ухлопала, если бы пожелала, в тот момент, когда он ещё ко мне спиной стоял и в ручье умывался! – с пылом возразила парням Алисо.
- Что ж не убила тогда Лайкана своего?! – всплеснул руками Дани Вуч, - И мы бы здесь все вздохнули спокойно!
- А потому что жизнь у человека, даже если он последний негодяй, может отнимать только Аллах, ведь он его создал. А людям он запретил убивать. Я люблю Аллаха. Чту его волю и не разу не нарушила ни одного его предопределения.
- Так уж и не разу?
- Никогда, - уверенно сказала Алисо, глядя на Вуча в упор с убеждённостью.
Дани поморщился, думая: «Девица-то похоже, в своих религиозных комплексах увязла по уши. И голова её до предела забита всяким вздором».
Это был парень с аккуратными, очень пропорциональными чертами лица, светлыми, мягкими и тонкими волосами, зачёсанными назад, среднего роста. Его внешность и выражение глаз выдавали романтическую натуру. Его напарник – Иохан Дорвайден представлял совершенно другой типаж, напоминая выдру в очках. Этакий интеллектуал с замашками карьериста.
- Ну, допустим я поверю, что ты на лошади так лихо ездишь, что ускакала от самого Лайкана, - деловито констатировал Иохан, поправляя указательным пальцем очки и, опершись о спинку стула, с достоинством складывая руки на груди. - Что его же кинжалом его полоснула – хоть и смело, конечно, но много ума не надо. Искусать его могла, исцарапать. Но про ружьё ты точно соврала.
- И откуда тебе вообще уметь стрелять? Ты оружие огнестрельное-то в глаза видела, коль на фотоаппарат смотришь, как на восьмое чудо света? – поддержал нападки своего товарища Дани, - Тебе покажи ружьё, так глаза выпялишь, ресницами захлопаешь и воскликнешь: «О, Аллах! И у кого же ума хватило придумать такое! Ой, гляди-ка стреляет!»
- Это я не видела оружие?! – возмущённо воскликнула Алисо, - Да, у нас в деревне без оружия вообще прожить невозможно. Бандитское гнездо! В любой момент и ночью, и днём могут прийти злые голодные бродяги, отнять всё, что есть, увести скотину, а тебя самого покрошить в мелкую мусаку.
- Во что покрошить? – язвительно осведомился Дорвайден.
- В мусаку. Блюдо такое из мяса, мелконашинкованных помидоров и баклажанов, приправленное перцем.
- Ну, прости меня, - продолжил спор Дани, - для того, чтобы хорошо стрелять, необходимо много тренироваться. Вот я, к примеру, с подросткового возраста занимаюсь стрельбой…
- Фи! Сопляк! – воскликнула Алисо, - Я в детстве, когда ещё отцу была по пупок, с друзьями ходила в горы. Там этого оружия сколько угодно. Кое-какое в тайниках припрятано, а другое и вовсе почти на дороге валялось. Пока вы тут в городах ваших из водяных пистолетиков стреляли, автоматики пластмассовые через плечо вешали, у меня это все тоже было, только настоящее. Я такие виды оружия знаю, какие ты не проходил в этой своей… как её? А-ка-де-мии. В горах мы с друзьями развлечения ради стреляли по камешкам, строили из них пирамидки и разрушали их. А потом бросали вверх ерунду всякую и сбивали налету. Один раз в лесу на меня напала стая волков. Так я их всех уложила из ружья, не промахнулась ни разу.
- Так уж и всех?
- Ну хорошо, только нескольких, а остальные сами убежали, - уточнила девушка справедливости ради.
- А откуда в горах оружие? – продолжал допытываться Иохан, явно не без задней мысли.
- Как откуда? – Али даже изумилась его тупости и непониманию, - Я же говорю, у нас не местность, а бандитский рассадник. Эти люди называют себя воинами Аллаха и нередко в пещерах горных скрываются, и часто начинают ссориться между собой или группа на группу. И тут уж без пальбы никак не обходилось. А в деревне слышно всё. Выходишь из дома на крыльцо и только подмечаешь, как они палят друг в друга по хлопкам и взрывам. А по яростным крикам и прочим звукам, как костерят и мутузят один другого. Только эхо горное в ушах отдаётся. И кроме того, что в тайниках, оружие и от убитых потом всегда оставалось.
- Забавно, - констатировал Иохан, после язвительно спросив. – Ты же вроде в Париже родилась, а всё говоришь «деревня» да «деревня»? Вроде наплела нам, что герцогиня и в родстве с Людовиком каким-то там. А сама по горам с уголовниками шастаешь.
- Подумаешь, приврала немного про своё аристократическое происхождение, - легкомысленно махнула рукой девушка.
- И про то, что стрелять умеешь, тоже врёшь! – Дорвайден пошёл на принцип и раскраснелся даже.
- Не вру! – Алисо топнула ногой, но всё-таки она привирала… хотя и совсем немного.
- Понятно-понятно, - Иохан сделал знак приятелю, чтобы выйти на минуточку, и оказавшись за дверью кабинета психолога, спросил у напарника, - Ну, что ты об этом думаешь, Дани? По-моему, у девки не всё в порядке с головой, то говорит, что герцогиня, то, что бандитская жена. Не поймёшь, чему и верить.
- А мне кажется, она хорошая, естественная, необычная. И что особенно приятно – красивая… невероятно красивая! Только, такое впечатление, что с луны свалилась. Думается, она даже не понимает: куда попала, что это за учреждение, и зачем ей задают всякие каверзные вопросики.
- Нужно бы понаделать снимков её побольше, самых разнообразных, в произвольных ракурсах и позах. А там начальство пусть само ищет по картотекам, рассылает в разные отделения и организации. Может кто её и опознает… Ей, мадемуазель, - обратился Иохан к девушке, приоткрыв дверь. Ты тут попереодевайся в разные наряды, что в шкафу висят, а мы тебя пощёлкаем.
- А можно? – оживилась Али.
- Нужно, - заверили её в один голос будущие особисты.
Задержанная позировала перед фотоаппаратом с рвение. И даже разошлась настолько, что практиканты Вуч и Дорвайден только дивились насколько сработал трюк, предложенный штатным психологом Особого отдела, и как тонко он умудрился вникнуть в психологию этого существа. Но когда все дела оказались закончены, Дани совсем неожиданно сказал, обращаясь к Иохону:
- Ты знаешь, что я думаю, Дорвайден, не надо нам отдавать начальству эти фотографии. Вдруг девчонку и в самом деле опознает кто-нибудь из исламистской шушеры, если она правду говорит, что выросла среди бандитов. Как думаешь, такое ведь вполне возможно? А она наивная совсем, неопытная до полнейшей глупости. Наговорит ерунды, ей за её байки такое припаяют, что вовек не отмоется. Разве не знаешь, как такие вещи обычно делаются? Поставят штамп на человека – исламист, и он до конца жизни будет под подозрением, а чуть чего, сразу же на неё всё свалят. По сути она совсем не при делах. Это видно невооружённым глазом. Только под горячую руку попалась всем нашим после сегодняшнего страшного взрыва в метро. Ты же сам знаешь, какой разнос после этого происшествия начальству господин Кистон устроил, сказал: «Ещё одну шахидку к нам пропустите, я вас самих к взрывному устройству подцеплю, ушлю в космос и заставлю взорваться». А наш начальник национальной госбезопасности своими словами обычно не разбрасывается. Как услышали эти угрозы, с тех пор все наши ходили злые, как бешеные псы, и боюсь, что на этой девице сорвут весь свой негатив.
- Хочешь покрыть преступницу, скрыть улики и совершить должностное преступление? – язвительно испросил его собеседник, поджав губы, поправляя очки и глядя свысока на своего напарника, - Влюбился что ли?
- Да ничего я не влюбился! – возмутился Дани, - Да и какая она преступница! Простота невероятная, что поражаешься даже иной раз на неё глядя: и что в голове у этого создания?!
- Рассудим здраво, - Дорвайден снова деловито поправил очки, - Ну, пусть не преступница. Но из её слов однозначно можно заключить, что тесно общалась с бандитами и сама являлась женой бандита. И кто знает, что от неё можно ожидать в дальнейшем? Такую особу без внимания оставлять никак нельзя. Да и мозги её до предела забиты религиозными бреднями. Как начинает говорить про своего Аллаха, так упёртая такая становится, а в глазах что-то появляется такое… такое… короче исламистское.
- Верить она имеет право во всё, что угодно, - продолжал Вуч излагать свою позицию, - Это законами не запрещено. А про Лайкана соврала конечно, как и про своё аристократическое происхождение.
- Безусловно соврала! – с пылом поддержал мнение друга Иохан, - А может просто глядя на фотографию с кое-кем похожим дружка своего перепутала. Чтобы Лайкан оказался таким щенком и лебезил перед всякой сопливой девкой? Да не может быть такого!
- Выходит, тогда и смысла нет её подставлять…
- Послушай, Вуч, сбрендил что ли совсем? – Иохан покрутил пальцем у виска, - Подумай, сколько мы от её показаний сможем пользы поиметь, в доверие к начальству вотрёмся. Господин Зимстаутен обязательно поощрит нас за удачно проведённую операцию… Сейчас-то он уехал, а вот когда вернётся…!
- Ну, и гад ты, Дорвайден! – вспылил Дани с невероятным и совершенно неожиданным пылом, - Вот именно из-за таких, как ты, про Особый отдел в народе и ходит множество отвратительных слухов, потому и не любят нас, особистов, считают гнидами последними! Вот приедет твой драгоценный Зимстаутен, беги быстрей и хвастайся перед ним, какой ты молодчина. Расколол и разговорил простодушную девчонку, воспользовался её бесконечной наивностью. Лично я в этом деле участвовать не собираюсь.
- Ну, и пойду, - Иохан наградил напарника насмешливым, презрительным взором.
Он уже собирался удалиться, прихватив с собой все материалы и снимки, как Дани неожиданно в голову пришла счастливая мысль.
- И ты действительно надеешься, что тебя похвалят, Дорвайден? Да не так всё будет, вот увидишь. Идею кто придумал – психолог. Вот ему и достанутся все лавры. А ты кто? Тупой исполнитель.
- Думаешь? – Иохан остановился, весьма призадумавшись.
- Конечно. Будут разве тебе раздавать поощрения! Нулём без палочки был, нулём и останешься, Иуда ходячая. Так беги, ищи-свищи свои тридцать серебряников.
- А ведь, пожалуй, ты прав, - неожиданно изменил своё мнение Иохан, - Наш Мозгорентген (так психолога прозвали в отделении) после такого триумфа возгордится без меры и будет на коне, распалится, как петух, и окажется в большой милости у начальства.
Иохан терпеть не мог штатного психолога отделения госбезопасности. И невзлюбить оного у молодого практиканта были свои веские причины. Этот доморощенный «Зигмунд Фрейд» описывая его психологический портрет, довёл до сведения начальства, что Дорвайден – угрюмый тип, заявив, что склонность делать сослуживцам мелкие пакости развилась у него на фоне осознания своей сексуальной непривлекательности. А этого мстительный в душе практикант простить ему никак не мог. И не упускал случая доказать лишний раз, что все эти хвалёные умности местного «мозгокопателя» являются полной и откровенной туфтой.
- Пожалуй, ты прав, - после некоторых раздумий сообщил Иохан напарнику о своём решении, - человек в форме особиста должен иногда проявлять гуманность и человечность. А в данном случае девица эта совершенно не понимает в какую она угодила историю. И бюрократы, засевшие в своих кабинетах, живо сделают из неё козла отпущения. Да ещё и на огне поджарят и слопают… Вот что, наверное, мы сделаем. Отдадим начальнику ту филькину грамоту, которую мы накатали со слов задержанной.
- О том, что она герцогиня и в родстве с каким-то там Людовиком, с ума что ли сошёл? – изумился Дани.
- А нам-то что? Приказали заполнить документы со слов этой девицы, мы и заполнили. Кто мы? Нули без палочки, всего лишь исполнители. Это пусть они со своего любимого Мозгорентгена спрашивают, почему и от чего задержанная такое наболтала после претворения в жизнь его глубоко психологичного плана, - Иохан скрипнул зубами от злорадства.
- Но она расписалась под своими словами, то есть их полностью подтвердила.
- И что, думаешь ей что-то будет? Все наши, как я слышал из их разговоров, уверены, что девица полностью с приветом, а значит за сведения данные ей ответственности не несёт. Важно, чтобы она о связях с бандитами и детских играх с ружьями особенно не трепалась. А так что: герцогиня и герцогиня себе, французская аристократка. А о достоверности её показаний, пусть господин Зимстаутен с психологом объясняется, что за компот она здесь накуролесила в связи с гениальной стратегии и тактикой оного. Самое главное только, чтобы девица лишнего не сболтнула, нас сама же не заложила. Глупа уж больно… Как бы ей это объяснить попонятней на её языке?
За то время, пока происходили описанные события, отделение особистов весьма опустело. Все поехали на встречу с монарканским консулом, и разбирательства с пререканиями, по всему видно, затянулись надолго. А в отделении остались только дежурные офицеры, секретарь в кабинете главного, ну и конечно же, практиканты с задержанной. Посовещавшись немного, двое заговорщиков решили объясниться с девицей, находящейся в кабинете психолога в полном неведении о своём положении, примерно таким образом.
- Послушай ты, мадемуазель, - не особенно любезничая довёл до её сведения Иохан, - ты бы лучше переоделась, влезла бы обратно в свою паранджу и сидела бы себе в углу помалкивала. А о том, что снимала свои одеяния, никому бы не рассказывала. Про свои пять языков напрочь забыла. Как мычала на своём наречии провинции Сен-Джу, так и мычи. Короче, косила под дурочку – продолжай дальше. Чем глупее будешь выглядеть, чем спокойней станешь спать.
- Это ещё почему? – по тону обратившегося к ней Алисо наконец начала понимать, что делает что-то не так.
Дорвайден на секунду задумавшись, как бы лучше разъяснить суть сложившейся ситуации, продолжил наставления с вопроса:
- Скажи, ты своего Аллаха любишь?
- Люблю, - кивнула в знак согласия головой девица.
- В этом-то всё и дело. Видишь ли, у нас в Особом отделе очень не любят тех, кто любит Аллаха. И ещё когда они сидят и не высовываются, терпят, хотя и с трудом. А вот если высунутся тут же покрошат их в эту самую… как ты сказала?
- Мусаку, что ли?
- Вот-вот, в твоё блюдо из мяса, помидоров и баклажанов, - в один голос отозвались оба парня, - да ещё и перцем приправят.
- А особенно бойся, - продолжал Иохан, демонстрируя задержанной фото, - вот этого… и вот этого дядю. Первого из них зовут Марк Кистон. Это большой начальник, и командуют он над всеми отделениями Госбезопасности в этой стране. И если ему скажешь, что любишь играться с оружием, то тебе не поздоровится. Второго дядю зовут Дэвин Прискотус. Это уполномоченный представитель очень влиятельной международной организации. И все приятели его, включая его самого, страшно, то есть очень сильно не любят всех тех, кто любит Аллаха. А посему могут поступить с тобой очень нехорошо, так, что пожалеешь, что и на свет родилась. И если ты при этом человеке, даже случайно, даже вскользь упомянешь о своём близком знакомстве с Сулейман-беем, считай, что заработала себе таких неприятностей, масштабов которых ты даже представить себе не можешь свои жалким умишком.
Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/04/13/743