– Терпеть не могу, когда продукты пропадают, – качала головой баба Маня, – пооставляете тут на тарелках, а доедать кто будет?
Она, совсем еще не старая женщина, приезжала к нам по приглашению на длинные праздники или просто так на несколько дней, всегда привозила булочку, конфетку, пару груш или мандаринов, сбрасывала в прихожей обувь и верхнюю одежду и бодро топала на кухню, где уже к вечеру, следуя заведенному и известному только ей порядку, начинали толпиться емкости с остатками пищи – то, что надо было непременно доесть или допить.
Ароматное молоко из миски с шоколадными хлопьями бережно переливалось в стакан и укрывалось блюдечком; покореженные салатные листья, кусочки отварной картошки, огрызок сырокопченой колбасы, попка от сосиски и увядший огурец в сложной композиции укладывались на плоскую тарелку и затягивались полиэтиленовым пакетом, а на длинном узком подоконнике заводили хоровод, цепляясь друг за друга веревочными ручками с бумажными разноцветными браслетами, испитые чайные пакетики.
Перед сном, когда домочадцы расползались по комнатам и гасили подслеповатые ночники, баба Маня ходила по кухне, осматривала свои сокровища и водила по столам длинным носом: а не выбросил ли кто-нибудь яблочный огрызок, из которого можно сварить компот?
Привезенные булочка, конфетка, пара груш или мандаринов так и не дожидались своей очереди. В погоне за остатками пищи баба Маня забывала о том, что в углах жались еще совсем свежие сладости, овощи и фрукты, прикасаться к которым мы не имели права.
– Терпеть не могу, когда продукты пропадают, – ворчала она и перебирала посуду с объедками, а к нам, видимо, за тем и приезжала: доедать.