Пронзительно голубое небо салютовало солнечными лучами. Привет, Небо… Я тоже рад тебя видеть. Каждый раз, покидая тебя, я мечтаю вернуться назад. Представляешь, как жена ревнует?.. Оно и понятно, ведь мы с тобой самые настоящие любовники… Я знаю, ты одно на всех, но для меня ты всегда особенное.
Интересно, ты скучало по мне? Хотя нет, не отвечай, я и так всё вижу. Смотрю, подготовилось к моему приходу, разгладив свои просторы с такой скрупулёзностью, что даже наш командир майор Цветков не смог бы придраться. О-о-о, поверь, Толя тот ещё скряга, умеет найти недочёты там, где их никогда не было… К счастью, тебе это не грозит. Ни одного изъяна, ни одной тучки до самого горизонта. Спасибо, что так расстаралась к моему приходу, но я того не заслуживаю…
Передай, кстати, спасибо ветру. Если бы не его кроткий нрав, то мы не увиделись бы сегодня. Так уж решило командование, единственный, даже самый малозначимый недочёт, и экспедицию перенесли бы. Не знаю, выдержал бы я без тебя ещё день…
- Скала, я Эхо-1, я Эхо-1, как слышите меня, приём… я Эхо-1, я Эхо-1… Чёрт… Эхо-2, Эхо-3, я Эхо-1, попробуйте связаться со Скалой и доложите, я Эхо-1, приём.
- Я Эхо-2, связи нет.
- Эхо-1, я Эхо-3, связь отсутствует.
- Не нравится мне это… Что с радиосвязью?..
Прости, Небо. Я опять не один, так что обойдёмся без интима…
С высоты город казался не более чем нагромождением детских кубиков. Сложно поверить, что совсем недавно в нём разворачивались трагично известные события, потрясшие мир. По правде говоря, сколько мне приходилось летать над ним, так и не довелось стать свидетелем хоть одного мало-мальски интересного события. Слышать-то много чего слышал, а вот самому увидеть что-нибудь – Небо уберегло.
Экипаж у нас сработавшийся, не раз и не два был на боевых вылетах ещё тогда, полгода назад. Первое время мы участвовали в спасательных операциях, вывозя не успевших эвакуироваться жителей, потом доставляли разведывательные группы. Иногда возвращали их назад, иногда прилетали домой пустыми. За проведённое здесь время наша троица приобрела статус «заговорённой», а пилотируемый нами Ми-24 считался самым безопасным местом во всём воздушном пространстве мегаполиса. Солдаты говорили, что нас Бог оберегает, но я точно знал, что это не так. Благодарить стоило Небо.
Привычно окинул взглядом приборную панель. Все системы в норме, оба двигателя работают в штатном режиме. Вертолёт нас никогда «не подводил», бывало, что из-за мелких неисправностей нас снимали с задания и отправляли на вылет кого-то другого, а потом выяснялось, что заменившая нас машина либо попала в какую-то гравитационную аномалию, либо экипаж терял сознание в полном составе, а то и ещё что похлеще…
- Я Эхо-3, наблюдаю неопознанную цель в инфракрасном спектре, координаты…
А это ещё что такое?
Далеко внизу, среди поблёскивающих в свете солнца многоэтажек, начинает разрастаться полусфера, чем-то напоминающая опухоль. Система наблюдения послушно увеличила масштаб объекта, оказавшегося до боли знакомым.
- Это что, песчаная буря? – не выдержал я.
- Похоже на то… Только какого хрена она чёрная… Скала, я Эхо-1, я Эхо-1, как слышите меня, приём, наблюдаю странное природное явление на расстоянии пяти километров от Туристов. Запрашиваю инструкции, Скала, я Эхо-1, приём… Чёрт, связи нет…
Тем временем буря увеличивалась в размерах, затапливая бурлящей пылевой массой дороги и оказавшиеся неподалёку здания. Поначалу неторопливый вал постепенно набирал скорость, словно черпая силу из съеденного городского ландшафта.
- Турист-1, это Эхо-1, с северо-востока к вам приближается песчаная буря, скорость около 30 километров в час, постепенно увеличивается. Рекомендуем ускорить продвижение по маршруту… Никак нет, связь со Скалой отсутствует… Рекомендуем сменить направление движения на… - обычно майор лично пилотирует машину, но в этот раз он почему-то доверил эту задачу мне, а сам занял сферу стрелка-оператора.
Заворожённый, я следил за странным явлением, которое, помимо роста в горизонтальной плоскости, начало увеличиваться и в высоту. Переключив приборы наблюдения в инфракрасный спектр, я сперва не поверил своим глазам. Внутренности растущей полусферы, скрытые под толщей черной пыли, напоминали очертаниями свернувшегося в позе эмбриона человека.
- Командир! Командир, смотрите!..
- Какого… что это такое? – лица Цветкова я не видел, так как командир находился в кабине стрелка-оператора, но выражало оно, судя по интонации, крайнюю степень удивления, и это при том, что майор был опытным боевым офицером.
- Эхо-1, я Эхо-2, наблюдаю… - голос в динамике замешкался, словно подбирая слова. - Наблюдаю схожесть бури с человеком.
Господи, как же бредово это звучало…
Более всего туша пылевого вала походила на растущий живот, с подёргивающимся внутри гигантским детёнышем. Командир молчал, видимо раздумывая над дальнейшими действиями, однако я заранее знал о его решении. Задача была довольно чёткой – воздушное сопровождение и обеспечение безопасности автомобильной колонны… К тому же, давало о себе знать ощущение неуязвимости, приобретённое за время службы в этом богом забытом месте…
- Внимание всем... Сократить дистанцию до километра…
Три грозных ударных вертолёта разворачиваются и зависают на отдалении от катящейся по городу живой бури…
Вот где пригодились бы демонтированные в угоду рхб-оборудованию ПТУРы …
- Огонь, - командует Цветков.
Четырёхствольное орудие на носу вертолёта оживает, отправляя в направлении цели поток крупнокалиберных пуль. Пульсирующая теплом туша внутри буревого вала сотрясается, дёргается под её напором, однако большого вреда выстрелы, судя по всему, ей не причиняют. С направляющих срываются неуправляемые ракеты. Сверкнув соплами, они уносятся вперёд, вскоре исчезая внутри пылевых клубов.
Заворожённый зрелищем, я не сразу замечаю очертания проявляющегося из бури отростка. Разум только начинает вращать шестернями, а руки уже давят на рычаг управления, уводя вертолёт вниз. Как оказалось, вовремя. Вырвавшееся из вала колоссальной длины щупальце с неправдоподобной для своих размеров быстротой описывает дугу, попутно сметая оказавшиеся на его пути Эхо-2 и Эхо-3. Сметает легко и без видимых усилий, словно заторможенных после зимней спячки мух…
- Эхо-2, Эхо-3 ответьте!.. – кричит в микрофон майор, но и он, и я видели, как бронированные машины рассыпались в труху, оказавшись внутри отростка.
Я видел это настолько отчётливо, насколько это было возможно, видел, как рассыпаются невесомым пеплом оказавшиеся на пути Города строения, видел показания сходящего с ума высотометра, сигнализирующего, что под нами нет ничего, кроме пустоты, видел в мгновение ока сожранные бурей боевые машины, но объяснить происходящее не мог.
Сторонние размышления исчезли, освободив дорогу холодному сосредоточенному разуму. Мозг быстро анализировал ситуацию, просчитывая возможные последствия и подбирая наиболее удачные варианты действий.
- Уве… танцию!
Совершив умопомрачительный манёвр среди рассыпающихся высоток, я выровнял машину и на предельной скорости повёл её прочь.
- Опас!.. – связь то и дело пропадала, прерываемая длинными приступами полной тишины. – …ение!
Выстрелив тепловые ловушки, я резко направил вертолёт вверх, спеша уйти от метнувшейся вслед опасности, но не успел. Пронёсшийся рядом пылевой отросток, заполнивший своей необъятной массой всё поле зрения и заслонивший собой небо, слизнул хвостовую часть машины вместе с рулевым винтом. Ми-24 в мгновение ока превратился в неуправляемую груду железа…
- По…р в… секе…
Заухал зуммер, сигнализирующий о неисправности ряда систем, и я на автомате включил сигнал бедствия. Судя по показаниям приборов, в десантном отсеке вспыхнул пожар. Надеюсь, сидящие там «химики» смогут справиться своими силами … Хотя, как они это сделают при таком вращении…
Помоги мне, Небо, помоги!..
Но Небо было бессильно, скрытое нависшим над нами щупальцем.
- Саня, уме…!
- Да знаю, знаю! – процедил я, пытаясь удержать вертолёт в горизонтальном положении.
Окружающий мир с дикой скоростью вращался вокруг кабины, быстро приближаясь.
Так, рычаг управления от себя, уменьшить шаг направляющего винта, попытка выровнять… Чёрт! Ничего не выходит! Инерция удара была слишком сильной, приземлить машину не получится! Да чтоб тебя! Как же это получилось? Всё должно быть совсем по-другому! Кто угодно, но не мы!
- ..ок!
Я расслышал всего один слог из поступившей команды, но сразу понял, о чём говорил майор.
«Прыжок»…
Согласно приказу командира необходимо было экстренно покинуть машину, но куда он приказывал прыгать? В бурлящую внизу бурю? Ну уж нет, если и погибать, то здесь, в родной кабине…
В поле зрения промелькнули три человеческие фигуры, тут же растворившиеся в катящемся по городу песчаном вале. Я прекратил тщетные попытки выровнять вертушку, продолжающую стремительно падать куда-то вниз, сквозь дорожное покрытие… Бескрайние небеса уменьшились до размера воздушного шарика, я вытянул руки, пытаясь ухватиться за них, но ладони лишь зачерпнули тёмную липкую массу накатывающей со всех сторон черноты… Я попытался закричать, но рот тут же наполнила невыносимая горечь…
Прощай, Небо…
Впервые за последние дни мне удалось нормально выспаться. Не было ни злосчастных подъёмов по тревоге, ни привычных уже утренних криков дневального, даже кошмары, еженощно являвшиеся мне, на этот раз куда-то запропастились, а если они и были, то не отложились в памяти.
Сладко потянувшись, я провёл рукой по мягкой шерсти посапывающей рядом Мухи. За окном всё ещё было темно, хоть часы и показывали восемь. Удивительно, как я умудрился выспаться за такой короткий промежуток времени. Особо важных дел, вроде бы, не намечалось: можно ещё понежиться в постели, жаль, что валяться без дела ни капли не хотелось.
На прикроватной тумбочке лежала аккуратно свёрнутая чистая одежда: майка, трусы, подштанники, тёплый белый свитер и невесть где найденные Наташей строгие брюки, которые я носил ещё в школе. Последние, к слову сказать, я надевать не стал, предпочтя привычный камуфляж. Среди одежды обнаружились ключи и записка, написанная неряшливым почерком моей сестрёнки: «Вернусь вечером или утром. Телефон на зеркале. Продуктов нет, крутись сам. Посмотри в кармане». Сунув руку в отложенные было брюки, нащупал тысячную купюру.
Деньги у сестры брать не хотелось. Даже не «не хотелось» - этому противилась вся моя натура, однако выбора особо не было. Неизвестно, появится ли другая наличность в ближайшее время, ведь мало устроиться на работу, надо сперва найти её, а потом дождаться получки. Поэтому, скрипя сердце и убеждая себя, что обязательно верну долг, когда представится случай, я всё же взял деньги.
У двери гавкнула Муха, напоминая, что с собаками по утрам следует гулять, иначе они нечаянно написают в чью-нибудь обувь и закопают её ковриком.
- Скоро пойдём, малышка, потерпи, - потрепав её по голове, сказал я.
Вчерашние кошмары потерялись где-то на пути к новому дню. Настроение великолепное, хотелось побродить по сонному городу, посмотреть на места былой славы, окунувшись в приятные воспоминания о юности, проведённой среди этих заснеженных улочек. Быстро умывшись, я почистил зубы и, не заглядывая на кухню, принялся одеваться. Позавтракаю позже, в «Блинке».
Выбор уличной одежды был не особо велик. Брезгливо осмотрев обросшие пылью туфли, я решил остаться верным стилю «милитари» и натянул на ноги армейские ботинки, однако заправлять в них штаны не стал. На вешалке обнаружилась студенческая куртка жёлтого цвета, вязаная балаклава и толстый тёплый шарф. Старых кожаных перчаток видно нигде не было, поэтому пришлось захватить с собой трёхпалые, которые я привёз из армии… Кажется всё, вроде ничего не забыл. Деньги и ключи на месте, собака здесь, поводок – тоже… Точно, надо ещё захватить военный билет – зайти в военкомат и встать на учёт. Всё, теперь можно выдвигаться.
На улице оказалось куда холодней, нежели ночью, да и светлее ни капли не стало. Полярная ночь, мать её… Застегнув горловину куртки до упора, огляделся по сторонам. От ночной безлюдности не осталось и следа: где-то неподалёку слышался шум разбегающихся по городу автомобилей, куда-то спешили прохожие, недовольно кричали дети, не желающие идти в детский сад, а по ещё не протоптанным дорожкам вокруг зданий слонялись собачники, выгуливающие питомцев. Чёрт, я уже и забыл, что значит – гулять с Мухой. Дома она была поистине образцовой овчаркой – лаяла мало и только по делу, слушалась хозяев, не лезла на кровать без разрешения, а если и справляла нужду где-нибудь в неположенном месте, то лишь по причине приближающейся старости, однако стоило ей попасть на свежий воздух, как собаку словно кто-то подменял… Вырвавшись на свободу, Муха того и гляди норовила вырвать из рук поводок, устремлялась в неведомом направлении, яростно обругивала других псов и не обделяла вниманием ни одного угла или ствола дерева. Знаю, немецкая овчарка – невероятно послушная и спокойная порода, но так уж вышло, видимо, мне в своё время достался брак.
Проходя мимо памятного детского сада, я невольно стал свидетелем перепалки участкового и, судя по разговору, директрисы учреждения, поджарой женщины предпенсионного возраста, вызывающей стойкие ассоциации с охотничьей собакой. Директриса то и дело перебивала представителя правопорядка, и всем своим видом демонстрируя пренебрежение к нему:
- Я вам ещё раз говорю, пришла директива временно прекратить…
- На каких основаниях?
- На основании заключения сотрудника СЭС, ознакомьтесь…
- Хотите сказать, что у нас обнаружили нарушение санитарных норм?
- Нет, я…
- Где сторож, я хочу поговорить с ним!
- Сторож временно задержан, сейчас с ним работают…
Дальнейшего разговора я не слышал, хотя было бы интересно узнать, что же произошло в детском саду за прошедшую ночь, но у рвущейся с поводка Мухи были свои представления о скорости и направлении утренних прогулок. Незлобно прикрикивая на мечущуюся по сугробам собаку, которая всеми силами старающуюся обмотать поводок вокруг моих ног, я сделал несколько кругов вокруг дома. На третьем заходе Муха, наконец, соизволила справить свои дела, и я с чистой совестью отвёл её обратно в квартиру, а сам отправился в расположенную неподалёку столовую под названием «Блинная». Не факт, конечно, что она уже открылась, но чем чёрт не шутит. По дороге пришлось свернуть к круглосуточному и прикупить сигарет. Хотелось утолять никотиновый голод по мере его возникновения, а не тогда, когда удастся стрельнуть цигарку у какого-нибудь встречного прохожего.
Столовая, к моему счастью, уже работала. Более того, фантазии позавтракать в полупустом зале обернулись крахом – внутри «Блинной» яблоку негде было упасть, а очередь начиналась от самого входа. Делать было особого нечего, голод не тётка.
«Приезжайте к нам в город, мы вам всё покажем и расскажем, если надо – переведем, перенесем. Через каналы, дороги, ямы и обвалы...»
Из скрытых от глаз динамиков где-то под потолком доносились надрывные голоса современных поп-исполнителей, перемежаемые периодически накатывающими на радио-эфир помехами. Наконец, я приблизился к продавщице на расстояние диалога и продиктовал свой заказ. Расплатившись, взял поднос с тарелками и подошёл к столику со свободным местом.
- Разрешите? – спросил я у пожилого мужчины в деловом костюме, уже закончившему с основными блюдами и в данный момент потягивающему кофе.
- Пожалуйста, - не смотря на разрешение, взгляд у новоявленного соседа был не самым дружелюбным, видимо, виной тому стал мой разномастный наряд.
«Старый хрен», - подумал я про себя, краем глаза отмечая золотую заколку для галстука и явно недешёвые массивные часы незнакомца. Определённо не под стать моим дешёвым Omax-ам, купленным на рынке за 450 рублей. Будете смеяться, но из всех часов, что мне довелось носить, лучше нынешних никогда не встречал. Пусть оригинальный резиновый ремешок и лопнул давным-давно, сменившись на металлический браслет, но, как и прежде, электронный механизм работал точно, без перебоев, исправно предоставляя мне информацию о дне недели, дате, будя по утрам противным пищанием и подсвечивая дисплей миниатюрным светодиодом в ночное время… Если и сломаются, то легче и дешевле купить новые. А это что за золотой кирпич? Массивный, неудобный, ремонт, наверняка, дорогущий.
«…приезжайте к нам в город, мы покажем вам культуру, что растет не на природе, не в лесу, не в огороде…»
За оценочным сравнением собственного имущества с дорогим обвесом соседа я по-армейски быстро позавтракал, и взялся уже было за чашку с парящим кофе, когда произошло нечто неожиданное, причём, не только для меня, но и для всех окружающих…
Первым тревожным сигналом послужило тихое попискивание нескольких пейджеров, синхронно прозвучавшее из-за разных столиков столовой. Чопорный мужчина, сидящий напротив, неторопливо сунул руку под пиджак, извлёк на свет приёмник и посмотрел на дисплей. Увиденное чудесным образом излечило моего соседа от всех проявлений неспешности. Он залпом допил обжигающий напиток, подхватил пальто, дипломат и выбежал на улицу, даже не успев застегнуться. Следом за ним со своих мест вскочило ещё человек шесть, все они, без исключения, побросали недоеденные завтраки и устремились к выходу. Проводив недоумённым взглядом последнего из них, я заметил, как с мест встала ещё парочка посетителей: мужчина и женщина. Двигались они подчёркнуто неторопливо, но, судя по содержимому тарелок и целенаправленности движений, это было не более чем показухой.
«…обратите внимание на наше воспитание: пьянки, гулянки, диско и фанки, с нами девчонки-растаманки…»
- Что-то случилось, - до моего слуха донеслись обрывки диалога сидящей позади молодой пары. – Ага… станционные…
- Давай собираться домой, Никита, - с места вскочила толстая женщина и ласточкой метнулась к вешалке с верхней одеждой. – Папочка нас уже заждался…
Маленький Никита, судя по раскрасневшемуся лицу, не был в восторге от решения матери…
«…мокрые, соленые, синие, зеленые...»
На улице оглушительно взревел знакомый всем с детства сигнал противовоздушной тревоги. Под потолком раздался громкий щелчок, обрывая речитатив дурацкой песни. Воцарилась гробовая тишина, вилки зависли на полпути ко рту, посетители, как один, подняли головы вверх.
Наконец, послышался ещё один щелчок, и радио-эфир вновь ожил, но на этот раз в нём не было ни голоса молодого парня, поющего об отвязном времяпрепровождении своего поколения, ни каких-либо других исполнителей. Вместо них прозвучал хорошо поставленный женский голос. Слова произносились чётко и громко, но качество связи оставляло желать лучшего:
- Внимание, внимание! Внимание, внимание! Администрация города сообщает, что в связи с аварией на атомной электростанции в горо… ется неблагоприятная радиационная обстановка. Обслуживающим персоналом и сотруд… ходимые меры, однако, с целью обеспечения полной безопасности жителей, необходимо провести временную эвакуацию города. Для этого сего… ября… го года в двенадцать часов ноль-ноль минут к каждому жилому дому будет подано транспортное средство, сопровожда… и сотруд… милиции. Рекомендуется быть готовыми к эвакуации в указанное время, повторяю, двенадцать часов ноль-ноль минут, и ждать… не выходя на открытую местность. Гражданскому населению предписывается иметь при себе удостоверяющие личность документы, запас еды и воды на время нахождения в дороге. Рекомендуется иметь при себе индивидуальную аптечку, а так же средства защиты дыхания: противопыльные тканевые маски, респираторы, противогазы. В случае отсутствия перечисленных средств защиты ды… необходимо са… сроки изготовить ватно-марлевую повязку... кается иметь лишь перечисленные предметы и малогабаритные предметы перв… все прочие предметы будут изыматься сотрудниками милиции и отправляться на времен… чания происшествия. Прежде чем покинуть жильё, перекройте водопровод и газопровод. Администрацией города определён круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования города, всем прочим предприятиям и организациям предписывается немедленно прекратить работу. Военнообязанным гражданам, пребывающим в запасе, приказывается немедленно прибыть к милицейскому участку или военкомату, при себе необходимо иметь военный билет. Населению предписывается подчиняться приказам представителей министерства чрезвычайных ситуаций, министерства обороны и сотрудников милиции. Населению запрещается длительное время находиться на открытой местности, преднамеренно игнорировать приказ об эвакуации, покидать черту города на собственном транспорте, приближаться к действующей военной технике, проносить в эвакуационный транспорт холодное и огнестрельное оружие, распространять и поддерживать непроверенные слухи. Просим соблюдать спокойствие и порядок при проведении временной эвакуации. Внимание, внимание! Внимание, внимание! Администрация города сообщает…
Дослушав сообщение до конца, я с ужасом представил, что сейчас начнётся в кафе. Воображение принялось рисовать поток людей, ринувшийся под действием паники по домам, однако длинный монолог дикторши произвёл совсем другой эффект, нежели я ожидал. Не мешкая, но и без излишней суеты посетители стали покидать столовую…
…журналисты вскакивают с мест и устремляются в хвост автобуса…
…Отставить! Отставить, мля!..
- Молодой человек, с вами всё в порядке? – слышу я доносящийся откуда-то издалека женский голос.
С трудом вынырнув из накативших воспоминаний, я растерянно поворачиваюсь в сторону кассы. Продавщицы спешно покидали рабочее место, однако одна из них продолжала стоять за прилавком, прижимая к груди трубку телефонного аппарата:
- Вам плохо?
- Терпимо, - отмахиваюсь я и выхожу на улицу.
Голова раскалывается от боли, пульсацией распространяющейся от переносицы. Ощущения были такие, будто внутри черепной коробки взрыхлял граблями кору головного мозга. Помимо невероятной боли в черепе, пришли головокружение и тошнота. Боясь потерять сознание, я облокотился на стену и запрокинул голову вверх.
Вдох… выдох... Вдох… выдох… Как учил врач… Вдох… выдох…
В небе над городом летели три Ми-24, едва различимые на фоне мрачного неба. Вертолёты казались игрушечными с такого расстояния, но я в полной мере осознавал огневую мощь этих камуфляжных монстров…
Несущие винты, вращаясь, сливаются в диск, разрубающий воздушный поток…
- Турист-1, это Эхо-1, это Эхо-1, с северо-востока к вам приближается песчаная буря…
- Машина в населённом пункте, берёза…
Прозвучавшие в голове голоса, слегка искажённые помехами, пропали так же неожиданно, как и возникли, сменяясь назойливым воробьиным щебетанием. Я хватаюсь за голову и сползаю по стене, мычу от всепожирающей боли, разливающейся по телу, молю о пощаде, но бьющиеся внутри черепа птицы и не думают успокаиваться, их ор лишь усиливается, а острые клювы с каждым ударом всё глубже и глубже погружаются в мозг, норовя рано или поздно прогрызть его насквозь.
Вдох… выдох... Вдох… выдох...
Кое-как мне удаётся взять себя в руки. Выпрямив спину, я продолжаю делать элементарное дыхательное упражнение, и наконец, как и много раз до этого, оно начинает действовать. Постепенно боль сбавляет обороты, беснующиеся внутри головы воробьи один за одним затихают, пока я полностью не прихожу в норму.
Чёрт, где я… Что происходит?..
Не сразу, но я всё же вспоминаю об услышанном радиосообщении, а так же предписанном в нём порядке действий. Мать твою, мало мне своих проблем, так ещё и авария на Станции. Сбежать от Города, чтобы тут же угодить в эпицентр радиационного заражения, как вам такой план?
Осторожно поднявшись на ноги, я прислушался к внутренним ощущениям. Приступ, вроде бы, прошёл. В первую очередь побегу домой, попытаюсь связаться с сестрой, а уже потом отправлюсь к милицейскому околотку.
Транспорт двигался без лишней суеты, водители, видимо, в полной мере осознавали, насколько легко сбить сейчас кого-нибудь из пешеходов, что спешили попасть домой, к родным и близким. Из попадающих на пути магазинов в спешке выбегали покупатели и продавцы, кто-то налегке, кто-то с огромными баулами на закорках. Некоторые из них даже успели изготовить ватно-марлевые повязки.
В сторону центра пронеслись две медицинских «буханки», а за ними, с небольшой паузой, пролетел пожарный экипаж. Судя по столбу дыма, поднимающейся в той части города, не все жители смогли справиться с внутренними демонами и поддались панике…
Обогнув ресторан, чуть не сбил с ног преграждавшего дорогу военного. На солдате был надет общевойсковой защитный костюм, однако противогаз находился в подсумке, что не могло не радовать. Значит, острой необходимости в защите органов дыхания ещё нет. Это несомненный плюс, а вот прочее снаряжение военного наводило на иного рода мысли… Поверх резинового плаща надет бронежилет, на голове – каска. Руки в трёхпалых резиновых перчатках сжимают автомат со сложенным прикладом, а пояс оттягивает тяжёлый подсумок, очевидно, набитый снаряжёнными магазинами. Рядом с подсумком две цилиндрических гранаты, явно не осколочных, скорее всего с газом или дымовые, а так же сумка с трубками сигнальных ракет. Но это были не все радости, за спиной военного стояла ещё парочка бойцов и тёмно-зелёная, словно только что сошедшая с конвейера, БРДМ-2 . Нарукавных нашивок под плащами не видно, как и прочих знаков различия.
- Стоять, дальше дороги нет, - с этими словами солдат преградил, демонстративно поправив автомат.
- Но я там живу!
- Дальше дороги нет, карантинная зона. До проведения мероприятий по обеззараживанию местности…
- Да какого хрена? Какое обеззараживание?!
- Да ты заекздал, жить надоело? Нельзя туда, понимаешь?! Вообще нельзя! Совсем нельзя! Даже на пять минут нельзя! Даже посмотреть и назад нельзя! – неожиданно взрывается солдат, но вспышка эмоций быстро проходит, и парень опять надевает на себя маску невозмутимости.
- Сказано нет, значит – нет. Военнообязанный?
- Так точно.
- Тогда вали к ментовке, вас там собирают. Документы при себе?
- Да, военный билет…
- Везунчик, а теперь проваливай…
Солдат уже начинает отворачиваться от меня, когда я делаю шаг к нему. Молниеносно развернувшись в сторону возможной опасности, боец приподнимает автомат:
- Назад!
- Ещё одно! Пожалуйста! – послушно отступая, взмаливаюсь я. – Девушка. Волосы бардовые, рост небольшой, полноватая слегка. Не проходила?
- Мужик, ты русский вообще понимаешь? Никто и никуда тут не проходит, всех, кто был в одиннадцатом и двенадцатом домах вывезли, в оцепленной зоне нет и быть не может твоей ненаглядной!
- Спасибо, спасибо большое, - от всей души благодарю я.
Уже отворачиваясь, я вдруг понимаю, что с моей стороны проход во дворы контролирует лишь один лишь солдат, с которым я, собственно, и общался. Разведывательная машина и два других бойца же направляли оружие внутрь охраняемой территории, словно они были поставлены не для того, чтобы воспрепятствовать местным попасть внутрь, а для того, чтобы помешать кому-то выйти наружу.
Почему я не записал телефон на какую-нибудь бумажку? Мало того, я даже не посмотрел на него утром, а ведь легко мог запомнить. Ну что же, остаётся надеяться, что новый ухажёр моей сестры сможет эвакуировать её в числе первых. Иначе… никаких иначе, она не маленькая, справится… Чёрт, Муха… Она осталась в квартире. С этим тоже ничего не поделаешь… Главное, чтобы она тихо сидела, и тогда всё обойдётся.
Почему именно сегодня, Господи? Почему не вчера? Почему не завтра, я даже гражданской жизнью пожить не успел, с поезда и сразу в бой… Мать твою… Может ну его, этот приказ, явиться в участок всем военнослужащим запаса? Выбраться как-нибудь из города, а дальше… А что дальше?.. Остаток жизни бегать от властей, висеть на стенде «Их разыскивает милиция»? Нет, это не выход. Да и совесть не позволит…
Круговорот мыслей с дикой скоростью вращался в сознании, разбивался о камни здравого смысла, бурлил и пенился лёгкой степенью паники, а посередине этого круговорота на маленьком судёнышке плавал я, изо всех сил стараясь удержать в руках управление. Однако продолжалась борьба со стихией недолго. Ровно до того момента, пока я не осознал простую и отрезвляющую мысль…
А ведь я хочу всего этого… Хочу опять стать обычным рядовым, получающим и исполняющим приказы… Хочу отключать мозги и ни о чём не думать, бормоча про себя обязанности караульного… Да, это тяжело было признать, но такова была суровая реальность. Прошёл бы день или два, максимум неделя, и я начал бы ощущать себя лишним на гражданке. Тосковал бы по расположению роты, всё глубже с каждым днём погружаясь в пучины воспоминаний, возможно, начал бы пить, если бы деньги позволяли… А там одно из двух: либо перманентная депрессия, либо ничем не сдерживаемая ярость, - трудно даже представить, что из этих вариантов меньшее зло… Обратно в войска? Да кому я теперь нужен там. Это в срочники набирают всех без разбора, а контрактники, да ещё с моим послужным… Нет, определённо нет, без вариантов… А вот во время подобных инцидентов, когда появляется острая нехватка людских ресурсов…
Осознание собственного желания и примирение с ним моментально прогнало из мыслей всё ненужное.
Едва заметная улыбка…
Всё, отдохнул, пора возвращаться назад.
У здания милиции происходило нечто невообразимое. Огромная толпа прибывших по приказу администрации людей затопила стоянку и практически всю проезжую часть, так что милиции пришлось перекрыть движение на прилегающей улице. Кого тут только не было, на призыв откликнулась чуть ли не всё мужское население города, начиная совсем молодыми студентами, и заканчивая стариками, зачем-то нарядившимися в парадные мундиры советских времён. Эта разношёрстная братия гудела, почище пчелиного улья, на некотором отдалении бдительно следили за порядком сотрудники правоохранительных органов в ОЗК и с короткими пистолетами-пулемётами через плечо, а у входа в участок несколько военных офицеров по одному сортировали походящих к ним людей. Большинство направляли в сторону стоящих неподалёку армейских грузовиков, которые уезжали по мере заполнения тентованных кузовов, однако некоторых из военнообязанных граждан отправляли в противоположную сторону, к сперва незамеченным мной ПАЗикам, которые, к слову, охранялись куда лучше, чем грузовики. Возле каждого транспортного средства стояло по два военнослужащих, укомплектованных так же, как и недавно встреченный солдат, с тем отличием, что у этих бойцов противогазы были надеты, а не болтались в подсумках.
Стоявшая рядом со мной парочка мужиков тоже заметила эту деталь и принялась негромко спорить, по какому принципу ведётся отбраковка. Первый, спокойный и рассудительный дядечка в форме строителя, предполагал, что в автобусы сажают солдат со званиями выше ефрейторского. Что ж, мысль здравая, однако я сомневаюсь, что у нас в городе так мало сержантов, ведь в автобусе сидело всего человек десять, не более.
Второй же, худощавый старикан с подрагивающей головой, пучил глаза и заговорщицким голосом твердил, что отдельно повезут исключительно евреев, и повезут не куда-нибудь, а к местному крематорию, где непременно сожгут, прямо как во времена фашистской Германии.
- Я тебе уже давно говорил, что нынешние депутаты ничем не лучше нацистов! Коль попробуют меня сунуть в этот катафалк, хрена я им дамся живым, Володь, попомни моё слово!
- Дед, да кому ты нужен? Какие евреи, какие фашисты?..
- А я тебе говорю, послушай!..
Кто-то в ватно-марлевых повязках, кто-то в устаревших гражданских противогазах, кто-то – как я, без средств защиты, но все без исключения взволнованные, испуганные и недоумевающие, какого чёрта они делают здесь. Поразмыслить действительно было над чем? Уж не в реактор ли лезть с лопатой, как в Чернобыле? Людей, громко высказывающих эту или похожие мысли, аккуратно выуживали из толпы и незаметно уводили куда-то в сторону, и правильно делали – нечего тень на плетень наводить. Тут нечто другое, может быть, организация гражданской обороны или помощь военнослужащим в эвакуации мирных жителей? Народ нервничал, но чересчур резких телодвижений не делал. Может быть, причиной тому была готовность к чему-то подобному, атомная станция рядом, как-никак, а может – уверенность, что это не более чем максимально приближенные к реальности учения. Катаклизм показал миру, что ядерная энергия – безусловно, ужасающая сила, но её хотя бы можно объяснить, в отличие от событий, опустошивших мегаполис с населением в двенадцать миллионов человек.
Продвигалась очередь чересчур медленно. Неплохо было бы её ускорить, а то некоторые уже всерьёз решили, что попросту тратят время и лучше бы вернуться к семьям. Видимо, эта мысль пришла в голову и военным, организующим отбор личного состава, и после короткого, но яростного спора над толпой разнёсся усиленный громкоговорителем голос:
- Внимание всем прибывшим! В целях экономии времени приказываю! Гражданам, проходившим военную службу или проживающим в городе М. вплоть до Катаклизма, занять места в автобусах, всем остальным – в грузовиках, для ускорения продвижения очереди подготовить к осмотру второй разворот паспорта и четвёртую страницу военного билета!..
- Какого чёрта? С чего вдруг меня отдельно? – изумился стоящий справа парень.
Мысленно пожав плечами, я двинулся к ПАЗикам. Надо – значит надо, начальству видней. Может быть, нас отбирают для особенного задания, как более опытных и ценных кадров?
Я уже хотел подойти к проверяющим документы солдатам, когда услышал оклик со стороны участка:
- Иван!
Звали, наверняка, не меня, но мало ли чего, уж больно голос знакомый. Точно! Степанченко! Стоит на углу здания, и как он меня только углядел в толпе? Лицо раскрасневшееся, взволнованное, одной рукой придерживает увесистую спортивную сумку, второй – машет мне, то ли подзывая к себе, то ли приветствуя.
Выбравшись из толчеи, я подбежал к старому другу:
- Привет. Можешь ты мне объяснить, что здесь прои…
- Потом, всё потом. Дуй за мной и особо не отсвечивай! - с этими словам старший сержант развернулся кругом и скорым шагом направился в обход здания милиции, а мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Степанченко постоянно оглядывался по сторонам, словно опасался кого-то, и в первую очередь мне подумалось, что он спёр под шумок что-то из участка и теперь хочет спрятать добычу, однако это предположение оказалось ошибочным. Подойдя к углу здания, Андрей осторожно выглянул, изучая служебную стоянку. Транспорта на ней было раз-два и обчёлся, видимо, львиная часть персонала разъехалась по городу контролировать движение на дорогах и следить за проведением эвакуации, однако вскоре я заметил стоящий особняком УАЗ со знакомыми номерами, который я видел прошедшей ночью.
- Пошли, - скомандовал Степанченко и чуть ли не бегом направился к машине, не прекращая при этом оглядываться по сторонам.
В транспорте, как оказалось, уже сидело два милиционера: Лев Дроздов и толстый милиционер с лейтенантскими погонами, тут же взъярившийся на Андрея:
- Где тебя черти носят? Это кто такой?
- Это Иван Селезнёв, мой школьный друг. Тоже оттуда, - произнося последнее слово, старший сержант сделал отчётливое ударение. – Бывший военный, пригодится.
- В чём пригодиться, олень? – офицер явно нервничал, но нервничал он не столько из-за своего подчинённого, а скорее из-за всей ситуации в целом, Степанченко же был скорее громоотводом, неудачно попавшимся под руку.
- Он нам пригодится, парень смышлёный, - процедил Андрей сквозь зубы, тоже вскипая. – Нет времени пререкаться, а свободное место – есть.
Я благоразумно помалкивал, не до конца понимая, что происходит. Лейтенант посмотрел мне в глаза, поморщился, приоткрыл было рот для новой бранной тирады, но тут же закрыл его, махнув рукой на задние сиденья:
- Бумагу взял?
- Взял.
- Обе?
- Что дали, то и взял!
- Сейф?
- Да всё я взял, поехали.
- Андрюх, что… - подал было голос я, но Степанченко не дал мне закончить фразу.
- Залазь, да залазь ты, мать твою! Сейчас всё объясню!
Не успел я закрыть дверцу, как Лёва уже выехал на дорогу и помчался по улице Ломоносова. На первом же повороте вывернул руль, сворачивая на Нивский проспект, судя по всему, направляясь к юго-западному выезду из города.
- Значит, слушай внимательно и не перебивай… - наклонившись ко мне, зашептал старший сержант. – Нет никакой аварии на Станции…
- Как не…
- Млять, не перебивай!.. Станцию экстренно дезактивируют, не более… - Степанченко тяжело вздохнул. - Катаклизм.
- ЧТО?
- Помнишь вчерашний звук? Мы же поехали проверять, что к чему. Так вот, молодой… как его там… млять, он, короче, сотни сложил. Тамошний сторож в поекздень какую-то превратился, стоило нам зайти внутрь – тут же набросился. Пока я автомат поднимал, порвал пополам мальца. Я рожок весь со страху высадил. Глянули, а эта образина вся в волдырях, мясо с костей на глазах сползает. Остался я его караулить, а Лёва в участок метнулся… Думали, нас за алкашей примут, но нет… Оказалось, не первый случай за ночь. Дальше я хрен знает, что в садике происходило, но ближе к утру пришло распоряжение…
- Млять, сержант, чего ты там возишься? – оборачиваясь, закричал лейтенант. – Давай сумку!
- Распоряжение… - не прерываясь, Степанченко извлёк из сумки «укорот» и два магазина к нему, а оставшееся протянул офицеру. - Провести мобилизацию, принять необходимые меры для эвакуации населения, АЭС дезактивировать, а город в экстренном порядке покинуть. но в первую очередь вывезти всех, кто так или иначе был свидетелем Катаклизма… Знаешь, куда? Вот и я не знаю. Связи с большой землёй нет, радио работает в небольшом диапазоне, да и то с перебоями. Командуют органы местного самоуправления, ещё ночью всё крупное начальство вывезли и создали где-то за городом штаб по чрезвычайным ситуациям…
УАЗ свернул на улицу Сивко. Лёва водил так себе, машина собирала все встречные колдобины. Лейтенант, чуть ли не с головой залезший в сумку, материл Дроздова на чём свет стоит, но сбавить скорость приказывал.
- Да это бред! Нафига нас-то?.. То есть…
- Была озвучена крайне правдоподобная теория, что виновники новой вспышки - вернувшиеся из Города. Мол, именно они и разнесли заразу по всей стране, а теперь через одного превращаются в сраных чудовищ. Но, как по мне, так это полнейшая поекздень…
- И что дальше делать? – ошалело спросил я.
Схлынувший Катаклизм, самое страшное явление современного времени, проснулся вновь… И не где-нибудь, а в моём родном городе. А я-то думал, что навсегда сбежал от ужасов периметра… ага… я сбежал, а они – догнали. Одно хорошо, власти теперь поумнели, не перепроверяли всё по десять раз и действовали максимально быстро. Кто его знает, вдруг обойдётся?.. А может, и нет никакого «возвращения» Катаклизма? Признаки есть, но это могут быть лишь единичные случаи, которые не перерастут ни во что масштабное. Отсидимся где-нибудь в лесах, а потом всё вернётся на свои места…
А если нет?.. Если мой город вскоре тоже окажется сжат блокадой? И не только мой, но и все города области… Страшно представить, что тогда будет, и сумеем ли мы сдержать все удары. Одно дело, сконцентрировать силы на одном, пусть и огромном, мегаполисе, но совершенно другое – разделить войска и постараться быстро рассредоточить их по внушительной территории. О том, что произойдёт в случае провала даже не хотелось думать… Одно хорошо, благодаря счастливой случайности я не попал в автобус к другим «ветеранам» и в числе первых покину опасную зону.
- А вы-то тут при чём?
- А мы тут по самые уши «при чём». Нас же в командировку отправляли на периметр, мля. Троих из всего ОВД. Не знаю, почему они не вспомнили про нас, но, знаешь ли, на авось надеяться не особо хотелось. Сдриснули и ищи-свищи… А то посадят к остальным в автобусы и вывезут куда-нибудь в лесок…
На выезде уже успела образоваться пробка. На скорую руку организованное КПП в лице нескольких солдат в зелёном камуфляже не выпускало никого из города, терпеливо объясняя самым тугим предписание администрации, а безбашенным – демонстрировало снятые с предохранителей автоматы Калашникова. Лёва включил мигалку и подъехал к военным по обочине. Выбежав из транспорта, лейтенант показал здешнему командиру какую-то бумажку и, перекинувшись парой фраз, вернулся обратно:
- Всё тип-топ, трогай!
Выехав из города, мы понеслись в сторону небольшого посёлка, расположенного западнее. За окном немного посветлело, хотя «день», в привычном понимании этого слова, ещё не наступил. Так, лёгкие сумерки. Погода спокойная, безветренная – в самый раз для прогулок на свежем воздухе.
Лейтенант сунул во внутренний карман увесистую пачку денег, извлечённую из сумки. Лёва нервно постукивал по рулю пальцем с обручальным кольцом, Андрей же перекинул автоматный ремень через плечо, вставил в оружие магазин и закурил. Я последовал его примеру. Накуриться толком не удалось, цигарка истлела в несколько тяжек – нервы, блин…
- Андрюх, а дальше-то как? К гадалке не ходи…
- Как раньше, так и…
- Да завалитесь вы! – взревел безымянный лейтенант. – Заекздали, мля!
Степанченко одними губами пробормотал какое-то ругательство, я же решил не бесить офицера лишний раз и помалкивать в тряпочку до дальнейших распоряжений.
Неожиданно из-за поворота вынырнул бронетранспортёр. Увидев выкрашенного в белый цвет монстра у меня всё внутри сжалось, однако боевая машина не обратила на нас никакого внимания и пронеслась мимо. Сидевшие на броне солдаты в зимних маскхалатах проводили милицейский УАЗ настороженными взглядами, но тормозить машину не стали. Следом за БТРом мимо проехали около восьми грузовиков, несколько машин химической разведки и уже знакомые приземистые БРДМы.
Когда колонна скрылась из виду, все находящиеся в машине облегчённо выдохнули. Пронесло.
- Останови! – неожиданно скомандовал лейтенант спустя десять минут, и машина резко затормозила, раскидывая шинами снег. – Степанченко, разведай незаметно, дальше КПП должно быть.
Андрей распахнул дверцу и, держа укороченный автомат перед собой, скрылся в лесу. Время ожидания показалось вечностью, за которую Катаклизм, наверняка, уже раскатали танками, а население вернули по домам. Наконец, сержант вернулся:
- Метров двести. КПП. Форма не наша, - тяжело дыша, доложил он лейтенанту. – Один пулемёт, один гранатомёт на станке, бруствер. Насчитал двух собак и десять штыков, но в лесу могут быть ещё. На дороге лента с шипами и колючка.
- Чё?! – воскликнул офицер. – Как это форма не наша? С ума сошёл? Откуда «не нашим» тут взяться, это территория Российской Федерации!
- Откуда мне знать, точно говорю, не наша, и оружие не наше!
- Мля… - выругался толстяк, погружаясь в раздумья.
- Что делать будем? У нас ведь пропуск только…
- Завали! Думаю я, думаю! – отмахнулся лейтенант.
Но додумать, без сомнения, гениальный план ему не дали. Внезапно со стороны леса послышались крики на ломаном русском:
- Все выходить из машина! Бросать оружие, ложиться на земля лицо вниз!
Развернувшись, я увидел фигуры в белых халатах с автоматами наизготовку. Из тех, кого я заметил, четверо припали на колено за стволами деревьев, ещё один лежал чуть поглубже в лесу, целясь в машину из ручного пулемёта. Обращавшийся к нам медленно приближался к машине в сопровождении двух автоматчиков. И того восемь решительно настроенных бойцов, держащие машину на мушке.
- Приплыли, - выдохнул Лёва, до белизны в суставах сжимая руль.
- Что делать будем? – спросил у лейтенанта Андрей, явно не торопясь расставаться с автоматом.
- Сдаваться нельзя, - решительно заявил тот. – И так, и так крышка. По базе пробьют, узнают, где мы и кто мы, и всё, абзац… надо прорываться…
- БРОСАТЬ ОРУЖИЕ! НЕМЕДЛЕННО ВЫХОДИТЬ ИЗ МАШИНЫ, ЛОЖИТЬСЯ НА ЗЕМЛЯ ЛИЦО ВНИЗ! – проорал приближающийся к нам солдат, беря на прицел Степанченко.
- Значит так, я валю этих, быстро заводи машину и разворачивайся, понял? – беря командирскую инициативу, скомандовал сержант.
Дроздов нервно кивнул:
- Понял.
- Куда хочешь, хоть в лес сворачивай, но как можно быстрее. Петляй побольше, а мы прикроем.
Офицер тоже кивнул, как можно незаметнее расстёгивая поясную кобуру с табельным Макаровым.
- Ваня, пригнись и не отсвечивай! На три… Раз…
- БРОСАТЬ ОРУЖИЕ! БЫСТРО!..
- Два…
- ПОКИДАТЬ МАШИНа!..
- Три…
- ЛОЖИТЬСЯ НА… - договорить солдат не успел.
Степанченко от бедра дал длинную очередь, перечеркнувшую авангардную троицу и запрыгнул в машину. На белоснежных халатах расплылись уродливые кровавые точки пулевых попаданий. «Крикливый» умер на месте, второму выстрел угодил в плечо, третий же вовремя среагировал и упал на снег, вскидывая автомат…
Я резко упал вниз, и, как оказалось, вовремя. В лесу загрохотали выстрелы молниеносно отреагировавших военных, застрекотал пулемёт, тут же покрошивший оконные стёкла. Лейтенант сделал несколько выстрелов из пистолета, но, кажется, ни в кого не попал. УАЗ стартовал с места, быстро набрав скорость, но далеко уехать не успел. Одна из прошивающих милицейский джип пуль угодила Дроздову в висок. Тело упало на руль, выворачивая его влево. Послышался звонкий удар, Степанченко, вскрикнув, выронил оружие, выбитое шальной пулей…
Неужели это конец?
По минной полосе бредёт одинокая фигура, закрывающая лицо скрюченными ладонями…
- Стой, стрелять буду!..
- Пусть всё будет не напрасно…
- Машина в населённом пункте, берёза, триста сорок два!..
- Не смотри!..
Милицейская машина на полном ходу влетает в придорожный кювет и таранит дерево. Раздаётся звон разлетающегося лобового стекла…
- ;lk;; antako heid;n paeta ! – слышится выкрик на незнакомом языке. - He ovat saaneet tartunnan !
Всё, приехали…
Лейтенант распахивает дверцу и, высунувшись, разряжает обойму в бегущих к машине солдат. Судя по болезненному выкрику, в кого-то из нападающих он всё же попадает, но меткая пулемётная очередь тут же набивает его толстое неповоротливое тело свинцом, заодно дырявя дымящийся двигатель и колёса.
- Через другую дверь! – кричит Андрей, отчаянно пытающийся подобрать обезображенной кистью автомат.
Ручка поддаётся не сразу. Вывалившись на снег, я вытягиваю следом товарища.
- Бегом! Я прикрою! – ору я, вырвав у Степанченко «укорот» .
Тот устремляется вперёд. Высунувшись из-за машины, я даю несколько коротких очередей, стараясь не столько попасть во врага, сколько заставить его залечь. Это срабатывает, бойцы в маскхалатах дружно плюхаются в снег, отвечая длинными очередями.
Сзади вскрикивает Андрей. Обернувшись, я вижу его, растянувшимся на земле. Милиционер сжимает кровоточащую рану на боку, ткань форменной куртки на глазах пропитывается кровью…
Опустошаю остатки рожка и откидываю ставшее бесполезным оружие. Пригнувшись, подбегаю к раненому товарищу:
- Надо идти!
- Не могу, - хрипит тот.
Скрипя зубами, приподнимаю Степанченко, закидываю руку на плечо. Чёртов мент, отъел ряху – хрен утащишь…-
- ШИРЕ ШАГ! – кричу я ему на ухо, когда в стволы ближайших деревьев начинают биться пули.
Слишком медленно, слишком неуклюже!
Петляя между деревьями, я настойчиво тащу за собой постепенно ослабевающее тело товарища. Позади тянется кровавый след, чёрт, даже если бы случилось чудо, и мы каким-то неведомым образом смогли оторваться, найти нас не составит труда…
Наконец, выбившись из сил, я падаю в какую-то канавку. Пули свистят над головой, рассерженные нашим неожиданным манёвром. Перевожу взгляд влево: Андрей бледный от большой потери крови, стекленеющие зрачки бессмысленно упираются в небо, на губах играет едва различимая улыбка.
- Не вздумай умирать! – бью я его по щеке.
- Ёпт… мля… - хрипит Степанченко что-то неразборчивое.
- Kranaatti ! – доносится сзади.
Даже не зная языка этих тварей, по одной лишь интонации понятно, что кричат: «Граната!»
Всё, приплыли…
Рефлектор падаю на землю и закрываю голову руками…
- Четыреста двадцать один, по улитке пять!..
Простите меня, пацаны… простите, черт вас задери!!!
Город вступает в игру. Город рассержен, что за всей этой пальбой о нём совсем позабыли.
Раздаётся странный звук… Оглушительный хлопок, напоминающий гулкий удар по барабану, как ночью у детского сада…
- Mit; on tekeill; ?
Земля подо мною резко подпрыгивает. Сумерки леса сменяются кромешной тьмой, в которой мгновенно затихают окружающие звуки, включая паническую стрельбу иностранных военных …
Неужели АЭС рванула?
Песчаная буря сжирает дома один за другим, обращая их в хлопья чёрного пепла…
БТР разворачивает орудие и открывает огонь семидесятимиллиметровыми снарядами…
Следует второй хлопок, на этот раз прозвучавший прямиком у меня в голове. Череп взрывается на тысячи осколков, каждый из которых вспыхивает сверхновой где-то за границами человеческого понимания…
Тело, сжалившись, отключает сознание, и я проваливаюсь в блаженное забытие…