(из встреч с Лампадовной)
Вот и весна разыгралась. Солнышко устроило побудку ровно в шесть, будто
знает мой пожизненный подъём - в шесть, и не позже. После долгой серой зимы небо
наконец-то преобразилось: глубокое, синее-синее, ни облачка. Радость-то какая!
- Лампадовна, не изволишь ли покислородиться? Я на выходе к нашим берёзкам.
Спеши, - звоню неизменной приятельнице.
- Лечу! Только поэкономь кислород для меня, люблю весной дышать. Припозднилась
ныне она, почти на месяц. Гималаи ли ей встали на пути, люди ли недобрые стали
пакостить матушке-природе... Бегу, бегу!
Во! Спешит моя Лонгина, острословица, хотя по натуре - сама доброта.
- Приветствую! Давно кислородишься? - выказывая доброе настроение. вопрошает
она.
- Минут двадцать в ожидании твоей персоны. Беседовать мыслишь о чём?
- О небушке, да и о людях под ним. Глядь, вырядилось оно в синь синюю, как моё
праздничное платье из синего ситца...на выпускной. Мама сшила. Радости - конца
не было, время-то послевоенное. Мама сказала: "Ты в нём - что небушко летнее,
синее-синее. Береги его, будешь в нём счастливая..." В нём я, студентка, и
прибежала на первое свидание. Мой единственный глянул на меня и как-то
удивлённо произнёс: "Ты - что небушко синее". Да так я у него и была "синим
небушком" до самой его кончины. Платье берегу доныне. Счастье? Было, из
песчинок, крупинок - до зёрнышек, да и, пожалуй, до колосков. На жизнь не в
обиде, - тихо молвила Лонгина.
- Красота с грустинкой. Главное: на жизнь не в обиде. Старики говаривали раньше:
"На жизнь обижаться - что на силы небесные, грешно". Что-то в этом есть...
- Вот и я о том же. На неделе ездила в деревню, где остались всего две избушки.
В одной - Марья, в другой - Дарья. Обе одиноки. Дети где-то...
Про Марью. В девичестве - красавица, работящая, от женихов отбоя не было.
Знамо дело, согласилась на Ивана, молодого да сильного, ну и что, что
небогатого (все одинаково после войны жили). Пришли Иван да Марья в сельсовет
регистрироваться. Председатель-фронтовик: руки без кистей остались... Вот он и
посадил писарем своего сынка Васю, второклассника, заполнять свидетельство о
браке.Старался мальчонка. Скрипел пером, язык высунув. Однако чернильную
кляксу всё-таки посадил, которая и красовалась там пожизненно.
Молодые расписались в какой-то амбарной книге. Всё,дело сделано. Так сказать -
обвенчались. Законная пара. И сын у них появился - тоже законный. Правильный,
значит, нравственный.
Иван ещё в молодости попал под трактор... Пацан рос вольным, на всех и вся
смотрел свысока. После школы уехал, в какие города-веси, неведомо, как и
неизвестно, чем занимается. Говорят, про мать редко вспоминает: был как-то лет
десять назад. Продал у неё корову, да и с деньгами-то укатил...
Про Дарью. Отец её вернулся с войны без ног, контуженный.Так что Дарья, умница
да скромница, была беззащитной. Возвращалась с выпускного вечера в мечтах о
студенчестве. Как из-под земли, на дороге появился Толька-ухарь, брат Марьи.
Девчонки разбежались. Она попала в его могучие лапы... Дома плакала, но
молчаала. Через месяц поняла, что про учёбу придётся забыть. А беременность...
Родила незаконного. Первым о ней в деревне похабил Толяй (так он себя
именовал). А Марья, встретив как-то Дарью у колодца, съязвила:"...Безмужняя,
уехала бы ты что ли куда. Вырастишь тут пожизненного этапника, что по
острогам-тюрьмам..."
Слёз у Дарьи - не одно морюшко.
Однажды, июльской ночью, у Тольки-ухаря вспыхнул дом. Минут через двадцать
пламя отработалось. ...Угли, голвешки. Над ними - Толяй. Почему-то уже не
похабил. Через неделю его не стало: утонул в неглубоком омуте местной речки.
По деревне проползла глухая молва: отец Дарьи, инвалид, сделал что мог.
Знаешь, годы, как в сказке, летят. С ними и судьбы деревенские вершатся. Дарья
вырастила сына не этапником. После института он пошёл в науку. К маме. как на
дачу, приезжает через неделю-другую. Она ни в чём не нуждается. Здоровье -
слава Бргу. В город не спешит.
Как тебе это - родиться в законе или вне его? По чьим законам? - резюмировала
вопросом Ленгина.
- К сожалению, извечных десяти законов-заповедей люди редко придерживаются.
Напридумывали своих, а они, вестимо, похуже палаша. Вот и колются, рубятся...
Похоже, Дарью и её сына оберегают силы небесные вопреки бланкам о браке,
срамникам-ухарям, Марьям и прочим под стать им, - думается мне, Лампадовна.
- А ещё. Какой-то философ сказал, что самый хороший УЧИТЕЛЬ - это опыт: берёт,
правда, дорого, но объясняет доходчиво, - заключила Лонгина.
18.04.2018 г.