Деревянный ларчик

Татьяна Пороскова
В один из апрельских дней я поехала к своей ровеснице, коллеге и подруге в соседний волок за двенадцать километров. Шофёр хлебовозки согласился  подвести меня. Ухала по ухабам, тряслась и взлетала огромная машина.
Ей ещё целый день колесить по этой дороге на край района, где я и не бывала.
В дорожных канавах полнилась через край талая вода. Обнажилась дорога со всеми ямами и колеями. В лесу снег плохо таял. Опять взлетел над дорогой большой сокол. Он всегда на страже именно в этом месте. Не кидались в этот раз через дорогу влюблённые обеспамятевшие зайцы.
Красавина полянка  плыла справа от меня. Куда подевались зайцы? Они ведь способны стоять на обочине столбиками.  Истребили волки и собаки? Выгнали мотопилы?
 
Нет ни одного первоцвета в саду Тамары. Всё под снегом.
Мы сидели на кухне и делились впечатлениями. Особенно я люблю пить кофе, приготовленный ею. Она сохранила эту традицию. На краешек маленькой чашки упали несколько крупинок соли.


Тамара взяла бережно  в руки деревянный лёгкий ларчик, в котором хранились не драгоценности, не деньги, а семейные документы не одного поколения её крестьянского рода по отцовской и материнской линии.
Она открыла его. Пожелтевшие от времени бумаги. Вот письмо её отца. Почерк красивый, особый. Заглавная буква выписывалась им с завитком. Ровный наклон всех букв вправо, между ними, как в изгороди почти нет соединений. Они живут сами по себе.

- Во время войны у отца был допуск к секретным документам.  А вот его роспись о неразглашении тайны,- пояснила подруга.
Потом Тамара достала необычный орден.
- Это бабушкин, - сказала она.
Материнская Слава.

В деревне бабушку звали Суровая  Надежда.

В маленькой комнатке стоял топчан, покрытый тяжёлым овчинным одеялом.
Под одеялом, свернувшись калачиком, ждала внучка Тома, когда бабушка помолится.
Она ждала терпеливо. А бабушка стояла на коленях и молилась за здравие детей и внуков. Губы её шептали молитву.
-Отче наш!
Иже еси на небеси, да светится имя твое…
Господи! Не оставь нас. Спаси, сохрани и помилуй детей моих и внуков…
- Бабушка, иди скорей! Мне холодно одной, - просила девочка.
В углу комнатки на  столике стояла  швейная машина зингер. Бабушка была мастерицей и обшивала всю семью.
Она научила девочку, которая ещё не ходила в школу, жать.
На земельном наделе у каждой семьи было две полосы. На одной полосе  сажали картошку, а на другой сеяли ячмень.
Ячменём кормили кур, мололи на муку.

Ржаной хлеб пекли один раз в неделю. Пшеницу ещё не сеяли.
 Ячмень был короткий с длинной остью колосков, жали его серпами, укладывали в снопы, снопы сушили и обмолачивали. Сухое зерно мололи на ручных тяжёлых жерновах в ячменную муку.

Из муки бабушка пекла лепёшки и приговаривала:
- Вот, Тома, напечём ешников и пойдём деду Пеше отнесём. Пусть дед поест горяченьких.
Она по своему, по-бабьи, жалела одинокого  деда, коротавшего свою судьбу в холодном и неуютной избе.


И хотя в деревне за строгий нрав и набожность звали Надежду Суровой, бабушка была добра и справедлива.
Бабушка жала полосу, а Тамара собирала колоски.
Трудолюбие было в крови у этой большой семьи.
Надежда осталась одна с семью детьми и прошла за свою долгую жизнь через суровые испытания.

Когда в колхозе решали, кого раскулачивать, то выбор пал и на её деверей.
Они держали мельницу на реке Короге.
А у кого мельница, значит те кулаки.
А Надежда им родня, значит и её надо вычистить из колхоза. А что значит вычистить?

Это значит вдовую и многодетную выгнать из колхоза и не дать для вспашки участка лошадь. Это значит, её и семёро по лавкам будут врагами для всех.
Это значит обречь на голодную смерть.
И Надежда писала объяснительную записку, что не могут ни она, ни её малолетние дети-сироты считаться врагами.

Копия этой записки с еле различимыми словами на пожелтевшей бумаге лежит в деревянном ларчике.
Орден Материнской Славы с орденской книжкой тоже лежит в ларчике.
И ведь подняла она детей.
Старшая Сима пошла в науку и работала потом преподавателем на кафедре зоотехники.
Военным стал Саша, и его сын был военным лётчиком.
Медсестрой была Глаша.
Михаил пропал без вести в первые годы войны.
Валентин, Тамарин отец, прошёл войну и Победу встретил в Прибалтике.
У самой младшей Тамары была короткая судьба. Ей выпало прожить пятнадцать лет и покинуть этот мир.
В честь неё и внучку назовут Томой.

Народ зря не даёт прозвищ.
Суровая доля выпала Надежде быть вдовой и кормилицей в большой семье.
Но она сберегла свой род, дала начало новым его ветвям.
Она, маленькая Суровая Надежда, ни на кого не надеялась, а только на своё мужество и волю Господню.

Где она сейчас эта деревушка на речке Короге?
Есть ли там те избы или заросли они дикими травами, как и большинство пахотных земель в России?
И следа не осталось от мельничного колеса.

Пришли другие времена.
То, за что боролись люди, растоптано их потомками. И тает на моих глазах крестьянство.
Искалечены судьбы людские. Безымянными легли они в чужой земле. А имена их старались не вспоминать.
Так и моя мама никогда не рассказывала мне, почему  бабушка жила в крохотной избёнке, похожей на баньку.
Никогда не видела я деда.

Оглядываясь в прошлое, в тревожное время раскулачивания крепкого крестьянского хозяйства, я понимаю, что не раз ещё человек будет крушить и растирать ногами им же созданные идеалы.
Но земля останется вечной и вечной останется пашня на этой земле. И тот, кто посеет колос, будет благодарен земле.
Что бы ни случалось в мире, какие бы бури не проносились над людьми, всегда сильнее других будет Женщина- Мать, давшая начало жизни,  молящаяся за нас и скорбящая о нас.
фото автора