***
Раньше, когда у меня ещё дети были маленькие, я водила их в свой сад. В саду работать надо было, а дома оставить было не с кем. Вот и искала дорогу покороче, чтоб дети не устали, не хныкали, на руки чтоб не просились, ведь ещё сумки нести надо было. Автобусы ещё в ту сторону ещё не ходили, да и дорога была грунтовая, ухабистая. А чтоб не делать круг, шли мы протоптанной тропинкой по пустырю, наискосок. Считали, что как дойдём до кривой берёзы, то половина пути уже прошли. Эта берёза была кривая только внизу, а выше прямо вверх росла. Но была у той берёзы одна особенность. Белая кора у неё отслаивалась, тоненькая такая, как папиросная бумага, но видать крепкая. Дожди и ветра не могли у неё сорвать «белые платочки». Детишки добегут до той берёзы, сядут на кривизну ствола и, задрав головки, смотрят как ветер «платочками машет». Бывало ствол так разлохматится, что красивая берёза была похожа на нищенку в лохмотьях.
Годы прошли, люди распахали тот пустырь, построили дома, проложили асфальтовую дорогу, теперь вдоль дороги начали строить тёплые жилые дома. Но, что интересно, берёза-то жива. Не поднялась рука хозяина срубить такую красоту.
Однажды среди садоводов зашёл разговор о берёзах и о той берёзе упомянули. Стали вспоминать, кто где какую берёзу видел. Вот, один мужик рассказал, что на Дальнем Востоке берёзы с желтоватой корой. Есть берёза шерстистая – сероватая, а листья у неё круглые, как у липы.
Одно я только отметила: с большой любовью люди о берёзе говорят, лица светлеют, молодеют. Я молчу. Хотя могла бы похвастать красавицей берёзой возле моего садового дома…
***
В старой черте города ещё растут деревья, посаженные первыми жителями города, который теперь стал Малой Родиной для наших детей и внуков. Эти деревья – ветераны, о многом могли бы рассказать, но они только стелют нам под ноги свои пожелтевшие листья-послания. Особенно приятно идти старыми дворами ранним воскресным утром. Встречных прохожих очень мало. Горожане отдыхают, отдыхают и дворники. И это на мой взгляд очень даже хорошо. Должен быть хотя бы один день в неделе, когда бы у Природы Нина что не было запретов. Ветер играет в подкидного с листьями тополей и клёнов, берёз и ясеней. На капотах легковушек во дворах золотые россыпи. Листва ещё не постарела, свежа и с присущим каждому дереву запахом. Даже если начнёт моросить дождик, этот осенний уют мягких ковров вызывает в душе какую-то щемящую нежность вперемешку с тоской о том,, что вот и ещё одно лето позади, а что изменилось в нашем сознании, кроме того, что мы на год стали старше?.. Можно бесконечно твердить, что осень – это всего лишь время года и на нашу жизнь она не влияет. Ещё как влияет. Заставляет остановиться, задуматься, оглянуться: по-совести ли год прожит?..
Жёлтые листья, как непоправимая действительность нынешнего дня, чьи-то несбывшиеся надежды и букеты из осенних листьев, как воспоминания о наших удачах и праздниках. Это ничего, что что-то не удалось осуществить, на деревьях остались почки, как новая надежда на то, что будет новый день, придёт новая весна и родятся дети у всего живого на Земле. Жизнь продолжится…
***
Сибирь большая, просторы не меряны, а землицы пахотной мало, всё лоскутки да полоски. Земля ждёт заботливых рук. Вот она, земля, между лесом многовековым и дорогой, а эта полоса ещё на три ленты делится. Там, вдали, что-то посеяно. Издали не пойму. Потом – густая сочная трава, а сюда поближе – луговые цветы. Да так густо насеяны, как спички в коробке торчком поставлены. Попробовала рукой развести и… не смогла, переплелись стебли. А цветов-то, цветов!.. Может быть с десяток названий знаю, а остальные – зелёное многотравье - многолюдье, цветёт, солнцу радуется. Только взор притягивает та полоска, что человеком засеяна с добрым умыслом, с надеждой и любовью.
- Мама, я писать хочу… - сказал маленький пассажир.
Машина остановилась. Почему-то все высыпали из машины, пошли цветы рвать и я пошла, но сорвала несколько ромашек и почему-то не смогла больше. Что-то такое в природе происходило и мне передалось, какое-то смятение, то ли испуг, то ли страх перед чем-то неизбежным. Человеческому уму не враз дано это распознать.
Мне, чтоб что-то понять, надо уединиться, к себе прислушаться. И я пошла вдоль дороги вперёд. Если что, догонят. Иду и пристально всматриваюсь в ту сторону, где за деревья солнышко садится. Всё притихло в эти прощальные минуты, какая-то растерянность перед надвигающейся теменью. Цветы смотрят в разные стороны, а всё больше к небу личики подняли. Защиты просят. У меня даже мурашки побежали по телу. Остановилась, съёжилась, голову в плечи втянула, как перед ударом.
- Садись, поехали.
И я села. Старалась в окно не смотреть. Так и до дому доехала. А на следующий день – словно мир перевернулся. Холодно стало, дождь, ветер. Так сиротливо, бесприютно стало, даже слёзы наворачиваются.
«Нет, мы всё-таки дети Природы, и связь с нею до конца не утрачена, если её боль нам передаётся…»
***
Любое растение, даже самое неприглядное, мимо которого прошла бы и не оглянулась, становится красивым, если на его листок сядет божья коровка. Мне же посчастливилось увидеть эту красоту утром, ещё и солнце не всходило. На красном в горошек плаще бугрились капельки росы. Природа ещё пребывала в лёгком забытьи предутреннего сна. Я и сама сладко зевала, но вернуться в кровать мне было нельзя… и я всё чаще поглядывала в ту сторону, откуда должен был появиться автобус. И всё же этот день, по крайней мере утро, было счастливым для меня. Началось великое таинство в мире всего живого… Начало всходить солнце. Теперь я так же поглядывала на дорогу, но мысленно просила автобус замедлить свой ход…
И, вот, тёплые, ласковые, солнечные лучики добежали до спинки осыпанной росой красавицы. Как же весело засияли ночные капельки росы. Глядя на них можно было подумать, что именно для них, для этой минуты выглянуло из-за леса дневное светило. Теперь эта травинка показалась мне кухаркиной дочкой с дорогой брошью на груди. Пусть недолго, всего несколько минут Судьба ей подарила счастье стать Золушкой в бальном платье.
Теперь всё уже случилось и уже можно ехать на работу, о которой и вспоминать не хочется… Чудо свершилось и я его осколочек унесу в своём сердце… А вот и автобус, но даже он, в эту минуту показался мне каким-то праздничным, обещающим отвезти меня в страну, где все любят и уважают друг друга. И я доверчиво шагнула на его ступеньку.
***
Странно, - подумалось мне. – Ветра нет, а ромашки личиками качают и даже… цвет меняют. Постояла какое-то время в недоумении. Потом отклонила мысль о том, что надо спешить, и пошла смотреть: в чём тут дело? Оказалось всё просто и далеко не просто на самом деле. На двух из трёх ромашек сидели бабочки с белыми, с тёмной оторочкой бабочки. Ну, сидели бы и сидели себе. Так, нет же, они то открывали, то складывали книжицей свои крылышки. От этого их действия, если смотреть издали, сами цветочки немножко меняли цвет и слегка покачивались. Вот только зачем они это делали, я так и не смогла разгадать.
***
Однажды я подловила себя на том, что взгляд выхватывает всё то, на чём бы ни сидела божья коровка, и совсем не важно красные у неё крылышки, жёлтые или коричневатые. Всё, на что бы ни села эта необычного вида букашка – уже красиво. Чтоб проверить эту свою мысль, я, шагая через пустырь, стала целенаправленно осматривать всё и вся. На свежем срезе пенёчка две коровки. Я бы на этот пенёчек и внимания не обратила, не отдыхали бы на нём эти две красавицы. А вот она, маленькая, с жёлтыми крылышками и тёмными точками, сидит на ещё не расцветшем, не распрямившемся, волосатеньком стебельке полевого мака.
Тропинка вывела меня в наш двор, и вот она, красная пуговичка, сидит на лобике чёрной собачки. А вот их уже несколько коровок на распускающейся веточке яблони ранетки. Листики росою умыты и на их крылышках малюсенькие прозрачные бугорки. Видимо они ночевали на этой веточке. Нет, это только люди обособленно живут в отдельных домах, дескать, мы у Природы на особом счету. У всего живого в природе – общий дом. Ветка яблони сама по себе красивая, а в божьими коровками ещё краше. Зонтик укропа и даже простая лебеда у забора модницей кажется с красной живой брошью на листе.
Но больше всего меня удивили божьи коровки на огуречной грядке. Я хотя бы один рядочек высаживаю огурцы не в теплице, а под открытым небом. Не для зимних заготовок, а для настоящего огуречного запаха, который теряется в тепличных условиях роста.
Вот, как-то иду я мимо подвязанных огурцов. Они только-только цвести начали. Пчёлки к ним наведываются и… божьи коровки. Вот только странно как-то. Не цветы их интересуют, а усики-пружинки. Что-то же их манит на самый кончик этой пружинки. Не просто же покачаться на ветру… Нет у них времени на баловство короткую жизнь тратить. Только эту загадку крылатые коровки не пожелали мне открыть.
***