Белов В.Н. «Заинское взятие». Из истории Заинского края – эпизод 1773-1774 гг. Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2016. – с.104
В книге рассказывается о событиях в Заинском крае периода крестьян-ского восстания под предводительством Е.Пугачева в декабре 1773 – январе 1774 гг. Использованы архивные материалы, собранные замечательным краеведом, патриотом Заинского края В.С.Малаховым, и другие, ранее не издававшиеся источники.
"ЗЛОДЕЙСКИЙ СТАРШИНА" - ПУГАЧЕВСКИЙ ПОЛКОВНИК НАГАЙБАК АСАНОВ
"Не забывайте рода своего, прошлого своего, изучайте своих дедов и прадедов, работайте над закреплением их памяти...
Старайтесь записывать всё, что можете, о прошлом рода, семьи, дома... Старайтесь собирать портреты,
автографы, письма, сочинения печатные и рукописные всех тех,
кто имел отношение к семье, к роду... Пусть вся история рода будет закреплена в вашем доме и
пусть всё около вас будет напитано воспоминаниями..."
Священник Павел Флоренский
НАЧАЛО ПУГАЧЕВСКИХ СОБЫТИЙ
Крестьянской войне 1773-1775 годов под руководством яицкого казака Емельяна Ивановича Пугачева, провозгласившего себя императором Петром III, охватившей огромную территорию Приуралья, Зауралья, Среднего и Нижнего Поволжья, посвящено огромное количество литературы. За более чем 200-летний период, начиная с Александра Сергеевича Пушкина и заканчивая многочисленными современными авторами, ей посвящались тома исторических исследований и художественной литературы, сборников документов, публицистики и проч. и проч.
Но и по сей день многочисленные архивы хранят документы не расшифрованные, не опубликованные и даже не переведенные на русский язык, так как множество документов, относящихся к событиям, писались участниками на родных языках.
В настоящем издании мы расскажем о событиях, происходивших в период крестьянской войны в Заинском крае и непосредственно в «пригородке» Заинск, а также об участниках этих знаменательных событий.
Настоящая книга представляет собой фрагмент исследования, посвященного одному из руководителей крестьянского восстания, «пугачевскому полковнику» Нагайбаку Хасанову , поэтому более подробно здесь будет рассказано именно об этой исторической личности, однако и другие участники тех достопамятных событий не обделены вниманием.
Не могу не отметить вклад в настоящее исследование известного знатока и любителя истории Заинского края Владимира Сергеевича Малахова, работы которого здесь активно использованы. Да и архивные материалы, цитируемые здесь и любезно предоставленные мне руководством Заинского краеведческого музея, где хранятся их копии, были в свое время переданы в музей именно им.
Конечно, много документов, хранящихся в Российском Военно-Историческом Архиве, Российском Государственном Архиве Древних актов, Республиканском Государственном историческом архиве Республики Башкортостан, остались за рамками настоящего исследования, но полагаем, что и собранного достаточно, чтобы оценить вклад и степень участия Нагайбака Хасанова в исторических событиях, безусловно, так или иначе повлиявших на ход Российской истории.
В приложении к книге мы приведем еще одну небольшую главу, рассказывающую о Нагайбаке до участия его в событиях 1773 года, сейчас же – о предмете нашего рассказа.
Нагайбак к 1773 году уже становится старшиной села Чалпы (ныне – Азнакаевского района РТ), как и его отец.
Тридцатисемилетний волостной башкирский старшина, потомственный тархан и вотчинник, весьма влиятельный и материально обеспеченный землевладелец в самом расцвете сил, Нагайбак Хасанов, разумеется, был в более привилегированном положении по сравнению со своими земляками - рядовыми чалпинцами башкирского и тептярского (ясачные татары) сословия. Однако и он был сыном и своего народа, и своего времени.
Начавшееся в сентябре 1773 года восстание, движущей силой которого были казаки, русские крестьяне, башкиры, татары, мишари, калмыки, чуваши, марийцы, мордва, удмурты и представители других народностей, отвечало чаяниям основной массы «инородцев», как они именовались в официальных документах русского документооборота, да и в иных печатных источниках Российской Империи. В своих манифестах Пугачев обещал всем землю и волю, свободу вероисповедания, амнистию за прежние восстания, что привлекло к движению не только рядовых башкир, но и основную массу старшинской верхушки. Слухи о «Петре III» долетели буквально за несколько дней после объявления Пугачевым 17 сентября 1773 года первого манифеста. Уже в октябре указы крестьянского царя на русском и на татарском языках стали переходить из рук в руки, привлекая на свою сторону всю крестьянскую массу. Стихийно по деревням стали создаваться отряды. В начале восстания многие старшины и сотники выступили в роли предводителей. Не был исключением и Нагайбак.
Небольшое отступление: Большинство современных, да и архивных источников 1773-1774 гг. по разному называют Нагайбака Хасанова, определяют его социальную принадлежность. В частности, встречались «крестьянин д.Чалпы», «Старшина ясашных татар», «башкирский старшина» и т.д. и т.п. Т.е. все зависело от того, чью точку зрения разделял, и какой национальной принадлежности был автор той или иной публикации. Поскольку мы уже затрагивали этот вопрос и определились, что как Нагайбак, так и его ближайшие потомки состояли и именовались в современных им документах «башкирцами», то мы знаем, что они однозначно числились в башкирском сословии. Вопрос же того, кем они и их сегодняшние потомки являлись и являются по национальной принадлежности - это в первую очередь вопрос их самоидентификации, и мы вовсе не вправе отрицать весьма высокую вероятность причисления их кипчако-ногайских корней к сегодняшней татарской нации.
Сохранившиеся архивные документы наряду с именем Нагайбака Хасанова донесли до нашего времени имя еще одного его земляка, ясачного татарина д.Чалпов Адбулкарима Рахманкулова. К сожалению, про него известно значительно меньше, чем про Нагайбака, но из косвенных источников становится ясно, что он тоже был незаурядной личностью, обладал определенным авторитетом среди односельчан, был грамотен, что по тем временам являлось исключительно прерогативой влиятельных и достаточно состоятельных людей. По всей видимости он был из среды наиболее значительных людей тептярской диаспоры д.Чалпы.
У нас, к сожалению, нет достоверных сведений о точной дате и обстоятельствах, при которых Нагайбак Хсанов и Абдулкарим Рахманкулов примкнули к рядам восставших. Известно только, что это произошло не позднее чем через два месяца после начала восстания, в ноябре 1773 года, когда оба они приняли участие в штурме мятежниками г.Уфы. Есть также сведения, что Нагайбак и Абдулкарим были в составе, - а скорее руководили - сводным отрядом своих земляков из Чалпов, Урсаева, Уразаева, Карповки и других соседних аулов .
Итак, Нагайбак с Абдулкаримом около г.Уфы в ноябре 1773 года присоединяются к пугачевским отрядам. 24 ноября к Уфе подходит эмиссар Пугачева Каскык Самаров, около села Чесноковки лагерем формируется отряд повстанцев численностью около 1000 человек. На следующий день, 26 ноября мятежники отправляют администрации города Уфы ультиматум, в котором призывают подчиниться «падишаху», однако уфимский гарнизон требований не принимает. Из-за неравных сил приверженцы Пугачева не решаются на штурм. Руководители повстанческих отрядов обращаются за помощью к Пугачеву с письмом, в котором просят прислать пушку и отправляют письмо в Бирск. Письмо это подписывают старшины Масгут Утаганов, Ихсан Баязитов (позже предатель), Саетбаттал (Бабтай) Муслимов, Турай Ишалин(Ишаев), Гали Хусаенов, депутат Габделжалил Магсутов, мулла Сулейман Мустафин, походный старшина Габделкарим Магсутов, мари Байки Урмекеев. В качестве секретаря подписывает письмо и Абдулкарим Рахманкулов.
По всей видимости, сразу по прибытии под Уфу ни Нагайбака, ни Абдулкарима поначалу не допускают к руководству крупными силами. Нагайбак остается руководителем небольшого сводного отряда, Абдулкарим (которого позднее также начинают именовать старшиной) становиться секретарем при собрании руководителей повстанцев.
Не дожидаясь ответа от Пугачева, во все стороны для привлечения новых сил от Уфы отправляются гонцы. Убывают в сторону родных мест и Нагайбак Хасанов с Абдулкаримом Рахманкуловым.
По их прибытии оказывается, что уже вся при-Икская местность от Бакалов до с. Азнакаево и г. Мензелинска охвачена мятежом. Оплотом сил, остающихся лояльными царскому правительству остается Нагайбакская крепость. Старшина Нагайбак Хасанов, имеющий весомый авторитет в родной местности, и Абдулкарим Рахмангулов, которого тоже начинают именовать старшиной встают во главе крестьянских отрядов, планирующих атаку на крепость Нагайбак.
Узнав о грозящей крепости опасности, генерал правительственных войск Ф.Ю. Фрейман, ставка которого находилась в Бугульме, направляет на помощь гарнизону Нагайбака 400 татаро-башкирских всадников под руководством секунд-майора Осипа Тевкелева (Юсуп Кутлу-Маметов сын Тевкелев - крещеный башкир по национальности). 6 декабря его команда, расположившаяся в деревне Акбашевой, в 23 верстах к юго-востоку от Бугульминской слободы, была внезапно атакована русско-башкирским повстанческим отрядом из 600 челеловек под командованием К.Самарова. Однако башкиры из команды Тевкелева сразу перешли на сторону пугачевцев, сам же он был схвачен ими, жестоко избит и увезен из Акбашевой. Вскоре повстанцы убили Тевкелева, о чем стало известно из показаний дворовых людей, сопровождавших его в походе.
Нагайбакская крепость остается в окружении повстанцев. Руководство гарнизона – комендант секунд-майор Рушинский с капитаном Алексеевым, семьями, небольшой группой солдат и унтер-офицеров бегут и прячутся в городе Мензелинске. Оставшиеся в крепости солдаты и казаки вскоре переходят на сторону восставших, и крепость полностью переходит в руки отрядов, руководимых Нагайбаком Хасановым и Абдулкаримом Рахманкуловым .
Через неделю, 15 декабря 1773 года весть о взятии Нагайбакской крепости доходит до атамана Пугачева. Следует отметить, что взятие этой крепости было весьма заметной стратегической победой. К 1773 году в крепости насчитывалось уже около двух тысяч жителей (для сравнения – в 1782 году в Уфе было 2389 жителей). По получении известия Е.И.Пугачев производит одного из своих ближайших соратников новокрещеного персиянина В.И.Торнова в атаманы Нагайбакской крепости и отправляет его в Нагайбак. Ему было поручено, действуя под руководством чесноковского центра (се¬ло Чесноковка под Уфой, штаб И.Чики-Зарубина, - В.Б.) набрать коман¬ду и "не допускать башкирцев до раззорения жительства, а также препятство¬вать военным командам в походе в Оренбург" .
В крепость Василий (Валит) Торнов прибывает 20 декабря и принимает всю полноту власти не только над отрядами, находящимися непосредственно в крепости, но над всеми повстанцами Закамья.
Приехав в Нагайбакскую крепость, Торнов "объявил" манифест "находяще¬муся народу". "Все письменно обязались быть ему, Пугачеву, в верности".
Архивные материалы сообщали, что в отряд к Торнову шли "охотою" "со многих сторон". Под его командование перешли 300 нагайбакских казаков, бо¬лее 100 татар и башкир, а также вступили целиком ранее уже сформированные команды татарских и башкирских старшин Караная Муратова, Кидряса Муллакаева, Абдулкарима Рахманкулова, Нагайбака Хасанова и других. Василий Торнов опирался на массовую поддержку местного насе¬ления "во всех почти жительствах", где ему "безоговорочно давали на службу людей и всякий провиант".
Соратник и земляк Нагайбака Хасанова - Абдулкарим Рахманкулов становится «правой рукой» атамана Торнова, секретарем и походным старшиной. Старшине Нагайбаку Хасанову, которому после взятия Нагайбакской крепости присваивается звание «полковника» армии Е.И.Пугачева, Торнов дает отряд в 900 человек и 25 декабря отправляет на штурм пригородка Заинска.
Собственно говоря, именно действия (операция) отрядов нашего героя, Нагайбака Хасанова и его сподвижника, командира Аренкула Асеева, получившие с легкой руки Александра Сергеевича Пушкина название «Заинское взятие», и получили наибольшую известность, после чего в большинстве исследований, посвященных крестьянской войне, имя Нагайбака Хасанова вошло в историю именно в связи с ними. Значительнейшую же часть сведений, посвященных этому эпизоду пугачевского восстания, нам удалось установить и поделиться ими в настоящем исследовании с уважаемыми читателями благодаря стараниям «патриарха» заинского краеведения, неутомимого историка-исследователя, автора многочисленных очерков и книг по истории Заинской земли Владимира Сергеевича Малахова .
Что же происходило в Заинском регионе в описываемый период времени до прибытия к пригородку отряда Нагайбака? В начале - середине декабря 1773 года, когда Нагайбак и Абдулкарим захватывали Нагайбакскую крепость, не менее активные действия повстанческие отряды вели в районе Мензелинска и Заинска. Мензелинск осаждали отряды Караная Муратова и С. Янфина, а под Заинском был создан значительный отряд восставших под руководством Аренкула Асеева из деревни Аксарино (в нескольких верстах от Заинска). Восставшие фактически блокировали пригород.
Генерал Ф.Ю. Фрейман, ставка которого, как уже говорилось была в Бугульме, отрядил на помощь Заинску и Мензелиинску отряд во главе с капитаном Евсеевым. 24 декабря отряд под командованием Евсеева в ходе сражения, произошедшего около Александровской слободы (поселение отставных солдат близ Заинска), рассеял восставших и в тот же день вступил в Заинск. 70-летний комендант крепости Мертвецов сообщил Евсееву, что Мензелинск взят восставшими, хотя сведения не соответствовали действительности. На другой день отряд двинулся на выручку города Мензелинска.
Находясь в осаде, военные власти Заинска не знали, что происходит вокруг них. Их гонцы сразу же перехватывались крестьянскими пикетами, выставленными в каждой деревне.
В частности, в архивных документах сохранились имена крестьян из Верхнего Багряжа: Осипа Семенова, Ивана Матвеева, Осипа Степанова, находившихся в пикете возле Заинска. Они были схвачены отрядом Евсеева и отправлены в Ка¬занскую секретную комиссию.
Вместе с тем необходимо отметить, что стихийное выступление народных масс, осуществляемое без единого руководства, приводило в ряде случаев к нежелательным действиям восставших по отношению к рядовому крестьянству. Так, жители сел и деревень, расположенных вокруг Нагайбацкой крепости на реке Ик (жителей Чалпов или Урсаево среди них, насколько нам известно не было), направили к Пугачеву под Оренбург ходоков с жалобой на незаконные действия нагайбацких казаков, "што они многих разоряют". Справедливости ради нужно отметить, что крестьянский вождь сурово ка¬рал всех, кто пытался «забижать» простой народ.
Заинск по тем временам представлял собой довольно сильную крепость. Гарнизон был вооружен ружьями нового образца, пушками и защищен восьми-метровыми стенами. По отчетам Переселенческой канцелярии, возглавляемой генерал-майо¬ром Миллером, в Заинске накануне Пугачевского восстания насчитывалось 512 дворов отставных солдат, в которых проживало 932 души мужского пола от младенца до глубокого старика. Поэтому разумеется численность боеспособного мужского населения была существенно ниже озвученной цифры. Не секрет и то, что определенная часть жителей вполне сочувствовала выступившим на стороне повстанцев крестьянам и не стала бы обращать против них оружие. Но несмотря на это, имея в руках вилы, топоры да пики, осаждавшие не рассчитывали взять обороняемую огнестрельным оружием и опытными вояками крепость силой. Восставшие установили тесные связи с простым людом города - крестьянами и отставными солдатами, уговаривая по¬следних сложить оружие и присягнуть истинному царю Петру Федоровичу. Солдаты колебались. Тогда отставной подпрапорщик Богдан Буткевич, действо¬вавший от имени восставших, вызвался встретиться с "царевым наместником" - атаманом Торновым, съездить в Нагайбацкую крепость.
Василий Торнов принял подпрапорщика и именем его величества одобрил идею захвата крепости мирными средствами. Пообещал и выделить в помощь значительные силы.
Окрыленный таким приемом и с «царским манифестом» в кармане Буткевич вернулся в Заинск, и агитация среди солдат по вопросу сдачи крепости без кровопроли¬тия усилилась.
В декабре 1773 года активизирует свою деятельность правительство Екатерины II. Главнокомандующим всеми правительственными войсками по "замирению бунта" был назначен генерал-аншеф А.И.Бибиков, имевший уже значительный опыт по усмирению народных выступлений. "Ведь не Пугачев важен, - да важно всеобщее негодование", - трезво определил положение Бибиков. С раз¬ных городов Российской империи стали стягиваться войска в пределы Оренбургской и Казанской губерний.
Святейший Синод предал Пугачева анафеме. Все церкви Руси проклинали "самозванного царя Емельку Пугачева". Но народ не верил попам - "врут де косматые, они тоже за бар, да князев, одной де кости с ними...".
Усиливая свои действия, восставшие 23 декабря одновременно произвели штурмы городов Мензелинска и Уфы, но вооруженные преимущественно холодным оружием и чем попало, успеха не имели. Крепости с гарнизонами правительственных войск устояли. Осада этих городов продолжалась,
В осаде был и Заинек. В Александровской слободе, Аксарине, Верхнем Налиме восставший народ копил силы.
4 января 1774 года Юрий Бибиков выступил из Казани со своим отрядом. Узнав об этом сотник повстанцев Темирбай писал атаману В.И.Торнову:
«Господину армейскому главному отаману сим репортом объявляем, что чрез посланного от нас уведомились: гвардейской , кои прислали с прозьбою известие, что де послано от них было со уведомлением и для взятья от новой армеи известия четыре человека, почему б и самим им быть в готовности, о чем слух попал в Заинск. И за тем предписанные посланные для известия гвардейцев четыре человека пойманы и взяты во оной Заинск, кои прислали ведомость, что де посылают их на Кичуй. А поставили мы по дорогам объездные караулы. Да притом, объявляя вам, господину отаману, я, сотник Тимирбай, нижайше прошу о присылке несколько людей, ибо мы находимся по Заю в Нижних Юмашах по большей дороге, и на крайнем месте между неприятелями, а пред нами партей нет, просим в том нас не оставить ».
Бибиков же, следуя через села Алексеевское и Старошешминск, 13 января встретил мятежников в селении Сухареве, в тридцати верстах от Заинска. Подходя к селению, полковник Бибиков послал вперед подполковника Бедрягу с гусарами и ротой гренадер, и приказал занять его. Мятежники разрушили мост через лощину перед Сухаревым, но, несмотря на это и на глубокий снег, подполковник Бедряга почти без сопротивления занял селение. Мятежники расположились вокруг отряда в трех татарских деревнях. крупнейшей из которых была деревня Ерыклы, и хотя находились всего в 2 – 4 верстах, Бибиков вынужден был остановиться в Сухареве, чтобы дать отдохнуть отряду. «Пушки у меня так тяжелы, – писал он, – что я от них время весьма много потерял; дороги так снежны, что и одна лошадь насилу может идти».
Приведем здесь оригинальный текст документа, относящегося к описываемым событиям :
--------------------ХХХХ----------------------------
Не ранее 10 января 1774 г. — Рапорт сотников повстанцев Абдуллы Токметева и Смаила Беккулова из села Сухарева старшине Рейкулу Асееву в Нагайбакскую крепость с просьбой прислать подкрепление
Старшине Рейкулу Асееву репорт
Сего генваря 10 дня Заинскаго пригорода салдацкой сын Петр Григорьев, едучи ис Казани обратно в дом свой, нами пойман. Письма никакого у него не обыскалось. Оной малой пытан словесно, допрашиван. Допросом он показал, что де в Казань пришли два полка, один Петербурской гранодерской, другой гусарской. А в Казанском жительстве де по улицам затворены рогатинами. А ис Казани де отправлены две команды на две дороги, а по которым дорогам,— того де не ведаю. Наших казаков 12 в Казане пойманы, одново казака повесили, а 11 били кнутом. И якобы в селе Сухореве ис Казани быть штату стоять. И мы здесь ожидаем с часу на час, как можно, чтоб ускорить со артирелией.
А здесь, в селе Сухореве, казак малое число. Как можно, чтоб день и ночь, чтоб не захватили солдаты, пожалуй со артилерией быть неотменно.
А сей репорт писал свещеник Игнатий Симеонов , Сухаревский, сотника тамга Абдула Токметева, сотника Смаила Беккулова тамга такова.
Того ж числа села Сухарева крестьянин Никифор Михайлов приехал ис Казани. Он показал, якобы в селе де у нас будет штап ис Казани стоять в помещичьем доме. Священника одного хотели повестить того ради, что зачем де писал казацкие письмы.
ЦГАДА, ф. 6, д. 416, ч. I, л. 417. Подлинник.
--------------------ХХХХ----------------------------
Престарелый комендант крепости Мертвецов и жившие там отставные секунд-майор Лопатин и капитан Савинич не проявили должной активности и бдительности и не смогли сориентироваться в сложившейся обстановке. Связь с Мензелинской, Новошешминской крепостями и Кичуйским фельдшанцем отсутствовала, хотя в последнем долгое время находилось командование правительствен-ными войсками. Позднее, уже после освобождения пригорода - 21 января туда прибыл генерал-аншеф А.И.Бибиков.
Осажден¬ные начали уже испытывать трудности в кормах для скота. В одном из рапортов восставших крестьян на имя атамана В.Торнова сообщалось:
--------------------ХХХХ----------------------------
По силе указа репорт.
Нагайбацкой крепости господину отаману Василью Торнову объявляю, что ис пригорода Заинска вышли руских 16 человек для взятья сена с четырьмя ружьями, коих, поймав, послали к вашей милости от живущагося пониже пригорода Заинска, в деревне Федотовой, караула.
В чем походной сотник Бикбов Муллагулов руку приложил.
Писарь Биккеня Ишмаметев писал.
1774 году генваря 13 дня.
Да еще объявляю, что, приехав из деревни Сухаревой, команда сожгла две деревни. А хотя посылали собранную здесь армию, токмо они без оружья ничего не могли, а потом приехав объявили, что де сожгли четыре деревни. А что еще будет, неизвестно ».
--------------------ХХХХ----------------------------
В последнем абзаце рапорта речь идет об отряде Ю.Бибикова, который атаковал повстанцев, разбил их и все три селения сжег до основания, «авось либо, – писал он – после узнают свое заблуждение и возвратятся на путь истинный» (Из рапорта Ю.Бибикова А.И.Бибикову 15 января 1774 года). Захваченных в плен мужиков полковник Бибиков благополучно пересек розгами, а сухаревского священника, читавшего манифест Пугачева, и двух отставных солдат, из которых один кричал гусарам, чтобы они перешил на сторону самозваного императора, отправил в Казань в секретную комиссию.
Всего этого военные власти Заин¬ска, отрезанные от внешнего мира, просто напросто не знали!
ЗАИНСКОЕ ВЗЯТИЕ
Итак, отряд из девятисот человек преимущественно крестьян башкирского сословия и казаков Нагайбакской крепости под командованием Нагайбака Хасанова прибыл под Заинск. Перед ним и еще одним отрядом, который предполагалось выслать ему в помощь чуть позднее, была поставлена задача: с целью недопущения правительственных войск в районы, объятые восстанием, создать оборонительные рубежи и завалы из поваленных деревьев на основных дорогах предполагаемого движения царских отрядов. К этому предполагалось привлечь жителей окрестных деревень.
Отряд Нагайбака Хасанова вместе с отрядом, ранее созданным местным жителем Аренкулом Асеевым из местных же крестьян, представлял весьма значительную силу.
Южнее Заинска, ближе к Ново-Московской дороге, в деревнях Савалеево, обоих Акташах (Русском и Татарском), Ст. Елань (Кузьмодемьянское тож) и других действовал отряд крестьян под руководством Мусы Мустафина из деревни Лещев-Тамак (Сармановский район). Только в д. Савалеево за оружие взялись более ста крестьян.
--------------------ХХХХ----------------------------
Отступление - Исторические параллели и пересечения судеб: Примечателен следующий факт. Мои прямые предки являлись государственными крестьянами (потомками отставных солдат царской армии поселенных в 30-х гг. XVIII в.) – основателями двух многочисленных родов села Кара-Елги, расположенного в нескольких верстах от Заинска между ним и с. Савалеево. Известны их имена – Савелий Белов и Федор Чугунов. Согласно имеющимся архивным данным (Список населенных пунктов Казанской провинции, в которых были отряды восставших крестьян. Список приложен к рапорту князя Мещерского П.И. Панину от 28 февраля 1775 г. - ЦГАДА, ф. 1274, оп.1, д.180), жители села активно выступили на стороне повстанцев, а следовательно, при взятии Заинска действовали – под руководством Нагайбака Хасанова.
--------------------ХХХХ----------------------------
Вторым после Заинска крупнейшим поселением отставных солдат в его окрестностях была Александровская слобода. В нем, среди прочих отставных, жил Михаил Титович Голев (из дворян-однодворцев д. Крутая Курского уезда, 1721 г.р., год смерти неизвестен) – отставной гвардии унтер-офицер, служивший в свое время в «гольштинском полку» - личной гвардии императора Петра III, а с 1762 по 1764 гг. – при Екатерине II. После отставки его определили «на поселение в Казанский уезд, в пригородок Заинск в Александровскую Слободу», где в течение 10 лет он и проживал «собственным хозяйством». По прибытии Нагайбака Хасанова в Слободу он и еще ряд отставных примкнули к отряду Нагайбака. Позднее, узнав, что Голев М.Т. лично был знаком с императором Петром III, служил при нем, к нему проявили повышенный интерес. После освобождения Заинска Нагайбак доставил его В.Торнову в Нагайбакскую крепость. Позднее он был доставлен под Оренбург, представлен Емельяну Пугачеву. Признав в нем прилюдно императора, «он был «обласкан» крестьянским вождем, стал одним из его атаманов» .
В октябре 1774 года вместе с В.Торновым Голев добровольно сдался властям, был доставлен в секретную комиссию в Симбирск, где было произведено следствие, благодаря материалам которого и стали известны многие детали, в том числе относящиеся к предмету настоящего повествования – занятия Заинска Нагайбаком Хасановым.
Владимир Сергеевич Малахов так описывает обстоятельства занятия Заинска полковником Нагайбаком Хасановым:
--------------------ХХХХ----------------------------
«С высоких стен крепости хорошо просматриваются дали во все стороны: за Заем, Ирней и на юг по Бетькинскому тракту. И каждый раз, когда к Заинску подступали тысячные толпы, сердце каждого отставного солдата болезненно сжималось. Не враги ведь те, кто сегодня по другую сторону рогаток. Такие же трудники: хоша русские али татарские мужики. Все едино горбом хлеб пашут, да потом поливают. А намедни в толпе Нагайбака появились гвардии отставные из слободы Александровой. Среди них известный Михайло Голев кри¬чал им: "Сдавайтесь, братцы солдаты, лучше миром по¬решить дело да и царю-батюшке в радость будет".
- Ври, ври, висельник, ботало коровье, - кричал со стены фельдфебель-службист, - Митряй, загонь-ка ядро в пушку...
Но Митряй как бы и не слышал команды, уши развесил. Солдаты, наблю¬давшие за бунтовавшими мужиками, хмуро молчали.
Тут опять Михайло начал "хульные, безбожные речи" говорить, начальных людей ругать да бар и императрицу Катерину заодно.
- Пали... - завопил фельдфебель, - за супротивство - смерть. Митряй пристыл к накату. Выстрела не было.
- Эй, ты, щенячья лапа, - продолжал Кричать Голев, - не шибко много шуми. Лысая гора тути рядом, сей момент сосновые лесины спроворим и будет тебе перекладина.
Кругом одобрительно загалдели.
В это время у крепости у соляной управы тихо разговаривала группа солдат.
- Вся матушка Русь поднялась, - говорит Митрофан Старков, одетый в фор¬му рядового ландмилицкого полка, - разогнали начальных людей да бар. А царь... оно, конечно, стой за того царя, который за народ печется.
- Знамо дело.., - закивали отставные а знак полного согласия.
- А то, что подлинный али какой - не главное, - заключил Митрофан.
- Бог с ним, был бы жалостливым к простому человеку, - заторопились сол¬даты, завидя шедшего мимо них капитана Савинича.
- Разойдись, кончай разговор, служивые, не время лясы точить, - скомандо¬вал капитан.
Многочисленные толпы восставших, рассыпанные вокруг Заинска, действова¬ли на защитников угнетающе. Боевой дух отставных падал. Каждый день жители обеих Заинских слобод требовали открыть ворота пугачевцам. На помощь пра¬вительственных отрядов они не надеялись. Офицеры были в крайней мере рас-терянности. Рано утром 15 января 1774 года в последний раз комендант Мерт¬вецов собрал совет офицеров, на который был приглашен и священник местной церкви Прокофий Андреев.
С колокольни сорвался удар колокола, за ним другой и третий, призывая свою паству в дом божий. Церковь не умещала всех желающих послушать отца Прокофия. Большинство толпилось в проходах и на улице. Священник в парчовой ризе вышел на амвон и, положив на грудь крест, громко стал читать народу манифест. Все упали на колени. - "Самодержавного императора нашего вели¬кого государя Петра Федоровича всероссийского и прочия, и прочия, и прочия...".
Мужики и бабы дружно закрестились.
- "Жалует всех всякою с вершин до устья и землею и травами, - продолжал отец Прокофий, - и вечной вольностью, всеми выгодами..."
У многих прихожан навернулись слезы: "Столько привалило!" У самых дверей, закутанная одежиной из разноцветных лохмотьев, с сумой на плечах, стояла жена Ивашки Тихонова Степанида и навзрыд плакала.
Начался молебен. Два дьячка с превеликим рвением кричали многолетия
самодержцу всероссийскому Петру Федоровичу и наследнику цесаревичу Пав¬лу Петровичу.
- Многие лета-а-а... императору... Петру-у-у... - ревели голоса под сводами церкви.
- Аминь! - изрек отец Прокофий, заканчивая богослужение, и с недоволь¬ным видом двинулся к выходу.
После молебна толпа во главе со священником и всем причтом двинулась на площадь, где безоружно выстроилось заинские воинство - отставные солда¬ты. Чуть поодаль, в великом смущении, понуро опустив головы, стояли офице¬ры.
Под звон колоколов в пригород вступали войска восставшего народа. Впе¬реди на рослых жеребцах ехали Нагайбак Хасанов и Аренкул Асеев, окружен¬ные есаулами и сотниками. Победителям преподнесли хлеб-соль. Комендант крепости Мертвецов первым отдал шпагу, за ним другие офицеры. Началась церемония присяги. На настланных прямо на снегу холстах стоял стол с Еванге¬лием в темном сафьяновом переплете. Рядом возвышался здоровенный дья¬кон, страдавший одышкой по причине чрезмерного чревоугодия, и держал обеими руками икону Спаса Преображения Господня. Первыми подошли офи¬церы, потом солдаты. Они земно кланялись Спасу и подтверждали присягу на верность самодержцу Петру Федоровичу крестным целованием. Отец Прокофий еле заметным движением осенял крестом православное воинство, бормоча при том молитвы, смысл которых вряд ли кто понимал. За отставными присяг¬нули все взрослые жители Заинска. За столь великое усердие отец Прокофий из рук Нагайбака Асянова получил один рубль серебром и столько же в церковную кассу.
Бухнули крепостные пушки, извещая вся и всех еще об одной славной побе¬де подданных мужицкого царя Емельяна Ивановича Пугачева.
ИЗ МАТЕРИАЛОВ ДЕЛА : «При содействии подпрапорщика Буткевича, старшина Нагайбак склонил жителей Заинска не оказывать сопротивления, и начальник инвалидных солдат, капитан Мертвецов, приказал священнику Андрееву прочесть перед народом указ самозванца. Жители встретили Нагайбака с хлебом и солью, а дьячки звонили в колокола. Священник Прокофий Андреев отслужил молебен за здравие императора, за что получил 1 рубль и в церковную сумму столько же. После молебна было произведено несколько выстрелов, и Нагайбак отправился в дом капитана Мертвецова, который ввел его в горницу и угощал. Жившие в Заинске майор Лопатин и капитан Савинич пришли к Нагайбаку с хлебом и солью и вместе с присутствующими пили за здоровье самозванца, называя его императором» ».
«1774 г. января 15 дня злодейская шайка по большей части в башкирцах и татарах вступила в пригород Заинска в двух тысячах человек, а поселенные, в том числе коман¬дир их капитан Мертвецов, по долгу их присяги не только должного воображения тех злодеев супротивления не чинили, но тех злодеев впустили в их селения с подо¬бострастием» (ЦГАДА, ф. 1274, д. 183, л. 276.) .
День 16 января был солнечным и морозным, но радость победы омрачалась глубоким беспокойством в связи с приближением карательного отряда. Нагайбак Хасанов и Аренкул Асеев торопились. Для пополнения рядов повстанцев За¬инск выставил 70 человек "конно и оружно", в основном молодежи. В Нагайбацкую крепость атаману В.Торнову отправили под конвоем офицеров Мертвецова, Лопатина и Савинича. Вместе с ними двинулся обоз с конфискованным из цейхгауза крепости имуществом: ружьями, поро¬хом, различной амуницией, фуражом и прочим имуществом. Все заинцы были мобилизованы на организацию обороны крепости. Со стороны Сухарева - Аксарино установили рогатки (бревна, укрепленные на козлах)» .
--------------------ХХХХ----------------------------
В приведенном выше отрывке из показаний подпрапорщика Буткевича упоминается «указ самозванца», который читал перед народом священник Андреев. Текст самого «Указа» к сожалению, не сохранился, однако мне удалось разыскать упоминание о нем в одном источниковедческом исследовании . Автор исследования Р.Овчинников пишет: «Одним из видных руководителей повстанческого движения в Закамье в январе – феврале 1774 года был старшина ясачных татар Ногайской дороги Казанского уезда Нагайбак Асанов. 15 января его отряд вступил в городок Заинск, торжественно встреченный комендантом Ф.Мертвецовым, отставными офицерами и солдатами, а также местным духовенством во главе со священником Андреевым. Нагайбак Асанов вручил имевшийся у него пугачевский указ капитану Мертвецову, а тот велел священнику Андрееву зачитать его собравшимся у церкви жителям городка. Священник, арестованный 16 января вступившей в Заинск карательной командой полковника Ю.Б. Бибикова, рассказывал на следствии, что в оглашенном им указе «как он припомнить может, написано было так: «Указ от государя Петра Третьяго императора в город Заинск всему народу. Послан от меня полковник Нагайбак, чтоб оному пригородок взять, и естли кто будет противиться, то всех переказнит он смертию» ». Одновременно с этим указом Андреев огласил и манифест Пугачева от 2 декабря 1773 г.». Трудно сказать, действительно ли указ, в котором упоминался полковник Нагайбак, был подписан самим Пугачевым, который находился в это время под Оренбургом, довольно далеко от динамично развивающихся событий. Скорее всего, он был продиктован от имени Пугачева комендантом Нагайбакской крепости В.Торновым, секретарем которого, как мы помним (а значит и писался рукой) был соратник и земляк Нагайбака – чалпинец Абдулкарим Рахманкулов.
А. С. Пушкин писал в V главе «Истории Пугачева»: «70-лет¬ний комендант капитан Мертвецов принял с честью шайку разбойников, сдав им начальство над городом». Вместе с Мертвецовым в январе 1774 г. в Заинске находились отставные офицеры капитан Савинич и секунд-майор Лопатин (из польских шляхтичей), которые содействовали сдаче крепости».
Как уже упоминалось ранее, в качестве ответных действий на действия восставших в районе Заинска были сформированы два отряда: капитана Кардашевского, из пятидесяти гренадер и роты гусар с одним орудием, и полковника Юрия Бибикова из четырех рот 2-го гренадерского и трех рот (эскадронов) Изюмского гусарского полков при двух орудиях. Полковнику Бибикову была поставлена задача – освободить Мензелинск и Заинск и очистить дорогу из Бугульмы, соединяющую Казань с отрядом генерала Фреймана.
16 января полковник Ю.Бибиков с отрядом из четырех рот гренадеров и трех рот гусар, т.е. приблизительно из 650 хо¬рошо вооруженных, по всем правилам обученных солдат при двух средних ору¬диях, выступил из Сухарева по направлению к Заинску. Верст за шесть от деревни Аскариной отряд был встречен пугачевским атаманом Аренкулом Асеевым с шестьюстами восставшими и тремя орудиями. После непродолжительной перестрелки Бибиков дал команду роте гренадер атаковать батарею, что и было сделано. Пугачевский отряд обратился в бегство, однако, по доношению самого же Бибикова, «бег им был весьма неудачен, ибо они, скакав беспорядочною толпой, друг дружке мешали и вязли в снегу». Подполковник Бедряга со своими гусарами тем временем рубил всех увязших и восставшие оставили на поле сражения до 200 тел.
Утром 17 января отряд Бибикова из Аскарино двинулся к Заинску. Пугачевцы в количестве около 1 400 человек встретили противника перед городом.
Выставив на пригорке три орудия, командиры повстанцев приставили к ним канониров, захваченных в Заинске и приказали им открыть огонь. Полковник Би-биков разделил свой отряд на три колонны и приказал «майору Неклюдову уничтожить рогатки, поставленные на дороге, капитану Плахуте со второй ко¬лонной и поручику конной гвардии Кошелеву с третьей занять предместье, раз¬деленное рвами на две части и выгнать из него мятежников». Сам же Бибиков, поднявшись на высоту, находившуюся саженях в 200 от города, поставил на нее батарею, а подполковнику Бедряге с гусарами приказал «обойти город и стать за переле-ском». Осажденные мужественно защищались, используя ме¬стный гарнизон с ружьями и три орудия.
Наступающие колонны Бибикова поначалу были встречены выстрелами, но выстрелы оказались безвредными, поскольку захваченные мятежниками канониры сначала стреляли поверх голов, а потом, когда правительственный отряд подошел поближе, скатили пушки под гору и сами бежали к атакующим.
Потеря трех орудий и меткий огонь батареи, выставленной полковником Бибиковым, в считанные минуты решили исход атаки и заставили восставших очистить город.
В результате упорного боя противник сначала занял предместья, а потом и крепость. Сражение продолжалось за го¬родом по Бетькинскому тракту в сторону Александровской слободы. И тут «опять предстал случай гусарам продолжать свою работу». Подполковник Бедряга, «как искусный и храбрый кавалерийский офицер», и его гусары стремительно преследовали бегущих, и на протяжении не более 2-х верст изрубили около 300 плохо вооруженных кре¬стьян и казаков из отрядов Нагайбака Хасанова и Аренкула Асеева. В городе было найдено еще около 100 убитых и раненых.
В Заинске полковник Бибиков захватил подпрапорщика Богдана Буткевича, сдавшего город вместе с капитаном Мертвецовым, арестовал священника и дьякона, служивших молебны о здравии Пугачева. Отправив их в Секретную комиссию, в Казань, Бибиков доносил, что пробудет в Заинске дня четыре, «ибо со всех сторон приходят крестьяне, татары с повинною, и сколько таковых будет, донесу. Солдаты, которые положили ружья прогнаны сквозь строй, дьячки за крик многолетия высечены ».
Приказав исключить из донесения все, что касалось наказания, понесенного населением занятого города, и представляя его в копии императрице, А.И.Бибиков выражал уверенность, что край «очистится от сей нечистой сволочи», и последствия этих побед будут благотворны». Действительно, на другой день после занятия Заинска, т.е. 18 января 1774 года, к полковнику Бибикову явились с повинною представители 22-х деревень, среди которых, надо полагать, были и караелгинцы, и заявили, что прочие их односельцы, взятые мятежниками на службу, возвращаются в дома. Количество покаявшихся было таково, что Ю. Бибиков выдавал им билеты и отпускал по домам, т.к. держать их ему было решительно некогда . Однако не все было так благолепно. На самом деле для искоренения «заразы», «сволочи», как называли кара¬тели примкнувших к пугачевскому восстанию, Ю. Бибиков под Заинском пользовался тактикой «выжженной земли». В своем рапорте он доносил, что «усмирил 22 татарские деревни», часть из них (Ерыклы, Туба и др.) была сожжена дотла.
Итак, Заинск удержать не удалось. Отряд Нагайбака Хасанова, - выжившие вместе с примкнувшими к ним отставниками Александровской Слободы и М.Голевым, спешно отступил к Нагайбакской крепости. По каким-то причинам у него не было возможности выполнить первоначальное предписание об устройстве оборонительных рубежей и завалов на путях движения правительственных войск. Атаман Василий Торнов для этих целей, как и обещал, отрядил дополнительный отряд под командой есаула Василия Еремкина и сот¬ника Петра Алчинова. Вот что отписали они атаману Торнову на следующие день после оставления Нагайбаком Заинска:
_________________
19 января 1774 г.— Рапорт походных старшин есаула В. Еремкина и сотника П. Алчинова атаману В. И. Торнову об уходе башкир и татар из отрядов по домам
Благородному Нагайбацкой крепости командиру Василю Ивановичу Торнову походных старшин есаула Еремкина и сотника Алчинова
Репорт
От 18 числа сего генваря, услыхав мы, что деревни Чалны (ошибка в оригинале документа – В.Б.) старшина Нагайбак Асянов со всею командою, брося пригород Заинск, выехав, остановился было в деревне Каширах, х коему от нас репортовано было, чтоб он нас с командою дождался в показанной деревне Каширах. И со оным репортом послан был нарочной от нас к нему казак, кой и поныне не возвратился. Вторительно, того ж числа послали другаго казака с репортом же, чтоб о наряжении с окольных деревень для рубления и валежу по разным дорогам в лесу засеки с каждаго двора по человеку, и того казака також и поныне нет.
А старшина Каранай Мратов из деревни Текирмен прислал к нам татарским письмом, коим требовал, чтоб нам с командою явится к нему во означенную деревню Текирмен, куда я, Еремкин, не хотя его, Мратова, ослушаться, и ездил, хотя в данном нам от вашего благородия в наставлении и не велено у них в команде быть, токмо для взятья у него ис команды писаря Рамана Андреева с командою всего тритцетью человеками. Коего я по прибытии в вышереченную деревню Текермень ево,Караная, не застал. Но только оной деревни старшина Субай Кильметев объявил, что де как отправил к вам с письмом казака Григорья Афанасьева, так же тот час, собрав свою команду,уехал.
Того ради вашего благородия нижайши просим, чтоб нам обратно в Нагайбацкую крепость с командою возвратиться или нет, потому что ни одной команды башкирской и татарской не имеется,ибо все разбежались, а старшины, кои в домы разъехались, а ныне в Нагайбацкую крепость отбыли. И когда, ежели какие старшины или протчия команды к вам явятся, то, не принимая от них никаких отговорок и обманов, изволите с наказанием в команду сюда выслать, и чтоб со своими командами немедленно сюда явились. А верноподанные раби, уездные жители, все, слезно плача, просят, а они, старшины и сотники, с командами для грабежу и раззорения ездят, а не служат его императорскому величеству. А об старшине Каранае Мратове объявил деревни Саклов-Башей башкирец Халат Нуркин, что де он,Мратов, с командою уехал в деревню Бекбову. О чем вашему благородию сим репортуя, просим, чтоб соблаговолено было напротиву сего милостивейшим и непродолжительным разсмотрением нас с нарочно посланным от нас уведомить.
Генваря 19 дня 1774 году.
При сем послано соляных денег, а приняты Сараилской волости деревни Каркалей от башкирца Карака Айкина, которому о принятии денег семнатцети рублев от нас росписка дана.
Походной есаул Василей Еремкин.
Походной сотник Петр Алчинов.
На обороте:
Благородному господину, Нагайбацкой крепости командиру Василю Ивановичу Торнову репорт.
ЦГАДА, ф. 6, д. 421, лл. 5—6.— Подлинник. Опубл. в сб. “Пугачевщина”, т. I, док. №178
___________________
А.С.Пушкин в "Истории пугачевского бунта" нарисовал радужную картину, с какой легкостью Ю.Бибиков одержал победу над заинскими повстанцами и чуть ли не отеческое отношение карателей к побежденным. «Рогатки их были сло¬маны, батареи взяты, предместья заняты, все бежали. Двадцать пять бунтовав¬ших деревень пришли в повиновение. К Бибикову являлось в день до четырех тысяч раскаявшихся крестьян; им выдавали билеты и всех распускали по до-мам» . Это, безусловно не совсем соответствовало действительности. В этой связи весьма любопытен фрагмент из документа, извлеченного из фондов Государственного исторического музея (Ф. 278, ед. хр. 14, лл. 1—12 об. Список конца 70-х — 80-х годов XVIII в. на бумаге Ярославской фабрики Саввы Морозова.) и впервые опубликованный в сборнике «Крестьянская война 1773-1775 гг. в России». Документ представляет собой дневник участника дворянского ополчения Казанской губернии и озаглавлен анонимным автором «О Пугачеве. Его злодейских поступках». В приведенном фрагменте, в котором упоминается как соратник Нагайбака Хасанова по Заинским событиям Аренкул Асеев, так и сам Нагайбак, видно, как, порой тенденциозно, односторонне и не достоверно освещались события участниками событий с правительственной стороны конфликта:
«…Отправленной к стороне Мензелинска деташамент гранодер и гусар под командою полковника Бибикова и подполковника Бедряги имел таковую же способность поражать злодейския кучи; во первых, при селе Сухареве со взятием в полон тридцати человек, потом при деревне Аксариной, а напоследок при освобождении города Заинска . В деревне Аксариной жил разбойничей атаман Аренкул Асеев, которой с шестью стами злодеев, вышед навстречу приближающегося деташамента, построил по дороге свой фронт и, учредя на правом фланге онаго батарею из трех пушек, начал с своей стороны производить пальбу. Полковник Бибиков, построясь в порядок и наведя свои пушки против злодейской батареи, отрядил роту гранодер для овладения оною. Одно наступление сей роты довольно было обратить пугачевскую сволочь в бег, которой ей крайне пагубен был . На другой день после сего дела маршировал полковник Бибиков к городу Заинску, из котораго за пять еще верст начали злодеи стрелять. Сие не воспрепятствовало ему, однако ж, приближиться к ним и, осмотря местоположение, отрядить к атаке три колонны. Первою командовал майор Неклюдов, коему поручено было сломать поставленныя на дороге рогатки и овладеть главною батареею; второй, при капитане Плахуте, надлежало занять и очистить предместие с левой стороны, а третей колонне велено было с лейб-гвардии коннаго полку порутчиком Кошелевым итти на другое предместие и то же исполнить. С правой стороны сам полковник Бибиков остановился на высоте, отстоящей от города в двухстах саженях, и открыл тут свою канонаду, под которую наряженный колонны, бросившись на город и на предместие, опрокинули злодеев, почему они все в крайнем беспорядке ударились бежать в поле. Но там приготовленных за перелеском гусар встретили себе не меньше горькую участь; всей сволочи было в городе до тысячи четырехсот, а начальствовал ею Нагайбака Оканов ….» .
Так закончился «Заинский» этап компании 1774 года полковника Нагайбака Хасанова.
Во многих источниках, особенно изданных на русском языке, приходилось встречать утверждение авторов о том, что после этого момента (после 17 января 1774 года), когда отряд Нагайбака Хасанова покинул Заинск и по каким-то причинам не присоединился к отрядам В.Еремкина и П. Алчинова, о судьбе полковника Нагайбака Хасанова ничего не известно.
Действительно, сведений о нем и о его соратнике-земляке, также получившим чин «полковника» Абдулкариме Рахманкулове, меньше, чем о событиях, связанных с «заинским взятием», но тем не менее они есть.
Однако прежде, чем перейти к повествованию о событиях, последовавших после 18 января 1774 года, в которых непосредственно участвовали герои нашего повествования, полагаю, читателю будет небезынтересно узнать о судьбе тех лиц, которые вручили Нагайбаку Хасанову «ключи» от пригородка Заинска. Приведенные ниже фрагменты документов должны быть интересны и тем, что большая часть из них публикуется впервые по материалам архивных документов XVIII века.
КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ?
Для начала приведем выдержки из двух любопытных документов, касающихся отправленных в Секретную комиссию заинских «предателей» - священника Прокофия Андреева и подпрапорщика Богдана Буткевича, сдавших Заинск мятежникам без боя.
В письме Императрице Екатерине, датированном 29 января 1774 года А.И.Бибиков пишет (фрагмент):
«Всемилостивейшая Государыня!
Здесь всеподданнейше подношу экстракт произведенных дел в тайной коммисии, из которых некоторые решены мною обще с коммисиею, а на другие осмеливаюсь испросить высочайшего Вашего указа, как-то о протопопе и попах Самарских и Заинском, и о трех офицерах — Щепачеве, Черемисинове и Воробьевском, равно и о подпрапорщике Буткевиче. Из решенных же приметить изволите, что некоторых определил я с публичными обрядами повесить в самых тех местах, где они преступниками жили и злодействовали, а гарнизонного солдата в Казани на Арском поле, чтоб сделать страх не только другим, но и самым гарнизонным, из коих по разным местам некоторые прегнусными предателями и злодеями себя показали. Строгость сия неминуемою по здешним обстоятельствам показалась. Дабы повсюду раздалась казнь, злодеям и бунтовщикам исполняемая, умеряю я число сих сколько можно меньше, хотя они все по строгости законов сему без изъятия подвергаются. Человеколюбивое Вашего Императорского Величества сердце и образ Ваших мыслей всегда за сих извергов и против строгости законов предстательствуют.
Января 29 дня 1774 года. Казань».
На что, 15 февраля того же года следует Высочайший ответ:
«Нашему генерал-аншефу Бибикову.
Реляцию вашу от 29 числа Января и приложенные при оной экстракты города Самары о протопопе Андрее Иванове, попах Никифоре Иванове, Федоре Никитине, Алексее Михайлове, Василье Михайлове, Даниле Прокофьеве, Максиме Иванове, дьяконах Степане Яковлеве, Петре Иванове, Василье Никифорове, отставном поручике Ефиме Воробьевском, Ставропольского батальона поручике Илье Щепачеве, Тобольского третьего батальона прапорщике Иване Черемисинове, отставном подпрапорщике Богдане Буткевиче, пригорода Заинска попе Прокофье Андрееве, мы разсматривали. О всех вышесказанных преступниках учиненные в секретной ведения вашего коммисии сентенции нашли с государственными законами, по происшедшим от них злодеяниям, согласными, но при всем том однакоже повелеваем с оными преступниками поступить по вашему разсмотрению, и сколько польза и благосостояние Империи по нынешним в тамошнем краю обстоятельствам того требуют. Впрочем с нашею милостию мы вам пребываем
Екатерина».
Как именно по «разсмотрению» поступил А.И.Бибиков выяснить мне не удалось, в связи с чем нам остается предполагать, что, скорее всего, все арестованные были незатейливо умерщвлены через повешение.
К слову, в письмах Екатерины в связи с успехами при взятии Заинска был упомянут и полковник Бибиков. Так, в собственноручном письме к А.И.Бибикову от 9 февраля 1774 года (которое правда опубликовано было по черновому варианту и не известно – было ли направлено адресату), Императрица пишет:
«Александр Ильич, Реляции ваши от 21 и 29 января я получила и с удовольствием из оных усмотрела, что дел тамошних состояние обращается к лучшему, чему доказательством служит разбитье злодейских шаек у города Заинска и в других местах, где полковник Бибиков добрый успех имеет, чему я с вами весьма радуюсь…» .
В конце 1980-х годов автор-составитель «Заинской энциклопедии» В.С. Малахов получил возможность ознакомиться и снять копии с оригинальных документов из «Дела аудиторской экспедиции 1775 года по рапорту учрежденного в Москве кризрехта над майо¬ром Лопатиным и капитанами Савиничем и Мертвецовым в их преступлениях». Копии этих документов, до сих пор нигде не публиковавшихся, хранились в Заинском краеведческом музее, руководство которого любезно предоставило мне их для ознакомления и публикации в настоящем исследовании.
Напомним, что основная вина престарелых капитана Мертвецова и майора Лопатина, а так же капитана Савинича состояла в том, что они не только впустили Нагайбака Хасанова в город, но и выпили с ним, когда он провозгласил тост «За здравие императора Петра III».
В деле аудиторской экспедиции содержится несколько документов, содержание некоторых из которых дублирует друг друга, поэтому я счел нужным поместить здесь выдержки из тех документов, которые наиболее полно и последовательно излагают обстоятельства дела, вменяемые в вину обвиняемым.
Предваряет материалы дела «Рапорт» следующего содержания:
____________
«Подан 13 марта 1775 года
В государственную Военную коллегию
от учрежденнаго в Москве Кригсрехта
РАПОРТ
Во исполнение Государственной Военной Коллегии ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА указа присланнаго в Кризрехт минувшаго февраля 27-го дня по № 1663 произведенное в Казане Военным Фергером дело над майором Лопатиным, капитанами Савиничем и Мертвецовым в здешнем Московском Кригсрехте разсматривано и в ей значащихся преступлениях учинено мнение, которое в государственную военную коллегию при сем на канформацию и представляется.
Подполковник …. Дурново»
Затем на 3-х листах излагалось «Мнение», от 13 марта 1775 года, резолятивная часть которого гласила:
«По каковым обстоятельствам не толко капитаны Мертвецов и Савинич, но равно с ними и майор Лопатин изменниками Отечества признаны ибо он Лопатин обще с ними был, единодышен, и город, и здал без всякаго сопротивления, отдались все трое в руки да еще сверх того он Лопатин с Савиничем с теми же злодеями бежали через что и нарушили верность своему Государю, следственно и никакого помилования недостоины. И при том Воинской Суд согласно ПРИГОВОРИЛ всех их по силе винских 118 130 131 и 196-го артикулов живота лишить а в протчем во всем предать в разсмотрение и соизволение Главной конформации.
Кончен в Москве, марта 13 дня 1775 года.
Парутчик Степан Болотов.
Капитан Федор Мельле<..>
Капитан Петр Круле<…>
НЕРАЗБОРЧИВО
Подполковник Вар<…> Дурново».
Содержание мнения полностью дублировано в справке от Военной коллегии 1782 года, которое мы и проводим здесь практически в полном виде :
«В военной коллегии По справке
Прошлаго 1775 года марта 13 дня в военную коллегию при рапорте от учрежденнаго в Москве Кризрехта представлено мнение, учиненное во оном Крзрехте по силе указа Военной Коллегии с наупоминанием во воном высочайшаго ЕЯ ИМПЕРТАРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА изустнаго повеления из присланнаго при том же указе дела, произведеннаго и оканчанаго в Казанском Военном Суде над майором Лопатиным, капитанами Савиничем (который умре) и Мервецовым, в котором прописано, что вышеписанной учрежденной в городе Казане военной суд сентенциею приговорил капитану Мертвецову, как бывшему в городе Заинске Главным командиром по силе воинских выписанных при деле артикулов, отобрать патенты а по снятии учинить ему смертную казнь повесить, майору Лопатину и капитану Савиничу за питие за здравие самозванца и называние его Императором хотя и подлежали тягчайшему наказанию. или смертной казни, но паче они в Заинске находились при разорении их домов единственно только для спасения своей жизни, а команды у себя никакой не имели, то передано в разсмотрение Главной Конформации, но подпрапорщик Буткевич, на майора Лопатина, капитана Савинича, между протчим доказывал, что они, во время бытия злодейскаго старшины Нагайбака в доме у капитана Мертвецова, приходили к нему злодею на поклон с хлебом и солью и пили все за здаривие самозванца, именуя его Императором. Наивяще еще того, в Казанской Секретной Экспедиции поп Андреев допросом показал: Когда были подсыльны от злодея о здаче пригорода без супротивления, то всякой день Заинские жители, собираясь х канцелярии, а между тем, означенный Мертвецов безсумннно по согласию Лопатина и Савинича, признав ево, попа к себе в дом, одал ему лже составной от самозванца Указ, а приказал прочитать оной пред народом у канцелярии, которой он и читал: но оне, как Мертвецов. Лопатин и Савинич в том, хотя и запиралися, но в приложенной при том же деле ордера покойнаго господина Генерала Аншефа и кавалера Бибикова … между протчим явствует, что оные все отставные, а из них капитан Мертвецов, бывшей в Заинске Начальником военной команды, для охранения того города от нападения злодейскаго и содержания окрестностей ево в должном послушании: определенной при обложении злодеями того города, не только не зделал никакого сопротивления, но тотчас отдал город в руки злодейския и сам к ним приклонился, а с ним единодушно отдался злодеям – майор Лопатин и капитан Савинич. При занятии Города Заинска отрежены… генерала-аншефа и кавалера Бибикова, полковником Бибиковым же. З деташаментом бежали они все троя с злодеями, а назат тому уже несколько времени спустя явясь в том городе Заинске х капитану Крупеникову объявили, что они злодеями отпущены. По каковым обстоятельствам не только капитаны Мертвецов и Савинич, но равно с ними и майор Лопатин изменниками отечества признаны, ибо он Лопатин обще с ними был, единодушен в городе и здав оной без вского супротивления отдались все троя в руки, да еще сверх того он, Лопатин с Савиничем, с теми же злодеями бежали, через что и нарушили верность своему Государю, следственно и никакого помилования не достойны.
Для того Московский Кризрехт и приговорил всех их по силе воиских 118, 130, 131 и 196-го артикулов, живота лишить.
Учиненным в Военной Коллегии того же года марта 31-го дня Определением, велено: Показанных изменников, майора Лопатина и капитана Мертвецова, по содержанию состоявшегося ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА 1775-го года, Марта 17-го дня о всемилостивейшем, впадших в преступление, прощении манифеста, освободя от подлежащей смертной казни, отобрав патенты, лиша всех чинов достоинств, переломя их, пред собранием военных людей, шпаги, сослать в Азов, в работу.
Высочайшаго Ея Императарскаго Величества манифеста состоявшаго прошлаго 1782 года августа 7-го дня, 8-м пунктом повелено, каторжных, кроме смертоубийцов и таких на коих поставлены знаки, всех освободить и возвратить на прежния их жилища.
Генерал-лейтенант /подпись неразборчиво/»
__________________
К моменту манифеста 1782 года в живых из всех участников событий остался только престарелый, бывший секунд-майор Лопатин. Капитан Савинич скончался еще во время следствия в 1775 году, комендант Заинской крепости капитан Мертвецов умер позднее – на каторге в Азове.
Итак, через 8 лет после описанных событий, в 1782 году остался лишь один человек из пяти, поддержавших в 1774-м году тост за «здравие императора», провозглашенный пугачевским полковником Нагайбаком Хасановым (сам Нагайбак, к слову сказать, все эти годы спокойно старшинствовал в родной деревне, - факт, следует признать, трагикомичный).
Хотя наше исследование в большей степени посвящено, конечно, самому Нагайбаку и его семье, думается не лишним будет привести здесь выдержки из архивных документов, характеризующих и рассказывающих и о людях, с которыми сталкивала его судьба. Не менее любопытными являются эти документы и в контексте характеристики того времени, к которому относятся описываемые нами события.
Кем же он был, бывший секунд-майор Лопатин, проведший за трапезу с Нагайбаком 8 долгих лет на Азовской каторге?
В некоторой степени ответ на этот вопрос дает последний документ, содержащийся в «Деле аудиторской экспедиции…», представляющий собой решение по просьбе «рядового Лопатина», который в частности, гласит :
«1783 года октября 20-го дня ПО УКАЗУ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Государственная Военная Коллегия по рапорту Г-на Генерал-майора и крепости Святаго Димитрия обер-коменданта Гурьева, коим объявляется, что Г-н Бригадир и Азовский комендант Пеккин присланным к нему рапортом представляет в взнесенную к нему брегадиру при таковом от Азовскаго 1-го Баталиона учиненную онагом от рядового Егора Лопатина прозьбу, по которой значит:
Что он, Лопатин, будучи в службе от 737 году июня с 27-го по 766 продолжая в полевых Драгунских полках состоя пред сим из смоленскаго шляхетства испомещен в Казанском уезде в пригороде Заинску, за ним мужеска полу имелась одна душа, жительствовал Оренбургской губернии Бугурминскаго ведомтства в Кувацкой слободе. Чинами происходил как нижними, так и обер-офицерскими с протчими по порядку до капитанства, но какими имянно и поскольку времяни задолгопрошедшим временем и за старостию неупомнит. А с 766 по желанию ево отставлен Государственною Военною Коллегиею по вольности дворянства с награждением за беспорочную службу секунд майорским чином на свое пропитание, где и находился по 774, с которого году февраля со 2-го был под судом по делу преданнаговысочайшим манифестом вечному забвению бывшаго внутреннего бунтовщика и по конформации главной команды, по отобрании у него всех чинов, сослан в Азовскую крепость в работу, где и употребляем был с протчими с 775-го сентября, со 2-го. Но по состоявшемуся августа в 7-го, 782 году Высочайшему Ея Императорскаго Величества в народе публикованному манифесту, в содержание 8-го пункта, он, Лопатин, от той работы освобожден и определенным состоит в Азовском 1-м Баталионе нынешним ево званием, каковое снося от потеряния сил через немаловремянную службу, показывая теперь, что имеет от роду себе 73 года и притом немалыя болезненныя припадки, обременяющие ево старость, как то – в голове, руках и ногах повсегдашнее лом от таковых, не подавая уже надежды ко избавлению врачебством медицинскаго чина, находит себя по сущяму изнеможению в здоровье более продолжать гарнизонной службы не способным. И в …. имеющихся в службе двух родных ево детей – одного порутчиком а другого сержантом, в полевых полках, просит по отдаче прежняго ему чина созволить…ниам ево от всех служб на собственное пропитание Оренбургской губернии Бугурминскаго ведомства, в Кувацкую слободу об отпуске то как заблагоразсудено будет или же и нынешним ево жалованием об отставке туда, где он надеется при своих свойственниках от которых по освобождении из работы и определении ево в гарнизон, что они еще в живых находятся. Уведомление им есть, пропитать себя довольно обязывается и прожить по смерть свою безотлучно. В таком случае Военной Коллегии предая об нем, Лопатине, разсмотрение и решимости испрашивает в резолюцию Указа а по справке в коллегии прошлаго 1775 года марта 13 дня в Военную коллегию при рапорте от учрежденнаго в Москве Кркзрехта представленнаго мнения (Далее практически дословно излагается «Мнение» от 13 марта 1775 года. – В.Б.).… Приказали онаго освобожденнаго из каторжной работы и определеннаго потом в Азовский 1-й баталион в солдаты, Лопатина, в сходственность прописаннаго – выше сего ВСЕМИЛОСИВЕЙШАГО ЕЯ ИМПЕРАТРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА манифеста, состоявшегося 782 года августа в 7 день, 8-го пункта оставя отгарнизонной службы, отправить на прежнее ево жилище, что принадлежит до возвращения ему прежняго его секунд-майорскаго чина то в том ему отказать, когда к генерал-майору и крепости Святаго Димитрия обер-коменданту Гурьеву послав указ подлинной за подписанием военной коллегией.
Подпись неразборчиво.»
Как видим, Лопатина помиловали и разрешили уехать к сыновьям, служившим офице¬рами в Кувацкой слободе Бугульминского ведомства. Однако чина воинского, дворян¬ского звания и пенсии ему не восстановили. Дальнейшая судьба его нам не известна.
На этом мы и завершим рассказ о событиях, относящихся к занятию пригорода Заинска войсками Емельяна Пугачева под руководством героя нашего повествования – полковника Нагайбака Хасанова и перейдем к рассказу о том, что же происходило после того, как отряды под его командованием покинули Заинск.
ПОСЛЕ ЗАИНСКА
Как было сказано ранее, информации о действиях отряда, руководимого Нагайбаком Хасановым после 17 января 1774 года исключительно мало. Более того, и имеющаяся информация порой противоречива. Некоторые авторы (напр. Имамов В. ) утверждают, что Нагайбак до конца января «стоял» в д. Кашер (ныне – Сармановского р-на Республики Татарстан. – В.Б.). Нет сомнений, что он находился там какое-то время, однако предположение о дислокации его отряда там более 1,5 недель опровергается иными данными.
На следующий день после оставления Заинска отрядами повстанцев под командованием Нагайбака Хасанова (Аренкул Асеев с небольшим отрядом из земляков - местных жителей остался в окрестностях Заинска), пугачевский атаман Н.И. Зарубин-Чика, в ответ на рапорт коменданта Нагайбакской крепости В. Торнова, писал:
______________
17 января 1774 г.— Ордер атамана Н. И.Зарубина-Чики атаману Нагайбакской крепости В. И.Торнову о пополнении отряда жителями окрестных селений и присылке пушек
От его высокогравского сиятельства Ивана Никифоровича Чернышева (И. Н.Зарубин-Чика, - В.Б) находящимся в Нагайбацкой крепости командиру Торнову и старшине Абдулкариму Рахманкулову
Ордер
Репорт ваш мною получен, которым требуйте присылкою к вам ружейных команду казаков. А по неимению здесь таковых, много ружейных послать неково. А сверх сего стараться вам, сколько можно, собирать казаков из тамошних пределов. Да и пушек, ныне еще [зделанных] и з завода привезенных, нет. А когда будут зделаны и привезены, тогда и к вам присланы быть имеют.
Генваря 17 июня 1774 году.
Граф Иван Чернышев.
Под текстом на красном сургуче именная печать И. Н. Зарубина-Чики с надписью:
Печать графа Ивана Чернышева.
На обороте:
Ордер находящимся в Нагайбацкой крепости у казаков камандиру Василью Торнову и старшине Абдулкариму Рахманкулову.
ЦГ АДА, ф. 6, д. 422, лл. 6—7.— Подлинник. Опубл. в сб. “Пугачевщина”, т. I, док. № 148
_______________
Документ явно свидетельствует, что Торнову было рекомендовано собирать казаков «из тамошних пределов», следовательно крепость весьма нуждалась в отряде «тамошнего» старшины – полковника Нагайбака. Вероятнее всего именно в Нагайбакскую крепость он и отправился. Не удержав такой стратегически важный пункт, как пригородок Заинск, восставшие не могли не бросить все возможности для удержания еще более важного объекта – крепости Нагайбак.
Косвенные данные говорят о том, что отряд Нагайбака Хасанова сначала принимал участие в штурме города Мензелинска, однако документальных подтверждений этому не имеется. Возможно (и весьма вероятно) отряд из д. Кашеры действительно прошел через Мензелинск, однако, не приняв участие в сколь либо значимых событиях под ним, проследовал далее – в сторону родных мест, к Нагайбакской крепости.
Говорят «в семье – не без урода». Нестабильной обстановкой в регионе пользовались и личности «криминальной направленности». Вероятно Нагайбак, названный в ниже приведенном документе, датируемом концом января 1774 года, «полковым старшиной», какое то время, проводимое без активных боевых действий с правительственными отрядами, оказывал содействие в наведении элементарного порядка в ближайших деревнях. Поэтому неудивительно, что в рапорте старшины Смаила (Исмаила, - В.Б.) Биккенина, сына Биккени Яушева, в команде которого будучи рядовым состоял и сам Нагайбак Хасанов, имеется его «руко – положение»:
_____________
Январь 1774 г. — Рапорт старшины Юрминской волости Казанской дороги Смаила Биккенина атаману В. И. Торнову о наказании трех татар за грабеж имущества у жителей деревни Юсуповой
Уфимского уезду Казанской дороги Юрминской волости от старшины Смаила Биккенина высокопочтенному Василью Торнову репорт.
Объявитель сего, того ж Уфимского уезду Казанской дороги команды старшины Юсуповой деревни Емаш Смаил Теменеев, пришел в полночь, плачущи объявляя, что де разбили ево воры. Почему я послал туда своих людей 6 человек,однако они, убоявшись, возвратились. А в то самое время потому ж пришел с слезами и отец оного Смаила, Теменей, и объявил,что де разбивают воры дом ево.
Чего ради послал я туда 15 человек, кои застали в том ево доме Еланской волости команды старшины Исмаевой деревни Наратас Абдюша Сулейманова да тое ж каманды деревни Ямады Абдулзялила Азметева, деревни Теменяк Имангула Сабанаева, которые, будучи в том доме, захватя жен, чинили разные безчеловечные обиды и пили мед, да сверх вынули преснаго меду два ведра,причем оные три человека пойманы и привезены, а четвертой бежал. А за ту их вину, по разбирательству, наказал плетью, и паки заставил в службу. В чем во уверение руку приложил полковой старшина Ногайбак Асанов.
За писаря деревни Какриулги мулла Абдусалям Асаков по повелению помянутых старшин писал и руку приложил.
ЦГАДА, ф. 349, д. 7304, лл. 3 об.— 4 об.— Перевод с татарского
_____________
Предположительно (с высокой долей вероятности), Нагайбак со своим отрядом до конца января, продолжал поддерживать повстанческий гарнизон Нагайбакской крепости, которым вновь самостоятельно руководил его соратник – Абдулкарим Рахманкулов . Предоставляет интерес документ, датируемый 26-м января 1774 года, в котором полковник Абдулкарим назван «муллой». Это единственное упоминание о его религиозно-социальном статусе «до восстанческого» периода, которое свидетельствует о вероятности того, что Абдулкарим был муллой одной из мечетей д.Чалпы.
В.Торнов в это время отбыл в командировку – в ставку атамана Е.Пугачева
__________________
26 января 1774 г.— Объявление полковника Караная Муратова полковнику Абдулкариму Рахманкулову в Нагайбакскую крепость о присылке пушек и двух русских подьячих
Объявление к находящемуся в Нагайбацкой крепости на месте Василья Ивановича Торнова мулле Абдулкариму Рахманкулову.
Прислали вы сюда с письмом для проведования о обстоятельстве, а мы уведомились,что посланы до вас прямо две пушки, а к нам 10 пушек, к коим послал встречу трех человек, токмо они еще не возвратились, а как возвратятся, обстоятельство предвидимо будет. Да притом объявляется, что от господина графа (И.Н. Зарубин-Чика.) велено взять нам и иметь двух руских подьячих. И для того в присылке оных многократно к вам писали, а токмо от вас в присылке к нам их не бывало, ниже и известия не получали. А за неимением рускаго подьячего в подаче к господину графу (И. Н.Зарубин-Чика.) репорта возможности не имеется. Однако вы в то ж время, как получите сие, пришлите двух подьячих безоговорочно, а в случае же вашей отговорки неминуемо буду репортовать графу Ивану Никифоровичу (И. Н. Зарубин-Чика.).
В чем во уверение старшина Каранай Муратов руку приложил. 1774 году генваря 26 дня.
Да на обороте того письма написано: Сему, едущему крещеному казаку, дайте от деревни до деревни одну подводу безоговорочно и бес прогону.
ЦГАДА, ф. 349, д. 7304, л. 1 об.— Перевод с татарского.
____________
В последних числах января А.Рахманкулов занимается сбором дополнительных отрядов. Каранай Муратов под напором правительственных войск, возглавляемых Ю. Бибиковым, 30 января вынужден и сам отступить к крепости Нагайбак, где уже собрались остатки отряда Нагайбака Хасанова и Масагута Гомарова (отряд которого прибыл из под Кукмора) и еще 4-х атаманов. Однако даже такая «концентрация» повстанческих вождей не спасает их от поражения. 6 февраля 1774 года войска Бибикова берут Нагайбакскую крепость.
Примерно к тому периоду относится информация о численности отряда под командованием Нагайбака. К рапорту Казанского губернатора князя Мещерского графу П.И. Панину от 28 февраля 1775 года был приложен «Список населенных пунктов казанской провинции, в которых были отряды восставших крестьян» . Под № 80 данного списка указано, что численность отряда Нагайбака Хасанова, находившегося некоторое время в дер. Верхний Ямаш, составляла 150 человек.
Нагайбак Хасанов с соратниками вынужден отступить в Бакалы. Однако и там их постигает неудача - 11 февраля войска Ю.Бибикова занимают и Бакалы. После этого Бибиков, оставив малочисленный гарнизон для защиты села, вынужден передислоцировать свое войско в сторону Бугульмы. Повстанцы, воспользовавшись этим, собирают разрозненное войско, в которое входит и отряд полковника Нагайбака, и 2-х тысячной крестьянской армией 17 февраля вновь занимают Бакалы. В это же село из Бирска, куда атаманы ездили для встречи с «господином графом» (И. Н.Зарубин-Чикой), возвращаются В.Торнов и Каранай Муратов.
Собравшись и скоординировав действия, отряды восставших, в числе которых и отряды, руководимые полковниками Нагайбаком Хасановым и Абдулкаримом Рахманкуловым, наступают на Нагайбакскую крепость. Единственная рота солдат под командованием секунд-майора Перского разумеется не была способна противостоять натиску восставших. 19 февраля повстанцы атаковали крепость и овладели ею, сломив недолгое сопротивление гарнизона. В ходе ожесточенного боя повстанцы потеряли около 200 человек, гарнизонная команда – 56. Крепость была предана огню, многие жители перебиты. Во время обстрела ядро попало в купол Троицкой церкви. 70 пленных гусар гарнизона под конвоем были отправлены в с. Чесноковку. Комендант — премьер-майор Перский подвергся мучительной казни: с него живого содрали кожу . Тела убитых пугачевцы сложили в братскую могилу, которая еще в 1900 г. находилась в огороде приходского священника. На могиле этой сооружен был столб с крестом наподобие часовни.
Таким образом крепость вновь перешла в руки повстанцев.
--------------------ХХХХ----------------------------
НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ : Имеет смысл упомянуть один любопытный исторический факт, связанный с описываемыми событиями, в которых принимал непосредственное участие наш герой, Нагайбак Хасанов. Во время «пугачёвщины» две деревянные Нагайбакские церкви уцелели. В 1774 г. во время обстрела в купол Троицкого храма попало ядро, но о каких либо других разрушениях или разграблении данных нет.
Отверстие в куполе Троицкой церкви, пробитое пугачёвским ядром, было заделано котельным железом и оставлено как своеобразный памятник. Есть данные (уфимского краеведа В. Скачилова), что церковь за ранение даже получала от правительства пенсию. После Революции нагайбакские церкви разделили трагическую судьбу большинства православных храмов России, в 1937 г. они были закрыты. Троицкую церковь перестроили под клуб, колокольню разобрали, по решению районного исполкома был сохранён купол, пробитый ядром, и надпись на нем “Сия церковь ранена Пугачевым” — “как имеющая историческое значение” . В 1960-х гг. снесена церковь во имя Архангела Михаила, которая была меньшей по размерам, без колокольни, с одним куполом, находившаяся примерно в 50 метрах к северу от Троицкой. В 1970-е годы в местной печати писали о необходимости сохранения и реставрации Троицкой церкви — памятника архитектуры и истории, речь даже шла об открытии музея. Уфимский архитектор Г.Д. Вагин в статье, опубликованной в тогдашней молодежной газете “Ленинец”, писал о церкви, что “…высота ее колокольни была около 25 метров. Большой колокол весил 40 пудов. Церковь была бревенчатой, снаружи обшита толстыми досками, с промазкой швов очень прочной замазкой. Внутри стены оштукатурены и были расписаны, но роспись, к сожалению, не сохранилась. Сохранность дерева до сих пор хорошая” . Архитектор сделал несколько снимков храма, произвёл обмеры и разработал эскиз его первоначального вида. Насколько можно судить, архитектура церкви была связана с традициями XVIII в. Основной объём Нагайбакской Троицкой церкви представлял собой восьмерик на четверике. Квадратный в плане сруб (10;10 м) был перекрыт восьмигранным куполом, который завершала восьмилотковая купольная кровля. Алтарная абсида выполнена в форме пятигранника. Трапезная соединяла храм с двухъярусной колокольней (восьмерик на четверике), увенчанной шатровой кровлей.
К началу 1990-х годов пустующее здание Троицкой церкви находилось уже в аварийном состоянии. Сельская администрация, обращалась к властям, собственных же средств на реставрацию у неё не было. Трагично, что единственная в Уфимском крае деревянная церковь XVIII в., простоявшая почти 250 лет, уцелевшая не только во время пугачёвских событий, но и в годы советской власти, была разобрана уже в постперестроечное время (в августе в 1994 г.). Жителями села Нагайбакова на месте Троицкого храма был поставлен памятный крест.
--------------------ХХХХ----------------------------
Однако, продолжим. Около недели – с 19 февраля по 27 февраля 1774 года Нагайбакская крепость находится в руках повстанцев, но 27 февраля отряд Н. Хасанова с другими (В.Торнов, Каранай Муратов, Масагут Гумеров и проч. ) отступает перед наступающими отрядами генерала Ларионова к Стерлитамаку. Остатки отрядов отступают к Стерлитамаку, но и там преследующий их отряд корпуса генерала Ларионова 10 марта их настигает. Спустя 3 дня (13 марта) окончательный разгром остатков повстанческой армии, в составе которой находился отряд Нагайбака Хасанова, состоялся опять же в районе села Бакалы.
Собственно говоря, это последняя имеющаяся информация, относящаяся к участию полковника Нагайбака Хасанова в описываемых событиях.
Писатель Вахит Имамов пишет, - «после этого атаман Ногайбак Асанов теряется бесследно ».
Зная, что соратник и земляк Нагайбака – Абдулкарим Рахманкулов на протяжении нескольких месяцев (с апреля по июнь 1774 года) в документах не упоминается вообще (Наш герой – и вовсе более не встречается) можно предположить, что в ходе боев оба они получили серьезные ранения. Позднее Абдулкарим Рахманкулов упоминается в донесениях от 5 июля 1774 года в качестве «татарского командира» одного из отрядов, прибывших для боев в районе Стерлитамака, которые одному из них позволили позднее вернуться в ряды повстанцев, а второй - Нагайбак был вынужден какое-то время скрываться от правительственных войск, не имея возможности продолжить участие в восстании.
После восстания Нагайбак не только не преследовался властями но и, соответственно происхождению, достиг значительного социального статуса. Многие из его сыновей стали весьма именитыми деятелями, в том числе и в российской административной системе. Шамсутдин Нагайбаков был видным религиозным деятелем – ахуном, Курмакей Нагайбаков – начальником 12-го башкирского кантона, а его сын Шагингарей был удостоен достоинства потомственного дворянина.