«Все мысли о смерти нужны для жизни" Толстой
1.
Бледный и безучастный, с перекошенным лицом какого-то землистого цвета на кровати лежал я. Всматриваюсь в это лицо долго, как загипнотизированный. Широкие черные брови, тёмные густые волосы, длинный тонкий нос, волевой подбородок – да, это точно моё тело. Но насколько я страшный! Будто восковой. Затухшая внутри жизнь сделала меня каким-то куском мяса. Моя челюсть отклонилась в сторону и застыла. Именно для этого мне наверно и повязали вокруг черепа платок, чтобы хоть как-то убрать вид обезображенного покойника. Веки сомкнуты, но не плотно. Внизу я вижу еле заметную голубую полоску, которая выдаёт, каким был цвет моих глаз.
Я просто вонзился взглядом в это тело, такое чужое и такое родное. Немного отойдя от шока, я начинаю понимать, что если я мёртв и моё сердце больше не бьётся, вероятно, должны быть какие-нибудь трупные пятна или прочая ерунда, о которой я слышал лишь мельком. Но на моём лице нанесена странная жёлтая паста, а из носа торчит кусочек ваты. Это грим. Видимо меня уже успели помыть и придать, как говориться, товарный вид. Когда же я умер? Почему?
Как удивительно стоять посреди комнаты, в которой я жил 25 лет, но больше не отражаться в большом зеркале на стене. Сквозь пелену, застилающую зрение, мне отчетливо видно всё, что происходит вокруг. Мускулистое тело укрыто белой простынёй и мирно лежит на диване. Я бы мог сейчас поднять эту ткань, чтобы посмотреть из простого любопытства: голый я или одетый, вскрывали моё тело в морге или нет, есть ли на мне какие-то ссадины, чтобы догадаться о том, почему я скончался. Но не буду. Рядом на стуле подготовлен мой самый красивый черный костюм и красный галстук, который подарила мне когда-то Катя.
Похороны я никогда не видел, ведь в моей семье ещё никто не умирал. Мама всегда твердила, чтобы я уделял бабушке и дедушке больше внимания, потому что они могут вот-вот уйти. Но никто и подумать не мог, что первый буду я. Самый молодой. Боже, неужели мне это не снится?!
Только сейчас, я как долбаный философ, могу чётко понимать вещи так, как надо было бы их понимать при жизни.
Удивительно, насколько мне безразлично это тело. Когда-то было также плевать на молочные зубы, которые стоматолог удаляла в детстве, на мои волосы, которые выпадали, на ногти, что я обрезал и всё остальное, являющееся частью меня, но пришедшее со временем в негодность. Единственное важное открытие - я почему-то ясно вижу, насколько был молод и красив.
То, что моё тело начинает своё разложение, выдаёт кожа, похожая на печеное яблоко мертвецкого цвета. На ногтях я вижу появившиеся лиловые подтёки…
Хватит!
За окном всё тот же февральский день. А кажется, будто с того момента, как я очнулся, прошла целая вечность. Какое сегодня число? Не знаю. Я посмотрел в окно, чтобы прикинуть который час. Не понятно. Только сейчас заметил, что форточки открыты. Открыты, чтобы мой труп не вонял. Мой труп!
2.
С абсолютным спокойствием и хладнокровием я наблюдаю процесс подготовки меня к погребению. За несколько часов я уже привык к этому странному состоянию. Чтобы не начать панику, пытаясь вцепиться в свою ушедшую жизнь, я решил для себя просто следить за тем, что происходит. Пока моя мама возиться с трупом своего покойного ребенка, собирает его в последний путь, невидимая часть меня летает в пространстве нашей убогой квартирки, рассматривая всё, что я скоро навсегда оставлю.
Меня нет. Это как? А может, я где-то всё-таки буду?
За окном стемнело. В дом постепенно начали тянуться соседи, принесли первые цветы и венок. Вместе с Верой Ильиничной, из квартиры напротив, я прошел обратно в комнату.
Картина, которая открылась передо мной, шокировала меня. Теперь было видно точно, что в доме покойник. Посередине зала стоял роскошный гроб, в котором лежал молодой, красивый парень в шикарном костюме. На лбу у него был какой-то бумажный обруч из изображений святых. В сложенных на груди руках парень держал свечку и крест. Ноги покойного укрыли легкой красивой тканью, под головой была белоснежная красивая подушечка. Грим на лице стал выглядеть очень естественно, из носа убрали вату. Я был словно живой.
Приходят всё новые и новые люди к нам в квартиру, обнимают мать, приносят свои соболезнования. Многих, честно говоря, я вижу впервые. Вокруг уже практически всё заполнилось венками и цветами. Розы и гвоздики горой кладут на табуретку у ног. Некоторые оставляют венки у входа в квартиру, на лестничной клетке, где стоит красивая крышка от моего гроба.
Мама принесла моё фото, которое поместили в золотую рамку и украсили чёрной лентой. Оно было сделано летом. В тот день я был очень счастлив. Я устроил для Кати небольшой ужин на лужайке у речки. Над нашими головами склонялся и шумел могучий дуб, а я сгорал от страсти, глядя на хрупкую шейку своей девушки. Мы занимались сексом и ели спелую землянику. Я шёл впереди по узкой тропинке и вёл Катю за руку домой. Неожиданно она окликнула меня, отбежала чуть в сторону и приготовилась фотографировать меня на свой старенький фотоаппарат. Не успев даже принять позу, я так и застыл на снимке со спокойным лицом и моей самой счастливой улыбкой.
3.
Моя жизнь оборвалась 27 февраля этого года. На следующий день возле дома собрался весь поселок, включая даже тех, кто никогда не знал о моём существовании. У калитки ждала гробовозка, священник и толпа рыдающих людей. Открытый гроб поставили на стулья у машины, чтобы каждый мог проститься со мной навсегда.
Снег давно сошел и лишь слабый морозец покалывал мокрые от слез глаза моей мамы. Сухенькая, сгорбленная женщина едва стояла на ногах у изголовья деревянного ящика, обитого красивой тканью. Она будто хотела растолкать всех, кто подходил ко мне близко, выгнать их, чтобы они не отбирали у неё эти последние мгновения близости со мной. Заботливо поправляя мне покрывальце, она ещё не могла осознать то, что я умер. Она поправляла его мне так всю жизнь, а сегодня, делала это в последний раз. Я знаю, что буду сниться ей ещё много лет. В своей постели она будет чуть шевелить усыпанные морщинами пальцы, в мыслях опять поправляя мою подушку.
Никогда не видел Андрюху и Ваню такими серьёзными. Антон с другими нашими ребятами помогают выносить из дома венки и грузить их в машины. Вдалеке какая-то женщина с белыми, испорченными краской волосами, истерично кидается прямо на землю, рыдая о чём-то своём. Такой дешёвый спектакль, уверен, часто встречается на похоронах. Кто-то умудрился привести детей, которые от ужаса и непонимания прижались к ногам своей бабушки. Недалеко от мамы в черных очках стоят бледные две мои одноклассницы. Я хорошо их помню со школьных лет. Валю всегда обзывали за то, что она была чересчур пухлой. Как же мы зависим от физиологии, Валя! Так уж устроен этот мир, к чему лукавить. Чтобы жить, мы должны обслуживать наш организм, как рабы поставляя ему ежедневно все самое необходимое. Я бы и сейчас посоветовал ей сбросить лишние килограммы, это ведь не так страшно. Хуже так и прожить свои годы не забрав тот кусок счастья, который тебе положен.
Мы все боимся смерти. Но она неизбежна. Мы все прекрасно знаем, что трагический конец настанет в любом случае и когда будет наш последний вздох – неизвестно. Только эти мысли мы оставляют на потом. Будто смерть - это то, что случается с кем-то другим. Стоит лишь шуткой упомянуть тему смерти, как люди начинают стучать по дереву или менять разговор. О, если бы это помогало!
Вот и я такой!
Чтобы я выкрикнул всем этим людям, если бы мог? Я попросил бы их мысленно похоронить себя. На какое то время. Уверен, когда вы откроете глаза снова, поймёте цену вашему дню. К сожалению, у меня теперь такой возможности нет. Я лишь облако, картинка перед которым постепенно становится всё более тусклой. И я чувствую, как постепенно исчезаю.
От моего дома до главной деревенской дороги чуть меньше километра. Машина медленно тронулась. Впереди идёт священник, размахивая кадилом. За ним шестеро моих лучших друзей несут на руках гроб своего мертвого товарища, который их безмерно любил. Из машины женщины кидают еловые веточки на дорогу, как и принято в нашем селе. Медленно, опустив головы вниз, за нами тянется вереница людей, погруженных в страх и печаль. Возглавляю траурную процессию я, обворожительно улыбаясь с огромной черно-белой фотографии.
4.
На кладбище для меня уже была подготовлена яма, возле которой ожидали четверо могильщиков с лопатами. Гроб снова поставили на стулья, и всем стало ясно, что скоро он закроет от меня солнечный свет навсегда. В этот момент родственники по очереди подходили к безразличному трупу, говоря прощальные слова. «Прости меня» вырывалось у них из груди. Неизвестность того, что будет с нами после смерти, вынуждает людей бояться покойника. Своими извинениями они хотят хоть как-то сгладить все неприятное, что могли причинить мне в жизни. Насколько глупыми и пустыми кажутся эти слова, что я бы предпочёл их не слышать вовсе.
Завернутая в пушистый серый платочек, низенькая девушка тихонько подошла к гробу и смело взяла мою руку. Дрожащим, но уверенным голосом, она выдавила сквозь слёзы «Я так тебя люблю!» и крупная слеза упала прямо мне на галстук. В этот момент я был рад тому, что зрение почти покинуло меня, ведь я не мог на это спокойно смотреть. Я тебя тоже люблю, моя Катя!
Через несколько минут могильщики уже закрыли гроб, и огромные гвозди намертво сковали две деревянные половины моего нового пристанища. Священник брызнул в могилу святую воду и на красных лентах меня опустили в холодную земляную толщу. Молодые ребята в рабочей спецовке быстро зашевелили лопатами, и буквально за несколько мгновений от большой и страшной ямы не осталось и следа. Земляной бугорок, в который сейчас вбивают железный крест – и есть моя могилка. Её обнимет красивая узорчатая ограда, в центре которой скоро поселится ещё небольшая лавочка.
///Соловьев Александр Иванович 01.09.1992 – 27.02.2018///
«Прости, что нам под небом звездным
К твоей плите носить цветы.
Прости, что нам остался воздух,
Каким не надышался ты.»
Мама обязательно навестит меня через девять дней после моей смерти, как положено по православному обычаю. Сядет на эту лавочку, принесет мне сюда мою любимую кружку и вытрет фото от грязи.
5.
Лишь мысли о смерти должны были спасти меня при жизни. Последние несколько лет мой день был точь-в-точь похож на сотню предыдущих. В памяти все они слились в сплошной, мучительно долгий, сон. Ничего плохого за это время не произошло. Равно как и ничего хорошего. Так зачем я прожил эти годы? Для чего?
Самое главное, что нужно было мне сделать – принять свою конечность. Даже простые вещи делать так, будто в последний раз. Мне стоило каждый день говорить себе: «а что если это моя последняя чашка кофе, мой последний поцелуй?». Я всегда мечтал быть инструктором по плаванию, а работал юристом. Глупая идея, я знаю. Зато я был бы счастлив. Счастлив!
Я бы задумался и над тем, как мне лучше умереть. Я попросил бы маму меня кремировать, посадить в прах отросток дубового дерева и посадить его в поле, на котором я прожил лучший день своей жизни. Я бы мог завещать свое тело Гюнтеру фон Хаггенсу, ученому, который изобрел метод пластинации трупов, чтобы он сделал из моих останков свой очередной шедевр. Но это слишком несбыточная идея.
Нет… Эта могилка важна моей маме. Приходя сюда, она может хоть как-то навещать своего сына. Через много лет от этого места не останется и следа, я сотрусь в порошок, смешаюсь с молекулами разных веществ. Видишь, мама, я не исчез. Я просто умер.
Постепенно люди расходятся. Впереди ждёт поминальный стол, на котором бабки соседки скажут «Вот и всё. Замолк Соловей». Вспомнив моё прозвище, которое так отражало веселый характер, мама снова разразиться рыданиями. А я не смогу обнять её хрупкие плечи.
Все ушли. И только на новенькой лавочке осталась сидеть девушка в сером платке. Я уже не вижу её лица, потому что постепенно покидаю этот мир. За эти недолгие минуты, пока нахожусь рядом, я мысленно пишу Кате письмо:
«Спасибо за то, что мы строили эти дни с тобой вместе. Плевали на свойственные человеку гордость, обман, зависть и жадность. Счастье ведь создается искусственно, из самых простых вещей. Я отдавал не жалея тебе то, в чем нуждался сам, и взамен всегда получал больше. Прошу тебя не унывать и жить такой же хохотушкой до последнего дня. Это тяжело, но ты постарайся. Я не знаю, есть ли жизнь после смерти. Но точно знаю, что до смерти она есть».
*Имена героев произведения вымышленные