В соавторстве с Ваерием Сергеевым Орловским
Часть 3.Глава 8. 1261год. Осада Кёнигсберга
В феврале 1261 года Герк Монтемин во главе внушительной армии подошёл к Кёнигсбергу. К тому времени строительство деревянной крепости уже было завершено.
С восточной стороны на небольшом холме находилась главное укрепление, к нему примыкал форбург, а на западной стороне расположилась площадка, куда орденские братья свозили камни для строительства новой крепости. Кёнигсберг возвышался над Прегелем, словно расправивший могучие плечи витингс, роль головы которого играла высокая башня с остроконечным куполом. Строители уже начали намечать первые участки каменной твердыни. Возле мощных стен, с северо-западной стороны, появилось поселение, в котором жили как приехавшие переселенцы из германских земель, так и крещённые пруссы, участвующие в строительстве и выполняющие другие работы по велению комтура Кёнигсберга Дитериха Руфуса (145).
По всей видимости, скоро это поселение, в котором уже стояла кирха святого Николая, должно было превратиться в первый город у стен орденской крепости.
Разгромив войско крестоносцев возле Покарвиса, ощутив прилив сил и вкус тевтонской крови, пруссы появились у стен новой твердыни, взять которую было необходимо как со стратегической точки зрения, так и по религиозным соображениям.
Первым у Кёнигсберга появился передовой отряд. Ещё ночью витингсы Плестиса покружили вокруг крепости, осматривая подходы к ней. Они убедились в том, что стража, судя по мелькающим огням на стенах, тщательно охраняет эти подступы.
- Кёнигсберг следует закупорить так же, как и Кройцбург, - доложил Герку Натангенскому командир передового отряда. - С ходу его взять не удастся, разве что, если выманим защитников крепости наружу...
Внимательно выслушав своего верного помощника, Монтемин произнёс:
- До нынешнего дня Перкуно был к нам благосклонен... Что молвят наши жрецы по поводу предстоящей атаки? - спросил он стоящих рядом Агорписа и Нестердо. - Как сегодня настроены Боги, благоволят или сердятся на нас?
- Мы принесём хорошую жертву Перкуно и помолимся за удачный исход битвы за Кёнигсберг, великий кунигс, - промолвил Агорпис, теребя рукой янтарный кулон на шее.
- Это - гора Твангсте, священное место сембов. Боги должны нам помочь, великий кунигс, - подтвердил Нестердо.
- А что по этому поводу думает... Барт по прозвищу Локис? - неожиданно задал вопрос Монтемин. - Он - великий воин, я видел его в битве. Но он - тоже жрец, слухи о его искусстве достигли и наших ушей...
- Великий кунигс, - ответил Плестис, - данная земля - родина Локиса. Он... поистине, не находит себе места. В нём всё бурлит и кипит! Он готов хоть сейчас броситься на стены и разобрать их своими руками!
- Хорошо, - подумав, ответил Герк Монтемин. - Но сначала нам надо избавиться от селения, которое выросло возле стен Кёнигсберга!
Весь следующий день 3 февраля отряды Герка Натангенского «зачищали» территорию возле крепости. Дома, выстроенные вблизи неё, разрушили и сожгли, кирху тоже предали огню. В конце дня начавший складываться у Кёнигсберга первый город был уничтожен.
Затем, вождь натангов бросился на штурм замка. «Ему навстречу вышли братья со своими оруженосцами, со своей стороны оказывая мужественное сопротивление» (146). Завязалось жестокое сражение, одержав победу в котором, Герк мог захватить и саму крепость. Но крестоносцы стояли насмерть. Со стен в осаждающих летели стрелы и камни, защитники, выстроились в ряды, которые ощетинились копьями. С правого фланга обороны установили баллисту, которая тоже наносила существенный урон нападающим.
- С нами Перкуно! Вперёд, отважные витингсы! - с этим криком Герк Натангенский ворвался в ряды защитников крепости. Он поразил одного из них копьём и едва успел уклониться от разящего удара орденского брата.
- Ах!.. - с криком обрушивал свой топор на головы защищающихся кунигс Судронк, ближайший помощник Герка Монтемина. - Слава Перкуно!
- Mein Gott..., (147) - закрыв железными перчатками окровавленное лицо, - прошептал, падая, орденский брат.
- Держитесь, земляки! - откуда-то сзади доносились слова другого помощника Монтемина, кунигса Шешуно.
Крики, вопли раненых, стоны умирающих - всё это было неизбежным спутником сражений. Молодых ратников эти звуки пугали, опытных - разъяряли, неуверенных - приводили в смятение...
Дым от сгоревших домов и запах копоти врывались в ноздри воинов и затрудняли дыхание. Но щит и меч опускать было нельзя...
- О-о-о.., - раздался горестный стон слева от Герка Монтемина. Тот догадался - причиной этому послужил камень, выпущенный из баллисты, за полётом которого великий кунигс успел проследить.
- За мной, братья! - воскликнул вождь, отчаянно пробираясь к орудию.
Немедленно к нему подключились Судронк, Патишто, верный слуга князя, и трое его подручных. Через некоторое время им удалось пробиться к баллисте, возле которой суетилось двое воинов, заряжающих камнемёт. Рыцарь Генрих Уленбуш, хоть это и не рыцарское дело, натягивал тетиву баллисты. Увидев это, Герк Натангенский воскликнул:
- Сегодня ты, наконец-то, отправишься на небо! - и пронзил его своим копьём. Орденский брат, охнув, свалился наземь (148). Кнехт, помогавший Уленбушу, схватил сулицу и, что было сил, метнул её в Монтемина.
- Проклятье, - только и произнёс вождь натангов, схватившись за древко короткого копья, вонзившегося ему в бедро. Он не видел, как на метнувшего в него дротик крестоносца обрушился Патишто с боевым топором.
Герк Натангенский покачнулся в седле. Кровь хлынула из бедра, а вместе с ней стали убывать и силы. Он бы непременно упал, не подоспей к нему Патишто и Судронк.
- Великий кунигс ранен, его надо перевязать, - сказал один другому.
Монтемин лишь что-то простонал в ответ.
- Отступаем, - Судронк понял то, что хотел сказать его вождь.
Герк Натангенский надолго застрял под Кёнигсбергом. Не сумев захватить крепость штурмом, пруссы приступили к осаде. С запада, севера и востока, то есть с тех направлений, откуда доступ к замку был свободен, они выстроили укреплённые лагеря. С южной окраины, со стороны реки, помощь к замку ещё могла бы рискнуть добраться.
Война разворошила, словно улей или муравейник, народы, племена и семьи. В исконные земли пруссов вторглись сильные и жестокие завоеватели, заставившие принять чужую веру, установившие свои порядки. В разнородной массе прусских племён одни стали сопротивляться, иные пытались приспособиться к новым условиям. Тут и там возникали отряды вооружённых людей, причём, одни шли на соединение с сопротивлением, другие - на помощь новым хозяевам.
Так и во время осады Кёнигсберга. С Самбии, а то и с Натангии в армию Герка Монтемина вливались новые силы. Но и в саму крепость с этих же земель прибывали защитники новой веры и европейских порядков.
А всё чаще случались странные и непонятные вещи: когда какой-то человек вдруг решал прекратить службу крестоносцам и переходил в стан восставших. Но потом, в зависимости от ситуации, покидал борцов за свободу Ульмигании и возвращался, неся повинную голову, к немецкому хозяину.
Так и самонадеянный Налубо, сын Склодо из Кведенова, который не пожелал присоединиться к своим сородичам и принял сторону крестоносцев. Он бежал в небольшую деревню к северу от Кёнигсберга. Когда сембы как следует прижали тевтонцев, Налубо возглавил отряд и выступил против захватчиков. Но потом вновь неожиданно перешёл на сторону Ордена. Как следует из легенд Кёнигсберга, это произошло на горе Кведнау (149). Ландмейстер не стал наказывать Налубо. Напротив, в знак примирения, дабы привязать перебезчика к себе, он выделил ему участок земли рядом с горой, на которой должна была быть построена церковь.
Но основная масса населения почти по всей Ульмигании всё же поднялась на борьбу с захватчиками. Ещё несколько раз пруссы пытались взять Кёнигсберг штурмом, но им это не удалось. Сопротивление крестоносцев было отчаянным.
Комтур Кёнигсберга Дитерих Руфус, расценив своё положение, как угрожающее, отправил гонца за подкреплением. Но эта подмога, вместе со съестными припасами, прибыли только весной, когда гарнизон уже поедал шкуры коней. Пользуясь попутным ветром, спасительный корабль подошёл к замку, где и разгрузился.
Пруссы же, при виде данного корабля, вознегодовали. Они решили во что бы то ни стало прекратить снабжение Кёнигсберга продовольствием со стороны реки.
Наконец, Герк Натангенский, который, благодаря стараниям Барта Локиса, вновь почувствовал себя воином и вождём (жрец применил для его лечения свои особые сборы), приказал взять крепость в жестокую осаду.
- А для того, чтобы перекрыть доставку продовольствия в Кёнигсберг, мы будем нападать на все корабли, которые идут по Прегелю в сторону этой крепости!
- Для этого нам самими потребуется флот, великий кунигс! - заметил Шешуно.
- Я думаю, для такого дела сгодятся большие, крепкие лодки! Найдите их, посадите в них витингсов и пусть они не подпускают к Кёнигсбергу ни один корабль! Корабли - жечь вместе с командой!
Наутро Судронк вместе с отрядом помощников отправился в ближайшие селения с целью раздобыть устойчивые, вместительные лодки...
И началась «морская война» между крестоносцами, запертыми в крепости Кёнигсберг, и пруссами. Со стороны Бальги приходили суда, но добраться до места назначения они не могли - их атаковали недалеко от острова Книпаб прусские плавсредства - плоты, лодки и даже небольшие купеческие суда, на которых их хозяева в мирное время ходили за товаром. В этом месте река разделялась на два рукава, огибающие лесистый остров. Каравану судов, следующему из залива к крепости Кёнигсберг, надлежало повернуть в левый рукав. В это время из правого выходила флотилия и пристраивалась к корме судна. А спереди его встречала другая флотилия. Шкиперу и команде корабля времени на раздумья не давали - пруссы атаковали стремительно и действовали настолько напористо, словно всю свою жизнь тем и занимались, что пиратствовали и грабили. Многие корабли, а также большие и малые ладьи были разбиты, сожжены, а их команды перебиты.
Снабжение провизией гарнизона крепости практически прекратилась. Для того, чтобы продержаться ещё хоть немного, нужно было что-то предпринять. Брат Дитерих, комтур крепости, собрал совет, на который были приглашены также и прусские нобили (150), перешедшие на сторону Ордена.
- Господь послал нам испытание, - поведал комтур собравшимся. - Запасы наши истощились, выход из крепости перекрыт, корабли, обеспечивающие наше снабжение, тоже перехватываются восставшими вероотступниками... Ещё от силы месяц... быть может два, и мы начнём умирать с голоду... Если не вмешается Пресвятая Дева, которой мы неустанно молимся...
- Нужно больше времени проводить в молитвах, - тихо добавил священник отец Георг. - И подбирать такие слова, которые заставят Господа обратить Свой лик на нас...
- А может, попытаться снять блокаду... - комтур был задумчив. - Поэтому мы сейчас ищем наиболее подходящие варианты...
- Надо послать в Бальгу гонца! - предложил брат Людвиг фон Киршбаум. - Лучше, если это будет верный прусс-христианин, он может прикинуться своим и.… прошмыгнуть через все кордоны...
- Всё это - правильно, клянусь Господом, - печально ответил брат Дитерих. - Но мы послали туда более дюжины гонцов и, похоже, никто из них не добрался. К тому же, как мне известно, крепость Бальга тоже находится в осаде, - он осенил себя крестом. - Одна надежда - на флот Великого магистра!
- Если б была возможность поджечь прусские суда… - вздохнул один из братьев. - Я бы сам рискнул...
- Нет-нет, потеря двух-трёх судов никак не отразится на их действиях, а тебя, брат Гельмут, пруссы обязательно схватят...
- Здесь нужно предпринять что-то иное, - согласился фогт Лиделау. - Но флот пруссов должен быть выведен из строя. Только это должно быть совершено тайно...
- Хорошо бы в судах пробить дыры, но стук от топоров нас сразу выдаст, - вздохнул один из братьев.
- А зачем рубить? - вдруг подал голос один из пруссов, кунигс Гершано. - Можно продырявить днища судов так, что никто не услышит. А на худом судне далеко не уплывёшь! Только для этого нужно использовать не топор, а.… бурав!
- Что? Бурав? - послышались голоса.
- Да, именно - бурав. Подобные приспособления продаются в лавке старого Ово. Он живёт в Кведенове.
Комтур некоторое время размышлял. У его ног лежала собака, о шерсть которой во время трапез он вытирал свои руки. Крупная псина, серая с большими тёмными пятнами на боках. Тяжёлая голова, умные чёрные глаза и влажный нос, широкая грудь и мощные ноги... Пёс положил голову на вытянутые передние лапы и о чём-то задумался. Он не откликался ни на чьи призывы, кроме команд хозяина…Ласку же никогда не выпрашивал, но принимал её как должное...
- Я думаю, нам надо приобрести в этой лавке сей хитрый инструмент. А смельчак, который возьмётся проделать дыры в днищах лодок, с Божьей помощью, найдётся.
- В таком случае, великий комтур, я немедленно отправлюсь к старику! - прусс в богатой одежде, украшенной серебряными цепочками и янтарными кулонами, склонился в почтительном поклоне. - А Господь убережёт меня от встречи с вероотступниками!..
Барт Локис время от времени навещал свою семью. Дом, который построил ещё Скамбо, приветствовал своего старого жильца. Сам сруб был довольно крепок – сыновья Барта строго следили за хозяйством…. Хотя, судя по отсутствию на снегу возле дома следов мужских ног, оба они ушли в какой-нибудь отряд и воюют сейчас вместе со многими соотечественниками против Тевтонского ордена.
Жрец оказался прав. У родного очага его встретила постепенно теряющая прежнюю яркость и свежесть Дуона, да две помощницы хозяйки – быстрая, работящая и говорливая Ласто – супруга Дирбо, а также тихая и задумчивая Матая – жена Беркуна. Обе снохи уже были на сносях и вскоре собирались наградить вайделота внуками.
Встреча произошла живо и трогательно. Но не обошлось без восклицаний и слёз. Как и предполагал Локис, его сыновья присоединились к отрядам самбийских кунигсов Кодруне и Гланде.
- Уж не ведаем, - всхлипывая, вытирали слёзы женщины, - вернутся ли? Может, их давно убили…
- Нет, - успокоил их Барт. – Они - живы… А вот когда возвратятся? Думаю, прежде надо свернуть шею тевтонскому быку, да только непростое это дело…. Боги знают, кому уцелеть и вернуться...
- Мы уж не знаем, каких богов молить… Наши, пожалуй, от нас отвернулись, а христианские нам чужие, - взгляд на висящую на бревенчатой стене иконку. – Своих Богов мы отвергли, а от чужих добра не ждём…
- Главное, молитесь, - утешал несчастных женщин вайделот. – Молитесь своим Богам, каких с рождения знаете и к коим привыкли. Молитесь, коль отчаятесь, и христианскому богу… Это - лучше, чем полное неверие… И ваши слова будет услышаны…
«Дитериху фон Руфусу
Приветствую тебя, брат мой по Вере Христовой, великий комтур замка Кёнигсберг! Ты, наверное, наслышан обо мне, верном слуге Господа в этих землях, которые уже стали христианскими, хотя значительная часть невежественного местного населения продолжает противиться принятию Истинной Веры.
Я, брат Иов, более полувека живу в этом краю, и уже никто не помнит, что когда-то я был моряком, спасённым после кораблекрушения и получившим приют в землях Самбии.
Теперь я – владелец небольшой лавки и зовусь простым прусским именем Ово. Никто не знает, что я десятилетиями собираю сведения о пруссах, кои неустанно отправляю в Орден, дабы братья, пришедшие на эти земли, не сталкивались с необъяснимыми трудностями и всегда могли чувствовать мою поддержку, ровно как и милость Господа.
Прознав о плане срыва блокады крепости Кёнигсберг путём уничтожения флота пруссов с помощью exercitatio (151), коим могут быть проделаны дыры в днищах судов, я пришёл в неописуемый восторг! Заметь, брат мой по Вере Христовой, твой посланец захотел купить у меня несколько подобных изделий, а уж зачем, - я догадался сам. Он лишь спросил, можно ли этим инструментом проделать дыру в днище большой лодки...
Я не взял с него денег, ибо я не могу требовать плату за богоугодное деяние, коим я считаю снятие блокады с Кёнигсберга и восстановление на этой земле власти Креста и Тевтонского ордена.
Остаюсь преданным слугой Господа
Брат Иов»
- Я слышал о нём, - заявил фон Лиделау, когда комтур закончил читать письмо вслух. – Это - старый папский шпион. И он - прав: его помощь в виде донесений с важными данными существенно упростила Ордену завоевание Пруссии… Надо будет к нему наведаться, хватит старцу сидеть в затворничестве, теперь ему незачем скрывать своё истинное лицо и имя…
- Гершано принёс инструменты, - произнёс Дитерих. – Кому можно доверить столь опасную процедуру?
- Я полагаю, что лучше самих пруссов с этим никто не справится.
- Тогда пусть подыщут верного и надёжного человека. А мы помолимся о нём Пресвятой Деве Марии….
145 – Dieterich Rufus, 1256 – 1262.
146 – из хроник Петра из Дуйсбурга.
147 – мой бог (нем.).
148 – потом он был исцелён от нанесённой раны.
149 – ныне - Северная гора в Калининграде.
150 – князья, знатные люди.
151 – сверла (лат.).