Часть 1. Время остановилось...
Мистика!.. Что может быть значительней этого слова, когда человек оказывается на самом краю твёрдой, материковой части своего сознания и с испугом вглядывается в окружающий мир иллюзий и возможных мистических упражнений? Эта зыбкая среда сродни неуправляемой океанической стихии. Сколько кораблей и человеческих жизней, растерзанных взбунтовавшейся пучиной, хранит в своих глубоководных тайниках его величество Мировой океан! Океан неприязни ко всему земному, океан – кормилец, океан – мистический прародитель всего живого на Земле!..
Отголоски той всеобщей первобытной мистики и теперь время от времени сотрясают наше сознание. Конечно, их величины и сакральные значения не идут ни в какое сравнение с погружением Атлантиды или иллюзией внеземного присутствия на острове Пасха. А почему, собственно, иллюзией? Стоит войти по колено в воду, и наши собственные голени кажутся нам чужими! А тут!..
…Отталкиваясь ногой от холодного выступа стены, Вадим сполз с больничного топчана на руки двух молоденьких санитаров и зажмурился, стараясь выдавить из тела острую колющую боль, пронзившую трепетный мешочек его сердечной мышцы. Было нестерпимо больно! Казалось, сердце, как мясная вырезка, нанизанная на шампур, румянит бока над раскалёнными угольями старенького мангала, металлические части которого то и дело прогорают. Оттого шампур вместе с кусками розово-бурой добычи падает прямо на угли, шипит, вспенивается кровью и распространяет по всему телу тягостное угарное зловоние. В эти мгновения Вадим глухо рычал, зверея от собственного бессилия перед болевым шоком, кусал губы и оставшимися в теле силами препятствовал естественному желанию закричать в голос.
Санитары положили больного на каталку и, понимая, насколько зыбка в теле пациента жизненная сила, медленно повезли в операционную. Приступы боли сменялись короткими промежутками забытья. Измученный организм, как только получал свободу из рук «мучителя», тут же впадал в спасительный анабиоз и накапливал энергию, необходимую для того, чтобы пережить следующее нападение смерти. В один из таких спасительных промежутков Вадим машинально взглянул на запястье левой руки, где он, как все, носил часы и частенько поглядывал на них, контролируя движение собственной биографии. Вот и теперь он приподнял руку и, не поднимая головы, поглядел влево. Действительно, запястье украшал металлический браслет.
- Мы же часы не сняли! – забеспокоился один из санитаров, приметив жест Вадима.
- Оставьте их, - в ответ еле слышно шевельнул губами Вадим, - пожалуйста…
Санитары пожали плечами, посмотрели друг на друга и покатили больничную вагонетку дальше по этажу.
Перед дверью операционного зала они остановились.
- Вас сейчас заберут, - громко, чтобы больной мог всё правильно расслышать, сказал один из санитаров, и ребята удалились.
Вадим лежал неподвижно. Тусклое свечение коридорных люминесцентных ламп успокаивало и навевало сон. До возвращения боли оставались считанные минуты. Вадим это чувствовал. Чтобы отвлечь себя от неприятного ожидания, он пытался размышлять о самом себе в третьем лице, о том, что Его ждёт в ближайшие минуты и как, оказывается, непросто в каждом приближении боли предвидеть собственную кончину. Он ещё раз посмотрел на часы. «Если я сейчас умру, - подумал он, - буду на том свете по крайней мере вспоминать - во сколько».
- Что такое? – вырвалось у него.
Часы показывали то же самое время, как и десять минут назад. «Они остановились… - с ужасом констатировал Вадим, - неделя не прошла, как я поменял батарейку. Её же хватает на полгода. Значит... время моей жизни закончилось!»
Ему не удалось додумать случившееся. В дверях операционной материализовалась пара хмурых практикантов. Развернув каталку, они ввезли Вадима в операционную.
Часть 2. Мистика!..
- Просыпайтесь больной, вот ваша выписка, - у изголовья кровати покачивалась, как былинка на ветру, высокая молоденькая санитарка, - до двенадцати часов вы должны освободить местокойку.
- А если за мной ещё не приедут? – с трудом разнимая слипшиеся в сладком сне веки, спросил Вадим.
- Ничего, подождёте в коридоре, - лёгкий больничный сквознячок развернул девушку и, как травку перекати-поле, легко, в одно дуновение переместил к соседу по палате.
Вадим присел на край больничного топчана и стал обдумывать своё положение. Операция прошла удачно, и он с каждым днём обретал всё новые силы к жизни. Это хорошо. Однако покой нарушало воспоминание об остановившемся времени жизни. Когда он очнулся после операции, часов на руке не было.
- А где мои часы? – помнится, спросил он дежурного врача во время одного из утренних обходов.
- Не волнуйтесь, ваши вещи хранятся в вашей тумбочке. Уверяю вас, всё цело, - ответил доктор, улыбаясь несколько театрально, как показалось Вадиму.
Два дня после операции ему было запрещено шевелить телом, поэтому о судьбе часов он не имел представления. А просить кого-то заглянуть в тумбочку и поискать злополучный Breguet казалось Вадиму неудобным и громоздким предприятием. В конце концов он и сам забыл про часы. Даже привычка поглядывать на левое запястье как-то незаметно исчезла из его обихода.
Мысль о возвращении домой потянула за собой, как за ниточку, воспоминание о "потерянном" времени. Вадим запустил руку в тумбочку. На ощупь среди белья, пустых бутылок из-под воды и прочей больничной мелочи он обнаружил хромированный браслет и приплюснутое блюдечко брегетовского механизма. Уверенный в том, что часы стоят, Вадим положил находку в карман халата и принялся выгребать из тумбочки прочие предметы жизнедеятельности. Через некоторое время его межрёберная невралгия дала о себе знать, он распрямился и перевёл дух. В абсолютной тишине палаты было отчётливо слышно, как под складками халата размеренно стучит сердце. "Странно, - подумал наш герой. Мерцательная аритмия, сопровождавшая его последние десять лет, звучала вовсе не так ритмически выверенно. «Как хорошо!» - подумал Вадим, вслушиваясь в мерный отголосок собственного тела. Правда на слух каждый новый удар сердечного била смещался всё ниже, пока монотонное постукивание не зазвучало в районе пояса. Эта анатомическая неожиданность испугала Вадима. Он замер и превратился в одно большое ухо. Но вот брови на его лице вопросительно поползли вверх, он вытащил из кармана часы и взглянул на циферблат…
Часовой механизм, который перед операцией так демонстративно становился, теперь скрупулёзно резал вечность, как колбасу, на секундные промежутки времени и пуще прежнего казался энергичным и деловым!
- Вы пошли, мои дорогие? – воскликнул Вадим, потрясённый увиденным. – Значит, я буду жить!..
- Простите, что вы сказали? – сосед по палате повернулся к Вадиму.
Но наш герой не слышал вопроса. Он смотрел на движение секундной стрелки и повторял единственное слово, которое, как ему казалось, объясняет всё, что с ним уже произошло и продолжало происходить: «Мистика!..»