В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским
Часть 3. Глава 9. 1262-1264 годы. Противостояние
Тайный план крестоносцев по уничтожению «флотилии пруссов» наконец-то осуществился. Орденский лазутчик проник в стан восставших и, пользуясь темнотой, а также отсутствием у вчерашних крестьян должной дисциплины и бдительности, сумел вывести из строя значительное количество лодок. Некоторые из них остались на плаву, но от нападения на вражеские суда пруссы были вынуждены отказаться.
Зато у них появился новый план - они начали строительство моста через Прегель.
Мощное сооружение с двумя башнями на концах было возведено менее чем за месяц. Комтур Кёнигсберга, брат Дитерих, наблюдая за строительством, нервно теребил бороду.
- Что скажешь, брат Людвиг, - спросил он у стоящего рядом и скрестившего руки на груди рыцаря фон Киршбаума, при этом лицо его сохраняло крайне озабоченное выражение, - удастся ли нам принимать помощь от Ордена, когда этот мост будет введён в действие?
Суровый взгляд старого воина «пробежался» по длинным деревянным балкам, сгруженным на берегу, и суетящимся людям, устанавливающим бревенчатый настил. Рыцарь хорошо знал своего комтура: у того был вспыльчивый и взрывной нрав. Он порой мог обидеться или разозлиться безо всякой видимой причины, а затем успокоиться и как будто забыть о произошедшем, но… всё и всегда помнил. Его ум позволял просчитывать действия на много ходов вперед, поэтому если он кому-то в чём-то уступал, то это обязательно шло ему на пользу.
- Мы останемся в полной изоляции... Сложно представить, что тогда может с нами произойти, клянусь всеми святыми... Нельзя, брат Дитерих, допустить, чтобы сей мост был построен... Позволь, я сделаю вылазку со своими молодцами и отправлю это бесовское сооружение и его создателей прямо в геенну огненную!
- Погоди, брат, успеешь ещё. Пусть пруссы доведут своё дело до конца... Тогда и пламя будет ярче, и шуму больше...
И вот, одни - со страхом и тоской, другие - с нескрываемым злорадством, с двух берегов реки наблюдали, как вырастают башни на краях моста, и как он сам аккуратно перекинулся с одного берега Прегеля на другой.
В одну из осенних ночей 1261 года, под покровом темноты из Кёнигсберга тайком вышел небольшой отряд опытных воинов. Командовал ими брат Людвиг. Отправились пешими, стараясь не допускать ни малейшего шума. Оружие держали наготове.
Было сыро и зябко. Вперёд выдвинулись лёгкие фигуры прусских воинов, перешедших на службу Ордену. Они, прикрываясь темнотой, незаметно приблизились к стражникам, охраняющим башни и подступы к мосту. Послышался шум, сдавленные стоны, свидетельствующие о том, что охрану удалось обезвредить.
- Помоги нам, Пресвятая Дева, - прошептал брат Людвиг, поглядывая на небо. Луна была скрыта тяжёлыми, мохнатыми тучами. Лёгкий ветерок играл с пламенем факелов, торчащих из стен башни.
Отряд вступил на мост, на котором скорее угадывалось, чем виделось, присутствие двух-трёх человек. Едва крестоносцы сделали несколько шагов, как их окликнули на местном диалекте. Один из пруссов, находящихся в составе отряда, что-то ответил им. В прозвучавших фразах не было слышно ни тревоги, ни волнения.
Воины продолжили движение по направлению к очередным стражникам, охраняющим мост.
Те даже не поняли, что перед ними - крестоносцы. Орденские братья набросились на них неожиданно, молча. Завязалась короткая схватка. Оставив на мосту несколько неподвижных тел, тевтонцы двинулись дальше. Но на другом конце моста, видимо, поняли, что на охраняемом ими объекте происходит что-то неладное. На мост вышло ещё несколько прусских воинов. Далее брат Людвиг таиться уже не мог.
- С нами Пресвятая Дева! - воскликнул он, вытаскивая из ножен меч. В свете факелов сталь сверкнула, как молния.
С другого края моста послышались тревожные крики. Отряд бросился вперёд. Пруссы не ожидали такой быстрой и мощной атаки. Когда одни уже рубились с тевтонцами, другие ещё не пришли в себя. А ночное небо осветилось первыми языками пламени, охватившими вторую сторожевую башню.
Увидев, что на тушение пожара потребуются уже достаточно большие силы, тевтонцы начали отступать, бросая под ноги преследователям пылающие факелы и сосуды с воспламеняющимся маслом, для того, чтобы загорелся и сам мост. Они несли существенные потери - прусские стрелки значительно проредили ряды поджигателей, но свою задачу те выполнили.
Отступив к самому Кёнигсбергу, тевтонцы подожгли и первую башню. Вскоре весь мост, вместе со сторожевыми башнями, пылал зловещим пламенем, освещая вокруг себя огромное пространство.
Остатки отряда, отважившегося на такую рискованную вылазку, попытались скрыться в подземном ходе, ведущим в крепость, но их настигли разъярённые пруссы. В жестокой схватке погибли многие воины и сам брат Людвиг.
В октябре к Кёнигсбергу прибыл одномачтовый когг, который пруссы уже были не в состоянии атаковать. Поэтому корабль разгрузили и начали готовить к отплытию обратно. Посланный из Торна гонец привёз сообщение о том, что Дитерих фон Руфус назначен вице-ландмейстером Пруссии.
- Вот как? - воскликнул Дитерих. По его реакции было трудно догадаться, рад ли он такому известию или нет. - Что ж, передайте магистру, что я с честью стану выполнять возложенные на меня обязанности! Но, во имя Пресвятой Девы Марии! Я требую, чтобы Орден приложил все усилия для того, чтобы с Кёнигсберга была снята блокада!
К тому времени многие орденские замки были сожжены или захвачены. Тевтонцев повсеместно вытесняли с территории Пруссии. Пруссы осадили не только Кёнигсберг и Кройцбург, но и Бартенштейн, Христбург, а также другие опорные пункты крестоносцев в Натангии, Судовии и Вармии. На севере и северо-востоке многие тевтонские рыцари тоже были заблокированы в своих замках и крепостях.
В конце декабря был назначен новый ландмейстер Пруссии. Им оказался Хаймерих фон Рехенберг, бывший представитель Ордена в Ливонии. Брата же Дитериха назначили маршалом.
Прибыв в январе 1262 года в Пруссию, брат Хаймерих сразу отправил на судах отряды графов Юлиха и Берга на помощь Кёнигсбергу.
22 января 1262 года, поздним вечером тевтонцы подплывали к месту назначения. Светлеющие песчаные берега, тёмная ширь реки и чёрное, непроглядное небо... Здесь, неподалёку расположился лагерь неприятеля. Хорошо бы, без раздумий, всей силой обрушиться на пруссов, собирающихся отходить ко сну, да в такой темноте не разглядишь, где свой, где чужой. Тевтонцы сколько не смотрели в сторону берега, но разобрать что-либо во тьме так и не смогли.
- Что же, братья, - произнёс граф Вильгельм IV, возглавляющий поход. - Господь подсказывает нам совершить нападение на вероломных пруссов завтра... на рассвете. И да поможет нам Пресвятая Дева Мария!
Однако наступившим утром, сражения и разгрома пруссов не произошло. Высадившись на берег, тевтонцы обнаружили, что неприятеля нигде нет. Видимо, прознав о прибытии крестоносцев, те покинули свои лагеря.
- Они не могли далеко уйти! - решил граф. - Мы настигнем их и уничтожим!
Следы на снегу ясно показывали, куда ушли пруссы. Отряд крестоносцев быстро построился в походный порядок и отправился по следам, на северо-запад от Кёнигсберга.
Погода стояла хмурая, в воздухе носились мелкие снежинки. Воины были полны сил и желания расправиться с восставшими вероотступниками. Они двигались уже около получаса, но лишь углубились в лесной массив, как раздался звук сигнального рога, призывающий всех остановиться.
«Что произошло?» - прокатился гул по рядам и колоннам крестоносцев. Вскоре стало ясно, что авангард отряда был обстрелян лучниками пруссов.
Граф Вильгельм IV убедился, что без разведки дальше следовать нельзя. Было решено впереди основного отряда пустить разведывательный. Проводником был назначен оборванный и грязный прусс по имени Сантеко. Вшами тот оброс словно шерстью…
Разведка ушла вперёд. Немного подождав, граф с войском тронулся вслед за ней. Но, не прошли они и мили, как навстречу выбежал раненый разведчик, сариант Герхард Мунн, который доложил, что их отряд тоже попал в засаду.
- В нас выпустили сотню стрел из луков, затем появилась прусская конница, наши ряды смяли... Командор приказал немедленно отправиться к вам... Проводник тяжело ранен, двое братьев убиты, - тяжело дыша, сообщил Мунн. - Зато теперь мы знаем о местоположении пруссов, - добавил он, превозмогая боль. - Это - возле деревни Калиге...
Герхарду Мунну оказали помощь, перевязав кровоточащее плечо.
- Значит, они совсем рядом, - задумчиво произнёс граф. - Отлично! Не будем терять времени!
Атака последовала незамедлительно. Её возглавил граф Брандербургский Энгельсберг. Пруссы стойко встретили ряды крестоносцев. Завязалась нешуточная битва.
Вновь тишину зимнего дня нарушил звон стали и крики сражающихся, вновь поле брани огласили стоны умирающих. Крестоносцы не рассчитывали на лёгкую победу, но сегодня сопротивление пруссов было не столько яростным, сколь умелым.
Через некоторое время граф Вильгельм понял, что противник начинает брать верх, и его воинам долго не выдержать такого натиска.
- Проклятье! - воскликнул он, видя, что правый фланг войска дрогнул и начал потихоньку пятиться. - Ещё немного, и проклятые пруссы возьмут нас в кольцо!
- Господь не допустит этого, - ответил находящийся рядом священник отец Стефаний. - Вот если бы он ниспослал нам в помощь небольшой отряд...
- Ты прав, святой отец! - граф сразу принял необходимое решение. - Надо отправить гонца в Кёнигсберг, пусть оттуда к нам на выручку прибудет хоть полсотни всадников!
Он немедленно послал в осаждённую крепость двух сариантов за помощью, наказав им действовать быстро и решительно.
- Если опоздаете, то… боюсь, через час всё будет кончено...
Из засады, расположенной в небольшой лощине, скрытой густыми елями, было хорошо видно, как два всадника галопом поскакали к Кёнигсбергу.
- За подмогой послали, - понял замысел крестоносцев Плестис. И вздохнул, как будто с облегчением.
- Наши стрелы достанут обоих, - заметил молодой охотник Роско. - Только прикажи...
Этот парень недавно выбрал себе жену и очень беспокоился о том, что станет с его семьёй, если беспощадный враг нагрянет в их деревню. Не все насильно крещёные пруссы свято верили в распятого на кресте, но все поголовно боялись гнева новых, кровожадных хозяев-завоевателей.
- Нет, - ответил воевода. - Пусть сначала приведут с собой подмогу... Вот тогда мы и ударим!
В эти годы (1262-1264) восставшие пруссы нанесли значительный урон крестоносцам: они беспощадно жгли немецкие усадьбы, церкви, орденские замки и крепости. Им посчастливилось занять несколько небольших замков, однако, до сих пор не получалось овладеть такими стратегически важными крепостями, как Торн, Кёнигсберг, Кульм, Бальга и Эльбинг.
Тем не менее, пруссам удалось захватить и разрушить такую крупную крепость, как Мариенвердер. Что же касается Кройцбурга, находящегося в блокаде, то его гарнизон, доведённый до крайности голодом, решился на отчаянную попытку вырваться из города. Вылазка была совершена ночью. Однако, удачей она не завершилась. Пруссы были начеку и почти всех осмелившихся на побег крестоносцев уничтожили.
А вот гарнизону Визенбурга повезло больше. Ему удалось прорваться в Польшу. Заметив бегство противника, вождь бартов Диван бросился на его преследование. Ему удалось настичь тевтонцев, но в завязавшейся схватке он был ранен, после чего прусский отряд отступил.
Также и защитникам Бартенштейна, после четырёхлетней осады, только благодаря хитрости удалось вырваться на свободу. В течение нескольких дней перед тем, как уйти из крепости, её защитники не показывались на стенах. Это делалось для того, чтобы у пруссов создалось впечатление, что враг уже оставил Бартенштейн. Когда же, не соблюдая прежней осторожности, осаждающие приблизились к крепости, то на них посыпался град стрел и камней, отчего пруссы понесли существенные потери. А на следующий день орденские братья действительно покинули стены Бартенштейна, оставив в городе единственного раненого воина. Он в течение нескольких дней после ухода гарнизона звонил в колокол, поддерживая у пруссов уверенность в том, что тевтонцы ещё в крепости. Когда обман раскрылся, было уже поздно - рыцари благополучно покинули опасные места.
Летом 1262 года литовские войска Тренёты (152) и Шварнаса (153) напали на союзника Ордена Мазовию и находящиеся под властью Ордена Кульмскую землю и Помезанию.
Герк Натангенский в это время уже не был со своим войском под Кёнигсбергом. Летом 1263 года он соединился с войском Скуманда из Судовии в Западной Пруссии. 13 июля состоялась битва при Лёбау, где крестоносцам было нанесено жестокое поражение. В этом сражении погибли вице-магистр Тевтонского ордена Хаймерих с сорока орденскими братьями, а также великое множество сариантов и кнехтов.
Некоторое время спустя вождь судинов Скуманд отправился воевать в Литву, а вождь бартов Диван погиб при штурме крепости Шёнзее.
Орден опять стал терять свои завоёванные земли, а потому просил помощи у Папы. И она пришла из Германии. Сотни рыцарей, тысячи сариантов и кнехтов встали под знамя Христа и отправились в Пруссию.
А восставшие с 1263 года перестали получать помощь из Литвы, поскольку там начались свои междоусобные войны. Но, несмотря на это, почти по всей Пруссии борьба с Орденом продолжалась.
Барт Локис участвовал во всех сражениях, которые проводил Герк Натангенский со своим войском. Он с воодушевлением поднимал меч на крестоносцев и крушил их во время жестокого боя. Его душа радовалась, когда летели с плеч головы проклятых крестоносцев, когда их тела падали под ноги коней, когда от тевтонцев освобождалась та или иная местность. Орденские замки и опорные пункты, что удавалось разрушить или сжечь, казались ему язвами или нарывами на теле родной Ульмигании, которые были благополучно удалены. Он радовался новым победам и очень надеялся, что на сей раз Тевтонский орден будет изгнан с прусских земель окончательно. Бартия, Судовия, Самбия, Натангия, Погезания... - везде лилась кровь тевтонцев, и пусть на полях боя сложило головы немало прусских воинов, но иначе победу не завоюешь.
«Что может быть лучше вида окровавленного меча?.. - словно шептал ему на ухо Перкуно. - Если на нём - кровь твоих врагов...»
Но с недавних пор и другой голос звучал в душе вайделота. «Хватит крови, - настойчиво убеждал он, - хватит насилия и ненависти. Человек должен трудиться на своей земле, а не махать мечом. Не так важно, кто будет сидеть на шее у крестьянина - местный кунигс или немецкий помещик. Главное, что всё это - леса, реки, луга, цветы, пчёлы, озёра и море - никуда не денутся. И на земле Ульмигании будут жить, работать и рождаться люди. А со временем всё успокоится...».
Действительно, сколько сейчас домов пустует по всей Ульмигании? Вон, у него самого - три женщины кое-как сводят концы с концами. А их мужья – на войне. И сколько им ещё воевать? А каков будет итог их борьбы, в конце концов? И кто будет вести хозяйство, строить дома, растить детей?..
Иногда кажется: ещё немного, вот-вот... враг будет изгнан и начнётся жизнь, как прежде. Но тот, кто видит немного дальше, знает: прежней жизни уже не будет. Мир непрерывно меняется, и ему, Локису, Боги доверили жить в то время, когда происходят самые ужасные потрясения.
В то время, пока войско Герка Монтемина стояло лагерем возле Кёнигсберга, Барт часто приходил к себе домой, в родное Лаоме. Жена и снохи приветливо встречали его. Однако, посмотрев, как они живут, и, поговорив с ними, он возвращался в лагерь в ещё большем смятении. И второй голос звучал в его подсознании всё громче и настойчивей.
Конечно, женщины тяжело переживали отсутствие своих мужей. И Барт понимал: набегаются молодые парни, порубятся с тевтонцами, да и вернутся в родной дом. Сделайте же так, Боги, чтобы оба выжили... Они, конечно же не из тех, кто непринужденно меняет одежду, друзей, привычки и свои убеждения, только тоже могут со временем смириться с отринутой прежде чужой верой.
Но... вдруг на этот раз удастся изгнать тевтонцев из Самбии?.. Сладкая волна надежды нахлынула на вайделота. Но вслед за ней пришла другая мысль, чёрная и тяжёлая. Тогда враги непременно вернутся через год-другой... Или когда его внуки станут уже такими, как был он сам, когда отец учил его стрелять из лука.... Но – вернутся! С армией, во много раз большей, чем та, с которой они пришли в этот раз.
Так кто более прав: воинственный и кровожадный Перкуно или тот неведомый голос, который нашёптывает ему слова совсем иного толка?
Хорошо бы сейчас прикоснуться к шершавому стволу священного дуба, излить ему душу и услышать добрый совет... Но, на том месте, где он стоял веками, сегодня не сохранилось даже пня...
А вдруг... это говорит с ним именно он, старый и добрый Гридижалис, который в душе Барта обрёл свою вторую жизнь?..
152 – литовский князь 1263-64 гг.
153 – Шварн, Сваромир, русский князь на литовском престоле.