Можно сказать, что воля - это потребность в преодолении препятствий, некая специфическая потребность.
В житейском смысле воля обычно употребляется как синоним понятия целеустремленности, умения подчинять свои действия, своё поведение движению к цели, отсекая все то, что мешает.
В более широком философском аспекте воля включает в себя целеполагание, направленное на изменение наличной ситуации, на преодоление, преобразование в соответствии с замыслом, с какой-то целью.
Обобщая все подходы к понятию воли, выводим, что воля есть некий главный двигатель механизма целеполагания. Если человек живёт по принципу «от цели к цели», то воля обеспечивает достижение цели. И в определенном смысле всегда содержит в себе элемент насилия, потому что она всегда исходит из неудовлетворённости, или из недовольства. В русском языке есть очень тонкая связь между этими словами – «воля» и «доволен» (до воли).
Мы живем в такой культуре и традиции, в которой целеполагание выступает основным проявлением субъективности, и воля имеет положительную социальную оценку, а такое понятие как «сила воли» - самую высокую оценку.
А можно ещё зайти с такой вот стороны: сила потребности измеряется величиной препятствия, которое человек готов преодолеть и преодолевает для удовлетворения данной потребности.
Но кроме волевого принципа движения человеческой жизни, существует еще принцип движения, который мы называем устремлённостью - движение не от воли, а от стремления к реализации: такое стремление порождает движение не от цели к цели, а от смысла к смыслу.
Такая смыслополагающая система не требует воли. Она преследует только смыслы. Она дает возможность реализовать замысел жизни, который опирается на смысл, не прибегая к насилию над собой или вне себя, а вступая с объективной и субъективной реальностью в такие отношения, которые можно назвать отношениями резонанса.
Для большинства людей само собой разумеющимся, не требующим осознанности или обдумывания, является убеждение: существует только один принцип движения по жизни - от цели к цели. А раз этот принцип движения единственный, то ничего более неизвестно, окромя проявления воли, волевого усилия.
И человеков преследует вечная, роковая дилемма: с одной стороны - поклонение воле, всевозможные подкрепления социума по отношению к «сильным волей», а с другой - тонкая грань, разделяющая волю и насилие. А где тонко, там и рвётся.
Тут ловушка, заложенная некой лукавой первосущностью, которую ближе к реальности понятнее будет назвать реализующимся эгоистическим свойством.
Если рассуждать логично, то в ситуации, когда главный принцип движения жизни есть целеполагание, движение от цели к цели, проблема выбора средств, проблема этики, морали - вопрос уже не первостепенный, а конвенциональный. В одном обществе так, в другом обществе иначе, в данное время так, а в другое - иначе. Сам этот принцип провоцирует насилие, от давления до кровопролития.
И поэтому, чтобы воля и насилие не переходили очерченной грани, не превращались в наполненный потенциальным злом принцип «цель оправдывает средства», приходится оговаривать эту сложную (точнее – лукавую) логическую конструкцию сложным (а чаще – ьоже лукавым) комплексом конвенциональных ограничений.
Получается: с одной стороны, гомо-человеки всячески превозносят волю, выставляют её как положительное качество, а с другой стороны, её боятся и окружают всевозможными ограничительными или тормозными механизмами, так как по горькому опыту знают, что воля неизбежно тяготеет к насилию.
Это духовное сообщество нашло принципиально иной способ движения жизни - движения от смысла к смыслу, которое не требует воли, а требует устремлённости, опирающейся не на рациональную вовлечённость в движение, а на прямое участие без погружения в эгоизм, а над ним, выше своих далёких от совершенства свойств. Но это сообщество никто не слушает, они ни на что не влияет. Оно – не от мира сего. Туманное понятие «духовное сообщество» использовано исключительно для того, чтобы не окунаться в лишние здесь религиозные «причиндалы».