Глава десятая
Оксана теперь жила на два дома. Свою квартиру, где она привыкла быть себе хозяйкой, бросать не хотелось, но оставлять свекровь в одиночестве – тоже. Бывший муж терпеливо ждал, когда она определится.
- Давай снова поженимся, - не выдержал он однажды, надеясь, что Оксана перейдет к ним жить.
- А давай! - легко согласилась она. – У меня есть одна больная, которая работает в загсе. Распишет без всяких церемоний. Надеюсь, ты не мечтаешь о свадьбе с куклой на капоте лимузина?
Предложение Оксана получила в начале лета, а втайне они расписались в середине августа. Стала болеть Инна Марковна, потом свалились на голову Сонечка с мальчиками, и Оксана теперь и на работу мчалась бегом, и обратно – не привыкла к такому темпу жизни. Все требовали от нее самого близкого участия, словно сами разучились готовить еду, покупать продукты и прибирать квартиру.
Сонечка оказалась с ленцой, любила перекладывать на плечи сыновей или мамины-папины все, что требовало терпения. Папа, то бишь Борис, был в отпуске, и ему доставалось больше, но Оксана отбивалась:
- А вы с голоду не перемрете, пока я буду на работе? Сонь, тебе облом супчик сварить?
- Ой, мамуся, мне так надоело готовить! Лучше ты – супчик, а я мальчиков прогуляю по городу!
- Они сами прогуляются, а ты… совесть имей! Курицу купил папа, я сварила бульон, а ты – доделай все остальное!
- А у нас дома папа готовил кушать! – раскрыли секрет любимые внуки, Янис и Петерис, а попросту Ваня и Петя, как их упрямо называла украинская бабушка.
- Вот и нужно было взять с собою папу, а не маму, - фыркнула Оксана.
Семья, конечно, была в восторге от столь неожиданного сюрприза - воссоединения родителей.
- Сошлись бы раньше, ты бы, мамуль, родила мне еще братика, - шутила Сонечка, поглядывая на отца, которого хоть и любила, но считала лопухом.
«Лопух» на такую бестактность дочки только укоризненно поднял на нее свои чудные говорящие глаза.
Каждое утро в половине одиннадцатого Оксана звонила Дине:
- Привет, как дела?
- Ты как часовой на вахте,- смеялась Дина, довольная тем, что ее не забывают.
- Буду с работы возвращаться, забегу в магазин, а потом к тебе. Тебе что купить? Не стесняйся, говори! За мною Борька зайдет, он тащить будет!
- Господи, все у нас есть! Артем купил. Ты лучше своими занимайся. Представляю, сколько у тебя сейчас забот!
В который раз Дина осознала, какое огромное место заняла Оксана в ее жизни. Даже потеснила тех друзей, которые были рядом в самые драматические годы, когда она мысленно прощалась со всеми.
Например, Маруся, одноклассница Дины, ездила к ней в онкологию почти ежедневно. Носила домашнюю еду и утешала взглядом, боясь задать неделикатный вопрос.
- Да прекрати ты мотаться ко мне, Маня! С голоду я не помираю, а у тебя дома внук-студент! Его корми! Не могу я смотреть на твои больные ноги и руки. Лечи лучше свои суставы. Тебе пора уже и о себе подумать! – говорила ей Дина.
- Ты меня не хочешь видеть? Или тебе мои варенички с творогом не понравились? Так я завтра с мясом состряпаю.
- Я еще вчерашние не доела! Хочу тебя видеть, хочу, но мне жаль твоего времени и здоровья!
Оксана однажды и застала сцену, когда слабая после операции Дина, придерживая под халатом пузырек со стекающей лимфой, отбивалась от новой порции вареников. Потом обе молча наблюдали, как Маруся сползала по лестнице вниз, вцепившись в перила и оглядываясь на них с бодрой улыбкой.
- Ну, и кто эта старушенция с лицом доброй феи? – спросила Оксана.
- Она и есть добрая фея, - ответила Дина, немного задетая тоном Оксаны. – Мы ровесницы, так что обе.… старушенции.
- На ровесниц вы не похожи. Я думала – ей все девяносто!
В то время Оксана еще не вошла в роль главной подруги - лишь настойчиво добивалась ее, а Дине так хотелось пробудить интерес к своим друзьям, а к бедняжке Марусе – сочувствие. Жизнь у той вообще сложилась драматически: рано овдовела, в двадцать три года осталась с двумя детишками на руках. Потом погиб в аварии младший сын, вместе с женой, и пришлось Марусе растить их ребенка-сироту. Сейчас этому внуку-студенту уже двадцать два года, он студент-заочник.
Оксана слушала жалостливый рассказ Дины сдержанно, без реплик, а той захотелось разогреть новую приятельницу до сострадания:
- Но это еще не все! Представляешь, год назад умер от рака второй ее внук – от старшего сына. Маруся заняла деньги на «химию», чтобы мальчика спасти, и теперь вся в долгах. Одного внука нужно кормить, за другого долги отдавать. Живут на одну пенсию, которой не хватает, так что мечется по городу моя Маруся – репетиторством занимается… В ее-то годы!
Тут уж Оксана не выдержала:
- Стоп! Не поняла. Но если внук - заочник, значит – работает. Как это – жить вдвоем на одну пенсию бабушки?
- Вот не работает. Вроде бы не может найти занятие по специальности. Он ведь будущий международник, языками владеет…Я ей говорила: пусть хоть охранником в супермаркете устроится, временно!
- Ну да, он же гордый, раз международник, - ухмыльнулась Оксана, мало тронутая судьбой незнакомой «старушенции». – Еще и языками владеет! А на шее у бабки сидеть гордость позволяет?
- Да сто раз я ей говорила об этом! – призналась Дина. – Но, понимаешь, за что я люблю Марусю… Она – добрейшая душа! Не озлобилась, не стала завидовать благополучным семьям, наоборот – бросается на помощь всем, кто в этом нуждается!
- Не люблю я таких…добреньких, – не сдавалась Оксана. - Значит, бежит на помощь всем? То есть – безотказная? Но это рабская черта. А папа умершего парня что сделал для его спасения? Позволил маме- пенсионерке влезть в долги и вкалывать, чтобы потом их отдавать? Ничего не понимаю!
- Маруся по натуре жертва, согласна.
- Она не просто жертва! Твоя любимая Маруся вылепила из внука эгоиста беспросветного, развратила своей добротой старшего сыночка! Или он тоже не работает? Работает? Тогда он должен больной маме помогать, а не наоборот!
Пришлось Дине признаться, что она не раз спорила с Марусей, доказывая вредность такой жизненной позиции. Но в ответ слышала:
- Ты просто не в курсе, не знаешь всего…
И снова оказывалось, что взрослому внуку и пожилому сыночку никак не обойтись без выносливой мамы и бабушки.
… А вскоре уже сама Оксана таскала в больницу еду, и когда Дина сопротивлялась, тут же находила оправдание своему рвению:
- Но Олег-то тебе пельмени домашние не станет лепить? Притащит покупную дрянь или…
- Меня здесь кормят!
- Знаю - как! Чтоб не подохнуть с голодухи!
- Ко мне Оля приходит, Артем! И все не с пустыми руками!
- А я, по-твоему, должна являться с пустыми?! – поднимала брови Оксана. - Твои дети живут далеко, а я рядом! Пожалей их.
Немного раньше Оксаны появилась в жизни Дины еще одна приятельница, Альбина, и быстро стала подругой.
Познакомились они – смешно сказать – на трамвайной остановке, разговорились уже в вагоне, обменялись телефонами. Понравилась Дине эта красивая женщина в модном брючном костюме, бойкая на язычок, с чувством юмора. Выглядела вполне счастливой, была моложе ее лет на двадцать.
А потом оказалось, что Альбина одинока. Муж ушел от нее, банально – к молодой любовнице. И красота не помогла вернуть мужа. Победила молодость…
Правда, беглец оставил жене дом, построенный в пору их взаимной любви, а еще сад с огородом… Две дочки, закончив школу, тоже сбежали - в соседнюю державу, якобы учиться, оставив маме радость наслаждаться природой на участке в десять соток. Девочки не доучились, зато им повезло с замужеством.
- Где они откопали своих заокеанских мужей, не признаются, - рассказывала Альбина через год после знакомства с Диной. Несмотря на легкий характер, она не любила откровенничать.- Но что им повезло больше, чем их мамаше, это факт! Живут себе в теплой и веселой Италии, сидят на шее у мужей-итальянцев и воспитывают детей.
Маме дочери высылали деньги и фотки внуков. Иногда звали к себе, но не жить, а погостить. Альбина гостила, всегда зимой, потом возвращалась в родные и далеко не веселые украинские пенаты. Ведь огород, сад и собственный дом звали к себе – копать, сажать, что-то ремонтировать.
Альбина тоже приезжала к Дине в больницу, угощала фруктами и овощами из своего хозяйства, радуя своим умением держаться – без дурацкого бодрячества и назойливого любопытства. Не призывала крепиться, не говорила, что все будет хорошо, а просто слушала невольные жалобы Дины на боль и неудобства, но с таким теплом в карих глазах, что хотелось ее утешить.
- Ничего, Альбина, мне уже лучше, чем было вчера! И в палате женщины подобрались такие веселые, не поверишь! Анекдоты травят, мужей своих критикуют, мы смеемся даже. Никто не плачет, все терпят…
- Ты такая сильная, Дина, - удивлялась Альбина. - Я бы так не смогла!
- Смогла бы! У тебя один недостаток, - смеялась Дина. – Живешь у черта на куличках. А все равно приезжаешь!
«Вот выпишусь - и непременно всех троих сведу!» – строила она планы.
Накануне задуманной встречи Дина валилась с ног от усталости.
Олег пытался ее остановить:
- Ну и чего ты так стараешься? Себя пожалей! На один салат сделаешь меньше! Никто и не заметит! Ты только неделю назад перестала ездить на перевязки! И как ты ваши посиделки выдержишь?
Общее застолье, на пашне которого должны были взойти ростки замечательной женской дружбы, получилось оживленным. Домашнее вино расхваливали под звон бокалов, салаты ели с великим удовольствием, финальный кофе с тортиком, испеченным Альбиной, встретили чуть ли не овациями. Дина даже забыла, что вместо груди у нее под блузкой прячется тяжеленный протез отечественного производства. После двух рюмок вина она была в ударе.
Расходились чуть ли не с объятиями, обменялись телефонами.
А вот снова собрать эту компанию за одним столом не удалось. Мыльный пузырь Дининой мечты лопнул с треском.
- Ты придумала женскую дружбу в своих сочинениях, а ее нет в природе! Как там у классика: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань»! Оксана – это конь, Альбина – ломовая лошадь, а Маруся – лань, - торжествовал Олег.
Первой на следующий день позвонила Оксана:
- Ну, привет, коварная ты наша! С этой… твоей овечкой бессловесной, Марусей, у меня может получиться только вызов к больному на дом. Пропишу ей сердечные капли, чтобы надолго хватило оказывать скорую помощь разным ленивцам.
- А тебе Альбина не понравилась?
- Почему? Очень даже понравилась. Бойкая, меня переплюнет. Но я работаю, мне некогда дружбу новую заводить, -- дипломатично ответила Оксана.
- А время есть в театр ходить, на концерты в филармонию?
- Ну, там у меня свой кружок по интересам. Вот если бы с тобой…А вдруг у нас разные вкусы с твоей приятельницей?
Затем позвонила Маруся:
- Диночка, спасибо за чудный вечер! У тебя прекрасные подруги! Такие остроумные…Куда мне с ними тягаться! Я рот открыть боялась. Ну, какая из меня собеседница?
- То есть, не придешь, если я позову?
- Приду! Но…не обижайся, отдельно от всех.
- Ты словно забыла про золотую свою медаль? И о красном дипломе тоже? Чем они умнее тебя? Все вы – технари, все книжки читаете, но тебя близкие затуркали!
Альбина позвонила, но от темы ушла, переключилась на итальянскую родню. И Дине стало понятно: ревнует! Как ревнует к ней и Оксана.
Когда Дина упала и надолго слегла в постель, Оксана опекала ее так плотно, что места для других оставалось немного.
Застенчивая Маруся просто звонила, спрашивала, чем помочь.
- Солнце мое, ты хочешь еще сиделкой поработать, да бесплатной? Не переживай, у меня куча помощников. И, если честно, гостей принимать мне трудновато в лежачем положении.
- Что ты, что ты, - пугалась Маруся. – Я приду, когда позовешь!
Альбина тоже сначала выясняла по телефону, чем помочь, а потом уже приходила. То покупала теплую ночную сорочку на рынке, то семена льна – для хорошей работы кишечника. Всякие мелкие поручения она выполняла легко, даже с радостью, по-прежнему снабжая Дину овощами и замороженной зеленью, клубникой.
Она знала, что Оксана несет свою вахту вдохновенно, и совершенно искренне говорила:
- Как здорово, что она – врач!
Нет, не забывала Дина ни Маруси с Альбиной, ни бывших учениц, которые звонили и приходили с подарками, но в который раз признавалась себе: Оксана стала скорее сестрой, чем подругой.
Продолжение
http://www.proza.ru/2018/05/07/1210