Валькирии с арматора. ч. 1. бегство с земли

Ник.Чарус
               




22:40 02.01.97    С Л Е П О К     Б У Д У Щ Е Г О .


Худощавый и подтянутый сорокалетний врач Андрей Андреевич Захаров или просто Андрюша, как за глаза называли его врачи и медсёстры барологического отделения североморского госпиталя, в большинстве своём жёны и дочери военных из офицерского городка, пройдя по длинному светлому медицинскому коридору, остановился возле своего кабинета.

Захаров потёр лоб рукой, вспоминая неотложные дела, которые надо было записать в ежедневник, а затем задумчиво и нерешительно приоткрыл дверь своего кабинета, уже отомкнутого перед утренней уборкой тётей Тоней, которая убиралась на четвертом этаже госпиталя с незапамятных времен. Кивнув подтянувшейся заспанной дежурной сестре, странно выжидательно посмотревшей на него, моложавый заведующий перешагнул порог своего кабинета.

Возникшая перед ним картина заставила его затаить дыхание. Задумчиво переминаясь с ноги на ногу, задом к нему стояла врач-ординатор его отделения Любовь Дмитриевна Ломова, или просто Люба, как называли недавнюю студентку её товарки. Увлёкшись чтением его рабочей тетради в толстом пластиковом переплёте, лежавшего в нижнем ящике стола, она задумчиво переминалась с ноги на ногу и покачивала задом. А через тонкий белоснежный халат, чуть подзолоченный встающим над бухтой Североморска светилом, слегка просвечивали её полупрозрачные трусики и замечательные, более чем стройные ножки, между которыми бугрился весьма примечательный бугорок Евы.

-Как замечательно, что я позавчера уломал дядю Гришу отремонтировать замок и смазать скрипучие петли. Да и бесонница, что мучила меня спозаранку, была незряшней.  Приехал я, хоть и раньше положенного, но оч-чень вовремя- подумал доктор Захаров и, тхо крадучись, подобрался к Любе.
-А кто это у меня здесь хозяйничает!?- воскликнул он приглушенным голосом, обхватывая руками стройные бёдра молоденькой врачихи.

Люба ойкнула и резко выпрямилась, так что её очки упали в нижний ящик стола и ей пришлось их подхватывать на лету. Одеть их она уже не успела и стояла перед своим начальником  с беспомощным выражением подслеповатого и беззащитного, но от этого ещё более красивого лица, с очками в руках.
Молодая докторша начала неловко оправдываться, одновременно пытаясь отстраниться от доктора Захарова, который беззастенчиво щупал её ягодицы, почти усадив её на свой письменный стол и пользуясь тем, что она могла отталкивать его только одной, свободной рукой.

-Простите, ради бога! Я искала историю болезни на водолаза Пикина, и, совершенно  неожиданно, натолкнулась на ваши литературные записи. Я не знала, что вы пишите фантастику и немного… кажется, зачиталась - сдавленно проговорила Люба, пытаясь вырваться из его объятий.
-Любочка, по правилам нашего госпиталя, когда мужчина старше вас держит вас за задницу, вы уже можете говорить ему ты…-насмешливо ответил молодой докторше её начальник и попытался поцеловать в губы.

-Да, отпусти ты меня, придурок! -воскликнула Люба, по своему истолковав его разрешение, после того, как рука Андрея осторожно полезла к ней между ног и резко оттолкнула нахала.
-Хамло и бабник!Вот ты кто!-в сердцах воскликнула молодая врачиха и бросилась вон из кабинета заведующего.
-А что же мне мужелюбом что-ли надо быть? На флоте это не приветствуется! Хотя… Мужем Любы, мужем Любы? Мужем Любы , пожалуй, можно? -задал себе риторический вопрос Андрей и, услышав неожиданное эхо в своей голове, стремительно распахнул захлопнутую Любой дверь.

Люба, цокая каблучками, уже пробежала по длинному коридору и подлетела к пульту нового скоростного лифта финской фирмы «Коне», установленного в конце коридора и нажала кнопку вызова.
Андрею ничего не оставалось, как окликнут её требовательным, властным голосом.
-Любовь Дмитриевна! Вернитесь, пожалуйста! У меня к вам есть очень важное и неотложное дело. Крайне неотложное! - отчётливо повторил он по слогам.
Люба недовольно оглянулась, и, поколебавшись, сунула руки в карманы халата и, чуть задрав подбородок, независимой походкой вернулась к нему, не оглядываясь на крайне заинтересованное лицо дежурной медсестры, высокой дамы лет сорока, обожавшей носить побрякушки и собирать госпитальные сплетни,  которая, скорее всего намеренно, забыла предупредить молодую докторшу при подходе начальника.

Доктор Захаров подождал Ломову у двери своего кабинета и широким жестом пригласил внутрь, грозно оглянувшись на сразу уткнувшуюся в журнал медсестру. Люба встала у его стола, всем своим видом показывая,  что в любую минуту готова к бегству. Но Захаров спокойно обошёл её и сел в старое скрипучее кресло.
-Люба!  Точнее, Любовь Дмитриевна! Ради бога простите мою несдержанность! Я давно к вам приглядываюсь, и всё время откладываю очень важный для нас обоих разговор. Да, вы сядьте, пожалуйста! Разговор будет, действительно, более чем серьёзный и я бы сказал весьма секретный.

Люба осторожно присела на краешек стула и постаралась придать своему лицу недоверчивое выражение. Она намерено не смотрела на Захарова, рассматривая золотой диск солнца над морем и одинокий буксир, осторожно выводящий в море огромное стремительное тело, как будто ещё спящего стометрового подводного ракетоносца, похожего на разморённого солнцем кита.

Доктор Захаров порылся в столе и бросил на него несколько общих тетрадей, присовокупив сверху пакет с магнитофонными кассетами. Затем он полез в стол ещё раз и достал оттуда историю болезни водолазного старшины Валентина Пикина.
-Давайте закончим с Пикиным. Вот то, что вы искали. Я думаю, вас настораживает длительный паралич ног, который не удаётся снять обычными средствами?
-Я думаю, что если вы хотели поговорить со мной о деле, то вовсе не обязательно было лезть руками мне под халат -прошипела всё ещё красная и рассерженная Люба.
Заведующий кисло сморщился и негромко вздохнул.
-Люба! Ну, я же извинился, простите ради бога ещё раз. Давайте поговорим серьёзно. Я собираюсь рассказать вам кое-что важное уже больше месяца, почти сразу с тех самых пор, как вы приступили к работе у нас, расставшись с работой на кафедре в Ивановской медицинской академии. Но до сих пор я никак не мог решиться. Постарайтесь отнестись серьёзно к нашему необычному разговору.

-Да вообще никаких проблем! После ваших подготовительных методов очень легко сосредоточиться на больничных делах и крайне важных разговорах-фыркнула Люба, надменно выпрямившись и строго поправив на лице очки.
Захаров кашлянул, но ничего не сказал ей в ответ. Он продолжил разговор скучным бесцветным голосом крайне занудного начальника.
-Да, сначала о больничных делах!  Пожалуйста, увеличьте Пикину давление в барокамере на десять процентов и назначьте пять каждодневных сеансов в ней. Обезболивающие тоже колите каждый день, а сеансы массажа доведите до получаса и делайте дважды в сутки.


-Это очень легко сделать, если учесть, что в госпитале вторая камера уже месяц, как не работает, а массажист остался один. Нам скоро придётся ему руки целовать. Больше пятнадцати минут с одним больным он не будет возиться, хоть убейте его.
Захаров снял очки в тонкой металлической оправе и задумчиво протер их.
-Давайте сделаем вот что …   У вас есть шесть практиканток из медучилища. Обучите их массажу и пообещайте выдать удостоверения массажисток. Это сейчас модная профессия и девчонки, думаю, за неё ухватятся. Семихвостова и Баткова подойдут лучше всего. Они крупные и решительные девчонки.

-Надеюсь, у вас всё и я могу идти? - ядовито осведомилась  доктор Ломова, всё ещё сидевшая в независимой позе.  А то мне надо ещё сдать дежурство и позвонить электрикам насчёт барокамеры. Может они, наконец, найдут время, чтобы заняться ею вместо бесконечного забивания «козла».
-У меня ещё полчаса до начала работы, да и вы можете один раз задержаться. Ручаюсь, что смогу вас заинтересовать своим предложением-пообещал её начальник.
Люба не ответила, но села на стуле поудобнее, приготовившись слушать своего научного руководителя. Она опять гордо откинула голову и небрежным жестом снова поправила свои стильные очки. Молодая докторша смотрела на своего заведующего требовательным немигающим взглядом, за холодным блеском, которого нельзя было прочитать её собственные мысли.

А мысли, которые роились в её голове, были довольно любопытные во всех отношениях и к тому же довольно неожиданные для Захарова. Не то, чтобы Люба была сильно влюблена в плечистого худощавого доктора с копной белокурых волос и серыми глазами, но он был ей не совсем безразличен, и она не раз думала о том, как бы затеять с ним какую-нибудь лёгкую интрижку.
Но пока этому замыслу мешала толпа молодых лейтенантов в морских шинелях, которые настойчиво пытались завладеть вниманием красивой врачихи, чем иногда очень раздражали её. К её чисто женскому любопытству, правда, примешивалось изрядное отвращение к его личности, поскольку ни одни женские посиделки не проходили без подсчёта жертв его нахальной неотразимости.
В этом списке уже нельзя было стать первой, а стать последней Люба вряд ли могла, поскольку не была так уж сильно уверена в своём обаянии и очаровании. Её тело только начало приобретать женские округлые черты, а в движениях исчезла девическая порывистость. Но внутри она оставалась, хотя и  двадцатичетырёхлетней, но слегка наивной девушкой. 

День её рождения прошёл почти незаметно, совпав с прибытием в госпиталь, и с тех пор она  мучила себя мыслью о том, что ей уже почти двадцать пять, а в её жизни не было ни одного стоящего приключения. Увы! Она была зубрилкой, и годы учёбы тоже прошли для неё в обнимку с учебниками. Неожиданная свобода и уйма свободного времени,   которое появились у неё недавно,  выбили её из привычной колеи.  И вот теперь она сидела, выпрямившись, перед Андреем и позволяла ему обшаривать себя глазами и внутренне удивлялась, а почему она не позволила ему залезть к себе в трусы. Мысленно она представила, что он теперь захочет повторить свою попытку, и её колени предательски дрогнули, будто уже готовясь уступить новому натиску.
-А почему бы не раздвинуть ноги или переложить их с ноги на ногу, как Шерон Стоун. Пусть гадает, есть ли у меня там трусы или нет? -думала Люба, розовея от неприличных мыслей. Интрига с заведующим могла бы быть очень интересной.
-Ну и пусть потом давятся слюной, завидуя и обсуждая наши амурные шашни-подумала она расслабленно.

-Теперь, Люба, о главном! Вас наверняка удивили записи в моей тетради. Но, то, что вы прочли, это совсем не фантастика. Я стою на пороге важного, безусловно потрясающего открытия, благодаря которому скоро смогу стать членкором Академии наук, а вам, самое меньшее, могу пообещать звание кандидата наук. Вы же хотели остаться на кафедре и поступить в аспирантуру в Иваново? Но, видимо, что-то вам серьёзно помешало?
-Да, всё тоже самое, что и здесь! Слишком длинные руки моего научного руководителя. Такие же, впрочем, как и у вас. И его слишком большое самомнение -ядовито ответила врач-ординатор.

-Итак, вы отказываетесь работать со мной по этой же причине? -насторожился Захаров.
-Мне кажется, что вы выбрали не очень удачный способ совращения своей сотрудницы. Для человека со столь богатым опытом сердцееда вы слишком банальны. Уж лучше бы пригласили в кафе, рассказали о своём одиночестве, о потребности в мягкой женской руке и всё такое. Тоже вышло бы совсем банально, но намного честнее-ответила Люба, выпрямляясь ещё больше.
Андрей неожиданно сильно разозлился и хлопнул ладонью по столу.
-Вы же, чёрт вас возьми, не такие уж куриные мозги имеете! Вы хороший аналитик, но в житейских делах совершенно неопытны. Я прошу вас мне действительно помочь, и эта просьба крайне серьёзна…

Дверь кабинета неожиданно распахнулась и в него почти строевым шагом влетела заместительница доктора Захарова Алла Васильевна Зайчикова, рыжеволосая женщина лет сорока, явно измучившая себя диетой. Блестя очками на Любу, она завертела задом перед начальником и защебетала скороговоркой.
-Ах, Андрей Андреевич, вы уже здесь?! И вы уже работаете спозаранок? А вы, Люба, не должны загружать с утра своего начальника ненужными вопросами. Идите ко мне в кабинет, я скоро вернусь и вас выслушаю.

С довольной улыбкой она повернулась к Андрею и её улыбка начала медленно гаснуть. У неё слегка задрожали коленки. Она поняла по суровому взгляду начальника, что слегка переборщила, бесцеремонно изгоняя свою соперницу, претендентку на постель начальника.

Дело было в том, что Алла на одной из вечеринок пару лет назад смогла подстелиться под своего начальника, но оказалась настолько деревянной, что у него после единственной совместной ночи больше не возникал сексуальный интерес к своей заместительнице. Она стала вести себя развязано, пытаясь доказать, что готова на всё, лишь бы исправить свою ошибку, но только ещё больше оттолкнула от себя Андрея. Она делала вид, что не понимает его отношения, и вела себя с ним почти как его полноправная постоянная любовница, из-за чего постоянно вызывала насмешки со стороны шустрых медсестер и практиканток, время от времени нырявших в постель к Андрею, но явно не докучавших ему своими чрезмерными требованиями. За глаза они величали её «наш оленерог».

-Извините, Алла Васильевна, но у нас с Любовь Дмитриевной ещё не закончен очень серьёзный разговор, и я пришлю её к вам не раньше, чем через полчаса. Кстати, зачем вы стучите в дверь, если всё равно не дожидаетесь ответа?-холодно проговорил Захаров.
Доктор Зайчикова пробормотала что-то не очень вразумительное и,  окатив Любу холодным и злым взглядом, выскочила из кабинета, как ошпаренная.
-Люба, вы не будете возражать, если я на десять минут запру кабинет, это очень важно, поверьте -извиняющим голосом произнёс  Захаров.

Люба не ответила и молчаливым взглядом проводила Андрея до двери. У неё слегка порозовели щёки, и она ощутила предательскую  тяжесть в паху. Колени снова дрогнули и она сильно сжала их, а потом чуть развела в стороны под пристальным взглядом Захарова.
-Ладно, сплетен всё равно теперь не избежать, пусть лезет в трусы, раз ему так хочется -вяло трепыхнулась в голове Любы предательская мыслишка.

Но опять-таки к вящему удивлению Любы доктор Захаров целомудренно обошёл её стул и сел на своё место. Усевшись в кресло, он достал ещё один пакет с кассетами и новенький японский диктофон. Всё это он положил на потёртую синюю тетрадь со своим  дневником.
-Надеюсь на вашу порядочность и преданность, поэтому не беру с вас слова хранить эту тайну.  Вот о чём пойдёт речь. Вы помните, как неожиданно от нас забрали всех моряков с аварийной подлодки, которым удалось выжить на дне, находясь там целую неделю под воздействием повышенного давления и сильной радиации?

Люба кивнула головой, ибо она действительно хорошо помнила газетные очерки об этой нашумевшей аварии.Тогда, возвращаясь из похода, атомный крейсер "Невредимый",столкнулся с шастающим в российских водах очередным американским атомоходом и мало кто надеялся, что из двухсот пяти моряков с затонувших атомоходов кого-нибудь удастся спасти. Но чудо произошло и, когда через сутки были начаты водолазные работы, подводников нашли на мелководье Баренцева моря ещё подающими признаки жизни и явно надеющимися на чудесное спасение.
И оно пришло к ним в лице мрачного и всегда молчаливого мичмана Белозерова и двух старших водолазов, вечно подначивающих друг друга долговязых весельчаков Горюнова и Хромова, уже давно служивших в аварийно-спасательном отряде, но вечно зубоскаливших над начальством, из-за чего так и застрявших в своих невысоких званиях, несмотря на отменные великолепные качества видавших виды, отважных, ничего не боявшихся моряков.

В жестких обвешанных свинцом костюмах они умудрились подать свежий воздух в затопленные подлодки и смонтировать переходные модули. Еще через двадцать часов началась эвакуация команд в массивные колокола, спущенные с российских и американских кораблей. Обе субмарины легли на плоский участок скалистого хребта на глубине около шестисот метров и были зафиксированы от дальнейшего сползания мощными тросами.
 
Однако сентябрьская северная погода могла внести свои коррективы в любой момент и на спасательных судах работа велась с неослабевающей энергией. Два дня лучшие специалисты водолазного дела стуком общались с задыхающимися экипажами, постепенно выводя их из отсеков. Колокола шли наверх с большой осторожностью, чтобы не повредить людям, слишком долго находившимся на глубине под избыточным давлением.
Капитан русского атомохода Ярослав Неверов, перед походом переведенный с Балтийского флота, отказался подниматься, пока на корабле останется хоть один моряк, но когда стуки прекратились в остальных отсеках, он тоже дал "добро" на подъем, ещё не зная о том, что с полюса задул холодный ветер и спасательный корабль практически не может удержаться над субмариной, мотаясь из стороны в сторону и прыгая на плавучих якорях, как мяч и постоянно маневрируя двигателем. Спасатели схватили его и еще шесть офицеров, сбитых потоком и едва высовывающих лица из воды у самого потолка центрального отсека. Один из офицеров все же захлебнулся. Под водой спасать его уже не было возможности и водолазы потащили его к переходному отсеку, но тот сдвинуло в сторону и они едва  протиснулись в узкое отверстие, оставшееся для прохода. Подали команду на аварийный подъем.

У поверхности колокол завалило и он черпанул воды. Все офицеры захлебнулись, но их снова откачали и поместили в барокамеру. В барокамере на них опробовали самые современные методики, и, наконец , с командой врачей-добровольцев поместили в экспериментальную барокамеру с прыгающим давлением и кислородной атакой, а также другими новшествами из области современной аппаратной медицины.
Когда Ярослав Неверов открыл глаза, он увидел перед собой моложавое
лицо доктора Захарова. Андрей Андреевич Захаров, или Андрюша, как звали его молоденькие медсестры, с необычным рвением взялся за это необычное дело исцеления спасенных с большой глубины моряков. Он больше полгода уходил от них с тяжелым сердцем. Уж больно тяжкими  были их заболевания. И проклятая кессонка из-за ускоренного аварийного подъема и длительное захлебывание и жестокая простуда и остаточная радиация. Но на следующий день он приходил с новыми силами, искал лекарства, опробовал новые методики. Вскоре наметился перелом. Моряки начали гулять и разговаривать. Медперсонал госпиталя старательно выхаживал спасённых подводников. Но вдруг случилось непредвиденное. Одна за другой медсестры стали отказываться от ухода за ними.

Первой не выдержала опытная медсестра Наташа Атаманцева. Она подошла к Захарову и шёпотом поведала о том, что с моряками творятся очень странные вещи.
-Они могут,поглядев на человека несколько минут, сообщить что-нибудь важное в его судьбе или судьбе его близких. Раза четыре они уже предсказали смерть или несчастья с близкими родными.

Когда Андрей Захаров, посмеявшись про себя над нелепыми фантазиями медсестер, зашел в палату к офицерам с приветствием "Ну, а как здоровье моей бабушки?", они сначала отделались шутками, но после осмотра один из офицеров заметил.
-С бабушкой у вас как-будто все в порядке, а вот ваш дядя попадет через восемь дней в серьезную аварию.

Андрей в шутку сообщил об этом разговоре дяде, и тот через восемь дней поблагодарил его за предупреждение. Будучи фанатично суеверным человеком, он в эту поездку не взял свою семью и ехал довольно осторожно. Однако, неуложившийся в поворот скользкой дороги, встречный «камаз»  разбил ему весь борт и выкинул под откос. Только по счастливой случайности машина не загорелась.

Доктор Захаров сразу же насторожился и, поговорив с сотрудниками, насчитал около тридцати случаев сбывшихся предсказаний с периодом от одного до двенадцати дней. То есть столько, сколько моряки находились у него под наблюдением. Но только спустя еще неделю он приступил к серьёзным опытам, результаты которых перевернули всё его представление о человеке и окружающем мире. Сначала он намекнул сотрудникам о своих открытиях, но затем вдруг замкнулся и замолчал.
Люба встрепенулась и, позабыв о слухах и сплетнях, которые ходили в госпитале
 о его приставучести к молодым женщинам, стала внимательно слушать своего начальника.
-Вот здесь, в этих кассетах, возможно, лежит ключ к потрясающей загадке, над которой бьётся человечество! Как научиться предсказывать своё будущее! Дело в том, что помимо измерительной аппаратуры, я подключил к кровати каждого больного диктофоны и, разбирая звукозаписи, я поразился похожести их бредовых речей. Позднее я, кроме кассет, спрятал часть анализов крови. У меня их хранить опасно, поскольку мной уже не на шутку заинтересовались не только компетентные органы военно-морской разведки, но и какие-то странные и тёмные личности. Я вас очень прошу забрать их у меня и сегодня перепрятать в надёжное место. Вы ведь помните слухи о необычных способностях моряков предсказывать будущее. Так вот это не пустые слова. Я обнаружил у них в крови необычный вирус, который я назвал «вирус Кассандры». При определённой концентрации вируса способность предсказывать будущее для отдельных людей становится просто необычайной.

-Я слышала об этом, но посчитала всё это вымыслом. Бред какой-то. Предсказания будущего? Разве это возможно?-недоверчиво произнесла Люба.
-Пусть для всех это и останется вымыслом- но нам с вами предстоит огромная работа по изучению «вируса Кассандры».  К сожалению … В общем не буду вас пугать, но может случиться и так, что эту работу вам придётся доделывать одной. Я ввёл себе этот вирус в небольшой дозе и, пока он был жизнеспособен, заглянул с его помощью немного вперёд. Короче, чтобы не случилось, я только пытался волочиться за вами. О разговоре и кассетах никому ни слова. Я очень вас прошу! И я на вас надеюсь, очень крепко надеюсь. По рукам? Возьмите и спрячьте всё в этот пакет.

Сдав дежурство, немного напуганная и растерянная Люба торопливо пошла на автобус, но решила вернуться в госпиталь с остановки и задать Захарову самый главный вопрос, который она от неожиданности свалившегося на неё испытания не задала ему сразу.

-Почему, чёрт возьми, он выбрал именно меня и никого другого? Скажем, с Зайчиковой он работает очень давно, но, почему-то обошёл её своим откровением?

Злясь на себя за своё простодушие и представляя улыбочки  коллег, когда Захаров смеясь, будет рассказывать, как он подшутил над молоденькой докторшей,  она чуть не столкнулась с выходящим из госпиталя верзилой в штатском. Он почти оттолкнул её в сторону от двери, но слова возмущения замерли у неё на устах. Следом за верзилой, пристёгнутый наручником к одному из трёх плечистых морских офицеров, выходил и доктор Захаров. Он демонстративно отвернулся от девушки, поскольку Люба мгновенно побледнела. Военные моряки довели его до чёрной «волги» и быстро усадили Захарова на заднее сидение. Он не оглянулся ни разу.

Как потерянная побрела она домой, и, не ложась спать, села читать дневники и прослушивать записи, настороженно прислушиваясь к шагам хозяйки дома, в котором она сняла самую большую комнату. Устав читать, она сонно разделась и нырнула в тёплую постель на пуховую перину.
-Я у них самый новый сотрудник и , пожалуй, никто не догадается, что я являюсь доверенным лицом в его открытии- подумала она вслух и зарылась лицом в мягкую пуховую подушку.


ЗВЕЗДОЛЁТ  С  АФФАРЕНЫ

Женщины были очень красивы даже по самым придирчивым земным меркам. Все семеро собрались в центральной рубке звездолёта планеты Аффарена, буквально упавшего в океанские волны планеты Земля из созвездия Альфа Центавра. Впрочем, у них было своё название для созвездия, но, прилетев на другую планету, аффареянки быстро переходили на принятые её обитателями названия.
По-своему они называли созвездия только, если обитатели планеты не имели своего общего для всей планеты языка. Они ждали очень многого от жителей Земли, открытой триста лет назад первыми  вневременными исследователями. Их родная планета находилась далеко от Земли, на расстоянии более четырёх лет полёта со скоростью света. Но аффареянки давно уже не путешествовали по Галактике с помощью фотонных и лазерных двигателей. За последние столетия они научились сгущать время перед звездолётом и преодолевали это пространство одним проникающим прыжком.
Однако, даже новейшие тахотроны, способные сгущать время с тысячи лет до нескольких минут были очень громоздки и требовали запитки энергоресурсами чуть ли не половины планеты в течение года. Кроме того, сложнейшие астрономические расчёты, проводимые перед полётами требовали длительных вычислений ресурсами тоже почти планетарного уровня.
Необычная скорость технического развития землян удивила первопроходцев с Аффарены восемьдесят лет назад, в период второй экспедиции на Землю. Силы природы: ветер и парус, колесо и животных -земляне применяли в течении нескольких тысячелетий. Но от парового до атомного двигателя пробежали путь за полтора столетия. А от атмосферного самолёта до космической ракеты им потребовалось всего пятьдесят лет.
Но президиум Совета Освоения Созвездий, или сокращённо СОС’а, всё ещё надеялся, что к этой планете не придётся применять специальные мероприятия, замедляющие её технический прогресс и выравнивающие развитие разных народов. Ибо, без добрососедства и равноправия народов планеты и наличия на ней общепланетарного многонационального парламента и правительства, ответственного за равное научно-техническое развитие всех народов, однобокое совершенствование техники  всегда приводило к самоуничтожению таких планет в череде мировых войн за право властвовать над миром. Планеты ускоренного раздельного развития были большой редкостью во Вселенной и звездолётчицы с «Аффаризиды» ещё не имели опыта работы с подобными цивилизациями.
Разноцветные блестящие комбинезоны  звездолётчиц золотились и серебрились самосветящимися нашивками и кантами. Пожалуй, единственное, что отличало их от женщин Земли, это чуть более высокие лбы и черепа, блестящие из-за отсутствия волос и применения подкрашивающей косметики. Вместо волос они носили, какие-то подобия кольцевой татуировки, которая должна была напоминать им об утраченных много веков назад волосах. Но две из них пренебрегли даже этим. У одной из звездолётчиц череп был совершенно лыс и гол, зато у второй украшен рисунками диковинных птиц и зверей, среди которых красиво выделялись два прыгающих навстречу дельфина.
-Соана! Ты доиграешься… увеличь высоту выхода, иначе мы потащим за собой хвост из газа и жидкости…- резко заявила одна из звездолётчиц на красивом мелодичном языке, произнеся что-то на подобие «Соана! Тил зи тапуэро! Саэро конгретива сэс»…
Это была та самая, пренебрёгшая кольцевыми татуировками, и потому совершенно лысая молодая высокая женщина в бардовом с серебряным шитьём комбинезоне, по сути и по призванию командор  тахотронного звездолёта. Но пилот звездолёта Соана –ко-Фаэрас только подмигнула подругам и серьёзно сморщила лоб, отчего  дельфины как-то сжались, почти съёжились.
Соана быстро-быстро защелкала пальцами по кнопкам пульта. По её предварительным расчётам звездолёт должен был выскочить из сжатого  сверхпространства прямо над волнами Тихого океана, который в этот день совершенно не соответствовал своему названию, и вёл себя более чем негостеприимно. Аффареянский звездолёт встречал шторм мощностью до четырёх баллов по семибальной земной шкале.
-Доложи мне параметры входа!- недовольно произнесла командор звездолёта, более суровая внешне, чем по своему природному характеру. Докладывай по-русски. Не забывай, что и здесь на Земле, и на Арматоре нас будут занимать, прежде всего, русские цивилизации, осуществившие наиболее мощный технологический рывок не только без посторонней помощи, а скорее при мощном противодействии других народов. Во всяком случае, наши тайные станции наблюдения на Луне и Марсе говорят о том, что их цивилизация совершила наиболее мощный рывок в двадцатом веке. Пики русской цивилизации приходятся на тысяча девятьсот тринадцатый, тысяча девятьсот сороковой и тысяча девятьсот восьмидесятый годы. После этого произошло затухание цивилизации. В этом феномене нам необходимо разобраться.
Её суровость была в общем-то напускной по той простой причине, что она казалась моложе остальных звездолётчиц, то есть выглядела по земным меркам не более чем на двадцать пять-тридцать лет, тогда как остальной экипаж был несколько старше. На самом деле все они были старше своего возраста почти вдвое в земном исчислении, но это совсем не сказывалось на их весёлых характерах, очень живых от природы. На дружелюбные и открытые характеры звездолётчиц оказала могучее влияние благодатная природа их родной планеты, которую аффареяне смогли превратить в настоящий земной рай, ибо они были настоящими небожителями. Пользуясь изобилием гелия на родной планете, аффареяне жили в воздушных городах, составленных из воздухоплавательных аппаратов, схожих с земными дирижаблями, и свободно путешествовали по всей планете. Правда, почему-то некоторые из обитателей рая стремились сбежать из него на другие планеты. Туда, где жизнь была насыщена опасностями и приключениями. Команда звездолёта «Аффарезида» состояла именно из таких женщин, настоящих искательниц приключений в самых дальних закоулках звёздного пространства.
-Есть, командор Соррель –фа-Джуэрос! -и пилот звездолёта смешливо отдала честь, коснувшись открытой ладонью лба.
А затем Соана мелодичным голосом почти запела параметры спуска, уже,  впрочем, высветившиеся на большом тусклом прямоугольном плоском экране командорского пульта.
-Моновременные возмущения в количестве один миллион шестьдесят шесть тысяч двести одиннадцать пройдены благополучно -радостно заключила Соана.
-Начать торможение! Команде занять кресла и застегнуть скафандры!-ворвался суровый голос командора в её чёткий речитатив.
Соана на мгновение замолчала, а потом, одним движением застегнув скафандр, заговорила через шлемофон быстрым приглушённым речитативом.
-Продолжаю доклад параметров входа. Абсолютное время перехода три минуты сорок девять секунд-без отклонений. Идёт третья минута перехода.
Цель -третья планета солнечной системы Земля-достигнута. Приводняемся в общепланетный водный океан. Площадь земных океанов 361 миллион квадратных километров из 510 квадратных километров общей площади планеты.  Наибольший океан – Тихий. Он занимает 180 миллионов квадратных километров. Точка приземления –158 градусов восточной долготы и 50 градусов северной широты на двести десять километров восточнее острова Парамушир. Наибольшая глубина Курило-Камчатского жёлоба-8560 метров. Температура воды плюс четыре градуса Цельсия. Температура воздуха плюс двенадцать градусов Цельсия. Кривизна пространства –60 единиц. Паразитная масса покинутой планеты Торнар  около двухсот тысяч тонн воды, пара и газа-почти в пределах нормы для надводного старта. Отрыв звездолёта от паразитной массы составляет шестьдесят девять секунд. Полное торможение на высоте 20 метров над уровнем моря. Земное время 12 августа 20… года два часа ноль одна минута по Гринвичу.
Отсчёт выхода из сжатого времени включаю. Отсчёт пошёл! Сорок! Тридцать девять! Тридцать восемь!...
Звездолётчицы быстро переключились на автономную радиосвязь и привернули прозрачные   наголовники скафандров. Все члены экипажа: высокая и стройная медик Анель-ко-Эльтаэрс, плотная и широкоплечая планетолог Эрада-ко-Ваэрас, тонкая и хрупкая астроном Мирея-ди-Лоэрс, нежная и округлая историк Лорель-фа-Кумарос и поджарая и резкая инженер Виэла-ди-Руберс  были полностью готовы к своей первой встрече с Землёй или Арилонгой  по-аффаритянски.
На эту планету восемьдесят лет назад уже садился тот же звездолёт с первым своим экипажем и устаревшим громоздким тахотронным двигателем, который за два года до нового полёта на Землю был с трудом заменён на усовершенствованный более мощный тахотрон, едва ли не втрое меньших размеров. На них у аффареянских звездолётчиков была многолетняя очередь. Зато после переделки звездолёта удалось взять намного больше сверхаккумуляторов и увеличить экипаж на три человека со всеми припасами для них.
Однако Соана всё-таки сильно просчиталась. Вулканическая деятельность в районе Камчатки иногда приводила к неожиданным результатам. Вот и на этот раз небольшие толчки от землятрясения около четырёх-пяти баллов подняли с океанской глубины большой советский пароход, потопленный американцами в тысяча девятьсот сорок пятом году в период войны с Японией.
Прикрываясь девизом «Синк зэм ол!», что по-русски означало «Топи их всех!», американские капитаны подлодок не стеснялись в охоте на нейтральные и даже союзные суда вблизи Японии. Под этим девизом были затоплены десятки гражданских судов, в том числе и несколько советских пароходов. И теперь, всплывший с глубины крупный пароход, отнесённый течением  ближе к острову Парамушир, словно прячась в засаде, поджидал  огромный, более чем семисотметровый в диаметре шар звездолёта, состоящий из пары сотен тёмных многогранников дюз и электроимпульсных конусов.
Защитное силовое поле включилось почему-то на полсекунды позднее, и корма парохода, вставшего торчком на большой штормовой волне, ударила по одному из двигателей звездолёта. После ощутимого удара завыли сирены, включилось аварийное освещение, замигали на экранах перечни повреждений.
Самым серьёзным из них было извещение о выходе из строя двигателя сектора Ж-8, уже запрограммированного для переброски звездолёта на  пять километров в сторону, для ухода из-под паразитной массы воды, газа и пыли, вытащенных во вневременной проход с предыдущей исследованной планеты Торнар через дыру, пробитую звездолётом. Вся эта масса вещества должна была обрушиться в Тихий океан буквально через минуту. Однако, вместо повреждённого двигателя, автоматика тут же включила запасной соседний и звездолёт благополучно прыгнул на пять километров в сторону, лишь слегка задетый космическим водопадом.
Нахмурившись, командор Сорель-ко-Джуэрос  рассерженно проворчала, отстёгиваясь от ремней личной безопасности.
-Если, ты, милочка, всегда так собираешься приводняться, то от звездолёта скоро останутся рожки да ножки. А если ты будешь каждый раз вытягивать с очередной планеты по полмиллиона кубов паразитного вещества, то нам придётся переименовать нашу спасательную службу в Службу Убийства Планет или СУП по-русски. Как это ты умудрилась вытащить с Торнара столько воды? Межзвёздный супчик решила сварить?
Соана обиделась и решила возмутиться. Она встала с кресла, резко повернулась к командору и с явным негодованием вытянула руку вперёд, обозначая этим жестом свой протест.
-А зачем мы спешно стартовали над водой, если могли спокойно прыгать с орбиты Торнара? Даже, если бы наш полёт разглядели несколько десятков торнарских воинов, скакавших на своих конераках, они бы всё равно ничего не поняли. Ну, в крайнем случае, на одну волшебную сказку у их племени было бы больше. Им же лучше!
-Всё-всё, я не хочу слышать никаких возражений.  Сдай вахту Мирее-ди-Лоэрс и иди отдыхать. После отдыха явишься ко мне с рапортом и сядешь под арест. Иди-иди, я тебя не держу. Мягче надо взлетать и садиться, тогда и по службе нареканий не будет-отмахнулась от протеста пилота командор фа-Джуэрос.

Старший пилот сложила руки на груди и, немного поколебавшись, отсалютовала рукой, чётко приложив  открытую ладонь к наголовнику над теменем, затем повернулась кругом и покинула центральный отсек звездолёта, стараясь не очень показывать своё возмущение.
-То так, то эдак, то эдак, но не так!-ворчала она себе под нос по-русски, стремительно пробегая по широким переходам звездолёта.
Примерно за месяц до старта звездолётицы начали говорить между собой на шести самых распостранённых языках Земли: английском, китайском, хинди, арабском, испанском и русском. Таковы были правила подготовки межзвёздных экипажей.
Чуть помедлив и проводив напряжённым взглядом Соану, Сорель повернулась к остальному экипажу.
-Всем остальным участникам экспедиции приготовиться к выходу в земной океан. И не толпой, не толпой. Выход производим попарно. Полчаса на каждую двойку. Мирея! Включи информационные автоматы на полное радио- и телесканирование земного эфира. Надеюсь, шестидесяти минут вам будет достаточно? Первыми идут Анель и Виэла. Анель- старшая! Затем выходят Лорель с Эрадой. Лорель- старшая. Диапазон осмотра первой группы один километр. Вторая группа может увеличить зону охвата до трёх километров. С живыми образцами пока не возитесь, возьмите в отдалении пробы воды, воздуха и грунта, а также сделайте фото и киносъёмки. Подробное знакомство оставляем на завтра. Планетолог меня слышит? Эрада! Подробный осмотр на завтра! Всё, пошли девочки! Весело пошли! Мы, в общем, нетак уж плохо приводнились и надеюсь дальше всё пойдёт у нас как по маслу.

Но Соррель ошибалась. Прошло совсем немного времени и она поняла, что на них началась настоящая охота военно-морских флотов двух великих держав планеты Земля. Очень опасная и настойчивая охота.


ВСТРЕЧА В АЭРОПОРТУ

В утреннем подмосковном прохладном августовском воздухе медленно сгустилась странная напряжённость. Разговоры внезапно прекратились. Лица мужчин, стоявших в очереди к регистрационной стойке аэропорта Домодедово, медленно поворачивались навстречу чёткому перестуку каблуков и надолго застывали в этом положении. Наверное, поэтому капитан второго ранга Ярослав Неверов, прервав разговор с соседом, тоже обернулся в том же направлении.
Через зал, ещё свободный спозаранку от мятущихся толп пассажиров, двигалась необычайно красивая и изящная женщина. Она была одета в чёрную велюровую юбку, прихваченную пояском с блестками и свободный полосатый чёрно-белый кардиган в полоску. Странно, даже его вроде свободный покрой не скрывал полностью грудь и бедра красавицы. Ясно было, что её костюм делал закройщик очень высокого уровня.
Женщина бросила равнодушный взгляд на очередь, состоящую из одних мужчин, и смело пошла сразу к самой стойке. Только тогда Ярослав заметил следующего за ней молоденького офицера в щеголеватой форме и с иголочки с тяжёлым чемоданом в руке. Опытный взгляд Неверова без труда признал в нём штабного порученца или адмиральского адъютанта. Тёртый щеголеватый офицерик мгновенно понял ситуацию и, потеснив двух майоров и высоченного сибиряка, поставил багаж своей дамы на весы и быстро получил квитанцию.
Полный верзила-сибиряк попытался что-то недовольно буркнуть, но под холодным взглядом красавицы слова застряли у него в горле.
-Спасибо, мальчики!- сказала она явно не молодым майорам, и те, растерянно заулыбались, как дети, которым вместо шоколадки подсунули фруктовую жвачку.
 -Теперь, Ник, вперед, на посадку! - скомандовала леди, и, офицерик понёс за ней следом легкую ручную кладь, хотя было явно заметно, что он то лететь никуда не собирался.

Уходя, она еще раз окинула взглядом очередь и надолго задержала его на Ярославе, осмотрев его с головы до ног, так что соседи с завистью и интересом стали оглядываться  на подтянутого морского офицера. Но вот её глаза потемнели, она медленно отвернула голову и, пошла догонять ушедшего вперёд порученца. Ярослав тоже узнал её и теперь находился в жутком смятении. Ему хотелось догнать её и взять её за руку, но он, как приклеенный остался стоять, боясь даже пошевелиться, хотя его взгляд провожал женщину до тех пор, пока она не скрылась за стеклянными дверями выхода из аэропорта с надписью "На посадку".

События десятилетней давности закрутились в его мозгу, как картинки калейдоскопа, сменяя друг друга в хаотичном порядке. В начале девяностых годов Ярослав встречался со Светланой Соболевой уже около года. Он даже купил себе новый мотоцикл, чтобы отвозить девушку после занятий домой. Они оба заканчивали престижный люберецкий техникум авиамашиностроения, потому что оба жили неподалёку в подмосковном городе Видном. С наступлением весеннего тепла Ярослав часто возил Светлану в техникум и обратно на своём мотоцикле.  Молодые люди постоянно задерживались, чтобы сходить в кино или прогуляться.

Но   после трагического развала Союза и кровавых событий 1993 г. и в городе на улицах Видного стало беспокойно, появилось очень много кавказских торговцев и связанных с ними банд. Были и те, кто боролся против них. Война долго шла с переменным успехом, пока кавказцы не победили, подкупив подмосковных чиновников и милицию.
 
Случилось так, что на их курсе в техникуме учился ничем не примечательный грузинский паренек, который вдруг начал ездить в техникум на собственном "Мерседесе", да ещё с водителем. Оказалось, что его старший брат стал контролировать часть подмосковных рынков и множество разномастных палаток и павильонов. Парень отличался тупостью и заискиванием, любил подмазываться к русским парням, но затем забурел и сам стал принимать знаки поклонения. Его взгляд всё чаще останавливался на Светлане, и он неожиданно стал возникать то тут, то там возле неё.

Ярославу как то раз пришлось даже грубо оттолкнуть его и тогда Светлана призналась, что он уже неоднократно пытался её лапать. Попытка Ярослава вызвать Резо на драку была прервана внезапно появившемся телохранителем, из-за спины которого Резо заявил, что девочку он все равно заберёт себе, хоть добром, хоть насильно.

-Все русские девки должны принадлежать нам, кавказским джигитам! А русские рабы должны довольствоваться теми, кто нам надоест. Ваши женщины-наша добыча! -нагло заявил он, садясь в свою шикарную машину.
Домой Ярослав с подругой ехал молча, и Светлана тесно прижималась к его спине, будто ища защиты. Но он не смог её защитить. Уже на следующий вечер пятеро накачаных кавказских парней поджидали их после кино. Его избили в кустах за кинотеатром.
-Не надо... Хватит! Вы же убьёте его!- пыталась кричать Света.
 
Резо держал ее в руках, пытаясь зажать рот. Вдруг он начал шептать что-то ей на ухо. У Светланы округлились глаза, и она перестала сопротивляться, застыв в объятиях насильника. Когда окровавленный Максим попытался приподняться, его настиг ещё один удар башмаком по лицу. Последнее, что он видел, это смесь жалости и презрения на лице Светки, которую Резо вел за руку к своему "Мерседесу". Он открыл дверцу машины, а Светка  с совершенно отрешённым лицом подняла юбку и нагнулась, поставив локти на сидение.

Когда через четыре дня он подлечился и вернулся в техникум, Резо праздновал победу. Кавказец не отходил от Светки ни на шаг, и она послушно следовала за ним, отворачиваясь от взглядов Ярослава и старательно избегая его. После занятий кавказец гордо усаживал Светку в свою машину, пренебрежительно поглядывая на русских парней.

Однажды на крыльце техникума Резо заметил уже окрепшего и излечившегося от побоев Ярослава и увлечённо начал рассказывать дружкам, причём явно не к месту, о том, как Светка усердно задирала ноги на заднем сидении его «мерса». А затем он со смехом перешёл на тему Светкиного совращения. Девушка ни за что не хотела делать ему отсос, и у него ушло много времени на её убеждение. А теперь он может пользоваться даже её попкой, когда ему вздумается.  По его словам у девочки оказалась такое узкое отверстие, что он кончал, едва введя в неё свой конец. Ему никак не удаётся продлить это удовольствие, жаловался Резо. Его дружки охотно и подобостратно хохотали, поглядывая на Ярослава.

Едва дойдя до мотоцикла на почти негнущихся ногах, Ярослав резко газанул и чуть не разбился, уже на первом повороте выскочив в кювет. Как он доехал до дома, Ярослав вспомнить не мог. До сих пор его трясло при воспоминании о негодяе Резо. А тогда потянулись серые преддипломные будни, и он постепенно ожил, лишь изредка позволяя себе проехаться в Москву, чтобы попить пива в парке Горького. На девчат он не обращал никакого внимания, и они быстро отстали от него, прилепившись к его весёлым друзьям.

С тех пор в жизни Ярослава не нашлось места ни одной женщине, кроме проституток, которых, в общем, не позволяла снимать его скромная зарплата офицера. Но, на его счастье, одинокая сердобольная тётка иногда присылала ему крупные переводы, которые целиком уходили на поддержание минимального душевного равновесия Неверова, ставшего убеждённым холостяком.

Уже переехав в Питер, в военно-морское училище, он узнал, что Резо тоже остался с носом и Светку у него почти насильно перекупил Помидор. Он кинул брату тысячу долларов на колени и вытащил Светку из машины. Резо с отчаяния напился и разбился на машине так, что стал полным инвалидом. Однако вскоре разразился ещё более крупный скандал. Похождения Светки и Помидора быстро оборвались. Однажды ему захотелось разделить девушку со своими дружками, но она так отчаянно отбивалась, что им пришлось её изнасиловать и выбросить из машины возле дома, в чём мать родила. С помощью возмущённых кавказским беспределом соседей закрутилось следствие, и Помидор ударился в бега. В его отсутствие кавказская торговля начала разваливаться, а на дружков Помидора наехала местная милиция и осмелевшие люберецкие братки.

Светлана через месяц после изнасилования укатила в Симферополь к своей тётке. Ярослав  поинтересовался её судьбой лишь перед поступлением в питербургскую военно-морскую академию, зайдя во время отпуска к непрерывно вздыхающей и плачущей матери Светланы.  Неверов узнал от неё многое о Светкиной бурной жизни. Во всяком случае, тогда он так думал. Во время разговора она с укоризной поглядывала на него и вздыхала. Он больше не стал к ней заходить, стараясь заглушить в себе ту боль, которую вызывало в его встревоженной душе имя бывшей подружки.

Сам Ярослав после техникума попал служить вместо обещанной вертолётной части в подводный флот, где и остался, поступив сначала в Академию подводного плавания в Санкт-Петербурге, а затем распределившись на Крайний Север. За бескрайним севером последовал очень Дальний Восток, а точнее Камчатка и Курилы. Один бог знает, как он пережил пореформенный погром флота, но его служба шла относительно ровно. И он дослужился до капитана второго ранга, так и не женившись. Как и адмиралы Ушаков и Нахимов, всё своё свободное время он отдавал кораблю и его команде или единственному своему увлечению- подводной охоте. Во время рискованных погружений капитан Неверов пополнил свою коллекцию зубами акул и касаток, вымещая на них свою злость на подлых людей, подобных поганенькому грузинскому пареньку по имени Резо.
Неверов слышал от земляков и друзей, что Светлана за это время поменяла трёх мужей. Турецкого бизнесмена она бросила ради еврейского тележурналиста. Потом поступила в Московский университет и вышла замуж за грузинского контр-адмирала русской службы, приятеля известного спортсмена и мафиози Отара Квантаришвили, известного организаций  двухнедельного изнасилования призёрок конкурса московских красавиц, сопровождавших одну из спортивных делегаций в олимпийскую Барселону в 1996 году и убитого потом знаменитым киллером из солнцевской группировки. Неверову сказали, что после замужества Светлана стала мелькать на экране телевизора в одной из новомодных демократических передач, вступила в партию «Яблоко», а затем в одну из радикальных еврейских партий, освящённую присутствием бешеной русофобки и сионистки Новодворской.

Когда Неверов, после сдачи багажа, прошёл на лётное поле, Светлана была уже там. Она посмотрела на него пренебрежительно поверх модных тёмных очков и отвернулась к молоденькому лейтенанту. Сдерживая сердцебиение, Ярослав осторожно подобрался к ней ближе. Было видно, что её спина напряглась, будто она почувствовала сзади его присутствие. Лениво и медленно подкатил аэродромный автобус. Пассажиры, толкаясь, повалили внутрь, и Ярослав набрался смелости встать позади Светланы и даже подсадить её под локоть. Она делано-удивлённо обернулась с наклеенной на лицо благодушной улыбкой.
-Ой, какой вежливый морячок!- протянула она и добавила. Вы, наверное, только что из училища, молодой человек, совсем ещё неиспорченный!
Капитан второго ранга Ярослав Неверов побагровел от такой беспардонной шутки и отошёл в сторону, стараясь избегать насмешливых взглядов любопытных пассажиров. У трапа невероятным образом Светлана умудрилась оказаться в первых рядах и гордо, как царица, взошла наверх. И здесь за ней уже кто-то из пассажиров-мужчин нёс её лёгкий дорожный чемодан.

Неверов  дождался своей очереди и, улыбнувшись изящной стюардессе, зашагал по трапу наверх. Войдя, он сразу же положил свой чемодан на полку для ручной клади и двинулся по проходу. Светлана уставилась на него ледяными глазами. И он медленно прошёл мимо, не сказав ей ни слова. Неверов сел тоже в первом салоне на три кресла позади бывшей возлюбленной. Рядом с ним сидели два крупных мужика, по виду похожие на горняков. Каково же было их удивление, когда сразу после завершения посадки пассажиров, едва самолёт двинулся на взлётную полосу, Светлана встала и, распостраняя вокруг себя красивый запах очень тонких духов, неторопливо подошла к ним.
-Извините, молодой человек, вы не маньяк? Тогда почему вы непрерывно сверлите меня взглядом? А точнее, мою задницу, она вам что, так сильно приглянулась?
Светлана демонстративно развернулась и, не дав Ярославу открыть даже рта, вернулась на место, заставив его буквально побагроветь от смущения. Могучие шахтёры немедленно оживились, заёрзав в своих креслах. Темноволосый худощавый горняк, сидевший подальше, слегка наклонился в сторону Неверова.
-Не-а, капитан, эта дамочка не для тебя. Она не меньше, чем на полмиллиона баксов тянет. Ты видал, какая у неё жопа? Она же упругая, как мячик. За неё ещё полмиллиона можно накинуть. А у тебя, небось, в кармане после командировки в Москву медаль «За отвагу» и десять тысяч наших деревянных? Или ещё хуже-вошь на гребешке…

Неверов отвернулся к противоположному окну. Его сосед,  полный шахтёр с якорем на кисти руки, толкнул его в бок.
-Да не расстраивайся ты, капитан! Хочешь мы с Андроном по триста баксов скинемся и, считай, она твоя? Эти все надушенные девки за баксы, что хочешь сделают. А за шестьсот она тебя целую ночь до потолка будет подкидывать. Андрон, чего молчишь? Давай гони монету для геройского подводного флота. Гони, говорю, боцманюга, или пасть порву, надводник-палубник. Видишь, наш брат-подводник торпеду в борт получил от шаланды-мокрощелки!
Андрон зашуршал бумажками и, к удивлению Неверова, его сосед протянул ему шесть зелёных бумажек и насильно попытался вложить в руку.
-Да вы что, мужики? Я вовсе не собираюсь с ней знакомиться… то есть, короче, бросьте ерунду пороть, на самом деле. Не нужно мне ничего-отказывался Неверов.

Пассажиры по соседству стали осторожно прислушиваться к более, чем интересному разговору. Запахло крупным скандалом. Полный горняк схватил Неверова за руку.
-Ничего, бери, капитан! Отдашь через месяц-другой! А девку трахни-честь по чести. Раз уж она сама к тебе подвалила. Значит, глаз на тебя положила.

Его полный темноволосый сосед сунул ему свою татуированную могучую длань штангиста-перворазрядника для знакомства.

-Будем знакомы, капитан! Антон Хоменко-старшина минного отсека на дизеле -89 год –Балтика. А этого чудика Андроном Булыгиным зовут. Боцман он с противолодочного эсминца. Мы с ним после дембеля познакомились в вагоне на Дальний. Решили по золотишку ударить-да так здесь и застряли. Теперь уж надо понимать, навсегда.

Ярослав,  тяготясь этого знакомства, нехотя пожал руку соседа, но тот стиснул его кисть, как клещами, и, почти насильно, вложил в его руку шестьсот долларов.
Светлана неожиданно снова встала и, выслушав с недовольной миной нотацию молоденькой стюардессы, опять подошла к ним. Наклонившись, так что в прорезе блузки стали видны её упругие груди, она громко зашипела.

-Если я правильно поняла, то господа морячки продолжают обсуждать мои прелести? Вы что, все трое маньяки? Ах, нет!! Ну, тогда прошу вас зарубить на носу вот что: я кого угодно буду подбрасывать ночью до потолка только не этого, гм…морячка… усекли? Ну, всё, а теперь, вот вы, встаньте и перейдите на моё место. Мне надо поговорить с молодым человеком.

Светлана, явно нарочно, именовала его то морячком, то молодым человеком. Она словно знала, что моложаво выглядевший подтянутый капитан второго ранга будет воспринимать такое обращение особенно болезненно. Полный шахтёр встал и оглядел Неверова с очевидным сочувствием.
-Ну, ты ей видать чем-то крепко насолил, земляк. А я  то думал, что вы не знакомы.

Светлана подтолкнула Ярослава на место ушедшего шахтёра и торжественно села рядом с ним с краю прохода. Надо ли говорить, что все ближайшие ряды забыли о том, что самолёт выруливает на стартовую полосу и готовиться взлетать. Глаза и уши окружающих пассажиров настороженно следили за разговором капитана и смелой, очень раскованной молодой дамы. Все окружающие пассажиры так старательно изображали полное равнодушие, что это выглядело, как чистая комедия. У некоторых дам откровенно шевелились уши и раскачивались разномастные серёжки.

-Так что же, тебе нечего мне рассказать, Неверов? По-моему мы не виделись больше десяти лет. Хотя я тебя понимаю. Рассказать то, особенно, нечего. Плавал, погружался, пил и снова плавал. Опытные офицеры уходили в отставку, и ты занимал их место. Невзначай женился, но жена сбежала в Москву, конечно же, с каким-нибудь кавказским торговцем, и теперь ты устойчиво ненавидишь всех чёрных. А также баб, которые пачками ложатся под них?  Я в чём-то не права?-холодно спросила Светлана.

Неверов  угрюмо молчал, но Светлана терпеливо ждала его ответа, искоса бросая взгляды на его отрешённое лицо. Наконец, Ярослав прокашлялся и обрёл голос.
-Ты так точно описала всю мою жизнь, что мне действительно совершенно нечего добавить к твоему замечательному рассказу.
-Да? Странно… тогда скажи честно! Тебе неприятно меня видеть?

Ярослав хотел бы сказать ей, что он всегда мечтал о том, что её встретит, и она его обнимет и простит, но начало разговора и её воинственный тон не позволяли сделать столь смелое заявление. Он снова прокашлялся, боясь, как бы голос предательски не задрожал и не выдал его истинные чувства.

-Знаешь что, Светлана, расскажи - ка ты лучше о себе. Наверное, твоя личная жизнь сложилась намного интересней, чем моя.
Тем временем в салоне  А320-го уральских авиалиний воцарилось напряжённое молчание, взревели двигатели и самолёт круто пошёл на взлёт. Через пару минут, когда ощущение набора высоты, тошнота и лёгкое головокружение исчезли, он продолжил.
-Ты знаешь, я как-то раз заходил к твоей матери, надеясь получить от тебя весточку. Но ты ничего для меня не передавала, и я … короче, последние пять лет я почти ничего о тебе не слышал.

-То есть как? Прямо-таки совсем ничего? И даже не смотрел мои ток-шоу по ТНТ? И ты не знаешь, что я довольно известная телеведущая?  А иначе, друг мой ситный, с чего бы это на нас с тобой так настойчиво пялился весь салон самолёта?
Немолодая пара по-соседству смущённо отвернулась.

-Ну, во-первых с девяносто третьего года я вообще не смотрю телевизор-во всяком случае еврейское телевидение. А другого, как ты знаешь, в России нет-напряжённо ответил Ярослав.
-Ах, вот что тебя заедает. Так ты ещё, ко всему прочему, махровый националист?-презрительно произнесла его бывшая невеста.
-Я просто русский человек и честный офицер. А ярлыки шить это твоя работа-раз уж ты пошла к ним в услужение- явно томясь никчёмным спором ответил Неверов .
-Если ты будешь со мной разговаривать в таком тоне-то я немедленно от тебя ухожу!  Мне совершенно не интересно выслушивать политические оценки от человека весьма от политики далёкого, даже крайне далёкого-обиделась Светлана.

-Я не так далёк, как ты думаешь, во всяком случае, к нашим явным врагам я служу намного ближе тебя…  Но, если тебе неприятен этот разговор, то давай просто сменим тему. Скажу честно, я хотел бы знать о тебе всё!-мягко почти попросил бывшую подругу Неверов.

Светлана помолчала и вздохнула теперь уже совершенно не притворно.
-Я очень рада, что ты не знаешь обо мне всего. Поверь, в моей жизни было много крови и грязи. И не очень хочется обо всём этом вспоминать. Только ради бога, не вздумай меня жалеть. Я терпеть этого не могу.
Неверов осторожно поднял глаза и встретил её настороженный взгляд.
-Я и не настаиваю на подробностях, тем более, что вокруг слишком много посторонних ушей. Да и я не исповедник, и не хотел бы им быть.

Светлана предательски шмыгнула носом, но затем заговорила ровным голосом.
-А жаль. Если честно, хочется прийти к кому–нибудь и рассказать этому человеку всю свою жизнь до капельки, до минутки.
-И чтобы он отпустил тебе все грехи?-осторожно спросил Неверов.
-Не шути так. Наоборот, чтобы мог встать и сказать «Иди! Я прощаю тебя навсегда, ты ни в чём не виновна и носишь на сердце чужой камень! Или наоборот -ты виновна и только смерть может очистить твою дущу. Я должен тебя убить. Становись на колени, грешница!»…
 И потом он широким мечом отрубил бы мне голову. Только хочется, чтобы не было очень больно. Чтобы его об этом можно было бы попросить, и он бы пожалел меня в этой малости.

-Светлана, да ты прямо живая миледи Винтер-послушница кардинала!-по-настоящему удивился Ярослав, не желая даже чуть сыронизировать.
-Да, Ярик, и ты не знаешь даже насколько ты прав. Я-это она и есть. Только в современном обличье. Мужчины, которые бывают со мной или погибают или мучаются всю жизнь от нравственных страданий-грустно ответила Светлана.

-Честно даже мне страшно от твоего тона. Ты что намекаешь на какое-то семейное проклятье? Кажется, твоя мать тоже упоминала об этом?-шёпотом переспросил подругу Неверов.
-Да, есть такое проклятье! Моя прабабка вышла замуж за еврея-чекиста и выдала ему мужа своей сестры-белогвардейского офицера, штабс-капитана Серёгина. Сестра прабабки очень любила своего Егорушку и покончила с собой, прокляв мою прабабку смертью её возлюбленных и страшным одиночеством по женской линии до седьмого колена.
-И что же действует проклятье?-удивился молодой капитан.
-Да, Яр, ещё как действует. Чекист вскоре погиб, и прабабка вышла за простого русского инженера-мостостроителя, моего прадеда. Но последний его мост неожиданно рухнул и он прыгнул в прорубь, чтобы спасти мою бабушку с маленькой мамой от судьбы жены заключённого и ссылки-тихо ответила Светлана.
-А как же от него избавиться, от проклятия этого? Неужели ты не знаешь?-спросил Неверов взволнованно.

- Ни бабке, ни матери, не удалось это сделать. Мы лишь обязаны носить сохранное кольцо-оберег, которое хранит нас самих от страшной смерти. Но наших мужчин оно защитить не может. Во всяком случае, ни одна колдунья не бралась за это дело. Это заклятье невозможно разрушить. Я была у разных ведьм и экстрасенсов-никто не берётся за это гиблое дело даже за сумасшедшие деньги-с заслезившимися на мгновение глазами ответила молодая женщина.
-Мне думается, что всё это бредни-недоверчиво возразил Неверов.

-Нет! ты ничего не понимаешь. И прабабка и бабка мои трижды вдовы. Мать решила остаться одинокой и сделала несчастным моего отца. И он всё равно погиб от пьянства. Попал ночью под поезд. Да и тебя я спасла от верной смерти. Думаю, ты помнишь как?
Ярослав надолго закашлялся и затем спросил изменившимся голосом

-И всё так уж совсем-совсем безнадёжно?
-Я могу остановить это, если убью своего близнеца. Но… у меня не было даже сестры-вздохнула Светлана.
-Странное предсказание. А может надо просто жить и не мучить себя этим?-Ярослав осторожно положил ладонь на руку Светланы.
-Я и пыталась это сделать. Но… ведь ты чуть не погиб…  Потом Резо, он стал инвалидом. Помидор был казнен своей любовницей, страшно казнен. Турок, который меня подцепил в Симферополе, я тогда играла за сборную Крыма по волейболу, был сожжён заживо русскими братками за свою связь с чеченцами. Он поставлял в Турцию наших девчат, а на эти деньги помогал чеченцам покупать оружие. Он же нанимал украинских снайперш. Я тогда чуть не подсела на наркотики, и он уже сговорился со своими партнёрами отправить меня в Чечню тоже. Я ведь отлично стреляла. Они меня чуть ли не на руках носили, засыпали лестью и обещали огромные деньги. На самом деле всё это лажа. Уставшую или раненую снайпершу они тоже потом отправляли для лечения в Турцию и продавали в публичные дома. Им нужно было оружие любой ценой. А русских женщин они считают своей законной добычей. Мой знакомый телеоператор вывез меня в Россию, и мы с ним долго жили в гражданском браке. Я поступила в МГУ. Появились хорошие знакомства. Его машину обстреляли во время командировки в Чечню, говорят, что наши солдаты, и он вернулся оттуда  без ноги. Я не стала его ждать из госпиталя, а стала гулять с его друзьями, а он вскрыл себе вены. Друзья последнего мужа ввели меня в общество  Отара Квантаришвили, в Союз спортсменов, и там, после смерти Квантаришвили, я познакомилась со своим нынешним супругом. Между прочим, он вице-адмирал главного штаба ВМФ- так, что советую тебе держать со мной ухо востро-вдруг неожиданно опасно развеселилась Светлана.

-Что ж, спасибо за предупреждение. А как же ты попала на телевидение?-поднял на неё обиженный взгляд Неверов.
-Да вот вступила сначала в «Яблоко», а затем в СПС и натолкнулась там на знакомых чеченцев. Они крутили тогда свои дела в Москве. Они меня и протолкнули в ТНТ-беззаботно ответила Светлана, не понимая, что Ярослав начинает её дико ревновать ко всем её прежним любовникам.
-Светлана, тебе не кажется, что ты излишне откровенна со мной? Кроме того, было бы интересно узнать о цели твоей командировки во Владивосток? Мне, почему то всё больше кажется, что ты летишь именно к нам, на нашу главную базу-решил сменить опасную тему Неверов.
-Ты почти угадал. Я должна со своими операторами принять участие в учениях и океанском походе. Но выбор корабля зависит только от меня-прищурилась киножурналистка.
Неверов  осторожно прокашлялся.
-Слава богу, я спокоен за свой корабль. С борта подводного атомохода снять ничего не удастся, я для киношников-пустой человек.

Светлана надменно улыбнулась.
-Зря ты так думаешь. Ещё ничего не решено. Я могу разделить свою съёмочную группу, чтобы побывать в самом интересном месте самой. Мои помощники уже два дня ведут съёмки на кораблях флота. Отснятого материала вполне хватит. Так что я могу и тебя навестить. Ты не против?
Неверов постарался не выдать своего раздражения.
-Не делай этого, не стоит. И я боюсь, что ты очень пожалеешь о своём нелепом выборе.


Светлана обменялась с ним ещё несколькими малозначительными фразами, а затем решила вернуться на своё место, а Неверова долго мучила мысль, что он не так и не о том говорил с ней. Успокоив себя тем, что он проводит её на базу и, наконец-то, скажет ей, как  настойчиво все эти годы он мечтал её встретить и попросить у неё прощения. Но ожидания полностью обманули его. 

В аэропорту Светлану, конечно, ждали. Штабной «газик» с её оператором и вице-адмиралом флота Павлом Погребённым забрал и чемодан и телеведущую. Она уехала, даже не попрощавшись, лишь  мельком взглянув на него, а Ярослав остался стоять столбом посреди лётного поля. Потом он снял фуражку, потёр лоб и, яростно нахлобучив её снова, плюнул себе под ноги. Он забрал свой раздутый от московских гостинцев портфель и отправился в штаб на перекладных.

ОБИДА КАПИТАНА НЕВЕРОВА

Отметившись в штабе о приезде, Ярослав отправился в гостиницу и с крайним неудовольствием натолкнулся в ресторане на весёлых горняков с самолёта. Выпытав у него, что встреча с красавицей-журналисткой так ничем серьёзным и не кончилась, бывшие мореманы крайне огорчились. Они так громко возмущались и кричали, что метродотелю пришлось их несколько раз успокаивать. 
Обиженный полупьяный Ярослав,  уже почти ничего не понимая, кивал головой на их возмущённые вопли. На горняков же его слёзы подействовали, как детонатор на взрывчатку и они затеяли бурные переговоры с метродотолем и официантами. Переговоры, видимо, закончились успешно и горняки, покачиваясь, потащили  Неверова в свой номер. Через некоторое время в номере появилась ухоженная пожилая дама с короткой тёмной причёской и большим вырезом на блузке, предъявляющем зрителям и её пышные груди и два бриллиантовых кулона, слегка потонувших в ложбинке между грудями. Неверов лежал на диване и бессмысленно таращил на неё глаза, когда она со знанием дела перелистывала свой альбом с полуголыми красотками. Наконец, горняки дружно и радостно воскликнули.
-Есть! Вот она! Почти один к одному!-и надушенная дама, пошептавшись с горняками и улыбаясь, покинула номер, медленно и зазывно покачивая бёдрами.
Очнувшись через час, Ярослав попытался вскочить с дивана. В номере горняков, скромно улыбаясь,  сидела его Светлана. И, только приподнявшись на диване и увидев женщину целиком, Ярослав понял, что, к сожалению, обманулся. Красотка лишь отдалённо напоминала лицом и фигурой его Светку. Всё так же осторожно улыбаясь, мнимая Светлана встала из-за стола и, отставив стакан с минералкой, начала медленно раздеваться. Уже голая она подошла к Ярославу и попыталась возбудить его. Но её старания пропали втуне. Тогда она капризным голосом позвала горняков. Крепко поддатые мореманы вышли к нему из другой комнаты и, смущённо улыбаясь, развели руками.
-Извини, кэп. За всё уплачено. Была бы честь предложена. Тогда мы эту деваху оприходуем сами…
Долгие стоны проститутки заставили Ярослава заглотить ещё полстакана водки. Он заткнул уши руками, потом подушкой, но это не очень ему помогло. Пошатываясь, Неверов вошёл в смежную комнату и увидел свою Светку, отчаянно подмахивающую толстому горняку. Её бессмысленные глаза радостно улыбнулись Ярославу, и тот  наконец-то понял, что ему надо.
Он силой скинул толстяка с женщины и, быстро сняв одежду, полез на покорную проститутку, а после удовлетворения своей плоти отвесил проститутке пару пощёчин. Красотка обиженно расплакалась, и Максим увидел, что она моложе и чуть полнее его Светланы. Он попытался утешить девицу, но горняки отняли его у неё и принялись наяривать всхлипывающую девицу с двух сторон. Это вывело Максима из себя и он полез было в драку, но горняки быстро скрутили пьяного капитана и, связав его, ещё долго гоняли притихшую проститутку, пока Максим не взревел не своим голосом. Бывшие мореманы поняли, что переборщили и ушли в номер Максима, оставив ему девушку.
Устав от половой акробатики, уже среди ночи Неверов уснул, как младенец и только рано утром, внезапно открыв глаза, вдруг увидел у двери спину уходящей проститутки. Он вскочил с постели и остановил ее. Но ему стоило немалых трудов убедить девушку снова поднять юбку.
-Мне оплачено до утра!-сердилась она, рассерженным видом ещё больше напомнив ему Светку, и Ярослав встал перед ней на колени, обхватив за бёдра.
-Не пущу!-заявил он со слезой в голосе и девица сдалась.
-Ладно!-буркнула обиженная девица. Только обещай мне, что ты вернёшь своей подружке мои пощёчины.
Максим пообещал ей это сделать, и девица неохотно подняла юбку и нагнулась возле прикроватной тумбы.
-На, но только по-быстрому. Я тороплюсь!-решительно заявила она, оглядываясь.
К удивлению Ярослава именно эта неудобная поза и животная торопливость доставили ему самое настоящее удовольствие. Девица со злостью подтёрлась его лицевым полотенцем и, кинув его ему в лицо, вдруг отвесила Неверову две яростные оплеухи.
-Это, чтобы тебя память не подвела, капитан-усмехнулась она, оправила юбку и торопливо выскочила за дверь.
-Ах, Светка, Светка! Что же ты со мной делаешь?-прошептал Неверов, торопливо одеваясь и подходя к окну.
Пелена досады и злобы на Светлану отпустила его, он опять любил её и затаённое чувство бесконечной благодарности к незнакомой проститутке затопило его. Над бухтой Золотого Рога вставал тягучий золотой августовский рассвет, а Ярославу почему-то вспомнилась Светкина любимая зимняя песня, которую она часто наигрывала на гитаре. Стоя у окна и разглядывая движущиеся по бухте корабли он тихонько запел.

Стальные серые глаза
и свет лампады.
горит у зеркала свеча,
а мы не рады!

недосказали что-то мы,
недоглядели.
и на душе, как за окном
метут метели.

по крышам города метёт,
метель шальная.
мне не забыть твои глаза,
глаза твои-я знаю!

недосказали что-то мы,
недоглядели,
заносят след твой за окном
метели.

дай мне на память поцелуй
прощальный.
нет не для нас, он не для нас,
 обряд венчальный.

но кружит вьюга за окном
беспечно.
любовь была у нас, была
так быстротечна.

Ну, что еще тебе сказать
в момент прощальный?
он не для нас, он не для нас!
обряд венчальный!

А через три часа уже умытый, подтянутый и побритый капитан второго ранга Ярослав Неверов принимал рапорт вахтенного офицера на своём любимом корабле. С его прибытием на борту с удвоенной силой закипела подготовка к дальнему океанскому походу.

ПРИЕЗД ЖУРНАЛИСТОВ


Неверов почти не удивился, увидав Светлану через два дня на причале у своего атомохода. Привёз её всё тот же Погребённый, тоже, видимо, не очень довольный выбором тележурналистки, но тщательно скрывавший своё раздражение. Представив её вместе с шустрым телеоператором, построившимся на палубе атомохода офицерам и команде,  Погребённый приказал Ярославу выделить тележурналистам пятерых матросов с вахтенным офицером, а затем отвел Неверова в сторону и очень долго читал нотации об опасности неосторожной связи с журналисткой и её высоком положении, которое требует крайней взвешенности в словах и поступках. Экипаж Неверова ни в коем случае не должен навредить флоту через её облечённого властью мужа в случае недовольства журналистки отношением к её особе.

А навредить она очень могла. Капитан Неверов прекрасно знал, что российский подводный флот из двухсот сорока атомоходов пущен ельцынским руководством на распил, а в Приморье к 2010 году завершалась очередная программа утилизации на этот раз пяти атомных подводных лодок класса "Виктор-3", выведенных из состава Тихоокеанского флота России.
-Будь максимально предупредителен с журналистами-продолжал контр-адмирал Погребенный, удерживая Неверова за локоть. Ты знаешь, что твой ракетоносец на очереди. Торпеды оставили, но ведь ракеты поснимали. Значит, скоро возьмутся всерьёз. Японцы сильно подпрыгивают от радости по поводу каждого уничтоженного ракетоносца. Им наше Приморье снится с гражданской войны, когда они семь лет хозяйничали у нас по всей Сибири аж до Омска вместе с американцами. «Начальник Чукотки» с Михаилом Кононовым, конечно, смешной фильм, но это детская сказка, очень далёкая от того, что тогда творилось на Дальнем Востоке. Боюсь, что нынешняя программа сокращения подводного флота вновь доведёт нас до японо-американской мечты.

И начальник контрразведки Погребённый прочитал Неверову краткую лекцию о программе распила российского флота. Многое из сказанного контр-адмиралом Неверов слышал от заводских ремонтников и офицеров с других флотов. Распил подводных лодок проводились на дальневосточном военном заводе "Звезда" в рамках российско-японского межправительственного соглашения, заключенного в ноябре 2005 года. Финансированием работ по утилизации АПЛ занималась Япония, заинтересованная в ядерной безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. Дело в том, что из-за особенностей функционирования российской системы утилизации подводных лодок часть списанных субмарин в Тихом океане образовала "кладбища кораблей", представляющих якобы потенциальную опасность для экологии всего региона.
Реализация программы, которая называлась "Звезда надежды", началась в 2006 году. Но правильнее её стоило назвать «звезда безнадёги». В рамках этого проекта четыре АПЛ были разрезаны на заводе "Звезда" и одна - на Камчатке. В сентябре 2009 года Росатом объявил о разработке концепции программы утилизации АПЛ на период до 2015 года и на перспективу до 2020 года. Новая программа предусматривала утилизацию ожидающих своей очереди АПЛ (по некоторым данным - от 28 до 34 АПЛ), выведенных из состава ВМФ, а также завершение вывоза ядерных отходов с береговых баз и утилизацию обездвиженных АПЛ и судов атомного технологического обслуживания.

Старая программа утилизации АПЛ предусматривала демонтаж 191 из 198 подводных лодок. По данным 2008 года, с 1986 года из состава ВМФ были выведены 198 АПЛ, 164 из которых были утилизированы. В очередь на утилизацию были поставлены 34 субмарины. Большинство этих АПЛ были списаны в 1980-1990-х годах. В основном это были подводные лодки первого и второго поколений. На некоторых из них вели дежурство сокращенные экипажи, основной функцией которых являлось обеспечение плавучести законсервированных субмарин.
Причиной образования очереди на утилизацию стало переполнение хранилищ облученного ядерного топлива или ОЯТ, а также слабая развитость инфраструктуры по перевозке ядерных отходов на челябинское предприятие "Маяк" для дальнейшей очистки и недостаточное финансирование отрасли. В 1992 году Госатомнадзор запретил транспортировку ОЯТ в устаревших контейнерах ТК-11 и ТК-12. Возить ядерные отходы стало возможно только в контейнерах ТУК-18, установленных на единственном железнодорожном эшелоне, который состоял из четырех вагонов и был способен за год вывозить отработанное топливо лишь из 12-15 реакторов атомных подводных лодок.

Процесс утилизации атомных подводных лодок - носителей баллистических ракет практически не отличался от демонтажа обычных АПЛ. Единственное отличие заключалось в том, что с этих лодок, помимо реакторного отсека, вырезался отсек с ракетными шахтами, который впоследствии уничтожался на специальном заводе. Эта процедура была прописана в договоре "О сокращении наступательных вооружений", действие которого завершалось в декабре 2009 года. Новый договор СНВ между Россией и США подписан не был, но, почему то потребность в транспортировке ОЯТ составила уже 30 активных зон в год, как списанных, так и отправленных на перезарядку с действующих АПЛ.
При этом остановка реактора и выгрузка из него ОЯТ в России стала производится в столь сжатые сроки, что заводы просто не успевали вывозить накапливающиеся отходы. Возможно, дело в том, что в отличие от других стран, Россия перерабатывает ОЯТ, добывая уран, пригодный для повторного применения в мирной энергетике, конечно, хороня при этом возможность быстрого восстановления подводного флота в случае необходимости. Учитывая, что процесс переработки топлива является достаточно длительным, а также слабую развитость инфраструктуры, предприятия просто не успевают оперативно очищать весь поступающий объем ОЯТ.
Утилизация атомных подводных лодок производилась следующим образом. На первом этапе происходило глушение реактора, а затем выемка ОЯТ. После этого из АПЛ вырезали реакторный отсек и два смежных с ним отсека, предварительно сняв с них всё ценное и не активное оборудование. Полученная затем секция заваривалась, герметизировалась, покрывалась антикорозионными материалами и хранилась на плаву. Концевые же отсеки АПЛ просто разрезались и продавались на металлолом, а также шли на переплавку. Стоимость утилизации одной АПЛ в России, в зависимости от класса, составляла от 7 до 15 миллионов долларов. При этом в России с 2002 года действовала международная программа "Глобальное партнерство", нацеленная на скорейшее уничтожение российского флота. В ней приняли участие Германия, Италия, Канада, США, Франция и Япония, финансирующие работы по утилизации АПЛ.
В 2009 году в рамках программы была модернизирована железнодорожная ветка от Большого Камня до Смоляниново. По этой дороге из "Звезда" возят ОЯТ на Транссибирскую железнодорожную магистраль, по которой специальный "атомный поезд" доставляет отходы на челябинский "Маяк".
-Да кто бы сомневался? Они и до Москвы железку отсюда протянут, если наши думцы согласятся за год все атомоходы уничтожить! -подал реплику Максим, оглядываясь на суету на палубе, вызванную деятельностью тележурналистки и оператора с приставленными к ним пятью матросами, которые, потаскав осветительную аппаратуру по палубе и сняв расчехление орудия, теперь перетаскивали всю аппаратуру на берег, чтобы снять атомоход со стороны причала.
Но контр-адмирал тронул капитана Неверова за локоть и тот,  придав своему лицу сосредоточенное внимание, приготовился слушать дальше. И адмирал продолжал.
-Процесс демонтажа атомных подводных лодок в США во многом сходен с аналогичным процессом, проводимым в России. Тем не менее, отличия все же имеются. Так, выемка ОЯТ из реакторов атомных подводных лодок в этой стране производится в течение одного года. При этом топливо в США не перерабатывается, а хранится в специальных хранилищах министерства энергетики в штате Айдахо вместе с другими радиоактивными отходами.
Замысел американцев прост - расчетный срок хранения контейнеров с ОЯТ в условиях сухого климата составляет до 500 лет. При этом министерство энергетики США полагает, что уже к середине 21 века будет разработана технология безопасной, быстрой и эффективной очистки и переработки ОЯТ без нанесения вреда окружающей среде. В нынешних условиях переработка ОЯТ в США признана экономически нецелесообразной. К тому же контейнеры можно быстро доставить назад и заново зарядить реакторы законсервированных подводных лодок, на порядок увеличив мощь своего флота.
Кроме того, в США из АПЛ вырезается только реакторный отсек, который впоследствии герметизируется и либо хранится на плаву (расчетный срок такого хранения - до 15 лет), либо перевозится в специально оборудованный карьер в штате Вашингтон. Предполагается, что корпус реакторного отсека сможет обеспечить надежную изоляцию активных материалов на протяжении 600 лет. Такой способ предусматривает возможность быстрого восстановления корабля и возвращения его в строй, что превращает программу сокращения американского флота в фикцию.
Концевые отсеки атомных подводных лодок в США продаются частным компаниям, которые при покупке получают право переплавлять металл или перепродавать купленные части. Следует отметить, что такая практика действует лишь на протяжении последних нескольких лет. Прежде концевые отсеки АПЛ снова сваривались вместе и хранились на плаву. При этом министерство обороны США до 1996 года рассматривало возможность их затопления. Отказаться от этой идеи ведомство было вынуждено из-за значительных финансовых расходов - перед затоплением необходимо было бы снять все материалы, содержащие опасные для окружающей среды вещества.
Кроме того, процедура буксировки и контролируемого затопления отсеков также была не из дешевых. Сейчас стоимость работ по утилизации одной АПЛ в США оценивается в среднем в 50 миллионов долларов. Столь высокая цена обусловлена тем что, что выемка ОЯТ, вырезка реактора и другие работы по демонтажу АПЛ производятся на разных заводах. По данным на конец 2009 года из состава ВМС США были выведены около 90 подводных лодок, то есть в два раза меньше, чем российских. С 50 американских атомоходов были вырезаны реакторные отсеки, и переданы на долгосрочное хранение. Точные данные о количестве американских АПЛ, ожидающих утилизации, неизвестны.
Атомные подводные лодки, стоящие сегодня на вооружении пяти стран мира, наиболее активно создавались в период Холодной войны, причем большая часть построенных субмарин пришлась на СССР и США. Эти два государства к моменту окончания Холодной войны в начале 1990-х годов сумели на двоих построить около 440 атомных подводных лодок. Большинство из АПЛ были впоследствии списаны - часть лодок устарела, другие выработали свой срок, а в остальных просто исчезла необходимость. Вот и выстраиваются "призраки" атомных флотов в очередь на утилизацию.
Закончив разговор Погребенный настойчиво приказал.
-Журналисты скоро закончат снимать морские виды, пройди на палубу и сам на фоне рубки дай им интервью. Вижу, что не хочешь? Тогда вызови старпома. Он у тебя бывший политработник, можно сказать комиссар, вот пусть он перед ними и покрасуется.
Снова поднявшись на палубу, Неверов долго щурился от яркого августовского солнца, но спорить с перехватившей его Светланой не стал и, тяжело вздохнув, встал перед камерой и дал журналистам пространное интервью.
-Как началась история атомного подводного флота?-требовательно спросила тележурналистка, поднося микрофон к лицу капитана.
И Неверов, вздохнув, начал рассказ.
-ВМФ СССР приступил к постоянному несению боевой службы в океане с 1964 года. Это была совершенно новая оперативная форма применения сил флота с целью обеспечения интересов СССР в ключевых районах Мирового океана с целью предотвращения внезапного нападения любого противника с морских направлений. США и НАТО довели количество своих баз до тысячи единиц и перекрыли ими все моря и проливы. В условиях полной океанской блокады руководство ВМФ поставило перед флотом ряд важнейших задач постоянного характера. А именно:
-осуществлять постоянное патрулирование океанов ракетными подводными крейсерами стратегического назначения (РПК СН) в полной готовности к удару по наземным объектам противника;
-вести поиск и слежение за атомными подводными лодками с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) и авианосными многоцелевыми группировками (АМГ) противника;
-не допускать активной деятельности противника у нашего побережья и при необходимости обеспечивать интересы Советского Союза в различных районах Мирового океана.
Решение этих задач, в том числе подводными лодками, проходило в сложной и все более обостряющейся военно-политической обстановке. Дело дошло до того, что в 1968 году верховное командование НАТО утвердило положение, согласно которому разрешалось уничтожать наши подводные лодки, обнаруженные и не всплывшие в радиусе даже ста миль от американских кораблей. Ста! –взмахнул рукой Неверов и Светлана делано отшатнулась.
-Это было беспрецедентным нарушением Женевских конвенций 1958 года о свободе мореплавания. Только после соответствующего заявления Советского правительства, и учитывая все более растущий подводный флот СССР, который тоже мог прибегнуть к адекватным ответным мерам, западные державы избрали другой путь борьбы.
Реализуя свою океанскую стратегию, они постоянно содержали в окружающих СССР морях 24 подводных ракетоносца, 6-7 авианосных групп, крупные группировки других противолодочных сил и авиации, организовывали постоянно действующие противолодочные рубежи, опутывали Мировой океан системой "СОСУС", создавали радиоэлектронные барьеры во всех без исключения проливах и на океанских шельфах. А также создавали цепочки многочисленных станций радиопомех, поглощавших от 10 до 70% боевой информации на линиях радиообмена лодок с берегом.
Рассказывая Неверов периодически машинально пытался отнять микрофон у Светланы и она улыбаясь отводила его в сторону.
-Таким образом, к 1975 году американцы держали под своим контролем средствами подводного наблюдения и маневренными силами в Атлантике почти 8 млн. кв. км акватории, или 40% всего океанского района, где действовали наши подводные лодки. В Тихом океане ВМС США держали под таким же контролем свыше 13 млн. кв. км, или 16,5% океанского района.

Эта система была направлена на достижение высокой вероятности обнаружения и отслеживание советских подводных лодок. Кроме того, из всех учений ОВС НАТО, проводимых в течение года, 70-72% имело своей целью отработку борьбы с силами боевой службы Советского ВМФ. Для того чтобы не только преодолевать растущее противодействие противника, но и успешно решать поставленные задачи, требовалось высокое искусство управляющих штабов и командиров подводных лодок. Прежде всего это коснулось ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, призванных "обслуживать" наземные объекты противника, постоянно держа под прицелом сначала до 300, а затем - более 1200 целей.

В 1967 году директивой Главнокомандующего ВМФ был введен график цикличного использования атомных подводных лодок. Увы, составленный без должного теоретического обоснования и без необходимых оперативно-тактических расчетов, не учитывавший реальные судоремонтные возможности заводов, этот график редко выполнялся. Вместо коэффициента оперативного напряжения величиной 0,57 мы с трудом вытягивали 0,23, в то время как у американцев он был равен 0,68. Это означало, что у нас на боевой службе постоянно было 8-9 ракетоносцев, а у американцев — 24.

Когда США в конце 1970-х годов приступили к развертыванию в Европе своих ракет "Першинг-2" с подлетным временем до Москвы от 8 до 10 минут, то ВМФ СССР за счет максимального использования всех корабельных и береговых ресурсов мог отправлять подводные ракетоносцы на боевую службу с интервалом в семь суток. Коэффициент оперативного напряжения стратегических ракетоносцев на Северном флоте был поднят до 0,35, на боевой службе одновременно могло находиться 12-13, а иногда даже 14 подводных лодок. Это был гигантский труд и выдающийся подвиг личного состава ракетоносцев, штабов, судоремонтных мастерских, портовых рабочих и органов тылового обеспечения.
Но так продолжалось недолго: через два-три года все "Першинги" были выведены из Западной Европы, и первым, кто взмолился об этом, была сама "железная леди" Маргарет Тэтчер. С 1967 по 1993 год ракетные подводные атомоходы и дизель-электрические ракетные подлодки флота выполнили 2183 похода на боевую службу. Если считать, что каждый из них длился 75 суток, то получится, что экипажи ракетоносцев за 26 лет провели в море в общей сложности 454 года. Ни один колхоз, ни одно предприятие и даже ни один взводный командир не работали в таком напряжении - и мало кто из них догадывался, чем обеспечивался их спокойный труд.

-А выдающиеся походы в это время были?-улыбаясь излишнему волнению Максима, спросила Светлана, погладив его по щеке и добавила. Не волнуйся, мы этот эпизод обязательно вырежем.

Неверов обречённо вздохнул и успокоившись, продолжил рассказ.
-В 1966 году группа атомных подводных лодок в составе К-116 капитана 2 ранга В.Т. Виноградова и К-133 капитана 2 ранга Л.Н. Столярова под общим командованием контр-адмирала А.И. Сорокина совершила трансокеанский переход с Севера вокруг Южной Америки на Камчатку. Лодки двигались в сопровождении вспомогательного судна "Сарычев". На его борту  находился начальник штаба перехода капитан 1 ранга В.Н. Чернавин и 184 человека экипажа. Они шли в сопровождении  танкера "Дунай". За 52 суток похода было пройдено 19 864 мили.

И хотя до полной длины экватора не хватало 2400 миль, поход был назван кругосветным и имел огромное военно-политическое и международное значение. Весь мир убедился, что Советский Союз располагает современным атомным подводным флотом. Старший похода, командиры подводных лодок и ряд других офицеров за свой беспримерный подвиг были удостоены звания Героев Советского Союза. Помимо своего политического значения, поход открывал новые возможности для маневра морскими стратегическими ядерными силами, минуя мелководный и промерзающий до июля Берингов пролив, имея в виду создание глобальной океанской "стартовой площадки" и изматывания противолодочных сил противника на просторах всего океана планеты.

-А кто из подводников после 1966 года ходил вокруг света?-поинтересовалась Светлана, одновременно беря под руку вновь появившегося на палубе старпома Сотникова, и пытаясь его разговорить, но он отрицательно затряс головой и осторожно освободился от её настойчивого захвата, тогда она снова переключила своё внимание на Неверова и Штокман поднёс камеру прямо к его лицу.

-Такие трансокеанские походы с выполнением задач боевой службы впоследствии совершили: в 1966 году - К-408 (пр. 667А) капитана 1 ранга В.В. Привалова (старший на борту контр-адмирал В.Н. Чернавин);
в 1972 году - К-415 (пр. 667А) капитана 2 ранга А.Д. Джавахишвили;
в 1975 году - группа подводных лодок в составе К-171 (пр. 667Б) капитана 1 ранга Э.Д. Ломова и К-469 (пр. 671) капитана 2 ранга В.С. Урезченко (старший на борту капитан 1 ранга В.Е. Соколов) под общим командованием контр-адмирала В.К. Коробова;
в 1979 году - вторая группа подводных лодок в составе К-455 (пр. 667 БДР) капитана 1 ранга В.П.Кузнецова и К-490 (пр. 667БДР) капитана 1 ранга А.И.Толстолыткина под общим командованием контр-адмирала А.И.Павлова.

За эти походы 7 подводников стали Героями Советского Союза. Среди них по праву могли бы быть В.В. Привалов, А.Д. Джавахишвили, В.С. Урезченко, Кузнецов и Толстолыткин. Не было в их числе и В.Н. Чернавина, но звание Героя Советского Союза он всё же получил в 1981 году. Но все эти командиры были настоящими героями. Подводниками с большой буквы. Трансокеанские походы и выход на боевую службу с 1974 года ракетоносцев проекта 667Б с межконтинентальными ракетами на борту показали американцам, что впервые за всю историю США защитного океанского барьера у них больше не существует.

В стратегической концепции "массированного возмездия", лежащей в основе морской стратегии Соединенных Штатов, не последняя роль отводилась авианосцам. Они являлись своего рода скрепляющим фактором для разногосударственных соединений ВМС НАТО и "становым хребтом" ВМС США в море. Типовая авианосная многоцелевая группа была очень мощным соединением универсального характера. Она обладала противолодочным "полем" радиусом в 360 км и радиолокационным полем радиусом в 650 км. Глубина удара такой группы составляла порядка 1200 км, мощность удара в случае ядерного конфликта была эквивалентна 3400 атомным бомбам, сброшенным на Хиросиму.

Находясь в своих регламентированных районах, авианосные многоцелевые группы составляли и составляют до сих пор существенную угрозу для наших сил в море, а также для фланговых группировок сухопутных войск и для других важных наземных объектов. Однако с 1964 года деятельность авианосцев была поставлена под контроль сил боевой службы советских ВМС - подводных лодок, надводных кораблей и авиации флота.

Впервые удачный поиск и слежение за авианосцем "Саратога" в течение 4 суток провела в 1965 году в Атлантике подводная лодка К-181 капитана 1 ранга В.С. Борисова. Это был первый опыт слежения за фактическим противником. Этот результат в 1979 году был улучшен подводной лодкой К-469, в течение семи суток осуществлявшей слежение за авианосцем "Рэнджер" на Тихом океане. Постоянно отслеживались авианосцы на Средиземном море.

При этом коэффициент слежения за авианосцами разнородными силами боевой службы не снижался ниже 0,67-0,69. Общее время слежения составляло от 157 до 587 суток. Непосредственно на подводные лодки в разной обстановке приходилась относительно небольшая доля времени слежения - от 45 часов до 47 суток. Но все же именно активная деятельность подводных лодок, пусть и с меньшим временем слежения, более всего нервировала американское командование.

Другой важной задачей советских подводных лодок было слежение за подлодками противника. Нашим подводным лодкам приходилось делать это в разных формах: попутного поиска, поиска в районах, у выхода из баз, в краткосрочных поисках и при проведении поисковых противолодочных операций. При этом лодки действовали как в одиночку, так и в составе разнородных сил. Неплохие результаты показали командиры подводных лодок К-135, в 1967 году в течение 5,5 часов следившей за ПЛАРБ "Патрик Генри", и К-147, в 1971 году в течение 30 часов следившей за другой американской ПЛАРБ.

- Но если американцы так активно опекали наши акватории, то что предпринимал флот для противодействия нашим нынешним союзникам?-сощурилась Светлана.
-Ещё пару таких союзников и Гитлер нам покажется другом-отшутился Неверов, поднимая воротник реглана от неожиданно набежавшего шквала.
-Искали мы их очень настойчиво и довольно успешно. Всего же за период о 1968 по 1978 год разнородными силами было обнаружено 1478 иностранных подводных лодок. При этом общее время слежения за ними в 1978 году составило 420 часов 23 минуты.

На долю непосредственно подводных лодок за те же 10 лет пришлось 828 обнаружений, или 56% от общего числа обнаруженных иностранных подводных лодок. Таким образом, подводные лодки обнаруживали большее количество подводных лодок противника, но разнородные силы имели больше возможностей осуществлять слежение за ними. Этот фактор говорит сам за себя: общими усилиями можно было достичь лучших результатов.
Но с другой стороны, наивысшее искусство, смелость и упорство, настойчивость приходилось проявлять именно командирам подводных лодок! Их задача усложнялась неравенством тактических свойств противоборствующих подводных лодок, вынуждавших выходить на короткие дистанции (от 5 до 26 кабельтовых) и выполнять рискованные маневры при активном и мощном противодействии противолодочных сил противника.


Так, в 1964 году пришедшие на боевую службу в Средиземное море подводные лодки Балтийского флота С-250 капитана 3 ранга А. Бенедиктова и С-187 капитана 3 ранга А.И. Семенова (обе - проекта 613) оказались в поле деятельности АУС и сразу двух АПУГ. На каждую нашу подводную лодку приходилось 23 корабля, 180 самолетов (в том числе базовой патрульной авиации), в общей сложности это составило 265 человек на одного нашего подводника.
В то же время мировая статистика говорит о том, что в Первую Мировую войну на каждую подводную лодку приходилось 16 кораблей, 7 самолетов, и 70 человек - на каждого подводника, во Вторую Мировую войну эти же цифры составили 25 кораблей, 100 самолетов на лодку и по 100 человек на каждого подводника. Но ведь это на все театры военных действий, а здесь только на одном Средиземное море!

Подводная лодка капитана 3 ранга А.И. Семенова, обнаруженная в самом начале службы на Средиземном море, в дальнейшем от преследования оторвалась. Далее она, в течение всего плавания, находясь в зоне абсолютного превосходства противолодочных сил противника, успешно выполнила задачи и благополучно возвратилась в базу. В таких же условиях действовали пришедшие на смену балтийцам подводники Северного и Черноморского флотов. По мере увеличения наших сил на Средиземном море соотношение постепенно менялось, и результаты соответственно еще более улучшались. Средиземное море представляет собой прекрасную стратегическую фланговую позицию по отношению к нашей стране, здесь проходит крупнейшая сырьевая коммуникация, связывающая Индийский океан с Европой. Поэтому спокойно в нём не было никогда.

Поблагодарив Неверова за тёплый офицерский бушлат, который он надел Светлане на плечи, журналистка, повернувшись к нему, спросила.
-А мы могли продолжить нашу беседу внутри атомохода? Похоже, что ветер усиливается, и он явно не похож на черноморский, хотя солнце сверкает, как в Крыму.
Светлана потратила ещё час на обход корабля со старпомом и явно притомилась.
-Пожалуй, на сегодня достаточно. Закругляемся, Лёня. Что то жарко у них здесь почти на дне океана-крикнула Светлана своему оператору.
-Тогда позвольте вас проводить внутрь корабля и показать вам отведенные вам каюты-вежливо предложил Сотников.
-Обо мне можете не беспокоиться. Я буду располагаться в каюте капитана. Вместе с ним, естественно. Надеюсь, я его не сильно стесню-улыбнулась Светлана обоим офицерам.
Но изо рта Неверова она смогла дождаться только неразборчивого бульканья.
Сотников понял, что капитан в шоке и торопливо повел журналистов дальше.



УЖИН В КАЮТ-КОМПАНИИ

Расстроенный кок переминался с ноги на ногу и его добродушное полное лицо обиженно кривилось. Капитан Неверов черкал меню торжественного ужина по поводу приезда журналистов буквально по живому.
-Ты охренел, Фаддеич? Миноги-осьминоги, креветки-марафетки. Соус а-ля-жур-ни-тужур. Ты чего на свои деньги эти припасы на рынке прикупил, что ли? Или у рыбаков на атомные боеголовки выменял? И не таращь на меня глаза, я тебя знаю, как Александр Македонский Буцефала.
Фаддеич слегка обиделся, но он явно мог обидеться и всерьёз, если бы понял, что его сравнили с лошадью, а точнее, с боевым конём знаменитого македонца. А Максим разошёлся не на шутку и продолжал вычёркивать деликатесные блюда красно-синим карандашом. Из-за значительных перепадов давления при маневрировании по глубине ручки на подводном крейсере не приживались, так как чернила и паста текли из них из всех щелей.
-Обойдутся москвичи борщом и макаронами по-флотски. Ну, добавь печенья и компоты трёх видов. И амба! А то разбалуешь их, они пачками повадятся к нам ездить. И не забудь про вишнёвый компот из Ейска. Как никак, именно у нас служит внук знаменитого старшины, поклявшегося в шестьдесят втором во время кубинского кризиса, что если он вернётся из похода на Кубу, то обязательно женится на девушке с ейского плодоовощного комбината. Ведь именно этот компот спасал экипаж полярного дизеля от  жуткой  пятидесятиградусной жары. И ведь выполнил клятву, молодчина. Зато теперь у нас есть и компот и лейтенант-головастик, то бишь ядерщик -продолжал командир разговор, задумчиво черкая бумагу.
От полного уничтожения меню старательного и добросовестного повара спасло появление в кают-компании старшего помощника, капитана первого ранга Александра Сергеевича Сотникова. Сухощавый старпом нагнулся над меню и обрадованно потыкал пальцем в необычные блюда.
-Ну, макароны с креветками я сам считаю порчей деликатного продукта сумасшедшими итальянцами-макаронниками, а в остальном неплохо. Кончай злобствовать, Максим Иванович. Если ты демократов-телевизионщиков не хочешь потчевать, так шут с ними. Но экипаж-то не обижай. Считай, почти три года в дальние походы не ходили. Праздник у людей должен быть. Не обижайся, а лучше подумай хорошенько.
Максим насупился и повертев в руках меню с досадой сказал.
-Ладно, раз ты так ставишь вопрос, я согласен. Тогда забирай меню и правь его сам, а я пойду пройдусь по отсекам. Выходить будем в три ноль-ноль и всё надо проверить заранее. Чтобы люди прониклись ответственностью. Только ты сам обязательно проследи, чтобы твои помощники по бутылке красного сухого московским гостям поставили, а нашим на семнадцать офицеров выставишь бутылку на троих. А то слишком развеселяться, болтать начнут чего не следует. Я думаю, пять бутылок красного сухого вина на экипаж вполне хватит. И от радиации очень полезно и голова от этого компота не болит.
-Максим Иванович, так ведь двоим совсем не достанется!-возмутился кок.
-Ничего, переживём. На этот раз эти двое будем мы со старпомом. Перед выходом в поход нам положено быть трезвыми, как стёклышко. Вишнёвый компот пить будем. По традиции из Ейска! -сухо сказал Неверов.
-Может нам коллективно, всем кораблём, вступить в общество трезвости? -усмехнулся   плотный широколицый кок.
-Мичман Широглазов! Отставить разговорчики! Учтите пожелания старпома и вперёд на боевую вахту, то бишь на камбуз!-скомандовал командир корабля.

К восьми вечера накануне похода в кают-компании собрались все свободные от вахты офицеры атомохода. Набралось ровно тринадцать офицеров, что дало возможность записному шутнику второму штурману корабля Семёну Прасолову мрачно пошутить на тему чёрных котов и несчастливых чисел.
-Думаю за чёрного кота у нас оператор Штокман сойдёт, Светка за ведьму, а тринадцать офицеров за нечистую силу. Надо бы с вахты кого-то снять, а то ведь и кусок в горло не полезет -мрачно загудел Семён.

Однако капитан Неверов отмахнулся от его мрачных подначек и с вахты никого не снял. Зато Сотников серьёзно наехал на штурмана.
-То-то я смотрю, ты уже копчёности со второго блюда тащишь на пробу. Я ведь сейчас Фаддеича позову, он тебе вместо напускного страха настоящего пропишет по самое, как это говорят, мама не балуйся.
Командир задумчиво потёр челюсть и, морщась, как от зубной боли, обратился к своему надёжному старпому.
-Александр Сергеевич, у меня что-то на сердце кошки скребут. Не в службу, а в дружбу, сходи за нашими телевизионщиками. А то я сегодня уже несколько раз с московской журналисткой поцапался, пока корабль ей показывал. Как бы опять ей настроение не испортить. Тогда хана, все старания Фаддеича прахом пойдут. Я ведь её знаю. Как что ей в голову втемяшется, потом ничем не выбьешь. Это она такая в молодости была. А теперь ещё и зазвездилась, на сраной козе не подъедешь.
-Да уж такие дамочки любят, чтобы к ним на белом коне подъезжали. Фаддеич, одевай чистую белую тужурку. Пойдёшь со мной. Авось, сойдёшь за белого коня.
Так мичман Фаддеич второй раз за вечер был приравнен к лошадиному племени, но за занятостью и суетой принял это со стоическим смирением человека, находящегося выше мелочных обид.
Когда старпом с московскими гостями по ярко освещённому коридору атомохода прошёл мимо тесных матросских кубриков и подошёл к люку кают-компании, гости услышали гитарный перебор и песню. Едва войдя в помещение оператор начал снимать играющего на гитаре доктора и поющий дуэт штурмана с механиком корабля. Светлана, настороженно улыбаясь, двинулась к свободным табуретам возле капитана. Она с удовольствием послушала весёлую песню о подводниках, сочинённую штурманом.
-Разбив китовый нос форштевня
об океанскую волну
ушла подлодка на рассвете
в непроницаемую тьму...
Затем прозвучала песня из кинофильма «На всех широтах», а после неё почти обязательная у подводников песня Владимира Высоцкого «Услышьте нас на суше...».
Дослушав небольшой концерт из песен  о подводниках, в конце которого прозвучала  песня о гибели атомохода  «Курск» тоже сочинённую штурманом, капитан второго ранга Максим Неверов исподлобья взглянул на Светлану и неохотно встал.
-Дорогие товарищи и друзья! По просьбе идущих с нами в поход тележурналистов я должен буду представить их вам и вас им. То есть, рассказать о вас что-то главное в вашей судьбе. Но я предлагаю немного изменить сценарий представления. Сначала я представлю самих тележурналистов, а потом буду представлять москвичам вас. Но, чур, главное о себе вы сами скажете в том тосте, который произнесёте в честь тех людей, которые оставили заметный след в вашей морской службе.
Белобрысый, тощий и высокий младший штурман подмигнул товарищам и с обидой в голосе  заметил.
-Эх, вот так всегда, а до меня и очередь не дойдёт.
-Как не дойдёт? Почему? -удивился Неверов.
-Да очень просто. Вина не хватит на все тосты-с обидой произнёс штурман.
Сидящие за столом офицеры дружно засмеялись.
-Семён помалу не пьёт, он уже все бутылки пересчитал и поделил на стаканы-развеселились офицеры атомохода.
-Отставить штурманское вычисление! Для тоста наливать двадцать грамм-тогда  ещё и останется на последний залп-пошутил старпом, искоса поглядывая на сидящую рядом с Неверовым слева журналистку.
-А хорошо смотрятся, черти. Ну, чем не пара? Может, женим? -шепнул он на ухо командиру торпедного отсека Меркурию Воронину, повернувшись вправо.
-Не получится. Говорят, она замужем за каким-то адмиралом-наклонился к его уху в ответ всегда серьёзный Воронин.
-Да, кто ж это высчитывать будет, граммы то эти. Опять таки волну развело, атомоход у причала покачивает, рука поневоле дрогнет-продолжал возмущаться штурман.
-Пей глотками, Семён! Успокойся-добавки не будет-усмехнулся Неверов и снова поднял стакан.
-Первый тост я предлагаю выпить за наших гостей, среди которых известная ведущая телеканала НТВ Светлана Павлиашвили, замечательная журналистка и спортсменка-аквалангистка, а также волейболистка и чемпионка по пятиборью. Оператор Леонид Штокман менее известен широкой публике, но он один из немногих операторов смело снимавших чеченскую войну с первых дней её возникновения, как с нашей стороны, так и со стороны боевиков. Пожелаем им творческих удач и в нашем дальнем походе.
Светлана и её оператор церемонно встали и раскланялись, насколько им позволяло тесное пространство кают-компании, впрочем, роскошно отделанное морёным дубом и бронзовыми завитушками, а также украшенное морскими пейзажами руками флотских художников-любителей. Моряки выпили за своих гостей и Неверов, дождавшись, пока старпом наполнит его стакан, вновь поднялся.

-А теперь приступим к представлению экипажа. К счастью, как оказалось, наша тележурналистка моя землячка, поэтому себя я представлять не буду. Но, о чём я хотел сказать? Да...  вот о людях. Как вы понимаете, я обязан начать с себя. Одним из главных людей в выборе моей морской профессии был мой двоюродный дед, который плавал механиком, то есть командиром БЧ-4 у Виталия Наумовича Агафонова во время попытки прорыва блокады острова Свободы.
Американцам тогда очень хотелось свергнуть Фиделя Кастро и социализм на Кубе. А Хрущов уцепился за возможность в ответ на установку «минитменов» в Турции поставить на Кубе наши средние ракеты, с таким же подлётным временем шесть-семь минут до цели, чтобы не только русские со страху гусиной кожей покрывались, но и американцам не слишком сладко спалось и прикрыть эти ракеты советскими атомоходами. Как вы знаете, сегодня подлётное время американских ракет из Чёрного моря и из стран-бывших членов Варшавского договора уменьшилось до трёх минут. Но нынешней власти это по барабану, у них все награбленные у народа деньги в заокеанских банках сушатся. Когда нас начнут бомбить, они сбегут первыми...
Журналистка криво улыбнулась и решила вмешаться в разговор, принявший нежелательное по её мнению направление.
-Простите, капитан, помнится, вы говорили о людях...
Неверов неохотно улыбнулся.
-Да-да, простите, виноват, о нелюдях больше ни слова. Вернемся к нашей теме о замечательных людях- Максим сдержано улыбнулся.
Что такое капитан, вы знаете. Англичане говорят, что капитан- это на корабле первый после бога. В России, к сожалению, всё очень по-другому. У нас говорят, что капитан  это тот, кто первый падает от усталости, но тут же просыпается от груза ответственности. Так вот Агафонов был именно таким капитаном. Когда у причала на базе в Гаджиеве на одной из подлодок случился пожар, он прибежал на неё первым и взял командование аварийным кораблём на себя. Агафонов вывел  его на середину залива, потому что незадолго до этого одна подлодка взорвалась из-за такого же пожара. А потом они пошли на Кубу на дизельных подлодках вместо атомоходов, потому что атомоходы были не ещё готовы, а Политбюро требовало от командующего ВМФ отправить на Кубу корабли с ядерным оружием на борту. Против каждой подлодки было не менее семидесяти кораблей американского флота и сотни самолётов, но тем не менее они таки дошли, точнее почти дошли до своей новой кубинской базы. На старых дизельных субмаринах-но дошли. Во всяком случае, одна субмарина из этого отряда дошла до цели точно. И, если бы не успех переговоров Микояна, встала бы на боевое дежурство возле Америки уже тогда.
-Почти не считается, значит не дошла-заметила тележурналистка с натянутой ядовитой улыбкой.


-Светлана Андреевна рассуждает точно также, как члены тогдашнего Политбюро, оставившие   героев-подводников без наград. А вот Суворов или Нахимов потребовали бы медали для этих людей с девизом «Один против семидесяти!».

Кстати, я вижу, что многие из присутствующих уже расстёгиваются. Так вот, на дизельных подлодках не было кондиционеров, как у нас на атомоходах, но всё же они шли три месяца в духоте при пятидесятиградусной жаре в отсеках. Да, они спали в носовом отсеке на торпедах, где было чуть прохладнее, ходили в одних синих, линявших от пота прямо на теле трусах под названием «Родина дала-Родина смеётся!». Но они выполнили свой долг, хотя даже трусы резали бахромой, чтобы обдувало получше все причинные места. Уж извините за прозу жизни! И после вахты мыли свои сине-полосатые от краски ноги. И поэтому, я приказал каптёру проверить, чтобы на всех членов экипажа  были получены просторные шорты. У нас на атомоходах, к сожалению, тоже во время плавания не тундра, а скорее Сочи. И хоть к пятидесяти градусам жара никогда не приближается, но за тридцать может перевалить. А кого я увижу в трусах-накажу! Гальюны будут драить. Не забывайте, что с нами идёт в поход очень красивая дама.
И раскланявшись с улыбнувшейся журналисткой Неверов провозгласил.
-Итак, я поднимаю бокал за шестьдесят девятую бригаду Северного флота и капитана Агафонова-неожиданно закончил капитан Неверов.
-А если старпом попадётся?-неожиданно спросил  младший штурман, после того как все выпили.Ну, то есть, в трусах?
-А я, Семён, буду, как Чапаев, я попадусь- меня на гальюны, старпом не сдюжит, то значит его-отшутился Максим. Ну, а поскольку между первой и второй промежуток небольшой, а после третьей песню, то давайте поторопимся... Александр Сергеевич! Ваш тост! Прошу!
Широкоплечий и высокий  старпом встал и, картинно расправив плечи, с улыбкой оглядел собравшихся офицеров. Он поднял стакан и посмотрел через него на яркий свет светильников дневного света скрытых толстостенными плафонами.
-Для меня служба и судьба слились воедино и теперь трудно вспомнить, что стало первопричиной выбора службы в подводном флоте. Но, одними из первых впечатлений для меня были рассказы моего дяди Александра Алексеевича Иншакова, старшины атомного реактора на головном атомоходе под флагом контр-адмирала Сорокина . Его отряд из двух атомоходов осуществил первую кругосветку без всплытия в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году. К сожалению, я тогда этого не понимал, не понимал значения этого похода. Мне было всего девять лет. Главное, что запомнилось, это его глаза, когда он говорил о ужасе похода на глубине более трёхсот метров под водой. И его неистощимая выдумка. Чтобы развеселить товарищей, впавших в уныние за месяц до возвращения домой и превратившихся в бесчуственных роботов, он предложил все кинофильмы, которые хранились у замполита и которые были просмотрены до дыр, крутить задом-наперёд. Людей будто подменили. Экипаж живо обсуждал самые серьёзные фильмы, волею судьбы превратившиеся в кинокомедии.
Мне так захотелось посмотреть фильмы наоборот, что я тогда начал мечтать, как стану моряком-подводником. И вот поэтому я пью за русских моряков, за простых матросов, выдумка, задор и терпение которых помогают всем нам исполнить свой долг перед Родиной. Ура! Ура! Ура!
С возгласами «ура!» и весёлым смехом офицеры стоя выпили за простых моряков.

Выпив свой стакан, Светлана прищурилась и неожиданно спросила у старпома.
-Возможно, я покажусь бестактной, но наших зрителей, наверняка, будет мучить вопрос, почему сташий помощник старше капитана по званию? Вы могли бы ответить на этот вопрос Александр Сергеевич?
Неверов бросился на помощь слегка растерявшемуся старпому.
-Этот вопрос скорее следовало бы задать руководству страны, которое списывает на металл почти новые атомоходы, тогда как у американцев они служат десятки лет, проходя модернизацию оружия. Капитан первого ранга Сотников стал выдающимся историком и последние годы советской власти служил на адмиральской должности в политотделе флота. Однако Союз уничтожили, политотдел тоже и он попросился на корабли. Ему не дали заслуженного им звания контр-адмирала, но доплавать стаж разрешили. Только плавать ему было уже не на чем. Из двухсот сорока атомоходов у нас в строю осталось пятьдесят кораблей. Мне большой крови стоило отстоять наш корабль для этого похода, и взять опытнейшего капитана к себе, хотя бы как своего помощника. Да, я младше его по званию. Но, я горжусь тем, что плаваю вместе с ним и многому у него научился. А теперь давайте лучше попросим его спеть. Он обладатель замечательного,  почти шаляпинского баса.
Сотников не стал спорить, а взял аккордеон и под бурные аплодисменты собравшихся исполнил русскую народную песню «Во кузнице кузнецы» с припевом « Пойдём, Дуня, во лесок -во лесок!», дружно подхваченную всем дружным экипажем.
Московская журналистка со смехом обратилась к старпому.
-Пожалуй, я одна могу претендовать здесь на роль Дуни. Так вот, я заявляю, что после такого мощного призыва согласна-во лесок!..
-Вам придётся потерпеть, Света, если можно вас так называть, лесок мы теперь долго не увидим и боюсь ваше желание может поостыть за время нашего похода-хитро улыбнулся старпом.
-Света, по-моему тебе хватит пить-забеспокоился её оператор Лёня Штокман, поплескав скромные остатки на дне её бутылки. Не пей больше полными стаканами.
-Отвали, Лёнчик, я только начала! -засмеялась журналистка, захватив его бутылку и самостоятельно наполняя себе стакан. Я вот сейчас твою бутылку выпью, а потом станцую на столе для господ офицеров героического подводного флота...
-Во-первых, товарищей офицеров, а во-вторых, танцы на столе в шторм запрещены… по технике безопасности-натянуто пошутил старпом, оглядев притихших офицеров.
-А чего пусть танцует прямо сейчас -вдруг зашумели некоторые из молодых офицеров, смело встречая грозный взгляд командира.
-Я, конечно, уже не девочка, но у меня есть, что показать молодым морским офицерам. Во всяком случае, я догадалась взять в поход купальник -засмеялась Светлана и, вскочив, быстро сбросила с себя юбку.
Оставшись в туфлях и кофточке она смело протянула руки своим соседям слева, оттолкнув сконфуженного оператора, и молодые офицеры дружно подсадили журналистку на стол, стараясь поддержать не только за руки, но и за красивые тугие бёдра.
-Ву-а-ля!- засмеялась журналистка, превращаясь в отчаяную Светку Соболеву и, медленно сделала берёзку на краю стола, прижав левую ногу к лицу.
Чуть покачнувшись, она шагнула вдоль стола, и, пройдя несколько медленных танцевальных шагов между казённых стаканов и вазочек, ловя покачивание стола от морской волны, развернулась и сбросила с себя кофточку, оставшись в оранжевом купальнике под леопарда с чёрными блёстками, наискось переходящем в чёрные, довольно откровенные трусики.
-Слава богу, что хоть закрытый купальник надела -шепнул старпом командиру. Ты посмотри на молодёжь, они взглядами сожрать её готовы.
-Знаю я её, как облупленную -вздохнул Неверов. Она их нарочно провоцирует. Ей яркий сюжет нужен с поклонением всего экипажа и жёстким флиртом. Хуже всего, она их на групповуху подбить может, с её то безбашенностью. Представляешь будет сюжет для кино? Пойдём-ка, снимем её с подиума-тихо ответил Максим и они со старпомом двинулись вдоль стола к покачивающейся на одной ноге журналистке, которая опять исполнила берёзку, стоя на другом краю.
Однако теперь из-под сбившейся полоски купальника белым цветом засветилась часть её пухлой незагорелой промежности. Заметив приближение старших офицеров, она резко опустила ногу и, повалив пару стаканов с соком, покачнулась и с лёгким визгом упала на руки теснившихся у стола молодых офицеров. Максим пробился к ней, Светлана освободилась из рук моряков и смело встретила его взгляд.
-Света! Оденься немедленно. И прекрати балаган. У нас полно неженатой молодёжи. Ты что хочешь, чтобы тебя изнасиловали на корабле всем экипажем?-тихо зашептал её в ухо Максим, удерживая за локоть.
-Если ты не хочешь поселить меня в своей каюте, я готова отдаться любому моряку на твоей подлодке-нахально шепнула она в ответ, проведя ладонью по его лицу.
-Добро, я согласен!-мрачно произнёс Ярослав, понимая, что поменял одну неприятность на другую и вряд ли меньшего масштаба.

Дальше ужин проходил более весело, чем вначале, теперь уже под песни и танцы. При этом Светлана умудрилась потанцевать со всеми офицерами. В конце кеверову пришлось сдаться и попросить кока выставить на стол ещё три бутылки сухого вина. Светлана выпросила ещё две бутылки, якобы для себя, но на самом деле щедро подливала из них молодым офицерам, пытаясь их споить. Наконец Неверову надоели её провокации и он уговорил Светлану спеть, насильно всучив ей гитару. Разговоры за столом  немедленно затихли, когда раздались чарующие звуки голоса тележурналистки.

-Тонкими, тонкими пальцами
Струны колеблешь ты.
Горькое расставание
Рухнувшие мосты…
Это песня заворожила экипаж, а за ней последовали
-Тёплый туман над Москвою,
Тихо крадётся, как вор,
Липы и клёны ненадолго
Свой сохраняют убор…

А затем зазвучала Светкина коронная песня «Гадалка»
-ты изящной рукой раскидала
Карты вкруг под горящей свечой.
И свидание вдруг нагадала,
Но, увы, мне с гадалкой другой...

Признание журналистки в том, что эти стихи она написала сама, вызвало бурную овацию, после которой подвыпившие офицеры бросились целовать ей руки, а некоторые норовили чмокнуть в шею и грудь. Это разозлило капитана и Неверов, рассердившись на чересчур раздухарившийся экипаж, скомандовал отбой отдыхающей смены.
Стоя поздним вечером после ужина вместе с Неверовым  и его офицерами на покачивающейся палубе атомохода,   неожиданно помрачневшая Светлана докурила сигарету и вдруг сняла кольцо-оберег со своей руки и, крепко сжав кулак, выбросила его далеко в набегающие волны. Обернулась. Ярослав нервно курил, пытаясь побороть в себе неотвязное желание обнять и поцеловать её. Слова замерли у него на губах.
-Не дрейфь, Ярс! За восемь бед-один ответ. Посмотрим, куда нас кривая вывезет-похлопала Светлана его по плечу.
От её бесшабашности веяло полной безнадёжностью и капитана Неверова, человека явно не робкого и впечатлительного, продрал по коже жуткий озноб.



ПОДВОДНЫЙ  ПОХОД

  Российский атомоход "Решительный'" осторожно покидал воды Охотского моря, находясь на глубине значительно менее ста метров. Малым ходом атомоход втягивался в пролив возле острова Кунашир, единственный незамерзающий пролив в океан, тем не менее зимой заставляющий подводников нервничать. Опасный мелководный пролив был пройден безупречно. Офицеры корабля вздохнули с облегчением, наконец-то позади корабля остались пустынные скалистые пики островов Курильской гряды.

Явно невыспавшийся и потому хмурый капитан Неверов стоял посреди боевой рубки в пилотке и в синей лёгкой походной форме, слушая доклад вахтенного офицера капитан-лейтенанта Мыльникова.

-Товарищ капитан второго ранга! На связи штаб флота. Нам поставлена боевая задача изменить курс и следовать в район с координатами 55-90. Космические спутники и гидробуи засекли движение огромной подводной массы в прилегающих нейтральных водах. Глубина погружения тысяча метров. Предполагают, что там происходит передвижение новейшей секретной подводной ракетной базы США к нашим дальневосточным границам.
-Хорошо. Дайте им наши координаты, и сообщите расчетное время прибытия и выхода на связь.

Ни вахтенный, ни капитан Неверов не знали, что оперативный дежурный штаба Тихоокеанского флота сознательно умолчал об огромных размерах предполагаемой базы и её невероятном, мгновенном появлении вблизи российской границы. Ему даже показалось, что аппаратура обнаружения глубоководных целей дала сбой, ибо ни один известный ему подводный корабль не мог иметь почти километровые размеры и более чем стокилометровую скорость подводного перемещения.

Неожиданно вертушка люка крутнулась и в боевой рубке подводного крейсера появилась Светлана Павлиашвили, явно недовольная ночным бдением Ярослава и его отсутствием в её койке. Появление корреспондента Центрального телевидения в столь ранний утренний час показалось несколько неожиданным для офицеров корабля. Все помнили, что командир за ужином назначил ей время съёмок на половину одиннадцатого.

Раннее прохождение пролива и выход в океан командир хотел провести в спокойной обстановке, которую явно могла возмутить его бывшая подруга. Светлана великолепно смотрелась в чёрном морском кителе с чёрной юбкой, чёрная пилотка с кокардой очень шла к её золотистым волосам, заколотым наверх. Пышные волосы выглядели на её красивой голове, как царская корона. Её большие серые глаза требовательно обежали лица присутствующих офицеров.
- Мне что-то не спится в пять утра. Надеюсь, я вам не очень помешаю, товарищи командиры?- осведомилась она самоуверенно, явно не рассчитывая на протест или отказ, поскольку мичманские погоны не мешали ей чувствовать себя адмиральшей.

Неверов всё ещё не мог привыкнуть к её присутствию на корабле, которое никак нельзя было назвать желательным, тем более, что она и не пыталась скрыть своё презрение к нему, своё моральное превосходство, вызванное нахальной самоуверенностью. Как-никак она была женой штабного адмирала, одного из руководителей военно-морских сил страны, и, ко всему прочему, очень известной тележурналисткой. И, кроме того, была ещё и невесткой одного из богатейших людей современной Грузии. А Неверов был всего лишь командир старого подводного ракетного крейсера, который нехотя выпустили, по-видимому, в последний подводный поход.

Его дальнейшая судьба определялась российско-американским договором 2002 года, который начал выполняться с 13 января 2003 года. Тогда был уничтожен, конечно же, под предлогом военной реформы, один из первых атомных крейсеров Тихоокеанского флота. С тех пор прошло много лет, подходил черед последних из числа обреченных подводных крейсеров. Зато военные чиновники были очень довольны своей ретивостью.  Зато  сами американцы частично законсервировали свои старые подлодки и содержали их в безукоризненном состоянии.

Что могли противопоставить русские моряки доморощенным погромщикам-реформаторам, кроме своего самоотверженного труда? И корабль платил им своей скупой благодарностью, всё ещё оставаясь самым безотказным кораблем Тихоокеанского флота. Конечно, большая заслуга в этом принадлежала  командиру и офицерам корабля, которые смогли заставить моряков молиться на каждый корабельный механизм и пестовали своих подчиненный, как хорошая старая нянька.

Молодой капитан не ожидал ничего хорошего от репортажа  даже русской журналистки, даже своей старой знакомой. Слишком о многом говорила её фамилия, да и цель командировки была более, чем ясна. Ей надо было оправдать в глазах российской общественности, если можно было назвать общественностью российских читателей агрессивных просионистских газет, подготовку нового договора об уничтожении наших глубоководных сил под шелестящий шум газетной мафии об оздоровлении окружающей среды.

Неверов , как и многие офицеры флота, а также честные учёные и инженеры России, понимал, что россиянам уготована судьба умирать с голоду или быть зарезанными на берегах сверхчистых рек и озер своими ополоумевшими соседями-иноплеменниками, снова возмечтавшими о русском рабстве. Уж в них-то не было недостатка для русских, как и во враждебном окружении в составе двух миллиардов человек, из которых, пожалуй, лишь японцы, китайцы и корейцы не могли похвастаться сожжением русских столиц.
Ярослав вздохнул и прогнал мрачные мысли.
-Проходите, Светлана Андреевна. Мы всегда рады вас видеть -отделался он избитой фразой от её вызывающего взгляда.

Стальные холодные глаза Светланы скользнули по лицам  офицеров боевой рубки, она не нашла в них подтверждения словам командира. Светлана по опыту знала, что военные враждебно относятся к тележурналистам, и понимала, что попытки ухаживания вчера за ужином в кают-компании были скорее данью традиции, чем искренним чувством морских офицеров. А может даже разведкой боем. Военные с очевидностью воспринимали её, как вражеского лазутчика и, скорее всего, это было не так далеко от истины.

К тому же Неверов, хвастливый, как все мужчины, наверное, рассказал им о том, как она бегала за ним в годы учёбы, о её неожиданном позоре, о том, как она стала кавказской подстилкой и её бегстве из родного города. И, наверное, о её неожиданной карьере, купленной ценой чести, при этом, явно обелив себя. Все эти мысли молнией пронеслись у в сознании Светланы и, её и без того ледяные серые глаза, недобро похолодели.
-Я постараюсь не очень вас отвлекать, товарищи командиры. Работайте и не обращайте на нас внимания. Мы постараемся не сильно вам мешать.

Обращение «товарищи командиры» она произнесла с чуть заметной издёвкой, видимо вспомнив, как её поправили за ужином в кают-компании после обращения «господа офицеры».  Из-за плеча Светланы выдвинулся её постоянный кинооператор Лёня Штокман, невысокий щуплый мужчина, отмеченный большими залысинами, но большой модник, носивший всю жизнь джинсы самых модных и дорогих американских фирм с обязательным огромным американским орлом, который кощунственно смотрелся на боевом российском атомоходе. Не менее кощунственно, чем фашистская кокарда на фуражке политрука в заснеженных окопах Подмосковья в тысяча девятьсот сорок первом году или рублёвая затрёпанная гвардейская ленточка на роскошном фольксвагене, этом детище самого безумного Адольфа .

Штокман, осторожно суетясь, начал быстро устанавливать осветительную аппаратуру. Уже то, что командир не захотел выделить им ни одного моряка в помощь, ясно показало оператору отношение самого капитана к их непрошенному появлению в рубке. Штокман всё-таки постепенно увлекся работой и стал громко разговаривать со Светланой и офицерами, заглушая их негромкие вопросы и команды. Офицеры морщились, но терпели, не хотя подчиняясь просьбам, а потом даже командам увлекшихся тележурналистов.

Наконец, съемки были закончены и Светлана села в маленький закуток на место второго акустика. Первый акустик -молоденький рыжеватый матрос густо заалел, почти закипев от смущения. Но Светлана сидела совершенно спокойно, делая пометки в блокноте, и паренёк постепенно привык к столь привлекательной соседке и снова увлёкся работой.

Как-то незаметно пробежало три часа. Атомоход прошел за это время около полутора сотен километров. Но вдруг полусонный акустик заметно насторожился и защёлкал переключателями настроек.

-Товарищ капитан третьего ранга!-обратился он к штурману Есененко. Хорошо слышу шум винтов американской подлодки типа "Клаузевиц", постройки 1989 года, ракетоносец с крылатыми ракетами подводного запуска.
-Молодец, Валера! Так держать! Давай его курс, сближение, скорость -довольным басом откликнулся неожиданно повеселевший штурман.

По общему  мнению теперь предстояла действительно напряжённая работа. Полусонная рубка ожила, засуетились офицеры, с ещё большим вниманием они приникли к приборам, обмениваясь краткими замечаниями. Штурман и капитан занялись прокладкой курса вероятного противника.  Неверов  старался не показывать своего волнения, своей тревоги, но становилось ясно, что американец следует тем же курсом, явно пытаясь его обогнать. Метр за метром, кабельтов за кабельтовым он уходил вперед, пока, наконец, не добился своего.

Неверов ясно представил себе злорадную ухмылку американского капитана, который только что утёр нос русским морякам. Его лицо окаменело, а в глазах появился зловещий блеск. Неверов вызвал командира боевой части пять, капитан-лейтенанта Вячеслава Огурцова, который отвечал за обслуживание силовой ядерной установки. Выслушав его доклад о состоянии насосной группы охлаждения реактора и парогенератора, капитан решил пройти вместе с ним, чтобы на месте разобраться, смогут ли они вывести атомоход на предельную скорость, которая составляла по техпаспорту без малого шестьдесят километров в час. На самом деле они редко перешагивали порог в пятьдесят три километра в час, опасаясь поднимать давление в агрегатах  устаревшего ядерного котла.

Светлана поднялась со своего места, на котором она сидела, как приклеенная, лишь изредка вставая, чтобы размять ноги и подошла к люку выхода из отсека. Журналистка уперлась настойчивым взглядом в лицо Максима.

-Неверов, мне необходимо посмотреть на работу команды ядерного отсека-требовательно заявила она.
-Я не могу допустить вас туда без прохождения специальной медкомиссии, Светлана Андреевна. Кроме того, очень сложно подобрать для вас подходящий костюм и скафандр. У нас все костюмы изготовлены с учетом только  мужских пропорций-при этом Неверов неосторожно взглянул на её выпирающую вперед грудь, и Светлана вспыхнула от   внезапно нахлынувшего раздражения.

-Если ты намекаешь на мои сиськи,  то они влезут в ваш скафандр. В крайнем случае, ты мне поможешь их впихнуть. Или побоишься дотронуться?
-Светлана Андреевна, я отвечаю за вашу безопасность, а у нас небольшая авария в холодильном агрегате и постороннему человеку там быть совершенно ни к чему. Зачем вам-то хватать лишнюю дозу радиации?

-Я так и знала, что ты мне будешь мстить, неудачник, и постараешься сорвать моё задание. Тебе бы только на ком-нибудь выместить злобу от собственной никчёмности, а тебя вон даже старая американская подлодка обогнала. Да, если бы там хоть малейшая утечка была, вы бы тут на лодке такой шум бы подняли, чертям бы тошно стало. Так что не ври-не маленькая, могу отличить, где -правда, а где -ложь.

Обидевшись, Ярослав не мог объяснить ей, что у "старой» американской подлодки совершенно новая силовая установка всего трёхлетней давности и новейшая электроника после прошлогодней модернизации оружия, а на его атомоходе, к сожалению, аварии, хоть и мелкие, стали довольно частым явлением в девяностые годы. Он лишь побагровел от возмущения и вышел, козырнув ей и отмахнувшись от настойчивого шёпота Огурцова, вынырнувшего из отсека следом за ним, очень невежливо, плечом оттерев тележурналистку от своего командира.

-Да что ты позволяешь этой наглой сучке, Ярослав Иванович? Она же перед всем экипажем подрывает твой авторитет! Разреши, я её осажу. Или ты боишься адмиральского гнева?
Неверов только тяжело вздохнул на ходу и потёр лоб, отодвинув пилотку назад.
-Я обязан ей жизнью, Вячеслав, и прошу больше на эту тему не задавать мне никчёмных вопросов.
Вернувшись после обхода корабля, он не увидел телеоператора. Штокман ушёл в тесную кают-компанию травить байки с доктором, расположившим там свой лазарет. Но Светлана продолжала упорно нести вахту возле матроса-акустика. Наконец, парень, взмокший от волнения в виду столь привлекательного соседства, вдруг радостно оживился.
-Американец в восьми кабельтовых. Прямо перед ним движущийся объект очень крупного размера в двадцати кабельтовых. Объект пытается уйти за подводный вулкан, в обширную   впадину  камчатского  жёлоба, причём глубину меняет часто и резко. Это не субмарина, а, похоже, самолёт!

Неверов тревожно оглядел лица офицеров и скомандовал.
-Сбавить ход до двенадцати узлов, уходим западнее на 2 градуса, через четыре минуты снова вперед до полного, команде боевая тревога. По местам стоять. Задраить люки, перейти на автономное обеспечение отсеков. Приготовить личные спасательные средства, продуть торпедные аппараты.

Вахтенные офицеры в рубке торопливо передали команды капитана в отсеки. Российский глубоководный крейсер лёг на новый курс и через пять минут вновь резко увеличил свою скорость.
-На экране захват групповой цели-снова отозвался акустик. Предположительно четыре фрегата Восьмого флота США. Фрегаты противолодочной обороны! Похоже, что они развернуты для атаки подводной цели.
-Ясно! Нас нащупали! Штурман! Срочно курсы сближения с подлодкой и фрегатами!
-Фрегаты движутся прямиком в сторону неопознанного объекта на запредельной скорости, очень похожей на атаку, атомоход противника развернулся и движется прямо на нас.
-Всем внимание, идём на сближение! Атакуем в лоб. С кратчайшего курса к чужому неопознанному объекту не уходить ни под каким видом. На руле-так держать, будем прорываться.
-До американской подлодки пятнадцать кабельтовых, двенадцать, десять, восемь...-монотонно бубнил акустик совершенно забывший о своей прекрасной соседке, так как холодный пот предательски заливал ему глаза..
-Ничего, ничего. Курс держать. Это он пошел в психическую атаку, отгоняет. Ишь, засуетились! Чует кошка, чьё мясо съела - отозвался Неверов, щуря зеленые глаза и изображая подобие улыбки.

Ему не хотелось признать свое поражение перед американцем, и он собирался приблизиться к загадочному объекту, насколько это было возможно при сложившихся обстоятельствах.
-Боцман! Курс держать! Горизонтальные рули вниз на 10 градусов только на расстоянии два кабельтова от подлодки противника. Скорость сбросить до малого. Уходим на глубину восемьсот метров к нижнему краю неопознанного объекта. Команде, одеть дыхательные приборы на случай столкновения.
Светлана неожиданно вскочила со своего места. Её пронзительный крик разорвал напряженную тишину центрального поста.

-Ты зачем его дразнишь, безумец! Если он тебя отгоняет, то ты должен уйти! Уступи американцу! Или ты передо мной выпендриваешься?-последние слова Светлана прошипела Неверову прямо в ухо, сверкая серыми глазищами и обдав его опьяняющим ароматом французских духов.
Но ей уже насильно натягивал дыхательную маску крепкий вахтенный матрос, она пыталась сопротивляться, но это было бесполезно.

-Противник прямо по курсу! -завопил акустик. Один кабельтов, сто метров... Капитан, он тоже нырнул! Это- конец!.
Страшный удар потряс подводную лодку, и моряки попадали со своих мест. Освещение померкло и вновь включилось уже в зудящем красном аварийном режиме.
-Капитан, капитан! Очнись, Ярослав Иванович!
Штурман, весь красный в бликах аварийного освещения,  тряс Неверова за плечо. Капитан, морщась от боли, начал подниматься, опираясь на плечо штурмана.

-Что с кораблем? Доложи обстановку!
-Пока держимся, ещё живы. Правые рули не работают, есть течи. Носовой отсек заполняется водой.
-Где этот чёртов американец?
-Всплыл, зараза! Кашалот ему в печенку. Что нам-то делать? Рядом с американцами всплывать нельзя ни в коем случае!
-Себя не обнаруживать! Продолжаем движение к цели. Сколько я был без сознания?-хрипло спросил Неверов.
-Да минуты три-четыре, не больше! -Есененко снял пилотку и вытер ею вспотевший лоб.
-О, чёрт, мы же можем врезаться в цель!-спохватился Неверов, испуганно вскинув глаза на штурмана Есененко.
-Куда там в цель, нас понесло по кругу-сердито отозвался капитан-лейтенант Мыльников, перевязывая себе бинтом кисть руки.
-Тогда работаем левыми рулями и продолжаем преследование по дуге!-Неверов окочательно пришёл в себя и начал обходить команду центрального пульта, снова занявшую места возле приборов.
Он взял свой командирский переговорник и резко заговорил.
-Экипажу! Осмотреться в отсеках! О всех неполадках докладывать немедленно! Бдительность не снижать!

Однако, в следствии аварии ход подлодки существенно замедлилился, и старпом корабля капитан первого ранга Александр Сергеевич Сотников сам сел за пульт к штурвалу, отпустив рулевого матроса на перевязку. Плечистый здоровый старослужащий матрос был близок к обмороку, так как жутко побледнел и то и дело закатывал глаза. Видно было, что он получил серьёзное сотрясение мозга.

Обстановка на американских кораблях тоже была беспокойной. К всплывшей подлодке приблизился катер с заместителем командующего на борту.
-Чарли, какого черта ты полез на русского в лоб? -допрашивал в рупор контр-адмирал командира подводного атомохода. Тебе надо было уйти в сторону, а мы бы преградили ему путь парой глубоководных бомб.
-Мне казалось, что вы не успеваете, и я решил рискнуть, тем более, что до сего дня русские культурно сворачивали, опознав наши субмарины-ответил капитан обиженно.

-Зато сегодня этот русский капитан уперся, как бык или носорог. Значит, чует, что здесь не простой объект, а объект–загадка, которую ему самому очень сильно захотелось разгадать. Но лучше мы сами займёмся этим. Русским здесь нечего делать. Они должны твёрдо усвоить, что нейтральные воды и американские воды- это одно и тоже, если в них приходит американский корабль.
-А как мы её будем разгадывать, эту проклятую загадку? -с усмешкой осведомился тощий, как Кащей Бессмертный, капитан-подводник у своего адмирала.

-Спроси чего-нибудь попроще. Сначала давай избавимся от русского-чтобы не лез, куда не просят. Сейчас я соединюсь с их штабом и попрошу замкомандующего флотом адмирала Леонида  Лисовского отозвать этого нахального и упрямого придурка.


РЕШЕНИЕ ЗВЕЗДОЛЁТЧИЦ
Обстановка на инопланетном звездолете была ещё более нервозной, чем у русских и у американцев. Сорель-ко-Джуэрос металась по центральной рубке звездолета, как разъяренная тигрица. Затем она бросилась в кресло и включила внутреннюю связь.
-Соана! Соана! На связь, включись на связь немедленно. Арест отменяется. Даю тебе пару минут на сборы, после чего ты должна явиться на свой пост.
Соана-ди-Джуэрос, первый пилот звездолёта «Аффаризида»  обеспокоено освободилась из объятий своего мужа и потянулась к скафандру. Она не стала отвечать своему командору, а только озабоченно кивнула в экран видеомонитора, который включила сразу же, услышав тревожный голос командора по громкой связи. Встревоженное лицо командора корабля и вовсе не располагало к разговорам. И Соана бегом поспешила в центральную рубку звездолета, одеваясь на ходу.
Бег по длинным полутёмным переходам звездолета занял у неё всего две минуты. Она ещё улыбалась про себя обиде и недоумению своего супруга Палома-ди-Джуэрс, которого она, дружески кивнув, отключила и заперла в своем электронном шкафу. Конечно, это был не настоящий супруг, улетевший к далёким мирам в противоположную сторону Галактики, а всего лишь его электронный двойник. Его длительное существование было возможно только благодаря специальному электромагнитному излучению, которое поддерживало копию в состоянии жизнедеятельности. Время существования такого двойника без магнитного шкафа составляло всего тридцать-сорок часов, после чего электронно-плазменный двойник распадался с оглушительным треском, подобно шаровой молнии. Соана недоумевала, прошло всего лишь три часа после приводнения, они только раз вышли в океан для сбора образцов живности и среды, для установки плавучих радиолокаторов и антенных комплексов, как уже возникали какие-то сложности и неурядицы.
Когда она влетела в рубку звездолета, астроном Мирея- ди-Лоэрс уступила ей свое место, пересев за дополнительный пульт. На огромном экране, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, вращались два сканированных изображения глубоководных аппаратов землян. Когда они едва не столкнулись, команда звездолёта ахнула во весь голос.
-Господи! Что они вытворяют на своих атомных махинах. Похоже, они имитируют воздушные бои прошлого века. Ведь так и взорвут нас вместе с собой, даже не чихнув-возмущались на смерть перепуганные звездолётчицы, не знавшие, что это обычная практика русско-американских подводных манёвров.
Когда одна из подлодок всплыла, а вторая пошла по дуге в сторону, Сорель энергично кивнула на весело мигающие приборы запуска корабля.
-Я считаю, что нам надо срочно покидать планету. Нынешние земляне технически очень развиты. Видимо, у них есть станции не только космического, но и гидроакустического наблюдения за глубоководными перемещениями. Они погружаются на атомных аппаратах почти на километровые глубины, а значит, очень опасны. На борту их судов, как надводных, так и подводных полно атомного оружия. Сейчас над нами разворачивается целая группа из восьми кораблей. Согласно правилам мы должны взлетать немедленно, не позволяя себя обнаружить или, тем более, задержать. Скорее всего, у них именно такие намерения. Что скажет планетолог?
Эрада-ко-Ваэрос пожала плечами и огорченно вздохнула. Она была очень расстроена последними событиями и не скрывала этого.
-Конечно, нам ничего не остается, как покинуть планету. Наши исследователи не были здесь более восьмидесяти лет и за это время земляне сделали невиданный рывок в техническом прогрессе, явно отставая в духовном развитии каждой личности. Но я не верю, неужели мы на всей планете не сможем найти спокойный уголок? Ведь вы все согласились с тем, что сегодня это самая интересная планета из всех планет нашего сектора. И, даже возможно, интересней Арматора, который мы приберегли напоследок, с его противостоянием мужской и женской цивилизациями. И нам просто необходимо разобраться в этом феномене научно-технического рывка. А что скажет наш уважаемый инженер?
Виэла- ди-Руберс, смуглокожая и слегка похожая на узбечку, довольно плечистая жещина в фиолетовом с серебрянной отделкой комбинезоне, откинулась в кресле. Она была подругой Эрады и вместе с ней серьезно увлекалась парной акробатикой. Вопрос подруги не застал её врасплох, и она тут же продолжила недосказанную ею мысль.
-Думаю, что тихого уголка мы здесь не найдем. Едва мы выпрыгнули из потока сжатого времени, как нас тут же засекли несколько радарных установок. За нами уже началась охота. Земляне пока ещё не подозревают о нашем внеземном происхождении и обвиняют друг друга в запуске столь крупного объекта. Но скоро они всё поймут. Вы можете посмотреть записи радио- и видеоперехватов за последние три часа. Мы даже не можем переместиться через космос, оставаясь незамеченными, а вы представляете, что будет твориться в обжитых местах? Но и уходить отсюда не оставив здесь наблюдателей просто преступно. Нас не поймут на Высшем Совете Планетологов и в СОСе.
-Внимание! Два подводных объекта на подходе в радиусе пяти километров. Видимо, через полчаса они будут уже рядом. Надо уходить глубже или срочно взлетать- тревожно произнесла Соана.
-Уходи! Уклоняйся от нежелательной встречи, насколько это возможно. Мы будем готовить звездолет к старту. Инженер! Когда оживет сверхаккумулятор тахотрона? -произнесла госпожа командор, нахмурив густые брови.
-Сверхаккумулятор будет готов к пуску для нового взлета через час-полтора. Но броска в Тоннель Времени не получится. Он сможет обеспечить лишь замедленный старт, и мы опять унесем с собой большое количество паразитной массы, тем более взлетая с глубины -ответила Эрада, подмигнув подруге. Разгоняться придётся с орбиты.
Виэла поняла   её и тут же усилила уже откровенный натиск на командора.
-Я остаюсь здесь! Я никуда не полечу. Мы видим цивилизацию, которая за столетие прошла от паровых двигателей до атомных и не пытаемся её изучить. Нас не поймет и Межпланетный Комитет.
Командор недоумённо пожала плечами и серьёзно посмотрела Эраде в лицо.
-Но ты пойми-мы сможем вернуться за тобой только лет через пятнадцать-двадцать. Раньше нам не удастся уменьшить размеры тахотрона и построить на его основе новый миниатюрный и незаметный звездолет. Как ты сможешь выжить одна на чужой планете?
-Я возьму с собой Эль-Тарса. Он стоит у меня в камере подпитки. И ещё утащу на себе пару наспинных аварийных сверхаккумуляторов. Думаю на год нам этого энергозапаса хватит, а потом мы с ним что-нибудь придумаем. Он у меня выдающийся физик и сможет построить новые энергоисточники.
-Я тоже остаюсь с Эрадой!- заявила решительная Виэла. Варриэль знает оборудование звездолета не хуже меня. И ей всегда поможет Мирея.
Сорель ко-Джуэрс нахмурилась и задумалась на несколько мгновений. Но затем она резко кивнула и, уперев руки в бока, решительно подошла к подругам.
-У нас нет времени на раздумья. Вы хорошо подготовлены для планет земного класса, успеха вам в вашей работе. Но будьте крайне осторожны, постарайтесь поселиться где-нибудь ближе к курортным местам, где чаще меняются люди, и не забывайте изменять внешность и маскироваться. Наденьте биоплёнки для отращивания волос на голове. Больше передвигайтесь по стране и, если надо,  по всей планете. Забирайте глухие аэроскафандры,  и уходите, прижимаясь вплотную к волнам, на материк. И поскорее, вы не должны торчать в радиусе ближе пяти километров через тридцать минут. Иначе мы утащим  вас с собой. И, кроме того, не вздумайте всплыть раньше, чем через два-три километра. Иначе вас наверняка засекут с надводных кораблей. Контрольные места для встреч памятник Есенину на Тверском бульваре в Москве, Петру Великому в Питербурге и памятник адмиралу Макарову во Владивостоке. Памятники этим людям останутся при любой власти. И не забудьте поставить замороженный радиомаяк на Парамушире, лазерный луч отстройте как можно точнее вверх. Мы включим его кодированным радиосигналом при повторном прилёте. Прощайте, дорогие подруги!
Планетолог и инженер сорвались с места, но тут же вернулись и потерлись щеками со всеми остальными членами экипажа, выполняя обряд долгого прощания. Ясно было, что не с каждой из оставшихся подруг им придётся свидеться, если удастся свидеться вообще. Затем женщины стремительно убежали и через полчаса они уже стояли втроем, вместе с Эль-Тарсом, перед светлыми очами командора.
Экипаж ещё раз подошел к ним для прощания, и вскоре экспедиция отправилась на площадку перед лифтом, который доставил их в верхнюю часть корабля. Оттуда, через выпускные шлюзы они и выбрались в океанские глубины, чтобы продолжить свой путь под водой. Виэла не имела энергодвойника своего мужа, храня верность ему самому и поэтому у неё, как и других звездолетчиц, была приставка -ко, тогда как -ди, означала что женщина имеет при себе энергодвойника своего мужа. Так было удобнее вдовам и путешественницам. Цивилизация Аффарены спокойно смотрела на подобные браки. Приставка –фа присваивалась тем женщинам, которые дали обет безбрачия. Это тоже случалось, но достаточно редко.
-Торопитесь!- сказала встревоженная Соана. Один глубоководник уже рядом с нами, а второй скоро подойдет на замену всплывшему кораблю. Я отхожу за вулканическую подводную гряду и попытаюсь опустится в огромную впадину и отсидется на глубине трёх километров. Там они уже не смогут нас достать. Пока верхняя  сфера находится на глубине 120 метров от поверхности, вы должны покинуть корабль. Скорее, друзья! Мы будем вспоминать о вас.
-И мы будем вас ждать! Возвращайтесь за нами поскорее! - отозвались исследователи и, задвинув шлемы, по одному зашли в лифт, тяжело переступая в своем полетном и подводном снаряжении. У них на груди и за спинами неуклюже горбатились полетные сверхаккумуляторы, а под мышками слегка выпирали воздушно-жаберные устройства, дававшие при движении со скоростью один километр в час достаточно кислорода для дыхания. Кроме того, они приняли специальные снадобья, позволяющие увеличить накопление кислорода в тканях наподобие земных кашалотов, чтобы в случае аварии обходиться без воздуха около тридцати минут.

-Включаю телемонитор верхнего шлюза- сказала Сорель.
И звездолётчицы увидели отважную тройку исследователей в заполненном водой шлюзе. Они завели двигатели и слегка расправили полётные крылья, покачали ими перед камерой. А затем исследователи медленно исчезли в холодной мгле океана.
-Ох, прямо мороз по коже, как жалко с ними расставаться -вздохнула Соррель и её спутницы расстроено подтвердили, что у них в груди теснятся те же невысказанные чувства.
-Соана! Через полчаса ты выводишь звездолет в Тоннель Плотного Времени, давай программу проверки приборов и оборудования и включай долгий и короткий отсчет. Всем разойтись по местам. Через полчаса мы стартуем с Земли на Арматор. Закрыть на креслах спасательные экраны!

Но через полчаса произошло непредвиденное. Отважная тройка исследователей была обстреляна и Эрада получила серьёзное ранение. По требованию экипажа историк Лорель-фа-Кумарос, которая была также хорошим медиком и биологом вылетела к ним на помощь. Однако найти их она не смогла. Ей пришлось устраиваться на Земле самостоятельно.


                ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРИШЕЛЬЦЕВ

Глубоководный атомоход "Решительный" постепенно восстанавливал курс. Управление боевыми частями  вскоре было снова налажено. Столкновение с американской подлодкой почти лишило атомоход возможности управлять движением с помощью рулей правого борта и поэтому его движение замедлилось. Корабль уводило то вверх, то вниз, устойчивость на курсе тоже была очень слабой. Корабль двигался по дуге, что говорило о частичном повреждении вертикальных рулей.

Капитан Неверов лично связался со всеми отсеками правого борта, где имелись значительные течи, и помог чёткими и ясными командами матросам и старшинам в борьбе за живучесть корабля. Забортная вода, наконец, перестала поступать в отсеки и Максим, отправив людей переодеваться в сухую одежду, сам пошёл по отсекам, оставив мичмана Городничева приглядывать за работами в центральном посту. Заместитель командира двигательного отсека или БЧ-5 на морском языке капитан-лейтенант Татищев доложил ему на ходу о небольших течах в охлаждающем контуре реактора, которые довольно быстро удалось устранить.

Вернувшись в боевую рубку атомохода капитан подозвал старпома.
-Александр Сергеевич! Сколько у нас раненых, есть ли тяжелые?
-Я уже запросил доктора, Ярослав Иванович, У нас тридцать девять раненых из ста девяти человек. Причем шестеро тяжёлых с множественными переломами. Я просил доктора об их состоянии докладывать ежечасно.

Старпом включил переговорную связь с кают-компанией, которая в период аварии служила полевым госпиталем подводного корабля. Военврач и два фельдшера из обученных медицине матросов оказывали помощь сначала самым тяжелым из  числа пострадавших. Много было матросов с травмами головы, один из моряков был доставлен с переломом позвоночника и вскоре скончался, не приходя в сознание.

-Ярослав Иванович!-обратился к капитану старпом. Старшина Метлицкий скончался. Тяжелая травме позвоночника. Я думаю, по случаю столкновения с американской субмариной будет возбуждено расследование. Я и все офицеры корабля готовы свидетельствовать, что у нас не было возможности уклониться от столкновения с американцем.

Светлана неожиданно взорвалась и вскочила со своего места.
-Вы можете свидетельствовать, что вам угодно, а я докажу, что капитан Неверов бессмысленно лез на рожон и сам провоцировал американского капитана. Я думаю, что комиссия Главного штаба ВМФ прислушается и к моим словам. Даже не взирая на мое столь невысокое звание по сравнению с присутствующими офицерами.

Ядовитый тон её высказывания на минуту ошеломил всех офицеров в боевой рубке. Наконец, отозвался штурман капитан–лейтенант Есененко.
-Нехорошо, Светлана Андреевна. Если капитан чем- то не угодил вам на гражданке, и у вас есть к нему личные счеты, раз уж вы его землячка, то, совершеннно ни к чему...
Его сбивчивую речь неожиданно прервал встревоженный голос акустика.

-Товарищ капитан! Цель уходит- скорость сто пять узлов. Мы сейчас попадем в мощнейшую кильватерную струю.
-Всем держаться за поручни, сейчас начнёт бросать. Вахтенный! Тревогу по громкой связи, курс -два градуса лево руля! Будем уходить на параллельный курс, инопланетный объект из виду не выпускать!


Лица присутствующих с немым изумлением повернулись к капитану.
-Что-что? Ты с ума сошёл! Что ты сказал? -изумленно воскликнула Светлана, всё еще не веря своим ушам.
-Думаю, ты ошибаешься, Ярослав Иванович. Это секретные испытания американских ВМС-глубоководная ракетная база или что-то подобное-робко отозвался старпом.
-Исключено-спокойно сказал Неверов. Размеры объекта так огромны, что спутниковая разведка вела бы его на поводке от самого североамериканского побережья. А этот шарик возник ниоткуда и перемещается с легкостью дельфина.

Атомоход внезапно закачало, он начал рыскать из стороны в сторону. Палуба резво побежала из-под ног русских моряков. Попытки удержаться на курсе оказались почти бесплодными. Крики и команды были бесполезны, люди буквально катались по полу. Русская субмарина была отброшена силой водометных двигателей неизвестного подводного корабля   очень  далеко в сторону. Эта сила была столь велика, что огромный подводный крейсер водоизмещением более двадцати тысяч тонн, равный по объему крупным крейсерам первой мировой войны, дважды перевернуло вверх дном. Конечно, на такие подводные кульбиты он не был рассчитан, и команду спасла только кратковременность такого манёвра.

-Командир, ради бога, давай команду назад! Мы же  угробим весь экипаж -закричал штурман, выбираясь из кучи стонущих тел.
-Ты сошел с ума! Это инопланетный корабль. Мы должны вцепиться ему в хвост, и загнать в наши воды. Такие встречи, возможно, бывают раз в тысячу лет, а ты, сто кило бобов в печёнку, предлагаешь на тарелочке отдать его американцам?

С трудом подползая к закрепленному на полу столу, Неверов ухватился за него и тяжело поднялся, превозмогая боль в ушибленном теле. Также медленно и тяжело поднимались остальные офицеры и матросы. В углу раздался надрывно-визгливый стон явно перепуганной Светланы. Над виском у неё виднелась кровавая ссадина, которую она прижимала рукой, размазывая кровь по лицу. Ярослав не на шутку испугался за её жизнь.

-Немедленно! Врача на центральный пост!  Корреспондент ранена!
Штурман повторил его команду в переговорное устройство. Вскоре вертушка люка переходного отсека резво завертелась, и в боевую рубку ввалился испуганный военврач.
-Фу-ты, а я уж думал с командиром, что случилось.
Но, встретив строгий взгляд  капитана, осекся и доложился по форме.
-Товарищ капитан второго ранга военврач капитан-лейтенант Прозоровский по вашему приказанию прибыл!
-Займись корреспондентом, Алексей Петрович! Видишь, ранена она сильно.

Однако Светлана уже оправилась от испуга и заявила.
-Со мной все в порядке. Меня перевязывать не надо, у меня в каюте есть хороший американский пластырь, а то я знаю вас, военных медиков. Вы мне сейчас восточный тюрбан из бинтов соорудите. А тут и крови всего ничего. Три капли!

Но капитан уже не смотрел в сторону телеведущей, которая глядела на него сердитыми глазами. В них стояла какая- то невысказанная обида. Неверов неожиданно зарычал.
-Где цель, так вашу растак? В три бога душу мать! Вы чего, как барышни слюни распустили! Где цель, я вас спрашиваю? Акустик-почему не докладываем? Или головы все потеряли? Нет, вижу у всех на месте -значит, службу нести можете. У нас атомоход или институт благородных девиц?  Старпом- замените акустика и давайте курс пришельца!

Это неожиданное слово будто вновь наэлектризовало экипаж и по переговорным устройствам загремели, забулькали, забормотали слова команд. Корабль оживал после новой аварии. Второй акустик, белобрысый веснушчатый матрос с забинтованной рукой, заменил рыжеватого паренька по команде старпома.
-Цель-севернее двадцать! Расстояние одиннадцать миль. Цель остановилась. Цель резко изменила курс. Всё! Они встали! Встали на глубине три километра.

Неверов обежал глазами небольшое помещение центрального поста. Экипаж ждал дальнейшей команды. Неверов скупо улыбнулся, оглядев центральную рубку.
-Есть бог на свете! Продолжать преследование. Обеспечить надежный захват и слежение цели. Будем кружить над ним! Нет худа без добра, теперь это единственное, что нам  удастся сделать без особых усилий и там же подвсплывём на радиосвязь.
Надо вызывать наши эсминцы и торпедные катера. А американцы пусть слегка губы закатают, инопланетник находится уже в наших водах.
И российский атомоход медленно двинулся  вперед, на встречу с пришельцами из космоса.

Светлана встала с пола. Ей перевязали голову, и чувствовала она себя уже довольно не плохо. Она отстранила военврача, пытавшегося её поддержать под локоть, и подошла к капитану.
-Капитан Неверов! Вы понимаете всю опасность нашего положения и даже может быть всей цивилизации…-начала она, с удивлением глядя на его решительное, окаменевшее лицо, смотревшее на неё совершенно отчуждёнными глазами.

Глазами, которые она не привыкла видеть у мужчин в момент общения. Светлана споткнулась на полуслове и замолчала.
-Светлана Андреевна! Я вынужден вам заявить, что корабль находится в боевом походе. И, независимо от нахождения на нём гражданских лиц, я обязан выполнить приказ штаба Тихоокеанского флота. Считайте, что мы проводим разведку боем.

-Я беспокоюсь не за себя, скорее я беспокоюсь за пришельцев, которые уже чуть не стали жертвой отчаянной решимости двух земных капитанов. И, похоже, всё же ею станут, если вы не уймёте свой пыл и не оцените наше положение без горячки в голове.
-Я прошу вас выбирать выражения. Здесь находятся мои подчинённые. И, отойдите-ка в сторону! не мешайте мне работать, пока я не отправил вас под арест.

И Светлана с тревогой на лице отошла в сторону, поняв, что спорить бесполезно. Неверов  явно закусил удила и его откровенно понесло. Да и то сказать, кто бы мог удержаться в шаге от мировой славы? Светлана с тревогой думала, не она ли является действительной причиной его чрезмерно бурной деятельности по преследованию инопланетного корабля. И она осторожно зашепталась с вернувшимся к ней телеоператором.

-До цели шесть миль. До цели пять миль. До цели три мили-время от времени вещал голос старшины Волкова, заменившего своего гидроакустика. Неверов забеспокоился. Он переглянулся со штурманом и старпомом и громко сказал.
-Внимание всем постам. Закрепиться на своих местах на случай внезапного столкновения. Выходим на радиосвязь  прямо над объектом. Скорость держать шесть узлов. Штурман! Выправлять увод в сторону. Следить за курсом.

В полном мраке, не оживляемом никакими светлыми бликами, невидимые даже самим себе  в холодной толще океанских вод на глубине трёхсот метров от поверхности моря медленно сходились две незнакомые цивилизации. Грозная атомная субмарина, убийца авианосцев, способная незаметно подобраться к вражеской эскадре и поразить её главную ударную силу-авианосец с сотней самолётов на борту, сам способный превратить в пыль не один десяток крупнейших городов Земли. Эта беспощадная сила сейчас напоминала осу или шмеля, медленно кружащего над головой пришельца. Пришельца-из ниоткуда. Пришельца из таких далёких глубин космоса, что даже дух захватывало при одной только мысли о возможности такого появления. И вот оно произошло.


БЕЗЖАЛОСТНОЕ РЕШЕНИЕ
То, что было обыденным, привычным делом с точки зрения аффариянок, работников Комитета Осторожного Воздействия в составе Службы Освоения Планет, было совершенно новым и необычным делом для русских моряков. Что касалось Комитета Осторожного Воздействия, то в его составе работало уже восемь звездолетов тахотронного типа, способных совершать прыжок сквозь время.
Правда, их отправка ложилась тяжёлым бременем на энергостанции планеты Аффарена, так как накачка одного лишь сверхаккумулятора съедала почти три процента  годовой выработки планетарных энергостанций, работающих на термояде. А ведь на каждом звездолете стояло по два таких сверхаккумулятора. Но, аффарияне шли на подобные затраты,  запуская в межзвёздные дали по одному кораблю один раз в десять лет. Подобная деятельность продолжалась уже более трёх столетий. Разумеется, большинство кораблей, которые совершали полёты пятьдесят лет назад, было модернизировано, не говоря о тех неуклюжих пятикилометровых громадинах, которые первыми полетели к звездам триста лет назад. Они теперь стояли в космических музеях.
Однако российские моряки  чувствовали себя на высоте положения. Они уже понимали, что этот поход совершенно перевернёт их жизни, перевернет все представления о мироздании на всей Земле, и им хотелось стать первооткрывателями внеземного разума. Надо ли говорить, что этого же хотелось и может дальше в большей степени и американским морякам. Перед сосредоточенными лицами офицеров русского и американского флотов порой проносились видения в виде спрутов, пауков, обезьян и драконов, в виде электронных гуманоидов, киборгов и многоглавов.
Мало кому из них приходило в голову, что собратья по разуму могут на поверку оказаться в виде по настоящему красивых и почти земных женщин. Они бы очень удивились, узнав, что каждая их них, не смотря на свой почти полувековой земной возраст, была способна скрутить пару, а то и тройку земных мужчин, просто потому, что звездолётчицы великолепно владели техникой многих видов единоборства и к тому же были акробатками самого высокого класса. Такого класса, что могли бы пройти по проволоке между двумя небоскрёбами без страховки, и спокойно выступили бы под куполом любого цирка Земли.
Но главное дело было даже не в этом. Запасам знаний, накопленных в их мозгах, позавидовал бы не один земной академик. И при этом они были замечательными практиками. Всё дело было в том, что на аффариянских кораблях три первых полета обязательно совершали его создатели. Правда, все это было совершенно неважно в этот момент ни для пришельцев, ни для русских моряков. Важно было лишь одно. Под страхом смерти звездолётчицам запрещалось идти на установление прямого контакта, который казался неминуемым для русских моряков.
Увы, космические уставы Аффарены тоже были написаны кровью, кровью населения целых планет, которые уничтожили себя, получив в руки знания и оружие аффариян. Другие отравили себя и  все живое на своих планетах в погоне за техническим прогрессом. Третьи погрязли в своих искусственных городах и не смогли развиваться, зачахли, раздавленные бездумной урбанизацией, так и не поняв, что человек является неотъемлемой частью природы и отгораживать себя от неё он не имеет права. Они могли только чахнуть и чахнуть от неведомых генетических болезней и вирусов, которые тут же набросилось на них, едва они разорвали связь с природой, отгородились от неё.
Всё это означало лишь одно-их встреча не могла состояться. Не могла перерасти даже в подобие контакта. Ибо они были обязаны контактировать только с теми народами, которые созрели до единого планетарного сообщества, правительство которого уважительно относилось ко всем нациям и народам планеты, не допуская их оголтелого перемешивания и исчезновения выдающихся национальных культур. Создание монокультур и моноцивилизаций категорически запрещалось в связи с их тупиковостью и гибельностью. Также общепланетарное правительство должно было следить за тем, чтобы народы не страдали от бессмысленной уравниловки, но при этом передовые народы ни в коем случае не обирали менее развитые или малочисленные народы, запрещая им развиваться.

Таковы были жёсткие правила межзвездного Комитета Осторожного Воздействия, призванного нести новые знания и новый опыт инопланетным цивилизациям. Эти правила были написаны кровью населения двадцати четырех планет, еще не созревших для контакта, но получивших его. Новые возможности были на этих планетах использованы неразумно, вредительски. На части планет новые знания способствовали уничтожению живой природы, а затем и к гибели гуманоидов. На других-к войне между цивилизациями и их гибели в ядерном пожаре.
На двух планетах произошли совсем странные события.  На них перемешалось поспешно и бездумно всё население этих планет и люди перестали отождествлять себя с другими людьми, стали лелеять свою непохожесть и избранность, стали отстраивать все более удобные города и бороться с болезнями, большинство из них отказывалось рожать детей, заступаться друг за друга, работать физически. И они неожиданно тихо угасли, подобно старым трухлявым грибам, не нужным никому, кроме как поселившимся в них червям. Одной из виновниц планетарной катастрофы двенадцать лет тому назад невольно стала командор звездолёта Сорель-ко-Джуэрс, и, отбыв положенные ей шесть лет на каторге, она была полна решимости не допустить прямого контакта и передачи знаний не созревшей до общепланетарного уровня цивилизации.
Теперь, с появлением атомной цивилизации на Земле, постройки звездолётов подобного класса надо было прекращать. Эти гиганты уже невозможно было спрятать от человечества, которое само проложило дорогу в космос. Это было полной неожиданностью для аффариянок, и они с удивлением рассматривали документальные съемки о русских первопроходцах Королёве и Гагарине, об огромных советских орбитальных станциях и высадке американцев на Луне. Информационные сканеры корабля делали свою невидимую работу, закачивая на молекулярные носители свежую информацию с земных телеспутников. Именно поэтому командор,  не медля и не колеблясь, отдала команду своему экипажу, команду, которая должна была стать роковой для русского атомохода.
-Кораблю – старт! Обратный отсчёт пятьдесят минут!
Ровно через пятьдесят минут вся громада воды и воздуха над звездолётом должна была прийти в движение, устремившись с субсветовой скоростью в Ручей времени, ведущий на Арматор. Это была последняя точка их экспедиции. Последняя шестнадцатая планета второй экспедиции «Аффариса» –нового мощного межвременного звездолёта, усовершенствованного и перестроенного пять лет назад, но как оказалось, уже устаревшего для Земли.
Так произошло непредвиденное. Последний рывок «Решительного» совпал по времени с движением мощного столба материи, рванувшейся в сторону Фарандора. И в чужом для российских моряков мире произошла маленькая трагедия, маленькая  с точки зрения вселенских масштабов этого события. Русская атомная субмарина оказалась на Арматоре, и русские моряки навсегда потеряли связь с родиной и своими близкими. Ничего не зная о прошлых событиях этой планеты, русские моряки оказались всего в трехстах милях от места приводнения белогвардейского парохода и французского крейсера, вышедших из Севастополя в Стамбул тринадцатого сентября 1920 года, и исчезнувших среди бела дня безо всякого следа.
Они убегали от наступавших красноармейских частей и ужаса красного террора, развязанного новыми черноокими властителями России. Как оказалось, для того, чтобы оказаться на «том свете». Так считали наиболее набожные из них. Также придётся считать и нам. Поскольку их лица, их имена были навсегда вычеркнуты из списка живых их родными и близкими. И во всех православных храмах от Хоккайдо и Харбина до самого Юкона в христианских церквях запылали свечи «за упокой». И вот теперь в этот странный круговорот межзвёздного обмена оказался втянутым и экипаж российского атомного подводного торпедоносного крейсера, только недавно пережившего столкновение с американской атомной субмариной.
Примерно через три минуты после старта с Земли вблизи арматорского архипелага Труан, спорной территории между султаном Аль-Дормастола и царицей республики Франкоросс, на высоте примерно пятидесяти метров от поверхности моря внезапно открылся кипящий водоворот диаметром  пять километров. Индийские муссонные дожди показались бы брызгами на стекле, когда этот водопад обрушился в  единый океан Арматора. Как обычно, звездолёт аффареянок обогнал паразитную массу воды и воздуха и преспокойно отскочил в сторону, чтобы на безопасном расстоянии понаблюдать за катаклизмом.
-На этот раз мы вытащили вслед за собой какую то железяку-недовольно сказала Соана, вставая с кресла, чтобы размять ноги. Меня постоянно ругают за «грязные старты», но, почему то никто не хочет понять, что приличный старт с поверхности планеты невозможен. Мы обязаны выходить хотя бы в верхние слои атмосферы. А мы всегда спешим. Вечно у нас нелады с местными аборигенами. А вот теперь несколько десятков человек погибнут из-за нашей поспешности и засекреченности.
Сорель подошла к ней и слегка обняла за плечи.
-Давай послушаем Анель! Она умнее нас в этих вопросах.
Анель-ко-Эльтаэрс была высокая, почти спицеобразная женщина в зелёном с серебром комбинезоне. Она тоже встала с кресла и подошла к подругам.
-Не ворчи, Соана. Мы не могли дольше тянуть. Лучше пусть погибнут несколько десятков или даже сотен человек, чем вся планета. Не забывай, что у нас на хвосте висел целый атомный флот землян. И ему было вполне по силам заставить нас пойти на контакт. А эти русские нахалы вообще сами полезли за нами. Нечего было болтаться прямо у нас над головой. Положение возникло ведь смехотворное, неужели их капитан этого не понимал. Помните, мы учили русский анекдот?«Бать, а бать! А я медведя поймал.-Так тащи его сюда!- А я не могу. Он меня не пущает.»
-Конечно, это было бы ужасно смешно, если бы не было так грустно. И, теперь я даже не знаю, что с ними делать. Мы их просто обязаны уничтожить, иначе погибнет уникальная цивилизация Арматора. Ведь это не безобидный пароход начала двадцатого века на Земле. Это корабль с ядерным оружием и атомным двигателем. Ты можешь представить себе, какой страх и ужас он способен навести на людей, окажись он в подлых и беспринципных руках? Ни на Земле, ни здесь на Арматоре, люди пока не смогли пойти по пути объединения в единый союз народов. Они пытаются двигаться по пути тотального межрасового и межнационального перемешивания под давлением богатых и воинственных Североамериканских штатов, ещё не зная опасностей которые таит этот путь. А вот равноправный союз разных народов им не по зубам, да и не по мозгам, как я понимаю-вздохнула командор звездолёта.
- Сударыни! На принятие решения нам осталось меньше минуты. Я сейчас  запускаю вакуумную ракету. В течение двух часов здесь будет бушевать дикий шторм. Не думаю, что кто-нибудь спасётся- заявила спасатель Варриэль–ди-Таэрос, спокойная стройная женщина в голубом комбинезоне с позолотой.
-Ну что же, голосуем за применение атмосферного оружия! Один, два, пять! Хорошо! Единогласно! Оружие раскодировано. Даю старт!
Едва звездолёт поднялся над океаном на пару километров, как в поверхность океана ударила мощная ракета. Звездолет ушел в реактивном режиме в сторону на пару сотен километров. Огромный столб воды поднялся из океана и уперся венцом в небо. Он постоял несколько секунд и вновь рухнул в океан, продолжая вращаться с сумасшедшей скоростью.
- Всё кончено, в этом смерче не должен выжить никто! – печально заявила Варриэль.
Она вздохнула и пошла из рубки. Вслед за ней мрачно, как на похоронах, потянулись остальные звездолетчицы, на вахте остались астроном Мирея Ди-Лоэрс и медик Анель Ко-Эльтаэрс. А затем межзвёздные путешественницы поднялись в космос, чтобы оглядеть Арматор с низкой орбиты.

БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ

Планета  Арматор была больше Земли почти в два раза. Однако поверхностный слой атмосферы почти равнялся земному по высоте, но до десяти километров был чуть плотнее, всего на пять процентов, а притяжение было слабее земного процентов на шесть. Первые земляне на Арматоре какое-то время мучились от лёгкого кислородного опьянения. Но человек привыкает ко всему. Так и новые арматорцы постепенно привыкли к местным особенностям. Но вряд ли кто-либо из новых арматорцев из числа подводников «Решительного» мог бы надеяться на счастье подышать воздухом Арматора, пусть и слегка не похожего на земной.
Мощная вакуумная ракета создала такую воронку в океане, что обнажилось даже дно, изрезанное клыками скал, гор и ущелий. Но произошло чудо.
Несчастный атомоход, которому была уготована роль щепки в этом водовороте, сразу и намертво заклинило в глубоководном гроте в начале первого круга вращения и подводники с ужасом в душе прислушивались к дикому скрежету и бурлению, от которого дрожал прочный корпус корабля. Но вот за бортом стало тише и команда атомохода начала приходить в себя, все ещё настороженно прислушиваясь к непрерывному бурлению за бортом и обиженному подрагиванию прочного корпуса. Они не понимали, что с ними произошло, хотя было ясно, что причиной сумасшедшего вращения и болтанки послужил старт инопланетного корабля.

Теперь главное для них было выжить в условиях, когда корабль застрял в какой-то расщелине на боку, едва не перевернувшись. Как бы ни был живуч корабль, долго в таком положении он не мог сохранять работоспособность своих агрегатов. Старпом снова пришёл в сознание первым и стал приводить в чувство беспомощного лежавшего на боку капитана.

Капитан Неверов жалобно простонал, ощупывая разбитую голову.
-Александр Сергеевич! Брось меня, я сейчас сам оклемаюсь. Начинай опрос отсеков. Сколько времени мы с тобой были без сознания?
Старпом, пошатываясь от головокружения, нерешительно поднялся с колен.
-Думаю, что первый этап вращения занял около двух минут и был не очень опасным. Затем падение, видимо, в одиннадцать сорок по камчатскому времени и … Короче мы были в беспомощном состоянии и без сознания больше двенадцати минут. Меня явно выручает более мощный череп. Значит, у меня должно быть меньше мозгов. Так что командуй, Ярослав Иванович, не  взирая на чины и звания.

Неверов равнодушно покосился на погоны старпома и заметил.
-Ох, не до шуток нам сейчас, Александр Сергеич. По-моему атомоход несколько минут назад крутился, как истребитель. Я в жизни не ощущал ничего подобного-ну, разве что в парке Горького в Москве, когда курсантом катался с друзьями на всяких страшенных аттракционах. В общем, чёрт с ними с аттракционами, как там отсеки? -перебил капитан самого себя.
-Сейчас, сейчас. Журихин, первый отсек-доложите обстановку!-начал опрос старпом с микрофоном в руках и торопливо нажал рычажок переключателя громкой связи, чтобы рапорты отсеков слышал командир.

Старпом всё ещё опрашивал отсеки, а капитан Неверов уже мысленно представлял себе картину повреждений и потерь почти совершенно ясную и прозрачную для него из-за восклицаний и вопросов старпома. Было ясно, что работало только тускло-красное аварийное освещение, что пять отсеков постепенно заполнялись водой и те, кто был в них без сознания погибли. Очень много моряков разбилось о переборки и механизмы во время сумасшедшего вращения лодки. Таких набралось семнадцать человек. Ещё сорок лежали живые, но без движения с переломами и сотрясениями мозга.

Повезло не многим. Почти не пострадал капитан Неверов, старпом Александр Сергеевич Сотников, немного не доучившийся в академии генерального штаба в проклятом 1993 году и так и не получивший чин контр-адмирала, весёлый гитарист и баянист медик-лейтенант Прозоровский и, к удивлению многих, Светлана Павлиашвили, деятельно помогавшая доктору ухаживать за ранеными. Из офицеров погиб только командир торпедного отделения Константин Комаров. Почти все офицеры получили ранения разной степени тяжести, но остались в строю, а несчастный Комаров ударился виском о металлический выступ и умер не приходя в сознание.
-Я не бог!-развёл руками у его койки военврач Прозоровский.

Ещё   через час стало ясно, что лодка застыла в неподвижности и уже полностью заполнилась забортной водой в пяти отсеках, похоронив их обслугу. В остальных отсеках воду удалось остановить. Вскоре подводники по приказу капитана стали отступать в кормовую часть лодки. Там было тепло и относительно светло, кое-где удалось восстановить электроснабжение. Тем более, что там же находились боеспособные торпедные аппараты. После холостого отстрела торпед они должны были стать спасательным выходом наверх для всей команды. Оставалось пока неясным, что делать с капитаном. Как выпустить из лодки его, последнего живого человека? Но и этот вопрос, как не тревожил он офицеров и команду, было решено отложить на потом. Всё зависело от глубины, на которой они находились. Пока по скорости поступления забортной воды предполагалось, что подводный корабль лёг на дно где-то на глубине пятьдесят метров. Это была обнадёживающая цифра.

Неверов приказал готовить раненых к эвакуации и начал разбивать команду на группы, стараясь пристроить особенно «тяжелых» к самым здоровым и выносливым. Неверов имел в своем распоряжении не больше 50 человек. Но все-таки, худо- бедно по два более или менее здоровых моряка приходилось на одного тяжелораненого, которых насчитали тринадцать  человек.

После сброса торпед подготовили первую пару водолазов и надувные шлюпки. Первыми пошли штурман и боцман. Их задачей было закрепить возле внешней крышки торпеды буй-реп, подняться, разведать обстановку наверху и надуть первую пару шлюпок. Через полчаса боцман вернулся и доложил о готовности шлюпок, выстукивая ножом морзянку по крышке торпедного люка. Старпом перевел морзянку для остальных членов экипажа.

–Рядом есть плоские скалы и островки, на них можно будет переночевать!
Лица людей обмякли, когда они услышали такие вести из уст командира. Из глаз пропали выражения обречённости и испуга. Старпом пробрался через толпу к капитану.
-Ярослав Иванович, я знаю, что вы будете уходить последним, и я предлагаю человек за десять прекратить продувку торпедных отсеков и воду сливать внутрь корабля.
- Вы хотите дать воде проникнуть сюда? А что, если лодка начнет погружаться дальше?

- Не думаю. По характеру скрежета и последующего бурления мы крепко зажаты в скалах. Во всяком случае, это единственный выход. С сорока метров без аппарата не подняться, значит, нам надо обеспечить их возврат внутрь корабля. Распределив людей по шлюпкам, штурман и боцман должны вернуться, я обеспечу командование наверху и сбор дыхательных аппаратов. Взяв по девять аппаратов, штурман и боцман с напарниками вернуться к вам. Вы продуете торпедный отсек и они попадут внутрь, так начнется исход второй очереди. Затем вы притопите корабль, закрывая автоматом внешний люк и открывая внутренний. Лодка частично начнет терять атмосферу, но эти потери уравновесятся поступлением забортной воды.

- Я понял вашу мысль, Александр Сергеевич. Шлем мне завернёт предпоследний человек и оставит мне два дыхательных аппарата, затем мне лучше переждать поток и постараться выплыть из лодки, а затем подняться с соблюдением декомпрессии. Так и сделаем. У нас для второй очереди будут лишние аппараты, так что я возьму два, чтобы иметь возможность длительного всплытия и, кроме того, привяжусь или пристегнусь за скобы возле торпедного люка, чтобы сразу не снесло потоком вглубь корабля.

Офицеры пожали друг другу руки и снова продвинулись к кормовым торпедным отсекам сквозь толпу моряков. Они на ходу проверяли подгонку снаряжения, ракетницы и поясные ножи, медикаменты и сухие пайки. Неожиданно Неверова остановил молодой матрос с трясущимися губами. Неверов с удивлением увидел у него в руках белого пушистого котенка.
- Товарищ капитан! А что же мне с ним теперь делать. Не могу я его здесь бросить. Сердце болит.
- Раньше надо было думать, когда протащили его на корабль. Небось, пронесли в обувной коробке.
- Так точно, товарищ капитан. Но что же теперь делать? Жалко ведь.
Капитан Неверов уже совсем собрался отдать злое приказание, как рядом возникла Светлана. Она взяла котенка из рук матроса и стала его гладить.
- Ой, хорошенький какой, бедняжечка. Но капитан тебя здесь бросит, обязательно бросит. Он злой нехороший человек.

Её тон и слегка вызывающий презрительный взгляд задел Неверова за живое. Он поиграл желваками и сказал матросу.
- Возьмите цилиндр для ложного мусора и посадите в него котенка, но в завязанной картонной коробке. Котенка мы отправим вслед за вами, а дальнейшее зависит от вашей ловкости… и его живучести. Может и оклемается без декомпрессии.
-Ой, спасибо вам огромное Ярослав Иваныч, то есть товарищ капитан …
-Но имейте в виду, Журихин, что вы пойдёте в паре с корреспондентом. Отвечаете за неё. А пока упакуйте котенка.

Он встретился взглядом с глазами Светланы и прочитал в них недоумение. Она видимо все-таки пыталась его понять и не могла.
-Корреспондент вам поможет! -отдал Неверов неожиданное приказание главным образом, чтобы связать этих людей.
Журихин, не смотря на молодость, сильный и выносливый парень и он спасёт Светлану, если что-то пойдёт не так. И торопливо кивнув, Неверов стал проталкиваться через толпу моряков к шеренге моряков из очередной партии. А Светлана, посмотрев ему вслед и пожав плечами, стала проталкиваться вслед за оглянувшимся матросом в другую сторону. Она отправлялась, как опытный водолаз в следующей партии. Вот так неожиданно пригодился её опыт аквалангистки и подводного оператора.   

Наконец, через десять минут все пары были построены и проверены. Первыми пошли самые здоровые матросы, чтобы сменить штурмана и боцмана на вёслах шлюпок и собрать надувной катер. Шипение воздуха и булькание воды надолго сменялось зловещей тишиной.   Затем снова продували камеры торпедных аппаратов, и в люки забиралась новая пара, оглядывая товарищей испуганными,но счастливыми глазами. Впереди был подъем на сорок один метр через толщу ледяной воды на поверхность штормящего океана и не каждый надеялся добраться до поверхности.

Наконец, настала очередь замыкающего первой партии, который должен был   собрать все дыхательные аппараты и отправить четверых моряков из команды штурмана назад. Эти люди должны были обеспечить аппаратами последних шестнадцать моряков ещё остававшихся на борту подводного атомохода, вместе с тремя старшими офицерами и капитаном. 



ШТОКМАН ПАНИКУЕТ

Подводник – это не просто название моряка, находящегося не на обычном корабле, а на особой подводной лодке. Это всегда нечто гораздо большее, обладающее массой весьма специфических свойств, связанных, прежде всего, с конструктивными особенностями субмарины –огромной бочки без окон и дверей, тесной внутри, и с преследующим человека вечным страхом замкнутого пространства, пространства-ловушки.

Подлодка при нахождении в море большую часть времени находится под водой. И в ней при аварийной ситуации бороться за живучесть с огнём или водой весьма не просто. И, если потребуется покинуть гибнущий корабль, за борт не прыгнешь. Из подлодки нужно уметь выбраться наружу. Это сейчас суперсовременные подводные лодки стали оборудовать специальными всплывающими капсулами, которые способны вместить в себя чуть ли не весь экипаж, причём отделяются от корпуса и всплывают с достаточно большой глубины. Но такие капсулы и сегодня имеются далеко не на всех проектах подводных лодок, а раньше о них и вообще ничего не слышали. Поэтому единственным средством спасения всегда было легководолазное снаряжение ИСП-60 , то есть резиновый гидрокостюм и индивидуальный дыхательный аппарат ИДА–59, обеспечивающие спасение с глубины до ста метров.

Выйти из затонувшей подводной лодки можно только через строго ограниченное количество отверстий: через боевую рубку, через кормовой и носовой аварийные люки и через торпедные аппараты. Других выходов на ней нет. Да и через эти выходы просто так дверь не откроешь и не выйдешь, поскольку за бортом не бескрайний голубой простор, а плотная толща воды, сжатая страшным давлением, прямо пропорциональным глубине погружения, по одной атмосфере на каждые десять метров.

Поэтому на флоте подводники, помимо борьбы за живучесть, регулярно тренируются по легководолазной подготовке, отрабатывая как нормативы надевания легководолазного снаряжения, так и все возможные способы выхода наружу. В училищах, готовящих офицеров-подводников, этому вопросу уделяется особое внимание, поскольку офицер на подводной лодке обязан не только сам не погибнуть, но и спасти подчиненный ему личный состав. И, если надо, то ценой собственной жизни. А, следовательно, он должен не только сам уметь правильно использовать снаряжение, но грамотно организовать и технически обеспечить выход из корабля своих подчинённых.

Эту теорию модный молодящийся телеоператор Лёня Штокман не знал, но ещё перед ужином в кают-компании освоил на всякий случай под руководством боцмана Толкачёва, нормативы по надеванию легководолазного снаряжения и включению в аппарат дыхания.  И поэтому с вечера он спокойно лёг спать. Но назойливое дрожание переборки разбудило его ночью и он долго ворочался, пока под утро его не подняла Светлана, заставив снимать центральный пост в момент прохода проливов. Покинув центральный пост до начала преследования подводного великана, Штокман с прикреплённым к нему матросом-проводником полазил по трюму корабля и неожиданная авария застала его в одном из носовых отсеков.

Придя в чувство и видя плавающие в воде пять мёртвых тел, Штокман чуть не сошёл с ума. Он стуком и криками всё же заставил моряков соседнего отсека открыть люк. Этот отсек заполнился тоже до половины, но вода поступала всё медленнее и пришедшие в сознание моряки смогли заглушить основные течи. После этого соседи впустили их к себе и они всей гурьбой, неся семерых раненых, в числе которых был и хитрый, симулирующий сотрясение мозга телеоператор, пробрались в кормовые отсеки, течи в которых  были не так велики.
При разбивке на тройки в торпедном отсеке Лёня пристроился было к своим спасителям, но сердитый проницательный боцман поставил его в тройку с двумя легкоранеными матросами.
-Я тебе этого не прощу никогда, русская свинья! -процедил побледневший Штокман, отвернувшись от боцмана.

Он ещё больше закипел, узнав, что попадает в команду первой очереди, но ко второму торпедному аппарату, который был ещё не готов. Ему хотелось идти в середине, на всё готовое, но не в числе последних, для которых может не хватить воздуха, дыхательных аппаратов или просто времени везения. Однако качать права капитану ему не дали. Получив за настырность жёсткий удар поддых от могучего каплея Воронина, оператор упал на торпедный стеллаж и на минуту замер, ожидая грохота взрыва. Но раненые напарники подняли его и он, стуча зубами от холода и страха, долго ждал в толпе молчаливых моряков своей очереди на спасение.
Наконец, почти через вечность его очередь подошла и торпедный аппарат распахнул перед ним свой чёрный зев. Первым в него медленно вполз очень бледный старший матрос в их тройке сжимая в руках пенопластовый бочонок буй-вьюшки с линем и муслингами на нём, то есть узлами для удобства подъёма, а также футляр с медикаментами. Следом пополз Лёня.

Мало того, что неопытный и перепуганный телеоператор еле-еле шевелился в тесном аппарате, так ещё и гидрокостюм, будучи резиновым, никак не хотел скользить вдоль стенок торпедного аппарата, и создавалось впечатление, что он постоянно цепляется то ли за направляющие, по которым при залпе скользит торпеда, то ли еще за что-то, хотя никаких острых выступающих частей внутри торпедного аппарата, разумеется, не было. Лёне, наоборот, казалось, что он нечаянно зацепившись, порвет свой гидрокостюм и при заполнении аппарата непременно утонет. От этого продвижение его осуществлялось крайне медленно, значительно медленнее, чем положено по нормативу.

Кроме того, как только он влез в торпедный аппарат, то своим коротким, но мощным торсом полностью перекрыл поступление в него света и вынужден был ползти в полной темноте, совершенно не ориентируясь, сколько он прополз, и сколько ему еще осталось. Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, он уперся во что-то так, что сдвинуться дальше не было никаких сил. Несколько раз в панике, что он застрял и навечно останется в торпедном аппарате, он резко дёргался, пока не понял, что упёрся в ноги первого матроса.

Штокман изо всех сил старался удержать дыхание и преодолеть подступающую тошноту, зажмурил глаза, в которых в данной ситуации все равно не было никакого проку, сжал кулаки и зубы, чуть не перекусив загубник дыхательного аппарата, и усиленно уговаривал себя не терять самообладания и сознания. Вскоре  что-то толкнуло его в ноги. Сначала Лёня чуть не выпрыгнул из торпедного аппарата, и, встрепенувшись, даже опять ударился головой о ноги старшего группы, благо, что размеры аппарата не позволили сделать ему более размашистого движения, так что удар получился не сильный, но  телеоператор всё же сообразил, что его толкнул ползущий следом товарищ. Присутствие и физическое ощущение ещё одного собрата немного успокоило Лёню, но не на долго. Пришлось терпеть еще.

Лёня перебрал в памяти всю свою жизнь, прочитал все молитвы, какие только знал, отчаянно пытаясь защитить свой мозг от наплывающей паники. Но время тянулось бесконечно долго. Оно удлинялось в геометрической прогрессии и с каждой секундой растягивалось и замедлялось все больше и больше. Наконец, что-то стукнуло, щёлкнуло и лязгнуло. С некоторым, с одной стороны, облегчением, но, с другой стороны, ужасом Лёня понял, что закрыли заднюю крышку. Тут же последовал условный сигнал, спрашивающий о том, как находящиеся в торпедном аппарате себя чувствуют. И хоть Штокман был готов отдать все сокровища мира за то, чтобы все это немедленно прекратилось, он таким же условным сигналом ответил, что чувствует себя хорошо. Вслед за ним такие же сигналы подали и находящиеся вместе с ним в аппарате товарищи.


Из отсека подали сигнал, что начинают заполнение торпедного аппарата. И вдруг внутри аппарата между его рук и ног что-то зажурчало. Лёню охватила настоящая паника. Он готов был выпрыгнуть сквозь торпедный аппарат, но тот был слишком крепок, чтобы позволить Лёне это сделать. Кулаки и предплечья стали явственно ощущать могильный холод, который пробирался все дальше и дальше, студя и леденя уже грудь, живот, добрался до мужского достоинства и пошел вниз по ногам. Умом Лёня понимал, что это всего лишь поступающая в торпедный аппарат вода, но по мере повышения её уровня весь его организм, всё его существо не только постепенно, вровень с водой, пропитывалось холодом, но и совершенно неуправляемым ужасом.

Стоя перед откинутым полуметровым торпедным люком Лёня плохо обжал свой ИСП и выдавил из него не весь воздух, в результате чего его положительная плавучесть оказалась больше положенной, и он сначала плавал в чёрной трубе, как цветок в проруби, но за его барахтанья только получил ногой по голове от переднего матроса и затих, ожидая неминуемой гибели. Наконец, раза с третьего, ему все-таки удалось «обжаться» до конца, нажимая затылком на клапан сброса лишнего воздуха. Повертевшись, Лёня почувствовал себя не очень уютно – кругом чёрная мутная жидкость, которую почему-то называют водой. Но даже вытянутую руку в свете головного фонаря было видно плохо.

Вода эта давила на него со всех сторон, и, несмотря на поддетое шерстяное бельё, холод от воды ощущался по всему телу. Казалось, она вот-вот заберется под гидрокостюм, который от давления воды удушающе облепил тело, как пластилином; из-за чего двигаться под водой стало очень тяжело. В его ушах появился какой-то неприятный и назойливый шум. В общем, впечатления у Лёни были не самые лучшие, но он справился с собой, всё ещё надеясь спастись и проклиная тот день и час, когда связался с полоумной ведущей Светкой Павлиашвили.
Давление в торпедном отсеке наконец-то сравняли с забортным, открыли верхний люк и, выбравшись наружу, за счет положительной плавучести Лёня мог бы просто оторваться от корпуса подводной лодки и «свободно» всплыть на поверхность. После открытия наружного люка и выхода старшего их тройки Лёня даже как-то спокойнее отнесся к неприятному обжатию водой и пронизывающему холоду.

Хотя темнота в первые моменты всплытия и непонятное состояние болтания между небом и землей, когда совершенно непонятно, где ты находишься и куда двигаешься, и двигаешься ли вообще, вновь неприятно резанули по сердцу и даже чуть не перехватили дыхание. Но он собрал всю свою волю в кулак и, прежде чем успел запаниковать, заметил трос буйрепа и пополз по нему, стараясь замедлить выталкивание из воды. Оно со скоростью метр в секунду автоматически тащило водолаза на поверхность. Но Лёня понял из разговоров моряков, что сорок секунд до поверхности маловато для декомпрессии, если ты несколько часов дышал под давлением около пяти атмосфер. И Лёня решил ползти пять минут, даже если его будет подгонять второй напарник.

В нормальных условиях правильно подогнанное легководолазное снаряжение обеспечивает состояние, когда водолаз на один килограмм легче вытесненной им воды и на него действует выталкивающая сила, равная одному килограмму, обеспечивающая всплытие со скоростью один метр в секунду. Если выталкивающая сила будет больше, то водолаза выбросит из воды с очень большой скоростью, что чревато серьезными последствиями, вплоть до баротравмы легких или получения кессонной болезни из-за резкого расширения, «вскипания» растворенных в крови газов, могущего привести к разрыву сосудов и легких. Всё это телеоператор твердил про себя, панически крутя головой и высвечивая искрами муть не пускающую свет головного фонаря дальше нескольких метров. Лёне чудились кошмарные зубастые пасти десятков акул и он в страхе замирал, не зная как стряхнуть со лба холодные капли пота.
Ещё на выходе старший их тройки слишком долго цеплял цеплял буй-вьюшку карабином за специальную скобу на внешней стороне торпедного аппарата и выбрасывал её наружу. Но Штокману было не до него. Вторая пенопластовая буй-вьюшка всплыла на поверхность, разматывая шкентель с мусингами и моряк странно тяжело и  неуклюже выплыл на корпус корабля, поскольку шестиметровый торпедный аппарат расположенный обычно горизонтально на этом завалившемся на бок корабле смотрел вверх почти вертикально.

Лёня пополз следом. Голова гудела, как Царь-колокол, перед глазами плыли разноцветные круги, к горлу подкатывала тошнота. На состояние первого матроса он не обратил никакого внимания. И только уперевшись в его ноги запаниковал, как  в трубе торпедного аппарата, хотя теперь простор вокруг был немерянный. Он, барахтаясь, с трудом обошёл первого матроса и, поняв, что тот потерял сознание воровато отцепил его руки от троса и толкнул в сторону. Матроса в куче пузырей потащило наверх. Но Лёня думал лишь о своём собственном спасении и, отдышавшись, стал медленно подниматься на поверхность.

Он заметил справа надувную шлюпку и неуклюже забарахтался, пытаясь до неё добраться. Его быстро втянули на надувной борт и он распластался на дне шлюпки, как медуза. Окружающие ему что-то говорили, но он ничего не слышал. Даже «флажок» на дыхательном аппарате на дыхание в атмосферу ему перекинул кто-то из матросов, поскольку сам он ничего не видел, ничего не соображал и ничего делать был не способен. Его усадили на скамейку и дружно стали освобождать от снаряжения. Он же сидел, как тряпичная кукла, абсолютно безвольно, не понимая, что происходит.

Когда освободили его голову, то первым делом дали понюхать нашатырного спирта. Это немного привело его в чувства, но подлая и предательская дрожь под ложечкой осталась. Не прекратилась она и тогда, когда он, уже полностью переодевшись в сухую форму из спасательного контейнера, одну за другой выкурил подряд четыре сигареты.

Кто-то из подводников сунул ему фляжку с  горячим кофе. И лишь выпив его большими глотками, Лёня немного успокоился, щеки у него порозовели, губы из мертвецко-синих вновь стали красными, дыхание пришло в норму, зрачки приобрели нормальный размер, а глаза вернулись обратно в орбиты. Из суеты на борту вокруг раздетого моряка Лёня понял, что старший их тройки погиб, не приходя в сознание. Гидрошок от резкой перемены давления сжал его лёгкие, а у моряков не было аппаратуры и лекарств, чтобы его спасти. Лёня равнодушно отвернулся от убитого им человека.


СТРАННЫЙ МИР

Российские подводники ещё не знали, что атомоход находился в подводной расщелине больше, чем на треть корпуса, и сдвинуть его с места не может никакая сила. Моряки держались за прочный канат буй  - репа и медленно взбирались на руках все выше, и все ближе к воздуху и солнцу. С глубины сорока девяти метров они всплывали около девяти минут, тратя половину сжатого воздуха, но некоторые из них опасно сокращали это время, надеясь на последующий отдых в барокамере на базе флота, не зная, что никакой базы здесь на Арматоре не было и не могло быть. Однако, дело было даже не в этом. Бескрайняя гладь воды была для них, конечно, привычным видом, но не зеленоватое небо, такого неба они не видели.


Место, на которое попали спасшиеся моряки было достаточно живописным. Кое-где вдали торчали выглаженные пенистыми волнами плоские красноватые скалы. Между скалами виднелись небольшие, потемневшие от солнца ледяные поля, по которым местами очевидно ещё можно было ходить. Но дело было не в окружающем пейзаже, на который спасшиеся моряки почти не обращали внимания, как и на обилие глушенной рыбы, покрывавшей воду до самого горизонта.

Всплывая, моряки барахтались в холодной воде среди мёртвой рыбы, а затем, отцепив грузовые пояса, устремлялись к шлюпкам, которые боцман уже успел надуть с помощью моряков, поднявшихся первыми. Он предусмотрительно набил моряками до отказа только одну шлюпку. Вторую шлюпку он перегружать не стал, она сохранила вёрткость и ходкость, и пара гребцов теперь споро носилась по волнам, подбирая отдалившихся  и раненых слабеющих моряков.

Но все они, едва перевалившись через борт шлюпки, откашлявшись от солёной вонючей воды, задавали один и тот же вопрос.
-Господи, где мы находимся!? Куда мы попали? Что случилось с нашим солнцем?
На что Костя Тёркин, один из записных шутников атомохода, уже уставший отвечать на вопросы каждой новой пары одно  и тоже, уныло каламбурил.
-Извиняйте, ребята! Раскололось, не доглядели.

Медленно и неотвратимо, как подарок богов, над горизонтом вставали два новых солнца. А на другой стороне небосвода почти за краем окоема тонули два ешё более крупных светила, они уже почти нырнули за водную гладь, окрасив облака над собой странным серебристо-зеленым отливом. Начинался новый бледный арматорский день, похожий на ранний чуть сумеречный вечер, подсвеченный огромного размера спутниками, то есть арматорскими лунами. Моряки с тревогой оглядывались по сторонам и вдыхали густой, богатый кислородом арматорский воздух. Кто-то из них ругался, кто-то крестился, но все они вдруг с ужасом начинали понимать, что они уже не на Земле. Штурман и боцман злыми окриками приводили их в чувство, пытаясь нацелить на главное, на спасение всего экипажа подлодки и не допустить вполне возможной паники.

На счастье вода была относительно теплой, да и воздух то и дело менял направление под влиянием слабого ветерка, который неожиданно плескал в лицо долгими тёплыми струями. На Арматоре наступала стремительная и весёлая весна. Моряки беспокойно оглядывали незнакомый горизонт. То ли это им просто казалось после долгого пребывания в спертой атмосфере подлодки, то ли действительно горизонт теперь был очень далеким и прямым, явно не похожим на земной. По-видимому, природа ждала серьёзного потепления. Ветер временами стихал, и тогда вязкий туман шеренгами наступал на спасательные плоты и лодки. Моряки теряли представление о времени и пространстве, с трудом различая призрачные диски бледных светил.

Штурман откашлялся и беспокойно поглядел на часы. Боцман извиняющимся взглядом попросил его задержаться, он дрожащими пальцами докуривал мокрую сигарету. Штурман покачал головой. Курение перед аварийным погружением было строжайше запрещено. Но в сложившихся условиях старые законы теряли свою силу. Он сам непроизвольно сглотнул слюну и покосился на сигарету в руках боцмана.  Наконец, окурок упал в воду и штурман начал накручивать на себя шлем. Командир атомщиков капитан-лейтенант Меркурий Воронин нетерпеливо окликнул боцмана, помогая штурману привинтить шлем.
-Иван! Боцман Толкачёв! Ты готов? Тогда с богом! Пошёл!
-С богом, с богом… а есть ли он тут? Похоже мы пребрались ближе к дьяволу-забубнил сердитый голос из-под шлема.

Два снаряжающих матроса помогли Толкачеву, и он медленно перевалился через борт следом за
штурманом,  и погрузился в зелёную воду в облаке пузырей, крепко цепляясь за буй-реп. Началось медленное страшное погружение в холодую пучину неизвестного океана. Путь в глубину был трудным и опасным. В ледяной воде могло свести ноги, даже не смотря на толстое шерстяное белье. Могло просто отказать сердце. О неизвестных чудовищах, которых распаленное воображение само выискивало в чёрной воде за пределами луча мутного света от головного фонарика не приходилось и говорить.

Хорошо ещё, что штурман засёк время их первого подъёма с глубины и к тому же привязал один подводный фонарь у самого люка. Слыша лишь своё хриплое дыхание, они медленно продвигались вниз. В основном дыхательные аппараты были предназначены для всплытия, воздуха в них было мало, только для подъёма с глубины сто метров. Им очень повезло, что до поверхности океана было всего каких-то пятьдесят метров. Это значительно увеличивало шансы на спасение всей команды.

Невольные водолазы увидели свет сигнального фонарика неожиданно. Его отблеск напоминал одинокую туманную звёздочку в безоблачном чёрном мраке. Взвесь и муть суетилась в луче прямо перед их напряжёнными лицами, защищёнными тонким стеклом водолазного шлема. Они надеялись увидеть живой и разнообразный мир, обычный для островов и скал Курильской гряды, но здесь творилось что-то необычное. Вся рыбная живность куда-то запропастилась, словно её корова языком слизнула.

Наконец, водолазы добрались до места и, привязавшись линем к кронштейну на крышке люка торпедного аппарата, осторожно поползли к носовым рулям. Однако проползти внутрь расщелины, в которой застрял их подводный крейсер, они не смогли. Ясно было одно, подлодка крепко попала в капкан, и без помощи флотских спасателей её не спасти никакими ухищрениями. Надо было идти и выручать своих товарищей, всех, вплоть до капитана. Ибо помощи от российского флота им было не дождаться. И ни от какого другого флота тоже, даже от, не раз проклятого, американского.

Моряки медленно вернулись к кормовым торпедным аппаратам и отстучали условный сигнал. Почти мгновенно люки обоих аппаратов торопливо распахнулись, бурлящий воздух салютом серебристых пузырей радушно приглашал моряков домой. Но этот дом вполне мог превратиться в братскую могилу. Однако товарищи ждали от них помощи, и водолазы развернулись ногами вперед и неторопливо забрались в опустевшие камеры. Люки снова закрылись после их повторного стука и в отсеке забулькали и забурлили тысячи пузырей. Началась продувка аппаратов сжатым воздухом. Если бы не трагичность ситуации, эти вихри серебристых пузырей можно было бы назвать прекрасными. Но вот последние струи воды исчезли в трубах откачки и, наконец, раскрылись внутренние люки аппаратов. Едва моряки выползли в отсек, как их чуть не затискали в дружеских объятиях.

-Ну что, как там наверху?- беспокоились потные задыхающиеся подводники, опасаясь, в общем то обычного шторма.
Что им могли ответить штурман и боцман, вернувшиеся, как им казалось, с того света? Они слегка мрачновато отшучивались, пробиваясь к капитану. Он тут же оказался возле них, поняв по их хмурым лицам, что произошло что-то непредвиденное.
-Ну,Ярослав Иванович и попали мы в передрягу! – хором начали они громко, но, поймав его строгий взгляд и оглядевшись на десяток заинтересованных взглядов, горячо зашептали на ухо с двух сторон. Капитан негромко крякнул и махнул на них рукой.
-Ладно! Потом! Всё это неважно. Главное то, что большинство добралось до поверхности. Давайте готовить остальных. Шлюпки и плоты не упустили, значит, молодцы. Успокойте команду. Скажите, что шторма нет и всё идёт по плану.

Штурман и боцман переглянулись, но спорить с капитаном не стали и, повернувшись к морякам, стали раздавать спасательные комплекты. Раненые тоже поднялись на ноги и, без команды, начали разбиваться на пары, ободряя лежачих. Заместитель командира БЧ-5 инженер-капитан Звягинцев включил автоматику закрытия внешнего люка. Затем началась продувка торпедных отсеков. И вот после срабатывания автоматики заряжания, открылись крышки внутренних люков. Моряки построились и еще раз проверили и настроили спасательные аппараты. Перед Неверовым и офицерами стоял строй из пятидесяти человек, готовый хоть немедленно выпрыгнуть из атомохода.

Неверов отдал команду, и первая пара тут же начала забираться в люки торпедных отсеков. Едва они устроились там, и, показав оттопыренный большой палец, дали знать, что готовы к закрытию люков, как снаружи раздался оглушительный скрежет, атомоход качнулся и слегка просел, будто на него свалилась какая-то тяжесть. Лица многих посерели. Раненые побледнели, и пара человек стали оползать вдоль переборок. Но вскоре всё замерло и в кормовом отсеке раздавалось только тяжелое дыхание людей, да шипение сжатого воздуха из поврежденных магистралей. Субмарина надежно висела над бездной, утонув форштевнем в гроте. Успокоившись, моряки задышали чаще и веселее. А молодой матрос-весельчак Егор Иншаков, подмигнув приятелям, весело перекрестился.

-Спаси Господи люди твоя! Ничего, это на всякий случай. Пригодится. Нам сейчас любое заступничество ко двору. Я так и дьяволу мог бы помолиться жаль заклинаний не знаю.
Капитан Неверов пошевелился и отступил от стенки.
-А ну, не спать! Веселее! Торпедисты-начинаем выпуск людей!

На шлюпках вовремя заметили бурление пузырей воздуха и покружив на вёслах, стали рьяно вытаскивать из воды первую пару водолазов. Внезапно визг Светланы переполошил моряков в шлюпках. Затрясся от страха перепуганный и больной мокрый котёнок на коленях у матроса Журихина. А Светлана почти встала со скамьи и, опираясь на надувной борт, указывала вперед на тёмную громаду в полукабельтове от шлюпки. Старпом хриплым шёпотом приказал всем замолчать и не двигаться. Он с ужасом стал вглядываться в чудовище, встречу с которым им подарил чужой океан.

Старпом Александр Сергеевич Сотников ещё не думал, как им удастся выжить в новом незнакомом мире. А точнее просто запретил себе думать на эту тему и одергивал слишком разговорчивых матросов. Однако внутри он уже понимал, уже не мог растопить внутренний холод, охвативший тисками грудь и сердце при мысли о том, что они уже не на Земле, и он никогда больше не увидит жену и детей. Да, это была чужая планета. И небо, и волны, и запахи здесь были чужими. Более плотный воздух давил на барабанные перепонки. Старпом с минуты на минуту ждал от этого проклятого места немыслимой напасти и вот, наконец, дождался. Она явилась к ним в образе огромной туши едва ли не пятидесятиметрового спрута. Казалось, что всплывшее чудовище было больно или умирало.

Теперь уже внимательнее оглядываясь по сторонам, моряки поняли, что вся поверхность океана была покрыта мёртвой и глушённой рыбой, неизвеcтных на Земле форм и видов. Взмахами руки подозвав вторую шлюпку с четырьмя гребцами, которая только что отвезла спасенных моряков на скалистый островок, 

Сотников приказал им развернуть спасательный плот, а также распаковать автоматы и гранаты. Свою шлюпку он тут же направил к заветному островку, где поспешно устраивалась первая партия спасенных моряков, пытаясь развести костер и зажарить рыбу. Он приказал бросить пока это занятие. Тем временем вторая шлюпка приняла уже около двадцати человек и тронулась в их сторону. Светлана хотела вернуться с ними, но старпом резко вытолкнул её из шлюпки и попросил заняться ранеными. Пора было выдвигаться на смену и старпом приказал морякам налечь на весла. Поравнявшись с перегруженной шлюпкой, они поменялись местами возле буй-репа, и старпом с тревогой в душе, оглядываясь на зашевелившегося глубоководного великана, стал ждать капитана и его добровольного напарника. 

Это был Егор Иншаков, матрос который должен был помочь капитану привинтить шлем и привязаться возле люка, чтобы не быть сбитым водой при вскрытии обоих торпедных люков, ибо закрыть его за капитаном было некому. Прошло двадцать тревожных минут и вдруг океан словно закипел огромными водяными пузырями. Это означало, что вскрытие внешних люков произошло. Значит, надо было положить примерно двадцать минут на борьбу с потоком и десять на подъем с глубины. Медленный и опасный декомпрессионный подъем, жизненно важный для тех, кто сутками находился в отсеках с высоким давлением воздуха.

Иначе могла закипеть кровь и отказать суставы. Прежде всего сосуды страдали после неверной декомпрессии и надо было жить потом в барокамере на базе подводного флота, а то и маяться в госпитале по нескольку недель. В этом чужом мире не было госпиталя и базы и некому было спасать и лечить их. Моряки напряженно ждали появления последних своих товарищей капитана Максима Неверова и моряка-добровольца Егора Иншакова. Прошло уже тридцать минут, а их все еще не было, как вдруг моряк с левого борта громко воскликнул.
-Да вон же они, вон всплывают!

Рядом с раскинутыми и медленно шевелящимися щупальцами гигантского чудовища появились в облаке пузырей два лобастых медных шлема. Явно теряя сознание, они мелькали в волнах и снова уходили под воду. Моряки налегли на весла и вскоре были почти на месте, однако капитан почему то больше не появлялся. В шлюпку втащили матроса Иншакова, а три смельчака бросились в воду искать капитана.  Вскоре один из них натолкнулся на него. С прищуренными глазами, зрачки которых превратились в точки, и плотно сжатым ртом он медленно вращался у самой поверхности воды, будто исполняя нелепый замысловатый танец.

Это был гидрошок. Опасный приступ, вызываемый спазмом лёгких. Моряк вытащил капитана на поверхность и закричал. Шлюпка пошла к нему и с неё бросили конец. С синими губами, дрожа от холода, моряк подсадил капитана в шлюпку, но самому ему это сделать было уже не по силам. Волна накрыла его с головой, и он больше не всплыл. Матрос, прыгнувший в воду ему на помощь не смог найти никого и, трясясь от холода, полез обратно в шлюпку.

Моряки сняли шерстяные шапки и кое-кто из них, не стесняясь, вытер слезы. Было до боли обидно терять такого замечательного и смелого товарища. Но время работало против них, и надо было срочно приводить в чувство капитана. Двое моряков торопливо занялись им вместе со старпомом, тогда как четверка других вновь налегла на весла, чтобы удалиться от оживающего чудовища. Но это было уже бесполезно.

Бурление воздушных пузырей из атомохода основательно расшевелило великана и он начал вздымать вверх то одно, то другое щупальце, будто нюхая воздух или прислушиваясь.  И вот, наконец, он выбросил пару щупалец в сторону уходящей шлюпки. Так что, едва приходящий в чувство капитан Неверов стал подавать признаки жизни, как  огромные, точно бревна, жгуты вскользь ударили по бортам шлюпки и едва не опрокинули её.

-Стреляйте парни, стреляйте! Что же вы спите, черти полосатые !- завопил старпом и матросы схватились за автоматы.

СРАЖЕНИЕ С ИСПОЛИНОМ

Торопливые очереди рассекли щупальца кальмара и животное закувыркалось от боли, подняв огромные волны. Морякам едва удалось выгрести и они, не теряя времени, изо всех сил налегли на весла, пытаясь увеличить расстояние между собой и кошмарным исполином. А щупальца спрута, угрожающе приближаясь, хлестали по волнам, пока не обрушились рядом с лодкой, замертво снеся с неё двоих гребцов.

Старпом вместе с Егором Иншаковым схватился за осиротевшие весла. Шлюпка штурмана шла к ним на помощь и из неё раздались автоматные очереди, заставившие кальмара с шумом скрыться в глубине.

Двигаясь друг за другом, шлюпки старпома и штурмана подошли к скале, на которой сгрудились кучей  спасенные моряки. Шлюпки причалили и их втащили на плоскую скалу. Из одной вынесли капитана. Он уже мог шевелиться и заставил моряков поставить себя на ноги. Один из офицеров произвел подсчеты и составил списки живых и погибших моряков. Оказалось что к семнадцати морякам, погибшим в подлодке, и двоим убитым кальмаром, приходилось добавить еще двенадцать моряков, потерявших сознание в воде и так и не всплывших из глубин.
Теперь из  ста девяти членов экипажа в живых оставалось семьдесят восемь моряков, не считая журналистку, которая  оплакивала пропажу своего верного оператора. Но слезливость была не в натуре Светланы Соболевой. Она несколько раз предательски пошмыгала носом, услышав дурную весть, и вскоре, утерев слезы, снова была в форме. Она нагнулась и занялась стонущим моряком с переломанными ребрами. Светлана сделала ему укол и промыв ссадины на лице, перешла к следующему.

Всё еще перепуганные моряки стали успокаиваться и многие из них опустили автоматы, как поверхность океана вскипела буквально у них под ногами и огромная бородавчатая туша вдруг вымахнула вверх, бичуя своими щупальцами-бревнами маленький скалистый островок. Автоматные очереди и крики погибающих моряков огласили окрестности. На каменном пятачке диаметром чуть более сорока метров некуда было скрыться от беспощадных бичей. Скоро на скалистом пятачке не осталось и половины экипажа, а чудовище уже начало выползать на берег, вздымая в двух своих щупальцах истошно кричащих от боли и ужаса людей. Тогда старпом и боцман метнулись вперед и с десяти метров метнули в гиганта одну за другой две гранаты. Через четыре секунды бухнули два взрыва. Разорванная взрывами туша медленно исчезла в  волнах.

Оставшихся в живых моряков трясло так, будто они повидались с самим дьяволом. Но их напасти на этом не кончились. Вдалеке от островка, на расстоянии почти, что в кабельтов покачивались на волнах спасательные шлюпки и плоты, сброшенные в воду ударами гигантских щупалец. Все понимали, что надо было лезть за ними в воду и пригнать их назад, но никто не хотел даже думать об этом. Неверов оглядел моряков полными слез глазами и, кашлянув, тихо сказал, глядя на штурмана.
-Старик, не в службу а в дружбу, плоты надо достать. Готовь команду из шести человек. Александр Сергеевич, а за вами группа прикрытия. Подберите лучших стрелков.


Командиры пересчитали людей. Вместе со Светланой в живых остался тридцать один человек. Из них шестеро почти не могли двигаться самостоятельно. Заново пришлось создавать третью санитарную группу.  Обязанности медсестры легли на крепкие плечи Светланы. Во главе с коком эта же группа занялась питанием, и вскоре из остатков шоколада и консервов был собран на скорую руку обеденный стол. Подкрепившись и одевшись в водолазные костюмы, но уже без грузовых поясов и тяжелых башмаков шестеро моряков во главе со штурманом вошли в воду и медленно поплыли к удалявшимся шлюпкам. Один из них тащил на себе зачехленный автомат.

Волнение в море заметно стихало, всё ярче светили два голубоватых солнца. На воздухе становилось жарко. Но вода по-прежнему была ледяной и вскоре моряки замедлили движение. Второй в этот день заплыв в ледяной воде был многим из них не по силам. Строй из двенадцати стрелков на острове сломался, они дергались, размахивали руками, кричали или шептали «давай!» «ну давай еще немного!», но их волнение никак не сказывалось на действиях пловцов. Вскоре один, второй, третий сдались и мерно качались на волнах, видимо, потеряв сознание от  холода. Наконец сдался и штурман. Только боцман все ещё время от времени взмахивал руками, пытаясь плыть. Он мог остановиться каждое мгновение, но не останавливался.

Всё это напоминало какую то фантасмагорию или дурацкую игру. Он мерно плыл и плыл, теряя силы, двигаясь всё медленнее и медленнее, но его руки вдруг снова поднимались и начинали грести воду, когда на островке люди уже кусали кулаки от отчаяния. И, когда до ближайшей шлюпки осталось не более пяти метров люди на острове поверили в чудо. И вот оно произошло. Боцман ухватился за борт шлюпки и с третьей попытки перевалился через борт у кормы. И больше не двигался. Наступило такое томительное ожидание, что некоторые из матросов снова кусали свои кулаки, чтобы не заорать.

Всеобщее волнение передалось и раненым. Они тоже пытались привстать, и это вывело Светлану из себя. Она подскочила к капитану и вырвала у него из рук бинокль. Она стала громко рассказывать матросам положение шлюпочной  команды и состояние её членов. Но вот она издала пронзительный возглас. Едва капитан поднял в воздух пистолет, чтобы выстрелами попытаться разбудить боцмана, как он очнулся и неуклюже приподняв своё тяжёлое тело, уселся за весла.

Еще полчаса ушло у него на спасение остальных членов шлюпочной команды, которым он вливал в рот спирт, достав их из воды. Вскоре действие спирта положительно сказалось на поведение моряков. Они зашевелились, догнали вторую шлюпку и замахали руками, в шлюпке нашёлся и военврач, и оператор Штокман. Правда, оба они пока были без сознания. Моряки взяли на буксир спасательные плоты и медленно повернули назад, к спасительному скалистому островку.

-Восемь кабельтовых, они удалились почти на километр!
Светлана опустила бинокль и вернула его капитану.
-Надеюсь, что все они вернуться живыми.
Капитан вздохнул и нервно поднес бинокль к глазам.
-Слава богу, они возвращаются с плотами и шлюпками. Лишь бы снова не выскочил какой-нибудь кошмарный гад-хрипло произнес старпом и размашисто перекрестился.

Таким же сорванным полным муки голосом его прервал капитан.
-Молчи, Сергеич, молчи! Не каркай предсказатель, и без тебя тошно. Тем более, что автоматы пока до них прицельно не достанут.
В центре островка волновались раненые, отказываясь есть, пока не вернуться их товарищи.
-Чего лечиться то, Светлана Андреевна?-заявил рыжеватый акустик Пётр Стрельников.
-Уж если шлюпку не пригонят, то и помрем здесь, все как один. Так уж лучше побыстрее, чтобы все местные страсти не видеть. Вы лучше снова встаньте и рассказывайте нам, как там они движутся.
Светлана встала и настойчиво забрала из рук капитана бинокль.
-Ты еле-еле стоишь на ногах. Тебе надо лечь, Ярс.
Капитан тяжело сел возле её ног. Она вглядывалась вдаль, откинув с лица мокрые волосы.
-Плывут! Они уже плывут сюда. Все на веслах, значит живы. Вторую шлюпку и плоты тащат за собой на буксире. Ой, они молодцы они же глушеную рыбу для нас собирают по дороге. И нам бы тоже надо этим заняться. Хоть рыбы нажарим…
Её голос внезапно осип и она осеклась на полуслове.
-О боже, касатки! Две огромные касатки идут им наперерез!.

До спасительного островка оставалось не больше двух кабельтовых, и уже можно было различить лица людей, их глаза, полные тревоги. На шлюпках тоже заметили касаток. Моряки торопливо гребли, надеясь уйти от замеченной ими погони. Но все было напрасно.
Даже двигаясь лениво и полусонно, какими то странными рывками, будто больные, касатки легко нагоняли шлюпки. Еще бы ведь они относились к самым быстрым морским животным на Земле и легко развивали скорость до девяноста километров в час. Моряки отчаянно переживали за своих товарищей, некоторые неумело молились.

-А мне говорили, что подводники это самый отчаянный народ и все моряки встают, когда входит подводник-делано удивилась Светлана.
-вставать боюсь здесь будет некому-зло пошутил Неверов. Все мореманы на Земле остались. Вот вы одна и будете стоять в нашем присутствии.
Светлана хотела огрызнуться, но касатки снова догнали шлюпки и она отвлеклась от разговора.
-Эх, кабы они автомат то свой не утопили, то может хоть отпугнули бы их. А нам то, как в них стрелять? Перекрыли они нам биссектрису-ругались стрелки из команды прикрытия.

Автоматчики сокрушались не зря, касатки заходили на шлюпки со стороны острова, и при стрельбе легко было попасть в людей на шлюпках. Светлана ухватила за рукав, снова поднявшегося рядом капитана, и стала истово читать слова молитвы.
-О, господи! иже еси на небеси, да святится имя твоё, да прибудет воля твоя, да освятятся  именем твоим самые чистые помыслы и молитвы во спасение невинных душ. Протяни господи над нами свою длань, не дай пропасть, исчезнуть, сгинуть в проклятом месте, тобой не освященном.

Она, конечно, не знала, есть ли на планете жители, веруют ли они во что либо, но с достаточной долей уверенности можно было предполагать, тем более в её положении, что эти проклятые места никогда не освящались именем Христовым. Она, конечно, ошибалась, но это было простительное заблуждение.
Старпом вдруг выхватил у одного из моряков автомат и тщательно прицелившись сделал пару выстрелов по соседнему островку. Поправив целик и переставив его на двести метров, он встал расставив ноги и затаив дыхание произвёл первый выстрел. Ничего не происходило.

Он повторил выстрел по плавнику второй касатки и она вдруг свернула в сторону. Ещё один выстрел и обе хищницы растеряно закружились, заметались в воде. Поняв, что звуки стрельбы и пронзающая боль как то связаны две огромные туши понеслись на остров и одна за другой вылетели из воды, перевернувшись назад. Торопливые очереди моряков добили их в воздухе и на поверхность всплыли уже не грозные чудовища, а просто опасные в своей агонии морские животные.

-Вот и всё!-сказал Сотников. А теперь десять минут отдых, похороны погибших и поминальный ужин.
-А потом?-заворчали моряки.
- Потом спать и утром на вёсла. Пока не обессилели, будем искать землю. Ведь должна же она где то быть.
-олжна но не обязана-проворчала Светлана и занялась раненым Штокманом.