Камилла Константиновна Левина была успешной женщиной. Про таких еще говорят: «Жизнь удалась». Загородный дом, большая квартира, два автомобиля. И она сама - хозяйка собственного бизнеса: два кафе, дом отдыха, ночной клуб – все это принадлежало ей.
Всего этого она добилась сама. И была очень благодарна своей матери за вечное понимание, огромную поддержку и редкое имя. Камилла – значит, сдержанная, серьезная, делает карьеру, обеспечивая себя и близких. Так и получилось.
Родители Камиллы к элите не относились. Отец – простой рабочий, мать – продавец в овощном ларьке. Но деньги копили. На учебу дочке. Благодаря им Камилла получила хорошее образование, а тут еще выяснилось, что она обладает предпринимательской жилкой. И понеслось!
Камилла Константиновна первая в городе открыла киоски, потом сменила их на павильоны, а дальше – больше. Все у нее получалось, все горело в руках. Пожалуй, в этой идиллии недоставало лишь самого главного – мужа и детей. Камилле Константиновне исполнилось сорок пять лет, биологические часы тикали, но, увы, безрезультатно. Казалось, что судьба решила щедро одарить женщину материальными благами, решив, что этого более, чем достаточно.
При этом Камилла Константиновна отличалась привлекательностью. Ее пышные формы, выразительные миндалевидные глаза, ямочки на пухленьких румяных щечках и длинная коса каштанового цвета не оставляли мужчин равнодушными. Прибавьте к этому еще и материальную обеспеченность дамы. Только вот мужики попадались какие-то не те.
Тридцатилетний альфонс Толик, клявшийся в любви и таскающий у Камиллы Константиновны втихушку крупные суммы денег. Весельчак и балагур Мишка, который всегда находился под градусом. Пустобрех Ванятка, читающий Камилле лекции о том, что она будет гореть в геенне огненной за то, что живет хорошо, а остальные голодают. Правда, под «остальными» Ванятка имел в виду своих родственников, нуждающихся в таком же коттедже, как у Камиллы. Ванятка упрекал свою избранницу в жадности.
- У тебя денег много! Чего бы тебе нам дом не купить? Вдруг мы с тобой разбежимся? А так у меня хоть память о тебе останется, домик.. Этажа в два да с десятью комнатами, - вздыхал Ванятка. – Прояви щедрость, а?
Камилла Константиновна проявлять щедрость не спешила. Она заработала все сама и не понимала, почему взрослые и здоровые люди ждут милости от других вместо того, чтобы самим шевелиться. Ванятка обиделся и ушел. Как, впрочем, и остальные.
- Мам, может со мной чего не так? Почему мне не везет в личной жизни? С начала вроде знакомишься, кажется, что нормальный мужик. А потом все г…о вылезает. Невезучая я. Ты внуков так никогда не дождешься, - сокрушалась Камилла в разговоре с матерью.
Лизавета Алексеевна, ее мама, дочку всячески приободряла. Мол, погоди, все еще наладится. Встретится тот, кто рядом должен находиться. При этом Лизавета Алексеевна постоянно молила небеса, чтобы они послали дочери хорошего мужа. Но почему-то желанный жених, то самое крепкое и надежное плечо, до сих пор не появлялся. Может это, а может, еще что, наложило отпечаток на Камиллу Константиновну.
В одночасье она стала резкой, вспыльчивой, надменной. Людей начала мерить размерами кошелька. Если нет денег, значит все, отбракованный товар. Презрительно называла малоимущих «колхозом», могла посмеяться над одеждой и старенькими авто простых людей.
- Доча! Чего с тобой творится? Ты же у меня девочка добрая. Откуда столько снобизма и высокомерия? Ты ж такой не была, Камилла. Мы с отцом не аристократы, не олигархи. Неужели тебе и над нами теперь смешно? – недоумевала Лизавета Алексеевна.
- Ну что ты, мама, глупости говоришь. Вы – другое дело. Просто… Не учи меня. Мужики мне попадались одни нахлебники. Глядишь, был бы тоже денежный, так и остались бы вместе. Но у денежных давно жены с детьми. А чуть разведутся – к ним тут же рой молодых да длинноногих летит. Куда мне… Я тут подумала и решила, что буду теперь для себя жить. Деньги, мама, это все. Можно купить хоть что! Даже людей. Оттого приятно, что не нуждаешься, что у меня есть красивые вещи, огромный дом, я могу хоть куда поехать. Не то, что голытьба всякая, - гордо поднимала подбородок Камилла.
- Ты не права дочка. Не все можно купить за деньги, - пробовала вмешаться Лизавета Алексеевна.
Но Камилла ее всегда перебивала и не слушала. Она с головой ушла в работу, чтобы стать еще более обеспеченной, чем сейчас.
- Купить бы себе завод…Потом яхту… Потом самолет… Потом виллу во Франции. Вот все обзавидуются, - мечтала Камилла Константиновна, сидя в свое шикарно отделанной кабинете. На столе – чашечка из тончайшего фарфора. На блюдечке – серебряная ложечка и миндальные пирожные. Из окна открывался прекрасный вид.
Камилла Константиновна довольно потянулась в кожаном кресле и вдруг нахмурилась. Снова началась головная боль. Последние недели она практически не спала. Днем чувствовала изнеможение. Головная боль снова усилилась.
- Что-то здоровье не к черту. Надо в больницу сходить. Надоело есть таблетки горстями, - Камилла Константиновна взяла зеркало.
Под глазами круги, волосы стали тусклые и лезут. С такими темпами можно и без косы остаться. Щеки резко похудели. Определенно, пора к докторам.
- Вера! Я сегодня пораньше уйду. Зайди ко мне, я распоряжение для Зиновьева оставлю, пусть он пару дел завершит, - властно проговорила Камилла Константиновна в переговорное устройство.
Вера тут же появилась на пороге. Выслушала, взяла необходимые бумаги, и уже почти подойдя к двери, обернулась.
- Камилла Константиновна, вы меня извините, но… с вами все хорошо?
- Что? Ты что себе позволяешь? – взъелась начальница.
- Простите, пожалуйста. Но у вас вид прямо больной, - пролепетала Вера, пятясь к двери.
- Дура! Надо же начальнице такое сказать. Уволю! – подумала в первую минуту после ухода секретарши Камилла Константиновна.
Тут головная боль стала совсем невыносимой.
- Со мной что-то и правда происходит. Чувствую себя хуже некуда. Даже окружающие это видят. Домой пораньше, а завтра в больницу, - с такими решительными мыслями Камилла Константиновна вышла из своего офиса, даже не попрощавшись со съежившейся под ее взглядом Верочкой.
Она решила сделать сюрприз родным. Отец и мать недавно переехали к ней в загородный дом. Уж очень тоскливо было там одной! Они никак не могли привыкнуть к современной технике. Отец боялся подходить к компьютеру и с опаской смотрел на огромный телевизор. Мама игнорировала посудомоечную машину, кофеварку и прочие кухонные атрибуты, предпочитая действовать по старинке, руками. Камилла над ними подшучивала словами:
- Все тут ваше. У меня нет никого. Надо на вас завещание написать, дорогие родители.
В ответ мать с отцом махали руками, мол, какое завещание? Ты у нас молодая, здоровая, красивая. Жизнь с родителями позволила Камилле почувствовать себя на какие-то минуты ребенком. Не успешной и строгой хозяйкой бизнеса, а маленькой девочкой, которую могут пожурить мама и папа. При мысли о родителях Камилла почувствовала тепло внутри. Ей вдруг нестерпимо сильно захотелось увидеть своих «старичков», как она их называла.
Однако новый прилив головной боли подкатил так неожиданно, что Камилла Константиновна чуть руль из рук не выпустила. Чертыхаясь, она припарковала автомобиль на обочине и приняла решение тут же съездить в клинику.
- Нет, все-таки с деньгами здорово. Можешь приехать к своему врачу в любой момент. И внутри там совсем по-европейски. Никаких тебе обшарпанных стен, древних кушеток и устаревшего оборудования. Цивилизация, - Камилла быстро набрала знакомый номер и через двадцать минут уже подъезжала к зданию больницы.
Осмотр занял совсем немного времени, затем последовала сдача анализов. Камилла жаловалась на плохое самочувствие, а доктор, как мог, ее успокаивал.
- Подождите результатов. Тогда и сделаем необходимые выводы. Я сразу же позвоню вам, - доктор успокаивающе погладил Камиллу по плечу.
- Знаете, если не дозвонитесь мне на мобильный, то звоните домой. Там у меня родители, они мне все передадут. Только сразу сообщайте, не откладывая, - вопросительно взглянула Камилла на врача.
- Конечно, конечно. Не переживайте. Все будет хорошо, Камилла Константиновна. Головные боли могут быть вызваны самыми разными причинами. Как станут известны результаты анализов, так и посмотрим, - подытожил доктор.
Камилла Константиновна решила заехать в супермаркет, набрать вкусностей и посидеть с родителями в беседке. Она уже предвкушала вечер в кругу семьи, поскольку частенько возвращалась домой далеко за полночь, когда зазвонил телефон. Послышался взволнованный голос секретарши Верочки, которая сообщила о том, что заместитель Камиллы Зиновьев срочно улетел в Мурманск, где жила его первая жена с дочкой.
- У девочки серьезная операция, вот он и сорвался. Даже звонить вам лично не стал. Глаза дикие, все из рук валится, - начала Верочка, но Камилла Константиновна резко оборвала ее:
- Вера! Зиновьев же сегодня вечером должен был ехать на переговоры по поводу покупки нами здания бывшего кинотеатра в соседнем районном центре. Ему же там с раннего утра надо быть!
- Д-да, - испуганно откликнулась секретарша.
- Ну, безобразие. Хотя… ребенка жаль. Ладно, позвони Вадику, пусть он выходит. Сама я машину не поведу, плохо себя чувствую. Так что он за руль сядет.
Камилла знала – бизнес есть бизнес. Упустишь момент – можешь потом не наверстать. Оттого и решила ехать на переговоры сама. Пообещав себе, что подремлет на заднем сиденье, пока опытный водитель Вадик отвезет ее по назначению. Что ж, проблемы, но решаемые. Придется разочаровать родных, что сегодня дома ей не ночевать. Ладно, поймут. Зато в выходные никаких встреч и посиделок с друзьями. Субботу и воскресенье она, Камилла, посвятит маме и папе.
Доехав до дома, где проживал Вадик Глинкин, ее шофер, Камилла Константиновна остановилась. Вадик уже стоял у подъезда, переминаясь с ноги на ногу.
- Вы б позвонили, а то неудобно. Я б мигом прибежал. А то вы меня сегодня отпустили, я и ушел домой. Знал бы, что понадоблюсь, не ушел бы, - монотонно забубнил Вадик.
- Не придумывай. Ничего, я тут неподалеку сама была, вот и приехала. Если честно, ты же знаешь, как я люблю за рулем находиться. Только вот недомогание какое-то, поэтому и решила с тобой ехать, - Камилла Константиновна пересела назад.
Доехали они быстро и без приключений. Правда, номер подкачал. Хоть и сказали на ресепшене, что самый лучший, куда там!
- Может для них он и лучший, - бросила Камилла, оглядывая скромные апартаменты. – Ничего, я тут всего на ночь.
Она позвонила родителям. Мама грустно ответила:
- Совсем ты себя не бережешь. Вид больной. Опять сорвалась на переговоры. Неужели послать некого?
- Мам, все нормально. Не переживай, я в больницу сходила, они обещали результаты анализов сообщить. Если завтра с утра мне позвонят, ответь. Здесь на дорогах не везде связь берет.
- Хорошо. Береги себя, милая.
- Ты тоже.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Искомое здание утром было благополучно приобретено, и Камилла вернулась в родной город. Сразу поехать домой не получилось, навалились дела. Заместитель Зиновьев позвонил и сообщил, что дочку прооперировали, опасности нет, и он первым же рейсом летит домой.
- Не торопись. Побыл бы с ребенком-то, - решила проявить великодушие Камилла.
- Я и так побуду. Дочку выпишут, и они ко мне сразу приедут. На ПМЖ. Знаешь, я только теперь понял, что не могу без дочери. Да и жену свою первую до сих пор люблю.
- Чего? А твоя гражданская теперешняя как? – удивилась Камилла.
- Никак. Мы с ней давно непонятно как живем. Она, по-моему, хорошо знает только одно слово: «Купи». Вот и пусть теперь ищет, кто купит. Жизнь, Камилла, надо резко менять, когда понимаешь, что что-то пошло не так. Что толку терпеть, и так живем мало, - закончил разговор Зиновьев.
- Молодец ты. Я б так резко все мосты сжечь наверняка бы не смогла.
- Смогла бы. Если бы ситуация к тому располагала. Пока, Камилла. Прилечу – поговорим.
Беседа с заместителем напомнила Камилле, что стоит побольше внимания уделять любимым людям. Потому Камилла наконец-то сделала то, что собиралась осуществить еще вчера. Затарилась деликатесами и в 15.00 уже ехала домой.
- Вот мама с папой удивятся. Они-то думают, что я опять куда на ночь по делам уеду. Сделаю им сюрприз, хихикнула сама с собой Камилла Константиновна.
Подъехать к дому не удалось. Аккурат возле будки охраны автомобиль почему-то заглох. Крепкие ребята, поприветствовав Камиллу, пообещали посмотреть, что с техникой.
- Не справитесь сами, отправьте в автосервис. Только пакеты вот эти мне привезите, - попросила Камилла.
Идти до своего коттеджа ей было минут десять. Она поймала себя на мысли, что давно не ходила пешком и давно перестала обращать внимание на природу. Между тем скоро лето, природа проснется, и будет радовать глаз своими красками.
- Сопли распустила. Ты ж железная дама, оставь сантименты, - сказала сама себе Камилла.
Родителей во дворе не было. Значит, они внутри. Открыв дверь, Камилла бесшумно ступила в холл и услышала чей-то надрывный плач. Она тут же устремилась на звук. В гостиной плакала мама, а отец пытался ее успокоить. Камилла почти распахнула дверь, чтобы узнать, в чем дело, когда услышала собственное имя и замерла.
- Бедная, бедная Камилла. Это ужасно! Умереть вот так, в расцвете лет, совсем молодой, - прерывисто говорила Лизавета Алексеевна. - Процесс необратим, тут уже медицина бессильна. Господи, как же мне ее жаль! Как страшно, когда вот так уходят люди. Ей осталось совсем немного, от силы три месяца. Правда, врач предупредил – ей ни слова, иначе стресс, разная реакция, еще раньше может погибнуть. Я считаю, это правильно. Глядишь, случится чудо, и она вдруг выздоровеет.
Отец Камиллы, Константин Сергеевич, ссутулившись, расположился в углу дивана.
- Лиз, а может, ей все-таки сказать правду? Она ж нам не чужой человек! И что ты вдруг расписалась в бессилии медицины? У нашей Камиллы деньги есть, может…
Но супруга ему не дала закончить.
- Не помогут тут деньги! Результаты анализов сами за себя говорят. Что ты как маленький! Ой, не знаю, что и предпринять. Сердце просто разрывается. Я как сегодня все это услышала, плачу, остановиться не могу. Эх, Камилла, Камилла…
Лизавета Алексеевна снова бурно зарыдала. Что до Камиллы, то она в прямом смысле села на пол, ноги перестали слушаться только беззвучно открывала и закрывала рот. Значит, она все-таки тяжело больна! Хотя не так, смертельно больна. И никакие деньги тут не помогут… Родители решили скрыть горькую правду.
Видать, с утра позвонили из больницы насчет анализов. Она в дороге была, связь не брала. Вот весть-то и пришла домой. Да, рвалась, зарабатывала, ночей не спала. И все-таки права мама, не все на вас можно купить, дорогие деньги! Почему-то забыла она, Камилла, про здоровье. Считала, как и подавляющее большинство, что с ней никогда и ничего не случится. Здоровая, кровь с молоком, еще молодая. Обеспеченная. Умирающая… Счет пошел на месяцы. Боже, как горько. Как страшно. Что там? Там нет жизни, она в это не верит. Кое-как встав на ноги, Камилла побрела в свою спальню. Невидящим взглядом обвела изящный интерьер, ворох нарядов, которые примеряла, собираясь на работу вчера. Скоро, совсем скоро она это не увидит. Впрочем, и ладно. Это всего лишь вещи. В голове образовалась путаница. Камиллу трясло, головная боль, вроде прекратившаяся после приема таблеток, вновь усилилась.
- Повешусь. Или нет, висельники страшные. Отравлюсь. Нет, вдруг больно будет. Утоплюсь. Тоже не то. Утопленники представляют собой мало приятное зрелище. Прыгнуть с высоты? Не эстетично, по частям собирать будут, - мрачно думала Камилла.
Тут же она одернула себя. Самоубийство - страшный грех. За него сразу в ад. Может, конечно, она, Камилла, рая и не особо заслуживает, но целенаправленно лезть к чертям на сковороду – последнее дело. Да и жить до чего хочется!
Камилла только сейчас поняла, как льется солнце сквозь прозрачные занавески, как щебечут птицы за окном, как нестерпимо хочется поесть маминого пирога и попариться в баньке. Должен быть выход! Дорогой курорт, клиника, заграница. Может, купить еще ворох платьев, покрасоваться в последний раз? Или рвануть на Гоа?
Говорят, на пороге смерти человек смотрит на свою прежнюю жизнь уже под другим углом. Оттого что-то пустое и ненатуральное увидела Камилла в прошлом и настоящем. Она привалилась лбом к окну и на несколько минут отключилась от всяких мыслей. Они словно река текли мимо, баюкая несчастную женщину на своих волнах. И неожиданно Камилла поняла: она знает, чего хочет! Чего ей всегда хотелось, только вот считала это глупой блажью.
Камилла всегда хотела жить в деревне. Странно, но преуспевающая женщина мечтала о сельской жизни. Но гнала эти мысли. Безжалостно убила в себе эти мечты, презрительно отзывалась о тех, кто прозябает в глуши, пыталась сделать из себя этакую Вумен с большой буквы. Вроде бы почти сделала. И что? Ощущения удовлетворения нет, семьи нет, после нее останутся только безутешные родители.
- Если я подумаю о том, что скоро умру, сойду с ума. Точно. Как представлю, что организм мой бедный пошел на самоуничтожение, аж плохо делается. Надо попытаться об этом забыть. Не получится. Но попробовать стоит. Надо что-то кардинально изменить, чтобы мысли и силы были брошены туда. Куда же мне податься? Может, все ж на курорт? Нет, в деревню! В ту самую, где я отдыхала у бабушки. В Пруды! Там скоро вырастут колокольчики и колосья пшеницы. Там старый пруд и огромные качели над ним. Я поеду туда. Прямо сейчас. Иначе я утону в слезах и утоплю в них мать с отцом. Раз они решили мне ничего не сообщать, то и я притворюсь, будто ничего не знаю, - разговаривала Камилла сама с собой, рыская по огромной комнате в поисках чемоданов.
- Дочка! Можно войти? Там еду принесли! А мы и не знали, что ты дома. Проскользнула мимо нас с отцом. Доченька, Камилла, открой маме, с тобой все хорошо? – послышался встревоженный голос Лизаветы Алексеевны.
- Все нормально. Мам, ты там разбери продукты. Мне… Кое-что закончить надо. И пару звонков сделать. Мам, внизу чемоданы посмотри, ладно? – пропыхтела Камилла.
- Чемоданы? Ты опять в командировку? – изумилась мать.
- Ну, типа того. Только в более длительную. Позже объясню. Мам, чемоданы посмотри, - Камилла пыталась сообразить, что из вещей ей взять с собой.
Бытует мнение, на страшные вести каждый реагирует по-своему. Кто-то запивает горе алкоголем. Кто-то словно становится другим человеком. Кто-то впадает в депрессию. Активная и деятельная Камилла отреагировала на услышанное так: не стала упиваться жалостью к себе и пытаться любыми способами найти чудо-лекарство или целителей. Она решила поехать в деревню. Ей казалось, что там она найдет успокоение для себя. И останется в памяти родных и друзей уверенной в себе и здоровой, а не стонущей от боли.
Камилла отдала необходимые распоряжения своему заместителю Зиновьеву, сказав, чтобы он звонил ей в крайне редких случаях. Тот удивился, но расспрашивать не стал. Камилла вызвала шофера, позвонила на вокзал и уже стала обладательницей билета в купе. Мать с отцом недоумевала, как дочь могла уезжать так надолго, три месяца – срок немалый, пробовали с ней поговорить, но Камилла только расцеловала их. Начать разговор, значит, расплакаться. Сказать, что она их не хочет оставлять, не хочет умирать. Лучше по телефону, на расстоянии.
- Ты куда едешь-то хоть? – начала сокрушаться Лизавета Алексеевна.
- Мам, я позже расскажу. Вы с отцом тут хозяйство ведите. Продукты вам Вадик, мой шофер, станет привозить. По любому вопросу обращайтесь к нему или к Зиновьеву. И еще. Мам, помнишь, ты хотела тут козу и кур завести, а я не дала? Мол, ландшафт испортят. Мам, заводи их! Места полно! Можешь хоть корову покупать. Пока, мои родные, - расцеловав стариков, Камилла метнулась к машине.
- Костя, что с нашей дочерью? Куда она поехала? Она ж свой бизнес на день боялась оставить. Ничего не понимаю. Собралась в мгновение ока и упорхнула. Ох, Камилла, Камилла, - сетовала Лизавета Алексеевна.
Тем временем Камилла тоже не могла в себя прийти от сделанного собой же. Она попрощалась с Вадиком, своим водителем. После чего ей удалось остаться в купе единственной пассажиркой. Об этом Камилла заранее подумала, выкупив остальные места. Хотелось провести время в пути одной. И попросив у улыбчивой проводницы крепкого чая с сахаром, Камилла занялась распаковкой багажа. Как же давно она не ездила в поезде! Убаюкивающий стук колес. А чай! В старом добром подстаканнике, вкуснющий! И наплевать на диеты, что за дурь? Изводила себя, как того будто бы мода требует. Кто ее придумал? Зачем? Глупости все это. Хочет организм вкусняшек – надо дать! От шашлычков отказывалась, новомодные пилюли-жиросжигатели глотала. Нет, чтобы успокоиться и принимать себя, какая есть. Теперь жалко, сколько всего аппетитного отодвигала… Камилла впилась зубами в мясной пирог, захваченный из дома. Поев и напившись чая, она стала смотреть на пейзаж за окном. Мимо пролетали города и деревеньки. Может, той деревни под названием Пруды и нет давно? Может, стоило бороться за здоровье на дорогих курортах? Но сомнения быстро отпали. Где-то в глубине души Камилла понимала, что сделала правильно. И успокоенная, она уснула.
В маленьком городишке, куда они прибыла после суток пути, почти ничего не изменилась. Камилла без труда нашла автовокзал, купила билет до деревни. Должно быть, ее ультрамодный плащ и сапоги на шпильках привлекали внимание прохожих. Но ничего более простого у Камиллы попросту не нашлось, а ходить по магазинам не было ни времени, ни желания. Подъехал старенький автобус. Водитель с любопытством уставился на Камиллу, помог ей погрузить в салон три больших чемодана.
- На отдых к нам? Из столицы, поди? – разговорился он.
- А что, похоже, что из столицы? – улыбнулась Камилла.
- Угу. Вид у вас ненашенский, нездешний. Вся вы такая… Модная. Только чего-то ранней весной. Лучше б летом ехали. Или осенью. К урожаю! – хитровато подмигнул шофер.
К урожаю? Может быть, ее уже не будет к урожаю. В самом прямом смысле. Исчезнет она, Камилла, с лица земли. Камилла проглотила комок в горле и попыталась выдавить из себя улыбку. Ехать пришлось полчаса. Добродушный водитель, остановившись возле Прудов, также помог выгрузить вещи. Камилла, подхватив поклажу, зашагала вперед.
В деревне, возле первого дома на нее с любопытством уставилась дородная бабулька с хитрыми глазами-щелочками цвета спелого крыжовника и в ярком фланелевом халате.
- Чевой-то гости к нам? К кому ты, дочка?
- Я… Может, помните, бабу Фису? Она умерла десять лет назад. Я ее внучка, Камилла.
- Ой, и правда! Камилка! Выросла-то как! Лет 20 тебя тут не было! – всплеснула руками старушка.
- Да, давно я здесь не была, - утирая набежавшие слезы, произнесла Камилла.
- И-и-и, девка. Ну, ничего, лучше поздно, чем никогда! Заходи, молочка щас налью, только корову подоила. Хлеб у меня свой, с утра напекла караваев. Сметанку будешь? Входи, говорю. Щас у меня внучок прибежит, поможет тебе чемоданы донести, - засуетилась бабулька, представившаяся Манефой.
Камилла не возражала отдохнуть с дороги. Происходящее до сих пор представлялось ей нереальным. Словно это не она, а какая-то другая женщина приехала в эту деревню. За обильной деревенской едой выяснилось, что дом бабы Фисы цел. Добротный, стоит себе, новых хозяев ждет. Убраться надо, а так все в порядке.
- Ты его продавать, что ли приехала? – поинтересовалась Манефа.
- Нет. Я здесь поживу какое-то время. Месяц, может, два, - отозвалась Камилла.
- А, в отпуск как бы. Это правильно, у нас хорошо. Воздух знаешь, какой? Спится как на небесах! – ответила Манефа.
- На небесах мне скоро и так предстоит спать, - невесело подумала Камилла.
- Слышь, девонька. Мы ж тут посадками занимаемся. Ты бы тоже посадила чего. Морковку, укропчик, лучок. Семенами поделимся. А может, гусей заведешь? Могу пару гусенков отдать, - не отставала Манефа.
- Если бы меня видели мои деловые партнеры, то они бы пришли в полный шок! Сижу в деревенском доме, мне предлагают выращивать укропчик и взять гусенков. Я даже не представляю, как этот самый укропчик выращивать. Я питаюсь в ресторанах и ношу супердорогие вещи. Нет, все не так. Это все раньше. Теперь другое. Картошка, утки, гуси, все, что угодно, лишь бы забыть о том, что я скоро умру, - на глаза Камиллы набежали слезы.
- Девонька! Ты плачешь? Понимаю, к корням своим потянуло. Бабка-то твоя тобой гордилась. Моя, грит, Камилла всего сама добилась, зарабатывает много, мне помогает. Молодец ты. А что приехала – хорошо. Отдохнешь, сил наберешься и вперед! Земля – она всегда помогает. И цветочков насади побольше. Завтра я у соседки луковиц для тебя попрошу, - Манефа обняла Камиллу так, точно та была ее самой близкой родственницей.
В большой деревне Пруды сохранились трогательные и самобытные отношения. Конечно, без ложки дегтя никак. Были пара выпивох, которые нет-нет, да могли подебоширить. Но в целом жители Прудов являлись людьми работящими. Тут был клуб, фельдшерский пункт, садик и даже школа. Последняя приходилась на несколько деревень и была расположена именно в Прудах.
Причем местное население активно работало в колхозе. Мясо, молоко, масло, сметану активно экспортировали. Колхоз процветал. Камилла этому удивилась – обычно деревни вымирали, молодежь уезжала, старики доживали свой век, все приходило в забытье. Однако объяснение выдалось простое.
- Мужик к нам пару лет назад приехал. Молодой, как ты. Здоровый такой, умный. И при деньгах. Вот и поднял хозяйство махом. У нас даже парни с девчонками теперь уезжать не хотят. Он зимой каток заливает, летом вокруг пруда купальню соорудил. Нынче пекарню открыл, хлеб в город возим. Тут же, как на курорте. Спасибо ему, Егору этому за то, что работой всех обеспечил.
- А что он сюда приехал? – полюбопытствовала Камилла.
- Кто ж его знает. Мы ему в душу не лезем. Захочет – сам расскажет. У него дом двухэтажный почти рядом с домом бабки твоей стоит, так что увидишь его.
В этот день Камилла уснула, едва ее голова коснулась подушки. Странно, но головные боли отступили.
- Это перед смертью облегчение, - решила Камилла перед сном.
Утром она отправилась в местный магазин за продуктами.
Познакомилась со всеми, кого встретила. С дедушкой Авдеем Матросовым, прозванным Матроскиным. У Авдея жили две лошади, две коровы и поросята. Сам он вечерами играл на баяне. Повстречались Камилле две женщины ее возраста, скромняга Зоя и шустрая рыжеволосая Раиса. В общем, в деревенский клан Камиллу сразу приняли. Посоветовав только не ходить на высоких каблуках и сменить «маркие одежки» на более темные, чтобы не испачкать при посадке. Камилла хотела объяснить, что она садить ничего не собирается. Куда там! Семенами ее забросали по самое не могу!
Местные мужики на мотоблоке махом вскопали часть земли пот картошку. Грядки Камилла вызвалась копать сама. По двум причинам. Первое – ей хотелось насладиться тишиной и покоем. Второе – хотелось что-то поделать руками и плевать на маникюр! Внутренний голос подсказывал быть осторожнее со своим и так слабым здоровьем, но Камилла его заглушила. Днем она возилась на огороде, вечером наводила порядок в доме. Иногда ночью выходила на скамейку перед окнами. Пила ароматный чай на травах бабки Манефы и смотрела на звезды, которые казались совсем близко, словно в ладошку упадут. Каждый день звонила родителям.
- Дочка! Ты не перегружайся, слышишь? В ресторанах острое не бери. Спать ложись пораньше. Меньше с бумагами возись, - напутствовала Камиллу мать, справедливо полагая, что ее деловая дочь мотается по городам во благо своего дела.
Отец тоже пробовал давать советы, но Камилла максимально быстро старалась закончить разговор. Она боялась, что родители начнут ее жалеть, боялась, что сама расплачется. Мать как-то начала разговор про звонок врача и результаты анализов, но Камилла твердым голосом обрубила: «Все знаю, давай на этом закончим».
Своего загадочного соседа, того самого, что поднял колхоз, Камилла встретила спустя две недели после своего приезда. Шла по тропинке, когда из леса вышел сурового вида высокий мужчина в камуфляжном костюме. Волевой подбородок, трехдневная щетина на щеках, красивая форма головы и серьезные темные глаза, виски тронуты сединой. Незнакомец остановился и стал изучать Камиллу. Когда пауза затянулась, сказал:
- Вы никак новая гостья? Соседка, стало быть, моя. С редким именем.
- Хм, а вы что же, справки наводили? – окрысилась было Камилла.
- В деревне все про всех все знают. Да вы не обижайтесь. Мне вас описали, так что сразу узнал. Меня Егором, кстати, зовут.
- И как же меня описали? – не успокаивалась Камилла.
- Красивая женщина с косой до пояса. Вот так, - на лице Егора появилась улыбка, и оно сразу преобразилось, превращаясь из сурового мужского в мальчишеское.
- Скажете тоже, красивая, - усмехнулась Камилла.
По дороге они разговорились. Выяснилось, что Егор с делами управляться всегда умел.
- Люди работают, процесс идет. А я наслаждаюсь жизнью и природой. Еще мальчишкой всегда хотел жить в деревне. Только родители в город увезли. Учеба, то, се. Потом семья, детей надо было поднимать, - Егор неожиданно нахмурился.
- Дети-то с вами? - не подумавши, брякнула Камилла.
Он помолчал, прежде, чем ответить.
- Нет. В городе, с женой. Но ко мне ездят постоянно. Мы разошлись цивилизованно, без взаимных упреков, чтоб пацанов не травмировать. Она у меня наоборот, вся такая городская, глушь терпеть не может. Мне казалось, когда-нибудь поймет, что тут здорово. Не поняла. Да ладно, чего теперь.
- Вы доброе дело сделали, колхоз возродили, - пробовала подбодрить нового знакомого Камилла.
- Планов еще много. Тут такие умельцы живут. Взять того же Матроскина. Он корзины плетет, мебель сам мастерит, из дерева большие фигурки вырезает. Бабка Манефа вяжет так, что закачаешься. Раиса пейзажи классные рисует, Зоя – потомственная кружевница. У меня за границей много знакомых, глядишь, удалось бы наладить продажу изделий, сделанных своими руками, туда. Иностранцы наше творчество любят. А деревенским – подспорье. Тут вот пекарню организовал, договорился, хлеб-булочки в город за полчаса довозим, пока с одним магазином работаем, но уже другие в очередь выстраиваются, - делился впечатлениями Егор.
Камилла улыбалась. Всегда бы так идти по тропинке, смотреть, как солнце заходит, как свежо в воздухе, как рядом с ней находится такой потрясающий мужчина, совсем не похожий на альфонсов и пройдох из ее прошлой жизни.
- А вы, Камилла? Поговаривают, у вас тоже бизнес. Неужели решили переехать? – с надеждой посмотрел на нее Егор.
- Я… Как бы да.
- Как бы? Вы вообще, насколько сюда?
- Я тут… Еще пару месяцев буду. Может, дольше, если Бог даст.
- Буду молиться, чтобы дал! – сразу повеселел Егор.
И добавил:
- А ваша… семья где?
- Родители в моем доме остались. Больше нет никого. Одинокая я, Егор. Видно, не приглянулась никому.
- Чего? Да за вами поклонники табуном должны бегать. Вы ж прям картинка. Вся такая настоящая.
- Опять льстите.
- Нисколько, Камилла. Жаль, мы уже пришли. Слушайте, а приходите завтра ко мне? У меня знаете, какая баня! Я даже бассейн небольшой построил. Обещаю, приставать не буду.
- Ну-ну, поглядим, - отшутилась Камилла.
Зайдя в избу, она быстро прошла к старой кровати с блестящими набалдашниками, упала под полог и зарыдала. Она была счастлива здесь. С новыми людьми, ставшими почему-то такими близкими. С Егором, в которого влюбилась с первого взгляда. В этой избушке, где пахнет деревом и пучками целебных трав.
- Как глупо. Для чего я раньше жила? Чтобы купить себе новую вещь? Похвастаться очередной загранпоездкой? Приобретением клуба? Гнала, гнала, чтобы там успеть, тут проскочить. Думала, что стану счастливей. Не стала. А когда поняла, в чем оно, счастье, умираю. Вот бы жить здесь с Егором. Отстроить ту церквушку на холме. Придумать еще много интересного, допустим, строительство домиков для молодых семей. Туристический маршрут организовать, тут же такие места! Отдых иностранцам в самобытных бревенчатых избушках. Зимой – катание на салазках с горы, блинные дни. Мама, мамочка, я не хочу умирать! Я жить хочу, мама. Как же вы останетесь с отцом без меня? Да, за вашу обеспеченную старость я спокойна. Но вы же сотни раз пытались до меня донести, что для вас это не важно. Лишь бы всем вместе быть, да на здоровье не жаловаться. А я дура вас не слушала! Господи, пощади меня! Дай мне шанс, Боже милостивый! – плечи Камиллы сотрясались от рыданий.
Она так и уснула, в одежде. Следующий день провела в заботах, вечером пошла в гости к Егору. Он угощал ее хрустящими солеными грибами, хреновой закуской, картошкой, запеченной в печи со сметаной, кусочками жареного мяса и квашеной капустой.
- Здорово, да? Когда ты сам все выращиваешь. Никак только не могу привыкнуть живность держать. Смешно, да? Колхоз организовал, а дома тут никого нет. Ни поросенка, ни теленка. Думаю, как же я их потом резать стану? А мясо вот ем. Ох, дела.
- Да что ты, Егор. Нисколько не смешно. К животным же привязываешься. Но что делать, так уж издавна повелось. Человек всегда охотился, еду себе добывал. Не переживай, - Камилла ласково погладила его по руке.
Потом она попробовала немного брусничной настойки, отметив, что вкус у напитка неповторимый. Оценила по достоинству мини-бассейн Егора.
- Ой, как чудно! Я бы отсюда никуда не уходила. Плавать страсть, как люблю, - смеялась Камилла.
Егор заворожено смотрел на нее, потом тоже вошел в воду.
- Волосы у тебя… Точно русалка. И глазищи какие колдовские, - не прошептал он.
И продолжил:
- Знаешь, жизнь удивительная штука. У меня один приятель с девушкой в поезде познакомился и через неделю на ней женился. Я с первой минуты понял, что ты именно та женщина, которая будет со мной всегда. Ты знаешь кто? Мой деревенский саундтрек. Будто все вокруг – фильм, а ты самая главная музыка, без которой этот фильм просто не сможет быть.
А она плакала. Но не оттого, что скоро лишится всего этого. А потому, что любовь ворвалась неожиданно, закружив, выбив почву из-под ног, оттеснив куда-то вдаль ужас и безысходность болезни. Им было хорошо друг с другом так, словно две половинки одного медальона наконец-то соединились, образовав целое, неразделимое, невообразимо прекрасное.
Утром Камилле не хотелось просыпаться.
- Надо было тебя Соней, а не Камиллой назвать! Вон, как просыпаться неохота! Вставай! Я тебе молока парного принес. Решил, что понравится. Даже кашу сам сварил. Еще тут булочки с маслом, - Егор торжественно поставил поднос с едой возле Камиллы. – Давай, ешь, мой любимый саундтрек.
- Егор, а ты куда? Уже одетый… - потянулась Камилла.
- На ферму. Ты лежи, отдыхай. Да, закрой-ка глаза.
Камилла зажмурилась.
- Все, теперь можешь смотреть.
На подушке рядом с ней лежало кольцо. Несмотря на то, что выглядело оно чуть потускневшим, в глаза сразу бросалась совершенная красота. Особенно привлекал узор из незабудок.
- Егор! Какое оно… Это мне? – Камилла стала примерять кольцо. Подошло на безымянный палец правой руки.
- Ну, прямо как невесте! – пошутила Камилла.
- Оно невесте и предназначается. Моя прапрапрабабушка его еще носила. Жене моей прежней не подошло. А тебе прямо в точку. Камилла, выходи за меня, ладно? Отказы не принимаются! Вечером жди меня! – Егор чмокнул опешившую женщину в щечку и вышел.
Похоже, судьба решила поиграть. Преподнеся Камилле напоследок ворох драгоценных подарков. Прижав кольцо к губам, Камилла выбежала из комнаты, даже не притронувшись к завтраку. Женщина не помнила, как дошла до своего дома. Обвела взглядом участок. Первые росточки вовсю лезли из-под земли. Важно шастали уже подросшие гусята, названные ей Ми-ми и Мо-мо. Свое, руками посаженное. Даже не верится.
Камилла вспомнила, как бабка Манефа взахлеб рассказывала о том, как хорошо на свой хлебушек положить укроп, салат, лучок в соль помакать, яйца вареные съесть. Камилле нестерпимо захотелось всего этого.
- Увижу я урожай или уже нет? – произнесла она вслух.
- Увидишь. Совсем немного осталось. Чевой-то его тебе не увидеть-то? – раздалось сзади.
И появилась баба Нина, жена Авдея Матроскина. Подвижная, никогда не унывающая старушка поражала запасом жизненной энергии. Она сыпала историями о своей молодости, могла поплясать с молодежью, сходить с внуком на рыбалку и без устали трудилась в огороде. Камилла удивилась, узнав от бабки Манефы, что жене Матроскина восемьдесят лет. Она бы от силы шестьдесят пять дала!
- Камилла, у тебя кастрюльки глубокой не будет? Одолжи на время, - попросила баба Нина.
Поскольку глаза у Камиллы были на мокром месте, то мудрая баба Нина не ушла, а задержалась. Увидела колечко, восхитилась.
- Егор замуж зовет? – подмигнула она.
Камилла кивнула.
- Ну, так выходи за него! Вижу же, любишь. Вы у нас сразу своими стали. Оставайся тут, Камилла. Не бойся ничего, живи!
- Вам легко говорить, - вздохнула Камилла.
- Легко? Эх, молодость, молодость. Я ж одной ногой в могиле и ничего, живу, не стону. У меня, Камилла, заболевание крови. Врачи сроку два года дали, - глядя в сторону, прошептала баба Нина.
- И что? – ахнула Камилла.
- Ничего. Десять лет уж живу. Как как суждено. О плохом не думаю, ценю каждый день. Вижу, печаль тебя какая-то грызет. Отпусти ее от себя, легче станет, - баба Нина пошла к двери.
Камилла ни за что бы ни подумала, что бабушка, только что ушедшая от нее, так больна. При этом поразительно держится. Действительно, что толку истерить, проклинать, искать сочувствия, если правду не изменить? Надо принять, все, что преподнесла судьба. Такую формулу вывела для себя Камилла. Она решила открыть Егору вечером правду о себе. Накрыла стол, принарядилась. Косметикой она все это время не пользовалась, а тут решила подкраситься. Зеркало отразило загоревшее лицо, сияющие глаза, подтянутый живот и изгибы талии. Работа в саду прибавила стройности, загар выгодно оттенял глаза Камиллы.
- Вот пусть и запомнит меня красивой! – Камилла послала воздушный поцелуй своему отражению и вышла на крыльцо в ожидании Егора.
Через десять минут он открывал калитку. Камилла бросилась ему на шею.
- Ба! Как меня встречает любимая женщина! Ради этого стоит жить! – Егор, смеясь, осыпал поцелуями лицо Камиллы. – В дом, в дом. Я с шампанским. Надо отпраздновать помолвку. Через два часа пойдем в клуб, там банкет по случаю. Матроскин живую музыку обещал.
Камилла кусала губы. Нет, она была готова выйти замуж за Егора, это сбывалась самая лучшая мечта, но… Он должен знать, что ей осталось жить от силы месяц. Нечестно его обманывать. Егор тем временем доставал фужеры.
- Камил, ты чего хмурая? Только не говори, что передумала! – сдвинул брови он. – Ну-ка одним словом: согласна или нет? Быстро!
- Согласна, конечно, но…
- Никаких «но». Открываем шампанское!
- Егор, послушай. Мне надо сообщить тебе нечто важное. Возможно, после этого ты не захочешь на мне жениться. Егор! – Камилла подняла на него глаза, в которых плескался страх.
- Говори. Меня передумать ничто не заставит. Но раз уж тебе так важно выговориться, я слушаю.
- Дело в том, что я…, - начала Камилла, и в этот момент послышалась какая-то возня во дворе и знакомые голоса.
- Странно. Там люди какие-то с чемоданами. Вон, машут! – выглянул в окно Егор.
Камилла подошла следом.
У нее во дворе, растерянные, но счастливые, нагруженные поклажей стояли ее родители. Рядом с ними находился Матроскин, который не переставая, говорил, размахивая руками.
- Это мама. И папа. Что они тут делают? Как они меня нашли? – Камилла побежала встречать родителей, за ней устремился Егор.
Не успели они появиться во дворе, как Матроскин заорал:
- А вона жених! Егор наш! Он у нас во какой мужик! Так что ваша дочка в хорошие руки попадает! Вона оно как вышло!
Родители Камиллы только недоуменно оглядывали то того, то другого, то третьего.
- Вы как меня нашли? – наконец выдавила из себя потрясенная Камилла.
- Вадика потрясли! Шофера твоего! Он-то в курсе был, куда ты едешь, забыла? Материнское сердце не обманешь. Я сразу поняла, что ты ни в какой не командировке. Вадик тебя на вокзал отвозил, он все подробно и обсказал. Козу мы, кстати, купили. И кур тоже. А еще до последнего не могли представить тебя в деревне, дочка. Может, объяснишь, наконец, матери с отцом, чего же с тобой такое творится! – бросилась обнимать Камиллу Лизавета Алексеевна.
Отец же подал руку Егору, похлопал его по плечу. Было видно, что от избранника дочери он в полном восторге. Матроскин, который ехал в том же автобусе (мотался в город за новой гармонью), и вызвался быть добровольным провожатым родителей Камиллы, заторопился домой со словами о том, что скоро все встретятся на празднике.
Внутри деревянного дома мать и отец Камиллы переглянулись. Нет, им тут пришлось по вкусу. Все ж родные просторы! Но представить здесь свою рафинированную дочь они могли с трудом. Хлопнула пробка, Егор начал разливать шампанское.
- Так, все взяли, за нашу свадьбу с Камиллой и счастливое будущее!
Эти слова переполнили напряженные нервы женщины. Кольцо, любовь, неожиданный приезд родителей, тосты… Камилла оттолкнула от себя бокал. Шампанское разлилось. Егор изумленно посмотрел на нее, мать с отцом замерли.
- Какое будущее? Я умираю, Егор. Через неделю, месяц, не знаю, когда, но умираю. Я очень серьезно больна. Никакие лекарства тут уже не помогут. Узнав об этом, я и решила резко переменить обстановку. Приехала сюда. Мам, ну что ты на меня так смотришь? Я слышала ваш с отцом разговор. Мам, не плачь, я вас всех люблю. Мне на том свете вас будет не хватать! Прости, Егор. Но ты должен знать. Наверняка сейчас ты пересмотришь все планы относительно женитьбы! И вся твоя любовь ко мне мигом пройдет! – выпалила Камилла.
Егор аж побелел.
- Ты за кого меня держишь, а? За шута? Хоть два дня осталось, хоть двадцать лет. Я своими словами не бросаюсь. И всегда буду рядом с тобой. Что до любви, то я безумно тебя люблю. Камилла, милая, что ж ты раньше не сказала? Как же тебе было тяжело! – Егор обнял невесту за плечи.
В образовавшейся тишине прозвучал удивленный и возмущенный голос Лизаветы Алексеевны:
- Как больна? Ты нас разыгрываешь, дочка? Что за глупости? Мы никогда о тебе не разговаривали!
- Да ладно вам! Не утешайте меня, я все поняла сразу. Помнишь тот самый день, когда я уехала? Вы с отцом беседовали, ты без конца повторяла: «Бедная Камилла, ей осталось жить совсем немного», папа пытался намекать, помогут ли дорогие лекарства, помнишь? – дрожала Камилла.
- В тот день, когда ты решила резко уехать? Мы беседовали? Ах, да, да. Но… Не о тебе… Какое совпадение. То-то я подумала, что на тебе лица нет. Бедная наша дочка, ты из-за этого дров наломала! Солнышко, успокойся. Мы действительно произнесли «Камилла», но речь шла не о тебе! – вскрикнула Лизавета Алексеевна.
Камилле показалось, что ее просто затягивает в водоворот. Появилось нереальное ощущение пустоты, полета и… Она что же, не умрет?
Камилла издала вопль и принялась прыгать вокруг стола.
- Реакция на исцеление от того, чего не было! – рассмеялся Егор.
После того, как все успокоились, выяснилось, что иной раз случайно подслушанные разговоры могут истолковаться совсем по-другому. Так и произошло с Камиллой.
- Помнишь нашу соседку по бывшему дому? Тому самому, где мы жили вначале и переехали оттуда, когда тебе исполнилось пять лет? Ее звали Камилла. Собственно, влюбившись в это имя, я и решила тебя так назвать. Та Камилла была сущим ангелом. Добрая, одухотворенная, поразительная женщина, - защебетала Лизавета Алексеевна.
Да, Камилла помнила. Неясно, только силуэт остался в памяти. Тоненькая, высокая, изящная соседка, всегда угощавшая ее мороженым. От нее еще пахло жасмином. И Камилле ее тезка всегда казалась сказочной феей.
- В общем, потом мы переехали, старые связи оборвались. Совсем недавно я встретила нашу бывшую соседку с мужем. Она примерно моих лет. Обнялись, поплакали. Она о тебе расспрашивала. Слово за слово, вдруг соседка отошла, у нее телефон зазвонил, а ее муж мне тут же выпалил, что она тяжело больна, но он ей не говорит, врачи запретили, да и боится, что хуже сделается. Просил помочь. Я прямо поверить не могла. Вот и обсуждали мы это с отцом, когда ты случайно вернулась с работы раньше да подслушала часть разговора. Я же тебе звонила, хотела о результатах твоих анализов рассказать. Да ты меня перебила словами, что все узнала. Ну, тогда решила, что врач до тебя сам дозвонился.
- Я в поезде ехала. Что он тебе сказал, мам? – всхлипнула Камилла.
- Что, что. Стресс у тебя, перегрузка на работе. Потому и голова болела часто. Ты ж себя совсем не берегла.
- Мам, а та Камилла, наша соседка, жива еще?
- Жива. Вчера созванивались с ее мужем.
- Мама! Мы ее в самую лучшую клинику определим! Пусть попробует не поехать! Я все оплачу! Я объясню ей, что надо бороться. Мам, чудеса бывают! Надо только верить и жить, жить, жить! – вытирала слезы Камилла.
- Так оно. Ты-то теперь, когда все выяснилось, назад вернешься? К своим делам да всему богатству? – задала вопрос Лизавета Алексеевна.
Камилла перехватила напряженный взгляд Егора. Все плохое позади. Она здорова! Она счастлива и совершенно здорова! Но ведь счастье было обретено здесь, с Егором. Вернуться? Но это значит оставить позади все! Свой дом, свои грядки, свои цветы. Не будет леса, до которого пять минут ходьбы. И Матроскина с гармонью не будет. Она, Камилла, уже не поздоровается с бабой Ниной, не зайдет к бабке Манефе. И бассейна, где ее назвали русалкой, у нее не будет!
- Мам…Вы это, приглядите за домом еще, хорошо? Я никуда не поезду. Я тут остаюсь, с Егором. Я ж для него деревенский саундтрек! – рассмеялась Камилла.
Было видно, что мать с отцом рады. Только они все равно в унисон спросили:
- Ты не передумаешь, доча?
- Никогда! Зиновьев лучше меня с делами справится. Будет мне по телефону отчитываться! У нас же тут планов громадье! Наш президент говорил, что надо возрождать деревни, слышишь, мам? Вот мы этим и займемся! И все у нас получится! – Камилла сделала шаг и обняла троих самых дорогих ей людей.
- Эй, хозяева! Вас в клубе заждались! – сжимая в руках кепку, протиснулся в избу Матроскин в новом клетчатом пиджаке с розой в петлице.
На деревню Пруды опустился теплый летний вечер…