"О великий, могучий, правдивый и свободный русский язык". Иван Тургенев.
Тургенев понимал всю силу и богатство русского языка - его гибкость, благозвучность, многогранность. При помощи русского языка можно выразить тончайшие оттенки мысли, самые глубокие чувства.
Тургеневу нравилась жизнь на Западе. Он принимал её и ему в Париже жилось намного лучше, чем в России. А в России дворяне "щебетали" на французском. Да и Ленин предпочитал готовить Великую революцию в Париже.
"Велик и могуч русский язык. На великом можно написать многотомный роман, а на могучем за минуту передать его содержание". Амушл Кабак.
А русский мат, русская брань. Мы даже ругаемся сложными и непереводимыми для запада словосочетаниями. Во время войны немецкие шифровальщики не могли понять, что предпримут советские войска, потому как приказы и команды произносились на русской брани. Ни в одной стране мира нет толкового словаря уголовных терминов.
Восточная мудрость гласит, что в любом могучем и великом заложены элементы слабого. А язык замыкает человека в круг и навязывает ему определённое миропонимание. Это какое миропонимание с элементами слабости в великом и могучем? Полагаю, что это доверчивость, которую на Западе принимают за слабость. Но доверчивость имеет предел и западная цивилизация начинает беситься и угрожать русскому Медведю. Вы видели искажённое ненавистью к России лицо Терезы Мэй? А чуть раньше ненависть к России изрыгал Адольф Гитлер. Это и есть лицо англо-саксонской цивилизации, это генетическая ненависть Запада к русскому миру.
Ильин И. А. - русский философ, сторонник Белого движения: "Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная о ней правда".
Тютчев Ф. И. - русский лирик, поэт-мыслитель: "Россия самим фактом своего существования отрицает будущее Запада".
В 1991 году в университете Uppsala (Швеция) меня пригласили на вечер встречи иностранных учёных и аспирантов в старинном здании университета. Была большая группа из Китая, Японии, Германии. Из России, видимо, я был один. Группы людей кучковались с бокалами вина, а я один с бокалом. И вдруг за спиной услышал красивую русскую речь пожилого человека. Я оглянулся и представился. Это был профессор египтологии из Хельсинки и он беседовал с переводчицей. Можно только догадываться о судьбе этого профессора с окладистой бородой и как они в Хельсинки сохранили дореволюционный язык. Тем не менее, нас было уже трое и можно было "сообразить на троих". Потом был ужин при свечах и я с удовольствием беседовал с пожилым русским человеком. А переводчица из Швеции не всегда понимала нашу иронию.
Сегодня мы говорим на другом русском языке. Всем же понятно, что теперича - не то, что давеча.