2. Наталья Алфёрова. Лик сатаны

Архив Конкурсов Копирайта К2
Конкурс Копирайта -К2

АВТОР - Наталья Алфёрова http://www.proza.ru/avtor/nata1967


Имение Сосновое, 1901 год.

«... Смутно. Пасмурно. Нет покоя душе мятущейся. Злые времена грядут, лихие. Отринут чада веру истинную. В скверне погрязнут, во блуде. И явит свой лик сатана. И вздрогнет земля, умывшись слезами кровавыми... »
Павел Игнатьевич закончил перевод со старославянского откровений Нижнереченских старцев, отложил свиток и тяжко вздохнул. Некстати оказалась просьба давнего знакомца. Ох, некстати. А и не откажешь. Хорошо помнил Павел Игнатьевич, благодаря чьей протекции разрешенье на раскопки кургана скифского было получено быстро да без проволочек. Потому и услышав: «Переведи мне, Павлуша, документик один», взялся безропотно. И это вместо того, чтобы опись предметов, в раскопе найденных, вести.
Учёный бросил взгляд на ящики, громоздящиеся в кабинете. Не пустышкой курган оказался, богатым захоронением. А уж какой сюрприз преподнёс! Павел Игнатьевич перевёл взгляд на стол, где на возвышении лежал золотой перстень с крупным, не менее десяти карат, красным бриллиантом. Учёный принялся рассуждать, не замечая, что делает это вслух.
— Откуда же ты такой взялся в наших степях? Понятно, что не из Бразилии или Австралии, а из Африканского месторождения, но как?.. Через чьи руки прошёл, чьи перста украшал? Почему ни в каких хрониках не упомянут? Красный алмаз, камень царей и великих полководцев... — после нескольких минут молчания, он задумчиво произнёс: —  А ведь тебе, голубчик, имя дать надобно. Всем редким да крупным бриллиантам прозванья даются: «Великий могол», «Кохинур», кто там ещё? А, «Орлов».
Выглянувшее из-за туч солнце осветило кольцо, заиграв кроваво-красными всполохами. Павел Игнатьевич бросил короткий взгляд в сторону отложенного свитка и усмехнулся.
— Даю тебе имя «Лик сатаны». Так же прекрасен и зловещ. Да и след кровавый за тобой, несомненно, тянется не малый. Вот с тебя-то, голубчик опись и начнём-с. Такой находке по ранжиру полагается первой стоять.
Павел Игнатьевич подтянул к себе стопку чистых листов и взял «Вечное перо» Паркера, подарок коллег к юбилею. Бисер мелкого почерка покрывал белую бумагу под скрип новенькой ручки. Мерно тикали большие напольные часы. Жужжала и билась в стекло муха. Сверкал под лучами солнца камень, молчаливый свидетель прошлого. Воцарившийся покой и умиротворение нарушило нечто чужеродное — осторожные крадущиеся шаги. Но увлечённый работой учёный их не услышал.



Музейный комплекс «Имение Сосновое», наши дни.

Лёгкий шорох опавших листьев под ногами, ещё по-летнему тёплые дни — бабье лето. Марина замедлила шаг, прикрыла глаза, подставляя лицо под солнечные лучи. Неожиданно на щёку и нос легла паутинка, заставившая вздрогнуть и машинально стряхнуть её рукой. Вот так всегда! Стоит на миг расслабиться, наслаждаясь моментом, как жизнь обязательно или подножку поставит, или вот — паутину в лицо. В душе Марины шевельнулось беспокойство. А не слишком ли безмятежно она растворилась в любви к Виктору? Чем придётся платить за счастье? Тревогу волевым усилием отогнать удалось, но желание посидеть в беседке, куда Марина направлялась, пропало. Она развернулась и на секунду замерла от открывшейся взгляду картины. Скоро полгода как здесь, и никак не может привыкнуть.
Усадьба с колоннами, мраморными ступенями, ведущими к парадному входу, балконами, ограждёнными балюстрадой, словно откидывала в прошлое. Возвышавшиеся позади здания сосны объясняли название имения. Их зелень оттеняла яркие краски лиственных деревьев и подстриженных в виде пирамид кустарников, тянущихся вдоль аллеи. Казалось вот-вот выбежит из дома барчонок и кинется к качелям. Раздадутся вслед недовольные выкрики гувернёра. Направится к беседке влюблённая парочка: он — молодой офицер в новеньком мундире, она — юная впечатлительная барышня. Выйдет суетливо из флигеля управляющий, торопясь с отчётом к старому барину.
Звонок сотового телефона спугнул наваждение. Взглянув на дисплей, Марина невольно вздрогнула, увидев высветившийся номер любимого. Виктор должен уже подъезжать к имению, а когда он за рулём, на телефон не отвлекается. Неужели что-то случилось и вот она, так любимая жизнью подножка. Марина дотронулась до дисплея слегка подрагивающим пальцем. Виктор сообщил, что задержится и приедет только после обеда. Искажённый помехами голос с лёгким акцентом казался голосом незнакомца. «А ведь он и есть незнакомец. Много ли ты о нём знаешь, деточка?» — зазвучало в голове с ворчливыми интонациями Глеба Ефимовича. Может, потому что профессор, при случайной встрече в театре с бывшей студенткой, очень неодобрительно посмотрел на её спутника.
Забавно, ведь знакомство Марины с Виктором произошло в какой-то степени благодаря ему. Именно по рекомендации Глеба Ефимовича Эрвиера Марину назначили заведующей музеем в новом открывающемся комплексе. От благодарностей девушки профессор отмахнулся, хотя коньяк взял, заявив:
— Поработай годик, деточка, а там, может, и надумаешь ко мне в аспирантуру. Экспонаты в Сосновом чудесные. Как знать, вдруг тебе удастся разгадать загадку «Лика сатаны».
На открытии музейного комплекса присутствовали представители российско-швейцарской кампании «Дым отечества». Кампания специализировалась на реставрации и реконструкции зданий, создании музейных комплексов. «Имение Сосновое» стало самым крупным проектом, потому и открытие освещалось широко. Марина, взявшая на себя роль гида-экскурсовода, чувствовала себя не очень уютно в центре внимания. Больше всего нервировали заинтересованные взгляды высокого красавца в смокинге.
Однако когда Марина приступила непосредственно к экскурсии, всё отступило на второй план. Она словно поймала вдохновение. История имения, его владельцев по настоящему увлекала заведующую музеем.
Сосновое, имение ничем не примечательного графа Петра Смирнова, получило известность из-за трагической истории, произошедшей в начале двадцатого века. В Сосновом часто гостил и работал младший брат графа, археолог с мировым именем Павел Игнатьевич Смирнов. По воспоминаниям современников — широкой души человек, увлекающийся не только наукой. В его городском доме и имении брата проводились литературные и музыкальные вечера.
Известность учёному принесли в большей степени открытия, сделанные при раскопках скифских курганов. Одной из самых значимых находок стал перстень с красным бриллиантом, получившим название «Лик сатаны». Находка взбудоражила умы современников. Как кольцо с редчайшим камнем оказалось в кургане? Высказывались предположения, что это трофей, полученный во время битвы с Атиллой. Ведь скифы единственные, кого Бич божий не смог победить.
Сам Павел Игнатьевич никаких версий высказать не успел. Учёный был убит во время работы над описью экспоната. Сохранился лист до половины исписанный мелким почерком, а в нижней части залитый кровью. Из этих записей и узнали название, данное бриллианту. Сам таинственный перстень исчез. Убийцу не нашли, о «Лике сатаны» долгие годы ничего не было известно.
«Всплыл» перстень во время Великой Отечественной войны в блокадном Ленинграде. Чтобы выжить, люди обменивали всё мало-мальски ценное на продукты. Развелось не мало дельцов, наживающихся на этом. При задержании одной из самых крупных групп, спекулирующей хлебными карточками, обнаружилось много золотых украшений и среди них «Лик сатаны». Узнать, кто именно сдал перстень, не удалось. Все спекулянты этой группы были застрелены на месте, за оказание сопротивления или за попытку к бегству. По законам военного времени. Драгоценности, имеющие историческую ценность, а таких тоже оказалось не мало, отправились в музеи.
— И вот, спустя столько лет, «Лик сатаны» вернулся в Сосновое, — вещала Марина, — перстень занял должное место среди остальных экспонатов. Это бриллиант коллекции. Бриллиант и в прямом и в переносном смысле.
Гости находились в кабинете Павла Игнатьевича и разглядывали находящийся под стеклянным кубом, оснащенным сигнализацией, «Лик сатаны». Бриллиант словно впитывал солнечные лучи, наливаясь зловеще кровавым цветом. Марина встала рядом с экспонатом и окинула экскурсантов полным гордости взглядом. Высокий красавец смотрел с неприкрытым восхищением и даже вожделением. Сначала Марине казалось, что незнакомца интересует бриллиант, но только до тех пор, пока она не утонула в жарком взгляде голубых глаз.
На банкете в честь открытия, проводимом в бальном зале, они познакомились. Виктор Ланге, гражданин Швейцарии, архитектор кампании «Дым отечества», ухаживал за Мариной несколько старомодно, но очень романтично. Цветы, конфеты, шампанское, прогулки под луной, посещения театров и выставок. Спустя неделю Виктор приехал к Марине, обосновавшейся во флигеле, в гости. Она сама попросила остаться. С тех пор Виктор часто бывал в Сосновом. Служащие комплекса стали воспринимать его как своего, охрана беспрепятственно пропускала.
Отношение его к Марине осталось трогательно романтичным, неизменные букеты, милые подарки. А вот любовником Виктор оказался не самым темпераментным. Марину, как ни странно, это не расстроило. Главное — отношение, а темперамента ей хватит на двоих.
За воспоминаниями Марина не заметила, как дошла до парадной лестницы. В воскресенье и в понедельник экскурсий не ожидалось, обитатели усадьбы расслабились. Управляющий имением с женой, занимающие правый флигель, Марина жила в левом, отправились на все выходные в гости. Экскурсовод и смотрительница находились в усадьбе не постоянно. Садовник с дворником тоже куда-то уехали. Оставались, конечно, охранники, они дежурили по двое. Но домик охраны располагался рядом с коваными воротами.
Не напросись Виктор в гости, Марине пришлось бы ночевать одной в огромной усадьбе. Жутковатая перспектива. Заведующая музеем передёрнула плечами и направилась осмотреть коллекцию. Как обычно задержалась у «Лика сатаны». Ещё готовя экспонаты к выставке, она специально расположила перстень под определённым углом к свету. Пришлось перепробовать множество вариантов, но результат того стоил: бриллиант выглядел почти живым. Зловеще, завораживающе и невероятно красиво. Казалось, ещё немного и камень запульсирует, забьётся, подобно сердцу.
С трудом отведя взгляд, Марина подошла ко второму своему любимому экспонату — портрету графа Смирнова. Если фотографии его брата имелись, то портрет оказался единственным и обнаружился в Русском музее. В имении во время пребывания в нём Павла Игнатьевича гостили и художники. Марину заинтересовало, почему запечатлённым оказался не их приятель археолог, а граф. А потом подумала, что вряд ли учёный согласился бы часами позировать.
Марина долго вела переписку с Русским музеем, выбивая разрешение выставить картину в Сосновом. Помог Глеб Ефимович. У профессора Эрвиера в музее служил однокурсник. Пока оформлялись документы, выбиралось подходящее место, Марина к новому экспонату не приглядывалась. Разглядев же, изумлённо охнула. Мужчина на портрете оказался хорош, но удивление вызвало не это. Если откинуть усы и бороду и убрать из голубых глаз порочное выражение, граф становился похожим на Виктора.
С предвкушением реакции любимого на это сходство Марина ходила несколько дней, и вот сегодня, наконец... Заведующая музеем по-девчоночьи хихикнула. Раньше она частенько развлекалась, находя на картинах персонажей, схожих с друзьями и знакомыми. Если подруги воспринимали сходство нормально, то все лица мужского пола независимо от возраста реагировали резко отрицательно. Только профессор Эрвиер долго смеялся над репродукцией Врубеля. Затем, утирая выступившие слёзы, произнёс:
— Я, деточка, разумеется, понимаю, что отнюдь не Демон, но Пан... Пан! — и вновь согнулся в приступе хохота.
Марина улыбнулась воспоминаниям, подмигнула портрету и направилась в конец коридора. Там находился переход во флигель. Если в усадьбе все коммуникации тщательно маскировались всевозможными карнизами и экранами, то жильё сотрудников выглядело вполне современно. Только внутри, снаружи флигели и домики не нарушали общего ансамбля.
Хорошее настроение не отпускало. Марина, пробежалась по комнатам, кажется, всё готово к приёму дорогого гостя. Чем бы занять время? Рука потянулась к ноутбуку, но Марина себя одёрнула. Знала за собой слабинку, стоит найти что-нибудь интересненькое в Интернете и всё, прощай, реал. В итоге, отправилась на кухню, приготовить ещё один салат.
Ближе к обеду Марина вышла из дома и направилась к воротам. Подошла как раз к тому моменту, когда знакомая машина заезжала на парковку, расположенную за оградой.
— Своего прибежала встречать? — спросил старший охранник и, подмигнув, добавил: — Ну, хоть кому-то будет хорошо в этом Богом забытом месте.
Марина не обижалась на порой грубоватые шутки.  Её, самую младшую среди служащих комплекса, все ненавязчиво опекали. Почему-то так получалось везде, где бы Марина не находилась. Возможно, этому способствовала её внешность. Хрупкая, невысокая девушка с мечтательным выражением на лице и большими бархатно-серыми глазами — такой её видели окружающие. «Тощая коротышка, — так чаще всего думала о себе сама Марина, не преминув добавить: — Зато умная и везучая». Роман с красавцем мужчиной казался ей сродни чуду.
Марина нетерпеливо выскочила навстречу Виктору, элегантному, мужественному, с неизменным букетом в руках. Он, явно польщённый, вручил цветы, коснулся губ девушки лёгким поцелуем, шепнул:
— Здравствуй, Сударушка, я скучал, — обнял за плечи и направился к воротам. Там в приветствии пожал руки знакомым охранникам. Отшутился в ответ на пожелание не сплоховать.
Когда дошли до усадьбы, Марина настойчиво потянула своего гостя к парадному входу.
— Вик! У нас новый экспонат. Тебе просто необходимо его увидеть! — и быстро добавила, предваряя возражения: — Сейчас самое подходящее освещение.
Напротив картины Виктор замер, разглядывая изображение на портрете с неподдельным любопытством.
— Владелец «Соснового», — сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно. — Сударушка, ты неподражаема. Наверняка это ты отыскала портрет. Но как удалось заполучить его в экспозицию?
Марина, зардевшаяся от искренней похвалы, ответила:
— Глеб Ефимович помог, — поймав непонимающий взгляд, пояснила: — Профессор Эрвиер, я ещё вас в театре знакомила. Вик, а ты ничего не замечаешь?
Виктор пожал плечами.
— Типичный парадный портрет.
— Вик, да как же ты не видишь?! — воскликнула Марина. — Ты же — копия граф Смирнов. Можно даже подумать, это твой предок.
Виктор на секунду замер, затем издал короткий смешок.
— Фантазёрка. Понимаю, граф в постели весьма романтично. Но, увы. Предки эмигрировали не после революции, гораздо позже: из Союза в Германию сразу после падения берлинской стены. Я ещё маленький был. Бабушка с дедом из немцев Поволжья, репрессированные, так что устроилась наша семья, можно сказать, с комфортом. Компенсации, выплаты и прочее. Уже позже перебрались в Швейцарию. Логиновы превратились в Ланге.
Марина слушала, затаив дыхание, впервые любимый рассказал хоть что-то о себе. Становились понятным хорошее знание русского языка. Боясь спугнуть, осторожно потянула за руку, в ответ на вопросительный взгляд, прошептала:
— Ты, кажется, упоминал про постель? Так вот: я прощаю, что ты не граф. Пойдём, покажешь, как соскучился, — и потянула к двери в конце коридора.
День прошёл замечательно. Правда, внутренний голос недовольно шептал Марине, что любовнику даже разлука не помогла стать страстным и один раз маловато. Девушка отмахивалась, зато всё остальное в отношениях на высоте, да и ночь ещё впереди. Однако ожидания не оправдались. Пока Марина ходила закрывать здание усадьбы изнутри, Виктор крепко уснул.
Марина разделась и осторожно прилегла рядом, любуясь безмятежно-спокойным лицом. Подумалось: «Устал, бедный. Вместо выходного ехал сюда двести километров, а я его ещё на прогулку по лесу таскала». Захотелось окружить любимого нежностью, заботой и никуда не отпускать. Марина заснула с улыбкой на губах.
Проснулась она резко от ощущения какой-то неправильности. Открыла глаза. Виктора рядом не оказалось. Тихо. Темно. Слишком тихо и слишком темно. Нет гудения холодильника, не светит в окно фонарь. Ленивая мысль: «Свет, что ли, отключили?» и следом паническая: «Сигнализация!!!» Марина кубарем скатилась с кровати, натянула халатик, нашарила ногами тапки, щёлкнула выключателем светильника. Бесполезно.
Подхватив сотовый телефон и подсвечивая себе путь, заведующая музеем побежала через переход в основное здание. К ставшим незащищёнными бесценным экспонатам. Уже подбегая, услышала в кабинете шаги. За приоткрытой дверью виднелись синие проблески света. Кто-то использовал фонарик, или, подобно ей телефон. Марина юркнула за тяжёлую бархатную портьеру у окна напротив, мысленно порадовавшись мягким тапочкам и собственной хрупкости. Она замерла, сдерживая участившееся дыхание и прислушиваясь.
Скрип двери. Шаги. Вновь тишина. Кто-то, видимо, остановился. Затем шаги стали удаляться в сторону парадного входа. Марина выглянула из укрытия. Освещённого неярким светом от фонарика Виктора опознала сразу. Облегчение и желание окликнуть, неожиданно сменилось тревогой. И отмахнуться от тревоги не помогла уверенность в том, что любимый просто пошёл посмотреть, в чём дело.
Только после того, как щёлкнули замки, открылась и тут же закрылась входная дверь, впустив волну прохладного воздуха, Марина выскользнула из-за портьеры и рванулась к кабинету. Открыв дверь, подсветила сотовым и быстро осмотрела помещение. Так, все экспонаты на месте и самый главный — «Лик сатаны» — тоже. Непроизвольно вырвался облегчённый вздох. Марина, с трудом подавив подступившую слабость, направилась к выходу.
Виктор разговаривал со старшим охраны. Марина услышала окончание фразы охранника, державшего в руках фонарь.
— ... не один раз говорил. Нам нужен автономный генератор. Может, хоть сейчас...
Мужчины услышали, как открылась дверь, и дружно посмотрели на Марину.
— Тоже проснулась? — спросил Виктор. И добавил укоризненно: — Ты совсем налегке, замёрзнешь.
Он снял лёгкую куртку, закутал Марину и прижал спиной к себе.
— Так, говоришь, здание осмотрел, всё в порядке? — продолжил разговор охранник.
— В порядке, — подтвердил Виктор.
Старший охраны объяснил для Марины:
— Где-то на линии обрыв проводов. Мы уже связались с аварийными службами, ремонтники в пути. Обещали, меньше чем через час устранят. Слушай, заведующая, — слегка замялся охранник, — может, не будем начальство извещать. Ведь если по инструкции, приедут, до утра спать не дадут. А так появится свет, сами проверим «охранку»...
Марина заколебалась, она живо представила суету, заполнение кучи бумаг.
— Ладно, — согласилась, — если в течение получаса наладят.
Старший обрадовался и достал рацию. После коротких переговоров с оставшимся у ворот вторым охранником сообщил:
— Место обрыва обнаружено. Ждём.
В отведённые Мариной полчаса ремонтники уложились. Свет зажегшихся фонарей показался ярким для привыкших к темноте глаз. Пиликнула сигнализация. Замигал огонёк видеокамеры над входом.
Втроём вошли в здание. Старший охраны включил свет, сбегал на второй этаж, проверил, открывая двери, комнаты. После чего довольно сказал:
— Порядок.
— Помочь? — поинтересовался Виктор.
— А давай, — кивнул охранник. — Посидишь на посту у ворот, а мы с напарником быстренько ограду по периметру проверим.
Марина протянула куртку. Виктор склонился к её уху и шепнул:
— Иди к себе, Сударушка, но не засыпай, как я вечером. Вернусь, исправлю свою оплошность, — легко поцеловал в шею, подмигнул и поспешил вслед за охранником.   
Охваченная радостным предвкушением Марина понаблюдала в приоткрытую дверь, как любимый идёт к воротам. Затем направилась во флигель, чувствуя, как губы раздвигаются в глуповатой улыбке. Около кабинета остановилась, решив ещё раз всё проверить. Включила свет и пошатнулась, ухватившись за косяк. Перстень лежал по-другому.
На ставших ватными ногах подошла к стеклянному кубу. Ей не понадобилось много времени понять — это не «Лик сатаны». Копия, наверняка, дорогая, до мелочей похожая, даже камень тоже бриллиант. Но не было в нём той глубины, того света, что заставлял замереть от восторга. Хотя, вряд ли кто другой, кроме Марины вот так, без экспертизы заметит подмену. А это значит... «А это значит, что ты опасный свидетель, деточка», — вновь внутренний голос звучал с интонациями Эрвиера.
Марина подавила желание спрятаться, затаиться. Она выключила свет, быстро вышла из кабинета и побежала к себе, обдумывая, что делать. Звонить в полицию? Так ведь её же и обвинят в соучастии. Благодаря кому Виктор стал в Сосновом своим? Вот то-то. Кто поверит в неземную любовь?  Только к одному человеку она может обратиться за советом. Залетев в спальню, Марина выглянула в окно. Виктор уже направлялся от ворот в сторону усадьбы. Она быстро набрала нужный номер и чуть не взвыла от сообщения, что абонент не может подойти.
После предложения оставить сообщение после звукового сигнала заговорила:
— Глеб Ефимович, миленький! Вик подменил «Лик сатаны» копией. Что делать? Я... я боюсь! — нажала на отбой и перевела телефон на беззвучный режим.         
Марина присела на кровать, пытаясь успокоиться. Виктор не должен ничего заподозрить. Получилось плохо. Когда Виктор вошёл, руки у неё подрагивали, и дыхание оставалось прерывистым. К счастью, любовник понял это волнение по-своему.
— Уже готова, Сударушка? — довольно хмыкнул и двинулся к Марине, на ходу скидывая куртку и рубашку.
Он пылко принялся целовать её лицо, шею, ловко избавляя от одежды. «Да что ж тебя так на страсть пробило?» — от этой мысли Марина застонала. Стон получился хриплым и чувственным. По телу Виктора словно прокатилась волна дрожи, вызвав у партнёрши желание побиться головой об стенку от отчаяния. Она вцепилась в плечи любовника, царапая ногтями, и вновь это было воспринято как проявление страсти, побудившее его усилить натиск. А дальше...
В какой-то момент Марина почувствовала, как тело откликается на неистовые ласки. Желание, смешавшееся с чувством опасности и приправленное адреналином, отключило все остальные мысли и чувства. Вознесло на совершенно недостижимые вершины. Опомнилась Марина не скоро. Она осознала, что крепко прижимается к груди Виктора, слушая учащенный ритм его сердца. Чувства вернулись. Так хорошо ей никогда не было. И так страшно тоже.
С трудом приподнявшись, Марина заявила срывающимся голосом:
— Я в душ первая, — и сползла с кровати под самодовольный смешок Виктора.
Она подхватила с пола халат и на подрагивающих ногах отправилась в коридор к санузлу. Взгляд в спину Марина ощущала всей кожей. Она представляла себя под прицелом. Пришла дикая мысль: «Если снайпер желает свою жертву, помешает ли это сделать выстрел?» Марина оставила дверь приоткрытой, включила на всю мощность душ, сделав воду еле тёплой, забралась под хлещущие струи. Нужно срочно приходить в себя. Срочно...
В это время Виктор Ланге... Хотя, эту фамилию и прилагающуюся к ней легенду уже стоит отбросить в прошлое. Виктор Смирнофф, потомок графа Петра Смирнова с наслаждением до хруста в суставах потянулся. Никогда раньше он не позволял себе настолько расслабляться, выполняя заказы. Но сейчас... Сейчас случай особый. Впервые Виктор действовал ради интересов семьи. Чуть ли не с рождения он слушал о фамильной ценности, вернуть которую дело чести каждого, наследующего графский титул Смирновых. Почему-то вспомнилась недовольная гримаса отца, когда он узнал, что сын, скажем так, специалист по особым поручениям. Даже грозился лишить наследства, крича: «В нашем роду убийц не было!» Виктор хмыкнул. Да его доход в несколько раз превышает отцовский. Примирило их отношение к «Лику сатаны». Виктор так же истово надеялся вернуть перстень. Сил и средств не жалел. Подставные фирмы, взятки, подкупы, несколько лет подготовки. И вот, наконец, перстень в Сосновом, месте, откуда есть возможность его выкрасть. И как кстати подвернулась эта девчонка с внешностью фарфоровой куколки. Ещё мозгов бы поменьше, цены бы не было. У Виктора возникло желание присоединиться к любовнице. Но завибрировал лежащий на подоконнике телефон. Виктор глянул на дисплей и удивлённо приподнял бровь. Что понадобилась старику профессору в такую рань? Нажал приём. Из трубки раздалось:
— Мне сразу твой парень не понравился, деточка. Что молчишь? А, говорить не можешь. Тогда слушай. Ничего не предпринимай. Дождись, пока он уедет из поместья. «Лик сатаны» так просто из страны не вывезти. Позже перезвони. Пока.
Виктор отключил телефон и пристально глянул в сторону коридора.
— Вот так, значит, Сударушка.
Он дотянулся до своего телефона и набрал по памяти нужный номер. Дождавшись ответа, негромко отдал распоряжение:
— Эрвиер, Глеб Ефимович, профессор... срочно... сам не успею... по двойному тарифу.
Прислушался к шуму воды, прошептал:
— Да что же ты сообразительная такая, — и потянулся к мужской сумке, где наряду с документами находился и шприц-тюбик с ядом. Рука на миг дрогнула, всё-таки зацепила его девчонка. Но только на миг. Подобных свидетелей Виктор Смирнофф не оставлял.
Он легко поднялся и, мельком глянув в окно, выругался. Марина убегала по аллее в сторону ворот, в одном халате, босиком, с мокрыми волосами.
Виктор рывком натянул брюки, проверив потайной карман с перстнем, сунул ноги в ботинки, схватил, не разбирая сумку, куртку, рубашку, телефон и кинулся в гостиную, окно которой выходило на другую сторону. Он порадовался, что продумал и такой путь отступления, заранее присмотрев удобный участок забора. Пробежка между сосен, преодоление ограды, рывок по лесу — не проблема для тренированного тела. Что-то заставило обернуться. Усадьбы почти не было видно.
— Везучая ты, Сударушка... Ну что ж, живи.
Виктор рассмеялся. Азарт захватывал, будоража и подстёгивая. Гонка на время началась.


Феодосия. Пароход «Дон», 1920 год.

Погрузка завершалась. Отборная ругань военных, истерические выкрики высаженных с парохода гражданских. Топот множества ног. Пожилой мужчина равнодушно наблюдал за столпотворением на причале в иллюминатор тесной каюты.
— Как любил говаривать мой братец: vanitum vanitatum et omnium vanitatum. Суета сует и всё суета.
Сидевшая напротив молодая женщина, тщетно пытавшаяся успокоить двух сыновей пяти и семи лет, поморщилась.
— Если бы ваш сын, а мой муж, не был полковником, мы бы тоже стояли там, в толпе, — женщина всхлипнула.
Граф Пётр Смирнов презрительно посмотрел на сноху и не удостоил ответом. Его мало волновало и настоящее, и будущее. Особенно после того, как лишился столь дорогого сердцу Соснового. Это имение всегда составляло частичку души графа. Ради его сохранения он пошёл на преступление. Давно. Девятнадцать лет назад. Если бы знать, что так жизнь повернётся. Если бы знать.
Граф Пётр Игнатьевич Смирнов был игроком. Азартным, увлекающимся, но всегда умеющим вовремя остановиться. Возможно, благодаря этому умению графу невероятно везло. Судьба отвернулась лишь один раз. И сейчас, спустя столько времени, граф не мог понять, как столичный щёголь вынудил поставить на кон имение. Да ещё за закладную потребовал расплатиться найденным Павлом перстнем. И откуда только узнал о находке, каналья.
Просить брата граф и не подумал. Мало того, что лишняя трата времени, так ещё и спрячет, увезёт из имения. Павел, легко относящийся к деньгам, над каждым черепком найденным трясся. И перстень с редким бриллиантом ценил вовсе не за стоимость. Никогда не понимал его Пётр, и, что уж душой кривить, презирал, но завидовал. Тому, как  брат друзей заводит верных. Как женщины Павлу, фамильной красотой обделённому, на шею вешаются, собственной жене графу пришлось кнутом пригрозить, чтоб взглядов призывных в сторону деверя не кидала. Но всего больше известности завидовал.
А между тем срок оплаты долга приближался. Не сразу граф на смертоубийство решился. Но зато продумал всё до мелочей, чтоб на него подозренье не пало. Сыскарям деньжат отсыпал, чтоб в нужном направлении по следу пошли, и рвения не проявляли, где не надобно. Сошло тогда с рук, всё сошло. Да вот перстень проклятущий в душу запал, словно и прям в нём кровь сатанинская. Как от сердца отрывал его граф, меняя на закладную на Сосновое. Года шли, не мог успокоиться. Людишек лихих нанял, щёголя ограбить. Перестарались людишки, всю семью щёголя изрубили. Да ещё того хуже, попались полиции в лапы. О перстне с тех пор ни слуха. Видать осел в карманах какого-нибудь пристава. Но ничего. Подобные ценности всегда себя проявят, рано или поздно. «Лик сатаны» Смирновыми найденный, Смирновым и принадлежать должен. Не ему графу, так внукам, правнукам. Это дело чести. Граф непроизвольно выпрямился и по-другому посмотрел на расшалившихся внуков.
Раздавшийся гудок парохода известил об отплытии. Всё дальше и дальше унося прошлое, отдалялся берег покинутой Родины.      
               
 
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2018
Свидетельство о публикации №218032300033

Рецензии: http://www.proza.ru/comments.html?2018/03/23/33