Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
199. Надо всё по-новому! Курсовые задачи. 13-15 января 1973 года.
Сводка погоды: ВМБ Балтийск, Военная гавань, причал №63:
суббота 13 января 1973 года, дневная температура: мин.: минус 0.4°C, средняя: 0.7°C тепла, макс.: 1.7°C тепла, 0.1 мм осадков;
воскресенье 14 января 1973 года, дневная температура: мин.: минус 2.8°C, средняя: минус 1.7°C, макс.: 0.8°C тепла, без осадков;
понедельник 15 января 1973 года, дневная температура: мин.: минус 2.4°C, средняя: минус 1.1°C, макс.: минус 0.2°C, без осадков.
Традиция собираться друзьям после отбоя в 23:00 в ленкаюте БПК "Свирепый" закрепилась в ночь с 13 на 14 января 1973 года, потому что ребята знали, что у меня припасено ещё что-то от родительских новогодних посылок. Кроме этого, я не устраивал "пьянки", как некоторые годки, то есть не хвастался тем, что у меня есть "шило" (спирт) и не хвастался тем, сколько я могу выпить, не пьянея. Нет. Я "угощал" своих друзей минимальным количеством "огненной влаги" только по самым важным и праздничным событиям и без ущерба для службы и судьбы моих друзей. Всё очень просто: угощение было минимальным, практически символическим, то есть "по крышечке" фляжки (глоточку) и исключительно "для бодрости и поднятия духа".
"Старый Новый год" пришёлся на ночь с субботы на воскресенье (13-14 января 1973 года), так что я и мои боевые товарищи с удовольствием посидели тихо в ленкаюте, выпили за здоровье и счастье в Новом 1973 году по крышечке спирта из моей уже наполовину пустой алюминиевой фляжки, закусили яблочными и грушевыми сушками, твёрдыми тульскими пряниками с горячим чаем и московскими конфетами "ирисками". Ребята принесли с собой тушёнку, горячий хлеб, даже солёные огурцы, но есть особо не хотелось, только отдыхать и слушать анекдоты и байки друг друга. Я "сразил" ребят известием о том, что с 7 января 1973 года начались Рождественские святки, которые продлятся до 17 января. Ребята не знали, что такое "святки", начали гадать-вспоминать, спорить, а им ничем не мог помочь, - сам не знал, поэтому поспешил сообщить, что 10 января 1973 года отмечается День Святых 20 000 мучеников, а в Африке (в Бенине) - празднику Вуду. О колдунах "вуду" годки кое-что знали и тут же начали делиться своими знаниями, но о православных мучениках мы не знали ничего и это нас огорчило.
В пятницу 12 января 1973 года был День работников прокуратуры (251 год) и 55 лет со дня принятия Декларации прав трудящихся, но эта новость старшин и годков не зацепила, а вот известие о том, что в наступившее воскресенье 14 января отмечается День создания трубопроводных войск РСФСР (21 год) и "Обрезание Господне", вызвало целый шквал шуток, прибауток, анекдотов, веселья и смеха. "Умеешь ты, Суворов, леща подкинуть!" - смеялись мои товарищи. - "Надо же, обкорнали трубку Господу!".
- А ещё, - сказал я моим гостям, - сегодня День Святого Василия Великого.
- Кто такой? - спросили годки. - Царь наш, что ли?
- Святитель, архиепископ Кесарии Каппадокийской, церковный писатель и богослов. Это он, якобы, изобрёл иконостас для церквей и составил свою знаменитую литургию. Автор утренних молитв и проповедей. Родился в 330 году в Кесарии, Каппадокия и умер через 49 лет в 379 году там же, в Кесарии.
- А ещё чем он знаменит? Почему святитель?
- Василий Великий как-то сказал на проповеди: "Об отсутствующем брате нельзя говорить ничего с намерением очернить его — это есть клевета, хотя бы сказанное было и справедливо". От него пошло правило: "Об отсутствующем не говорить плохо".
- О! - сказали годки БПК "Свирепый". - Наш человек! Уважуха ему... Помянем?
Нет, не помянули мы Святителя Василия Великого. Завтра в понедельник 15 января 1973 года опять с утра подъём, физзарядка на заснеженном пирсе, завтрак, приборка, скучные политзанятия, работы, вахты, дежурства, приборка, обед, потом часовой перерыв на "адмиральский час", опять занятия и тренировки, опять приборка, хозработы и снова приборка, ужин, личное время, вечерняя поверка, наряды и отбой. И так каждый день... Каждый день экипаж БПК "Свирепый" жил, служил и трудился по корабельному распорядку дня, строго выполняя нормы Корабельного устава ВМФ СССР и мне такой порядок был не в тягость, а в удовольствие, потому что придавал смысл и содержание твёрдости и уверенности в завтрашнем дне.
Дело в том, что я получил большое письмо от мамы, в котором она описывала события их жизни, свои чувства и мысли по отношению к Юре, его разводу с Галей и новой его женитьбе на новой девушке - Вале. Мне было очень грустно, одиноко и тяжко всё это читать, осмысливать и переживать, поэтому я был очень благодарен моим товарищам и друзьям, которые пришли на посиделки в ленкаюту в эту старую новогоднюю рождественскую ночь. После ухода ребят я вновь (по новому) перечитал мамино письмо... Всё, то же самое, что уже было и быльём поросло: Юрка не меняется - всё также "куролесит", папа - работает на двух работах, чтобы обеспечить семью, мама - надрывается на работе и дома, ущемляя себя и свои потребности в угоду "помощи детям", а дети, то есть я - с трудов вхожу в новую для себя область служебной деятельности - политработу.
Вклиниться с чем-то своим и новым в программу боевой и политической подготовки, чётко и властно расписанной и упорядоченной "руководящими документами партии и правительства" не было никакой возможности, потому что "Планы свёрстаны, цели обозначены, методы определены - за работу, товарищи!". Отклонение от программ и планов - это ревизионизм и оппортунизм, противодействие политике и линии партии, а значит вред стране и советскому народу, поэтому "ни-ни", ни влево, ни вправо, а только так, как указано и приказано. Заместитель командира по политической части капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин строго ревизовал мои стенды и то, что я на них изображаю и пишу, сам пробовал писать пояснительные тексты к фотографиям, но него получалось длинно, муторно, заунывно.
Делать скучные формальные стенды я не хотел и сопротивлялся, как мог: затягивал работу, делал "ошибки", ссылаясь на усталость, исправлял их, снова ошибался, путал тексты, а затем к сроку сдачи, вдруг делал совершенный, красивый, красочный и информативный стенд, который умилял и восхищал проверяющих из политуправления штаба ДКБФ. Дмитрий Васильевич сначала обижался на меня за то, что я его не послушал и не сделал, как он видел и как он хотел, а потом, через день-два приходил в ленкаюту и история с "управляющим воздействием замполита на политработу ленкаюты" повторялась.
К сожалению, всякий раз по понедельникам на политзанятиях, к которым Дмитрий Васильевич Бородавкин очень тщательно готовился, он терпел одно и то же "фиаско" - его не воспринимали матросы, старшины, мичманы и офицеры (руководители групп политзанятий), потому что он читал свои лекции и выступления "по бумажке" и исключительно "для себя". То, что он нам читал, было до предела официальным, вплоть до полного прочтения названий руководящих органов партии, реквизитов постановлений съездов и пленумов ЦК КПСС, полных названий должностей руководителей партии и советского правительства. При этом передавалась не суть, не "соль" принятых решений, а зачитывались все "служебные" и официальные слова и предложения. От всего этого буквально "больно ныли" зубы в дёснах...
С того момента, как я формально перестал быть комсоргом БПК "Свирепый" и вернулся в свой статус матроса (старшего матроса), проверяющие из политуправления и политотдела мирились с тем, что вместо офицера-комсорга у нас исполняет обязанности мичман-комсорг ("Всё ж таки не матрос на офицерской должности!"). То, что нет корабельных комсомольских собраний - это даже хорошо, никто не поднимает "неудобных" тем и вопросов, никто "не отступает от партийной линии" и не нарушет "руководящих документов".
- Главное - говорил мне исполняющий обязанности комсорга корабля мичман Анатолий Дворский, - не раскачивать лодку. Пусть всё идёт так, как идёт. Зачем нам лишние потрясения и так из графика выбиваемся.
-Так, может быть, потому , что выбиваемся из графика боевой подготовки, - горячился я, - нужно собрать комсомольцев, а луче совместно коммунистов и комсомольцев, объяснить ситуацию, потребовать личным примером показать как и что надо делать?! Попросить годков показать "класс" службы?
- Вот ещё! годков просить! - осторожно возмущался Анатолий. - Ты, Суворов, заговариваться начал. Годков просить... Где это видано, чтобы старший помощник командира корабля годков о чём-то просил?!
- А помнишь, как командир корабля обратился на общем комсомольском собрании к годкам с просьбой оказать помощь заводским на швартовных испытаниях? - напомнил я. - Мы тогда ускорились и всё задачи сдали на "пять"!
- Так тогда какие годки были?! Зубры! А эти? Они тогда под годками были ниже травы, тише воды.
- Вот-вот! Вы к ним с недоверием, а они горят желанием себя показать!
Так мы спорили с мичманов Анатолием Дворским, а наш начальник, замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин приходил с новым заданием, темой политзанятий и требованием "организовать всё так, чтобы ни пылинки, ни сучка, ни задоринки". Толя Дворский после замполита слово в слово повторял его задание мне и уходил по своим делам, а я начинал выполнять только свою часть задания, причём всё, полностью и сразу. Только при этом я прятал часть выполненной работы под планшеты-заготовки и в течение одного-двух дней изображал активную деятельность. Подходил срок сдачи работы, прибегал в ленкаюту Толя Дворский, начинал сердиться, лихорадочно выполнять то, что было предписано ему, а в момент прихода замполита я доставал "на гора" полностью исполненную работу для предъявления.
Оба, Д.В. Бородавкин и А.А. Дворский, начинали критически оценивать мою работу, проверять, изучать, критиковать, но потом, "смилостивившись", начальствующим тоном "разрешали" мне её (работу) представить народу. Эти "начальники" не знали, что перед тем, как показывать свои стенды, плакаты и стенгазеты им, я показывал их своим друзьям, чутко прислушивался и приглядывался к их реакции. Изредка ко мне в ленкаюту заглядывал наш парторг, начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев и всякий раз я показывал и рассказывал ему всё, почти всё...
Вот так постепенно вырабатывался мой, так называемый "фирменный суворовский стиль" политслужбы и политработы. Я не был формальным комсоргом корабля "по штату", но я был неформальным, негласным "представителем личного состава экипажа корабля" во взаимоотношениях с командованием БПК "Свирепый". "Годковский закон" изначального первого личного состава экипажа БПК "Свирепый" хранился у меня в альбоме, он так или иначе выражался в тех делах, которые мне удавалось претворить в жизнь и моряки корабля это чувствовали. Это было главное... Быть неформальным лидером, значит строить и вести политработу тоже неформально, вот в чём дело...
С начала 1973 года по всему Советскому Союзу началось грандиозное движение за досрочное выполнение планов Пятилетки, повсеместно трудовые коллективы и руководители предприятий, колхозов, совхозов, учреждений, институтов и т.д. брали обязательства "План трёх лет пятилетки выполнить к августу!". Постановление ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ "О развёртывании Всесоюзного социалистического соревнования работников промышленности, строительства и транспорта за досрочное выполнение народохозяйственного плана на 1973 год" ставило конкретные задачи: "неуклонно повышать эффективность производства и ускорять научно-технический прогресс, осуществлять строгий режим экономии, повышать производительность труда". Эти слова, как молитву, всё время повторял на политзанятиях наш замполит.
Находили ли отклик и понимание эти слова и задачи в умах и сердцах моряков экипажа БПК "Свирепый"? Вряд ли... Нам ближе, интереснее и значимее было понимание, восприятие и осознание конкретных задач по освоению новой техники и приборов, которые ставились на корабле, подготовка к сдаче курсовых задач с целью скорейшего вооружения корабля боеприпасами и выхода на долгожданную БС (боевую службу). Мы, военные моряки, точно так же, как лётчики без полётов в небе, не желали, не могли и не хотели жить и служить без моря, без настоящей мужской боевой работы-службы.
Однако мы были в "Системе", то есть не врозь, не в стороне, а внутри общего движения и общего соревнования за скорейшее выполнение планов партии и правительства, поэтому мне интересно было узнать: "Как можно нам, военным морякам, повысить производительность нашего труда, то есть корабельной флотской службы, боевой и политической подготовки?".
Всем известно, что производительность труда - это показатель результативности или эффективности труда. Так? Так. Показатель производительности труда в материальном производстве - это количество продукции, произведённой за определённый период времени в расчёте на одного работника или затраты рабочего времени на единицу продукции. Так? Так. А какова производительность труда (службы) военного моряка? Как и чем её оценить, каким показателем?
- Несомненно, - думал я, готовясь к выступлению на очередных политзанятиях, - существует чёткий план-график вхождения нашего корабля в состав боевого соединения ДКБФ, сроки и планы сдачи курсовых задач, вооружения и выхода корабля в море на БС, иначе и быть не может. Государство вкладывало колоссальные силы, средства и ресурсы в создание и содержание корабля не для красоты, а для дела и это дело - БС или боевая службы, зашита интересов страны. Поэтому наш главный критерий оценки производительности нашего труда (службы) сейчас - это затраты времени на выполнение курсовых задач, то есть скорейшая готовность к БС.
- Вывод - сказал я сам себе вслух. - Наша конкретная задача: Максимально в короткий срок сдать с первого раза все единицы нашей продукции - элементы курсовых задач "К-1", "К-2", ПВО, ПЛО и ПДСС. Чем меньше сил, энергии, средств и времени мы затратим на успешную сдачу элементов курсовых зада, тем выше будет наша производительность труда, то есть эффективность нашей службы. Это первое...
- Второе, - продолжал я рассуждать вслух в одиночестве в ленкаюте БПК "Свирепый", - уровень знаний и умений каждого матроса, старшины, мичмана и офицера в экипаже корабля. Поэтому нужно сделать так, чтобы у нас практически все в экипаже были классными специалистами, то есть успешно сдали все квалификационные экзамены и допуски.
- Третье, - уже в полный голос сказал я самому себе, - несомненно, показатель эффективности нашего флотского труда - это затраты времени на выполнение боевых обязанностей и действий, то есть выполнение или перевыполнение боевых нормативов. Мы должны так действовать на своих заведованиях, чтобы не было лишних затрат на выполнение управляющих воздействий, например, так управлять рулём, чтобы лишний раз не мучить рулевую машину, не изнашивать детали и узлы рулевой машины, не тратить попусту топливо, масла, ресурсы. Точно!
- Четвёртое! - тут меня уже "понесло по кочкам". - Экономно расходовать моторесурс корабля. его ГЭУ (главной энергетической установки), машин и механизмов, РЛС, оборудования, приборов, топлива, ГСМ, пресной воды и т.д. Несомненно, эффективность нашей корабельной службы повысится, если мы всё будем делать качественно, например, делать приборку чисто, но с экономным расходованием воды, моющих средств и усилий моряков. А как это сделать? А очень просто, научиться прибираться с одного раза, а лучше всего жить и служить так, чтобы не грязнить, не мусорить, следовательно, меньше будет затрат ресурсов на приборку...
- А как достичь этой высокой эффективности или производительности труда и службы? - спрашивал я самого себя вслух и сам себе отвечал. - Очень просто: чётко организовать свою корабельную службу и быт; чётко исполнять свои служебные обязанности; не отлынивать, не устраняться, не противодействовать, то есть не вредить кораблю и экипажу корабля, например, не болеть, быть здоровым, бодрым и весёлым.
- А как быть здоровым, бодрым и весёлым? Это значит, быть сознательным, культурным, воспитанным, закономерно послушным, дисциплинированным моряком, чтущим и выполняющим Корабельный устав и Годковский закон.
- Выходит, - сказал я сам себе в итоге этих умозаключений, - повышение уровня культуры моряков, культуры флотской службы прямо влияет на эффективность флотской службы, на её результативность, на производительность труда?
- Получается, что уровень знания уставов, решений партии и правительства, истории, культуры, флотских традиций и традиций многонационального советского народа, состава и структуры флота, системы командования и управления флотом, порядка корабельной флотской службы прямо влияет на эффективность нашего труда (службы)?
- Значит, от нашего устремления к скорейшей сдаче элементов курсовых задач, от степени нашего участия и нашей активности в боевой и политической подготовке зависит эффективность и производительность боевого применения нашего корабля?
- Таким образом, - подытожил я свои рассуждения, - от нашего честного отношения к службе и своим служебным обязанностям, от нашего нравственного настроя и культуры поведения, от нашей активности, сознательности и дисциплинированности (исполнительности) прямо зависят все боевые показатели нашего БПК "Свирепый", его эффективность как боевого корабля.
- Вот тебе и обоснование социалистического соревнования "За коммунистическое отношение к корабельной службе" - сказал я самому себе, утверждаясь в острой необходимости вынесения этих мыслей на комсомольское собрание экипажа БПК "Свирепый". - Не все это примут... "Всем хотиться под ручку пройтиться" и никто не захочет отменять традиционный закон: "Моряк спит, а служба идёт". Напрягаться "за так" никто не захочет.
- Тогда как? Заставить? Приказать? Вынудить? Заинтересовать? Чем? Может быть, интересом, потребностью? Какой потребностью? Каким желанием? Какими благами?
От мыслей и вопросов уже начала болеть голова. Я решил, прежде чем отвечать на эти вопросы, ответить на более простые или сложные, это как посмотреть и составил себе перечень вопросов, на которые ответил бы я сам, в стремлении узнать своё отношение к флотской службе и корабельной жизни.
Как ты понимаешь слово "военный моряк", Суворов?
Что такое для тебя патриотизм, гражданственность и военный долг?
Считаешь ли ты себя ответственным за свою страну, за свой корабль, за экипаж БПК "Свирепый"?
Как ты считаешь, флотская служба, это "зря потраченные годы жизни", "средство превращения юноши в мужчину" или "лучшие годы моей юности"?
Как ты считаешь, флотская служба воспитывает или калечит?
Как ты считаешь, неисполнение или недобросовестное своих служебных обязанностей - это простительная оплошность или непростительное вредительство?
Способствует ли повышению уровня знаний, культуры и патриотизма чтение книг, журналов и газет?
Нужно ли всё время учиться и повышать свой культурный и профессиональный уровень?
Нужно ли знать личному составу боевые задачи корабля и трудности их выполнения?
Как ты относишься к флотской службе и корабельной жизни, положительно, терпимо или отрицательно?
Как ты относишься к своим служебным обязанностям и своему положению в системе "годки, подгодки, молодые, салаги", с удовольствием, терпимо или нестерпимо?
Как ты понимаешь свою конституционную обязанность по защите Отечества, помнишь ли ты положения Военной присяги?
Как ты оцениваешь положение дел в стране, в вооружённых силах СССР, на флоте, на корабле, положительно, терпимо, отрицательно?
Как ты оцениваешь свою флотскую службу, положительно, неудовлетворительно, отрицательно?
Интересует ли тебя история флота, история корабля с именем "Свирепый", флотские традиции, годковский закон?
Хотел бы ты служить на суше, два года вместо трёх или вообще не служить?
Во имя чего ты не захотел бы служить на флоте и корабле?
Какие из ценностей у тебя на первых местах: семья, общество, нация, государство, патриотизм, гражданственность, защита Отечества?
Я составил этот список вопросов самому себе и подумал, что надо немного подождать, а потом ответить. Так я и сделал. В понедельник 15 января 1973 года на политзанятиях, волнуясь и спотыкаясь почти на каждом слове, я зачитал всё то, что написал вчера ночью в воскресенье Старого Нового года. Ответной реакцией на моё выступление было "гробовое молчание" всех присутствующих.
- Ты это сам придумал или подсказал кто? - нарушил молчание наш замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин.
- Сам, - ответил я твёрдо. - Никто мне не помогал. Я это сделал сам.
- И на вопросы свои сам ответил? - вновь спросил меня Дмитрий Васильевич вкрадчивым голосом.
- Ещё нет, - честно ответил я. - Сегодня хотел.
- Ну как, дай ка мне твоё выступление и твои вопросы, - попросил-потребовал замполит, взял у меня мои листки, молча встал, кивнул головой офицеру, руководителю наших политзанятий и ушёл.
- Всё, Суворов, хана тебе! - сказал кто-то из годков (я не видел, кто это сказал - автор). - Теперь тебя заездят!
- Ты, Суворов, либо идейный, либо дурак, - заявил ещё один нетерпеливый и почему-то рассердившийся старшина 2 статьи. - Твои вопросы знаешь, чем пахнут?
- Чем?! - с вызовом парировал я вопрос.
- Допросом! Вот чем! Допросом на лояльность! Ты что, "стукачом" заделался?
Я опешил и вспыхнул обидой. Офицер, руководивший сегодняшними политзанятиями безуспешно пытался навести порядок, но вся наша группа, сидевшая в зале столовой личного состава, начала шуметь, бузить и спорить. Все обсуждали моё выступление, в шуме голосов я слышал как упрёки, так и осторожную поддержку. Занятия кое как закончились, прозвучали звонки и команды по КГС (корабельная громкоговорящая связь), корабельная жизнь продолжилась по распорядку дня, а я поплёлся в ленкаюту...
- Опять ты выделился! - сказал мне недовольно мой внутренний голос моего старшего брата Юры, но ему возразил голос моего давнего друга из деревни Дальнее Русаново деда "Календаря". - Ничего, нормалёк! Встряхнул муравейник! Теперь зашевелятся...
Весь день, вечер и полночи я ждал, что меня вызовут "на ковёр", придут и "заберут" или арестуют с выходом на гауптвахту, но никто меня не потревожил и никто ко мне не пришёл - ни друзья, ни недруги. Только с этого понедельника я заметил, что замполит капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин перестал меня контролировать и без звонка-предупреждения проверять меня, мою работу и ленкаюту. Листки с моим выступлением и вопросами самому себе "канули в лету" и не вернулись ко мне, но слухи и байки о моём "антисоветском выступлении на политзанятиях" моментально распространились по кораблю, а может быть, и за пределами корабля. Я ничего не понимал, те6рялся в догадках, сомневался, переживал, но твёрдо решил не отступать, потому что был уверен в своей правоте.
Так началась моя почти самостоятельная политслужба на БПК "Свирепый" в 1973 году и я был полон сил и надежд делать свою работу и службу традиционно, законно, но "по-новому", то есть неформально и с выдумкой. Странно, но впоследствии мне показалось, что моё выступление на политзанятии и мои вопросы не пропали даром, а воплотились в характере нашего отношения к курсовым задачам, к подготовке корабля к БС (боевой службе). Выход на БС стал той самой главной потребностью, главным интересом и главной задачей всех без исключения моряков экипажа БПК "Свирепый", которые подвигли нас на успешное внутреннее соревнование между боевыми частями, внешнее соревнование с другими однотипными кораблями и на преодоление всех трудностей флотской и корабельной жизни.
Никогда ещё у нас не было такого сплочённого, боевого, дружного и профессионального экипажа БПК "Свирепый", как в 1973 году. На БС (боевой службе) в июле - октябре 1973 года мы выдержали и выполнили всё, что нам было приказано сделать, выстояли в жестоком шторме урагана Эллен (сентябрь 1973 года) и с достоинством вернулись в базу, - не расслабляясь ни на минуте, не заходя в иностранные порты, не жалуясь, не жалея и не стеная о несостоявшемся. Своей БС (боевой службой) мы все, весь экипаж БПК "Свирепый", ответили на вопросы, которые я сформулировал в ночь Старого Нового года - 13-14 января 1973 года.
Фотоиллюстрация: 13-15 января 1973. ВМБ Балтийск. БПК "Свирепый". Фото в личное дело старшего матроса рулевого БЧ-1 Александра Сергеевича Суворова. Здесь мне ровно 20 лет от роду. Эта фотография "ушла" в соответствующие отделы штаба Балтийского флота и штаба 128-й бригады 12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ для оформления соответствующих анкет, допусков, пропусков и отчётов. Моё сумбурное выступление и обоснование соцсоревнования "За коммунистическое отношение к корабельной службе" всколыхнуло экипаж БПК "Свирепый", но "утонуло" в штабных недрах и "не всплыло" ни поощрением, ни наказанием... и слава Богу.