Прежде, чем излагать доводы против учения о реинкарнации (т.е. многократном переселении души из тела в тело), замечу, что сам был когда-то его горячим сторонником. Учение это выглядело в моих глазах вполне убедительным, логичным и последовательным. Мне казалось, что оно раскрывало тайные пружины Божественной справедливости, объясняло логику людских судеб и вселяло в человека надежду на улучшение его посмертной участи. Сомнения в истинности этого учения стали возникать лишь тогда, когда я стал более глубоко вникать в суть библейско-церковного представления о нашем месте в этом мире. В чём же состоит это представление?
Согласно христианскому вероучению, мир, в котором мы живём, – это мир отверженных Богом, мир "падших ангелов". Это тот мир, куда был изгнан древний Адам, когда стал преступником в очах Божиих. Назначение нашей планеты – отнюдь не санаторно-курортное (если выражаться языком российских чиновников). Наша Земля – это скорее космическая исправительно-трудовая колония для малолетних преступников, "зона" с присущими ей волчьими законами и беспределом "блатных". Это мир греха, позора и унижения*. На фоне этого клокочущего и безумствующего океана страстей Церковь Христова выглядит крошечным Ноевым ковчегом, или лучше – кораблём "благоразумных разбойников", людей, осознавших всю глубину своего падения и по этой причине никогда не позволяющих себе задирать носа кверху. Когда апостол Иоанн Богослов пишет: «Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле» (1 Иоан. 5, 19), то под "мы" он подразумевает крошечную горстку истинных приверженцев христова вероучения, а под "миром" – всё остальное человечество, те мириады существ, забывших, откуда они пришли и куда направляются. Быть человеком – это вовсе не звучит гордо, как думалось многим (от итальянских гуманистов Эпохи Возрождения до атеистов ушедшей коммунистической эпохи). Вочеловечение души – это своего рода клеймо судимости, выжженное на лбу преступника. И гордиться этим вряд ли стоит. Даже с точки зрения физиологии человек – это существо карикатурно уродливое, существо скотоподобное, лишённое эстетики ангельского мира: и по способу размножения, и по способу отправления физиологических нужд. Отодвинь голливудский фасад, и во всей красе откроется срам и мерзость животного. Думается, наш Творец, этот первоисточник всего чистого и прекрасного, таким способом поставил на место Своё взбунтовавшееся творение (как всегда, в педагогических целях).
Теперь попробуем совместить церковное учение об отверженности этого мира с расхожими представлениями о многократном переселении души в духе орфико-пифагорейцев или индусов. Получается следующая картина: человеческая душа, "отмотав" свой земной срок в этой юдоли скорби, вдруг обнаруживает, что за примерное поведение она вновь командируется в то же самое исправительно-трудовое учреждение. Существо, способное стать ангелом, возвращают в наш пахучий зверинец**. Где же тут космическая справедливость?! Возврат в прежнее место наказания ещё можно как-то понять, если душа вела себя постыдно и не сделала должных выводов из своего падения. Но за примерное-то поведение, согласитесь, на каторгу – пусть даже в почётном качестве – не возвращают! Возможно, будет более понятен другого рода возврат (о чём пишет, например, Даниил Андреев): когда душа вочеловечивается повторно в качестве носителя определённой миссии, будучи тщательно подготовленной к ней в тонкоматериальном мире. Но подобные случаи, если допустить их существование, плохо согласуются с нашими расхожими представлениями о реинкарнации.
При всём при этом новоселье развоплощённых душ действительно существует, но происходит оно не по горизонтали, а по вертикали. Или вверх, или вниз. И это мало напоминает театральный маскарад, который предлагает нам бульварная "эзотерика" (вчера – царица Египта, сегодня – менеджер по продажам).
В заключение хочу заметить, что провожу различие между понятиями "реинкарнация" и "предсуществование души". Эти понятия родственны, но не идентичны, как считают многие. Вопрос о предсуществовании душ, правомерно поднятый Оригеном в III в. по Р.Х., к сожалению, не получил должного отклика в церковном богословии***, а позже, в VI веке, и вовсе был отнесён к разряду еретических тем. Тема попала под запрет, но вопросы, очерченные александрийским богословом, остались открытыми, по сей день будоража умы пытливых искателей истины. Впрочем, не желая произвести впечатление человека, дерзнувшего противопоставить свободный философский поиск незыблемым истинам православной догматики, которую, как послушное чадо Церкви, исповедую, считаю разумным воздержаться от дальнейших рассуждений на эту тему, а потому предусмотрительно умолкаю.
________________________
* В качестве подтверждения изложенной точки зрения приведу высказывание на эту тему святителя Игнатия Брянчанинова, одного из наиболее авторитетных церковных мыслителей современной эпохи, который пишет: "Род человеческий – разряд существ падших. Земля – преддверие ада с первоначальными казнями для преступных. Спаситель соделал её преддверием рая" (Свт. Игнатий Брянчанинов. Собр. творений. М.: "Ковчег", 2010. Том VII – Письма. С. 324).
** Вас смутило слово "зверинец"? Святитель Николай Сербский выражается более жёстко: "Подними меня – обращается он к Богу, – хотя бы на голову вверх над гнилостным смрадом этого червятника" (Моления на озере. Минск, изд. Свято-Елисаветинского монастыря, 2004. С. 5).
*** Говорю "к сожалению" потому, что в речениях Господа нашего Иисуса Христа не единожды встречаются места, невольно наводящие на мысль о некоем предсуществовании душ и требующие некоего удовлетворительного разъяснения. Так, например, в диалоге с фарисеями, бахвалившимися тем, что они семя Авраамово, Господь говорит: "Вы от нижних, Я от вышних" (Ин. 8, 23), и продолжает: "Я говорю то, что видел у Отца Моего; а вы делаете то, что видели у отца вашего" (Ин. 8, 38), поясняя далее, что отец их – диавол (Ин. 8, 44). Возникает впечатление, что Господь рассматривает человеческие души как "семена", бросаемые в этот мир из мира Потустороннего. Именно к такому выводу можно придти после размышления над притчей о плевелах (Мф. 13; 24-30), точнее, ее разъяснительной частью (Мф. 13, 36-43), где Господь говорит следующее: "Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя, это сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол...". Еще в одном месте Господь говорит применительно к фарисеям в том же духе: "... всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится" (Мф.15, 13). Впрочем, и это место, и все предыдущие, можно трактовать в прямо противоположном идее предсуществования смысле: просто как образ, как фигуру речи.
В другом месте ученики Господа задаются вопросом, какова причина того, что человек, встретившийся им по пути, слеп от рождения. «Равви! – обращаются они к Иисусу, – кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (Ин. 9, 1-2). Здесь можно предположить, что вопрос о причинно-следственной связи греха и различных жизненных невзгод ранее уже обсуждался в их тесном кругу. Рожденье младенца с увечьем – это всегда событие знаковое и отнюдь не случайное (ведь у Бога не бывает случайностей, тем более, несправедливостей). Событие это можно объяснить по-разному: либо родительским грехом, либо грехом самого человека (очевидно, совершённым его душой "где-то там", ДО своего воплощения), либо (как в данном случае) тактикой Божественного домостроительства, когда воздействие на людские умы и сердца осуществляется через чудо, "явление дел Божиих" (Ин. 9, 3). Впрочем, мысль о том, что в кругу Христа и Его учеников мог обсуждаться вопрос о грехе, совершённом душой до её земного воплощения, остаётся лишь нашим предположением. Прямого подтверждения этому в тексте Нового Завета нет.
И, наконец, нельзя не упомянуть ещё одно аналогичное место в Евангелии, пожалуй, наиболее определённое и, вместе с тем, загадочное. В беседе с учениками Спаситель называет Иоанна Крестителя пророком и даже "больше пророка", "ибо он тот, о котором написано: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою" [Мф. 11, 10. Здесь Господь цитирует Мал. 3, 1]. И чуть далее Господь продолжает: "И если хотите принять, он есть Илия, которому должно прийти. Кто имеет уши слышать, да слышит!" [Мф. 11, 14-15]. У вдумчивого читателя создаётся стойкое впечатление, что здесь речь идёт о воплощённом Ангеле, т.е. существе, жившем некогда ТАМ, на Небе, а теперь облекшемся в человеческую плоть ради выполнения некоей Божественной миссии. Более того, появляется навязчивая мысль: а не один ли и тот же небожитель выступал на исторической сцене в разные времена под разными именами-масками – то как пророк Илия, то как пророк Иоанн Креститель (ср. Мф. 17, 9-12)? Имеют ли право уши читателя "слышать" именно такую трактовку?