Я была взбалмошная и сумасшедшая. Без тормозов. Так что, либо принимайте это как факт, либо бегите, сломя голову. Представляете, я жила так, словно в последний раз. Словно мне уже нечего терять. Смеялась прохожим в лицо и никогда не оборачивалась им вслед. Могла резко схватить любого и начать танцевать прямо на улице. Да, без музыки. Когда я с кем-нибудь ссорилась, то на полной скорости открывала дверь автомобиля. А любила так страстно, что обжигала поцелуями и прикосновениями все тело моего любимого. Порой я была такой колючей, что невозможно было дотронуться, а иногда словно обволакивала своей домашней теплотой и заботой. По щелчку пальцев из безрассудного ребёнка превращалась во взрослую рассудительную женщину. Я очень любила говорить с друзьями, и мне хотелось бы думать, что им, правда, было важно мое мнение. Подолгу расспрашивала их о детстве, о друзьях, но никогда не заходила за рамки. Всегда слушала до конца, не перебивая. Иногда я смотрела на них во время очередного монолога, прикусывала нижнюю губу и затем говорила: «Врешь, не было такого, хватит приукрашивать». И, знаете, мне не нужно было другой жизни. Я хотела только так, именно такую жизнь, что дикой и необузданной стихией текла по моим венам.
Солнечным утром выходного дня, когда все модницы со своими мужьями спешат в модную лавку, когда очередь за молоком и сладостями достигла необъятных размеров, когда каждый спешит по своим делам, по тротуару прошла роскошная длинноногая шатенка в желтом платье с отделкой из черного атласа. Оно игриво развивалось на ветру, а сама девушка излучала такое жгучее тепло, что могла сравниться лишь с самим солнышком. И эта девушка – я, Зинаида Каштанова!
Я молода! – думаю, - Мне всего двадцать два года. Я, несомненно, красива, мне все об этом говорят. Вон, как посмотрела эта девушка, завидует, не иначе. Наверное, платью. Понятное дело, такого нет больше ни у кого, оно заграничное. Или красоте. Все-таки правильно я накрасила щеки новыми румянами. Она поглядела на руки? Ах, да! Лак! Красные ногти невероятно мне идут, сама себе завидую.- Вдруг останавливаюсь, - Так-с, Зиночка, а куда ты шла? – окидываю взглядом очередь за молоком, оглядываюсь. – Нет… Одета я как всегда, значит не праздник. Боже! Вспомнила! Я же шла в дом культуры! Как я могла забыть? Меня же Толик ждет. Он, наверное, уже кончил, надо поспешить.
Дом культуры имени Горького – далеко не роскошный предмет былых времен. То есть, когда-то он действительно поражал воображение величием фасадов, числом и резьбой колонн и профилем самого Алексея Максимовича. Поговаривают, что он сам бывал тут, хотя это, конечно, сказки. Но теперь дк был самым обыкновенным местом сбора населения в праздничные дни. Дк Горького стоял на старейшей улице носящей имя Богдана Хмельницкого. Вот тут действительно была красота! Невысокие светлые дома с маленькими балкончиками, множество деревьев, фонари с различными коваными фигурками наверху и столбы для афиш, на которых частенько можно было увидеть Толю, все это согревало Богдашку и зимой и летом.
Настроение было хоть куда! Мне хотелось не то петь, не то танцевать. С задором я распахнула скрипучие двери и тут же привлекла к себе внимание. Вся очередь одновременно повернула голову на меня. Я беспардонно протиснулась сквозь них и просунулась в окошко кассы.
- Люська, привет!
- Ой, Зинуля. Только вспоминала! – улыбнулась мне молодая кассирша в кофточке с огромным декольте.
- Народу много. Что сегодня?
- На-ка, почитай, - она протянула мне билет.
- Кон-церт для пен-си-о-не-ро-в. – Задорно по слогам прочла я, – ну и скука!
- Скука, не скука, а спрос есть,- она многозначно подняла палец вверх.
- Да ну… Мой наверху уже?
- А то!
- Ну, тогда горячий привет! – я высунулась из окошечка и сказала проклинавшей меня толпе, - Расступитесь, а ну прочь!
Когда я уже поднималась по лестнице, то услышала, как какой-то старичок сказал:
- Хороша, чертовка!
- Нашел куда смотреть, - шикнула на него жена, - Пошли отсюда.
- Ну, уж нет! Ты меня сюда приволокла, теперь мы обязаны купить эти чёртовы билеты. А знал бы, что тут такие цацы гуляют, каждый день бы ходил.
Я рассмеялась им в лицо, не дай Бог так жить. По коридору я прошла, как своя, как королева. На докучные вопросы кто я и к кому не отвечала – не по статусу было. Миновав нужный поворот, я в мыслях выругалась. Что за планировка? Какой чертов египтянин строил этот лабиринт?
Наконец, я нашла нужную дверь, за ней, кстати, уже слышалась незаурядная мелодия. Прочитав табличку «Малая сцена. Внимание! Идет репетиция! Артисты, просьба не шуметь! Не входить!» я толкнула податливую дверь. Внутри было все, как обычно. Тот же самый темный зал, пустые кресла, обитые красным бархатом, огромная потушенная люстра. Лишь на первых рядах сидели люди. Это были именно те, кто занимал в доме культуры руководящие должности – директора, замы, художники, дирижеры… Ручаюсь, они даже ухом не повели, когда я вошла и примостилась к ним, а все потому, что внимание их было приковано к сцене, на которой стоял лакированный рояль. За ним сидел мой Толя. Это был хорошенький брюнет худощавого телосложения. Он, закрыв глаза от наслаждения, вдохновенно музицировал. Такие же эмоции были на лицах слушателей. Иначе и быть не могло! Толя великолепно играл! Его пальцы опускались и скользили по клавишам, как по водной глади. Но было одно, что во всем этом роскошестве вызывало смех, по крайне мере у меня. Это ноги. Они у него были настолько длинные, что упирались в дно инструмента. Конечно, это доставляло массу неудобств.
- Браво! – закричала я, как только он кончил. Разумеется, все обратили на меня внимание. Одни улыбнулись, другие буркнули «какое невежество», но мне было все равно.
- Итак, это очень хорошо, юноша. Только вот здесь возьмите вместо ре – ре бимоль. Хорошо? Будет звучать лучше. – Она что-то чиркнула в нотах и торжественно вручила Толе. – Ждем вас! Позвольте пожать вам руку.
Я смотрела на это и не могла насмотреться! Успех! А по-другому быть и не могло! Затем остальные сказали ему пару слов и гуськом вышли из зала.
- Талант мой, здравствуй! – лукаво пропела я, - Горжусь!
- Понравилось?
- Ха, еще бы… Это было… - я возвела глаза к небу, пытаясь подобрать слова,- великолепно. Грандиозно!
- Пошли домой, великолепно, грандиозно. Я тебе покажу, что сегодня сочинил.
- Марш?
- А как ты узнала? – он наморщил лоб, кстати, это было его привычным выражением лица. Удивительно, но смотрелось это вполне естественно.
- Не волнуйся, ты сам разбросал черновики по столу. Никуда я не заглядывала, просто взгляд бросила.
- Ааа… - Протянул он удовлетворенно. Я улыбнулась, до чего же он смешной! Длинненький, худенький и кудрявый. Совсем юный, он почти не изменился с нашей первой встречи. А между тем прошло уже четыре года.- Да, я забыл.
- А?
Он немного колебался, прежде чем сказать. Почесав затылок, наконец, выдал без лишнего пафоса, - нам квартиру дадут.
- Что, правда? Толичка, это чудесно! – я едва не прыгала и не кричала на всю улицу «Ура!»
- Ты погоди радоваться. Ее дают только замужним. Увы.
- Ну, так давай поженимся.
- Что, так просто? – он остановился.
- А ты не хочешь? Мы уже сколько?.. Четыре года дружим. Хватит ухаживать! Я замуж хочу! – капризно топнула ножкой я.
- Тогда поехали! – недолго думая, Толя достал из кармана колечко и встал на колено. Это случилось прямо на тротуаре, посреди людей, - Зинаида, согласна ли ты стать моей законной женой и быть со мной и в беле и в радости? – театрально произнес он.
- Согласна! А ты, Анатолий, согласен сталь моим мужем и терпеть меня пока смерть не разлучит нас? – люди начинали потихоньку задерживаться вокруг нас.
- Согласен. На, надевай. – Я взяла в руки кольцо. Это было настоящее обручальное кольцо с голубым камешком посреднике. Восторг овладел мной. Толпа ликовала, аплодировала. Я удивлялась, незнакомые люди, а так радуются.
- А теперь в ЗАГС?
- Ну, конечно! – Толик подхватил меня на руки и понес. Несмотря на его тощую наружность, он держался весьма твердо. Толкнув ногой двери ЗАГСа , громогласно прорапортовал, - Хотим расписаться!
- С кем? – изумилась с перепугу полногрудая работница и торопливо поправила большой розовый цветок на шее.
- Вот с ней, – он поставил меня на ноги.
- Ребята, мы школьников не расписываем. Это запрещено.
- А где вы видите школьников?
- А… Институтские? Ветер в голове.
- Да нет же, тетенька. Рабочие уже. Ну, и институтские тоже, по совместительству.
- Где работаете?
- Дом культуры.
- Фамилия…
- Моя?
- Пока ваша, молодой человек.
- А вы не знаете? – улыбнулся Толя.
- Молодой человек, - она глянула на нас поверх очков, - вас у меня пол тысячи! Запоминай вас…
- Перед вами Анатолий Острейко! Будущий заслуженный и народный артист! – гордо продекламировал он.
- Ох, ты ж..! Самоуверенный! Кикой институт?
- Это для дела надо?
- Для интереса.
- Театральный.
- Да ты что? Похвально! Ну, а вы, девушка?
- Я? Зинаида Каштанова. И я ничего не кончила. Школу, разве что. – Ответила я без капли стыда, настолько я была счастлива.
- Гм… - Протянула женщина и положила перед нами лист заявления, - Заполняйте. Только вот что, приходите через две недели.
- Как это через две недели? Почему?
- Закон надо знать. Так написано, а почему, так это не ко мне.
- Нет уж, тетенька, нам надо сегодня! - Она посмотрела на нас уставшими глазами. Понятно было, что это ей говорит каждый. – Что нужно сделать, чтобы расписаться скорее?
- Для этого нужно забеременеть, - машинально выдала женщина.
- Ага… Так оно у нас имеется! – воскликнул Толик и пихнул меня в плечо. Я подтвердила. Женщина недоверчиво оглядела меня и, вздохнув, сказала:
- Ладно, допустим, верю. Бог с вами. Пишите. Только для этого нужны свидетели. Таковые имеются?
- Момент! – обрадовались мы.
- Момента не надо! Чтоб хорошие были!
- Плохих не держим! – сказал Толя уже на выходе, - секундочку подождите.
Он поспешно вывел меня на улицу, и мы залезли в телефонную будку. Нетерпеливо Толик набрал номер, какой, правда, я не успела разглядеть, но вскоре все поняла.
- Алло! Будьте любезны Матвея Кирилловича! Кто говорит?.. Друг. Жду.. Мотя, угадай кто? Нет… Да… Дуй в ЗАГС! Что значит обед?.. Какие котлеты? То есть рыбные котлеты тебе важнее друга? Ждать не могу… У тебя пятнадцать минут. Вылетай.
- Ну, что? – поинтересовалась я.
- Он будет. Это очень хорошо! Алло. Алло, кто это? Кто, кто? Какая Шура? А куда я попал? Это дом двадцать три на Цветочной? Квартира одиннадцать?.. Да? Откуда знаю? Дорогуша, я вашу квартиру лучше вас знаю. Ха! Вот, к примеру, где ваш Иннокентий держит зарплату? Ну, где?.. Не-а! За слонами! У вас там слоны висят, картина такая. За ней. Кто я?.. Будущий заслуженный и народный артист Анатолий Острейко! Не знаете такого? Еще узнаете. А! Кеше кто? Друг детства. Передайте, пусть он едет в городской ЗАГС. Да не женихом!.. Свидетелем, конечно! У него десять минут. Жду. Да, до свидания. – Он положил трубку и облегченно вздохнул, - Садись, подруга, будем ждать.
- А кто это был?
- Какая-то Шура. Знакомая, наверное. Смешная, уже виды имеет, на что-то претендует…
- Ну, и слава Богу, я считаю.
- Да?..
- Ага. Вот смотри,- я уселась на низенькую оградку и стала загибать пальцы, - мы с тобой женимся…
- Раньше всех, между прочим.
- Да. У Моти есть Валя, они дружат довольно долго. А вот Кеша… Он был один. И я очень рада, что у него появилась эта Шурочка! Сколько времени прошло?
- Четыре минуты. – Толя взглянул на небо, - Знаю, о чем ты думаешь. Но ты же знаешь Кешу! Он долго выбирает что надеть. Такой вот он человек, любит быть нарядным. А Мотя пока все не съест из дома не выйдет. Так что сидеть нам с тобой, Зинка, еще и сидеть… Не вешай нос, держи хвост трубой! Все будет тип-топ! Конфетку хочешь?
- Давай. От сладостей я не отказываюсь никогда, - сказала и задумалась, - Толь, а это, значит, роковой день?
- Выходит, так.
- Так вот он какой, оказывается… Чудно. Я замуж выхожу. Замуж за самого любимого человека. Надо же, как оно обернулось.
- Как надо оно обернулось. – Толя покосился на меня, - В чем дело?
- Нет, ни в чем…
- Я же вижу. Что-то не так, не так, как обычно. С голосом что-то стало. Он другой.
- Не знаю… Просто, мне всегда говорили, что я умру старой девой, а тут… Всем нос утерла! Я не то, чтобы удивлена, я просто очень рада и не знаю, что мне делать. Вроде, все просто: дождаться ребят, пойти снова туда и расписаться…
- Потом я возьму документы на квартиру, - Я кивнула, а он продолжил, - Знаю, что тебя беспокоит. Все слишком быстро? Не отрицай. Я сам об этом думаю. Это уже самая настоящая взрослая жизнь. Ты жалеешь об упущенном? Не надо. Его не возвратить. А теперь просто смирись, что все прошло, а на его месте появится нечто лучшее. И мы с тобой тогда будем самые счастливые! – Он приобнял меня.
- А помнишь, как все начиналось? – Мечтательно спросила я и получила незамедлительный ответ:
- Конечно, помню. Это была осень.
- Да, ноябрь. Самый чудесный ноябрь! Не было ни дождя, ни снега… Прохладно и сухо.
- Ты носила зеленое пальто.
- А на первое свидание ты пригласил меня в зоопарк и эта дикая мартышка оставила на нем сотню зацепок от своих когтей,- я расхохоталась, - Пальто пришел конец. А первые слова, которые ты мне сказал, помнишь? «Девушка, а в автобусе читать вредно!»
- А ты ответила, что не мое дело. Я не отстал. Тогда ты сказала что-то вроде «Да как вам совести хватает мне указывать!»
- Да! Но ты продолжал пристально смотреть и, в конце концов, я убрала книгу. А ты заметил, что это был Тургенев?
- Конечно! Твоя любимая книга. А знаешь, почему я так долго молчал?
- Ну ка!
- Я никак не мог решиться попросить у тебя номер телефона.
- Но, в конце концов, взял ведь! И я оторвала клочок странички и карандашом написала домашний подруги.
- А я еще долго не мог понять, почему ее зовут Катя и она не помнит про случай в автобусе.
- Не надо припоминать мне этот случай, я всего-то забыла ее предупредить,- Наступил момент молчания, и как только я хотела раскрыть рот, Толя мне ответил:
- Прошло пятнадцать минут. Уже скоро, подруга.
- Здорово… - я возвела глаза к небу и представила нашу с ним будущую жизнь. Мне пришли ведения свадьбы, как я говорю «да», как он несет меня домой. В наш дом! И ничей больше! Там все красиво: милый диванчик, желтые шторы, теплый ковер на стене, может даже какая-нибудь картина. На душе вдруг стало очень тепло. Я невольно заулыбалась, и краска залила мое лицо.
- О! Гляди ка! Бежит! – Вскрикнул Толя и замахал руками. Я вышла из мечтаний и вернулась в этот мир. К нам бежал Кеша, как всегда нарядный. Сегодня на нем белая легкая сорочка и светлые брюки.
- Здорово!– Громко выпалил он.
- Здорово!
- Решился, наконец!
- Ну, да.
- Привет, счастливица! – поздоровался Кеша со мной за руку. У него было крепкое рукопожатие, отчего мои костяшки заскрипели. Простительно – это от большой радости, - Такого парня забрала, молодец!
- Стараюсь!
- Ну что, кого ждем?
- Мотю. – Ответил Толя сухо.
- Половина второго, - Кеша взглянул на часы, - Что на этот раз?
- Рыбные котлеты…
- Не плохо! Хотя, знаешь, мог бы и пригласить.
- Ты голодный, что ль? – Встревожилась я, - Пошли потом к нам, у нас рассольник.
- Вот это да! Не откажусь!
- Приходи, приходи. – Кивнул Толя, - Она наварила целую кастрюлю. Можно подумать..
- Не я, а Вера Васильевна.
-Да? Это все равно ничего не меняет. Ну, где же он?..
- А это не он?
- Где?
- Да вон же! Точно! Бежит, едок! – рассмеялся Кеша.
Когда этот самый едок подскочил к нам, мы были уже на низком старте. Мотя был средней комплекции молодой парень с курчавыми русыми волосами и носом-картошкой. Его умению шутить над собой поражались все. Бывало, идешь спокойно, а он между делом бац и назовет себя свиньей. И смешно и обидно за него, до чего же он был хорошенький и обаятельный.
Кеша, совсем напротив, широкоплечий блондин с журнальным лицом. Красавец, спортсмен, мечта любой девушки. У него был уже слишком низкий для юноши голос. Хотя, это была его театральная изюминка. Представляете, как он пел? Заслушаешься!
Вот с этой компанией я и гуляла вечерами, приходила с ними на занятия в институт. Однажды разгорелся даже скандал, кого из них я люблю больше. И смех и грех. Конечно же, Толю! А потом и у Моти, и у Кеши появились девочки, поэтому мы с Толиком перестали быть белыми воронами. Теперь гуляли вшестером.
- Наконец-то! - протянул Толя, - Ты один?
- Ну…
- А Валентина где?
- Вон бежит. – Оглянулся Мотя, - Давай скорее!
Валя была красивая полненькая девушка с большими зелеными глазами. Она всегда носила пестрые платочки на шее вместо украшений. Оттого, может, Валя была похожа на обычную деревенскую бабу. Но если внешность ее вышла из села, то ум – точно из столичного университета. Круглая отличница, гордость родителей и золотая медалистка!
- Эге гей! Валюшка! Беги скорее! – Дождавшись ее, мы направились к ЗАГСу.
- Постойте, ребята. У вас же свадьба? Вот! А какая невеста без фаты? – говорила она запыхавшись и поправляя плакточек.
- Верно, никакая! – подключилась я.
- Так вот, смотрите, что я нашла! – И Валя достала из сумки белоснежную фату, времен, эдак, двадцатых. От восторга я взвизгнула. – На, Зинаида! Дарю!
- Ой, нет. Это же раритет. Не надо.
- Надо, надо! Надевай. Красота какая!
- Действительно, красиво. – Подтвердил Толик.
Когда мы, счастливые и раззадоренные, вошли снова в ЗАГС, наша новая знакомая-регистраторша лучисто улыбнулась.
- Вот. Другое дело! Ну, ребята, давайте начнем.
Когда я услышала, сердцу будто дали команду вырываться из груди. Я была не то, что взволнованна, скорее на грани сознания. А когда меня спросили, согласна ли я стать Толиной женой, я чуть опять не повторила собственное имя. Чудом, выпалила это злополучное «да». И все… Толик тоже был согласен, потом мы подписали что-то. Там была такая строка: даю согласие на принятие фамилии мужа. Я подняла глаза на Толю и поняла, что он чертовски хочет, чтобы я приняла его фамилию. Поставив галочку, мы услышали:
-Ну, кажется все, ребятки. Объявляю вам мужем и женой. Можете поцеловать невесту!
Наши губы сомкнулись в страстном поцелуе. Я почувствовала жар, который разливался по моему телу жгучей струйкой. Друзья кричали «Ура!», полногрудая регистраторша тоже, а Толик поднял меня, словно опьяненную, на руки и понес домой. Следом выбежали и Мотя с Кешей и Валей.