Глава 26.
Аникеев поселил их в доме Филиппова. Ирина Сергеевна пригласила столоваться у нее. Жизнь вполне походила на райскую. Если бы не висящий над головой дамоклов меч ареста. Это немного расстраивало, немного осложняло жизнь, но, погрузившись целиком и полностью в ра-боту, жить можно было вполне сносно.
Пошел третий день побега. Влад целыми днями проводил в храме. Рабочие фирмы «Коль-цов и сыновья» отлично укрепили своды. Теперь здесь работать можно было абсолютно безо-пасно.
Влад решил обследовать место, где стояли печки. Груду мусора оттуда уже убрали, как и следовало ожидать, здесь не было каменного пола. Здесь был голый грунт. Влад стал копать там.
В первый же день, как они вернулись в Ильичевское и поселились в доме Филиппова, Влад обследовал еще раз печку с секретом. Валентина все время была рядом с ним.
-А что если, эта печка была не просто тайник, - сказал он, - посмотри, она, повернувшись, открывает скрытую часть пола.
-Ты считаешь, что она исполняла роль двери? – догадалась Валентина.
-Да. Печек в храме было две. Одна перекрывала вход на колокольню, вторая закрывала собой нишу. Филиппов сломал обе. Он искал что-то….
-А тебе не кажется странным, - сказала Валентина, - что вход на колокольню перекрывает печка? Им, что не пользовались? Или на колокольню был другой ход?
-Это надо будет разузнать, - согласился Влад, - поговори с местными старухами. А я нач-ну там копать потихоньку.
Влад стоял посредине храма на одинаковом удалении от мест расположения обеих печек. С одной стороны зиял огромный провал, здесь была ниша с замурованным трупом Розы. Веро-ятней всего здесь была печка с сейфом. Филиппов разобрал ее и перенес к себе в дом. Что могло быть в открывшейся нише, и кто потом поместил в эту нишу тело Розы, одев ее в сорочку 17-го века? Влад повернулся к колокольне с обвалившейся лестницей. Здесь стояла вторая печка. Ее разобрали, и она исчезла. Что прячет она?
Влад поднял голову. На своде над нишей был черный от сажи, но очень ровный потолок. Влад придвинул к крепкой стене лестницу, залез на нее. На этот участок потолка он не обращал раньше внимания. Он достал большую мягкую кисть и начал осторожно обметать сажу с кирпи-чей. Сначала небольшой участок потолка посветлел. Потом из-под сажи стали проступать ли-нии и различаться другие цвета. Работа закипела. Многолетняя грязь отступала под натиском упрямого и пытливого человеческого ума. И вот уже показалось очертание милого нежного че-ловеческого личика, потом над кудрявой белокурой головкой проступил нимб.
-Влад, - вошла в храм Валентина, - что ты делаешь?
Влад слез с лестницы и подошел к Валентине.
-Посмотри, случайно наткнулся на это. Видимо, сюда не дошло пламя. Только дым и ко-поть. Фреска не выгорела, просто закоптилась.
Валентина смотрела как зачарованная на расчищенный рисунок. Влад видел, как она ше-велит губами, еле слышно произнося слова:
На синем небе ангелы,
Махнули белыми крылами
Вся жизнь людская лишь
Сосуд, наполненный грехами.
Я буду помнить навсегда
Твою улыбку, голос твой
Пусть занесёт песком слова,
Твоей души живой огонь
Его задули как свечу
Зло, ненависть, людская жадность
И на погост, и к палачу,
В его глазах читаю радость
Но нет им доступа к святому,
Им не найти того что спрятано
И положив залог такому
Пренебрегаю серебром,
И помню, что молчанье золото.
Но нет дороги к дорогому,
И нет хранилища святому,
Давно разрушена стена,
Ступеней нет, и ниши нет,
Остался только твой секрет
И не найти врагу до смерти,
Где шепот старой колокольни,
На саркофагах камня кости,
Где Роза, крест и Богородица.
-Ты думаешь? - удивленно спросил Влад.
-Мне так кажется.
-Надо копать здесь, - сказал Влад, указывая на землю под рисунком.
Они ухватились за лопаты и начали копать. Вскоре лопаты ударились о что-то твердое. Стали копать осторожней, очищая поверхность. Сначала перед ними появился просто огромный ка-мень, потом, очистив его поверхность, Влад заметил, что поверхность огромного валуна покрыта различными полосами и бороздами. Потом заметил, что это не хаотические природные образования. Они складывались в рисунок. На камне была высечена фигура женщины, держащей на руках ребенка.
-Стой, Влад, посмотри, это же Богородица. Я такого еще не видела. Что это?
-Я думаю, что самые древние иконы, на земле. Помнишь из истории огнем и мечем на-саждаясь вера в Иисуса Христа на Руси. Княжеские дружины жгли языческих идолов, но не все князья принимали веру, сопротивлялись, они жгли храмы Христианские, и деревянные писаные иконы, привезенные из Византии. Так вот где было особенно сильное сопротивление язычников, там ставили такие иконы, каменные.
Влад сделал несколько снимков.
-А почему она оказался под храмом? – спросила Валентина.
-Они, я думаю, что она здесь не одна, скорей всего, были не под храмом, а внутри его. Внутри самого первого деревянного храма. Его, вероятно пожгли. Камни упали. Над ними возвели новый свод, а потом храм строился и пристраивался. Стлались новые полы. По началу может быть о них, и помнили, а потом просто забыли. Филиппов искал клад. Наверное, наткнулся на них, но не поднять, не рассказать о них не мог. Государственной политикой тогда был атеизм. Не смог бы он, и объяснить, зачем занимался поисками. В те времена поверить в легенду о призраке барыньке было, равнозначно приговору к расстрелу. И он как мог свои поиски закамуфлировал. Отдал гранитные плиты на полы в исполком. Собрал печку у себя в доме. Разместил склад стройматериалов. Это все мне понятно. С чего он взял, что искать надо именно здесь? В храме. Не там где была усадьба, а здесь.
-А книга? Влад. Может быть разгадка всему книга?
Влад задумался, помолчал немного и ответил:
-Боюсь, что этого мы уже никогда не узнаем. Знаешь, что, пошли отсюда. Здесь теперь должны работать настоящие искусствоведы. Теперь это дело уже вышло за пределы элементар-ной реставрации сельского храма. Я думаю, что комиссию теперь не надо будет убеждать, что работа здесь и выгодна и рентабельна. Боюсь, что мы с тобой нечаянно сделали открытие.
Влад обнял Валентину за плечи, и они вышли из храма. Тишина стояла кругом такая оглушительная, что Владу показался громоподобным спокойный мужской баритон, произнесший простую фразу, не раз слышанную Владом в кино:
-Руки вверх. Вы арестованы.
Владу заломили за спину руки, он почувствовал, как больно, но уже знакомо, врезались в руки стальные наручники. Потом его распрямили и повели к стоявшему неподалеку милицейскому автомобилю. Влад видел несколько человек в милицейской форме. Он слышал, как что-то кри-чала Валентина, но все вмиг оборвалось, когда его засунули в арестантский отдел уазика, и за ним захлопнулась металлическая дверца. Сквозь тьму и зловоние в машине. Сквозь дебри его сознание продирались мысли, о том, что сейчас его снова отвезут в тюрьму. И постоянно вер-телся вопрос: как его нашли?
Машина тронулась и поехала, тяжело переваливаясь на корявой деревенской дороге. Милиционеры в основном отделении машины переговаривались. Слова их проникали в мозг вяло и медленно, как сквозь масло. И уходили не задерживаясь.
Один из голосов показался ему знакомым. Влад сделал усилие над собой и начал при-слушиваться. «Я вам говорил…». «Высадите меня…». Влад убеждал себя в том, что голос этот он знает. Но кому он принадлежит? Влад попытался заглянуть в кабину автомобиля. Нет, бес-полезно. Сквозь мелкую сетку различимы были только силуэты. Но какому из этих силуэтов принадлежал, показавшийся знакомым голос, Влад определить не мог.
Машина въехала в город. Завизжала сирена. Машина поехала быстро и ровно. В какой то момент машина снизила скорость, почувствовался маневр. Машина останавливалась. Влад напряг все свои чувства. Он прислушивался до боли в ушах. Он всматривался в светлое пятно за сеткой, он даже попытался тщательней принюхаться…. Именно обоняние и помогло ему потом. Он втянул воздух носом и уловил струю свежего воздуха, с запахом, этот запах показался ему тоже очень знакомым. Пахло яблоками. Ощущение это было таким коротким, видимо открыли и закрыли дверцу в салоне автомобиля, и машина рванулась дальше.
Влада привезли в районное отделение милиции, где он уже однажды побывал. Сразу же посадили в «обезьянник», перед тем освободив от наручников. Сегодня здесь было пусто и отно-сительно чисто. Пол был вымыт, унитаз благоухал хлоркой, в изобилии наваленной на все его поверхности.
Влад ничего не просил. Он был уверен в своих друзьях. Они сделали все что могли. И если Лиза не смогла добиться его освобождения, значит это действительно невозможно.
Лучший способ не впадать в отчаяние, это предаться размышлениям. Владу не хотелось размышлять над собственной горестной судьбой, и он углубился в размышления о горестной судьбе Филиппова.
Воображение перенесло его в 1935 год. Набирает силы колхозное строительство, в раз-гаре индустриализация. Маленький городок Зареченск, запыленный и тихий. Существование Зареченцев было бы вполне безмятежно, если бы не банда Лыкова, обитающая в лесу. Первый секретарь райкома партии Ефим Филиппов, добился в губернии расквартирования в городе особого полка НКВД. Только они могут положить конец бандитскому разгулу. Докладную записку и распоряжение Влад нашел во время работы в архиве. Полк должен был прибыть в город 25 декабря, а 24 декабря на город налетели лыковцы. Они пришли прямо в крохотную квартирку, где в одной комнате квартировали все Филипповы. Выволокли на мороз Ефима, Анастасию и шестнадцатилетнего Петра. Это Влад тоже узнал из хранившихся в архиве протоколов допроса атамана Лыкова, которого взяли в январе 1936 года. Сначала за ноги к колодезному журавлю привязали Ефима. Его опускали в воду и поднимали, а вокруг него бандиты наносили ему удары штыками и шашками. Вероятно Петр видел, как при очередном удачном ударе слетела с плеч голова отца. Его срезали с веревки и сбросили в колодец. Затем на тоже место привязали мать Петра. Она была школьной учительницей. Не стало и ее, таким же страшным образом. И вот веревка обхватила ноги самого юноши. Его смогли отбить бойцы отряда самообороны НКВД. Петр остался жить. Мать и отца похоронили в городском парке со славой.
По городу прокатилась волна репрессий. Арестованы и высланы были все, кто мог хотя бы косвенно быть связан с бандитами. Петру выделили дом священника, освободившийся как раз к его выздоровлению. Судя по рассказу Ферапонтова он знал легенду о барыне призраке, вероятно он и искал сокровища помещика Красного. Скорей всего, сокровища нужны ему были для победы мировой революции. А нашел он только камни с изображением ликов святых. Стоп, а почему собственно только камни? Влад успел обследовать пол только у одной из ниш. А может в той, второй нише было что-то еще?
Влад не ошибся в своих друзьях. Хладковские добились его освобождения, правда, только под залог и только через день. Залог внесла его адвокат Елизавета Хладковская. Влада привезли домой. После того, как он помылся и перекусил. Начался разговор.
-Влад это Кольцов старший, добился, чтобы тебя арестовали немедленно. А место твое-го укрытия показал самолично твой бывший однокурсник Стас Горшков, - сказал Хладковский.
Влад вспомнил запах яблок, который он ощутил в милицейской машине. Так пахло только в одном месте в городе. Воздух здесь в это время года был насыщен запахом созреваю-щих яблок-китаек. Университет окружал яблочный сад. Каждый окончивший университет в день последнего звонка сажал там свою яблоньку. Была там и яблонька Влада, и яблонька Стаса.
-Кольцов настаивает на судебном разбирательстве, - сказала Лиза, - не хочет даже вы-слушать мои доводы. Взбеленился и обозлился на тебя. Чем ты ему так не понравился?
Влад вздохнул, сразу вспомнив момент знакомства с Кольцовым-старшим. Всплыло в память брезгливое выражение лица Вадима Алексеевича, когда Влад признался ему, что он вольный художник. Для него это было синонимом побирушка, нищий, попрошайка, бездельник.
Владу меньше всего хотелось сейчас обсуждать свои проблемы, он заметил, как окаме-нело лицо мамы, при этих разговорах, и он сказал:
-Бог с ним, пускай разбирается суд. Спасибо вам ребята, за помощь. Расскажите, лучше, что удалось найти в архиве Бугульмицких?
-Извини, мы занимались твоими делами, нам некогда было заниматься еще и бумагами господина Бугульмицкого, - ответил Хладковский.
-Так, понятно, - ответил Влад. - Я надеюсь, Валентина рассказала вам, что мы нашли в храме?
-Да, - ответил Хладковский, - я уже связался со специалистами из Москвы. В кратчай-шие сроки сюда прибудет научная экспедиция. Убедили твои находки и наших местных скепти-ков. Я говорил сегодня с Ганским, он, во-первых, возмущен поведением своего помощника, из-виняется за него. Во-вторых, он немедленно отправляется в Ильичевское сам, как только закон-чит какие-то срочные дела.
Влад покачал головой, одобряя услышанное. Теперь покатилось, теперь от него уже ни-чего не зависит. Теперь будут докторские диссертации, будут открытия, отремонтируют и отрес-таврируют храм. Создадут нормальный приход, который будет существовать благодаря палом-ническому туризму и будет наверняка не бедным. Хорошо, что удалось хотя бы это. Влад ощу-тил невероятную усталость. Ему вдруг захотелось, что бы все исчезли. Все…
Но этого не случилось, наоборот, в дверь позвонили. Дверь открыла Валентина. Лиза и Наталья Николаевна к этому времени ушли на кухню, готовить чай. Влад неподвижно сидел в мамином любимом кресле. В комнату бурно, буйно, громко влетел и остановился на пороге Кольцов – старший. Он был грозен.
Влад поднялся, увидав его, и только открыл рот, чтобы поздороваться, услышал:
-И не думай, что тебе удалось вырваться. Я все равно упеку тебя, мерзавец, ты погубил моего сына. Это ты вбил ему в голову эти глупые идеи о кладоискательстве, и ты ответишь, за это, гробокопатель несчастный!
Влад пытался вставить хотя бы слово в свое оправдание, но слово «гробокопатель» по-действовало на него, как стакан холодной воды. Он удивленно посмотрел на Кольцова, пытаясь припомнить, где и когда слышал это слово в такой же интонации.
Кольцов замолчал, развернулся, чтобы уйти, но вдруг замер на пороге комнаты. Владу не видно было, что остановило Кольцова, но он все понял, когда услышал голос матери:
-Здравствуй Вадя, … а я все надеялась, что это простое совпадение.
Она обошла его массивную фигуру и вошла в комнату. Он развернулся за ней всем корпусом. Теперь у него было лицо человека увидавшего шаровую молнию. Наталья Николаевна подошла к Владу, остановилась около него и тихо произнесла:
-Познакомься Влад, это твой отец.
Глава 27.
-Я ощущаю себя собакой, которая гоняется за собственным хвостом, - проговорил Влад. – Я все время кручусь на одном месте. Есть какой-то элемент, вокруг которого вращаются все эти факты и события.
-Я тебе говорил, что этот элемент ты, - сказал Хладковский.
-Да нет, - вспылил Влад, - ты все время циклишся на событиях сегодняшнего дня, а я считаю, что они лишь отголосок событий далекого прошлого. Я не мистик, но я человек верую-щий. И я искренне верю в то, что именно рука судьбы привела Филиппова ко мне, что бы замк-нуть на мне цепь событий, и завершить начатое в далеком прошлом.
-Ну, ты завернул, - проговорил Хладковский, - такой наглости я от тебя не ожидал, вас простите, не Иисус Христос зовут?
-Нет, - ответил Влад, нисколько не смутившись на шутку друга и, не обидевшись на не
го, - послушай, давай лучше попробуем решить эту задачку с обратного конца.
-Это как? – удивился Хладковский.
-Давай попробуем выписать всех главных участников событий, начиная с меня, как ты говоришь.
-Давай, - согласился Хладковский, взял листок бумаги и ручку и первой строчкой написал: - Снегирев.
-Филиппов, - подсказал Влад и задумался.
-Ну? – поторопил его Хладковский. – Андаржанова?
-Да, - согласился Влад, - Красный, Бугульмицкий…
-А он причем? – спросил Хладковский.
-Подожди, - остановил его Влад, - он связующее звено межу Красными и…
-И!?
-Не знаю, - вздохнул Влад, – я опять зашел в тупик, я снова гоняюсь за собственным хво-стом.
-Послушай, а тебе не кажется, что здесь слишком много ненужных параллельных линий? – спросил Хладковский, - по-моему, мы с самого начала нагрузили на себя непосильный неподъемный пласт работы. Это же немыслимо, копаясь в веках найти истину. Это страшнее, чем искать иголку в стоге сена. Мы все нужное и ненужное стараемся просеивать сквозь себя, так работает промснаряд при добыче золота, но мы с тобой не промснаряд. Надо действовать как старатели. Разведал жилу и мой потихоньку, тогда среди песка можно будет поймать и самородок.
Влад выслушал Хладковского и сказал:
-А проще можно?
-Можно, - согласился Хладковский, - мы с тобой сейчас надыбали несколько предполагае-мых участков золотодобычи. Наиболее исследованный это Филиппов. Не требующий исследо-вания это ты. Непонятный – Андаржанова. Наиболее привлекательный для исследования Крас-ный – Бугульмицкий, их просто необходимо объединить в одно звено. И так, предлагаю начать.
-Согласен коллега, - сказал Влад, - а что нам известно, о Красных - Бугульмицких?
-Нам достоверно известно, - ответил Хладковский, - документально подтверждено, что 5 января 1686 года Катенька Красная вышла замуж за Евлампия Бугульмицкого. Род Бугульмиц-ких в дальнейшем процветал на бескрайних просторах Сибири, довольно далековато от роди-тельского дома Катюши. По документам, сохранившимся в архиве Бугульмицких, Катенька прожила долгую и счастливую жизнь, и дожила до глубокой старости. У нее было трое детей, все мальчики, все служили, имеют награды, короче доброе продолжение рода Красных – Бугульмицких. А что нам известно о судьбе остальных Красных?
-Их сожгли, - ответил Влад, - Вероятно, после того, как родственники в Сибири узнали о страшной кончине рода Красных, они приехали в Красный берег и установили памятник. По-этому, там нет ни имен, ни даты смерти. Но эта версия будет правдоподобна, если считать, что верно установлено время их смерти, т.е. 19-й век.
-А вы сомневаетесь, коллега? – спросил Хладковский.
-Сомневаюсь, - подтвердил Влад, - объясняю почему. Потому что я перерыл все архивы за триста лет и не нашел ни малейшего намека ни на Красный берег, ни на помещика Красного погибшего в огне крестьянской войны.
-А монастырь? – возразил Хладковский.
-Принимаю ваше возражение, коллега, но лишь от части, так как, монастырь был дотла сожжен в 1682 году, т.е. в конце 17-го. Этот период истории родного края нами еще не обследо-ван.
-Ну, вот тебе и жила. Мне кажется, что и помещик Красный и монастырь погибли в огне одного пожара, - сказал Хладковский.
-Может быть, может быть, - в задумчивости проговорил Влад, - и кажется, теперь я знаю, что и где искать. Сколько время?
Хладковский посмотрел на часы и сказал:
-Почти три часа, а что?
-А то, что еще успею.
Он вскочил со стула и ринулся к выходу из комнаты отдыха в клубе, где они и Хладковским провели сегодняшний день, разбираясь с архивом Бугульмицких.
Хладковский догнал его на улице и прокричал в спину:
-Да, постой же ты. Ты куда ломанулся так?
-В архив, - ответил Влад, - они там документы из хранилища выдают только до четырех часов. Надо успеть.
-Успеем, - сказал Хладковский, гремя ключами от автомобиля.
Через, несколько минут, они уже мчались по улицам.
-А как же Лиза сегодня без машины? – спросил Влад.
-Она сегодня решила побыть дома. У нее такой способ релаксации выгнать всех из дома и заняться собой. Она выключает телефон, домофон и запирается на все замки. Закрывает шторы и шаманит.
-Шаманит? – удивился Влад.
-Да, я это называю так. Она один день в две недели целиком посвящает своему телу. Я однажды попытался узнать, что она делает натыкал квартиру камерами слежения и вывел на за-пись. А сам засел около подъезда следил, за входящими и выходящими. Потом посмотрел плен-ку.
-И что же там?
Хладковский хохотнул и сказал:
-Первая три минуты записи. Сидит моя Елизавета в кресле прямо перед камерой и го-ворит: «Дорогой, я расскажу тебе одну старую притчу» и рассказывает: «Полюбил парень де-вушку, позвал ее замуж, а она ему говорит, что если он разрешит ей один раз в год уходить из дома на целый день, то выйдет за него. Он согласился. Ну, прожили год, два, третий живут, каж-дый год жена уходит из дому на один день. Мужу это стало не нравиться. Он решил за ней про-следить. И на третий год пошел за ней. Ушла она далеко в лес, обернулась змеей, залезла на де-рево и начала шипеть. Любая жена имеет право один раз в год и далеко от дома пошипеть. Не приглядное это зрелище дорогой», и все мои камеры отключились в один момент.
-Здорово, - сказал Влад, - как ты с ней живешь? Это же так не просто, жить с такой женщиной.
-Ты думаешь проще жить с таким мужчиной как я?
Теперь Влад засмеялся, потом посерьезнел и спросил.
-Юзеф, ты извини, это, наверное, неудобно, но почему у вас нет детей?
-А с чего ты решил, что у нас нет детей. Наши близнецы Иван и Янка, учатся на третьем курсе в Москве, мы с Лизой, скоро дедом с бабкой будем. Ребята традиционно выбрали семейные профессии, Янка будет юристом, МГУ. Иван - пошел по моим стопам. Дочка в прошлом году замуж вышла, ждем пополнения.
-Я поражен, - еле смог выговорить Влад, - но как?
-Что как? Мы просто жили, работали, любили…А как ты думаешь это бывает, это и есть жизнь. Простая, человеческая жизнь. –
Он замолчал, а Влад про себя добавил: это и есть счастье.
-Ты извини, а как твоя мама? – спросил Хладковский.
-Ты знаешь. На удивление хорошо. Она сбросила с плеч сорокалетний груз и теперь просто летает. Ей теперь ничего не надо скрывать. После того, как вы ушли, она рассказала, мне, что познакомилась с Кольцовым, когда он был студентом-первокурсником. Она была препода-вателем. Они ездили с концертами агитбригады по стройкам и колхозам. Она старше его была почти на 10 лет. Эту связь естественно осудили. Кольцова выперли из института, она ушла сама. Он уехал на стройку ГРЭС и вскоре женился на матери Юрия. Они потеряли друг друга. Она была уверена, что брак с ним для нее не возможен, поэтому прогнала его. Он позволил себе оби-дится на всю жизнь. Банальная история.
-А ты как? Через столько лет, обретя отца и кучу братьев?
-Никак, Юрка для меня и так был близким человеком, а остальное… поживем, увидим. Приехали, однако, вылезай, пошли.
Они уже несколько минут стояли у подъезда государственного областного архива.
Влад вбежал в вестибюль, предъявил вахтеру свой пропуск и стал подниматься, совер-шенно забыв о своем напарнике. Он влетел в читальный зал, подбежал к девушке архивариусу и проговорил:
-Ниночка, быстренько церковные и монастырские книги от 1680 года и ближе к нашим дням.
-Здравствуйте, Влад, - ответила девушка, протягивая руку к картотеке, - вы сегодня один?
-Нет, он с товарищем, - услышал Влад за спиной голос Хладковского, - разрешите пред-ставиться, Холодильник.
Девушка в ответ засмеялась, а Влад удивленно спросил:
-Как тебя пропустили?
-Ты ж меня бросил. Пришлось воспользоваться служебной ксивой.
-Что вас давно не было, - спросила Ниночка, - уезжали куда-нибудь?
-Нет, в тюрьме сидел, - ответил за него Хладковский.
Влад покачал головой и сказал:
-Все, сдаюсь, один один.
-Вот, монастырские книги, периода раскола, - сказала Ниночка, - какой именно мона-стырь вас интересует?
-Какого периода? – хором спросили Влад и Хладковский.
Ниночка испуганно посмотрела на обоих и тихо сказала:
-Периода раскола. В 1654 году патриархом Никоном была предложена церковная ре-форма, которая должна была исправить оплошности переписчиков переводивших церковные книги, привезенные из Византии. Наша губерния была известна в тот период, как неприступная цитадель древлеправославной веры. Наш архиепископ Даниил, в то время был одним из непримиримых борцов против церковной реформы, за что и был сослан в Соловецкий монастырь, а потом там казнен.
-Откуда вы все это знаете? – спросил очарованный Влад.
Девушка протянула Владу небольшую брошюру, которая называлась «История раскола».
-Это моя работа.
-Значит, вы все про это знаете? – спросил Хладковский.
-Ну, все не все, а основные факты да, - подтвердила девушка.
Хладковский достал из кармана сложенный листок и протянул ей.
-Что вы можете сказать по этому поводу?
Девушка взяла листок бумаги и начала читать, потом подняла на Хладковского влажный взор и сказала:
-Вы мой спаситель.
-Не понял, - искренне удивился Хладковский.
Девушка поднялась со своего места и прошла за шкаф с картотечными ящиками. Вынула оттуда рулон бумаги и попросила:
-Разверните пожалуйста.
Когда рулон развернули, это оказалась схема состоящая из фамилий и имен.
-Это генеалогическое древо, рода Бугульмицких. Это был род богатых лесоторговцев, известных тем, что большей частью жили они в скитах. В старообрядческих монастырях. Но были среди них люди образованные, которые заканчивали университеты, которые написали много трудов по истории России, философии, и другим наукам. В одной из книг Анания Бугульмицкого я наткнулась на упоминание о нашем крае. Потом я связалась с одним из Сибирских архивов, и получила книги по обмену. Этот автор, очень подробно описывал историю одного из наших монастырей. Я тогда даже не знала, что такой монастырь у нас был. Потому что ни единого упоминания в исторических документах о нем не было.
-Краснобережский? – предположил Влад.
-Да, - ответила Ниночка. – Единственный документ, о нем, это запись в церковном рее-стре о его ликвидации.
-В 1682 году, - подтвердил Влад. – Я тоже нашел эту запись.
-Правильно. А Ананий Бугульмицкий, подробнейшим образом описал историю создания монастыря, всех его настоятелей и историю его закрытия.
-И как же он закрылся? – спросил Хладковский.
-Монастырь был разрушен, царскими войсками, как еретическое гнездо, а его настоятель отец Иоан, был вздернут на дыбу.
-А что вам дает этот документ? - спросил Влад.
-Это недостающее звено, связывающее две главные ветви. Бугульмицких и Красных.
-А что вы знаете о Красных? – хором спросили мужчины.
-Вы когда-нибудь видели картину Сурикова «Боярыня Морозова»? - спросила Ниночка.
-Конечно. В Третьяковке, - подтвердил Влад.
-Так вот, Феодосия Прокопьевна Морозова, была крестной матерью Екатерины Терен-тьевны Красной. А настоятель монастыря Иоанна Крестителя в селе Красные бережки был род-ной дядя Екатерины отец Иоан, в миру Красный. Монастырь был основан на деньги бояр поме-щиков Красных.
-Нина, существует легенда о призраке … - начал Влад.
-Это не легенда, - ответила Нина. – Это правда с домыслами. Ананий Бугульмицкий описывает это так. Царские войска пожгли и разорили монастырь и уничтожили всех отпрысков рода опального священника. Сожгли их прямо в их доме, потому что выйти из него они отказа-лись. Жива, осталась только Екатерина. Ее отец выпихнул из дома, дав в руки самое ценное, что было в доме.
-А что это было?
-Библия, печатная библия. Суть раскола была в том, что неточности были допущены пе-реписчиками в монастырях, а эта книга была печатной, и привезена она была из Византии одним из предков боярина Красного, и она служила основой для переписывания, чем и занимались монахи Краснобережского монастыря.
Влад и Хладковский переглянулись и хором сказали:
-Книга.
-Какая книга? – спросила Ниночка, - к сожалению, спасенная из огня библия не уцелела. Ананий Бугульмицкий упоминает о ней, как об утраченной.
-Ниночка, вы могли бы определить та это книга или нет? - спросил Хладковский.
Ниночка пожала плечами и сказала:
-Наверняка, а что? Вы хотите сказать, что она у вас?
-Замечательно, вы когда кончаете работу?
Ниночка посмотрела на часы и сказала:
-Да я уже практически закончила.
-Идемте с нами, - предложил Хладковский.
-Куда?
-В милицию.
-Постойте, - остановил его Влад, - Нина, Красных пожгли вместе с монастырем?
-Да, одновременно.
-Тогда у меня вопрос, где болталась Катенька Красная, прежде чем обвенчаться с Бу-гульмицким в родном селе. Если я не ошибаюсь, у нас выпадает что-то около четырех лет. Где она была?
-Вот этого я не знаю, - ответила Ниночка, - но постараюсь узнать.
Глава 28.
-Как же я мог упустить из виду такой исторический катаклизм, как раскол, - прогово-рил Влад.
-Это издержки атеистического воспитания, - ответила Валентина.
-Да, в школьных учебниках истории об этом практически ничего не рассказывается.
Они сидели в комнате Валентины. Сидели тесно прижавшись друг к другу. Влад обхватил Валентину за плечи, она положила голову ему на грудь.
-Это большая удача, что ты решил сходить в архив, иначе наши поиски продлились бы еще не один год.
-Удача, это череда случайных закономерностей, - ответил Влад. – Просто мы с Ниной, как в школьной задачке вышли из пункта «А» и из пункта «Б» навстречу друг другу. Вопрос был только в том, когда мы встретимся. И вообще, мне кажется, что вся эта история непрерывная цепь удачных случайностей. Я ведь в то воскресенье совсем не хотел вставать. И если бы я про-ленился, и не пошел на Арбат, Филиппов не нашел бы меня, я бы не встретил Юрку и… черт знает как сложилась бы моя судьба.
-Я тоже об этом задумывалась. У меня даже возникло чувство, что кто-то там наверху долго и упорно, много лет, десятилетий и столетий тасовал, как колоду людей сталкивая их, сво-дя и разводя, доверяя им эту тайну, и как только тайна попадала в нечистые, нечестные руки, с этими людьми что-то случалось. А хорошие оставались хранителями тайны забытой легенды. И, наконец, звезды сложились таким образом, что настало время тайну раскрыть…
В дверь постучали. Влад и Валентина отпрянули друг от друга и хором сказали:
-Войдите.
Дверь открылась и в нее заглянула Зевсовна.
-Влад, тебя мама к телефону.
-Спасибо, - сказал Влад, вставая и беря в руки трубку. - Алле, мам, что случилось?
-Влад, ты можешь приехать сейчас домой? – проговорила Наталья Николаевна.
-Конечно, а что случилось? - заволновался Влад, - как ты себя чувствуешь?
-Я в порядке, просто приезжай.
Она сказала и положила трубку. Влад отдал трубку Валентине.
-Извини, мама просит срочно приехать домой, я пойду.
-Я с тобой, - сказала Валентина, быстро вставая с места.
Они поймали такси и через десять минут уже были дома у Влада. Влад вбежал в подъезд, не за-мечая ничего вокруг. Ни соседку Киру Леопольдовну, пытавшуюся ему что-то сказать, ни сто-явшую около их подъезда большую дорогую машину.
В комнате он увидел маму, сидевшую в ее любимом кресле. Рядом с ней на стуле сидел Кольцов Вадим Алексеевич. Рядом с ним стояли Кирилл и Алексей.
Влад остановился, настороженно глядя на присутствующих.
-Здравствуйте.
-Здравствуйте, - ответил Кольцов, кивнули и братья. – Влад, Юрий пришел в себя, опе-рация ему проведена успешно. Некоторое время он еще побудет там в клинике, но теперь я уже знаю, что он выздоровеет. Он просил тебе передать, что всегда считал тебя своим братом.
-Я тоже, - сказал Влад, - передайте ему, что мы его ждем.
-Спасибо. – Сказал Кольцов. – Я забрал свое исковое заявление из суда, судебное след-ствие в отношении тебя прекращено.
-Спасибо, - снова сказал Влад.
-Я должен попросить у тебя прощение, - сказал Кольцов, Влад заметил, как нелегко да-ются ему слова, - у тебя и у Наташи. Конечно, поздно уже ничего не исправить, но я хочу, что бы ты знал. Мы посовещались с ребятами, поговорил я и с Викой, если ты не против, то, я бы хотел считать тебя своим сыном, а они братом.
-Я ничего против не имею, - ответил Влад.
Он услышал, как у Кольцова вырвался вздох облегчения. Одобрительно улыбнулись и Кирилл с Алексеем.
-Я хочу тебе предложить поменять отчество и фамилию, - сказал Кольцов.
Влад задумался немного, подошел к маме, обнял ее за плечи и сказал:
-Это очень неожиданно, хотя я всегда терпеть не мог свое имя и отчество, но фамилией своей я привык гордиться. Мы Снегиревы, пожалуй, такими мы и останемся, да мам?
Наталья Николаевна похлопала сына по руке и ничего не сказала.
В комнату вошла Валентина, поставила на стол поднос с чашками и сказала:
-Мне Снегирев тоже больше нравится, а что вы все стоите, давайте чаю, с вареньем.
Валентина вмиг, своей очаровательной непосредственной улыбкой разрядила обстановку. Братья Кольцовы начали хором отнекиваться, сослались на спешку и занятость, и откланялись. Влад проводил их до прихожей, пожал обоим руки.
-Влад, сердца на нас не держи, - сказал Кирилл, - я рад, что у меня появился старший брат.
-Ждем в гости, - сказал Алексей, - с Милой, женой Кирилла ты знаком, пора познако-мится и с моей.
-Спасибо, буду рад, - сказал Влад.
Он закрыл за братьями двери и вернулся в комнату. За столом сидели Вадим Алексеевич, мама и Валентина. Влад присел на пустой стул и пододвинул к себя чашку с чаем.
-Наталья Николаевна, - спросила Валентина, - а легенда о молодых строителях ГРЭС, о их любви, это про вас?
Наталья Николаевна улыбнулась и сказала:
-Вы читали сочинения моих учеников? Нет, скорей всего это не про нас. Во-первых та девушка была артисткой, а я была учительницей, во-вторых та легенда закончилась свадьбой…
-Была бы и у нас свадьба, - сказал Вадим Алексеевич, - если бы ты не исчезла, как в во-ду канула. Я искал, тебя, а ты…
-А я пряталась, - сказала Наталья Николаевна. – Девушки в общежитии, где я жила до этого сказали тебе, что меня выгнали из общежития, и я уехала в Ленинград. Это я просила их так сказать.
-Я искал тебя через адресное бюро, нашел Снегиреву Наталью Николаевну…
-А я снова спряталась, когда ты пришел ко мне, мы с подружкой снимали комнату. Она вышла и назвалась Наташей Снегиревой. А я потом смотрела в окно, как ты уходишь.
-Глупо, как глупо, - сказал Вадим Алексеевич. – Из-за глупых предрассудков сломать себе жизнь, и не только себе.
-Я своей жизнью довольна, - тихо ответила Наталья Николаевна, - да и тебе грех жало-ваться.
-И все равно, я никак не могу понять, почему ты тогда так сделала?
-Перед комсомольским собранием, на котором тебя должны были исключить за аморал-ку, ко мне пришел твой друг, Гена Ганский. Он сказал мне, что ты попросил его поговорить со мной. Просил, что бы, я не ломала тебе жизнь и отказалась от тебя. Я подумала и согласилась. Он помог мне собрать вещи, и помог переехать на другую квартиру. Я в тот же день подала за-явление об уходе из университета. Он мне сказал, что теперь выступая на собрании ему будет, чем заткнуть глотки клеветникам.
-А мне он сказал, ходил к тебе и просил выступить на собрании в мою защиту, но ты сказала, что тебе надо спасать себя.
Они оба замолчали, недоуменно глядя друг на друга.
-На собрании он громче всех кричал, что таким как я не место в комсомоле, а таким как ты в партии. Что каленым железом надо выжигать эти развратные ростки капитализма. Из ком-сомола меня, конечно, выперли, правда, потом восстановили уже на стройке, за ударный труд.
-А мне он сказал, что ты сам сбежал, испугавшись собрания и исключения.
-Простите, Вадим Алексеевич, - сказал Влад, - а вы сейчас с Ганским поддерживаете от-ношения?
-Да, но не то что бы дружим, но так иногда перезваниваемся.
-Это он вам сказал, что я авантюрист, гробокопатель и полный профан в деле реставра-ции?
-Да, - ответил Кольцов, - не поручусь, что именно такими словами, но он был тобой очень недоволен. Он же не знал, что ты мой сын. Он сочувствовал мне. Меня тогда как ослепило, с Юркой такая беда, в этом же должен быть кто-то виноват. А я привык, что всегда виноват прораб, вот и …
-Ничего, все было правильно, - сказал Влад, - я сам себя винил, и поверьте мне намного больше чем вы.
Влад слушал своих родителей, и волна неосознанной тревоги нарастала в его душе. Он тихонько дотронулся до руки Валентины и кивнул ей в сторону, предлагая удалиться.
-Мам, Вадим Алексеевич, вам приятно будет поболтать вдвоем, мы, пожалуй, не будем вам мешать.
Как только они оказались на улице, Влад поймал такси, сказал водителю:
-Байкерский клуб, быстрей.
В клубе он нашел Хладковского, переговорил с ним несколько минут. Потом Хладковский по-звонил куда-то, потом сидели и ждали звонка. Потом им позвонили.
-Как ты сказал, его фамилия? Ты уверен? Спасибо.
Хладковский отключил телефон и посмотрел на Влада.
-Ты прав. На звони.
Стал звонить Влад. Трубку долго не брали, потом взяли, и голос с кавказским акцентом ответил:
-Да, слушаю.
-Яков, это Влад тебя беспокоит, Снегирев. Яков, извини, за интимный вопрос, как зовут отчима Светланы? – Услышав ответ, Влад сухо поблагодарил, - спасибо.
Он посмотрел на Хладковского и кивнул головой. Потом они еще раз переглянулись и начали демонстративно собираться домой. Валентину довезли до дому, Влад проводил ее и вер-нулся к машине Хладковского. Снова состоялся молчаливый разговор двух мужчин. Влад по-смотрел на Юзефа вопросительно, тот покрутил головой и пожал плечами, что должно было оз-начать: «ну попробуй сам, если мне не веришь».
Попробовать Влад не успел. Лиза сидевшая за рулем автомобиля сказала:
-Прекратите шептаться, я все равно никуда не пойду. Я с вами до конца.
Хладковский снова пожал плечами, теперь это должно было обозначать: «Я же тебе го-ворил».
-Хорошо, тогда такой план действия. Чтобы доказать его вину, нам достаточно достать его отпечатки пальцев и все он изобличен, - сказал Влад. – Я позвоню ему и предложу встретиться со мной в кафе.
-Под каким предлогом? – спросила Лиза, - он на дешевку не купится.
-А я скажу ему, что нашел на раскопках в церкви, ну скажем золотой крест и брильянта-ми и сапфирами.
-Нет, не пойдет, Лиза права, на дешевку он не купится, - знаешь, что скажи ему, что сре-ди книг в доме Филиппова в тайнике в печке, ты нашел странный документ, вроде схема, вроде карта, но, по крайней мере, со странным описанием, похожим на первый манускрипт.
-Точно, - сказал Влад, - поехали в клуб.
В клубе было снова тихо и пусто, как бывает обычно днем. Влад взял телефон. От волнения у него пересохло во рту. Он набрал номер и услышал знакомый голос:
-Ганский, слушаю вас.
-Геннадий Константинович, здравствуйте, это Снегирев.
-Здравствуйте, здравствуйте, очень и очень рад вас слышать. Слышал, у вас были непри-ятности, надеюсь, все утряслось? Мне Станислав докладывал, я ему говорил, что вы не виноваты и это признает любой суд. Я даже хотел придти в суд сам, чтобы выступить в вашу защиту.
-Спасибо, я и звоню, чтобы поблагодарить вас за поддержку. Я все время ощущал ваше присутствие рядом с собой. Какое счастье, быть вашим учеником. Геннадий Константинович, мне опять нужен ваш совет, как вам известно, работа экспедиции пока приостановлена.
-Прекращена, вы хотели сказать? – вставил Ганский. – Вы знаете, я был против этого решения.
-Нет, не прекращена, а приостановлена до приезда московских археологов и реставра-торов.
-Да, - медленно выдавил из себя Ганский, - рад… очень рад.
-Да. Я тоже рад. Но я кое-что привез и с этих раскопок.
-Да, - почти безразлично сказал Ганский, - и что же это?
-Да бог его знает, понимаете, то ли карта, то ли схема, разбирался, разбирался, так и не понял. Но на ней слова очень похожие на тот манускрипт, который мы достали из Византийской Библии.
-Откуда? – удивился Ганский.
-Та старая книга, которую мне оставил старик Филиппов, представляете, эксперты ар-хивариусы дали заключение, что эта Библия была привезена на территорию Руси. Она печатная, одна из первых, но до начала книгопечатания на Руси. Она служила образцом для переписчиков.
-Очень интересно, но что со схемой, где вы ее обнаружили?
-О, это тоже интересно. В доме Филиппова стоит печка. Мы ее обследовали, и оказа-лось, что она поворачивается, а в ней тайник. А в тайнике эта схема. Ну, я ломал, ломал голову и решил вам позвонить.
-Я не думаю. Что это имеет какую-то ценность, ну если хотите, зайдите на следующей неделе.
Такого Влад не ожидал, ему нужно было, чтобы Ганский приехал в клуб и именно сегодня.
-Простите, Геннадий Константинович, но … может быть, вы ко мне подъедите сейчас.
-А что за пожар?
-Да…- Влад лихорадочно перебирал в уме, чтобы ему такое придумать, наконец, реше-ние пришло, - понимаете, здесь на схеме нарисован странный знак. Как будто крест. И на нем надпись, но…что это.
Ганский, помолчал, потом осторожно переспросил:
-Там цифры, какие-нибудь есть?
-Есть, есть, - охотно согласился Влад.
-Хорошо, я еду, диктуйте адрес.
-Едет, - сказал Влад, после того, как трубка отключилась.
И все засуетилось и задвигалось. Их любимый столик был освобожден от ненужных предметов и приготовлен для беседы. На столе стоял кувшин с водой и два чистейших прозрачных стакана.
Он появился очень быстро. Вошел в зал, элегантный, как всегда, но с легкой усталостью на лице. Влад пригласил его присесть, предложил воды. Ганский поблагодарил, но отказался.
-Вы, знаете, мне очень некогда, я буквально на минуту вырвался. Я не уверен, что этот документ может представлять какой-то научный интерес, но я готов у вас его купить, - он достал из кармана бумажник, открыл его покопался в нем, достал сто рублей, протянул Владу.
Влад усмехнулся, потом взял сто рублей, повертел в руках и сказал:
-Вам миллионы, а мне стольник, да профессор?
-Что? Какие миллионы?
-Те, которые вы искали всю свою жизнь?
-Вы говорите глупости молодой человек, ну хорошо, я вас обидел такой суммой, изви-ните, хорошо, вот вам еще сто долларов, и давайте покончим с этим. Не хотите продавать, не на-до. Хотя бы покажите, возможно, документ и ста копеек не стоит.
-Покажу, но сначала расскажите мне, откуда вы знали про тайник? Мама рассказала? А ей папа, да? Только вот незадача, тайник оказался в печке, а печка оказалась не там. Не в том месте. Филиппов ее перенес из церкви, в дом. И сложил точно так же.
Влад заметил, как испариной покрылся лоб профессора. Он молчал, но часто дышал и явно чувствовал себя не совсем уютно.
-Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответил Ганский, - я, пожалуй, пойду. Зря я сюда пришел.
Он уже поднялся, но Влад ухватил его за руку и проговорил:
-Что профессор, жарко, попейте водички, полегчает.
-Оставьте меня в покое, - прошипел Ганский, - у меня больное сердце, мне нельзя вол-новаться.
-Один вопрос, профессор, почему вы все время подставляли меня, за что? Что я вам сде-лал?
Ганский вздохнул, протянул руку к стакану с водой, сделал большой глоток и упал.
Его увезла скорая. У него действительно был сильный сердечный приступ, он провел ночь в больнице, а утром к нему явился следователь с ордером на арест.
Он демонстративно отвернулся и сказал:
-Делайте, что хотите. Никаких показаний я давать не буду.
-И не надо, - ответил следователь, - узнав, что вы в больнице, ваш ученик и подельщик Горшков пришел в прокуратуру с повинной. И все сам написал. Хотите ознакомиться?
-Нет, - ответил Ганский, не поворачиваясь.
-Как будет угодно, - сказал следователь. – Ставлю вас в известность, что в вашей квар-тире и в вашем кабинете произведен обыск. Изъяты предметы искусства, добытые вами преступ-ным путем, а так же изъяты дневники Петра Филиппова и настоящие записки, написанные рукой Екатерины Красной, хранительницы тайны Краснобережского монастыря.
Он так и умер не поворачиваясь. Это после ухода следователя обнаружила медсестра, пришедшая делать ему укол.
Глава 29.
Юрия привезли в город через три недели после операции в германии. Он самостоятель-но передвигался, правда, пока еще на костылях, но был весел и счастлив. Как только вернулся домой, сразу сказал:
-Мама, папа, я без Ольги не могу. Хочу жениться.
Ольга засмеялась и сказала:
-Сначала на ноги встань, а потом под венец беги.
-Одно другому не мешает, парировал он. Но я согласен подождать, только с одним усло-вием, ты переедешь ко мне.
Ольга пожала плечами и просто сказала:
-Хорошо.
И переехала.
Владу разрешили изучить дневники и документы, изъятые в доме Ганского. Все ждали момента, когда окончательно будет раскрыта тайна забытой легенды. И день этот наступил.
Юрий настоял, что бы все собрались у него. Все собрались. В доме были все Кольцовы с чадами и домочадцами.
Пришла Наталья Николаевна. Влад немного беспокоился, как произойдет встреча Вик-тории Львовны и его матери. Но когда он увидел, как обе женщины обнялись и заплакали, после того, как их познакомил Вадим Алексеевич, он успокоился.
Валентина пришла с мамой, Татьяной Евгеньевной. Пришла вместе сними и сестра Ан-тона Семеновича Ферапонтова, Елена Семеновна.
Рядом с ними на стуле гордо восседал Яков Андаржанов, оставив своих телохранителей во дворе дома. А на соседнем стуле рядом с ним сидела Даша. Рядом с ней Нина Карпова - на-учный сотрудник областного архива. Приехали из Ильичевского Ирина Сергеевна вместе с Аникеевым.
Супруги Хладковские присутствовали оба, хотя Лиза готова была сорваться с места в любую минуту. Она ждала известия из Москвы. Там, как выразился Хладковский: «началось!». Это означало, что в любую минуту они могут стать бабушкой и дедушкой.
Все расселись в большой гостиной Кольцовых, и приготовились слушать.
Влад встал и проговорил:
-Для начала, я хотел бы вас всех, поблагодарить за то, что вы пришли. За то, что все мне помогали. За то, что терпеливо ждали, пока я закончу со всеми бумагами.
-Короче, Склифосовский, - проговорил Юрий, - не томи.
Все засмеялись, улыбнулся и Влад, и продолжил:
-Хорошо. История эта началась очень давно, 320 лет назад. Самое неблагодарное дело обвинять историю в несправедливости, все, что не происходило с нашей страной, все это наше прошлое, наша история. И не стоит ее переписывать, стирать, или замалчивать. Мы долго ничего не знали о тех страшных событиях, что происходили на нашей земле, и возможно никогда бы не узнали о самоотверженности и беспримерной храбрости наших предков. История учит тому, что никогда нельзя забывать ее уроков. В 1682 году войска посланные царевной Софией, разгромили ставший неприступной крепостью Краснобережский монастырь. Монахи приняли мученическую смерть в стенах монастыря, простые верующие бежали в дом боярина Терентия Красного, надеясь спрятаться там. Но и там их настигла смерть. Спастись удалось только Екатерине, старшей дочери боярина. Она бежала, спасая сокровище боярского дома и монастыря. Печатную библию. Библия эта для Красных и их односельчан действительно была настоящим сокровищем. Она служила образцом для переписчиков, по ней же обучались и грамоте дети из деревни. А надо сказать, что грамоте в Красном береге обучали всех, и девочек и мальчиков, это было необходимо, что бы сохранить и передать последующим поколениям религиозное учение. Благодаря тому, что Катюша была грамотной, мы теперь имеем возможность судить об этой истории по свидетельству первоисточника. Но об этом попозже, а пока …Она долго бродила по лесам, в одной сорочке, наводя страх и ужас на крестьян. Все принимали ее за приведение и боялись подойти к ней. Но долго так продолжаться не могло. Она была голодна, испытывала холод, она готова была приять мученическую смерть, но прежде она должна была спасти священную книгу. Она сняла с себя последнюю шелковую рубашку, завернула в нее книгу, и понесла ее в храм, единственный уцелевший из всех построек монастыря. В храме были сложены две печки, обе были с тайниками. Она об этом знала, туда она и пошла. Вместе с войсками в монастырь пришел и новый священник, он должен был начать службы в храме по-новому. У Екатерины не было выхода, она должна была довериться ему. Она явилась в дом священника нагая, больная, и просила только об одном пустить ее в храм последний раз помолиться, одну. Священник смилостивился над ней, ей дали одежду, и тайно проводили в храм. Дабы самому не грешить рядом с раскольницей, священник не пошел за ней. Она в храме осталась одна. Она спрятала книгу и вышла готовая к смерти. Но ее не выдали, а оставили жить в доме. Она долго болела, всю зиму, но не умерла. Священник, выдавал ее за дочку, которая тоже была больна, и недавно скончалась. Священник боялся. Екатерина это понимала, но ей некуда было идти. Единственный человек, которому она могла рассказать о себе правду, был ее жених Евлампий Бугульмицкий. Они были сосватаны за несколько месяцев до трагедии. Свадьба их состоялась бы после пасхи, но случилось несчастье. Она отправила ему весточку о том, что жива и стала ждать. Но долго шла в те времена почта. Почти четыре года прожила в доме священника Екатерина. Она была грамотной, как я уже гово-рил, учила грамоте и детей священника. И вела книгу церковных записей. Расход, приход, события, заказы на службы, отслуженные литургии, обедни и заутрени. Боясь, что не доживет до спасения, она скрупулезно вносила в эту книгу и записи о себе. Они были скудные, где-то на полях, на корочках между строчек, но каждая была датирована, последняя запись была от 5 января 1686 года, в графе «венчание» было записано: «раб божий Евлампий, рабе божьей Екатерине». А первая ее пометочка относилась к февралю 1883 года. Это была первая страница первой церковной книги храма Иоана Крестителя, на ней она написала про освещение храма и о сокровище, спрятанном в церкви. А написала она так: «Оного дни, под ангелом в белом, над каменной богородицею, укрыла я наше бесценное сокровище». И все, и больше ничего. Тогда еще в храме были открыты камни с высеченными ликами. Всего их было четыре, четыре их и сейчас, и лежат они от одной печки до другой, от одного ангела, до другого. Они раскопаны и подняты на поверхность. К ним вели каменные ступени, при последующей перепланировке, плиты эти были закопаны, закрыты кирпичом, а позднее и мрамором. Дневник этот, конечно, видели многие, но никто не знал, о том, что церковную книгу ведет боярышня, считавшаяся умершей, а потом и никто уже не знал, где находится каменная богородица.
Бугульмицкий приехал за своей невестой, они повенчались в том же храме, но записать это в своей книге священник не мог, но не мог и не повенчать их. Они сделали хитрость. Они сделали выписку из книги. Этот документ увезли с собой молодожены, и сохранили на века. Та-ким образом, Бугульмицкий привез домой молодую жену, а не невесту, кто она и откуда его уже не спрашивали. Екатерина за свои страдания и свой подвиг получила счастливую долгую жизнь. Как появился памятник на кладбище, неизвестно. В церковных книгах это никак неотраженно. Вероятно, кто-то из потомков увековечил память о своих предках принявших мученическую смерть.
Все бы это так и осталось легендой, и ее бы потом забыли, если бы в 35-м году двадца-того столетия не поселился в доме репрессированного священника мальчик сирота Петя Филип-пов, который очень любил читать. Мама была учительницей. Она приучила его к книгам. А в доме осталась шикарная библиотека. Очень скоро добрался он до старой амбарной книги, где не совсем понятным русским языком была описана жизнь девушки по имени Екатерина. Каким пятым или десятым чутьем понял он, что нужно читать в этой книге, но он понял. Он вчитывался, пытался понять, потом обнаружил, что стал понимать смысл написанного. Сам стал писать дневник.
Слышал он и легенду о боярышне призраке, и понял, что дыма без огня не бывает. Его воображение будило слово сокровище. Он решил искать приданое боярышни, конечно для окон-чательной победы Мировой революции. Он имел доступ в закрытый храм, потому что дом его стоял во дворе храма.
Тогда фрески были еще в идеальном состоянии. Он вглядывался в них подолгу и, нако-нец, сообразил, что белых ангелов только два. А под ними стоят печки. Он сломал одну, дробил безжалостно кузнечным молотом, но не нашел там ничего. Там был пустой тайник. Но под печ-кой открылся подвал. А в нем каменная икона с ликом спасителя. Он решил, что тайник есть и во второй печке. Её он уже не ломал. Он ее разбирал осторожно, что бы понять секрет, и понял. И этот тайник оказался не пустым. Там лежала библия, завернутая в белую шелковую девичью сорочку. Он перенес печку с тайником к себе в дом, и спрятал там книгу, а под второй печкой он нашел каменную богородицу. Понял, что больше сокровищ нет, и искать нечего.
Одновременно с поисками сокровища, он в своем воображении создал идеальный для него образ девушки. И искал ее повсюду. Но в своей деревне не находил. Помните, Ирина Сергеевна, вы сказали, что Роза отличалась от ваших девушек, именно такую он и искал. Именно такой она ему и показалась. Тонкой, чувственной, скромной, и непременно образованной. Это ничего, что она сбежала с тюремного поезда, мало ли тогда было детей, репрессированных вместе с родителями. Он ничего о ней не знал, кроме имени, которым она тогда назвалась: Розалия Допричь. Она ему показалась волшебной феей, он ее боготворил. Она поразила его еще и тем, что много читала. Он настоял, чтобы она пошла в школу. Но за плечами у Допричь было хорошее домашнее образование, ее готовили к счастливой богатой жизни. Но родителей ее и все их богатства поглотили гражданская война и революция. И она, что называется, попала в плохую компанию. Она стала заниматься тем, что у нее лучше всего получалось, к тому же это было веселей, чем работа на стройке или на фабрике. Учиться она, конечно не хотела. Она охотней учила девчонок вышивать бисером. Конечно, ей было скучно в деревне, и сбежала бы она давно, но ее искали и нашли. Ориентировка на нее пришла в местное отделение НКВД, к старшему оперуполномоченному Константину Ганскому. Но и он был не промах, любил красивую жизнь, красивых женщин. Пользовался своей власть. Он прижал ее, они стали любовниками, но скорей всего были родственными душами. Она рассказала Ганскому о дневнике Екатерины Красной, о котором ей поведал неосторожно Филиппов. Злоумышленники решили, что речь идет о кладе, и решили искать. Найти и сбежать с богатством. Он подкапливал реквизированные ценности, вместе они искали в храме сокровища. Догадались, где именно могут быть богородица и белый ангел. Но два знака вместе никак не совмещались, а сами тайники уже не существовали. Они искали, но не находили.
Сколько бы это продлилось - неизвестно. Но однажды Филиппов вернулся с работы и не нашел свою возлюбленную в доме. Пошел искать ее и нашел в храме. На полу, мертвую. Об-наженную, с ней рядом обнаженный и тоже мертвый Ганский. У обоих были простреляны голо-вы. Он присыпал Ганского землей, а Розу он одел в белую сорочку боярышни Екатерины, и за-сунул в нишу, оставшуюся после одной из печек. Заложил ее кирпичом, и получил еще одну тайну и остался при этой тайне вечным стражем. Он ничего не предпринял, против жены Ган-ского, он не выдал ее, у нее был маленький сын. Он дал ей возможность уехать. Что это она по-нял, когда выяснилось, что вместе с Ганским пропали реквизированные ценности и деньги. Он их украсть не мог, по причине смерти. А доступ к сейфу имела только она, работая в отделении НКВД машинисткой.
Почему он не сдал Ганскую. Потому что в этом случае он опорочил бы честь любимой, к тому же он был уверен, что Ганский взял Розу силой. А значит, получил по заслугам.
Время шло, пролетели годы. И надо же было такому случиться, что с лекцией заехал в Ильичевское Антон Ферапонтов. И Петр Ефимович рассказал ему давно всеми забытую легенду. Тайны тяжелым грузом давили на его разум, он много лет не мог ни с кем поделиться этим, по-этому немудрено, что расслабился старик и проболтался, а потом пожалел об этом. Ферапонтов увлекся легендой, к тому же он был не равнодушен к иконам. Уж простите меня Елена Семеновна, но он в таких поездках занимался разведкой и сбором данных о том, что еще сохранилось в сельских храмах. Потом в силу вступала тяжелая артиллерия – Геннадий Ганский, талантливый ученый, общественный деятель, человек с безупречной репутацией, пользующийся всеобщим уважением и как ученый и как общественный деятель, и как преподаватель. Его репу-тация была превосходной ширмой для его махинаций. ОН дорожил ею, поэтому всю черную работу за него делали его друзья и студенты. Где можно, он изымал иконы законным путем, где нельзя, незаконным. Рассказал Антон и об этом храме своему другу. Ганский сразу сообразил, что это тот самый храм, где его отец искал сокровища. Этой идеей Ганский - старший со своей женой поделился, не рассказал только об источнике информации. А зря, может, был бы жив. Ганский - младший загорелся отыскать сокровища. Он снова посылает в Ильичевское Антона, и приказывает ему сфотографировать все фрески, подкармливая его басенкой про Андрея Рублева. На самом деле ему нужны были белый ангел и богородица, о которых говорилось в тексте, написанном Екатериной. Первый листок из дневника боярышни, видимо, вырвала Роза, а потом его увезла с собой жена Ганского, и передала своему сыну, когда он вырос.
Вот что записал в своем дневнике Петр Филиппов: «13 августа 1965 года. Пожар. Сегодня ночью был пожар в церкви. Загорелись стройматериалы. Более сильного огня я в своей жизни не видывал. Наверное, так выглядит ад. И теперь я знаю, как выглядят в аду грешники. Надеюсь, что он не выживет. В любом случае, этот человек за свои грехи заплатил сполна. Я его прощаю».
Это он написал о вашем брате, Елена Семеновна.
-Антоша, действительно дорого заплатил за свой грех, - проговорила женщина, вытирая слезы.
-К страшной боли, он получил еще и предательство, - любимой женщины и друга. Они, присвоив все его труды, бросили его на медленной умирание. Да, Елена Семеновна, архив ваше-го брата не пропал. Его, уходя, прихватила с собой его жена. Даша у тебя есть родной дедушка, и он очень нуждается в вашем участии. Познакомься, это его родная сестра. Родная тетка твоей мамы.
Влад заметил, как представленные обменялись взглядами. У обоих в глазах светилось удивление, любопытство и доброжелательность.
-Ганский продолжал собирание своей коллекции историко-художественных ценностей. Он наладил канал переправки антиквариата за границу. Здесь ему верными помощниками были Светлана и Горшков. Они объезжали сельские храмы и монастыри, они собирали сведения о старых помещичьих усадьбах. Надо отдать должное, они проделали огромную работу. Кстати, Ирина Сергеевна, иконы из вашего храма не успели покинуть территорию области и будут воз-вращены в Ильичевское.
Раздались аплодисменты. Влад улыбнулся и продолжил:
-Стас Горшков рассказал на следствии, что Ганский послал их в Ильичевское, за икона-ми. Но на всякий случай велел посмотреть и внутри храма. Он знал, что храм выгорел. Знал, что не сохранилось, ни одной фрески. Но он под прикрытием реставрационных работ хотел просто перекопать весь храм со всеми его подвалами, пристройками, нишами и колокольнями. Он счи-тал, что сокровище, спрятанное Екатериной Красной существует. Уверенность его выросла, ко-гда Филиппов выгнал Светлану и Горшкова, не дав им, как следует осмотреть храм. Он решил, что старик охраняет богатство. Тогда они наведались туда ночью. Унесли иконы из действующе-го предела, забрались в основной храм, но ничего не нашли. Старик видел. Как они лезли в храм. Ему было 82 года. Его душа была отягощена чужими тайнами, которые он вынужден, был хранить всю жизнь. Он понял, что теперь у него просто не хватит сил уберечь тайну. Он взял книгу, до которой не дотрагивался с сорокового года. С того самого момента, как похоронил свою единственную любовь. С того момента, как вложил между страниц книги стихи, посвященные Розе, в которых зашифровал место ее погребения и ушел из дома.
-А с чего ты взял, что это его стихи? – спросил Юрий.
-Такими стихами исписан весь дневник Филиппова. Это, видимо было влияние огромного числа французских романов, хранящихся в доме. Я не думаю, что молодой Филиппов читал богословскую или философскую литературу. Определенный период романтизма в его записях просматривается очень очевидно. Грабители посетили и дом Филиппова, в доме им достался только дневник Филиппова. О том, что существует дневник Екатерины Красной Ганский узнал, только расшифровав дневник Филиппова. И начал охоту за ним. Он приказал найти старика. Он знал, что далеко он не уйдет. Его помощники обшарили все окрестности, но нагнали его уже возле города. Интуитивно старик, чувствуя опасность, шел туда, где было скопление народа. Когда он пришел на Арбат, голод, усталость и прожитые годы отключили его сознание. Тут ему встретился я, а чуть позже мне встретился Юркеш. Они видели, как старика увозит скорая. Они поехали за ним. В больнице он был бы в безопасности. Но все дело в бюрократической болезни нашей медицины. Они вытащили его из скорой и увезли, пока Юркеш бегал по инстанциям. Горшков показал, что допрашивали Филиппова в доме Ганского. Допрашивал сам Ганский. Но старик только читал стихи и плакал. Большего они добиться от него так и не смогли. Убил его сам Ганский. Его любимым оружием был клинок немецкого барона фон Грессена, из дамасской стали, изготовленный знаменитым французским мастером Леборжем, в восемнадцатом веке для графа Декре, из сломанной шпаги. Как он попал к Ганскому неизвестно, но в его каталоге холодного оружия, он числился под номером 15983. Всего в его коллекции холодного оружия было 18000 предметов. И все маленькой формы. От перочинного ножика, до оружейного штыка. По-моему у профессора был пунктик. И вообще, он был человек-айсберг, об него разбилось не мало кораблей и лодок, и вся его реальная жизнь была «под темною водой». О ней почти никто не знал. А кто знал, тот был привязан к нему очень тесными узами. Горшкова, например он в свое время поймал на краже из института. Поймал и … пользовался им до конца.
Влад посмотрел на Якова и промолчал о том, что узнал от Горшкова. Мать Светланы, не просто умерла. Она покончила собой, узнав, что ее второй муж спит с ее дочерью, тогда еще не-совершеннолетней. Не стал он говорить и о том, что Ганский убил Светлану, за связь с Владом. Подружиться с Владом и быть в курсе его расследования поручено было Стасу Горшкову, но он не успел, на беду Влад в музее повстречался со Светланой, и эта встреча имела трагический ко-нец. Горшков стоял внизу, и слышал, как ссорились Светлана и Ганский. Ганский кричал на нее, за то, что она только и знает, что трахаться, что она ничего не узнала, потому что ей некогда было. А Светлана ответила ему, что говорить во время секса она может только с ним, потому что он уже кроме разговоров ничего не может. Потом Ганский спустился, сунул Горшкову в руки коробку с красками и велел отнести в квартиру к Владу. Да велел распустить слух, что Светлана была нимфоманкой.
Не стал он говорить и о том, что Ганский спровоцировал ненависть Якова к Владу, и очернил Влада перед отцом. В конце концов, бог ему судья. Не стал говорить и о том, что по заданию Ганского, в село Ильичевское рано утром до прибытия экспедиции, приехал Горшков, и именно он сказал, что реставраторы хотят сделать в храме пансионат отдыха для богатых. Ему не верили, но он привел убийственный аргумент: бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Влад обвел всех присутствующих взглядом. Его рассказ никого не оставил равнодушным.
-Ну, вот собственно и все. Профессор Ганский скончался в больнице от инфаркта. Его коллекция конфискована в доход государства. И станет основополагающей частью экспозиции Краснобережского музея. Ирина Сергеевна, прошение ваших односельчан о возвращении селу исторического названия удовлетворено. Музей будет создан в доме Филиппова, а вы назначены главным хранителем музея.
Женщина недоверчиво обвела всех взглядом и сказала:
-Спасибо. Я привезла вам фотографии. Храм наш уже побелили, и купола, и крышу по-крыли, внутри все отчистили от сажи. Я думаю, к покрову освятим храм.
-А еще, - сказал Влад, - руководством областного музея принято решения о возвращения в храм Иоанна Крестителя, святыни храма, которая хранилась в нем со дня основания.
Все насторожились, Влад выдержал паузу и потом сказал:
-Нина, расскажите, пожалуйста.
Встала Нина Карпова, открыла большой глянцевый альбом, нашла нужную страницу и сказала:
-Ананий Бугульмицкий в своей книге рассказал об истории создания монастыря в Крас-ном береге. В семье боярина Красного хранился старинный золотой крест. Привезенный одним из его предков из Византийского похода русской флотилии. Крест этот был не простой, это был мощевик. Этот крест в 1939 году в музей сдал Петр Филиппов, сказав, что нашел его в доме, по заключению экспертизы, кресту около двух тысяч лет и он действительно Византийский.
-А на самом деле он нашел его в первом тайнике, в первой печке. – Вставил Влад, - Но об этом тайнике, не знала, даже Екатерина.
-Ананий Бугульмицкий, - продолжила Нина, - основу, чьей книги составляли, видимо, либо рассказы, либо записи семейные, писал, что святыня была захвачена Никонианами, а по-том исчезла бесследно.
-А она почти триста лет пролежала в тайнике, а последние шестьдесят с лишним лет хра-нилась в нашем музее, - добавил Влад, - но Ганский догадываясь о сокровищах, даже предполо-жить, не мог, какие это сокровища.
Виктория Львовна вошла в комнату и сказала:
-Друзья, в саду мы накрыли столы, милости прошу отведать, чем бог послал.
Особенно уговаривать никого не потребовалось. Все, весело переговариваясь, переместились в сад.
Влада задержал отец.
-Влад, надо поговорить, - сказал он серьезно.
Они перешли в кабинет Вадима Алексеевича.
-Садись, - предложил отец.
-Ничего, постою, - ответил Влад.
Вадим Алексеевич вздохнул, что-то неслышно прошептал и громко сказал:
-Я не знаю. Имею ли я право говорить с тобой, как отец. Но разреши мне поговорить с тобой, просто, как мужик с мужиком.
Влада немного насторожило такое начало.
-Я вас слушаю, - ответил он.
-Так вот, ты собираешься жениться или нет? – спросил он прямо в лоб
-Собираюсь, - ответил Влад.
-Когда?
-Ну, я не знаю, глупо жениться, не имея за плечами ровным счетом ничего. Ни квартиры, ни работы.
-А-а, - облегченно протянул отец, - это не проблема, это все решаемо. Поскольку моя фирма основной подрядчик при ремонтных работах в Краснобережском храме, мне срочно тре-буется специалист реставратор. Я приглашаю тебя на работу. И фирма может себе позволить выделить тебе квартиру, на льготных условиях.
-Спасибо, - ответил, немного подумав, Влад, - но я думаю, что я сам в состоянии решать свои проблемы. У вас сейчас и без меня забот полон рот. Юрку надо поднимать на ноги. Спасибо еще раз, но я должен отказаться.
-Почему?
-Я уже объяснил.
Ответил Влад, развернулся и пошел к выходу.
-А я не понимаю. У вас это упрямство в крови, что ли? Одна из упрямства и глупой гордости одна растила моего сына. Другой хочет из упрямства и глупой гордости, сделать нищим моего внука. Я тебе, что милостыню предлагаю. Я тебе работу предлагаю, и заметь не легкую, высококвалифицированную, с которой только ты можешь справиться, а соответственно и высокооплачиваемую, часть этой высокой оплаты это крыша над головой для тебя, твоей жены и ребенка.
-Ну, до детей еще далеко, - сказал Влад, - это мы еще успеем.
-Не так уж и далеко, - сказал Вадим Алексеевич, - уже заметно.
-Что заметно? – спросил Влад.
-Да ты и в правду, что ли слепой, присмотрись к Валентине. Она же совсем переменилась. Вика заметила, мне сказала, я у Наташи спросил, а она ответила: давно пора.
Влад остановился в дверях. Вадим Алексеевич подошел к нему, положил руку на плечо и проникновенно сказал:
-Поверь мне, бабы в этом деле никогда не ошибаются, да и у меня кой-какой опыт имеет-ся, все же четверо детей, и трое внуков, - сказал и засмеялся как мальчишка, - ты знаешь Влад, я последний время такой счастливый хожу, что просто летать готов. Не порти мне это состояние, а?
-Я подумаю, - ответил Влад.
-Ну, значит пока ничья? Продолжим матч после обеда.
Они вышли в сад. За большим столом сидели гости, негромко играла музыка. Влад прошел и сел рядом с Валентиной. Он действительно заметил, что она полностью сменила стиль одежды. Она ходила то в свободных платьях и костюмах, в широких свитерах и просторных брюках. Влад на-лил себе бокал шампанского, встал, взял Валентину за руку и сказал:
-Друзья мои, минуточку внимания. Я хотел бы сказать еще несколько слов. С самого на-чало наших поисков со мной была моя самая любимая, прости мама, - повернулся он к Наталье Николаевне, и продолжил: - моя самая любимая женщина Валентина, Лялечка. Я хочу еще раз при всех сказать тебе. Я люблю тебя. Я прошу тебя стать моей женой. За тебя!
Он выпил шампанское и поцеловал Валентину.
-Ура!!! - закричал Юрий, значит, справим две свадьбы вместе.
Эпилог.
К городскому загсу вела длинная прямая улица. Тихий осенний денек разрезал треск не-скольких десятков мотоциклов. Они подъезжали к дверям загса и аккуратно припарковывались на стоянке свадебных кортежей. За рулем первых двух мотоциклов сидели молодые байкеры, а на задних сиденьях легко и изящно восседали невесты. На Вале и Оле были короткие белые платья, а на головах белые банданы украшенные небольшими вуалетками.
Машина с женихами подошла следом. Из нее вышли одетые в нарядный кожаный байкерский прикид Влад и Юрий. Они подошли к своим невестам и пары проследовали в здание загса. За ними проследовали их многочисленные друзья и подруги.
Две старушки из толпы любопытствующих переговаривались.
-Ну, мода пошла, девки на мотоциклах венчаться примчались, а парни на машинах прие-хали.
-Нет, в наше время лучше было, - ответила вторая, - сейчас молодежь вовсе распущенная.
-Что вы понимаете, - неожиданно раздался голос за их спинами, - это самая красивая свадьба, какую я видела.
Собеседницы уже приготовились накинуться на возражавшую, но тут проходящая мимо Наталья Николаевна позвала:
-Кира Леопольдовна, что вы здесь стоите, пойдемте с нами.
-Идемте, - ответила соседка Снегиревых, покидая недружелюбно настроенную толпу зе-вак, - с удовольствием пожелаю счастья молодым, чем стоять тут с этими старухами.