В глухих болотистых белорусских лесах затерялась деревушка Дуброво. Роптали местные: в город добираться неудобно. А оценили расположение деревни, когда в Белоруссию пришли фашисты.
Наденьке было тогда 14 лет. Вместе с близкими девочка ушла в лес, в партизанский отряд. Однажды сообщили тревожную весть: фашисты готовят облаву. Наши взорвали вражеский штаб, однако офицеры не пострадали, поэтому было ясно, что фашисты не пощадят никого. Жители окрестных деревень в панике бросились к партизанам.
Кольцо вокруг отряда неумолимо сжималось, приняли решение отступать через болота. Уходить вместе с местными жителями, среди которых дети и старики, – задача невыполнимая. Пришлось разделиться - отряд растворился в болотах, а дети и женщины побежали в лес. Так велел командир: авось, хоть кому-то удастся спастись.
...Через много лет после войны, уже будучи бабушкой, Надежда с ужасом вспоминала: она услышала приближающийся собачий лай, фашисты были все ближе, девочка вжалась в землю и забилась под стелющиеся ветви ели. И вот совсем рядом Надя услышала чужую речь. Судя по всему, фашисты приказывали ей встать.
Чумазая русская девчонка, выползающая из-под дерева в мокрых разодранных штанах, рассмешила немцев. Один из них вырвал из ее рук потрепанный портфель и вытряхнул содержимое. На землю полетели нехитрые девчоночьи вещички. Фашисты развеселились еще больше. Может быть, это и спасло ее в ту минуту от смерти. Девчонке взвалили на спину ящик с патронами и погнали вместе с другими в ближайшее село.
Деревня была стерта с лица земли. Среди обугленных головешек сиротливо торчали печные трубы. Повсюду лежали убитые. Наденька с замиранием сердца вглядывалась в их лица, страшась увидеть своих. Родных среди убитых не было. Не было их и среди живых. А то, что произошло потом, было как в страшном сне. Немцы выбрали молодых людей из числа пленных - тех, кто покрепче. Остальных загнали в сарай и подпалили его.
…И началась долгая дорога в Германию. Их гнали пешком до большой станции, потом затолкали в вагоны для скота. Наденька попала в лагерь близ города Радеберг. Работала с шести утра и дотемна. Что это был за завод и что он выпускал – она не знала. Вместе с пленными здесь трудились местные немцы, почему-то только старики. Им было доверено делать основные детали, а узники лагеря работали в качестве подмастерьев.
Надюше все время хотелось есть и спать. Она часто засыпала за работой, но старик-немец, сидевший рядом, делал вид, что ничего не замечает, и только при появлении охранника осторожно дергал ее за рукав. Жили узники в холодных барках, спали на жестких нарах. Кормили раз в день чем-то жидким. В воскресенье давали маленькую булочку из плохой муки с добавлением опилок. Хлеб Надя съедала тайком: в бараках зверствовали предатели, сдавшиеся в плен добровольно. Они отбирали все, что можно отнять. Даже у детей. Может быть, сильно злились оттого, что после своего предательства ожидали другой жизни в Германии. Но оказалось, что для фашистов все равны.
Хуже всех в лагере приходилось военнопленным. От остальных узников их отделяла колючая проволока, за которой постоянно кого-то избивали или расстреливали. Однажды польский военнопленный, совсем еще мальчик, начал что-то потихоньку напевать себе под нос. Это взбесило охранников. Они набросились на солдатика и начали яростно избивать его. А потом взяли за руки-за ноги, раскачали и.... швырнули в топку.
После этого Надюша перестала бояться смерти. И даже сама искала ее. Когда начался очередной отбор евреев на расстрел, она встала в их колонну. Но судьба словно хранила ее: подошел старший офицер, окинул взглядом людей, потом перевел взгляд на девушку. «Ты – еврейка? – спросил он насмешливо. – Иди отсюда». И Надя отправилась в барак. Позже ей рассказали, что фашисты заставили узников сбросить тела расстрелянных евреев в канаву и закопать ее. А потом эту яму начал «утюжить» танк. Кровь так и брызнула из-под земли в разные стороны...И снова потянулись тяжелые голодные дни. Недели. Месяцы. Но однажды кто-то закричал: «Ворота открыты!» Видимо, фашисты сбежали из лагеря. Пленники не верили: неужели это свобода?!.
Когда показались первые советские танки, Надя вместе с другими бросилась к ним: «Братцы, заберите нас с собой!» Следом в город вошла пехота, люди наконец почувствовали себя освобожденными. Их накормили, занесли в списки, выдали одежду. Так для Надежды началась новая — свободная жизнь, полная новых надежд.
Все лето она добиралась домой, до Белоруссии. Когда ехали на подводах по полям, часто натыкались на тела погибших солдат. Своих отличали по форме. Собирали по косточкам и хоронили.
Дома Надежду ждали и радость, и горе: мама и младшая сестренка были живы, а вот отца фашисты убили как пособника партизан.
Позже стало известно, что партизанский отряд все-таки вышел из окружения и присоединился к частям Красной Армии. Вместе с ним до Берлина дошла старшая сестра Надюши, Софья.
...Судьба забросила Наденьку и ее семью в Сибирь — в Азовский немецкий национальный район Омской области. Надежда поселилась в селе Сосновка, вышла замуж за хорошего работящего парня Василия Козлова, вырастила двух дочек. А потом пошли внуки и правнуки. Хорошо было жить в мире, честно работать, мечтать и строить планы на светлое будущее…
«Не важно, какой национальности человек — русский он или немец, — внушала своим детям и внукам Надежда Ивановна. — Важно быть честным, добросовестно работать и с уважением относиться к людям».
Надежда нередко вспоминала свою военную юность. Все мечтала посмотреть, как там сейчас Дуброво, а однажды съездила в родные края. Деревня оказалась совсем другой: красивой, ухоженной и незнакомой. В каждом доме свет и газ.
Лишь на том месте, где стояла родительская изба, — пустырь. И только крест в заросшем огороде напомнил о былом.
***
Бабушки Нади не стало несколько лет назад. Светлая память всем детям войны, которых уже нет среди нас…
/По воспоминаниям Надежды Ивановны Козловой, которые бережно хранятся в семье Бортник. Фото из семейного архива/.